- И жили они долго и счастливо! - Мелвин в последний раз дёрнул струну и  торжественно, с расстановкой, завершил хорошую историю самой гнусной из всех возможных концовок.
Ребятня, притихшая было в ожидании развязки, возмущённо загалдела вновь. У каждого нашёлся свой вариант, более подходящий и, разумеется, более волнительный, нежели заезженная до невозможности присказка, пригодная разве что для самых маленьких.
- Не стыдно тебе так обманывать их ожидания? - Кэйлин могла бы рассмеяться, уж очень комично менестрель изображал разочарование от отсутствия оваций.
Но она не стала.
Густое варево в котелке, подвешенном над побелевшими от жара углями, разопрело и раздалось, девушке приходилось всё чаще помешивать его деревянной ложкой, чтобы похлёбка не расплескалась через край.
- Вообще-то, я пришёл, чтобы скрасить твоё одинокое бдение над очагом! - картинно возмущается рыжий.  - Даже не знаю, откуда все они взялись… - он хмурит брови и громко “цыкает” на самого непоседливого мальчишку, чтобы привлечь внимание шалопая и кивком головы приказать ему убраться, желательно вместе с дружками.
Его ясные зелёные глаза вмиг сделались большими и страшными, что, впрочем, нисколько не впечатлило непоседу. Мальчишка поднялся на ноги, выкатил грудь колесом и заслонил целительницу, насколько это позволяла его тощая фигурка.
- А Кэйлин сказала, что сегодня я отвечаю за её безопасность! - кажется, он готов наброситься на менестреля с кулаками, несмотря на очевидную разницу в силе.
- Нет, ну ты слышала! - Мелвин расхохотался. - Защитничек нашёлся, - добродушное выражение веснушчатого лица в достаточной мере оттеняло раздражение от непослушания и навязчивого внимания малышни к Кэйлин.
Ему доставалось всё меньше и меньше шансов, чтобы к ней подступиться.
А так хотелось!
- Между прочим, мне тоже не нравится такой финал, - Лин поднимается, чтобы потеплее укутать новоявленного охранителя и спасти его хотя бы от воспаления лёгких. - Где ты видел, чтобы принцесса по доброй воле выбирала себе в мужья простого рыцаря, будь он хоть тысячу раз прославленным воином? - она мягко подталкивает  мальчишку в спину, и он послушно усаживается на своё прежнее место, поближе к теплу.
- Интересно, - менестрель берёт звонкий аккорд и уводит его в звенящую тишину, щедро расплёскивая по ладам. - А кого бы выбрала ты, окажись на её месте? -  он крайне внимателен и даже готов запеть, переложив ответ собеседницы на ноты сию же минуту.
- Я бы выбрала, - девушка задумалась, зависнув на пару ударов сердца. - Я бы выбрала дракона! - она подбоченилась и вздёрнула подбородок, заранее бросая вызов любому возможному возражению.
- Ну ты скажешь, - мужчина снова рассмеялся, - я не хочу слышать твоих объяснений! - он закрывает уши большими ладонями и картинно изображает потерю слуха. - Нет-нет! - шутник начинает верещать, как лесная птица, поднятая охотничьей сворой из высокой травы. - Тётушка Дейни, скорее сюда, кажется наша милая Кэйлин совсем сошла с ума! - его громогласный хохот потревожил работяг, устанавливающих общий шатёр.
Один из них так растерялся, что выронил из рук длинную жердь, удерживающую купол, и плотная ткань провисла до самого снега, за что он, конечно, получил знатную оплеуху от той самой тётушки Дейни, которая распоряжалась всеми хозяйственными делами торгового каравана, кочующего от города к городу и вставшего на постой к ночи чуть поодаль от большака, несмотря на то, что до Вильсбурга оставалось всего - ничего. Она пригрозила шутникам кулаком и выкрикнула пару ругательств, явно позаимствованных ею из общедоступного словаря самых задрипанных улиц. Сие действо привело Мелвина в неописуемый восторг!
- Вот видишь! Даже старуха … - но он осёкся.
Мужчина вытянул шею, убрал руки и устремил взгляд куда-то за спину Кэйлин, готовой высказать ему всю правду о неуместных шуточках и скверных сказках.
- Знаешь что!  - впервые за долгое время она повышает голос.
- Ш-ш-ш… - менестрель сводит брови и жестом повелевает ей умолкнуть.
- Да как ты!
- Пригнись! - выкрикивает он наперекрест её возмущённому возгласу и резко дёргает девушку за юбку.
От этого бесцеремонного вмешательства она опрокидывается в снег и беспомощно барахтается, пытаясь подняться на ноги.
- Это не смеш-ш-шно! - Лин шипит от боли и обиды.
Но замолкает, наткнувшись взглядом на стрелу, пронзившую гружёную повозку аккурат в том месте, где совсем недавно мигала тень от её головы.
- Не поднимайся, - голос Мелвина резко изменился и стал пронзительно острым, резким и не терпящим возражений. - Лезь под телегу, - он грубо пихает её в сторону, - живо! - и как только девушка скрывается под повозкой, суёт ей самого маленького из тех, кто собрался у очага послушать его россказни. - Стереги детей, - остальные послушно забрались в ненадёжное, но какое уж есть, убежище сами.
Мужчина бросил лютню и выдернул из земли деревянную оглоблю, на которой держалась перевязь котла. Чан опрокинулся на бок. Похлёбка залила угли. Едкий прогорклый пар расстелился по земле. Кэйлин хорошо видела ноги, слышала звуки возни и крики, но полностью осознала произошедшее только тогда, когда на землю, прямо у колеса телеги, рухнул мужчина с рассечённым черепом, в котором застряло обломанное оголовье топорища. Кто-то из ребят захныкал. Остальные же жались к ней так тесно, что стало трудно дышать.
- Нельзя плакать!  - Лин зажимает рот малышу. - Ни звука, ясно!  - она ищет глазами того самого мальчишку, который совсем недавно вызвался её защитником, и жестом призывает его к себе.
Ребёнок ловко пробирается к ней на четвереньках. Удивительным образом ему удаётся сохранять самообладание. Храбрость на грани безумия, свойственная персонажам из глупых менестрельских сказок прямо сейчас играет всем на руку.
- Слушай меня внимательно, - целительница шепчет, едва размыкая губы, чуть громче дыхания, -
ты должен пробраться дальше и убежать на дорогу, в Вильсбург, - она замолкает, чтобы проглотить воздушный ком, подступивший к горлу, - и там просить помощи. Ты всё понял?
Мальчишка лишь коротко кивнул. Огляделся. Приложил палец к губам, лишний раз напоминая друзьям, что следует сидеть как можно тише, и пополз вдоль оси телеги, чтобы выбраться из укрытия подальше от чужого внимания и короткими перебежками добраться до кромки леса. Как только его непокрытая голова скрылась из виду, Кэйлин возвела вокруг телеги воздушный щит. Неоправданное расточительство в её положении, но бросить детей она не могла ни при каких условиях.
Растрёпанный и взмокший, истощённый от долгого бега мальчишка добрался до города затемно. Он молил о помощи всякого взрослого, встреченного им на пути. Но кто поверит пришлому замарашке?

Отредактировано Кэйлин Миллер (23-03-2024 17:06:41)

- Нет же!  - мальчишка сопит и старательно стирает грязь с лица, растирая её по щекам ладошками. - Я за помощью!  - он начал бойко. - Там … - а потом, как только смог разглядеть собеседника, растерялся, - Я… - непутёвый принял алифера за злого духа.  - Я не вкусный! - бедолага очертил перед собой защитный знак, который, разумеется, не возымел никакого эффекта.
Он мямлил что-то про необходимость поспешать, про нападение и про ответственную миссию, которую он, вот негодник, провалил из-за своей трусости и нерасторопности.
Каждое новое слово истощало его, но и паника становилась всё тише, и спустя некоторое время ребёнок начал соображать. Он вспомнил вопрос незнакомца, оценил тот факт, что за долгое время скитаний он стал единственным, кто откликнулся на его причитания, подвёл в своих рассуждениях одно к одному, и всё же решился поведать ему о случившемся. Ведь он бы прибегнул и к помощи демонов, коль скоро один из них предложил бы ему помощь. Мальчик рассказал алиферу о нападении на караван и о том, что его послали за подмогой в город. Он точно указал направление и хныкал, упрашивая взрослого поскорее направиться в путь. Ему невдомёк, что подлость уже свершилась, и от его стараний не будет прока, даже если он приведёт с собой целую армию  крылатых паладинов.
Силы Кэйлин истощились слишком быстро. К тому моменту , когда  воздушный щит истончился и задрожал, становясь уязвимым, шум битвы не утих: до её уха доносились вопли и крики, лязг оружия, а повозка, под которой они нашли укрытие, несколько раз сотрясалась от ударов. Глупое решение, продиктованное малодушием, обернулось пустой тратой сил и наверняка ещё отзовётся. Хороший урок на будущее.
Если только представится возможность.
Дети притихли. Кэйлин могла различить, как кто-то из них шевелит губами, призывая Богов на помощь. Хорошо, что никто не заметил, как незримая преграда, защищающая их от опасности, наконец, рухнула. Целительница осыпала Богов проклятиями, что никак не помогло ей справиться с напряжением. Она медленно уходит в сплин, погружаясь всё глубже и глубже.
- Лин, -  её позвал тоненький девичий голосок. - Ли-и-ин, -  он звучал как будто бы в отдалении, и девушка не приняла его всерьез.  Лин-Лин-Лин! - затрепетал тревожный шёпот.
- А? - она резко дёрнулась и ударилась головой о телегу. - Тише, - и немедленно попыталась закрыть подлой девчонке рот, но не смогла дотянуться, - ты чего?
- Кто-то зовёт на помощь! - бедняжка перепугалась, по её щекам потекли слёзы.
Целительница прислушалась. И действительно, где-то совсем рядом стенал и хрипел мужской голос. Она не узнавала его. Но дети, один за другим, начали звать кого-то по имени.
- Умолкните все! -  Кэйлин застращала их снова.  - Сидите, как мышки, я посмотрю.
Девушка выглянула из укрытия и огляделась. Её взгляд зацепился за труп мужчины, тот самый,  с топором в черепушке. Но он уже не представлял угрозы, поэтому она рискнула выбраться.
Лагерь кочевников оказался разрушенным. Лин не досчиталась нескольких телег, их увели вместе с быками. Шатёр, который так и не успели возвести, полыхал. Вокруг него металась тётушка Дейни, её жалостливые причитания действовали на нервы. Она не стала подходить ближе, не желая делить с ней печали. Вместо этого целительница откопала среди сваленного в кучу с одной из телег ненужного расхитителям скарба полотно парусины, и принялась рвать его на лоскуты, выбирая места почище. Ей предстояло обследовать поле битвы и найти тех, кому ещё можно помочь.
Первым оказался один из погонщиков, это он молил небеса о помощи. Что же, они ниспослали ему. Лин ловко управилась, придавив неопасную рану тугой повязкой и сунув ему в рот горькой травы пиретрума, чтобы хоть немного унять боль, которую, по её мнению, можно было и потерпеть.  Так она и ходила от одного пострадавшего к другому: кому-то было достаточно снадобья (хорошо, что парочка элексиров у неё всегда при себе), для другого приходилось соображать из подручных средств шину, третьему было достаточно просто перетянуть рану, чтобы он не истёк кровью. Но были и такие, кому Лин не могла помочь, даже если бы она решила использовать магию. Таких девушка обходила стороной, ведь тратить на них время, ману и зелья глупо и расточительно. Покуда есть те, кому всё это окажется нужнее. В конце концов, на утешение у неё бы просто не хватило сил.
- Не меня ищешь красавица? - Мелвин окликнул её с таким задором, будто собирался вот-вот пригласить на танец.
Он обмяк и сидел, прислонившись спиной к дереву.  С его лица сошли краски, и теперь оно походило на восковую маску.
- И сейчас шутишь, - Лин ворчит недовольно, но обращает на него внимание.
Она опускается на траву, намереваясь осмотреть, оказать помощь, но менестрель махнул головой в отрицательном жесте и снова улыбнулся ей. Он отнял руку от своего живота, демонстрируя ужасную рану, настолько широкую, что можно было легко различить блестящие внутренности, выпадающие из брюшной полости, как опилки из выпотрошенной любознательным ребёнком игрушки. Девушка застыла. Такие повреждения подвластны разве что мастеру третьего уровня. И мужчина знал о её бессилии. Он явно видел, как она оставляет тех, кто бьётся в агонии.
- Я просто хотел ещё раз взглянуть на тебя, - он делал паузу после каждого слова, - не нагляделся, - и тратил слишком много усилий на артикуляцию, - а теперь иди, - Мелвин чуть было не истратил последний вдох на глупое признание, хорошо, что вместо этого он закрыл глаза и прошептал ещё раз, - иди.
Но Кэйлин не могла пошевелиться, тело стало слишком тяжёлым. И даже очередной призывный возглас не смог поднять её с места.
Мальчишка, она даже не знала его имени, вернулся с подмогой в лице одинокого путника. Девушка не разглядела его в достаточной мере, чтобы дать хоть какую-то оценку и отмахнулась от них обоих, жестом указав на пылающий шатёр и караванщиков, пытающихся потушить пламя.
- Я сейчас, - утвердительный выкрик, прозвучавший одновременно для всех, был призван  призвать каждого к порядку.
Она знала решение.
- Сейчас, - но оно далось ей непросто, - сейчас, - холодные пальцы нащупали на поясе ту самую склянку.
Целительница опустилась на колени и подползла к менестрелю на четвереньках.
- Мелвин, - она позвала тихо, - ты слышишь меня?
Мужчина отозвался сдавленным стоном.
- Я могу тебе помочь, - Кэйлин касается его лба, чтобы смягчить гримасу, - ты уйдёшь легко и быстро, - а затем уверенным жестом нажимает на подбородок, - без боли, - и, не дожидаясь согласия, опрокидывает в рот Мелвина содержимое небольшой колбы.
Мужчина никак не отреагировал ни на её касание, ни на вмешательство. Агония пожирала его разум. Но, как  и обещала Лин, милосердная тьма избавила его от страданий спустя всего пару ударов сердца. Его лицо снова стало мягким и спокойным, безмятежным.
Она не проронила ни одной слезинки.

Кэйлин не сразу отозвалась на отклик, но он всё же не позволил ей ещё большего замешательства от того, что повторялся раз от раза, настойчиво требуя поощрения за исполненное повеление. Бурлящая энергия так и переполняла мальчишку, несмотря на то, что его путешествие наверняка выдалось далеко не лёгким. Однако, его ликование, неуместное и даже кощунственное, нисколько не ободряло, а только усиливало паскудное чувство жалкой беспомощности. Но разве она смогла бы его утешить, если бы при виде всеобщей разрухи и смерти он впал в истерику?
- Ты опоздал, - она отвечает так, чтобы каждый из вновь прибывших смог принять на свой счёт.
Вот только алифер, Лин никогда не подумала бы, что встретит на своём пути кого-то из них, ответил тоном, легко сбивающим всякую спесь. Женщина вскинулась, но ей не хватило азарта, чтобы начать перебранку с целью выяснить на месте, кто из них двоих круче. 
- Но явно не из тех, кто умеет поднимать мёртвых, - вместо этого она метнула в его спину пригоршню тяжёлых и строгих звуков.
И могла бы ещё. Но таинство, свершившееся на её глазах в следующее мгновение, лишило её дара речи. Критическое мышление убивает всякую духовность, а потому целительница не была готова к демонстрации нисхождения Божества, который в её восприятии мира предполагается несуществующим.
- Такое расточительство, - целительница поражена и встревожена.
Ей сложно вообразить, как возможно вдохнуть жизнь в бездыханное тело? Как получить доступ к высшим мирам и запредельным знаниям? Какой магический резерв необходим, чтобы воплотить столь дерзкий замысел? Но одновременно с тем, ей хорошо известна цена, которую незнакомцу пришлось заплатить. Но он проделал это слишком легко! И как будто совсем не терзался сомнениями. Его порыв ей совершенно непонятен. Она отвергает всякую искренность, ищет подвоха, но не находит и от этого раздражается ещё больше.
Лин размышляла чересчур деятельно, что вероятно отразилось на её лице.
- Он потрясающий, правда? - мальчишка, всё это время молча наблюдавший за происходящим, дёрнул её за юбку, чтобы как угодно, но привлечь внимание, - я всё равно молодец! - он сам называет так необходимое ему слово, - теперь Арх всем поможет, и ничего не было! - на его глазах свершилось чудо, и ему достаточно подобного свидетельства, чтобы поверить - всё сложится хорошо.
Кэйлин отшатнулась от восторженных возгласов ребёнка, когда Мелвин открыл глаза, а на его бледном лице дрогнула едва уловимая улыбка, обращённая к небу. Мстительная песня ветра, потревоженного этой улыбкой, коснулась её волос и прошептала ей с насмешкой: “Тебя не станет, а он будет по-прежнему улыбаться, используя историю своего чудесного спасения, чтобы впечатлить кого-нибудь другого”.
Вопиющая несправедливость и тщетность собственного воплощения провоцирует женщину на безобразную истерику. Она приступает со всей страстью.
- Серьёзно? - женщина едва сдерживается. - Ты кое как стоишь на ногах, - и разгоняется с каждым новым словом.  - Нет, правда, сможешь подняться без посторонней помощи? - её интонации резко перескакивают от яростного гнева к трепетному состраданию. - И сколько же раз у тебя получится проделать такой трюк? - и снова возвращается обратно. - Прежде чем ты сам упадёшь в землю, - она отвергает глупое самопожертвование, не может смириться и приводит свои доводы с такой яростью, будто перечисляет откровения.
- Любую боль можно перетерпеть. Если наложить тугую повязку, кровотечение остановится. Кости со временем срастутся. Оглушение пройдёт. А смерть естественный исход жизни. - Кэйлин активно жестикулирует, переступает с ноги на ногу и берёт один за другим громадные порции воздуха, чтобы справиться с фонацией без потерь.
Ей почти удаётся.
- Ты мог бы помочь многим. Но что ты сможешь сделать сейчас? Спасти ещё одного? Двух? Спешу тебя разочаровать, их гораздо больше. Там, - она указывает пальцем, - и там, у повозок, - с особенной язвительностью пересчитывает всех, кого она успела обнаружить, - но я не думаю, что этим ограничится. Ты главное не забудь сказать этим добрым людям, куда доставить твой труп. Они должны исполнить последнюю волю, а хотя бы из благодарности. И… - наконец, у неё кончилось дыхание. 
Заклинательница закашлялась, согнулась и закрыла рот ладонью. Она хрипела и задыхалась, будто оказалась в абсолютно безвоздушном пространстве.
- Лин? - Мелвин первым отреагировал на её приступ.
Он повернул голову в её сторону, на одно мгновение их взгляды столкнулись, но женщина поспешила скрыться от острого приступа чувства вины, которое она ещё даже не осознала в полной мере. Целительница прижалась к  стволу дерева с другой стороны - она не смогла бы уйти дальше, и использовала магию, чтобы вернуть себе возможность дышать свободно.

300 - 15 - 70 маны = 215 маны

Кэйлин сразила бесконечная усталость. Она не хочет продолжать. Не способна заставить себя пройти ещё один круг: рассуждать о целесообразности того или иного действия, шагать между повозок, выискивая пострадавших, и оказывать им помощь. Не в силах видеть искажённые мукой лица и глаза, полные надежды. Не может даже гневаться. Ей нужно отдохнуть. Прямо сейчас. Закрыть глаза. Всего на один выдох. Всего на чуть-чуть…
- Я покажу тебе всех, - слабым, бесцветным голосом произнесла целительница, -
сам решай, - она использовала ствол дерева, как опору, оттолкнулась от неё и зашагала обратно по маршруту, который привёл её к умирающему Мелвину.
Он больше не звал её по имени.
Сначала они подошли к погонщику. Высокий, статный мужчина, сильный и выносливый. Он мог бы прожить долгую жизнь, если бы отсиделся в затишке, а не ринулся на защиту товара. Теперь он стал калекой и  вряд ли сможет вернуться к странствиям. Да, Кэйлин помогла ему, но ей не хватило сил правильно сложить кости, а шина из подручных материалов не обеспечивала должной фиксации. Но гвардейский целитель поможет ему. Он поможет всем.
Если ему хватит времени.
- Интересно, ему зачтётся? - женщина машинально, без осмысления выполняла команды алифера.
Пронзительный крик заставил целительницу вздрогнуть от неожиданности. Она ослабила хватку, отчего голова очередного пациента запрокинулась, что создало помеху его дыханию - слизь и кровь, у бедолаги выбиты зубы, стекала по горлу и забивала бронхи. Он захрипел. Кэйлин вовремя спохватилась, повернула его голову на бок и сунула пальцы в его рот, чтобы освободить его от сгустков.
- Беда, - тётушка Дейни бежала, высоко подхватив юбки.
Она принесла с собой не только панику, но и отчётливый запах гари. Её ярко-рыжие волосы, выбивающиеся из-под платка, подпалены у лица, а на фартуке и рукавах видны прогалины. Очевидно, женщина не раз бросалась в пламя, чтобы спасти пожитки.
- Там, - караванщинца сбивается и несколько раз ударяет себя раскрытой ладонью по груди, чтоб продышаться. - Там, - её глаза цепляются за фигуру алифера, - хмырь из этих, -  она переводит взгляд на труп одного из нападающих, - рыло скоблённое во, - и активно жестикулирует, ей не хватает тревожных интонаций, чтобы выразить всю меру клокочущих в груди переживаний. - Бросили его свои, видать, ноги перебиты, а тащить не захотели, - из всего непонятно, то ли тётушка злорадствует, то ли сочувствует из простодушия,  - окаёмники, много с них взять… - Она не говорит самого главного, как будто ей сложно произнести вслух, жмётся и дует губы.
- Ты что, хочешь, чтобы мы и ему помогли? - тут уж Лин взвилась, - как ты можешь! - она раздувает щёки от злости, - после всего, что они натворили! - но не поддаётся очередной истерике и сбавляет темп, так и не набрав оборотов.
- Так все же люди, оправдывается сердобольная наседка.
Она слишком легко принимает чужаков к сердцу. И даже в хулиганстве видит лишь недостаток любви и заботы. Именно поэтому, если рассудить справедливо, Кэйлин и прижилась в караване. Но ведь сейчас разговор идёт совсем о другом. Убийство это не простая шалость, исполненная от недостатка внимания. Целительница глубоко возмущена этим призывом о помощи и с лёгким сердцем перекладывает ответственность на того, кто вызвался сам.
- Пойдёшь? - женщина обращается к Арху, уверенная в том, что знает ответ наверняка. - А как же правосудие? - она прячет глаза, чтобы алифер не прочёл в них  сомнений. - Должен же он получить по заслугам?