Старая деревня в горах Фалмарила. Даниэль не спрашивала название и не интересовалась жителями, которые поглядывали в их сторону из любопытства, но не задавали вопросов. Они выглядели возбуждёнными и заинтересованными, но Даниэль давно потерял интерес к незнакомым местам. Любопытный ребёнок в ней умер, и она не приставала с вопросами к Маллену и Моргану. Деревня и деревня. В скольких она побывала за последние полгода?
Они добрались до деревни на следующий день, к вечеру, когда в неё пришла приятная прохлада. Ланкре чувствовала себя уставшей. Воздействие заклинание Малленгила перестало действовать. Мысли закрутились в голове фалмари, выбрасывая развитие встречи с Орденом и Элиором. Она не спрашивала, кто все эти люди и почему Орден избрал это место своим негласным убежищем. На виду у всех, без знамён и настоящих имён. Об их приходе быстро доложили остальным. К ним навстречу вышел ламар в простой одежде. Руки выдавали в нём воина, но больше ничего. Он обменялся несколькими репликами с Малленом и показал ему направление.
- Идём, - эльф нахмурился. Он услышал что-то плохое? Даниэль переводила взгляд с одного мужчины на другого, но не понимала, что происходит.
Их проводили в один из домов. Хозяйка с дружелюбной улыбкой встретила их, как старых друзей, хотя они виделись впервые. Даниэль предложили воды и еды. Хозяйка крутилась возле неё, как заботливая мать, которая давно не видела своего ребёнка, но мужчины не шли. Никто не повёл Даниэль к Элиору и он к ней тоже не шёл.
«Что-то не так» Очевидное предположение не успокаивало девушку, но через полчаса выяснилось, что разговор с Элиором откладывается на неопределённый срок. Воины Мэтерленса догнали группу Лангре. Многие спаслись, но в ходе сражения Элиора серьёзно ранили. Ламар потерял много крови и за ним присматривали целители, чтобы поставить его на ноги, но он не приходил в себя. На секунду Даниэль обрадовалась, но потом ей стало мерзко от себя. Она никому не желала смерти, но избавление от Элиора дарило фалмари слабую надежду на то, что ей не придётся разлучаться с Морганом и выходить за ламара, потому что их обручили детьми.
Даниэль чувствовала себя странно. Она томилась в непонятном неведении в ожидании чего-то неизвестного. Малленгил предупредил, что Орден продолжит бороться за трон Фалмарила и попытается свергнуть князя с трона и вернуть династию её роду. Смерть Элиора изменит немногое, но что ей делать с остальным? Пока все хлопотали у раненного предводителя или решали, что делать с Мэтерленсами и планом по свержению узурпатора, Даниэль оставили в комнате с женщиной, один на один с её тайной и попытками не выдать себя. Никто не обращал на неё внимания и не интересовался её состоянием сверх меры.
Ночь в деревне Ллиф протекала в тишине. К Даниэль не шёл сон. Хозяйка и её дочь давно спали, восстанавливая силы перед новым днём. Они отдали фалмари хозяйскую постель, чтобы ей было удобно, и предложили звать любую из них, если что-то понадобится, но никто не мог дать Даниэль то, что она по-настоящему хотела. Ей хотелось хотя бы на минутку увидеться с единственным человеком, которому она доверяла. Ланкре не знала, где ночуют другие мужчины и как далеко Маллен держит от неё Моргана.
Она вышла из дома, тихо затворила дверь, унимая беспокойное сердце. В деревне горели редкие яркие фонарики, освещая пространство на несколько метров вокруг. Сверчки стрекотали. В реке тихо плескалась рыба. Даниэль показалось, что где-то в зарослях сидит часовой и наблюдает за деревней, но никто не вышел и не преградил ей путь. На улице фалмари дышалось свободнее и тело не бросало в жар. На лбу выступила липкая испарина. Даниэль протёрла её тыльной стороной ладони и осмотрелась, чувствуя себя одинокой и потерянной. Что она пытается найти в незнакомом месте и зачем вышла? «Глупая затея»
Она остановилась на деревянном мосту, соединяющем два берега реки, и развернулась, чтобы пойти обратно. Вспышка сильной боли была резкой и неожиданной. Она ударила по низу живота и заставила фалмари остановиться в растерянности. Даниэль схватилась за плетёные перила моста, согнулась, касаясь очага боли. Живот горел пламенем и не давал продохнуть. Вторая вспышка боли пришла через несколько секунд. Даниэль застонала и дрожащими пальцами сжала верёвку и ткань ночной сорочки на животе. Она не понимала, что происходит. Боль смешалась со страхом, когда девушка почувствовала под пальцами влагу. На дрожащих пальцах она заметила следы крови, но самое смелое и пугающее её предположение отступило, потому что Даниэль услышала шаги и размытым взглядом увидела фигуру, которая шла в её сторону. Ланкре попыталась развернуться и уйти, чтобы всё скрыть, но голова пошла кругом и круглый фонарик вдали превратился в настоящий круг беспокойного света.

Отредактировано Даниэль (28-06-2018 00:06:21)

Нельзя. Никому нельзя видеть её в таком состоянии. Даниэль повторяла это про себя, как мантру, но силы не появлялись. Она хваталась за поручни моста хваткой умирающего, который пытается уцепиться за клочок земли. Боль преследовала её и отяжелила дыхание. Тело не желало подчиняться и слушаться. Сердце тяжело билось в груди фалмари, пытаясь громко и из последних сил кричать о жизни, но она медленно утекала. Сначала одна, потом вторая. Ланкре казалось, что это наказание за грязные мысли и желания. Она позволила подумать о смерти Элиора и освобождении через неё. Он ранен. Ламар может умереть, а она теряет то, что больше всего хотела сохранить. Это источник подарил ей ребёнка и он требовал его обратно за воровство из магического барьера. Старый источник бессилен в этих краях, а она должна заплатить за несколько месяцев жизни.
Даниэль пыталась отстраниться и скрыть, но из-за бесконечной боли она не понимала, что уже ничего не сможет изменить. Она не может сконцентрироваться на заклинании, чтобы исцелить себя или попытаться остановить кровь. Она не сможет убежать от кого-то, кто заметил её на мосту. Лекарь осмотрит её и в Ордене все узнают, что она беременна. Малленгил предупреждал её, но он слишком занят Элиором и Орденом, чтобы прикрывать её.
Чья-то ладонь коснулась её лба. Даниэль почувствовала воздействие магии. Она успокаивала и уменьшала чувство страха фалмари. Паническое состояние, преследующее и давящие на девушку, отступало, но ясность мыслей не возвращалась. У Даниэль по-прежнему кружилась голова и болело нутро. Она не понимала, что происходит и кто стоит перед ней и чего от этого человека ожидать. В тусклом свете ночного фонарика она видела размытый силуэт низкорослой девушки. Ланкре показалось, что это девушка. Это не Малленгил и не Морган. Ей нельзя находиться рядом с ней. «Она всё поймёт»
Незнакомка протянула ей пузырёк с неизвестной жидкостью. Она ни слова не сказала.
- Что это? – Даниэль не рисковала брать что-то из рук незнакомки. - Я не хочу. Уберите, - фалмари махнула рукой, отказываясь от зелья и помощи. Она не представляла, что делать дальше. Уйти куда-то, чтобы её никто не видел, у неё не получалось. Она не сможет подхватить подол сорочки и задорно побежать от незнакомки, чтобы к ней не приставали с вопросами и помощью. Мысленно звать Моргана с Малленгилом и надеяться, что кто-то из них найдёт её и успокоит и поможет всё скрыть? Такой вариант казался Даниэль неплохим, потому что ей было бы спокойнее находиться рядом с Морганом и знать, что Малленгил сделает всё, чтобы скрыть то, что произошло. Он псионик и может изменить чужую память, если найдёт девушку, которая видела её. Он может остановить кровотечение, исцелить её и всё исправить. Может же?
Почему это происходит сейчас? Почему с ней?
- Уходите. Оставьте меня одну!
Живот сковало новой болью. Даниэль не понимала, что подвижностью увеличивает свои шансы погибнуть и усиливает кровотечение. Она начинала понимать, что происходит. Она теряет ребёнка вместе с остатками надежд на другую жизнь и не может этого изменить.

Незнакомка не уходила. Она настойчиво предлагала помощь. Моргана и Малленгила не было поблизости. Никто из них не почувствовал эмоционального крика и страха фалмари. Может, они слишком далеко. Или решили, что так будет лучше. Даниэль не знала, что ей делать. Она столкнулась с серьёзной и взрослой проблемой, с которой не понимала, как должна справиться. У неё не оставалось другого выбора. Терпеть боль было невыносимо, а попытки абстрагироваться от неё и заставить голову думать не избавят её проблем.
Даниэль не понимала, почему эта незнакомка никого не позвала на помощь. Если в этой деревне все сторонники Ордена, то она может окликнуть любого солдата, чтобы он помог донести её до ближайшего лекаря и оказать ей помощь. Шпионка, которая пользуется отсутствием сопровождения у княжны и собирается отравить её и убить, тайно выслуживаясь перед Мэтерленсами? В их неспокойной жизни, полной предательства и обмана, это возможный вариант, но Даниэль понимала, что у неё нет другого выбора, кроме как принять помощь незнакомки и надеяться, что всё пройдёт хорошо. «Хорошо… Хорошо уже не будет»
Фалмари сглотнула лекарство, заставляя себя принять его. Незнакомка чувствовала её боль, но Даниэль не подумала о наличии у неё эмпатических способностей. Она была слишком напугана, чтобы думать о чём-то постороннем. Она всего лишь девушка, у которой не получается взять себя в руки.
А если бы это произошло во время нападения Мэтерленсов?
Даниэль почувствовала, как незнакомка пытается поднять её и сама ухватилась сильнее за верёвку, заставляя своё тело двигаться. Подсознательно фалмари помнила, что из движения ей становится больнее, а кровотечение усиливается, но если эта незнакомка целитель, то чем она поможет ей на мосту? Здесь нет ни лекарств, ни инструментов. Ничего, что может понадобиться лекарю. По какой-то причине она помогала Даниэль и не стремилась выставлять её положение на публику, а здесь оставаться опасно.
Превозмогая боль, которая медленно стихала под воздействием зелья, Даниэль до боли закусила губу, чувствуя, как от страха дрожат не только руки и ноги, но и челюсть. Хорошая пара для храброго предводителя ламаров.
- Нас увидят, - выдавила из себя фалмари. Она ничего не знала о невидимом помощнике незнакомки.
Даниэль всматривалась в темноту, но головокружение мешало ей заметить что-нибудь. Зрение ламаров не приспособлено к прогулкам в темноте, а ночные фонарики больше мешали, чем помогали увидеть хоть что-нибудь. Ланкре старалась унять панику и подавить страх, но он преследовал её, как ночная темнота и не желал отступать, холодя спину, руки, шею. Когда зелье начало действовать и снимать боль, Даниэль почувствовала, как ночная сорочка неприятно липнет к ногам и холодит кожу. Даниэль понимала, из-за чего это происходит и боялась выйти на свет.
Незнакомка помогла ей добраться до дома. Внутри никого не было кроме них. Даниэль тяжело оперлась на стену и опустила взгляд, когда в помещении стало светлее. Подол сорочки пропитался кровью. На светлой ткани пятно ярко алело. Ланкре подумала, что от окровавленной одежды надо избавиться. Сжечь её, чтобы никто не нашёл, но что делать, если на мосту остались следы крови? Она бралась рукой за поручни моста, но не помнила, какой именно. Чистой или той, что выпачкала в кровь? А может на мост и на дорогу успело накапать, пока они шли? Что делать? Это вызовет вопросы, даже если незнакомка поможет скрыть всё и смолчит.
- Нужно избавиться от следов, пока их никто не заметил, - фалмари сглотнула. Во рту пересохло.
Даниэль видела юную девушку. Девочку, которая младше неё. Фалмари слышала о целительнице в Ордене, которая выглядит как ребёнок, но спасает жизни. Она занималась спасением Элиора, но почему она помогает ей? Хочет избавиться от ребёнка, чтобы Элиор ничего не узнал, и их посадили на трон Фалмарила? «Какой у меня выбор?»

Вас подослал Малленгил? Чтобы вы сделали за него грязную работу? – разные мысли и вопросы вертелись в голове Даниэллы. Она пыталась найти оправдание для себя и виноватого в происходящем. Кого-нибудь кроме себя. Для всех будет лучше, если ребёнок не выживет, и никто никогда не узнает о её связи с Морганом, но насколько такой вариант возможен? Ланкре чувствовала, что это не её мысли. Они не хотела лишаться последнего яркого воспоминания о спокойной и размеренной жизни. Несколько коротких месяцев, которые закончились очередным столкновением с Орденом и необходимостью принимать серьёзные решения, от которых ей хотелось выть и лезть на стену.
Даниэль с трудом выдержала, пока целительница стёрла с неё следы крови. Голова кружилась. Зелья хватило, чтобы уменьшить боль, но движение усиливало её. Внутреннее чувство говорило, что ей нужно лечь и ничего не предпринимать, чтобы не сделать ещё хуже. «Это я с собой сделала? Это из-за меня он умирает?» Фалмари могла спросить об этом у целительницы, но боялась услышать ответ.
Лечь. Не смотреть. Не думать. Даниэль хотела бы, чтобы у неё были силы с достоинством и смелостью принять это, но она боялась. Один страх цеплялся за другой. Она вспоминала, что должна сделать, чтобы обезопасить себя и Моргана. Что если она потеряет обоих? «Уже потеряла, когда Малленгил пришёл за ними»
Незнакомка говорила, что избавилась от следов. Правда или ложь, чтобы успокоить её? Даниэль понимала, что не узнает этого, пока не сможет ходить или не успокоится, чтобы применить магию родной стихии. В любой мелочи она видела угрозу и сумбурно пыталась решить, как это исправить. Сейчас она могла довериться целительнице и ждать, когда всё закончится, чтобы потом проверить всё и закончить со всем, если ей хватит сил. Можно работать физически на износ, но можно ли морально?
Незнакомка предложила рациональный вариант. Позволить помочь ей, спасти её жизнь, исходя из того, что они имеют, а потом завершить историю. Даниэль до этого не представляла, как будет делать вид, что ничего не было. Она осталась со своей болью и проблемой одна, как это предрекал Малленгил. Мир прогибался под его предостережения, и от этого болело вдвойне. Два псионика, которые должны были чувствовать её, не приходили. Ему рискованно появляться здесь, но ей хотелось, чтобы он был рядом, потому что ей страшно и она слабая, чтобы принимать это и бороться в одиночку.
Даниэль сжала пальцы до дрожи и закрыла глаза. Она не хотела разреветься в голос. Она знала, что так будет, но не хотела этого принимать, и всё равно от этого факта болело и щемило сердце. Слёзы потекли по щекам. Даниэль отвернула лицо, подсознательно пытаясь спрятаться от боли и чужих глаз, и выдавила из себя «Хорошо». Она позволяла целительнице делать всё, что она считает необходимым, но легко и утайкой коснулась ноющего живота холодными пальцами, как хотела точно убедиться, что его уже невозможно спасти и он мёртв.

Музыка под сон.

Сон – лучшее лекарство на все времена. Лекарство, горькое на вкус, вязкое и тошнотворное. Тело фалмари поддавалось лечению, но вылечить физический недуг – это не избавление и не полноценное исцеление. Мысли поедом сжигали её во снах, не позволяя Даниэль успокоиться и отрешиться от душевной боли. Она открыла глаза во сне и оказалась в другом месте, как хотела, вдали от деревни, повстанцев и рук целительницы. Она слышала стрекот насекомых, видела магические огоньки-светлячки, которые поднимались над водой из жерла старого Источника. Вита встречала её, чтобы показать будущее, которого фалмари боялась. Воды источника вынесли на берег младенца. Он спокойно дремал в зарослях камыша, дыша размеренно и тихо. Даниэль наблюдала за ним из-за деревьев, но не решалась подойти. Она не понимала, как оказалась здесь, и чему стала свидетельницей преображения.
К берегу кто-то шёл. Даниэль увидела болотника, похожего на КелЛи. Возможно, это был он, но фалмари не решилась окликнуть его. Она боялась, что её могут заметить и выгнать, а она хотела узнать, что случится с младенцем, которого принесла вода. Болотник положил трость у воды, он наклонился, чтобы поднять ребёнка, завёрнутого в листья, и всмотрелся в его лицо. Он повернулся к Даниэль, на несколько мгновений открывая ей лицо ребёнка с тёмными непослушными волосами и глазами цвет морской волны. Он становился частью отвергнутого круга, потому что Вита принимала всех изгнанных и отринутых, а он стал одним из них. Ланкре поняла, что болотник забирает её мальчика. Глаза фалмари задрожали от слёз. Девушке показалось, что она может его остановить и всё исправить. Она не осознавала, что сон-видение, которое ей подарила Вита, наказывая её за предательство, - это последствия их выбора.
- Стой! – она крикнула и побежала к нему, чтобы забрать.
Болотник не оглянулся. Он не видел фалмари. Он игрался с ребёнком, как с младшим братом, и уходил вместе с ним в сторону деревни детей Алиллель.
- Остановись! Отдай его мне!
Он не слышал её криков.
- Ты не можешь забрать его. Он мой!
Огромная змея показалась из воды и преградила фалмари путь. Она крепко обвилась вокруг её тела и потянула фалмари в воду. Даниэль задыхалась. Она пыталась освободиться, но змеи собирались вокруг неё и открывали пасти, чтобы погрузить фалмари в беспросветную и проклятую темноту. Из глубин источника выплыла яркая голубая рыба. Дух источника попал к ней в объятия, защитив от кошмара, и Даниэль проснулась.
Снотворное перестало действовать. Фалмари резко села в постели. Липкий холодный пост выступил на лбу девушки. Она вцепилась пальцами в простыню, как утопающий цепляется за тростинку, и несколько минут успокаивала беспокойное сердце. Ужасы сна притупили её воспоминания об утрате, но кошмар тускнел и уступал место настоящему. Реальность ужаснее сна. Даниэль вспомнила, что произошло и почему она оказалась в этом доме. У неё случился выкидыш, как предрекал Малленгил.
Фалмари заставила себя проглотить слёзы и обратиться к целительнице.
- Сколько сейчас времени?
Сколько у неё времени, чтобы собраться с силами и защитить хоть что-то?

Даниэль не знала, когда она ушла из дома, и не могла высчитать продолжительность своего отсутствия. Хозяйка дома и её дочь могли что-то заметить. Продолжительные ночные прогулки выглядят странно. Хозяйка знает, кто она. Исчезновение княжны после ранения Элиора заметят быстро и поднимут панику, чтобы отыскать её, но паника отсутствовала. Целительница могла рассказать об этом, но тогда бы у постели фалмари сидел кто-то из орденских. Ни Малленгила, ни Моргана, ни Элиора, который чудесным образом пришёл в себя от последних новостей. Только она и целительница. Даниэль прислушалась. На улице тихо. Никто её не ищет. У неё достаточно времени, чтобы вернуться в дом и перепроверить мост и дорогу.
Вопрос о времени – это в большей степени попытка расшевелить себя и заговорить. Девушка пыталась заставить себя жить дальше и не думать о кошмаре и потерях. Она понимала, что ей нужно знать время, чтобы высчитать другие варианты, но она чувствовала пустоту внутри себя и не чувствовала себя живой. Пустая оболочка, из которой мясник всё выпотрошил.
Фалмари слушала и пыталась представить, что нужно сделать в первую очередь. Найти новые вещи, потому что старая сорочка пропиталась кровью и непригодна. Можно попытаться отчистить её при помощи магии. Ланкре не пробовала воспользоваться заклинанием, но подбирала максимально безопасный вариант. Хозяйка может заметить, что на фалмари другая одежда, но как она объяснит, что успела испортить предыдущую, и как разжилась новой? Она здесь никого не знает.
Даниэль впервые слышала о тайне лекарства и не представляла, что это такое.
- Мне не нужны чужие секреты, - фалмари говорила тихо. Она села в постели, подтягивая к себе простыню, чтобы прикрыть наготу – интуитивный жест.
Люди никогда не рассказывают о себе то, что по-настоящему хотят скрыть.
- Магия может мне понадобиться. Что произойдёт, если я ей воспользуюсь?.. – Даниэль посмотрела на целительницу.
Фалмари не замечала бледности девушки. Она не акцентировала внимание на чужих проблемах, потому что была полностью поглощена собственными.
- Мне нужна новая сорочка. Я... Я могу очистить эту от крови, чтобы хозяйка, давшая её мне, ничего не заметила.
Это не спасёт Даниэль, если их кто-то видел или если целительница проболтается или её осмотрит другой лекарь. Она не знала, что эта целительница занималась воинами Ордена и не представляла, как она объяснит желание, чтобы её осмотрел конкретный целитель, если это потребуется.
- Я не знаю вашего имени.

«Выкидыш…» Даниэль сжала простынь. Она почувствовала, как её рука дрожит от растущего волнения и боли, которая пытается подняться и затопить её снова. Этот шторм остался в прошлом. Она должна замести все следы кораблекрушения. Фалмари заставила себя разжать пальцы и отпустить ткань. Она должна думать о будущем. О себе. О Моргане. Не о том, что она потеряла и что не сможет вернуть. Она пережила этот кошмар потери, в чём убеждала себя с каждым биением сердца.
- Меня не пугают последствия, - Даниэль потянулась за сорочкой.
Акт самопожертвования или глупости – так это могли назвать, но Ланкре никогда не была альтруистом. Она пыталась убедить себя, что так сможет защитить Моргана, отдав часть своих магических сил и увеличив риски появления осложнений после лечения, но по правде девушка пыталась занять себя чем-то, что считала полезным и важным. Она пыталась найти себе цель, к которой будет стремиться первое время, чтобы не думать о потере, и наказывала себя за то, что не смогла уберечь свой крохотный счастливый мир.
Даниэль подняла взгляд на целительницу. Девочка забрала сорочку и расстелила её на полу. Фалмари ожидала увидеть знакомое проявление простейших заклинаний, но увидела что-то странное, что не могла объяснить. Тёмная магия? Некроманты не могут использовать целительство. Даниэль чувствовала проявление светлой магии, исходящее от целительницы, но увиденное отталкивало её. Фалмари не задавала вопросов. Когда её взгляд зацепился за кровавое пятно на сорочке, она замерла, неотрывно смотря на него. В памяти отрывками всплывало всё, что она прожила за последние сутки. Как у неё на глазах умер воин ордена, как Малленгил предупреждал её о неизбежном, как она вышла в ночь и потеряла их сына. «Сына…» Этот сон был настоящим?
Пятно исчезло. Сорочка выглядела чистой.
- Спасибо, - Даниэлла впервые поблагодарила целительницу.
Фалмари взяла сорочку, чувствуя, как холодом колет пальцы, и надела её, унимая дрожь тела. От прикосновения холодной ткани по коже пробежали мурашки, но Даниэль по-прежнему отдалённо реагировала на внешние раздражители и пребывала больше в себе и своих мыслях.
Ланкре не помнила, чтобы где-то слышала имя целительницы. Она не сталкивалась с лекарями Ордена и не вникала вчера в события, которые крутились вокруг Элиора. Она знала, что о нём кто-то заботится и пытается поставить на ноги. Это мог быть кто угодно. Даниэллу не волновала личность целителя. Она беспокоилась о своём будущем и столкнулась с тем, чего больше всего боялась.
- От него… От него что-то осталось? – девушка запнулась.
Со стороны целительницы предусмотрительно избавиться от всего, что намекает на настоящую причину недуга княжны. Включая плод. Даниэлла не знала, каких он размеров на её сроке и будет ли там что-то заметное. Она не может даже похоронить его, как подобает, и не может отдать ему дань, чтобы не привлечь внимание. Сказать, что хочет почтить память павших воинов Фалмарила, а самой оплакивать ребёнка? Орден всё держит в тайне. Ей запретят делать что-то, что может выдать их нахождение в деревне.
- Что вы скажите Элиору? – этот вопрос волновал её не меньше.

Орден может пострадать, если княжна умрёт или окажется в положении Элиора? Даниэль не хватило сил на сарказм. Малленгил говорил, что Орден – это нечто большее, чем Элиор или княжна. Они свергнут узурпатора, потому что так правильно. Многие из них потеряли своих родственников и близких. Они не остановятся на середине пути из-за того, что их предводитель умирает, а потенциальная княжна решила составить ему компанию. На трон Фалмарила посадят кого-то другого. Династия сменится. Жизнь восстановится. Нет незаменимых людей. Орденом движет идея, дух, а не его люди, поэтому Даниэлла считала, что она не так важна для них и может жить спокойно, если Мэтерленсов уничтожат, а Ордене оставит её в покое, но желанная мирная жизнь не приходила. Фалмари сталкивалась с проблемами, которые должна решить.
Даниэль почувствовала, как Иселина сжимает её плечо, но от этого жеста, выказывающего соболезнование, ей не становилось легче. Девушка выпила предложенное зелье, не чувствуя вкуса.
Она предполагала, что ей не вернут то, что осталось от её нерождённого дитя, но должна была спросить. Может быть, ночью ей удастся попрощаться с ним, когда волнения Ордена утихнут, а у Даниэллы найдётся немного времени на личное горе, пока никто не видит. Чтобы всё прошло гладко, она должна замести следы и делать вид, что всё нормально. Нельзя пересекаться с Морганом или Малленгилом, потому что в их присутствии она не сдержится. Даниэль старалась не думать о них и не притягивать желаемое, которое никогда не случится. От мыслей и ожиданий, которые не осуществятся, болит не меньше, чем от потери.
Ланкре не понимала, зачем целительнице скрывать правду от Элиора. Она боится, что из-за этого в Ордене начнётся разлад, поэтому поможет скрыть все последствия? Какой у неё мотив? Даниэлла хотела узнать его, чтобы заранее приготовиться, что в любой момент причина, по которой целительница согласилась молчать, может иссякнуть. Повитухи заметят, что с ней что-то не так при первом осмотре. Псионики, которые видели несколько аур вместо одной – Даниэль надеялась, что в их числе только Морган и Малленгил, тоже заметят изменения, но они ничего не расскажут Элиору, потому что это поставит их жизнь под угрозу.
Фалмари кивнула и направилась к двери, когда убедилась, что в её внешнем виде ничего не выдаст произошедшего.
Целительница неожиданно окликнула её. Даниэль остановилась и повернулась полубоком к Иселине.
- Даниэль, - поправила фалмари, - мне так больше нравится.
Она не отрицала, что именно так её называют в Ордене. Ланкре внимательно посмотрела на целительницу, которая только сейчас поняла, кого спасла от смерти. Что теперь произойдёт? Она изменит решение и расскажет обо всём? Она помогала ей только потому что не знала, кого пытается вылечить? Даниэль внутренне напряглась. Она опасалась, что правда всплывёт на поверхность, но не думала, что это произойдёт так быстро. Как давно Иселина с Орденом? Она может знать, что по срокам этот ребёнок не может принадлежать Элиору?