Уходить из собственного дома всегда тяжело. Наверное, даже самый отъявленный мерзавец, самый хладнокровный ублюдок не может не оглянуться назад, оставляя позади то, что действительно дорого. Самая беспутная сволочь не сможет не ощутить разницу до и после: когда, вставая спиной к родному порогу, ощущаешь не привычную поддержку, на которую можешь опереться, а пустоту. И ветер, летящий в лицо, которое до этого преодолевался играючи и весело — поскольку грело знание, что в конце, так или иначе, ждет домашнее тепло и горячий ужин, — теперь хлещет незримыми ледяными вихрями.
Вот и Минори не выдержала: оглянулась. Только раз, когда уже взлетала с тайничка-острова, оставив там те мысли, которые никак не могла сказать Юки напрямик. И после — усиленно заработала крыльями, набирая высоту и скорость.
Хотела ли она и вправду найти и покарать Широичи Сэндая? Верила ли, что ее сородичи, ушедшие вместе с ним, нуждаются, как малые дети, в мудрой родительской руке, что вернула бы их домой? Минори сама признала бы себя абсолютной дурой, если бы правда была только в этом. Ведь не только этого она хотела, бросаясь из дому в густую летнюю ночь и зная, что обрекает на переживания близких. И все же было на свете что-то превыше спокойствия домашнего очага, превыше желания оставаться в безопасности и тепле. Что-то, что горячило кровь желанием сделать все правильно. Правильно и справедливо.
Она летела всю ночь до самого рассвета, а после и почти целый день, подстегивая себя этими мыслями — сперва вдоль берега, затем свернув чуть в сторону, к суше, где простирался, насколько хватало глаз, Волчий Лес, исконные земли ульвов, искореженные войнами и смертями. Где-то здесь, насколько помнила Минори рассказы деда и других старых драконов, хватало и деревень, и поселений, разбросанных в древней чащобе.
Она сама, впрочем, ни задерживаться здесь, ни заходить далеко не собиралась. Только приземлилась на самой границе леса и моря, давая отдых усталым крыльям, когда солнце уже катилось к закату, и поняла, что загнала себя сильнее, чем рассчитывала.
Вот оно — отсутствие спокойствия. Беспокойный разум и телу не дает правильно работать и почувствовать, когда стоит дать отдых... Было во всем этом только одно хорошее: измотанная физически, драконица не думала больше ни о стыде, ни о горечи, что терзали душу. Просто приняла человеческий облик, без всякой охоты сжевала одну из припасенных лепешек, заползла подальше под мощные корни старого дерева, укрылась плащом и провалилась в сон. Ей не привыкать было засыпать без огня — да и не замерзли бы дети Великого Пламени летней ночью.
***
Впрочем, совсем избежать местных ей не удалось. К полудню она увидела домики, разбросанные на лесных прогалинах, почувствовала запах дыма — и неожиданно потянуло к людям. Или не к людям — главное, чтоб к живому, способному говорить. К кому-то, с кем можно было бы забыть о собственных перепутанных мыслях, что не давали покоя ни ночью, ни днем.
Она спустилась поодаль, поправила заплечный мешок, пониже надвинула шляпу на глаза и подняла воротник на подбородок. В мужской одежде Минори и сама казалась больше парнишкой — совсем зеленым юнцом, зачем-то нацепившим отцовский меч. Нашла тропку — утоптанную, спускавшуюся то ли к мелкой речушке, то ли к разлившемуся ручью, и пошла от нее вверх.
Деревушка эта показалась ей странной. Совсем маленькая, меньше Драак-Тала — дворов на десять — расположившаяся на опушке леса так органично, будто дома сами выросли среди корней и травы, подобно грибам. Совсем не было ни видно, ни слышно скота — да и какой скот вырастишь в подлесках?
А потом Минори поняла, что и привычного собачьего бреха не слышит. Это в лесу-то, где собака, способная отогнать зверя или хотя бы кур защитить, просто необходима?
Ее уже встречали, заметив, должно быть, от ручья — двое высоких, крепких мужчин. Ждали? С чего бы? Да еще и поглядывали ей за спину.
- Мир вам, процветания дому вашему, - произнесла Минори и поклонилась, сложив ладони перед грудью. Меч висел у нее на поясе, на виду.
Мужчины — оба они были одеты в кожу и мех, а длинные волосы и бороды делали их неуловимо похожими на братьев, — как-то неуверенно переглянулись и снова посмотрели туда, откуда она пришла.
- Мир и тебе, парень, - прогудел один из них. - А ты что один? Остальные где, когда подойдут?
Теперь Минори стало понятно: ждать-то они ждали, да вовсе не ее.
А еще — по исходившему от них запаху — также стало ясно, почему в деревне нет собак. Хозяевам-ульвам они были не нужны.
Их деревенька, не имевшая даже названия (по крайней мере, на том языке, что смогла бы произнести Минори, поскольку певучий драконий язык был слишком чужд гортанному наречию ульвов), принимала знакомого купца раз в год, в начале лета. Тот привозил лесным жителям товары, которых у них не было и быть не могло, выменивал их на мед, шкуры, меха, лечебные травы. Жили потихоньку, от века к веку, обособленно в своем лесу, и из всех чужаков только этого торговца да его подручных и видели. За одного из подручных и Минори приняли.
Все это рассказала Минори одна из местных жительниц по имени Када. Она торгов ждала, как самого большого в году события, и заранее похвалялась, чем меняться будет. То ли мальчонку, то ли девчонку — ульвы не разобрались, как к ней относиться — в дома не пустили, но выделили переночевать небольшой сарайчик на окраине и накормили. Просто, но сытно — Минори и тому была рада. И поговорить поговорили — хоть и чужак, а любопытство не проторгуешь.
Все это удивительно напоминало Драак-Тал. Пусть и говорили тут по-другому, и носили непривычную одежду из шерсти и кожи, а не из льна и хлопка, и еда отличалась на вкус — но в том, с каким достоинством держались жители деревушки, Минори напоминало собственных сородичей.
- Так что завтра придут, сам посмотришь, - тараторила Када, искоса поглядывая на мальчишку. Шляпу тот, поганец, так и не снял, и на еду не набросился — сидел прямо, словно кол проглотил, скрестив ноги, и ел аккуратно, будто девица, ломая хлеб и мясо на маленькие кусочки. - У меня вон младшая себе побрякушек выпрашивает цветных. Красоваться удумала!
Минори улыбнулась.
- А ты-то сам откуда и куда? - продолжала расспрашивать ульвийская хозяйка, пододвигая к Минори поближе тарелку с хлебом. Хлеб драконице не слишком-то нравился, но она не хотела проявлять невежливость.
- Я на север иду, - проговорила Минори, прожевав. - Искать отца.
И в этом тоже была частичная, но правда.
Отредактировано Минори (08-05-2020 14:26:53)