— Вы это любите делать, — Арх чувствует этот упрёк в свою сторону, и прекрасно осознает, что эта не шпилька, а целая пощечина предназначенная для его мужской половины. И он ничего не отвечает на её упрёк, ведь всё сказанное - чистая правда. Нимрайс сам был мужчиной и не пытался возразить, мол, не все такие. Праведниками не рождаются, ими становятся. Но стать им - это тяжелый и осознанный выбор и осознание, что некоторые выборы в твоей жизни - в корне неверные. Такое понимание не рождается на ровном месте и не приходит с годами. Некоторым оно не приходит и под старость лет, когда, убеленные сединами мужские головы всё ещё ищут развлечений юности, скача плешивыми козлами по местам былой славы. Арх видел, кем он действительно мог стать, если бы продолжил идти по другому пути. Он бы стал похож на отца своей невесты. Их путь начинался почти одинаково: один возраст, служба, стихия, ранний и относительно ранний брак. В нём он увидел себя. То, каким бы он мог стать, если бы не изменил в корне свой путь. 

Кто же знал, что самый жесткий экзамен перед отправкой на землю на его чистоту ему устроит женщина, не на словах, а воочию созерцая всю мужскую, а может быть, и алиферскую грязь - не зря же она на него голодным драконом смотрела всё это время. Просветит его парой незначительных вопросов изнутри ярче проявляющего света, какой видела вчера в его исполнении. И от её взгляда не ускользнёт ничего: ни его лукавство, ни лицемерие. Она всё это видела и слышала уже много раз, и её не проведешь, как не проведешь воробья на мякине. Она смотрит на него и видит насквозь. 

"О, Создатель, как Ты мудр..." - лишь отвечает про себя алифер, вдруг осознавая, что свою проверку на "вшивость" он должен пройти именно здесь и сейчас. Если он не выдержит эту проверку, то... Значит барабан он пустой и громыхающий.

Алифер отрицательно качает головой на вопрос о том "не обидно ли". Умирать никогда не хочется. И никому не хочется. Но смерть - как финальная ленточка в том марафоне жизни, который ты проделал. Мало просто бежать всю дорогу впереди всех, а у самого конца, у самой раздачи наград упасть и потерпеть поражение. Если бы он умер так, ему было бы не стыдно предстать перед Создателем. Страж баланса прекрасно знал, что сломать можно любого. Кто-то начинает гнуться сразу, кто-то долго терпит и не сгибается. Но в конечном счёте ломают и тех, и тех. Пытками ли, запугиванием, обманными увещеваниями. И он знал, что и его могут сломать. Прекрасно отдавал себе в этом отчёт. Отдавал и боялся, что в конце, вдруг, перед лицом смерти смалодушествует и предаст свои принципы, клятвы и идеалы. Что предаст всё, что любил, потому что ему не хватит духу.

Это и будет для него будет самая страшная и позорная кончина. А умереть так, как он мог бы умереть вчера - нет, неплохо. Пожалуй, даже лучший вариант для его служивой жизни.

Их разговор начинают прерывать шаги снаружи. Алифер сразу меняется в лице: до этого спокойное, открытое, оно становится напряженным и внимательным, словно готовым к бою. Алифер тянет руку к плащу, чтобы накинуть его на себя, если сейчас сюда кто-то войдет. Мужчина понимает, что от него требуется и... Пытается подняться. Он не хочет снова взваливать на её плечи свою тушу - ему неприятно даже от самой мысли, но у его ослабевшего тела на это, безусловно, свои планы. Однако Арх собирает всю волю в кулак и с трудом, но сам поднимается на ноги, лишь немного опираясь на кисэн, чтобы та поддержала его, чтобы он не завалился набок. Кивком головы дает понять, что он готов идти туда, куда она его отведет. 

[icon]https://i.imgur.com/9oHVYoA.png[/icon]

Арх просто не привык жаловаться и принимать помощь от других. Это было заметно по тому, как он не искал её, и вначале хотел уйти, не пригласи его госпожа Цянь Си остаться. Мужчина осторожно пытался держаться за плечо кисэн, но, похоже, переоценил свои силы. Боль в груди разыгралась снова... И так остро, будто клинок всё ещё там...

Алифер не застонал, но по его лицу, по ходящим желвакам и поджатым губам, жмурящимся глазам, было понятно, что ему очень больно. Как в таком состоянии он собирался уйти - одному Ньёраю известно. Но в отличие от ночи, сегодня ему не дышала смерть в затылок. Алифер знал, печёнками чувствовал, когда она подбиралась близко, а когда она отстояла от него далеко. Сейчас она отстояла от него далече, но напоминала о своём ночном визите болью. Он, как и вчера, не помнил, как дошёл до подушек, с трудом опустившись вниз. Внутри всё разрывало от боли, что испарина стала выступать сильнее. Всё естество замирало, не давая даже сделать вдох. Мужчина почти не дышал, давая приступу успокоиться.

Госпожа-дракон с ним церемониться не собиралась, распахнув ворот его кимоно и обнажив грудь. Арх прикрыл глаза и чуть запрокинул голову назад. На его худом, но поджаром теле, явно закаленному физическими тренировками, проступали напряженные мышцы под бледной кожей и остро выделился кадык. След от шрама был свежим: живым, красным. Но его края не разошлись: учитывая, в каких обстоятельствах ночью ему приходилось лечить себя, а женщине - запечатывать ему рану.

Будь ему не так больно, гвардеец бы поймал себя на мысли, что вот он и попался. Пусть его тело и не было отмечено уродливыми полосами кривых шрамов, полученных в бою, и явственно выделялся лишь этот - свежий на груди, россыпь мелких изъянов, за давностью лет почти невидимых мелких росчерков седины повреждений на коже, которые можно было бы вполне логично объяснить тем, что у алиферов все держат оружие с рождения, то в совокупности с его руками, можно было сделать вывод, что профессия этого алифера если и связана с целительством, то это не его основной профиль. Его руки грубые, с давно сбитыми костяшками, характерными мозолями для тех, кто давно держит оружие в руках, которые словно впитались под кожу и стали неотъемлемой их частью. Алиферы, специализирующие только на целительстве, выглядят не так. Это он знал по своей матери...

Но сейчас он лишь приоткрыл глаза и, переживая приступ, лишь кивнул, давая понять, что он принял это почти как приказ. Если бы она сказала ему ослепнуть и оглохнуть на время, он бы тоже это сделал. Хорошо, что она его предупредила о том, где он находится. Сам бы Нимрайсу наверняка долго пришлось бы напрягать свой ум, чтобы сообразить это самостоятельно. Но сейчас он вряд ли чему-то удивится вообще. Прохладный воздух, как ни странно, наоборот приносил облегчение. Этот холод успокаивал измученное тело, заставляя хотя бы потеть не столь сильно. Мужчина потянулся рукой назад, неуверенно пытаясь нащупать капюшон своего плаща. Но, доведя начатое до конца, пусть и далеко не так ловко и быстро, как мог бы это сделать в здоровом состоянии, он исчезает из поля зрения как госпожи-дракона, так и всех, кто вот-вот прибудет сюда.

[icon]https://i.imgur.com/KBGIEmd.png[/icon]

Отредактировано Арх (11-10-2023 23:02:21)

Хорошо, что госпожа Дракон попросила Арха немного приготовиться к тому, что ему предстояло услышать. Не то, чтобы  алифера могло шокировать то, что будет сказано в стенах дома терпимости, но всё же он точно не был готов к тому, что услышал.

Всё это время он не обнаруживал своего присутствия даже дыханием. Дышать, как и вчера, ему было сложно, а потому его поверхностное дыхание с трудом обнаруживалось. И он абсолютно не двигался, застыв в одной позе словно изваяние. Когда боль в груди немного улеглась, он позволил себе наконец-то начать пристально смотреть за женщиной. Возможно, от его взгляда ей могло быть не по себе: он, как воин, всегда чувствовал когда на него смотрят - буквально загривком это ощущал. Но сейчас он старался делать это мягко. И ведь в действительности - он не ощущал какого-то неприятия в отношении неё.

Он следил за тем, как кисэн открыла окно, но в его желании наблюдать за ней не было никакого намека на подозрительность. До этого честный, насколько это возможно в их условиях, разговор сделал своё дело. Арх смотрел на неё просто: как мужчина смотрит на красивую женщину. Но ненадолго воцарившееся спокойствие и тишину прервали служанки - девочки, которые пришли убирать то, что остается после бурных страстных ночей.

Алифер неприятно щурится, словно от боли. Скорее от противоестественности происходящего, а затем - и последовавшего вопроса, который и шокировал крылатого. Беременны? "Снова?" Это единственное слово заставляет скривиться. Он не силен в вопросах, куда девают детей в борделях, но предполагал, что к "сопутствующим побочным издержкам" там и относятся соответствующе. По крайней мере, от игош стабильно избавляют.

Да, он готов был услышать всё, что угодно. Абсолютно всё: интимные подробности, пикантные детали, сплетни, рассказы о клиентах, о том, как они омерзительны. Всё, но только не это. Эта новость выбивает его из колеи. Он не поежился лишь потому, что обещал, что не издаст ни звука. Но как у него защемило в груди.

Он не знал, что чувствуют матери. И, как мужчина, никогда бы не смог испытать и толики тех чувств. Ему оставалось только догадываться. Но... Примеряя ситуацию на себя, он был уверен, что если бы его ребёнка решили отправить в выгребную яму, он отрубил бы руки всем, кто только бы рискнул их протянуть. Без сожаления и промедления. Возможно, накладывало своё восприятие их культура, где не бывает "бастардов". Любой ребёнок, рожденный ли в законном браке или вне его - всё равно твой.

И поэтому дальше всё было как в тумане. Лишь когда Цянь Си обратилась к нему, только тогда он сдвинул с головы капюшон, снова становясь зримым, и, не замедляясь, задал главный вопрос: "Госпожа Др... Цянь Си, если Вы хотите бежать отсюда, я помогу Вам это сделать, только скажите". 

Его спутанные обращения и тон выдают всю круговерть спутанных мутных мыслей в его голове. Да, он не знает всех обстоятельств её попадания в купальни, не знает, почему всё случилось именно так. Но почему-то почти уверен, что она здесь явно не по своей воле. Её держат в плену? Ей угрожают? В таком случае, он поможет ей бежать. Он пока не знает: куда и как. Но сейчас это настолько вторично, он лишь испытывает желание вытащить её отсюда, полагая, что терпеть такое скоткое отношение невыносимо любой женщине. Тем более - свободолюбивому и гордому дракону.

[icon]https://i.imgur.com/9oHVYoA.png[/icon]

Она смеётся. Но не над ним, а словно от горечи. Он чувствует это. Но даже если бы она смеялась над его глупостью, его бы это не задело, потому что он говорил ровно то, что думал и чувствовал. Госпожа дракон пытается парировать, но словно бы убеждает сама себя, что может убежать. Сама. Одна. Что ей не нужна ни его, ни чья бы то ещё помощь. Да... Дети Рейлана прекрасны в своем величестве и могуществе. Арха неподдельно восхищал их облик и мощь, сокрытая в этом теле, закованном в природную броню...

Но как воин он знал, что сила вовсе не в броне и не в крыльях... Бесполезно мальчишку кутать в дорогие крепкие латы и давать ему в руки самый лучший меч. Если внутри нет духа, нет сил к борьбе, эти латы станут ему гробом. Победа и желание побеждать рождается прежде всего внутри. И пока там есть воля и желание сражаться, даже отсутствие сопутствующих средств и сил не заставит склонить голову на милость победителю. Даже когда ему уже от бессилья срубят эту голову.

Но он ничего не отвечает на это, его взгляд остается ровным и прямым, вопреки тяжелым складкам под глазами и лоснящейся от нездорового пота бледной коже. В первую очередь, он хочет выслушать её, понять, чем она живёт внутри. И её прямота и грубость не воспринимается им так. Потому что за ними стоит не желание его укорить, а всё, что наболело. И, возможно, никогда не было высказано кому-то ещё... Он знает, что такое дисциплина, что такое засунуть свой язык в одно место и не вытаскивать, а лишь молчать и кивать в нужный момент. И как дорого это - высказать то, что на душе. Прямо и без ненужных расшаркиваний.

Арх прикрывает глаза и лишь немного отрицательно качает головой. Нет. Не жил. И потому, прекрасно зная выражение "сытый голодного не разумеет", не пытался как-то оценить ситуацию, представить её и ,возможно, найти выход. Он просто принимал её как данность, как свершившийся и очень печальный факт. Мужчина открывает глаза и, склонив голову в знак благодарности, пододвигает к себе чашу. Но освежится он чуть позже... Сперва он выслушает её до конца. 

Почему-то он так и думал. Ей не оставили выбора. Точнее, выбор был. Но лишь, как обычно, между двух зол. И невозможно сказать, какое из этих зол было меньшим.

Алифер опускает взгляд в пол. Ему абсолютно нечего возразить на сказанное. Очень хотелось бы что-то предложить, но нечего! Возможно, в её глазах он всего лишь мальчишка, но этот мальчишка уже достиг того уровня понимания, когда понимал, что спасти всех не получится. Как бы ты не хотел и сколько бы усилий не употребил для этого. Всегда будут бедные, всегда будут голодные, всегда будут больные, беспризорные, угнетенные. И это - извечная, непроходящая рана этого мира, которая не может быть исцелена...

Но иногда, чтобы облегчить эту судьбу, достаточно просто внимательно выслушать другого и просто разделить его ношу. И всё же... И всё же он говорит очень странные по своему смыслу слова: "Но и здесь любви нет... Впрочем... Её вообще мало на целом свете".

В этих словах нет унижающей жалости, нет каких-то побуждений к решительным действиям как раньше, нет столь ненавистных наставлений и поучений. Лишь несколько отстраненная констатация факта. И он вовсе не о той любви, которую принято понимать в пошлом бытовом смысле. А любви - как принятии тебя такого, каким ты есть. Чувстве тепла и понимании, что где-то тебя ждут.

Домой.

[icon]https://i.imgur.com/9oHVYoA.png[/icon]

Арх был воспитан так, что говорить ему приходилось мало. Да и сам по себе он был не то, чтобы разговорчив. Даже когда имел, что сказать, не спешил вставлять свои слова. И вот ему задают достаточно сложный вопрос, сложный хотя бы потому, что ему сложно было любить. В своё время он даже открыто жаловался своему наставнику, обучавшего его служению Ньёраю и магии света, что в нём нет этих чувств, нет этих восторженных эмоций, которых приписывают любви. Что, даже когда он делает нечто доброе, внутри него прохладно и спокойно.

На что получил ответ, что любовь - это про отдавать. В том, что ты готов что-то отдать за другого, в том и измеряется твоя любовь к нему. А не про "восторженные чувствования". Тогда слова наставника казались Арху очевидно простыми, но и невыразимо сложными. По крайней мере, он никак не мог приложить это к своей жизни, чтобы вышло складно и правильно.

Столько воды утекло с той поры...

- А зачем выходить за таких? - а потом словно добавляет то ли пояснение, то ли вопрос, по интонации сложно было понять. - Кому нужна такая иллюзия.
Нет, всё же он очень простой, и рассуждает довольно прозаично. Но... Он действительно так жил. Даже если бы его попытались обвинить в том, что свою невестку он выиграл в бою, не оставив ей по сути никаких шансов на свободу... Было ли это действительно так?

Нет.

Только Арх знал, чего ему стоил тот бой. Как в какой-то момент он понял, что ещё немного, и проиграет. И как он целое утро накануне провёл в храме, потому что ему нужна была эта победа. Нужна не для того, чтобы потешить своё мужское самолюбие. А потому, что ему нужна была эта женщина! И не только для высоких порывов, но и вполне себе эгоистических, но нужна. И... Как внутри похолодело от ощущения, что он вот-вот проиграет этот бой. Это заставило его озвереть и вложить всё и буквально вырвать себе эту победу. Но... Даже это всё ничего не значило, не дай она ему понять, что она тоже хочет, чтобы он был рядом. Он - ветер. Местами ветряный, местами безалаберный вертопрах, но всегда - свободолюбивый. Будучи внутренне свободен сам, хоть внешне и скован множеством обязательств и послушаний, он терпеть не мог отнимать эту свободу у других.

Госпожа Дракон смотрит ему в глаза. Она хочет считать с него правду. А он не хочет её скрывать, потому что самое честное доказательство слов - дела. Без них эти слова - ничего не стоящая бравада. С той лишь разницей... То, как они расстались - уже её секрет, и он не может его выдать.

"Люблю", - как-то легко и непринужденно роняет он эти утвердительные слова не в прошлом, а в настоящем времени. И нисколько не кривя душой. Даже для себя - легко. Сколько боли, негодований стояло за ними... И предательство. И сколько прошло времени с того момента, как они расстались и стали жить каждый сам по себе... И всё же спроси его "если бы он знал, чем всё закончится, он бы изменил своё решение?" Он бы однозначно сказал "нет". Наоборот, он бы прожил ещё раз всё это снова. И постарался бы изменить данность... Он ведь тоже не был паинькой.

- Я всегда жил по правилам... - он не может рассказать чужой секрет, но... Раз Цянь Си его спросила, то он расскажет, потому что он уже измучился и устал носить эту правду в себе. Потому что он никому, даже ей сейчас не мог сказать правду - он связан внутренними обетами. Всё, что он может рассказать - это лишь о том, как это было для него. - Я считал, что они - залог счастливой жизни. Когда поступаешь правильно...
Он опускает глаза, смотря на поданную чашу с водой для умывания, но она заставляет его вновь испытать чувство жажды. И это сложно скрыть во взгляде.

Всю жизнь так и было. Арх чувствовал себя счастлив, только когда поступал так, как было предписано и по правде. Спокойно. А потом он поднял взгляд и продолжил, хотя слова не то, чтобы хотели находиться.

- А потом я понял... Что если поступлю правильно, это разрушит чужую жизнь. И, может, это было бы справедливо, но это не принесло бы мне счастья. Я понял, что если я сделаю так... - он не договаривает, лишь прикладывает руку поверх раненной груди. Если бы он поступил так, он своими бы собственными руками уничтожил свою возлюбленную. Законы алиферов строги, даже если и справедливы. Если бы его невесту лишили крыльев, она не смогла бы жить как человек. Он знает это. Это бы убило её... - Поэтому неправильно пришлось поступить мне.

Из этих осторожных слов сложно сложить верную картинку событий, даже если она захочет её случайно кому-то поведать. Увы, почему-то Арх верит, что госпожа Дракон не раскроет его тайну, как он не выдаст её, но даже так... Ему всё равно приходится выверять слова. Но почему-то одновременно кажется, что она поймет между строк больше, чем сказано. И... Добавить ему больше к этому нечего.

- Можно я попью? - кивает он на чашу для умывания.

[icon]https://i.imgur.com/9oHVYoA.png[/icon]

Колючая ирония оказалась весьма кстати. Арх хрипло булькнул, за что рана на груди не сказала ему "спасибо", а как раз наоборот, заставляя плотнее прижать руку и начать баюкать себя. Смеяться было больно, но кривая усмешка ещё не скоро сошла с его лица. Если честно, он сейчас выпил бы из лужи без колебаний - жажда мучила просто страшная. Поступившая ещё не так давно жидкость буквально вышла  с обильным потом, пропитав его и без того волглые одежды ещё больше.

Он не боялся острых шуток. Наоборот, сейчас именно это позволило полностью переключить мысли и снова забыть о тех шрамах, которые могли заболеть так некстати. Стараясь не булькать, алифер принял кувшин так же, как и в первый раз, и на этот раз осушил его содержимое до конца. Пара капель всё же небрежно сбежала по подбородку и капнула куда-то на ворот простого черного кимоно, там и растворившись без остатка.

- Благодарю, - возвращает подрагивающими руками пустой сосуд, а сосредоточенный на важной миссии взгляд расфокусируется, обнажая, что у алифера осталось мало сил. Он, словно смотря перед собой, но одновременно в пустоту, слушает её рассказ, а воображение будто само рисует образы улочек и лавок. Эту девочку, этого продавца, патрули стражи... Он понимает, что, скорее всего, госпожа дракон в этот момент говорит про себя, но в этом описана не только она. Этим она описывает до неприличия обыденную картину жизни, которая происходит в разных частях Рейлана каждый день.

Жажда постепенно отходила, как и на время успокоилась и тошнота, а вот алифер отметил про себя, что госпожа Цянь Си слишком умна. Она задавала ему тонкие вопросы, словно проверяя расхожую истину "где тонко, там и рвётся". И на этот, пусть и не озвученный вслух вопрос, у него, как ни странно, есть ответ. В этот момент его взгляд сосредотачивается, вновь становясь острым и внимательным.

- Выше закона только милость...

Он отвечает совершенно не книжным языком и заученными фразами. Эта истина была прожита и выстрадана им лично. И, наверное, потому, что была так остро и горько прочувствована, она звучала по-настоящему.
Его готовили в том числе к служению клиром. Но Арх был слишком юн по своим меркам, чтобы иметь возможность им стать. Да и, честно говоря, несмотря на возможные открывавшиеся перед тем тогда мальчишкой перспективами взойти вверх в своем положении, чем старше становился алифер, тем больше понимал, как обжигает близость к огню. Чем ближе ты к силе божества, тем больше тебя опаляет эта мощь. И чем старше он становился, тем больше он видел своё недостоинство к такому служению. Опасная высота. Опасная своими таящими в себе искушениями.

Куда было проще быть тем, кем он был сейчас. И за это он благодарил Создателя.

Он переводит на неё взгляд, ожидая, что госпожа Дракон, возможно, не поймет его. Будут ли у него силы тогда растолковать то, что он же сам и сказал?

Законы и правила...
На самом деле, он не находил законы алиферов столь строгими. Потому что, в отличие от других народов, законы которых были писаны под себя и под временные реалии, эти законы были их служением самому Ньёраю. А любой жрец, тёмный ли или светлый, непосредственно стоящий перед алтарём, скажет, как много обременений и самых жестких правил накладывает его служение. И темная сторона карает за их неисполнение не менее, а может и более беспощадно. И эти правила призваны для того, чтобы в первую очередь они не забывали, кто они, и чему служат, несмотря на все свои распри и разногласия.

Но есть то, что выше закона. Это - милость. 

[icon]https://i.imgur.com/9oHVYoA.png[/icon]

Если бы он знал, что всё так закончится: болью и беспокойством на его счёт, он бы постарался сдержать смешок. Сейчас было очень неловко за эту ситуацию, но алифер качает головой, давая понять, что всё в порядке. В относительном, конечно, но порядке. Только вот последующие слова отозвались пощечиной более обжигающей, чем предыдущая. Всё это время они говорили, избегая конкретики и оставляя в своих словах лишь суть. Нельзя сказать, насколько верно Арх понял смысл её слов, но суть их была горькой словно полынь.

Жестокие...
И если первая пощечина была терпимой, наверное потому, что касалась их мужского племени в общем, ни разбирая принадлежность, то эта напрямую указывала на происхождение.

Жестокие...
Было ли это связано с её первым желанием убить его и тем самым поквитаться за причиненную боль?
Арх ничего не отвечает, лишь опускает глаза в пол. Они... Они разные.
Если честно, алиферу было бы плевать, что думают о них другие народы, если бы они, алиферы, исполняли своё служение праведно перед Ньёраем. Но они, призванные в небо, делают ли то, что им повелели? Или уже начинали пускаться во все тяжкие, подражая иным народам? Для того ли им подарили крылья и небо, чтобы они сейчас, подобно откормленным наубой курам и уткам клевали землю и не видели дальше собственного клюва в поиске земного?

Ему не надо рассказывать, какие они. Он жил на Алире и видел, что они не те, каковыми должны быть. Был ли он сам таковым? Едкая жгучая смесь стыда и негодования поднялась волной, но это было тем упрёком, который он должно проглотить молча и безропотно. Хотя бы потому, что он сделает его лучше. Не сейчас, но потом.

Алифер как-то поник и кивнул на слова госпожи о том, что ей нужно работать. Любые слова сейчас кажутся чрезмерно излишними и даже пошлыми. Отрицательно качнув головой, Арх выдавил из себя скрежещущим, сухим голосом: "Не беспокойтесь, я не доставлю хлопот". Последующий кивок головы подтверждает его согласие. Что вчера ночью, что сегодня днём он надеется не принести проблем и не раскрыть своего присутствия. Хотя вчера их, кажется, видели у входа вдвоём.

- Благодарю... - всего одно слово. Нимрайс в принципе не умеет рассыпаться в словах и комплиментах. Но в эту "сухую" благодарность он вложил все свои эмоции и всю свою бесконечную признательность за ту милость, которую она оказала ему в лице его народа.

[icon]https://i.imgur.com/9oHVYoA.png[/icon]

Болящий телом перестаёт грешить. До чего же верная мысль... Как и любой живой житель Рейлана, Арх не любил боль и болезни, но, получая их, не строил из себя страдальца, с которым незаслуженно случилось нечто нехорошее. Тот, кто живёт по совести, может в ней покопаться и найти себе ответы "за что". Алифер не научился относиться к своим болячкам с радостью, но принимал их как должное воздаяние за всё то плохое, что когда-либо сделал. Не радовался, но считал, что это справедливо. Поэтому старался переносить страдания достойно не перед другими, но перед Ньёраем.

Он добрался до этой огромной постели, видя её только как цель перед собой. Опуститься на неё и лечь пришлось очень аккуратно, чтобы не тревожить и без того беспокоящую рану. Настолько беспокоящую, что упрек кисэн, застрявший как плотная заноза под ногтем - не сильно болящий, но постоянно напоминающий о себе, как и все прочие разговоры, ушли на второй план.

А дальше потянулись мучительные часы ожидания. Глаза болезненно щурились, каждый раз смотря в сторону света, каждый вздох отдавался болью разной степени жгучести, тошнота и дурнота не проходили. Сама по себе тошнота переносилась не так мучительно, но в совокупности с остальными симптомами была просто сладкой вишенкой на этом пироге. Хотелось просто лечь и заснуть, но вот именно заснуть и не получалось, заставляя мысленно считать собственные удары сердца и пытаться ухватить тягучие думы, больше похожие на переваренную кашу вперемешку с гнилыми помоями.

Секунда тянулась как вечность, а несколько часов - как одна минута. Ощущение времени смазалось, а чувство пространство сузилось даже не до пределов покоев кисэн, а до постели с балдахином. Ещё постоянно приходилось прислушиваться к шумам за дверью. Он обещал, что не доставит хлопот, а поэтому невольно прислушивался к любому шуму, шагу и шепоту, доносившимися со стороны не только входа, но и к любому источнику звука. Он не мог её подвести - он себе этого просто не простит. Арх всегда отличался ответственностью и щепетильностью к своему делу и своим обещаниям. Можно облажаться как угодно, но не сдержать собственное обещание и клятву, за себя подставить других - худшее из всех возможных. А шумов было достаточно: то и дело кто-то проходил или пробегал, заставляя алифера сосредотачиваться, чтобы иметь возможность в любой момент скрыться или дать отпор.

В какой-то момент пришлось спрятаться под плащ, когда служанки принесли еду и воду. К еде он не притрагивался до вечера - от одной мысли о ней мутить начинало ещё сильней, а вот кувшин с водой утащить пришлось, когда Арх убедился, что все ушли, и рядом с покоями никого нет. К ночи он был уже пустым.

"Н-н-н-н..."
Пришлось срочно найти под руку горшок, потому что сдерживать тошноту уже было невозможно. Его вывернуло не в первый раз за сегодня, хотя, казалось, выворачивать было уже давно нечем. Пустой желудок извергал из себя лишь то немногое полупрозрачное содержимое, вновь причиняя боль, дискомфорт и унижение. Быть больным и слабым неприятно никому. Но быть таким для воина Алира... Ужасное и отвратительное зрелище, которое, впрочем, приходилось терпеть. Не без отвращения к себе.

Когда же всё стихло, мысль вернулась к командиру, который его послал сюда, чтобы передать послание. Он знал, что можно быть уверенным в том, что Нимрайс никогда не вскроет послание и не прочтёт его, сохранив секрет в тайне. И Арх выполнил приказ, но облажался во всём остальном... Как всегда: исполнить в лучшем виде не получилось. И сейчас вместо того, чтобы готовиться к отправке, они ждут его. Ему нужно поскорее вернуться обратно в Поднебесную. Даже раненным и ослабевшим. Понятно, что из-за одного него они не сорвут свои планы, но Моранн должен получить подтверждение, что всё исполнено.

Уже к ночи его состояние облегчилось. Мучительная тошнота начала отступать, а потом и вовсе исчезла вместе с потливостью. Он ужасно липкий, смердящий в купальнях как шелудивый пёс, не имея возможности хоть сколь-нибудь привести себя в порядок и воспользоваться этими самыми купальнями. И находил это обстоятельство весьма ироничным. Один хороший приятель как-то сказал про Арха, что даже если тому предстоит сдохнуть, он непременно отвесит свою ироничную шутку перед кончиной.

Темно. Давно стемнело. Глаза давно не только привыкли к этому мраку, царившему в комнате кисэн, но и даже хорошо различали очертания предметов. Ему сейчас было проще смотреть во мрак, чем на свет. Но вместе с тем очень захотелось спать - видимо, сказалась невозможность отдохнуть днём. Тяжелые веки смыкались сами собой, заставляя его проваливаться в темноту, клевать носом, а потом резко просыпаться, словно на посту, не осознавая, сколько прошло времени. Несмотря на желание уснуть, именно сейчас сюда мог зайти кто угодно, начиная от хозяйки покоев до служанок или посетителей. И поэтому он должен будет встать и под шумок убраться и забиться в другой тёмный угол.

Нет. Он причиняет слишком много проблем своим присутствием. Мужчина, устроившись спиной получше на подушке, чтобы привести себя в полусидячее положение, распахивает ворот кимоно, обнажая грудь, чтобы сперва просветить рану проявляющим светом. Та затягивалась с трудом, и положительная динамика проявлялась едва. Это вновь напомнило ему о той, на какой тонкой вострой грани, тоньше женского волоса, он повис между жизнью и смертью, что даже алиферская регенерация в совокупности с лечением помогли вчера не сдохнуть, но не существенно изменили его состояние. Всё это время он не прибегал к своей магии, потому что прошлой ночью исчерпал резервы, и вновь применять их было бы уже смертельно опасно. Но сейчас он отчасти чувствовал себя несколько лучше, а резервы были восполнены. Значит, нужно пробовать ещё, если он хочет как можно быстрее встать с постели. Неизвестно, сколько для этого потребуется, но он приложит все силы, чтобы исправить ситуацию. Каждый час, который он проводил здесь, грозил большими проблемами и издержками хозяйке. Хорошо, что его ещё пока никто не хватился. Те, что на входе, видели их двоих. Но мужчина, даже если это "клиент", купален не покидал. Подозрительность и предусмотрительность никогда не бывают излишними. Особенно тогда, когда его преследовала толпа людей с явными намерениями убить. Арх всегда предпочитал перестраховаться, чем подвергнуть себя и своих соратников опасности по халатности.

Под рукой снова начало разливаться свечение желтоватого света, наполняя комнату слабым светом, "запертым" под балдахином. Вчерашней попытки исцелить себя катастрофически не хватало. Рана требовала большего количества маны и сосредоточенности - чего он не мог вчера себе позволить. А когда заканчивал, то ощутил, как руки стали вновь подрагивать от слабости. Он устал. Его снова "выпило", когда мужчина бессильно обмяк на постели, но теперь в груди почти не болело. Когда свечение померкло, Арх ещё немного полежал, а потом собрался с силами и добрался до закусок. Ему срочно нужно было поесть. Степенно есть не получалось. Он набросился на еду голодным зверем, не церемонясь, пока не опустошил всё содержимое. А ведь хотел совсем немножко... Впрочем, телесная умеренность ему всегда давалась непросто. Он всегда брал с размахом: и удовольствия, и работу, от измождения после которой валишься с ног. Его собственные резервы опять были истощены более чем вполовину, и организм требовал немедленно их восполнить.

Он пообещал, что не доставит проблем. И он сдержит своё слово.

Теперь, когда желудок ощутил внутри себя приятную тяжесть, а усталость, отсутствие тошноты и боли сказались положительно, спать захотелось с утроенной силой. Кажется, он все-таки заснул достаточно крепко. Но военная выучка всё равно сказалась: как только со стороны входа послышались чьи-то шаги, алифер открыл глаза. Даже сейчас и в таком состоянии он не позволял себе забыться и забыть о том, где он находился. Дверь с характерным шуршанием в покои распахнулась, а алифер надвинул на себя плащ, который вновь сделал его невидимым.

Их было двое. Чужое присутствие заставило сонливость будто испариться. Мужчина осторожно подтянул под себя ноги, готовый скользнуть под кровать, словно любовник, которого застал врасплох невовремя вернувшийся домой муж. Тем более, что шаги звучали совсем рядом. Но, к его счастью, никто не полез проверять содержимое под балдахином. Будь у него хоть десять плащей невидимости, скрыть тот факт, что на ней спал мужчина, было бы непросто.

Девушки заговорили, и Арх прислушался, с трудом переводя собственный дух. Теперь ему это удавалось заметно проще, почти без боли. Но услышанное - опять не порадовало. Можно ли представить в Алире, чтобы девочек учили не сражаться и выполнять приказы, а ублажать мужиков? Однако для остального мира - это данность и обыденность, которой при всём желании трудно удивиться. Внутри себя мужчина не хотел никому такой участи. Даже тем, кто решился на этот шаг добровольно. И Арх при всём желании не может ничего изменить. Потому что мало говорить красиво и правильно. Его наставник учил, что мало просто учить других. Надо сперва дать им пищу, если они голодны, одежду, если они наги, а только после этого получить своё право на наставления. Он не мог дать ни того, ни другого. Не мог предложить иную работу и другие варианты, а потому не имел никакого морального права кого-то чему-то учить. И сейчас он слаб, и сам нуждается в помощи... Всё, что ему оставалось - принимать происходящее как данность, в которой он ничего не может изменить.

Пока не может.

Быть может, его мысль была крамольной, но Ньёрай вернул его из бездны как раз для того, чтобы он приложил все силы, чтобы изменить действительность.

Когда всё стихло, тихие шажки девочки удалились, а госпожа дракон как-то подозрительно замолчала, алифер пришёл в движение. Но, чтобы не пугать её внезапно возникшими шорохами, он аккуратно и негромко позвал ей: "Госпожа?.. Вы в порядке?"

Комната наполнялась ароматом духов и алкоголя. И постепенно этот запах доходил и под ткани балдахина, наполняя его духоту более приятными сладкими ароматами. Она заснула?

__________________________
раны средней тяжести — 168 маны.
проявляющий свет — 30 маны.

[icon]https://i.imgur.com/9oHVYoA.png[/icon]

Арх даже не успел подать вперёд рукой, как замер, видя этот ужас, отразившийся на лице кисэн. Словно он чудовище, затаившееся в доме хозяина и желающее его пожрать. Мужчина замер, инстинктивно понимая, что ей нужно дать время и, тем более, не пугать резкими движениями, чтобы она всмотрелась и сама успокоилась. Иначе она закричит или, что хуже, упадёт в попытке защититься и ударится. Усидеть на месте как изваяние было сложно. Сложно было подавить желание податься навстречу, успокоить её и сказать, что всё хорошо. Это всего лишь он... Однако он сделал это. В его работе иногда нужно смотреть на ужасные вещи, не отворачиваясь и не моргая. Смотреть на смерть, на то как убивают твоих братьев и сестер, как умирают те, кому нельзя помочь. Его выдержки хватало на это. Но это явно не то зрелище, которое он хотел бы видеть.

И только через несколько мгновений в глазах Цянь Си ужас уступил место осмысленности. Она узнала своего гостя. Несмотря на желание всё-таки вскочить и начать суетиться, Нимрайс не делает этого и не начинает задавать вопросов или озвучивать очевидные вещи. Да, он напугал её. Но забалтывать ситуацию не видел смысла - он для неё не друг и даже не приятель, который бы мог позволить себе вот так щебетать, а так же понимал, что не все хотят делиться "впечатлениями" в подобной ситуации. Для кого это - всё равно, что потерять лицо. Они будут благодарны, если свидетели сделают вид, что ничего не заметили.

- Вам нужно отдохнуть, госпожа, - он спускается с постели и встает. Теперь он может не только встать, но и ходить! И сейчас он встает перед ней, чтобы женщине не пришлось оборачиваться постоянно, чтобы держать в поле зрения. - Мне помочь расстелить футон?
Буднично спрашивает он, не обнаруживая какого-то презрения к подобного рода работе. Дома у себя он стелил футоны и кровати, и не только для себя. Он просто хочет помочь, но понимает, что не все терпят, когда чужие касаются их личных вещей. Особенно те, у кого и так осталось немного своего. Настолько, что она не чувствует себя в безопасности даже в собственных покоях, на своей территории.

Она его испугалась вовсе не так, как пугаются те, кто принимал его за каменное изваяние, которое на своём посту незаметно как дышит, а потом внезапно "отживает", напоминая о своём существовании. Те коротко подпрыгивают, вздрагивают, ойкают, но быстро отходят. Здесь... Здесь совершенно животный ужас, будто.. будто он пришёл её убивать. Можно было сопоставить эти факторы, можно было списать на совпадение. Арх не делал ни того, ни другого - у такого поведения может быть слишком много причин. Но может, в причине такой реакции отчасти кроется и её нелюбовь к его народу?

На вопрос надо было дать ответ. Мужчина мог бы попытаться заверить бытовым "всё в порядке", но посчитал, что после всех трудов, которых ей стоило, занимаясь им, это было бы сродни неуважению. Арх начинает делать медленный осторожный, но глубокий вздох. Видно, как его почти застывшая грудная клетка начинает раздуваться и расправляться. Нимрайс делает это осторожно, помня о том, что ещё пару часов назад даже такой вздох быстро бы ему напомнил о себе такой острой жгучей болью, будто кинжал был всё ещё внутри. Вот только в самый последний момент, когда казалось, что победа свершилась, грудь отозвалась колкостью, словно он дотронулся до раскаленных прутьев клети. Однако даже теперь он не напоминал своей бледностью мертвеца. Плоть наливалась кровью, кожа порозовела, испарины не было.
- Немного, но ещё болит, - и в этот раз он улыбается. Совершенно беззаботно и легко, давая понять, что эта боль уже не смертельная, и за него не стоит беспокоиться. А потому не отказывается от предложенной мази, принимая лекарство, а потом делает поклон головой в знак благодарности. Даже в голосе появились жизнерадостные нотки. - Благодарю!

[icon]https://i.imgur.com/9oHVYoA.png[/icon]

Получив добро, алифер принялся за расстилание свернутых до того спальных принадлежностей. Помня место, где проснулась госпожа дракон в прошлый раз, он положил футон на прежнее место и сноровисто раскатал, отмечая... Что футон этот мягче, чем его домашние. По качеству материала он явно на порядок превосходил их и, наверное, был наполнен хлопком, а не шерстью. А стоили такие как целое состояние. Так вот, значит, как выглядит золотая клетка...

Всё это время он старался держаться как можно дальше от Цянь Си. Не то, чтобы собственный запах его раздражал, просто мужская гордость не позволяла быть при женщине не при параде. Без неё - можно быть похожим хоть на  разобранный суповой набор, но при даме - изволь соответствовать. Иногда для этого он даже демонстративно пушил и расправлял крылья, чем ещё больше начинал походить на своих дальних собратьев по небу. Однако его "благоухание" даже с такого расстояния доходила до носа женщины. Хорошо, что в этот момент про одежду он был повернут к ней спиной - казалось, что даже темнота помещения не может скрыть этот румянец, который опалил лицо и даже кончики острых ушей. Если бы от такой эмоции можно было сгореть, он бы уже горел...

- Угу... - хватило его лишь на сдавленное, сконфуженное односложное согласие и кивок головы. Собственная душевная обнаженность и открытость давалась в тысячи раз тяжелее, чем обычная плотская. 

Тем временем он, размяв пальцами некоторые промятости и, оставшись довольный результатом, дополнил его подушкой и накрыл одеялом, оставив край приглашающе открытым. "Готово", - хотел было добавить он, обернувшись в её сторону, но замер... Почему-то не хотелось её будить, когда она закемарила. Похоже на то, или просто притихла от усталости. Как бы не хотелось ей не мешать, разбудить её придётся. После сна в таком положении тело завтра "спасибо" ей не скажет. Но и для того, чтобы перенести её на руках... Между ними не настолько много доверия...

Алифер бесшумно и незаметно провел рукой, словно что-то проверив, но тем самым сотворив "Умиротворение". Пожалуй, из всех его возможностей, эта была самой любимой. В других школах магии существуют её аналоги: в школе ментальной магии, в исцелении - успокоение нервов. Но только в школе "Очищения", как ему казалось, она даровала куда больше, чем просто "спокойствие". Словно в душу, наполненную как сточную яму червями сомнений, змеями страстей и страхов приходит свет, который разгоняет всю эту бесконечно копошащуюся кодлу и оставляет наедине с теплотой в теле и ясностью в мыслях.

Это - тот маленький подарок, который он мог хотел подарить ей за всю доброту и заботу. Алифер не знал: пьют ли кисэн на работе - или же это их личный выбор. Он не был посвящен в специфику их работы, разве что слышал разные слухи. Но по себе прекрасно знал, что алкоголь не глушит боль. Как раз потому, что он запойно надирался до поросячьего визга временами, он знал, как это не помогает залечить все душевные раны. Тогда почему продолжал пить? Наверное потому, что хотел пустить эту застоявшуюся кровь. Чтобы стало так плохо, чтобы забыть об истинной причине, которая её и породила. И.. всё ещё горд, чтобы идти к Истинному врачевателю.     

Но сегодня она будет спать спокойно и безмятежно. Никакие призраки прошлого, отголоски работы и тени, которые шевелятся в дальних углах комнаты, её не потревожат.

Мужчина поднялся и медленно подошёл, протягивая руку, - Готово. Идите отдыхать.

__________________________
Умиротворение - 20 маны.

[icon]https://i.imgur.com/9oHVYoA.png[/icon]

Цянь Си проснулась и, запоздало догадавшись, чего от неё хочет алифер, только тогда вложила ладонь в его руку и, опираясь, дошла до футона. На котором устроилась так тихо и мирно, что Арх так и застыл, словно своим неосторожным шагом боялся разбудить и потревожить её сон.

Это ему надо говорить спасибо. По сути, лишь благодаря ей он сейчас жив. Пусть он победил, но своей жизнью и тому, что мог сейчас стоять на ногах, был обязан лишь ей. Мужчина стоял и продолжал смотреть на неё, а его мысли всё больше отрывались от "земли" и уходили куда-то в небеса.

Бывают в жизни переломные моменты, когда нужно принимать для себя тяжелые решения, делать выводы, что-то менять в своей жизни. Похоже, эта встреча и стала тем переломным моментом, который разграничит его жизнь на "до" и "после". Мог ли подумать алифер, что его простое по сути задание обернётся для него такими последствиями? Их особенность вовсе не в том, что он едва выжил. Сколько ещё будет у него таких ситуаций и ранений самой разной степени тяжести? Сколько он ещё проваляется на лекарском лежаке? Может, вообще станет калекой и не сможет больше драться, а может, погибнет вовсе? Увы, это не зависело от него, и то, что ему предначертано, он узнает позже.

Госпожа Цянь Си, сама того не подозревая, заставила его пересмотреть всю свою жизнь и понять главное: как раньше уже не будет. Он больше не сможет жить так, как жил. Он должен полностью отдаться своему служению. Именно тогда и именно таким он будет нужен Создателю. Как раньше: для себя, для других, для Ньёрая уже не получится. Если он не сможет, найдется другой, кто займёт его место. А он... Уже не будет нужен. И если он хочет побороться за своё место под небом... Он знает, что делать.

Одновременно поразительно и нет, что именно это произошло с ним сейчас - накануне отправки в Остебен, когда алиферы официально явят себя миру. Со своей стороны он должен будет сделать всё возможное и невозможное. Но теперь он знает, что ему делать. Теперь он уверен в том, что должен это сделать.

Госпожа Дракон спит сладко и тихо, не шевелясь. Лишь плечо мирно поднимается от каждого вздоха. Арх осторожно поднимает руку, но потом опускает... Он хочет кое-что ещё сделать для неё. Но не сейчас. Алифер поколебался: надо ли знать ей это или нет как в случае с "умиротворением"? Но всё же находит неправильным сделать это втихомолку. Конечно, мужчина всем естеством не желал оскорбить её. Возможно, она найдет это смешным или насмехательством над собой. А может, и примет его подарок. Он не знает. Но он сделает это в открытую, не таясь. Это дар, который он подарит ей. И только ей решать: выкинуть его или, быть может, именно в нём она и нуждалась.

Приняв для себя это решение и удостоверившись, что она крепко спит, алифер осторожно, плавно ступая по полу, вернулся на свою кровать и... Тоже заснул, провалившись в крепкий и мирный сон. Ему ничего не снилось. Он словно провалился в темноту и отдыхал под её пологом.

Отредактировано Арх (25-04-2024 15:27:49)