Каю было… уютно. Если можно назвать по определению опасное место располагающим атмосферой, то здесь дела обстояли именно так.
- Брать то, что само идёт в руки – это не дикость, а вот отказываться – глупость точно, – ответил Варлок, не уточняя позицию относительно вампиров, некромантов и ульвов в отдельности. Он и так уже слишком много сказал из того, чего не следовало болтать первой встречной. Всё-таки Виан может что-то запомнить и попытаться воспользоваться интересным знакомством традиционным для её клана способом: найти и захватить силой. С этой совершенно случайной мыслью в сумасшедшем подняла голову вся его осторожная рациональность. Пощекотать драконицу и смыться из её логова с дорогой безделицей – это одно, а бегать потом от всего её выводка – совсем другое. Отбиваться от преследования кровососущих ассасинов – тем более, учитывая то, что их стихия – ночь, которая являлась и временем настоящей работы для Кайлеба, последнему не улыбалось. Са-авсем.
На все последующие ответы Холодной он поначалу, собравший в кулак рассеявшиеся после крепкого напитка мысли, ответил лишь жестами согласия, точно нечего больше говорить. А зачем трепать попусту?
Но она ему польстила, не приторно, без лишних изысков – как надо. А самолюбие Кая, от рождения имевшее размеры хорошего такого левиафана, обожало, когда его чесали за ухом. Более того, вампирша давала ему право действовать, несмотря на известный на весь свет феминизм её клана. А это уже стоит немало. Любви толпы или двух, не меньше.
Чернокнижника осенило вдохновение, а вдохновлённый Ворлак был щедр до неприличия. Выдержав небольшую паузу, он без резких движений сначала подсел к Благосклонной, а потом, аккуратно взяв на руки и развернув, пересадил себе на колени. Действия во имя удобства, правда: не каждой женщине может нравиться, когда её качают коленях, как деточку, но разница в росте и покрывшая почти всю правую сторону шеи рубцовая ткань тоже приятными обстоятельствами не были. Или были. Всё же, укус – это почти близость, и сложно придумать ситуацию более неуместную для споров и войны, если ты, конечно, не обиженный жизнью идиот, повёрнутый на доминировании. Для себя Кай уже давно чётко уяснил, что женщину нужно лелеять и уважать, но ни в коем случае перед ней не пластаться.
Он не знал точно, чего ждать, как не знал, каким окажется вампирский бордель. Кайлеб был естествоиспытателем, не склонным верить на слово кому-либо, не проверив на себе. Судя по многочисленным историям, которыми мир полнился, кровопийцам было вовсе не обязательно охотиться и угонять в рабство прочие народы: люди сами к ним шли в руки. Кто в эстетических изысканиях, кто как лекарям за пиявками, кто в поисках денег или острых ощущений. Варлока по жизни трясло от последней нужды. Действие большей части наркотиков он на себе уже перепробовал, а в свои дурные девятнадцать он даже на спор лизал ядовитых лягушек и целовал змей. Так почему бы и нет?
Некроманту анатомию знать полезно, вампирскому мешочку с кровью на ножках – жизненно важно. Здоровый взрослый мужчина может отдать около половины винной бутылки за раз и почувствовать только лёгкую слабость. С учётом недоедания и недосыпа – пожалуй, только треть. Кай позволил вампирше себя укусить, так и не отпустив никаких комментариев, но хотел посчитать, когда нужно будет её остановить.
Но тут же, резко выдохнув, забыл. После незаметной, как укол булавки, боли, мужчина ощутил, как непроизвольно сократились мышцы шеи. Пальцы чуть сжались на плече и бедре вампирши, а потом всё быстро угасло, попав под новую волну опьянения и лёгкости, поползшую по телу.
"Пиявочники" были если и правы, то не в этом случае. У Кайлеба Ворлака на коленях сидела самая настоящая чёрная вдова, а он впал в экстаз. Чувство опасности ушло.
А вот это было плохо. Некромант, теряя из виду черту, вдоль которой можно было прыгать вдоволь, был способен на самые разные безумства. И, пока сознание потерялось где-то в воздухе над, тело испытывало эйфорию и желало щедро делиться. Совершенно неконтролируемая смелость потянула руки с мёртвой точки и развязала с таким трудом подобранный язык.
- Мы только одно упустили, – убрав забавную тонкую прядку белоснежных волос, сильно севшим голосом шепнул женщине на ухо Кай. И не случайно выбрал именно эти слова – упрекнуть вампиршу и признаться в том, о чём сначала промолчал, означало разрушить момент полностью. – Бунт ради бунта бессмыслен. Но, если появляется цель и достаточно духу… можно не только забраться на свою гору, можно свернуть чужие.
Обычно, вместо таких разговоров Кайлеб шептал своим женщинам какие-нибудь безделицы из головы, или читал стихи, или намурлыкивал мелодии. Переходить к "главному" сходу было неинтересно, как и спрашивать, за какие струны даму дёргать. Творец от подражателя тем и отличается, что любит играть сам. Собственное возбуждение музыканта затерялось где-то между его глубоким дыханием, внезапной нехваткой крови, рассеявшимся вниманием и, конечно, приятной тяжестью лакомящейся кровопийцы на его ногах. Маг уже совсем не стесняясь обнимал хищницу, вслушиваясь в каждый медленный глоток, отдававшийся слабой пульсацией в его теле. Пальцы левой руки, переползшие с бедра по боку, добрались до очень странного атрибута и без того экстравагантного образа вампирши: широкого кожаного ошейника.
Перчатки, – лениво вспомнилось некроманту. Он так и не снял перчатки. Ставший привычным за годы спасения музыкальных рук от мозолей, которые непременно влечёт использование оружия, элемент одежды был Кайлебу почти родным, но заменить ощущения от прикосновения живой кожи даже самая тонкая и мягкая мёртвая не может.
Стянув с правой руки с помощью зубов сначала одну перчатку, потом избавившись и от другой, Кай вспомнил ещё кое-что несказанное.
- Они отказываются, – имея в виду некромантов, снова начал свой тихий монолог, – потому что им так сказали. Их родители, их страх, их бог… – свободные от препятствий пальцы левой вернулись к ошейнику, выстукивать какой-то рвано-игривый ритм на жёстких рёбрышках и крючках-застёжках, в то время как другой рукой, огладив белое плечо, Варлок вернулся к началу. "Началом" оказалась спрятавшаяся под краем сапога, обтянутая кожаными штанами коленка. О-о-о, все безответственные боги Рейлана, наверное, только Виан могла позволить себе так вульгарно одеться и не выглядеть шлюхой и дурой одновременно. – Пока я просто не подчинялся, я слыл чудаком и извращенцем, и как меня только не называли…
Возможно, в том была доля истины: другого счастливо-безумного обладателя стольких мелких маний и фетишей среди магов – и светлых, и тёмных, и даже ещё не родившихся – надо было поискать. Возможно, потому, что иных магов с малолетства учат как учёных, а Кайлеба Ворлака бросало туда-сюда: то в заводилы уличной шпаны, то в бойцы, то в бродячие артисты, и только в конце, после грабежа гробниц и массового сжигания перевёртышей – его потянуло в науку и исследования. И нельзя сказать, что маг из него от этого вышел посредственный, даже не учитывая силу косы. Жизнь – горки, и где-то на втором подъёме со дна у него сформировался свой подход.
- А потом резко заткнулись, – одной рукой медленно рисуя пальцами узоры на ноге, а другой, наконец, оставив застёжку, мужчина добрался до мелких волосков на затылке, опушивших край густой гривы, туго зачёсанной под заколку чуть выше. Взмешав лежавшие до сих пор ровно пряди и тем бесстыдно разрушив идеальную аккуратность сложной причёски, чернокнижник зарылся в мягкие волосы подушечками пальцев до самых корней. – Потому что я достиг того, о чём едва ли мечтали они… И они не остановят будущее.
Совет Культа, конечно же. Тёмный маг из семьи светлых, бывший рядовой, ищейка завис всего в двух шагах от власти, и едва ли его покровитель подозревал, что бывший исполнитель всерьёз готовится спихнуть конкурентов в ближайшее будущее и переиначить всё на свой лад.
Возня с волосами подняла в воздух запах масел, и Кай бы замурлыкал от восторга, не поймай в тот же момент взгляд танцовщицы на тумбе напротив.
Отвернись и сдохни, – почти нежно сказал ей в мыслях вырванный из блаженства Ворлак, – а потом ещё раз сдохни и расщепись.
Но смотрела не одна рабыня. Были вампиры в другом алькове, и он видел блеск красных глаз в ложе над ней. Наверное, его нежные объятья сильно вредили репутации беловолосой. Кажется, её это не слишком заботило сейчас.
Зато его сбивало. Не то чтобы некромант стеснялся – по словам его предыдущей любовницы, сбежавшей в начале осени, совесть и все остальные ограничители у Кайлеба были очень условны, – но и превращать близость в показуху ему очень не хотелось. Когда актёру нужно было внимание или физическая разрядка, он прекрасно справлялся в дуэте со своим эго, а с женщинами искал совсем другого. Того, чего не дают шлюхи и слепое обожание толпы. Момента, когда химия тел соединяется с голосами нематериальных душ. Очень поэтично для мрази, сжёгшей лично полторы сотни разумных существ и губившей взмахом руки ещё тысячи в холодные и страшные ночи, не так ли? А Кай был страшнее, чем многие некроманты. Он не отказывался от эмоций. Он любил свою мимолётную жизнь пламенно, и вкладывал эту любовь в любое ремесло, которым занимался: и в музыку, и в ласки, и в убийство.
Мужчина нашёл и остановил свою правую руку, без его контроля уже добравшуюся до внутренней стороны бедра, и, помассировав пальцами левой канатики мышц на шее вампирши, тихо позвал:
- Прекрасная, – имени которой чернокнижник до сих пор не знал, – оторвись ненадолго.
Даже если бы женщина была не согласна, он уже ослабил контакт и подался вперёд с сидения. Внезапное неприятное головокружение почти заставило Кая потерять равновесие, и он куда менее грациозно, чем рассчитывал, дёрнул проклятый шнур. Портьеры схлопнулись, отрезая их от ненужных глаз и глухого гула борделя.
Варлок выдохнул и забрался назад. На тёмно-бордовом фоне в привыкающих к отсутствию какого-либо освещения глазах на мир заискрили звёзды. Пальцы, второй раз за ночь, но уже без перчатки скользнули по шее. Ощущения говорили о небольшом отвердении, а на подушечках остались две небольших капли.
Пора возвращаться, – подумал колдун, преодолевая навалившуюся с новой силой на него усталость. Вот так из-за небольшой мелочи его настроение перегорело, хотя лёгкое физическое возбуждение оставалось. Правой рукой медленно, нарочно сильно оттягивая кожу протерев глаза, он обратил внимание – но только часть – на вампиршу.
- Мне неприятно признавать, – чуть приближаясь к ней лицом, чтобы внезапный перепад не выдал его проснувшуюся осторожность уж совсем явно, пока он не проверил магический запас, - но продолжение я вынесу едва ли.
Он устало улыбнулся.
Согнанной со всего тела маны набралось на целую огненную геенну, а, значит, два нужных телепорта были готовы. Да, что там, ему нужен был один – в небольшую комнату у Айрин. Домой. Поход в Нертан уже сорвался, и теперь ему нужна была постель, отдых и хорошая еда.
Некромант сидел на краю, широко расставив руки. Казалось бы, просто поддерживал замершее в не слишком удобном положении тело, но на самом деле запустил пальцы в разбросанные по мягкому сидению вещи. Телепорт в миг и в любом состоянии в хорошо знакомое помещение – приятный бонус сохранившему чувство привязанности тёмному магу. Он был готов среагировать на любое подозрительное движение вампирши, на любой признак ворожбы. Или, по крайней мере, так думал.
Отредактировано Кай (06-11-2013 21:11:06)