Она прокололась. Ну вот просто по всем фронтам.

Во-первых, в этот важный день Айрис планировала быть подле своей госпожи, чтобы поддерживать её своим немым присутствием, а также быть готовой вставить свои пять копеек, чтобы или осадить какую-нибудь обнаглевшую наложницу и с милейшей улыбкой напомнить, где её место, или ненавязчиво притормозить острый язык своей госпожи. Огонь — стихия опасная и непредсказуемая, причём как для окружающих, так и для его заклинателя. Однако в её планы неожиданно вмешался император, приказав служанке своей невесты явиться в его покои. Тогда неугомонная вампирша выстроила новый сценарий: она просто молча постоит среди своих сородичей из Лэно, а после помчится на празднество в честь приезда будущей императрицы. Но и здесь Шейнир решил привнести свои изменения, и в его покоях Айрис мало того что заявилась совершенно одна, так ещё и пробыла там сверх меры. Возвращаясь в свою комнатушку, девушка понимала, что пропустила уже практически весь праздник, а потому планировала немного подремать и встретить свою госпожу в её покоях, подготовив ей и кровать, и сорочку для сна. А что в итоге? Этот треклятый праздник она просто проспала.

Лерман спала недолго, но сон оказался на удивление крепким. Наверное, она ещё никогда так не «отрубалась», ведь даже не обращала внимания на крики и звон, хоть и слышала их сквозь сон, воспринимая их как странную часть своего сновидения. Если бы не холод из-за сползшего с плеча одеяла, она, наверное, проспала бы вот так ещё до заката, когда нужно было бы будить её госпожу для новых свершений. Хотя, скорее, для очередного допроса маленькой служанки.

Вскочив с кровати, девушка стала судорожно собирать волосы в причёску, с которой покинула Сайлан, чтобы та не подумала лишнего. Подобный пучок, держащийся на одной лишь шпильке, выглядел достаточно строго и скромно. К тому же, если она поймёт, что Айрис отчего-то распускала волосы в покоях её будущего супруга, у Ледарре могут возникнуть весьма... странные предположения. Её служанке вполне было достаточно предстоящих вопросов к новому платью и её помятому виду.

В покои Сайлан она решила зайти не с двери, которая буквально объединяла их смежные комнаты, а, скажем так, с «главного входа». К её счастью, на глаза попалась служанка, несущая большую чащу с водой — видимо, для умывания перед сном. Хоть где-то ей свезло, ну в самом деле. Уверенным шагом вампирша преградила ей путь, не позволив даже сообщить Ледарре о своём визите, и под непонимающий взгляд просто выхватила чашу из рук бедолаги.

— Ты можешь идти, — негромким, но твёрдым голосом отчеканила девушка. Несмотря на свой нынешний статус, командовать прислугой ей было не впервой, а потому и держалась она на порядок увереннее. Такой попробуй что-то сказать поперёк — быстро на уши всех поставит.

Двери перед ней открыли, и Айрис торопливо вошла по обычаю с опущенной головой, остановившись недалеко от проёма, чтобы поприветствовать госпожу. При поклоне она невольно чуть пошатнулась, и хотя вовремя сумела взять себя в руки, не дав даже капли упасть на ковёр, пришлось признать, что слабость ещё не до конца ушла. Не то сказалось то, что она только проснулась, не то недавняя магическая встряска в очередной раз напомнила о себе.

— Время готовиться ко сну, моя Госпожа. Могу я параллельно начать свой отчёт? — нарочито спокойно поприветствовала вампиршу Лерман, прекрасно зная, что та пылает от любопытства, где же пропадала её служанка. Уж лучше самой начать сдаваться, чем позволить гневу взять над ней верх и получить чем-нибудь тяжёлым по голове.

Сайлан не гневалась, ни в коем разе. Она просто была в ярости.

Её мимика, жесты, тон — буквально всё выдавало то, насколько Ледарре недовольна сложившейся ситуацией. Вот только даже несмотря на это, Айрис всё же ожидала более... бурной реакции на своё появление. Как минимум, то, что в неё с порога полетят оскорбления или какие-нибудь предметы. Всё-таки Сайлан — маг огня, разве может она вот так умело заглушить своё желание как-нибудь набедокурить, выплёскивая эмоции? Честно говоря, такой исход даже напряг служанку: хоть она и осталась цела (пока что), но видя сдержанный гнев госпожи, могла предположить, что на этом Фойрровом празднике случилось что-то непредвиденное.

«Ну или кто-то просто слишком вжился роль любимой доченьки богатенького папеньки и не привык, что кому-то она может не нравиться», — предположила Лерман, припоминая статус своей новой госпожи. Это она привыкла молча слушать и кивать, и даже могла стерпеть оскорбление, с милейшей улыбкой на устах сглаживая углы. Сайлан — другое дело. Слишком гордый и непокорный нрав.

Айрис послушно поставила чашу в указанное место, и стала выжидать дальнейших указаний, всем своим выражая покорность и удивительное спокойствие. Она не понаслышке знала, что когда ты сам непоколебим, собеседнику сложнее пыхтеть на тебя, и со временем ему либо надоедает твоя холодность, или он ею заражается. Кто знает, возможно, эта тактика сработает и с Сайлан.

«В покоях императора побыла, в его кровати полежала, в кресле пообедала... Ничего особо примечательного. Так, по мелочи», — мысленно огрызнулась девушка, прекрасно понимая, что не может и половины из этого рассказать. Говорить правду она сочла не просто неуместным — опасным. Было слишком много моментов, которые вряд ли придутся по вкусу будущей императрице, даже несмотря на то, что Айрис не доставила своими действиями особых хлопот Лэно. Хотя она переступила порог императорских покоев с мыслями о том, как сильно хочет оттуда уйти и как её раздражает Шейнир, в итоге, пообщавшись с ним, угомонилась и не огрызалась. Более того, не дала императору ещё одного повода считать, что Лэно недовольны им, как монархом. Напротив, подчеркнула, что он не так плох, как о нём говорят в народе. К тому же, Лерман продемонстрировала своё владение магией, и доказала, что готова биться до последнего — это ли не хороший показатель для той, кому предстоит защищать будущую императрицу? В итоге они расстались с императором на позитивной ноте, и Айрис надеялась, что если она не больше вызывала в Шейнире негативных эмоций, то и к Сайлан он отнесётся мягче и терпимее, чем многие того ожидают.

Однако вампирше слабо верилось, что Ледарре отнесётся с пониманием к её рассказу. Слишком привыкла осторожничать и говорить полуправдами, чтобы лишний раз не рисковать. Поэтому нужно было срочно на ходу придумать достаточно гладкую историю, может и выставляющую её не в лучшем свете, но при этом скрывающую все самые «острые» ситуации.

— В покоях императора произошёл небольшой... казус, — смутившись, начала девушка, — из-за этого я там задержалась. И когда меня отвели в мои покои, я, кажется, снова потеряла сознание.

Казалось бы, что может противопоставить маленький кролик разъярённому волку? Ведь его участь — трястись от страха, принимая свою незадачливую судьбу, да быть проглоченным хищником. Вот только если этот кролик годами жил, окружённый такими же голодными волками, волей-неволей начинал думать не хуже лисицы, всё меньше желая угодить в чью-то пасть. Вот и Айрис сейчас выглядела совсем уж беззащитной и даже слегка напуганной, а в голове с завидной сосредоточенностью ниточка за ниточкой сшивала новую историю, которой любезно закроет своей госпоже глаза, чтобы та её не трогала. Не мешайте работать, Вашество, Ваша задача — хлопать глазками императору, рожать наследников и не умирать, пока этого не требуют обстоятельства.

Лерман намеренно употребила «снова» в своей речи, чтобы подчеркнуть, что падала в обморок уже дважды. Девушке нужно было, чтобы будущая императрица зацепилась за эту ниточку и начала задавать нужные вопросы, а её служанка бы с честными глазами подавала то, что было бы удобно ей. Вот только Сайлан пошла не по сценарию, на что Айрис могла только мысленно цокнуть от негодования.

«Слушаем внимательно, Вашество, ну же!» — раздражённо подумала девушка, выглядя при этом, как невинная овечка. Ладно уж, ей всё равно придётся выводить к нужному результату.

Она напряжённо кивнула, как бы ненароком сжав юбку платья. Так, словно бы ей действительно было стыдно вспоминать что-то. А для сущей правдоподобности стала вспоминать свои ощущения, когда, открыв глаза, увидела рядом с собой императора. Это дало желаемый эффект: кончики ушей едва покрылись румянцем (о чём, впрочем, сама девушка не подозревала), а сердце забилось чаще. Её можно понять, не каждый день всё-таки просыпается в постели Владыки вампиров, созерцая при этом самого Владыку подле себя. Спасибо, что хотя бы не лёг рядом, а то она бы и откинуться там могла.

— Наверное, сказалось то, что я не успела поесть и сильно перенервничала... Да и там не было никого из Нерина, одни Камэль, — она начала оправдываться, словно вот-вот была готова начать чуть ли не плакать, как маленький ребёнок, разбивший вазу. Но внезапно сделала вид, что собралась, хоть руки, крепче сжавшие ткань, выдавали её напряжение. Совершенно наигранное. Зато как старательно и гладко! — Его Императорское Величество был очень осторожен в своих вопросах. Он... Что-то писал, и случайно задел тушницу. Мне попало на платье, я растерялась и, — она прикусила нижнюю губу, не закончив фразу. Надеялась, что Ледарре сама додумается, что в этой истории Айрис так переволновалась, что попросту упала в обморок, не зная, как поступить. А что? Девушка она на вид хрупкая, всегда такая услужливая и вежливая, Нерин ранее не покидала. А тут в таком холодном и чужом городе её притащили в покои императора, где он её допрашивал, рядом не было коллег по цеху, так ещё и запачкали её, совершенно сбив с толку — разве не должна такая лапушка бурно реагировать на подобное?

Наверное, нет такого жителя Рейлана, который не признавал бы, что вампир в гневе — зверюга страшная. Магия крови, бесспорно, то ещё зрелище, но и клыков вполне достаточно, чтобы впечатлить простого обывателя. Однако по мнению самой Айрис, холодный гнев гораздо страшнее. И вот такая терпеливая вампирша напротив, способная даже в такой ситуации внешне оставаться непоколебимой, напрягала побольше какого-нибудь вампирюги в боевой трансформации.

Когда ярость клокочет в груди, она затуманивает разум и мешает ясно мыслить, а потому таким существом становится проще управлять. В гневе тяжело управляться со своим языком, а потому выпаливаешь всё подчистую, в том числе то, что предпочёл бы скрыть от своего собеседника — в этом Айрис не раз убеждалась, наблюдая за другими. В такие моменты проще уколоть, задеть за живое и вынудить другого прийти к нужному лично тебе решению. Но когда кому-то удаётся сдержать порыв ярости внутри себя и сидеть со сдержанным видом, продолжая работать, это... пугает. Потому что когда ты владеешь собой, не так подвержен манипуляции и становишься в какой-то мере непредсказуем. Так что можете называть Айрис хоть мазохистской, но ей было привычнее и в какой-то степени даже проще работать с теми, кто орал, раскидывал вещи, проклинал и мог навредить физически, но при этом кем она могла манипулировать и извлекать для себя выгоду даже под страхом быть избитой.

«Вы чернила давно проливали?» — мысленно огрызнулась девушка, когда будущая императрица прицепилась к этой отговорке. И впрямь, по закону подлости обычно то, что было тяжело отстирать, расплёскивалось на всю комнату — что вам тут не понравилось? Хотя сейчас вампиршу напрягала и раздражала её госпожа, ведь усталость никуда не делась и ей хотелось поскорее вернуться в свою кровать, а не плясать тут перед кем-то, она не могла не отметить внимательность Сайлан.

К тестю императора — Гестину Ледарре — Айрис относилась достаточно предвзято. Возвращаясь с совета, Терион изредка мог позволить себе поделиться самыми горячими событиями и поворчать, даже несмотря на то, что Лерман, мягко говоря, политика не волновала. Но даже слушая своего господина в пол уха, девушка не могла не отметить способность Гестина утихомирить свой огненный нрав, когда этого требовали обстоятельства. Иначе как он смог стать ведущим вампиром клана Лэно? Если Сайлан не унаследовала эту черту, то, по крайней мере, принялась учиться этому. Прекрасно. Может, не так плохо, что Айрис не нянчилась с ней, раз уж кто-то решил взяться за голову. Даже если пришлось для начала хлебнуть гаремной жизни.

Сайлан не просто ждёт момента, когда сможет сорваться со своего места, начать бегать по комнате и проклинать провинившуюся служанку и весь её род — она анализирует. Спокойно слушает и вытягивает ниточку за ниточкой, ожидая, пока полотно само распадётся. Осознание этого одновременно радовало и напрягало Лерман. Дураками, конечно, проще управлять, но зато труднее защищать. Возможно, Айрис и не против, чтобы её госпожа оказалась полоумной дурой и ей можно было вертеть, как хочется, но головой понимала, что такой недалёкой девицей начнёт управлять не только она, но и остальные жители дворца. А вот с ними тягаться было на порядок сложнее: они выживают тут не первый год и точно знают, как нужно себя вести, чтобы остаться невредимым. Айрис предстояло этому только научиться.

Ледарре не стала вынуждать служанку вслух говорить, что та лишилась чувств, а потому неосознанно дала ей больше времени, чтобы поработать над выдуманной историей. Нужно было вырезать смущающие даже саму Айрис кусочки, и вшить что-то поскромнее. А вырезать было что. Во-первых, Лерман каким-то образом не ударила голову, хотя и будет убеждать Сайлан в обратном. Это было лишним поводом думать, что в этой ситуации император, стоявший в тот момент так непозволительно близко, протянул свою руку помощи. Во-вторых, заботу лекаря она принимала лёжа в императорской постели, что точно нужно будет утаить от Сайлан. Потому что сначала она намылит шею своей служанке, а после может попортить отношения с женихом. Женская ревность — штука странная. Можно ревновать даже того, кто тебе ещё не принадлежит или принадлежать никогда не будет. И оказаться между двумя огнями как-то не входило в планы Лерман.

— Этого больше не повторится, моя Госпожа, — виновато ответила девушка, а после заставила поднять себя глаза, — Ваше присутствие придаёт мне сил. Уверяю Вас, в нужный момент я закрою Вас грудью, если потребуется.

Никто не заставлял Айрис становиться личной служанкой будущей императрицы. Никто не угрожал ей, не настаивал и не давил на вину — она сама пришла к Териону и подписала этот смертный приговор. Она понимала, что в её обязанности также будет входить защита Ледарре, и, возможно, это стало одной из причин, почему она вписалась в эту авантюру. К её сожалению, Айрис не понаслышке знала, какой траур в семье, когда погибает первенец, и возможно где-то глубоко в душе лелеяла надежду, что защищая императрицу, она сможет до конца отпустить Артура. Вот только при этом сама себе не могла ответить со всей честностью: а готова ли она рискнуть собой, чтобы спасти кого-то — в том числе Сайлан? Не возводить щиты, не заговаривать зубы нападающим и тянуть время до прибытия помощи, а действительно закрыть своим телом. Лерман не была дурой и прекрасно понимала, как ничтожна ценность её жизни по сравнению с её госпожой. Если Сайлан откинет концы, то в Северных землях начнётся такая суматоха, что мало не покажется. Гестин — не из тех, кто просто останется в стороне и позволит члену своей фамилии погибнуть, так ещё и не будучи отомщенным. А учитывая, что Терион искал виноватых в смерти сына, он тоже может подключиться, и вдвоём они поднимут уже весь Нерин. Вот только даже понимая это, вампирше было сложно представить себя рискующей жизнью ради девушки напротив. В принципе ради кого-то. Не отдавая себе отчёт, она все-таки дорожила своей жизнью, даже такой никчёмной и серой. Наверное, просто потому что больше некому было ею дорожить. Отец воспринимал её как бесполезный балласт, от которого вроде как надо избавиться, а вроде как хочется выкачать как можно больше денег и при этом не позволить ей обзавестись наследником вперёд него. Для матери же она стала разочарованием и вечным напоминанием, что та не смогла подарить мужу наследника, из-за чего была вынуждена слышать перешёптывания за спиной о том, как остервенело её супруг ищет себе бастарда. Танашири... что же, главная женщина Орлиного Гнезда всё же была привязана к своей внучке и даже любила её по-своему, вот только никогда этого открыто не показывала, в чём Айрис так отчаянно нуждалась. Терион видел в ней хорошую придворную, свободные уши и, возможно, иногда плечо, на которое он может опереться, но всё же Лерман слабо верила, что он так её ценит, что готов хоть пальцем шевельнуть ради её спасения. Предоставленная сама себе, она и заботилась о себе самостоятельно.

Так что так уверенно заявляя о своей готовности поставить собственную жизнь на кон, девушка лишь выдавала то, что ей было положено и чего от неё ждали.

О том, как долго она находилась в покоях императора, Айрис не могла точно сказать, однако была уверена, что вряд ли провела там больше двух часов. В любом случае, её не было рядом весь праздник, и именно это, судя по всему, и смущало Сайлан больше всего. Вампирша не подозревала, что такого там произошло, и сможет узнать об этом только через слухи, если Ледарре не захочет сама об этом говорить. А прежде чем выпаливать последние новости, будущая императрица явно желала сперва узнать, чем таким занималась её служанка, что не успела на празднество.

«Была на допросе, а после лежала в отключке у себя в комнате. Говорю же, слушаем внимательно!» — про себя взвыла Лерман. Повторять ту же фразу она сочла просто бесполезным. Естественно, она будет держаться за эту версию до последнего, ведь раз уж взялся врать — ври до конца. А лгуньей она была умелой. Наверное, только этот навык и позволил ей так долго оставаться на плаву и сменять хозяек одну за другой, при этом оставаясь при дворе. Если Сайлан не устроил краткий ответ, Айрис готова дать его более развёрнутым, чтобы её госпожа сама провела нить событий.

— Его Императорское Величество сначала задавал весьма осторожные вопросы, постепенно подбираясь к интересующим его темам. Поинтересовался насчёт моего обучения, расспросил о магических способностях, беспокоясь о Вашей безопасности. В конце концов, вынес решение, что к Вам будут приставлены несколько опытных воинов для более эффективной защиты. Обосновал это тем, что в столице обстановка сейчас неспокойная. Пролились чернила — я переволновалась и потеряла сознание. Когда очнулась, дворцовый лекарь уже осматривал меня в кресле.

Тот факт, что осмотр проходил не в каком-то там кресле, а прямо в императорской постели, Лерман сочла нужным скрыть любыми правдами и неправдами. Даже то, что допрос проходил не просто в кабинете, а прямо в покоях, она намеренно не подчёркивала лишний раз, хоть и упоминала это раньше; да и была готова пояснить такой выбор места встречи. Пожалуй, её пребывание в чужой постели — основное смущающее обстоятельство, которое вряд ли порадует Сайлан. Если, конечно, не считать того, что император, толком не видя лица своей будущей жены, уже в подробностях успел рассмотреть бельё её личной служанки.

— Лекарь сказал, что я просто переработала и недоедала, а потому дал рекомендацию воздержаться сегодня от походов в людные места, чтобы не напугать окружающих, если я снова упаду. Я побоялась приходить в таком состоянии, чтобы у других не возникло ложных суждений о Вашем отношении ко мне. Надеялась успеть хотя бы к концу, но снова потеряла сознание в комнате.

Отчасти это было правдой: в последнее время Айрис, занятая подготовкой к переезду и делами во дворце, иногда забывала поесть и мало отдыхала. По приезду нужно было разложить вещи, подготовить покои Сайлан и свои тоже, а также устроить себе быстрый тур по дворцу, чтобы понимать, где находятся кухня, прачечная, лазарет и другие места, где ей придётся теперь часто бывать. Но до обмороков — по крайней мере, по этой причине — пока не доходило.

— Император, видимо чувствуя вину за то, что я лишилась чувств при нём и ударилась головой, позволил задать несколько вопросов и себе в том числе. — Она выдержала небольшую паузу, как бы пытаясь заинтересовать Сайлан. — Вам угодно выслушать, как будет проходить свадебная церемония, моя Госпожа?

Выглядя сейчас такой покорной, Айрис при этом пыталась ненавязчиво вызвать в Сайлан чувство вины. Мол, смотри, пока ты там пировала, я упала в обморок, но при этом, превозмогая страх, голод, усталость и боль, начала для тебя добывать информацию, а ты тут меня обвиняешь. Кто знает, возможно, даже папенькина дочка способна проявить жалость. В Нерине-то она даже на полу ей сидеть запрещала, беспокоясь о её здоровье, разве сейчас не должна проявить господскую милость?

Вот уж не думала Айрис, что так скоро захочет назад в императорские покои. Конечно, если вспомнить начало их с монархом знакомства, а также все те неловкие моменты, которые служанка сейчас так старательно пыталась скрыть от своей госпожи, у неё были причины чувствовать себя там как минимум неловко. Буквально всё в той комнате напоминало о событиях, произошедших там: мокрый от растаявшего льда ковёр служил напоминанием об их шуточном бою, удобные низкие кресла не давали забыть о несколько неловкой трапезе, а помятая постель — о том, кто в ней там успел подремать. Казалось бы, кто захочет возвратиться в логово Владыки после всего этого?

Айрис. Вот, кто хочет. И очень сильно, честно говоря.

Сейчас воздух в комнате, казалось, словно искрился от нарастающей в груди Ледарре ярости. Что-то подсказывало её компаньонке, что наказания от разгневанной госпожи ей точно не избежать, как бы она ни старалась. Для себя же вампирша сделала вывод: врать в дальнейшем, судя по всему, придётся очень часто, чтобы хоть как-то сгладить углы. Ведь даже расскажи она сейчас Сайлан правду — хотя, скорее «особенно если» — та уже раздражена и только и ищет возможности вылить свою злобу, а потому даже такая гладкая, по мнению Айрис, версия её не устраивала. Эта напряжённая обстановка ни шла ни в какое сравнения с той странной, но довольно спокойной атмосферой, царившей в опочивальне Владыки. Особенно той, что витала в воздухе, когда служанке настало пора покинуть его, ведь изначально она была слишком смущена его выходками, чтобы расслабиться. И это, судя по всему, плохо удавалось скрывать, потому что Шейнир раз за разом напоминал ей о случившемся и всячески поддразнивал, будто упиваясь её реакцией. Вот только при этом позволил Айрис отобедать с ним, сидя в удобном кресле и новом платье. Более того, со временем у неё даже появилось желание расспросить его о всяком бреде, невзирая на то, что до встречи с ним она чуть ли его не презирала. Сейчас же она стояла на всё ещё слабых ногах перед его жёнушкой, гадая, как скоро у той лопнет терпение. Неприятная смена обстановочки, скажем так.

«В первую встречу тоже была расслабленная обстановка к концу беседы, а вот как сложилось, — напомнила себе вампирша. — Интересно, Виззарион в гневе такой же?»

За время, проведённое с Сайлан, Лерман отметила её ум и способности. Вот только не учла, что вместе с этим идёт, мягко говоря, непокладистый характер, который может обернуться и против неё тоже. Мысль, что наказание действительно неизбежно, почти не пугала. Скорее заставляла заранее обозлиться на ту, кому предстоит вынести решение. Лерман к наказаниям привыкла, спасибо стараниям папаши, но отнюдь ими не наслаждалась; принимала удары с улыбкой и лживой благодарностью за то, что её учат, а сама мысленно платила той же монетой своим истязателям, мечтая, что когда-нибудь сможет отыграться не только у себя в голове.

Всё ещё внешне такую покорную и испуганную, внутри Айрис пожирало раздражение. На свою слабость — в том числе. Стоять так долго ещё было сложновато, что девушка старательно пыталась маскировать. Наверное, если бы у неё не было возможности отобедать с императором, и впрямь бы свалилась сейчас. Но отношение Сайлан к ней всё-таки бесило больше. Подумай только, ведь у какой-то служанки была возможность поговорить с императором на любые интересующие её темы. И ведь ей правда хотелось! Вампирша хотела расспросить его о мирданской моде, чтобы в красках описать это в письме для матушки, которая явно пожелает себе что-нибудь из столицы в ближайшем будущем. Горела желанием заговорить также и о море, о кораблях, путешествиях — и что-то ей подсказывало, что Шейнир бы с удовольствием поддержал такую беседу. А вместо этого выпытывала у императора тонкости свадебной процессии, да пыталась подогреть его интерес к будущей супруге. И что получила в награду? Претензии и нежелание выслушать то, что Айрис удалось узнать. Уставшая и раздражённая, она на миг даже подумала о том, что стоит предоставить Сайлан возможность разбираться с этим самой и посмотреть, как скоро та заведёт себя в могилу с таким отношением. Но, к сожалению, пришлось вспомнить, что если Ледарре наворотит дел — может получить весь её клан. Клан, к которому Айрис также относилась. И, как и свои собратья, использовала красавицу напротив, как тропу к возвышению Лэно.

«Териону-даре это может не понравиться», — со скрипом напомнила себе вампирша, воображая бездыханное тельце Ледарре. Она не знала, действительно ли глава дома Белой Луны устраивает Сайлан в качестве будущей императрицы, но в любом случае её привычка думать, в первую очередь, о его мнении никуда не делась. Она уже сбилась со счёта, скольким барышням служила, а господин у неё всегда был один — вот и ориентировалась она преимущественно по нему. Конечно, и перед Селениусом она никогда не была до конца честной, и чтобы сложилась нужная ей картина, умалчивала то, что считала нужным и периодически подтасовывала факты. Но она и не была опорой для Териона, так что подобное он просто не замечал.

«Видимо, она из тех, кто, хлебнув власти, будет хотеть молчаливую тень под боком. Что же — пожалуйста», — мысленно фыркнула девушка, когда будущая императрица упомянула Гнездо. Сайлан словно намеренно говорила, что вернёт свою служанку не в дом Селениусов, а в лапы её папаше. И это отнюдь не вызывало в вампирше стыда и желания раскрыть всё, как на духу. Напротив — Айрис была раздражена подобной выходкой, а потому решила, что стоит говорить и того меньше. Если к её голосу глухи, зачем ей распыляться в длиннющих фразах?

— Искренне прошу прощения, моя Госпожа. Служанка осознала свою ошибку.