Тяжела жизнь бастарда. Ой, тяжела. Настолько тяжела, что несчастная Рейн растерялась на распутье, не зная, в какую таверну ей податься. Весело закутив в одной компании, миледи подумала, что ей мало и отправилась дальше, на поиски приключений, конечно же! Как на месте-то сидеть? Надо дальше позорить отца своими пьяными выходками, раз уж в небесную гвардию не взяли. Тут, увы, никакие связи не помогают. Ну и что, что дочь императора? Кому до этого есть дело. В Алире все равны и неравенство устанавливается лишь уровнем мастерства владения мечом, а не языком. Рейн, увы, матушка природа наградила последним с лихвой, а вот в первом заметно обделила. К счастью императора и несчастью самой крылатой, разумеется.
– Понастроили тут таверн, а я стой и выбирай! – возмутилась алифер, разрываясь между двумя вывесками. «Кабанья голова» выглядела красиво и эпатажно, но и «Дырявые портки» не уступал ей в глубине воображения и тонкости мысли хозяина заведения. Замыленным взглядом крылатая смотрела то перед собой, то себе через плечо, пытаясь сделать нелёгкий выбор. Смачно ругнулась себе под нос, потому что выбор никак не делался, а потом внезапно нашёлся. Пошарив по карманам, Рейн нашла монетку с изображением головы грифона и подбросила её в воздух. Поймать не смогла, но зато выбор был сделан! Монета упала в пользу «Кабаньей головы».
Грустно вздохнув об утраченной возможности побывать в «Дырявом носке» и убедиться, какое на вкус там пойло – вдруг оно пахнет теми самыми портками? – Грей подобрала монету – нечего добру пропадать, в другом месте сгодится! – она круто развернулась на каблуках и гордой походкой от бедра отправилась в заведение, выбранное самой судьбой. Ну, явно звучит лучше, чем выбор от пьянства?
Устроившись за стойкой, потеснив дремлющего пьяного не то пирата, не то бездомного, который наскрёб немного монет на кружку эля и теперь радостно сопел на стойке, обретя временный дом, пока пинками под зад не погнали, алифер заказала выпивку и вот уже блаженно потягивала пенный эль, наслаждаясь обстановкой заведения. Она понятия не имела, куда её занесли крылья, но чётко помнила, что завалилась в таверну с головой кабана на вывеске, а что дальше…  План всегда был одним и тем же, хотя Рейн на пьяную голову предпочитала бить себя кулаком в грудь и говорить, что она личность творческая и фантазия у неё ого-го! Надраться в щи, устроить пьяный дебош, проспаться и вернуться домой, смердя всем и вся, потому что горько признавать, что в гвардию не берут.
– Один ты меня понимаешь, – вздохнула Рейн, когда из наплечной сумки показался чудом уцелевший симурами.
Пухлый зверёк совершенно не планировал выбираться из сумки и, тем более, оказаться в руках своей хозяйки. Он морщил нос, недовольно дёргал усами от запаха хмеля, но Рейн все потуги питомца отстраниться от неё и показать, что дно сумки, набитой всякой всячиной, ему роднее и милее, чем такая компания, расценивала, как его искреннее сожаление и недовольство поведением императора. Кико вообще сказочно повезло, потому что прошлая компания Грей из местных забулдыг собиралась выторговать у неё симурами и сожрать его на первом привале, но тут-то и познаются друзья.

Рейн на правах почти дамы сюсюкалась с несчастным симурами. Бедное животное продолжало упираться всеми пухлыми лапами, но беспомощно сдавалось под потугами хозяйки приласкать его и теперь висело пушистой тяжёлой тушей, обречённой на нежеланный хмельной парфюм и медленную смерть в облачке, напрочь лишённого воздуха. От ужасной участи Кико спасло внезапное появление ещё одного не то пирата, не то… А кого? Алифер отвлеклась от лобызаний с пушистым другом, когда рядом с ней со звуком упавшего мешка картошки сполз со стойки замеченный ею пират. Не без помощи, конечно же. Посмотрев на тело пьяницы, который, обняв уже пустую кружку из-под эля, словно одну единственную родную, сладко причмокнул и свернулся калачиком, как младенец – спать дальше. Он и не заметил, что из хреново сидящего положения перетёк в горизонтальное на пол не без помощи своего... коллеги по шлюпкам.
– Н-да… Ни тени сострадания к людям, – будто бы себе под нос нравоучительно и с сожалением бросила Рейн. По-видимому, представила, что с ней обойдутся таким же неблагородным образом, стоит ей надраться в щи. Она, конечно, не планировала, но как-то стабильно получалось пересекать эту грань очень незаметным образом.
У неё не было намерений присматриваться к тому, кто спихнул пирата на пол. Алифер, едва отметив этот факт, вновь собралась возобновить свои игры с симурами, когда к ней обратились. Вот здесь и началось самое интересное. Грей перевела взгляд на говорившего, но начала смотреть на него с мысков сапог и медленно поднимаясь взглядом вверх, словно собиралась оценить объект, а потом уже делать какие-то умные заключения. На деле же пыталась сконцентрировать взгляд на оппоненте и пока нашла его лицо, прошло прилично так времени.
На первый взгляд перед ней стоял совсем юный и зелёный представитель мужского пола. Хрен пойми, чего намешанного в его роду, потому что уши в нём напоминали не то эльфа, не то алифера, а всё остальное больше орало о родстве с демонами, чем с ламарами или другой более благородной и чистой расой, но смешение демона и эльфа даже в пьяной голове Рейн отчаянно не складывалось.
– Любопытно... – но спрашивать напрямую она, конечно же, не стала. Какая разница, кто с кем спал, чтобы породить подобного полукровку. Она сама – не дева благородный кровей, не ей судить. К тому же, её раса, в отличие от остальных рейлановских, относилась к бастардам точно так же, как к благородным сынкам и дочерям. Ценности немного другие и взгляды.
За годы отменного пьянства, Рейн научилась при желании замечать детали. Она при всей своей пьяной эпатажности набралась ещё не настолько сильно, чтобы не понимать, в чём дело и к чему тут некоторые клонят, но акцентировать внимание на этом, как и на внешности парня, не стала.
Рейн отсалютовала пирату кружкой.
– Выпивка, конечно же.
А что ещё могло привести благородную даму в такое заведение? Уж не желание культурно провести вечер, слушая песни и наслаждаясь музыкой. Леди вышла погулять не при параде, но и её внезапный кавалер был затянут в доспехи и не с пустыми руками, а при оружии. Отличная компания подобралась. Симурами к своему огромному счастью медленно сполз с колен хозяйки и быстро влез в сумку, пока его вновь не подобрали. На незнакомца он бросил почти благодарный взгляд за внезапное спасение.
Перед Рейн стоял мелкий, щуплый коротышка сомнительного происхождения и профессии, но, вопреки своей внешности, он вёл себя весьма вежливо. Вот уж истина – содержание редко соответствует виду. Рейн слышала шумную компанию за столом, которой не уделяла внимания до появления одного из энтузиастов познакомиться поближе. От неё не укрылись косые насмешливые взгляды, не трудно догадаться, с каким посылом. Чего ещё ждать от компании выпивших мужчин, которые видят женщину от силы раз в два-три месяца?
При повторном взгляде на парня, Рейн заметила ещё несколько примечательных деталей его внешности, словно примерялась: давать или не давать. В густых распущенных волосах толстыми змеями расположились щупальца – вот вам и отсылка к ламарам, кто бы мог подумать? Во внешности пирата было много разных деталей, бери и забавляйся, но нет. Выпившую Грей привлекла одна конкретная деталь, и как тут удержаться? Испытывая терпение пирата, крылатая подалась к нему вперёд и совершенно беспардонно дёрнула его за уголки неприлично длинных бровей.
– И как они у тебя в волосах не путаются...
Дрыг-дрыг.
Удивительные вещи случаются. Повышенное внимание к своим бровям – это явно не то, чего мог бы ожидать парень, и уж тем более не его команда, ждущая, когда он проявит инициативу и приступит к выполнению уговора.

В попытках исследовать неизвестное – потискать чужие длиннющие брови – Рейн подалась вперёд, не замечая, что пират пытается освободиться от напасти. Симурами в сумке сочувственно вздохнул, но носа не показывал – не хватало, чтобы хозяйка снова вспомнила про него, и он потеснил на месте мученика своего спасителя. Пусть тоже страдает, не одному ему отдуваться за пьяные выходки бастардки. Грей, имея все шансы со своей увлечённостью и преданностью делу грохнуться на пол, сбив своей нетрезвой тушей пирата и тем на радость незамедлительно перейти в горизонтальное положение тел, но не дел, всё же взяла себя в руки и осознала, что тут пытаются избавиться от её повышенного внимания.
Рейн села на место, более уверенно закрепилась седалищем за стул, чтобы позорно не рёхнуться с него к ногам пирата, и наклонила голову на бок, не без любопытства смотря на движение бровей. Кто о чём, а пьяная Рейн о бровях. Поистине, её состояние становилось для любого собеседника русской рулеткой. Она могла равноценно надраться за компанию, приняв внезапного собеседника за сердечного друга; отходить его по морде бутылкой, устроив пьяную драку, потому что внезапно стало скучно; могла потащить наверх за причинное место, игнорируя сопротивление, или вообще уныло клевать носом в полупустую кружку и плакаться о жизни, но этому пирату явно не везло.
К своей цели он должен был идти путём унижения и страдания, пока не лопнет терпение.
– Светлую? – Рейн фыркнула, забывая о бровях и своём стремлении докопаться до полукровки. Неопределённо выругавшись в пустоту, крылатая вернулась к своей выпивке, которой благодаря сообразительности полукровки стало на целую кружку больше, отпила, поморщилась от горчащего содержимого и совершенно не в духе леди утёрла губы рукавом от налипшей пенки. – Во мне светлого не больше, чем в тебе, – алифер хмыкнула, но, к счастью, ей хватало ума не пытаться проявить магию хаоса на пьяную голову, а иначе бы она ему показала, почему она не считает себя светлой. На практике, дело не только в магических талантах и прямой причастности к хаоситам, что у алиферов не является редкостью и не считается за клеймо грязи. Это для людей она опасна и разрушительна.
Варвары, чьи отголоски на фоне Рейн успела расслышать за хмельным маревом, были недалеко от правды. Грей сама относилась к категории – взять за узду и потянуть лошадку, пока её другие в стойло не увели, но система как-то странно сломалась, стоило ей услышать эти подначивания и заметить абсолютно противоположную реакцию полукровки. Не то что бы ей стало его жалко, наоборот. Этот пират заслуживал куда больше уважения в её глазах, чем его улюлюкающие товарищи, больше смотрящие в их сторону, чем в собственные карты.
Дама разом осушила кружку, с громким стуком поставила её на барную стойку, попав ею по руке трактирщика, решившего не вовремя протереть столешницу. Не замечая его болезненного скулежа и обещания содрать с неё вдвое за причинённый его тонкой и ранимой душе физический и моральный ущерб,  алифер резко поднялась на ноги. Теперь она стала значительно выше сидевшего пирата – навряд ли он ожидал, что дама сама пойдёт к нему в руки, когда он об этом ещё ни прямо, ни намёком не обмолвился.
И вот тут началось самое интересное. В то время, когда Рейн могла по-хозяйски потащить парня за собой в комнату, вульгарно плюхнуться ему на колени или хотя бы демонстративно поцеловать на глазах у его товарищей, пожмякав за нужные места, алифер наклонилась и стиснула его в пламенных объятиях, тихо заурчав:
– Ты такой душка!

– О-о.. А ты шалун! – именно так Рейн отреагировала на попытки пирата пуститься во все тяжкие – вцепиться в девушку и руками и щупальцами, чтобы спасти себя от этой крылатой угрозы пьянства. На его счастье, она не заметила, что подтекст у этих взаимных объятий был совершенно иным, опасным и угрожающим и мог бы для неё такой хорошей обернуться чем-то печальным, а то и фатальным. Грей сочла это за попытки пирата под шумок немного прощупать даму, чтобы, так сказать, оценить товар перед его использованием.
Урча и расточая флюиды милостей, алифер продолжала обнимать пирата, как любимого домашнего кота. Её нисколько не смущало, что несчастный мальчик (такой ли уж несчастный?) вынужден отпихиваться от неё, чтобы не умереть чисто мужской смертью – задохнувшись в бабьих сиськах, а он имел на это все шансы!
Рейн нисколько не удивилась предложению – к этому всё шло. Только глупая девочка цветов и лета могла подумать, что пират – натура романтическая и поведёт её на философскую беседу у моря. Теоретически – это возможно, но итог будет один. Освободив несчастного пленника скромных холмов, алифер выпрямилась, думая, как лучше обставить эту ситуацию. Но думать она, в силу определённых причин, была не способна, поэтому решила не мудрить и делать всё по наитию, благо, ноги её держали и спать ещё не хотелось.
Дама без лишних разговоров подобралась и пошла почти уверенной походкой, не сдерживая желание послать язвительный воздушный поцелуй пирату, который за столиком чуть шею себе не свернул, пока провожал двоих к выходу и не знал, как ему воспринимать происходящее. Наверное, им было проще предположить, что ей за это что-то пообещали или же, что она всего лишь сделает вид, что уйдёт с ним, а дальше… как они будут проверять? Думая над тем, что её вообще не должно было волновать, Рейн глубоко вдохнула, оказавшись на улице. Прохладный вечерний воздух бодрил и немного трезвил. Достаточно, чтобы она начала чуть яснее смотреть на ситуацию, но при своём скверном характере не растеряла весь запал.
Сумка с симурами, которую Рейн в силу своей занятости забыла в заведении, ожила, почуяв неладное, обрела свои ноги и прытью, виляя между столами и чуть не сбив с ног разносчицу с подносом пива, шмыгнула следом на улицу, стоило новому посетителю войти в «Кабанью голову» после ухода нашей двоицы.
Предложение подняться на корабль насторожило даже пьяную Рейн. Бесспорно, в каюте корабля есть своё особое очарование и для Рейн это было бы чем-то новым, но пираты – это не те товарищи, которым можно всецело доверять. Даже такому милому и обходительному, как этот. Не исключено, что некоторые недальновидные барышни таким образом попадали, если не в постоянное рабство, то в попеременное – точно. А вся команда, которая ещё держалась на ногах и провожала их взглядами, явно захочет найти способ проверить, как идут дела у их морского брата.
Уговор был на него одного, а не на всю команду. Ну, то есть как уговор… Желание Рейн распространялось исключительно на эту морскую экзотику и ни одним пиратом больше. Помимо того, что полукровки привлекали отсутствием угрозы нежеланных последствий после незапланированных и спонтанных встреч, конкретно этот расположил к себе достаточно (с учётом выпитого, конечно), чтобы не отпираться и не строить себя кисейную «не такую».
– Мы только познакомились, а он уже в каюту, хо-хо! – наигранно пожурила алифер и тихо фыркнула себе под нос, добавив: – Свежий воздух мне милее!
Грот тоже не спасал от возможных проблем, но выглядел в глазах Рейн более привлекательным. Решение было принято в пользу него. Ночь в начале осени оказалась достаточно тёплой, хотя рядом с морем всегда становилось значительно холоднее по ночам. Морской бриз щекотал ноздри запахом соли и скудного растительного мира, но здесь, в отличие от шумной части города, было значительно тише.
– Рейн, – представилась она без родословной, которой толком не имела – отец не одарил её своим родовым именем, впрочем, и своего неблагородного происхождения она нисколько не смущалась. Но зачем оно ему? Скорей всего это встреча закончился на «сегодня», максимум – продлится до утра.
Оказавшись на пляже, Рейн плюхнулась на песок, сладко потянулась, словно собиралась прямо здесь завалиться и спать под открытым небом, пока волны набегают на берег, принося соль, песок, водоросли и редких медуз. Сбросив с ног обув и почувствовав небывалое облегчение от ветерка, лизнувшего босые ступни, алифер почти почувствовала себя счастливой, но о своём спутнике, как могло показать на первый взгляд, она не забыла.
- Сверху или снизу?
Да, вот так сразу.
Она даже перевела взгляд на Ирителя, чтобы посмотреть на его реакцию. Ничего не мешало развязать разговор или, пренебрегая всем, пуститься во все тяжкие, пытаясь не запутаться в ремешках доспехов и добраться до сладкой мякотки, но отчего-то этот вопрос Рейн показался ну очень важным! Потенциальный партнёр вёл себя вежливо и обходительно, даже развёл романтику, а она, стараясь себе в этом не признаваться, банально терялась от непривычного отношения к себе.
Эта не-леди оказалась настолько самостоятельной, что уже стягивала куртку.
– Жа-арко..
Конечно, жарко, ты ж нажралась, как свинья!

Этот малый определённо её удивлял. Рейн могла понять, почему он вёл себя так обходительно по отношению к ней в самом начале, но когда она уже фактически согласилась, какой в этом был смысл? Может быть, ей в жизни просто попадались такие герои, которые, получив своё, не утруждали себя нежностями и серенадами под окном. От последнего Рейн сама бы отказалась или с чистой совестью скинула на такого ухажера цветочный глиняный горшок, но тут она буквально столкнулась с чем-то новым. Или хорошо забытым старым. Поведение Ирителя её не то что бы пугало или отталкивало, оно вызывало в ней скомканные чувства неловкости и смущения, не то полной дезориентации. Она отлично знала что куда и как, как любила и как могла, но всё это казалось каким-то аляповым и неуместным от слова совсем. Или это ей только казалось?
«Словно мне снова шестнадцать», – мысленно хмыкнув, Рейн едва ли ощутила себя свободнее и раскованнее. Окажись любовник нетерпеливым, уверенно срывай с неё одежду, она бы, наверное, и не заметила перемен. Похоть бы, на почве опьянения, захватила разум и вытолкнула все мысли из головы, но текущая медлительность в действиях и осторожность выглядели со стороны как пума, которая крадётся к своей добыче.
За собственным смущением и подсматриванием за раздевающимся полукровкой, Рейн не уловила подтекста в словах – да и откуда ей было знать о том, чем рос и жил этот парень? Они друг о друге знали не больше имён, да и те могли на деле оказаться выдуманными. Впрочем, Рейн оказалась довольно честна и не утруждала себя выдумками ради… а ради чего, собственно? Лунный свет вырезал силуэт из темноты, из положения лениво-снизу давая Рейн возможность отчасти лишь насладиться видом, да и то.. разве тут разглядишь? Зрение алиферов не такое отменное, как у вампиров. Надо щупать.
Обстановка и в правду складывалась чарующей. Почти стыдно при таком раскладе местности, природы и времени животно сношаться на берегу, не думая о чём-то менее приземлённом, но детали мира зачастую проходят мимо, а в голове бастардки и без того было слишком много мыслей, чтобы зацепиться за что-то одно или в процессе раздевания начать любоваться ночным видом. У неё тут мужчина под боком раздевается.
К тому моменту, когда Иритель закончил с полураздеванием, Рейн успела избавиться от обуви и куртки, которые сняла ещё до того, как он к ней присоединился. С трудом, запутавшись и устав от борьбы, крылатая избавилась от наручей с нагрудником (хуже корсета, честное слово!). Рубашка от её возни успела прилично смяться, выпрыгнуть из штанов местами и небрежными мешковатыми волнами лечь на штаны. Верхние пуговицы расстегнулись, углубляя импровизированный вырез и будто специально выставляя под взгляд пирата покоящийся под ложбинкой сосуд души. Рейн даже не подумала спрятать его под ворохом вещей, чтобы не повредить или ненароком не попасть так под чужое влияние. Ничто не мешало пирату сорвать сосуд с её шеи и распоряжаться им по своему усмотрению, но, кажется, его интересовали другие вещи.
Поцелуй в пальцы прозвучал звоночком в голове, Рейн высвободила руку, но не из-за неприятных ощущений, нет. Она тут же подняла её выше от губ пирата, к его глазам – без цели вцепиться в брови и вновь за них потягать – легко коснулась начала шрама над глазом, рассекавшим бровь, спустилась ниже на щеку, провожая действие своей руки. Ей совершенно не обязательно всматриваться в его лицо или пытаться запомнить. Какой в этом смысл? И всё же какой-то частью сознания она понимала, что это лицо и это мгновение отпечатается в памяти и когда-нибудь напомнит о себе.
С щеки рука скользнула в сторону и выше, к прядям волос, где прятались щупальца; алифер осторожно тронула их пальцами. Рейн находила их не страшными и не отвратительными, а чем-то удивительным. Живой организм, часть чего-то цельного, которая так же реагирует на прикосновения. Но эта деталь не была главной. Рейн потянулась вверх, увлекая пирата в поцелуй. Подтянув к себе ногу, сгибая в колене, алифер почувствовала, как под пяткой зашелестел влажный песок. Нда, меньше всего ей хотелось собирать песок в причинные места, но.. Где прижало! Зато романтика.
Под пробный поцелуй, примеряясь к полукровке в целом, Рейн, едва дыхание стало чуть тяжелее, отвлеклась, буквально на пару слов, которые в этот момент посчитала нужными (она же оставила его реплику без ответа):
– Ещё раз назовёшь меня «леди» и я отгрызу тебе ухо, – предупреждение-угроза, прозвучавшие вкрадчивым шепотом. Рейн не ждала, что получит на это ответ – сказала и хватит, куда важнее было деловито утянуть пирата в объятия, обвив его шею руками, и вновь увлечь в поцелуй.
Не-леди вполне могла расправиться с одеждой самостоятельно. Причём не только со своей, но и партнёра. Всё оружие, что было при ней, уже лежало в стороне и не мешалось. Благо, достаточно далеко от воды, чтобы не намокнуть и не доставить своей хозяйке дополнительных проблем, а что касалось остального.. Рейн, переходя от лёгких и пробных поцелуев к более требовательным, по-хозяйски взялась за чужой ремень, не задевая рукоятей кинжалов, и начала его расстёгивать. Плевать, что это на ней одежды больше, чем на парне. Может, она не успела сполна насладиться видом?

Непривычное прохладное прикосновение к коже порождало дрожь. Контраст от колкого холодного песка, послужившего им природной постелью, от дыхания моря и долетавших до них редких холодных брызг, по ночному прохладного воздуха, насыщенного морским бризом, беспредельно горячего собственного тела и редких прикосновений чужих ладоней и губ к открытой коже – они обжигали, оставляя привычный и знакомый след от распалённого желания, но не это. Через тонкую грубую ткань она едва ощутила, что прикосновение к плечам отличается, что у её партнёра неожиданно оказалось слишком много рук, что, казалось, он успевал быть везде и всюду одновременно, а не постепенно, почти безжалостно обрушивая на бастардку одно действие за другим и вместе с тем растягивая прелюдию. Будто два подростка, которым хотелось, но слишком стыдно, неловко и боязно отправляться дальше, пока не станет невыносимо оттягивать.
Поцелуй показался странным; губы с неохотой повторяли привычные простые движения, отчего поцелуи получались небрежными и смазанными – не от нахлынувшей страсти и желания распалять пирата всем, чем возможно, или рвущихся наслаждённых вздохов, которые закрадываются в горло от нетерпения или легчайшего прикосновения к разгоряченной коже, но Рейн едва ли придала этому значение. Другие вещи интересовали её намного больше поцелуев и необходимости занимать рот нелепым движением губ. Списав всё на то, что действия с ремнём интересуют её значительно больше, чем какой-то поцелуй, алифер, почувствовав толчок к себе в ладони, легко усмехнулась.
«А пират уже готов!»
Издеваться и отнимать руки сразу же, как ремень, сдаваясь под чужими руками, звякнет, алифер не стала. Последнее оружие Ирителя с глухим звуком легло на влажный песок, в зоне досягаемости, потому что Рейн не думала лишний раз перестраховаться. У него под самым носом её сосуд души, что стоят кинжалы, когда ему даже не понадобится вооружаться, если всё пойдёт не по плану? Перед ним она оказалась полностью обезоруженной и незаслуженно уязвимой.
Не протестуя о прерванных поцелуях, Рейн думала о том, как получить намного больше. Времени в запасе до самого утра, но вдруг пират перегорит раньше, чем она получит от этой встречи приятные впечатления? В отличие от Ирителя алифер отличалась нетерпеливостью натуры, которая привыкла больше жадно и страстно не то давать, не то брать, чем кататься на сладких волнах неги, обоюдно дразнить и раззадоривать. Пират открывал для неё какую-то странную и неизведанную вселенную, почти заставив девочку внутри Рейн пожалеть, что он не попался ей лет шесть-семь назад, но клюнула бы она тогда на пирата? Это вряд ли.
Дыхание стало глубже, Рейн, пока могла, полуприкрытыми глазами наблюдала за любовником, пока его поцелуи не спустились ниже, вызывая желание закрыть глаза, подставлять кожу под чужие губы и медленно изучать ладонями тело, покрытое вязью рисунков и шрамов, которая она могла лишь почувствовать чуть огрубевшими прохладными пальцами. Но поцелуи оказались лишь лёгкой пробой, когда одно из щупалец змеёй скользнуло под ремень.
«Люциан.. да каких они у тебя размеров?!»
Она, бесспорно, хотела мужчину, но не предполагала, что получит его таким образом! Даже в пьяную голову Рейн не шли подобные картины. Даже во снах такого не было, а пират решил удивить её наяву! Ему повезло, что она не успела приступить к запланированному, а иначе бы они сейчас оба удивились, но навряд ли бы Ирителю понравилось столь бурное проявление ласки со стороны любовницы. Непроизвольно вздохнув, Рейн выгнулась, слабо царапнув ногтями по торсу пирата. Ей совершенно не хотелось думать о том, насколько это похоже на то, что благодаря её стараниям требовательно торчало у неё под ладонями без внимания. Она уже успела заметить, что кожа полукровки на ощущения прохладная, но списала эту особенность на близость к морю и холодный воздух. Сейчас вместо обжигающе горячего проникновения алифер почувствовала удивительную прохладу. Словно в холодную погоду окунуться в воду, подождать, пока тело привыкнет и вода покажется ему тёплой, а потом вынырнуть. Холодный воздух тут же лизнёт подставленные мокрые плечи и по телу пробежит лёгкая дрожь.
Кровь густо прилила к щекам, Рейн закусила губу, отзываясь на непривычную ласку приглушенными отрывистыми вздохами. Оставалось надеяться, что размеры после этих ласк не будут отличаться слишком сильно. Пока пират увлечёно распалял даму, дама не оставалась в долгу. Взяв себя в руки, а точнее не себя – а Ири, Грей наконец вспомнила, зачем полезла расстёгивать ему штаны. Оказалось, что о таком можно забыть, ещё бы! Ведь она думала, что пират, едва почувствует ручки девушки у себя в паху, как начнёт торопливо стаскивать с неё штаны, чтобы уже, не мелочась, перейти к активным действиям, а он поступал с ней самым бесчестным образом – гадко дразнил своими ласками! Так вот она дразнила в ответ и, стоило не то партнёру увлечься с глубиной и интенсивностью своих ласк, не то ей от невыносимо тянущего живота нетерпеливо заёрзать под ним, как под раздачу попало несчастное ухо полукровки. Она обещала его отгрызть, если он будет называть её «леди», но здесь за беспощадность расплачивался лёгким укусом за остроконечное длинное ухо, едва ли не мельтешащее у неё под самым носом.
Рейн не хотела превращаться в особу, которая будет просить, поэтому, когда подходило время и всё нутро уже начинало изнывать от нетерпения получить что-то большее, она требовательно потянула мужчину на себя, в пылу желания совершенно забыв, что партнёр что-то говорил о том, что ему привычнее снизу. В качестве увесистого аргумента в пользу активных действий Ири оказался в безвыходном положении – его заключили в объятия, зажав между бёдер. У него практически не осталось выхода, потому что Грей едва ли не прямым текстом – действиями уж точно – показывала, что и как она хотела, буквально направляя одну причину к другой, почему они оба здесь собрались.
Почувствовав заветное прикосновение, девушка замерла, готовясь в любую секунду вновь болезненно укусить партнёра за ухо, если он снова решит поиздеваться над ней, а потом… Стон вышел громче, чем она ожидала. Сказалось нетерпение, которое, не унявшись от близости, требовало немедленного продолжения. Плевать на поцелуи, на спор и всю пиратскую команду, на холодный песок, который от движения попадал в самые непредсказуемые места и нещадно колол и холодил кожу, плевать, что от неосторожности под стопу попалась острая ракушка, выброшенная на берег. Всё остальное утратило какую-либо значимость и ценность, когда она, прильнув к телу любовника, едва свела пальцы на руке, скользя ими по его напряжённой спине, и слабо зарылась в длинные волосы на затылке, в окружении прохладных, но уже привычных щупалец.
Едва подёрнутым взглядом Рейн посмотрела в лицо любовника. Пара секунд на вдох-выдох сквозь чуть приоткрытые губы, пока в память вновь врезается его лицо с длинными бровями вразлёт, грубыми шрамами на миловидном лице и необычными глазами с чёрными склерами, которые кажутся маняще глубокими. Ещё один мягкий поцелуй, и теперь можно забыться.

Краткий мил нежности, на удивление Грей, не оборвался, стоило полукровке прервать выверенный поцелуй и заключить её во взаимные объятия. По опыту Рейн все мужчины вели себя примерно одинаково – стоило им попасть в нужное место, как вся наигранная нежность и внимание исчезали, уступая место нелепым, но приятным телодвижениям, чтобы как можно быстрее получить желаемое и разбежаться вновь без каких-либо обязательств или намёков на новую встречу. С маленькой долей вероятности случайно встретиться снова и, возможно, повторить былой опыт, но не более того.
Тело, получив желанное, перестало сводить алифер с ума нетерпением, и хотя любовник находил в себе силы и желание любоваться ею, Рейн, не отказывая себе в привычных приятностях, чаще прикрывала глаза от удовольствия, чем пыталась взаимно затуманенным взглядом потемневших глаз следить за любовником и наслаждаться им визуально. Куда больше ей нравилось слушать – ловить поначалу лишь такой яркий и волнующий слух мужской глубокий стон, совсем рядом с ухом. Настолько близко, что иногда у неё по коже пробегали приятные мурашки, а из груди невольно вырывался вздох раньше, чем Иритель успевал довести движение бёдер до конца.
В размеренном ритме, который Грей не нарушала, хотя телу с каждым разом становилось всё мало, за глохнущим шумом прибоя, хлопками и вздохами, она услышала что-то новое – оно остро резануло по слуху, ловя ускользающее в забытье наслаждения сознание бастардки, как крючок рыбака, выдёргивающий рыбу из воды, стоило ей заглотить наживку.
Он что? Звал её по имени? Ничего себе пираты могут!
Всё это стало неважно, когда темп и глубина движения изменились. Под беспорядочные прикосновения к его коже – давящие, царапающие, поглаживающие, под желание получить больше и резче, когда она подавалась к нему навстречу и нетерпеливо вела бёдрами, чтобы почувствовать его иначе, полнее.
Ладно, она тоже простанывала его имя. Но только за компанию! (Враньё) Не отдавая себе в этом отчёта, Рейн, увлёкшись процессом настолько сильно, едва ли замечала что-то помимо накатывающего удовольствия, как морской прибой – волны становятся всё больше и ближе, гонят на берег влажный песок и в час прибоя с каждый разом сильнее ударяются о берег, разбиваются на сотни тысяч брызг. В эту серую голову никогда не приходила мысль поэтизировать близость с мужчиной, да и вообще какую-либо близость, принимая её лишь на интуитивном уровне, как ещё одно средства получения удовольствия – да и то не всегда получалось, потому что с видимостью переборчивости бастардки не каждый её спонтанный кавалер доводил дело до конца, а пару раз Рейн сама так надиралась, что засыпала ещё до того, как кто-то успевал стащить штаны. В этот раз всё происходило как-то иначе. Отношение к себе перевернуло видение ситуации, добавило каких-то неизвестных до этого ощущений, что ей самой каждым своим действием хотелось подчеркнуть или выразить желанность этой близости. Она сама льнула к нему за лаской, сильнее сжимала в объятиях, когда становилось почти невыносимо сладко и приятно, выгибалась в его руках, чтобы прижаться плотнее, пока отрывистое дыхание отзывается приятным тугим комом в животе или когда каждый раз, взрывая пальцами чёртов песок, она произносит его имя.
Могла ли выпивка настолько ударить в голову, что весь привычный похабный мир вывернулся наизнанку?
Его неожиданное признание, слабо услышанное за шумом собственного дыхания и накатывающими на берег волнами, осталось без ответа. По крайней мере, без словесных взаимных признаний, но она ответила на поцелуй, несмотря на то, что лёгкие отчаянно требовали воздуха, а не проявления нежности по отношению к совершенно незнакомому мужчине, которому на этот небольшой отрезов времени удалось удивительным образом, не поддающимся никакому логическому объяснению, стать родным и близким. Не из-за буквального сближения тел, нет, такого простым и банальным спонтанным сексом не добьёшься. Иритель сделал нечто большее, чем сумел засесть в её памяти, может, не так прочно, как она в его, но закрепиться там и остаться надолго точно.
На какую-то долю секунды она действительно почувствовала себя кому-то небезразличной и нужной – это опасное чувство, оно порождает привязанности, а вместе с ними непозволительные слабости. Грей понимала, что должна отогнать от себя это ощущение, забыть его, потому что на самом деле это всего лишь ночь, которая уже вряд ли когда-нибудь повторится, а все эти признания и нежности вызваны волной наслаждения, которая, возможно, оказалась чуть более яркой, чем прежние. Но Рейн позволила себе не думать об этом. Пусть эта странная магия развеется утром, с восходом солнца, когда им придётся под взаимное молчание или видимость разговора, одеваться, чтобы разойтись каждому в свою сторону. Может быть, кто-то из них уйдёт ещё до того, как проснётся второй.
Шумно выдохнув в поцелуй, Рейн, превозмогая слабость разнеженного тела, вытянула из себя последние силы, чтобы, легко зарывшись пальцами в волосы пирата, спрятать его затылок в своей ладони и мягко толкнуть парня спиной на холодный песок.
– Ты, кажется, говорил, что тебе привычнее снизу, – запоздало улыбнулась бастардка, с удивительной для себя теплотой посмотрев на фактически чужого человека, которого в это мгновение чувствовала своим от кончиков щупалец до босых пяток. Она отняла руку от его затылка, когда поняла, что её неожиданное движение не приведёт к нежелательным травмам – момент заботы и нежности от грубой и неотёсанной бабы, да – мягко сползла в сторону, оставив пирату в пользование своё бедро, по-хозяйски пристроила ладонь на груди, чувствуя как под ней грудь парня поднимается от дыхания и громко бьётся взволнованное сердце. С непривычной для себя лаской и нежностью, бастардка, лениво жмурясь, потёрлась макушкой о подбородок Ирителя, как ласковая кошка, и шумно выдохнула, чувствуя отчаянно захватившие её лень, тепло и удивительно противоречивое ощущение безопасности.
Пляж – не самое подходящее места для сна и восстановления сил, но уходить, как и что-либо делать, ей совершенно не хотелось. Зачем, когда рядом такой тёплый и удивительно нежный пират?

Знала ли Рейн, что всё закончится именно так?
Нет. После совместно проведённой ночи она предполагала, что в лучшем случае они смогут утром ещё раз, ну так на всякий, активно попрощаться и на этом их чудесная и нежная история закончится, потому что в жизни всё выглядит совершенно иначе. Во время прогулки с Ирителем до пляжа у неё закрадывалась мысль, что этот пират поступит, как подобает его профессии, самым классическим образом – утянет девушку на корабль, как свой трофей, и была почти близка к правде, с которой столкнулась по пробуждению.
Она понятия не имела, какими чувствами воспылал к ней этот юный на вид парень, и вряд ли могла себе представить, что можно влюбиться в кого-то с одной проведённой ночи, даже такой нежной и доверительной, как эта, и совершенно точно не догадывалась, каким образом Иритель собирался расплачиваться с другими пиратами за целостность своей дамы. Своя дама дрыхла, как нажравшийся в хлам грёбанный пират, и не замечала того, что происходит вокруг. Она пригрелась, разнежилась под боком у Ирителя и спокойно себе сопела, отлёживаясь на песке. Даром, что на глазах у пиратов во сне не начала задницу чесать или храпеть, как старый хрен во всю глотку. Крылатая выглядела безобидно и совершенно не умилительно, когда продолжила сопеть на руках у своих похитителей. Чувство самосохранения Рейн находилось в том самом месте, которое за неё благородным жестом Ири собирался подставить собратьям, лишь бы девушку не трогали.
Путешествие до корабля и нового дома прошло как-то мимо Рейн. Она проспала все важные моменты своей жизни: начиная с переезда и заканчивая тем, что вляпалась в семью пиратов, став её странной и неотъемлемой частью. Пьянство никогда не доводило до добра, а крепкий и здоровый сон, которым могли похвастаться немногие, обернулся для Грей той ещё проблемой. Впрочем, что бы изменилось, проснись она в тот момент, пока её тащили к лодке? Ничего. Она бы и опомниться не успела, как её силком запихнули к остальным и забросили на корабль, не спрашивая мнения. Оружия при ней не было, одежды тоже, а сплести магию в таком положения не представлялось возможным от слова совсем.
Рейн соизволила открыть глаза ближе к полудню. Солнце высоко поднялось над головами, но алифер в силу определённых причин не могла об этом знать. Просто сработали внутренние часы. Сонно всматриваясь в пространство, не отдавая себе отчёта, где она находится, и совершенно об этом не думая, алифер заметила на полу шевеление, а присмотревшись, поняла, что это её личный зверёк копошится в сумке.
– Кико… Нельзя воровать у хозяина, – сонно протянула алифер и снова закрыла глаза с намерением проспать ещё несколько часов. Пошарив по кровати, как ей казалось, она не обнаружила источника тепла – а в спину прямо холодило – одеяла не нашлось. Со стоном великого мученика Рейн всё же села, потянулась, заламывая руку за голову, и зевнула, пытаясь отогнать от себя утреннюю сонливость. Она совершенно забыла о том, что было вчера, но, едва пространство вокруг прояснилось, в голове прозвенел первый звоночек. – А где это мы?..
Характерный звук с ором чаек, жалостливым поскрипыванием досок старого корабля от постоянно влаги, соляной запах и неприятное покачивание, которое сначала Рейн приняла за последствия своего кутежа, толсто намекали на обстоятельства.
– Задница… – это всё, на что её хватило, но именно так Рейн решила описать то положение и место, в котором оказалась.
Она находилась на корабле. На пиратском, мать его, корабле.
В первую очередь алифер попыталась найти своё оружие, но глупо было даже допустить мысль, что оно останется. Ощупав грудь, она нашла такой заветный сосуд души и с облегчением выдохнула – хотя бы одна приятная новость поутру. На глаза попались её вещи, сложенные в стороне чьими-то заботливыми руками. Не теряя времени, Рейн поспешно оделась и попыталась осмотреться в поисках оружия или того, что могло бы ей помочь. Да, она не планировала оставаться абсолютно безоружной на пиратском корабле!
Отсутствие оружия угнетало её больше, чем возможный факт того, что пират у неё за ночь был не один. Ирителя она нигде не видела, да и к своему огромному удивлению оказалась в больничном блоке совершенно одна. По нарисованному сценарию в её воображении она должна была проснуться и обнаружить себя голой в общей братской каюте с гадко ухмыляющимися мордами пиратов, во главе которых стоял бы её недавний любовник, как главный организатор похищения, но что-то в этой картинке отчаянно не складывалось.
– Я добровольно что ли с ним пошла? – пыталась она понять, что здесь вообще происходит, потому что даже нахождение симурами рядом с ней казалось странным и нелепым. Зачем пиратам зверёк? Ладно бы сожрали, но нет же! Живой и опять роется в её сумке. Навряд ли пираты увидели в нём талант к воровству и решили оставить мохнатым и толстожопым членом команды. – Это ж как я надралась вчера… – если всё действительно вышло по её согласию. Этот отрезок жизни как-то прошёл мимо Рейн. Совсем.
Поиски чего-то подходящего закончились ничем. Из поля видимости и невидимости убрали всё, что могло хоть как-то причинить вред. Магия осталась при ней и служила единственным утешением и способом как-то удрать с пиратского корабля, но для начала надо бы выбраться из каюты и подняться наверх, а там уже можно прыгнуть за борт и лететь, пока хватит сил. Выбрал бы Иритель себе бескрылую даму, никуда бы она от него не делась.
В последний момент отчаянных поисков нашлись ножницы, но со своими талантами к ближнему бою, Рейн едва ли им обрадовалась – только спрятала под рубашку, чтобы не было видно, и при случае необходимости могла ими быстро воспользоваться. Для всего остального она готовила магию и надеялась, что это незабываемое приключение закончится для неё обретением свободы. Едва услышав шаги – судя по всему, кто-то шёл в сторону каюты – Грей вжалась спиной в стену и спряталась за дверью, чтобы в тот момент, когда кто-то войдёт внутрь, закрыть её и направить руку с замершим в кулаке магическим заклинанием на потенциального врага. При всей своей везучести она могла пальнуть в себе, но была слишком зла и растрёпана, чтобы вести милые и задушевные беседы.

Как всегда всё пошло не по плану. Грей не считала его гениальным и выдающимся, но надеялась, что он всё-таки сработает. Надеялась зря. Магия слушалась неохотно, даже спонтанный выброс, который мог бы навредить ей в том числе, не смог задеть пирата, а врезался в стену позади него, оставив чёрное дымное пятно от магии. Пират, которого в суматохе Рейн не рассмотрела, оказался проворнее и шустрее. Если бы бастардка не была так занята стремлением высвободить своё «секретное» оружие и всадить его прямо в глаз или куда попадёт противнику, то смогла в скромной позе и при беглом прикосновении скрутившего её парня узнать уже знакомые её руки, но где там. От этого короткого послесвадебного танца у неё резко сбилось дыхание, а последнее па вышло настолько неудачным, что алифер оказалась заперта в узком пространстве между стеной и мужчиной, рука выгнулась под неприятным и болезненным углом, но даже так упрямства крылатой хватило, чтобы отчаянно крепко схватиться за своё единственное оружие и не выпустить его. Она профукала оба шанса защититься и теперь чувствовала, как щупальца сдавливают ей шею – да, не те милые объятия и ласки, которыми её наградили ночью.
«Ночью..»
Много ли парней с щупальцами среди пиратов? Ну, Грей предположила, что нет и что её противник – это тот самый вежливый пират, который теперь совершенно невежливо лишал её шанса на свободу. Конечно же, Рейн, несмотря на своё практически безвыходное положение, попыталась дёрнуться и высвободиться или хотя бы доставить парню максимум неудобств, но только зря расходовала силы. Изменением ситуации в её пользу здесь и не пахло.
Она узнала его голос.
– С ножницами, – сдавленно поправила Рейн, упираясь щекой и виском в стену.
Неприятненько вышло.
Так и хотелось язвительно спросить, что он там для неё такого сделал, но вопрос застрял в горле и не сорвался с языка. В экстренных ситуациях мозги работают лучше, и этого короткого промедления хватило, чтобы ответить на свой же вопрос. Как минимум, её не отдали команде и дали спокойно выспаться в каюте, никто не пытался её сейчас убить, если не считать неприятную позу утреннего приветствия и тиски из щупалец у неё на шее. Остальные подвиги Ирителя оказались исключительно в понимании и памяти его пиратской семьи.
– Ты своё доверие растратил, когда против моей воли притащил меня на корабль, – шикнула алифер, когда очередная попытка высвободиться закончилась неудачно. – Против моей же?.. – осведомилась она, прекратив ёрзать.
Да, она могла выпить столько, что согласилась бы присоединиться к пиратской шайке и забыть этот момент поутру, поэтому решила уточнить, хотя понимала, что неуверенный вопрос, прозвучавший сразу после резкого ответа, выглядел как-то унизительно.
Рейн не стала спорить с аргументами пирата. Много ума не надо, чтобы понимать, что из такого захвата у неё не хватит сил выбраться, а прикосновение к сосуду стало последней каплей. Он и в правду мог забрать его, пока она спала, но не сделал этого – уже по этой причине она, глубоко вдохнув, перестала ершиться и разжала пальцы. Ножницы со звоном поражения упали на пол. При Грей оставалась магия. Нужно только выгадать удачный момент, а пока.. пока можно поговорить, раз ему так хочется.
– Может, отпустишь меня? – алифер вильнула бёдрами, не с целью отвлечь внимание пирата и намекнуть на то, как они могут разрешить этот конфликт, а просто потому что нижняя часть тела оказалась более свободной, чем верхняя. – Спасибо, – без благодарности в голосе поблагодарила Рейн, когда щупальца вновь завились змеями на её шее и освободили горло, а их хозяин отпустил её и дал больше пространства для действий.
Разминая шею, чтобы избавиться от неприятного холодящего ощущения, Рейн повернулась к парню лицом и хмуро посмотрела на него. Да, она совершенно точно не собиралась радостно виснуть у него на шее и обманными манёврами тащить в постель. При свете дня и на трезвую голову она смогла лучше присмотреться к своему ночному любовнику, и к удивлению для себя осознала, что не видит ничего нового. В том смысле, что его лицо настолько хорошо отпечаталось в её памяти, что присматриваться к нему больше не было никакой надобности. Единственная замеченная разница заключалась в том, что выглядел он измождённым и уставшим.
– Выглядишь паршиво, – комплименты – не её конёк, но пусть считает это грубым проявлением заботы с её стороны. – Ну? И как ты мне это объяснишь? – под «этим» она подразумевала своё похищение, но вместо того, чтобы описать это, просто демонстративно обвела взглядом каюту корабля.
На фоне, разбивая последние намёки на романтику, громко заорала чайка.

Естественно не сопротивлялась. Она же спала!
После своего пробуждения на корабле, теперь точно убеждённая в том, что она своего согласия на смену места жительства не давала, Рейн не могла наверняка сказать, как бы поступила с предложением перебраться на корабль, если бы Иритель дождался утра и спросил у неё об этом лично, а не поставил перед фактом. Пират и мужчина поступил по своему усмотрению, что тут попишешь? Может быть, в более романтичные годы своей жизни, имея лишь книжное представление о быте на корабле в окружении пиратов, она бы согласилась на волне того шарма, которым Иритель поразил её в первые часы их знакомства, но Грей была уже далеко не девочкой и догадывалась, как обходятся в женщинами на корабле, даже если допустить мысль, что у неё в сравнении с некоторыми из команды яйца будут больше.
Рейн не отрицала того факта, что с ней обошлись довольно… обходительно и мягко. Совершенно не в духе пиратов, если она не чья-то вещь.
«Погодите-ка..»
Алифер скосила взгляд на полукровку. Формально он мог считать её своей и сделал всё, чтобы это «своё», награбленное на берегу, осталось при нём и никто его не трогал, но не слишком ли сильно он заморочился ради развлечения?
В понимании крылатой все проблемы полукровки могли решиться очень быстро – достаточно дать ей выбраться на палубу, расправить крылья и улететь. Она дама не обидчивая, вполне могла уйти сама без пышных проводов, но внутреннее чутьё подсказывало, что этот вариант не пройдёт. От ласкового пирата, который запомнился ей ночью, осталось горькое и колючее ничего с его лицом. На секунду Рейн почувствовала укор вины, но не поняла, откуда он вообще взялся и что она сделала не так, чтобы на неё так смотрели. В попытках пирата отвести взгляд и не смотреть на неё улавливалось что-то до щемоты в груди знакомое, но что – она вспомнить не могла.
– По.. что?.. – Рейн обескуражено посмотрела на полукровку. Она отлично расслышала каждое слово, но не могла поверить в то, что этот пират притащил её ночью на корабль, чтобы на ней жениться после единственной совместной ночи. Бесспорно, это было хорошо, даже очень, но чтобы после этого тащить незнакомую девку под венец? Или это вторая часть спора с собратьями, которую она не расслышала, а Иритель решил выполнить к своему глубочайшему разочарованию. Выражение лица полукровки говорило, что Рейн лучше помалкивать и эту теорию в его присутствии не озвучивать, если жизнь дорога.
«Ахринеть»
Ну кто бы мог подумать, что согласившись переспать, она найдёт себе будущего мужа. И где, среди пиратов!
Пока Иритель перечислял предметы обстановки, Рейн, всё ещё пытаясь принять себя, как невесту и почти жену пирата, бесцельно переводила взгляд с пола каюты на кровать, с кровати на уничтоженные записи какого-то там брата, с записей на разозлённого парня. То, что с ней никто, кроме него не спал, она сама уже поняла. По понятиям Рейн, спала она, конечно, крепко, но явно бы проснулась во время увеселительной программы без её согласия и ведома. Память умеет блокировать плохие воспоминания, но что-то Рейн за собой такого подарка судьбы не замечала. Оказалось даже, что выпила она не так много, чтобы пропустить целую эпопею своих ночных приключений.
Борясь с желанием сесть на пол, скрестить ноги и подпереть щеку рукой, пустившись в тяжкие думы «как она докатилась до жизни такой», Рейн думала, что ей со всем этим делать дальше. Никто её с корабля так просто не отпустит. Оружия при ней нет, а магия на ближнем расстоянии практически бесполезна, к тому же, у Ирителя были достаточно длинные щупальца, чтобы она не успела даже из комнаты юркнуть. Даже если допустить мысль, что ей удастся сделать это, то в трюме и наверху достаточно других пиратов, которые наверняка не упустят такую возможность. Выбираться днём – плохая затея. Ночью будет намного меньше неспящих и трезвых пиратов, но до этого времени надо как-то дожить с таким женихом. А учитывая то, что он не спал всю ночь и явно собирался спать днём до вечера, то ночью он снова будет бодрствовать, что никак не устраивало Рейн. И что ей делать? Не давать ему заснуть? Каким образом, попрыгать на нём что ли?
«Ну…»
Она скосила взгляд на измотанного Ирителя.
Нет. С большой долей вероятности, даже если ей удастся убедить пирата, что всё идёт по чисто обоюдному желанию и без личной выгоды, то он такими темпами быстрее отрубится и заснёт крепким сном. Понимая, что ничего путного в голову к ней всё равно не прилезет, Рейн с бурчанием обиженного мочала полезла обратно в чужую постель. А чем ей ещё до ночи заниматься? Навряд ли её драгоценный жених выпустит её из каюты или устроится мирно спать, пока она бодрствует и может от него сбежать. Ей совершенно не хотелось прощаться с сосудом душ из-за торопливо принятых решений.
– Ну? Это я тут вроде бы дрыхла всю ночь, а не ты, – можно считать, что его пригласили спать рядом. Сомнительное проявление щедрости, учитывая то, что и каюта и постель принадлежали Ирителю, а не бастардке, которая, перевернувшись на бок и подставив полукровке спину, будто так могла защитить сосуд от посягательств, предлагала устроиться рядом. У Рейн явно были трудности в общении со своими бывшими любовниками, особенно в те моменты, когда вторая встреча выходила настолько незапланированной и при таких обстоятельствах. Она банально не знала, о чём они могут говорить, но.. в голову пришло с запозданием нужное слово: – Спасибо, – буркнула Рейн. На этот раз это действительно больше походило на благодарность. Всё же даже в акте похищения нашлось немного чести и жертвенности. Бастардка не знала всех деталей, но и того, что смогла осознать сама, хватило, чтобы первое время не рыпаться.

Стадия пьяного куража прошла. Пятка неприятно саднила каждый раз, когда Рейн на неё наступала. Впервые столкнувшись с ощущением по пробуждению, она долго думала, когда успела пораниться, но в памяти всплыло их катание с пиратом на песке. Ракушка. Фойррова ракушка. И как она в процессе не заметила, что успела порезаться? Вроде бы не уснула. Или всё было настолько хорошо, что мимолётная боль прошла мимо опьянённого сознания? Та не, быть такого не может. Эль. Совершенно точно во всём виноват эль. Особенно в том, что она без пяти минут жена или как тут у пиратов всё делается?
Рейн планировала улизнуть от своего жениха ещё до начала церемонии, но желанный шанс так и не представился. Попробуй тут улизни, когда путь к выходу из каюты своим телом перекрыл пират. И ладно бы он был коренастым и высоким мужчиной, который одним своим видом вызывает чувство опасности и непередаваемый трепет, так нет же. Будущий муж ещё и на полголовы был ниже неё! И выглядел значительно моложе.
«Ему хоть шестнадцать есть?..»
Юношество могло бы объяснить пламенные признания в любви и страстное необъяснимое желание вцепиться в первую попавшуюся бабу и не отпускать её от себя. Взрослый и сознательный мужчина точно бы не стал связывать себя узами брака с женщиной, которая ночью составила ему компанию. Рейн не была романтической особой и никогда не возносила отношения и свадьбу до чего-то волшебного и прекрасного, что обязательно надо, но какая-то часть мозгов подсказывала ей, что всё идёт через задницу.
«Пьянство до добра не доведёт»
Если отец узнает о новых приключениях своей незаконнорождённой дочери, то в первую очередь пострадает её шея. Фойрр с ней, с репутацией, она и так у Грей сложилась не самым лучшим образом. Но даже при всей своей неудачливости и умении вляпываться так вляпываться, она ещё никогда не была в настолько скверном положении. Любовничек спал рядом. Рейн слышала его глубокое дыхание, но не рисковала пытаться выползти из его рук и щупалец. Иритель как знал, что она может предпринять такую попытку, и поэтому заключил её в объятия. Даром, что не отнял у неё сосуд в качестве гаранта, что она никуда от него не денется. А ведь мог бы, но почему-то не стал.
Рейн чувствовала, что любое шевеление с её стороны расценят как попытку к бегству (и будут в том правы), поэтому расслабилась и заснула. Она проспала момент, когда её выпустили из объятий, но проснулась, когда на корабле поднялся шум, а она, лениво оттопырив зад, не нащупала им опоры в виде пирата. Спасибо, что никого другого там не нащупала – тоже.
Резко проснувшись, алифер села в мерно покачивающейся постели, схватилась за сосуд души – на месте. Жениха рядом не оказалось. Рейн на всякий случай проверила дверь, но, как и предполагала, для перестраховки – беглянку закрыли в помещении, чтобы она никуда не делась. Пыша гневом и думая, как выкручиваться из ситуации, не имея ни малейшего представления о строении корабля и количестве пиратов, которые встретят её на пути, Грей собралась уже применить одно из заклинаний, чтобы как можно тише открыть дверь каюты и улизнуть из неё, когда услышала шаги.
Пришлось сесть обратно на постель и встретить жениха хмурым взглядом обиженной панды. К Рейн в руки упал ворох тряпья, в котором она при недоверчивом рассмотрении узнала платье. Скептически приподняв бровь, она посмотрела на пирата. Это фетиш такой? Нет, конечно, у многих народов Рейлана принято принаряжаться к торжественному событию. В частности, дамам влезать в платья и идти к алтарю счастливой походки самой прекрасной невесты на свете, но Грей себя даже после пары бутылок рома не могла представить в платье и не стремилась пытаться в него влезть.

Всё шло явно не по плану. Невеста шагала на верхнюю палубу, испепеляя взглядом каждого пирата, который встречался ей на пути. Наверху их поджидала уже целая компания, как на подбор, хромых, косых, шрамированных, разного размера, цвета, наружности, внешности и расы. Вооружённые до зубов, словно пришли не на свадьбу своего товарища, а готовились к очередному рейду, они выстроились по обе стороны от пары, вышагивающей в сторону капитана корабля, как предположила Рейн. Стоило ей неуклюже пройти вслед за Ирителем, как единственный путь к отступлению закрыли пираты, сомкнув ряды у них за спинами.
«Задница»
На то, чтобы расправить крылья, потребуется время, чтобы сделать размах и взлететь – тоже, а к тому времени, если никто не вцепится в неё мёртвой хваткой или не свяжет, алифер с большей долей вероятности может получить нож промеж лопаток и на этом всё печальное бегство завершится похоронами вместо свадьбы. Перспектива прямо сказать не радужная.
– Невеста у тебя безрадостная, – гоготнул капитан, присмотревшись к женщине, которую Иритель так упрашивал взять на корабль и оставить себе его подчинённый. Команда поддержала капитана весельем и с любопытством наблюдала за представлением, больше ожидая, когда позволят по случаю откупорить бочки и напиться вдрызг. Им что новая игрушка Ирителя, что нет – всё одно.
Невеста демонстративно изобразила широкую улыбку, показав зубы.
Смех повторился.
Капитан порылся в кармане кителя, достал из него два кольца. Явно не из одного набора и совершенно точно не обручальные. Рейн так и представляла, как мужчина долго и упорно выбирал наименее дорогие безделушки из награбленного, чтобы сделать такой дорогой подарок.
– От сердца отрываю, а всё ради тебя, паршивец, – бросил он Ирителю, хотя парень мог не сомневаться, что и за кольца, и за выпивку, и за бабу с него спросят в ближайшем будущем. Если уже не спросили. Капитан придирчиво рассмотрел кольца, дыхнул на одно из них, облизал и активно потёр о свою грудь, приводя украшения в видимость порядка и блеска. Рейн была благодарна уже за то, что с украшениями в комплекте не шли чьи-то отрубленные пальцы. – Тебе, – он всучил одно кольцо Ирителю, – и тебе, – а второе крылатой. – Меняйтесь и на том покончим.
Рейн приняла украшение в подставленную ладонь, поморщилась, вспоминая, каким чудесным образом кольцо доводили до блеска, а потом с недоверием посмотрела на пирата, мол что, это всё?
– А ты что хотела? – усмехнулся капитан, уловив ход её мыслей. – Заунывные песнопения, клятвы при луне и дождь из лепестков роз?
Команда засмеялась. Грей буркнула себе под нос и надела кольцо на палец. Это, возможно, первая и последняя свадьба в её жизни, а они… Одним словом «пираты»!
– Как капитан я объявляю, что она твоя жена.
Капитан сделал неопределённый жест рукой, который Рейн расценила, как призыв к запечатлению союза поцелуем, но уже через пару секунд поняла, что ошиблась в своих суждениях. Это был приказ выкатывать бочки и приступить к прямому празднованию, напрочь забыв о тех, кому должны быть благодарны за такую щедрость.

Рейн в красках представила реакцию отца, когда до него дойдёт слушок, что его внебрачная дочь выскочила замуж без его отцовского благословения… за пирата. Традиции алиферов давали бастардке право выбить свою свободу силой, но в том и проблема, что в кругу пиратов искать справедливого крылатого суда и соблюдения всех правил, норм морали, этики, эстетики и прочего-прочего – глупость, какую ещё надо поискать. При внешних данных новоиспечённого мужа (Ньёрай, как это странно звучало в отношении пирата и ещё страннее в совокупности с Рейн в качестве жены), Грей не сомневалась, что годы пиратства набили ему достаточно шишек, чтобы сделать из него достойного противника. Алиферы не берут во внимание внешние данные, они опираются исключительно на умения и опыт, а всё остальное – дело, которое подвластно лишь богам. Во власти смертных следовать уготованному божественному замыслу и бла-бла-бла, чем с детства вёдрами закармливают повёрнутую на предназначении крылатую расу. В общем, у Рейн не было шансов отбиться ни от жениха, ни от его пиратской семьи ни во время обряда, ни во время его празднования.
Муженёк явно не радовался отсутствию счастья на лице своей благоверной. У них не было возможности узнать друг друга получше до заключения брака. Честно говоря, Рейн не могла даже припомнить, как обстояли дела с… не менее важными данными, которые она успела взять на пробу прошедшей ночью. Окупался ли небольшой рост жениха его.. Харизмой, конечно, а чем же ещё?! Помнилось ей, что раньше он вёл себя несколько иначе и напоминал ей больше обходительного и немного неуверенного в себе мальчишку, который прятал неловкость за ухмылками и нарочито гладкими вежливыми фразами кота, который лезет под руку хозяйки за лаской. Сейчас он выглядел иначе. То ли из-за того, что хмельное настроение осталось в прошлом и теперь Грей увидела истинное лицо своего невзлюбленного, то ли спектакль подошёл к концу. И всё же свадьба, даже такая быстрая и без пышности, не объясняла того, зачем этот молодой пират решил на ней жениться. Насколько она смыслила в обычаях пиратов и их странном кодексе, то совершенно не обязательно жениться на девке, чтобы не делиться ей с остальными. У Рейн в голове даже не мелькала мысль, что она могла кому-то настолько понравиться за одну ночь, чтобы ей вручили сердце без просьбы.
Рейн посмотрела на протянутую чарку. На дне плескалась тёмная жидкость, пахло чем-то до боли знакомым и достаточно приятным. Пожав плечами, алифер приняла чарку и разом опрокинула её в горло, даром что не разбила чарку о пол или голову ближайшего пирата. На счастье в семейной жизни, ага. Насколько союз будет крепким, у каждого сложилось своё понимание крепкости. Рейн видел градус, который заметно повышался с увеличением проблеска побега. Команда постепенно надиралась, празднуя свадьбу своего товарища, но сам муженёк к несчастью крылатой пьянеть не торопился, несмотря на количество выпитого. Сама она, ухмыльнувшись, пила вровень с остальными, иногда лишь, пользуясь отвлечённостью всех, избавлялась от содержимого своей чарки, чтобы не захмелеть раньше времени по-настоящему. Для сотворения магии ей потребуется относительно трезвый ум и в таком же состоянии, чтобы лететь или драться, потому что навряд ли ей выпадет возможность спокойно улизнуть, пока все будут спать.
До ухода капитала алифер вместе с остальными пила, умудрилась даже завязать с каким-то пиратом спор, а потом запеть с ним непристойную песенку, едва ли не обнявшись, как бывалые товарищи. Театральное представление кончилось – сигналом послужил уход капитана. Грей, впрочем, не надеялась, что сразу после этого ей выпадет удачный шанс улизнуть. Она полагала, что после того, как капитан отчалит к себе в каюту, остальные продолжат напиваться, пока выпивка не кончится – это был бы идеальный вариант из всех возможных, но судьба повернулась к Рейн задницей во второй раз.
– Куда тащите, окаянные?! – лениво завозмущалась Рейн, всё ещё продолжая в движении и разговорах подавать себя, как хорошо выпившую даму.
Её куда-то несли. Хорошая новость – не на рею и не за борт прогуляться. Вторая хорошая новость – несли вместе с Ирителем. Значит, существует шанс, что всё пройдёт гладко или почти гладко. Когда их обоих забросили в комнату и свет вырезал в пространстве матрас, Рейн окончательно убедилась в том, что свадьба продолжается, но для каждого в своём ключе. Не чета романтической ночи в гроте на берегу моря, но.. а кто бы им позволил на носу корабля в брачных играх самоутверждаться? Явно никто, хотя этот вариант понравился бы ей больше всего. При учёте того, что в это время все пираты дружно уйдут спать в трюм и никому не загорит в течение увеселительных процедур с охами и вздохами подняться наверх, чтобы отлить в море.
Как только дверь за ними закрылась, Рейн перевела взгляд на самодовольного мужа. Пират в отличие от неё явно не огорчался и не забыл словами напомнить, куда именно она попала и как глубоко застряла.
– По одному дню не судят, – она пожала плечами. Что она из пиратской жизни увидела? Быструю пиратскую свадьбу? Корабль и капитана с его странной командой? Постельные умения одного конкретного пирата? Она даже вполовину не понимала, что он сделал ради того, чтобы её шкурку никто не попортил. Рейн при своей отдалённости от пиратской жизни понимала, что истинный вкус придёт на день-другой усиленной работы на судне и окончательно закрепится с наказанием за существенную провинность, а при незнании всех тонкостей быта пиратов и их законов провинностей она насобирает не счесть за короткий срок.
Разочарована ли она? У Рейн хватало причин для разочарования со дня своего рождения, так что пиратская жизнь в этот список, как ни странно, не входила вовсе. Возможно, ей бы даже понравилось находиться на пиратском корабле, грабить судна и городишки, жадно усаживаться задницей на свою добычу и слыть кем-то там со странным прозвищем на судне капитана, вместо того, чтобы пытаться выслужиться перед отцом и пытаться изо всех сил попасть в небесную гвардию. Но вместо этого она думала, как будет выбираться с корабля. Один неудачный ответ или тема для разговора и ей не удастся спокойно отвлечь пирата, чтобы уйти из каюты, пока он будет пересчитывать звёзды в голове после магической атаки, а для неё нужен подходящий момент и хотя бы немного дезориентированный противник.
Рейн ухмыльнулась, когда полукровка решил подойти ближе и привнести в их тёмное логово немного света.
– В прошлый раз ты, кажется, не нуждался в дополнительном освещении, – или он решил по случаю лучше рассмотреть, что за товар ему достался? У него в отличие от крылатой на это было время с рассветом, пока она спала и в ус не дула, что её собираются красть и тащить на корабль.
В отсутствии света Рейн видела один существенный плюс. Глаза полукровки навряд ли будут хорошо видеть в темноте, хотя оба могли запомнить положение вещей в пространстве (их не так уж много, а Иритель здесь бывал явно чаще, чем Рейн). Алифер подошла ближе и задула пламя свечи, которое он так старательно зажёг ради их общего комфорта. Грей ступала мягко, пробуя, насколько чувствителен слух полукровки, но шла она не от него, а к нему, прислушиваясь к дыханию. Сердце удивительно быстро забилось в груди от подкатывающего возбуждения. Рейн не сомневалась, что даже после выпитого пират не станет доверять ей так просто, и не надеялась, что, наклонившись к нему в темноте, чтобы нашарить губы для поцелуя, он кинется со страстными объятиями, лишь бы быстрее окунуться в её тело. Настороженность, с которая она встретилась, и недоверительные прикосновения – ожидаемый исход её действий. Рейн могла лишь мысленно усмехнуться, что муженёк не от возбуждения пытается ощупать её тело на наличие оружия. Она же его встречала поутру с ножницами в руке и магией, и всё же в такой опасной близости сосуд души болтался едва ли не под самым носом у полукровки. Бери – не хочу, и она вся в его власти. Обманчивая доверительность и покорность с её стороны могла лишь посеять множество сомнений, но Рейн, будто увлекаясь в процесс, не обращала внимания на проверки, а лишь увлечённо продолжала целовать губы, забыв о прошлом странном послевкусии, и потянулась пальцами в рубашки в хаотичный пересчёт пуговиц, чтобы одну за другой вытягивать из ушка.