Безымянный покинул душную и шумную таверну, оставив за спиной компанию братьев. В этот момент ему было все равно, что на город наваливается ночь и все разумное живое наоборот спешит под кровлю, ищет пищи и ночлега. Все самое важное они порешили, и с той минуты, как Рандон разделил братьев для поиска, Таэрион был свободен в своих действиях, и волен был уйти, не дослушивая пустых разговоров. Что и сделал.
   С розыском одного Аллора вся эта свора богов наверняка справится без него, и собственное участие Безымянный решающим не считал. Но было дело, которое требовало именно его личного внимания, ради которого он и спустился в смертный мир, избрав предлогом облаву на младшего брата. Потерянные души необходимо было вернуть в извечный поток ничуть не меньше, чем одного бога в Авур, но если у последнего было целых пять ловцов, то за пути душ отвечал только Таэрион. 
   Вот только мир смертных сильно изменился с того момента, как Безымянный был в нем последний раз. Открыв карту, он нашел для себя много новых названий и новых поселений, отчего проложить маршрут, учитывающий потребности смертного тела, которому нужно будет где-то отдыхать и пополнять припасы, оказалось не так просто. Тут Таэриону пришлось основательно перебрать разум Оливера в поисках нужных знаний, однако оказалось, что тот также изучал жизнь по книгам, а путешествовал исключительно по картам.
   Маги способные к стихии земли всегда отличались консервативностью, основательностью и долей упорства, однако зачастую были чужды переменам, придерживаясь принципа "где родился, там и пригодился". Оливера ждало стабильное будущее: отличник учебы, он бы мог впоследствии занять какой-нибудь пост - высокий настолько, насколько хватило бы скромных амбиций, и служить на нем до конца своих дней. Таэрион в какой-то степени был занят тем же: не покидал своих пределов, исправно поддерживая то равновесие, которое было ему вверено, и никогда не желал большого, хотя был на это способен. Как и Оливер. При всей замкнутости, этого юношу съедало любопытство, которое Безымянный ценил и поощрял в своих "детях". Он видел в том неподдельную живость ума, состояние разума, способного видеть новое. Ум без любопытства - мертв. Потому, за всем страхом и неудовольствием от негаданного приключения, Таэрион видел в своем сосуде живой интерес к миру, который бы тот никогда не отправился познавать, если бы не внезапное соседство.
   А меж тем солнце садилось, народу на улицах и площадях становилось меньше, закрывались лавки, открывались кабаки. Несмотря на продувной морской ветер в городе ламаров стойко несло отовсюду рыбой и унынием. Издавна покровителю Мира Теней приписывали мрачность, способность нести лишь скорбь и безнадежность, однако то было лишь эмоциональным откликом самих смертных на факт своей смертности. Таэрион просто был и не нес в себе ничего. Скорбь и печаль, уныние и безнадежность царящие в крае ламаров тоже были ему чужды, суетны, и он в равной степени желал отстраниться от них, как если бы улицы были заполнены весельем и празднованиями. Однако общаться со смертными приходилось дабы выкупить в дорогу все необходимое на первых парах. Соберись он раньше, братья могли заподозрить по его виду неладное, теперь же он мог следовать собственному плану более свободно. Единственное, что не входило в этот план, так это встреча со Шрайком, который должен был оставаться на другом конце города в компании “любимого” из братьев. Великое Абсолютное Пламя было изрядно пьяно и прибывало в обществе некой девицы. Безымянный уповал на вероятность, что за всем этим его не заметят, и точно бы серая крыса предпринял попытку свернуть в ближайший проулок, но было поздно - дракон уже “летел” к нему с достаточно глупым вопросом, чтобы проснувшись завтра поутру в какой-нибудь канаве, не помнить об этой встрече. А потому Таэрион даже остановился, естественным, едва уловимым движением руки, задвинув походную торбу глубже под плащ.
   - Исследую город, - ровно ответил он. - Несколько часов назад мы решили начать поиски… брата, но вижу ты нашел нечто иное. И оно тебя ждет.
   Безымянный выдержал многозначительную паузу, вовсе не собираясь помогать Шрайку скрыться, наоборот предпочел бы оставить его со смертной, которая пока мялась у фонтана, не зная подходить ей ближе для обещанного знакомства или нет.

Занятно, но Таэрион придерживался по сути примерно тех же мыслей, что и Шрайк, относительно их загулявшего братца. Интересно, кроме собравшего их Рандона, кому-то вообще интересна судьба младшего? Или все воспользовались Зовом только чтобы развлечься? Мысль о том, что у других братьев могут быть некие дела сродни его собственным, была мало обоснованной. Безымянный смотрел на прочих демиургов, как на бездельников, занятых удовлетворением лишь собственных потребностей, будь то похоть, скука, гордыня и иные болезни души. У самого Таэриона, как бы это парадоксально не звучало для бессмертной сущности не было времени, чтобы заниматься смертными глупостями - у него было Дело, которому он исправно служил. И оттого попытка Шрайка вовлечь его в свои глупые развлечения, вызывала лишь отторжение.
   - Разве ты не занят тем же? - со всей пытливой серьезностью поинтересовался Таэрион, когда отец драконов пожаловался на излишнюю болтливость смертной девицы. - Или тебе неприятно, что она тебя превосходит?
   Безымянный даже не иронизировал, лишь подмечал, что у этих двоих есть много общего и разве не стоит им оставаться вместе… Ему казалось, что прочим братьям было лишь по вкусу такое липкое обожание, но, кажется, и оно успевало надоесть.
   - И с каких пор тебя вдруг волнуют твои потомки?
   Видя, что смертная устала ждать приглашения, Таэрион рассчитывал использовать ее недовольство, дабы укрыться в тенях проулка, когда Шрайк неизбежно отвлечется, но за спиной вдруг послышались множественные шаги и зычный выкрик. Отход оказался перекрыт другими недовольными, алчущими, судя по всему, также тела Отца Драконов. Удивительная способность нажить себе неприятности всего за несколько часов… Однако Безымянный посчитал, что ему это лишь на руку, если смертные займут собой Шрайка, а потому какие-то доли мгновения просто стоял и смотрел, как разъяренная группа ламаров переходит с тяжелого шага на воинственную рысцу. Вот только Оливер так просто смотреть на это не мог. Человеческое сознание сжалось сначала тревогой, а потом откровенным страхом, понимая, что мимо эта угроза так просто не пройдет. Разъяренные смертные не станут разбирать кем приходятся названному Флейком стоящие рядом, и намнут бока всем прежде, чем додумаются спросить. А то и убьют, если проступок дракона окажется в их глазах искупаем лишь этим. Натворить Шрайк мог что угодно.
    Хмыкнув, некромант сорвался с места, бросившись через площадь в сторону другой улочки, которая, если судить по изученной карте, должна была вывести в соседний квартал, где можно было бы затеряться вновь. Применять магию и привлекать к себе тем самым внимание еще и местной стражи Таэрион не желал, но рассчитывал, что озлобленная компания заинтересуется теперь лишь своей изначальной целью. Вот только Шрайк избрал для своего бегства точно такой же путь, а отнюдь не свой собственный.
    - Почему было не свернуть в другую сторону? Это сбило бы их с толку, - запоздало поделился своей тактикой Таэрион, срывая и без того тяжелое дыхание. Быстро бегать его сосуд был не привычен, как и хорошо видеть в полутьме узкой улочки, куда едва ли попадало много лунного света. Однако его было достаточно, чтобы вовремя замечать очертания бочек и иных выставленных на пути предметов и вовремя огибать или перескакивать. При этом маг старался придерживать одной рукой ножны с мечом, дабы они сильно не раскачивались и не задевали ничего, а другой удерживать на плече торбу с походным запасом. Бег от этого проще не становился.

- Там была целая площадь с пятью прилегающими улицами и тремя проулками, - на бегу заметил Безымянный в ответ на слова Рейлана об отсутствии выбора, и тут же вступил во что-то склизкое. Разбирать однако чем оно являлось возможности не было - погоня с гиканьем и руганью неслась по пятам. - И прекрати звать меня Таэрион. Здесь и сейчас мое имя Оливер. Запомнить такое можешь даже ты.
Конечно никто из ныне живущих не знал имени Покровителя Смерти, в отличии от имен братьев и отца, которые гремели на весь мир, но Безымянный предпочел бы, чтобы оно так и оставалось впредь. Он хотел было добавить что-то про головы и независимость качества от количества, но впереди из полумрака выросла черная стена, преградив путь. Такого поворота Таэрион откровенно не ждал, ибо ему казалось, что он выбрал верное направление. Оценив высоту преграды, расстояние до преследователей и Шрайка выхватевшего две зубочистки, некромант обернулся лицом к открытому проулку. Сделав пару глубоких вдохов, чтобы успокоить сбитое дыхание он обратился к магии своего носителя - стихии земли, чтобы поднять поперек узкого прохода ещё одну высокую стену. Повинуясь заклинанию, камни мостовой заклокотали друг о друга и двинулись вверх, венчая собой земляной вал. Запахло сырой почвой и гнилостью, а по растущему откосу скатилась пара пищащих мышей, чье гнездо было разорено. По сути Таэрион запирал себя с братом в каменную коробку.
  Но видя это один из ламаров, что бежал борзее всех припустил ещё быстрее, успевая перескочить через стену, пока она только росла. При этом он успел витиевато выругаться и выкрикнуть про опороченную честь сестры.
   - Что ж, это твой шанс решить все непревзойденным красноречием, - невозмутимо произнес Безымянный в то время как прыткий брат пышногрудой девицы бросился на Рейлана, обнажая короткий меч. Таэрион в это не вмешивался. Он как ни в чем ни бывало достал из своей торбы карту города и попытался на ней хоть что-то разглядеть в ночных тенях городских стен.
   Тем временем ламары оставшиеся по другую сторону земляной стены принялись ее долбить, выкрикивая слова поддержки своему родственнику, призыв держаться и обещание скоро быть.

- Ты не мог сделать это быстрее? - ляпнул под руку Флейк, но Безымянный никак на это не отреагировал. Возведенная преграда не была абсолютной, и вскоре ламары должны были разобраться как по ней влезть, но пока у братьев был только один противник, и он был всецело поглощен желанием добраться до болтливого бога. Таэриона не трогали, а потому он лишь наблюдал за происходящим, отойдя к стене дома, и позволяя Рейлану самому разобраться со своей проблемой. Выходило у того скверно, и, похоже, он не успокаивал, а лишь больше злил смертного. Безымянный попытался найти решение этой неприятности в голове юного Шоу, но сосуд не был наделен подобным жизненным опытом. Единственным решением для него было бежать, как можно быстрее и как можно дальше.
   Оливер задумчиво хмыкнул. Неожиданно одно из окон над их головами распахнулось и из него высунулась еще одна недовольная смертная.
   - А ну пошли отсюда вон! Ночь на дворе! Чего орете тут?!
   Следом за этим визгливым возгласом из окна выплеснули ведро помоев, содержимое которого угодило в основном на стоящего внизу Таэриона. Тот не моргнул, только вытер лицо краем широкого рукава и посмотрел вверх. Интересная мысль пришла ему в голову. Одновременно в тупике стало светлее от зверя, вылепленного Флейком из огня. Зависти Безымянный не испытывал, но неизменно задавался вопросом, отчего так просто рождается жизнь в руках Рейлана? И как запросто он готов ее растрачивать на глупости.
    - Давай ты сделаешь дырку в стене и мы туда быстренько залезем. А потом ты ее быстренько закроешь, да? - затараторил дракон, подскакивая к некроманту, пока его противник был прижат пламенеющей тварью.
   - Магия земли не терпит спешки, - заметил в ответ Таэрион, вынув из волос рыбий скелет и сняв с плеча требуху. - К тому же если это несущая стена, то она обвалиться. Нельзя делать дыры где попало...
    - Пожар! - вновь раздался звенящий крик из пресловутого окна, а из возведенной стены вылетели первые булыжники. Для Безымянного все происходящее было слишком ярким, слишком суетным и слишком громким - он не привык принимать решения в поспешности, не обдумав несколько вариантов, но Флейк, своим напором, не оставлял ему выбора.
   - Ладно, - произнес некромант, касаясь стены рукой. - Но после, ты оставишь меня одного.
   Вместо дыры из стены выскочил ряд каменных ступенек-выступов, поднимающихся к крыше. Таэриону показалось, что уйти именно этим путем будет лучше всего: город был достаточно густо застроен, к тому же сверху его было видно гораздо лучше, а ламары, судя по всему, не очень хорошо лазали. Насколько хорошо лазал его собственный сосуд оставалось неизвестным.
   - Вперед, - некромант пропустил вперед себя старшего брата, и стал подниматься за ним. Каждая ступенька, по которой маг ударял каблуком сапога, рассыпалась песком, не давая преследователям возможности воспользоваться этим же путем. Чего Безымянный не учел, так это обветшалости крыши, с которой то и дело отваливались куски черепицы, скатываясь вниз. - А теперь идем осторожно и без глупости.

— Да похер мне на стену, я не могу позволить каким-то там селедкам избить моего любимого братца, да! - воскликнул Шрайк, и Таэрион посмотрел на него особенно внимательно и пристально, но промолчал. Ситуация никак не располагала пускаться в объяснения того, что порушенная в одном месте стена при столь плотной застройке может привести к обрушению нескольких домов, а это в свою очередь может отнять жизни и привлечь лишнее внимание к их группе - затруднить поиски Аллора. Более того, избить изначально желали одного лишь Флейка… Стоило ли говорить, что не втяни он в это брата, угрозы никакой бы не было? Но очевидной взаимосвязи Рейлан не замечал и даже намеревался провести остаток ночи в компании Безымянного. Раздражения от этого некромант не испытывал, но видел весомое препятствие собственным интересам.
   Оливер осторожно ступал по глиняной черепице, но не успел сделать и пяти шагов, как к нему подскочил Флейк с крайним воодушевлением в горящих глазах.
   - Нет, - холодно и строго произнес Таэрион в тот самым момент, когда дракон открыл рот, чтобы поделиться своим оригинальным планом. Но Шрайка это не остановило. Более того, он тут же привел его в действие, подхватив тощего некроманта легко, как сухую ветку. Безымянный не сопротивлялся, принимая течение событий с безучастной отстраненностью. Бодаться с Рейланом все равно было бесполезно, гораздо практичнее - просто ждать подходящей возможности скрыться из его вида, воспользоваться любой отвлеченностью. А пока Оливер восседал верхом на алом драконе с совершенно постным лицом. Вихрь ярких и нелепых образов, который пронесся у него в голове, некромант едва ли удостоил вниманием, просто ожидая когда же Шрайк взлетит и успокоиться этим до следующей вспышки глупой идеи. Но дракон не взлетел.
   Перевоплощение Флейка вызвало нешуточную панику у ламар, не только среди тех, кто гнался за ним, но и у тех, кто этой ночью мирно спал в своих домах. Жители выглядывали в окна на шум и выбегали на улицу, опасаясь, что их жилища не выдержат буйства крылатого ящера. Таэрион почувствовал первые магические всплески вокруг, пока еще защитных заклинаний, но уже не сомневался, что вскоре в них полетят и первые атакующие. Рейлан хорошо постарался, одарив всех окружающих своими дразнящими образами, похоже плохо понимая, что находится в городе, где процветает водная магия - то немногое, что способно причинить смертельный вред любому дракону. А именно в обычном драконе сейчас находился дух Абсолютного Пламени, и смерть сосуда имела для бога свои весомые последствия.
   Воздух вокруг братьев становился все прохладнее, заколол морозцем, предвещая удар стихийной ледяной магии, и тогда Безымянный набросил на себя магический щит.
   - Не зли их, Флейк! Ты сделаешь только хуже! - выкрикнул он, чтобы быть услышанным, и поднялся на загривке дракона, прошел по хребту к задним лапам. Увидеть отсюда, что происходило с застрявшей задней конечностью возможным не представлялось, и Безымянный сделал единственно возможное для ее освобождения: пустил трещины по каменным стенам, обрушая кровлю еще больше. - Взлетай!
   В дракона полетели ледяные копья, которые вполне могли пробить его шкуру и продырявить крылья.

Флейк прижался к крыше, распластав огромные алые крылья по черепичным скатам, пригнул голову. Его спина под ногами Таэриона покачнулась, заставив ловить равновесие - некромант едва не скатился вниз, приседая и хватаясь руками за роговые выступы на шкуре дракона. Ледяные копья прошли навесом, над самой головой Оливера. Магический щит, конечно, был на нем, но сильной множественной атаки он бы не выдержал. Нужно было улетать. Развороченная крыша трещала под тяжестью Рейлана, рискуя обвалиться полностью, затянув вниз обломками обоих братьев, а над ними набирало мощь заклинание ледяной бури, грозящее приковать их к месту холодом. Но его Флейку удалось прервать, когда он выпустил в ламар огненный сгусток, по случайности задев магов, которые плели заклятье - это дало немного времени.
   Карабкаться по дракону было не просто, как и сесть на него: вдоль хребта на шкуре торчали шипы и шишки, за которые было удобно хвататься, но совершенно неудобно сидеть. Выбирать, впрочем, не приходилось. Вернувшись обратно на холку, Оливер вцепился в Флейка и выкрикнул о своей готовности. Дракон взмахнул крыльями, затем еще, и упруго поднялся в воздух, набрал высоту. Небесные потоки норовили сбросить Таэриона, остро хлестали в лицо, обдавали холодом, так что очень скоро некромант начал промерзать, несмотря на то, что от Рейлана исходило горячее тепло. Ко всему прочему от рваного возмущенного полета мутило в желудке.
    «Они тебя хотя бы не задели?» - запоздало поинтересовался брат, но Безымянный не сразу нашел в теле возможность ответить, борясь с тошнотой и ветром, который мешал дышать, не то что говорить.
   - Нет, - выкрикнул Оливер, но голос его потонул в свисте воздуха и некромант не был уверен, что Флейк его услышал. В любом случае тот пустился в пространные мысленные потоки о собственных чувствах, корня которых Безымянный не понимал и не стремился понять. Попадая в Бездну всякая душа пульсировала эмоциями: злостью, страхом, сожалениями, горечью… мало какая из них испытывала светлые чувства, и все они изливались в Мир Теней, питая его темными энергиями. Таэрион слушал их, каждую, точно так же, как сейчас слушал Рейлана, но вовсе не потому что стремился понять и постичь, а лишь за тем, что поток эмоций должен был схлынуть. Только тогда душу можно было очистить и с ней можно было работать. Флейк же казался бесконечным потоком эмоций… Безымянный никак не перебивал его пока они не сели в мелкую воду, и дракон не повернул голову.
    - Я не страдаю, - коротко ответил некромант и поднялся с холки Рейлана. Конечности затекли от этой напряженной езды настолько, что Оливер просто свалился в пенистую воду и мягкий песок, на несколько мгновений уйдя в прибрежные волны с головой. Нутро все еще мутило, а задница болела, но Таэрион оставался невозмутим. На четвереньках выбравшись из воды, он растянулся среди выброшенных на берег раковин, камешков и водорослей, в то время как волны продолжали омывать подошвы насквозь вымокших сапог.
   - Ты боишься остаться один? - в звездное небо спросил Безымянный, вычленив из всего потока слов то единственное, что крылось за всем негодованием и недовольством. То, чего боялась каждая живая душа.

Таэрион брата не перебивал, давая ему возможность высказать поток собственных хаотичных размышлений. Им в принципе редко удавалось поговорить - они жили в разных мирах, интересовались разными вещами, по разному мыслили. И раз укрыться от Флейка пока не получалось, то почему бы немного не изучить его? В былые времена Безымянный думал, что смог бы походить на старших братьев, сотворить собственных непохожих существ, создать собственный мир. Но, как бы он ни старался, результат был вторичным, и тогда Таэрион вовсе перестал вмешиваться в дела смертного мира, отрешившись в Бездне. 
   Оливер приподнял голову, стараясь взглянуть на дракона, но мир закачался, заставляя вернуться в начальное положение. Созерцать звезды было спокойнее. Впервые когда-то оказавшись в смертной оболочке, Безымянный был ошеломлен бесконечным потоком самых разнообразных чувств и скованностью от множественных ограничений. Сейчас, после долгого перерыва в визитах на Рейлан, он вновь привыкал к своему сосуду, по возможности просто игнорируя некоторые телесные сигналы от него. Как, например, сейчас - холод и сырость.
   - В таком плане ты конечно не одинок, - согласился некромант, заговорив неторопливо и вдумчиво. - Даже в кишках у тебя есть жизнь, и в волосах может завестись. Но я говорил не о телесном одиночестве, а о духовном. Об одиночестве разума.
   Однако как-то развивать эту тему дальше Таэрион не стал. Флейк не выдерживал размеренных разговоров и уже воевал с крабом за собственную морду. В это мгновение Безымянный вспомнил, почему его не тянет общаться с братьями: они слишком беспокойные, суетные, легко отвлекаются и настроены в основном на развлечения. Оливер прикрыл глаза, отчего окончательно стал напоминать труп выброшенный волнами на берег.
   - Потому что после ты навсегда останешся в Авуре, без возможности спуститься в мир смертных? Или потому что тебе его жаль? - уточнил некромант, когда Флейк вдруг высказал свои опасения на счет сосуда. - Так-то смерть для смертного вполне естественна, и не так важно, что послужило ее причиной. Бессмысленно об этом переживать. Ты можешь лишь стараться делать все возможное, чтобы сохранить свой сосуд.
   О том, что Рейлан на данный момент занят ровно обратным, Таэрион говорить не стал. Не в его привычке было кого-то судить или наставлять, он лишь подмечал данность и задавался вопросами. Не было ни хорошего, ни плохого - все просто было. Так или иначе.
   Когда же дракон ткнулся в некроманта мордой, тот даже не пошевелился.
   - Мне лишь немного дурно от полета, - заверил он, не открывая глаз, но брат, похоже, всерьез обеспокоился, и вскоре Оливер почувствовал себя в чужих объятиях - под крылом.
   - Мой сосуд никогда не летал и не знал морской качки, но должно быть эти обстоятельства схожи. А значит это скоро пройдет,  - предположил Безымянный, тело которого начало заметно потряхивать от холода. Пришлось прибегнуть к магии и высушить вымокшие одежды, разогревающим касанием. А дальше грело горячее тело дракона, так что даже влажный песок под ними высох. Оливер порылся в своей дорожной сумке и извлек из нее флягу с водой из которой немного отпил, чтобы унять желудок.
   - Думаю, мне уже лучше. Мы могли бы провести остаток ночи здесь, а утром вернуться в город и продолжить поиски Аллора.
  На деле Таэрион рассчитывал покинуть общество брата, когда его сосуд сморит сон. Судьба Аллора не интересовала его вовсе.

- Этот мир подчинен определенным правилам. Ты не можешь их сломать. Создавая что-то, ты создаешь в рамках этих правил, - занудно ответил некромант, когда дракон заговорил об удивительном внутреннем мире существ. Таэрион знал о чем говорил. Лишь открыв для себя мир смертных, он активно изучал его, силясь понять в чем секрет жизни: вскрывал, разбирал на части и пытался собрать вновь - из этих изысканий родилась некромантия, со временем утратившая свое истинное предназначение среди “детей”. Безымянный даже мыслил создать свой собственный мир, однако теория его не выдержала столкновения с реальностью. В мире Люциана сыновья, гордо звавшиеся демиургами, не созидали ничего, лишь подражали, кто-то талантливее, как Рейлан, который интуитивно чувствовал мир и его возможности, а кто-то оставался просто богом смерти и хаоса… Таэрион не испытывал от этого досады или разочарования, он просто принял факт, что его путь иной. Как не несло для него никакой эмоциональной окраски слово “сосуд”, оно лишь точнее всего передавало смысл явления.
  - Эмоциональные суждения однобоки. В мире нет ничего хорошего или плохого, - ровно подметил некромант. - Да, ты паразитируешь, как червь. И я паразитирую. Стоит называть вещи своими именами. Мне не ведом замысел Люциана, но думаю в этом есть смысл или урок. Иначе он не приравнял бы жизнь бога и смертного. Негласное правило гласит, что смерть сосуда во время пребывания в нем бога, повлечет за собой невозможность для бога в будущем найти себе другой сосуд, а значит снова спуститься в мир смертных. Как ты понимаешь, это правило еще никто не проверил, но ты можешь стать первым. Это вполне может оказаться познавательным и поучительным…
   По интонации сложно было сказать говорит Таэрион серьезно или пытается иронизировать, но чувства юмора за ним никто ранее не наблюдал. За весь разговор у него даже выражение лица не изменилось. Он не стал спорить с братом о том, что даже драконы живут в зависимости от обстоятельств, хаотичных и зачастую непредсказуемых, и то, что они могут прожить пять сотен лет совсем не значило, что не погибнут будучи яйцом. Этот мир работал по своим правилам.
   Безымянный просто повалился на песок вновь, когда Флейк вдруг подпрыгнул, и в следующий миг его огромная алая морда заслонила собой полнеба.
   - Не думаю, что это хорошая идея. Разделившись мы вернее найдем брата. Ты в своей манере… а я в своей. Мне не приходилось убегать, пока я не пересекся с тобой. В моем понимании поиск - это задавание вопросов и получение ответов. Твои похождения едва ли имеют к этому отношение.