Сохён всегда любила весну.

Она всегда символизировала для девушки, как и для прочих, начало новой жизни. Только-только высохли дороги, позволяя торговым караванам снова течь меж городами огромной империи. Деревья всё зеленее и красочнее с каждым днём, и жители уже вовсю готовятся к близящемуся празднику любования вишней. Больше не приходится слушать тоскливый щебет канарейки; достаточно выйти в сад родного поместья, и отовсюду слышится пение вернувшихся птиц. Жизнь, остановившаяся во время зимы, снова продолжает свой ход.

Тепло ранней весны обманчиво; стоило подуть ветерку, как сразу хотелось укутаться по самые уши. Но в паланкине девушке безумно душно, и она едва борется с желанием скинуть с себя праздничные одежды. Кажется, дышать здесь просто нечем, Сохён задыхается, однако старается даже не шевелиться, чтобы вместе с ней не дрожал и паланкин.

«Куда уж больше?» — мысленно огрызается она, чувствуя, как снова качнулась её красочная клетка. Слуги стараются нести главное сокровище семьи Кан как можно осторожнее, но девушка ощущает буквально каждый их шаг. Всё вокруг вообще вдруг ощущается с особой силой, будто она вдруг обратилась хищницей, и теперь вынуждена вслушиваться в каждый шорох, каждое колебание земли и ветра. Не самый лучший дар для той, кто сейчас хотел лишь покоя. Щебет птиц её неимоверно раздражает, как и громкая музыка, сопровождающая процессию. Но ещё больше гневит та причина, по которой её привезли в столицу.

Клан Кан с каждым годом всё крепче стоял на ногах. Всё увереннее поднимали чиновники семьи свои головы на аудиенциях, всё смелее смотрели в императорские глаза, когда с победой возвращались их генералы. Казалось, ещё каких-то жалких десять-двадцать лет, и во время совета каждый чиновник будет смотреть не в пасть императора, но опасливо озираться на сторонников рода Кан. И тут такая новость: главе семьи поступает предложение связать узами брака его старшую дочь со вторым принцем. И ладно бы подобную нелепость выпалил сам принц, но предложение поступило от императора. Иной бы обрадовался такой возможности, ведь редко кто откажется породниться с самим Сыном Неба. Вот только Кан слишком хорошо понимал, что его дочь во дворце — всё равно что заложница. Понимал, и всё же был вынужден послушно собрать её в дорогу. Потому что отказавшись выполнять Высочайший Указ — волю императора — он обречёт весь клан на верную смерть. У него всё ещё недостаточно сил, чтобы открыто бросать венценосным Ванам вызов. Недостаточно сил, чтобы уберечь дочь от стен дворца, где каждый клочок земли пропитан кровью и интригами.

Перед входом во дворец паланкин опускается, и оттуда, ведомая слугами, выходит невеста. Ноги ноют после недолгой, но такой мучительной дороги, однако перепрыгнув тазик с огнём — дань традициям — она снова садится в паланкин. На сей раз открытый, чтобы когда её будут нести по внутреннему двору к месту церемонии, чиновники во всей красе могли видеть невесту Второго принца. Могли рассматривать дорогие алые ткани, расшитые золотом, и гадать, что за личико скрывается под платком. Плачет ли она от счастья, взобравшись так высоко, или молча стискивает зубы, зная, как больно будет падать?

Сохён всегда любила весну. Ровно до этого дня.
[icon]https://i.imgur.com/qJ3TkvK.png[/icon][nick]Кан Сохён[/nick][status]Упавшая в воду собака[/status]

Практически не видя, куда ступает, девушка двигалась с грацией крадущейся лисицы. Так и не скажешь, что каждый шаг давался ей таким титаническим трудом. Каждая клеточка её тела противится происходящему, ей хочется выть и плакать, цепляться за вороты окружающих, умоляя их остановить это безумие. Но разумом она понимает: ей никто не поможет. Даже несмотря на праздничные украшения, улыбки гостей, прекрасных танцовщиц и музыку, каждый слишком ощущает напряжение, вызванное присутствием императора. Он — хозяин этого места, и без его дозволения ни один из этих седых стариков и руки ей протянуть не посмеет. А потому с тяжёлым сердцем она идёт дальше, каждым шагом заколачивая последний гвоздь в гроб своей некогда беспечной жизни.

Слуги остановились, а вместе с ними, кажется, на миг остановилось и сердце Сохён. Она никогда не видела Второго принца в живую. Ни одного из принцев. И не видела бы дальше, честно говоря. Сквозь алую ткань она едва различает лица вокруг, но сейчас инстинктивно хочет зажмурить глаза, даже не пытаясь разглядеть человека напротив. Ещё успеет налюбоваться его «чудным» ликом, когда её запрут с ним в покоях.

«Вот бы ты подавился сегодня вином и умер, — мысленно хмыкает Сохён, собаке — собачья смерть».

Едва придерживая локоть невесты, придворная дама, приехавшая из поместья Кан, помогает ей развернуться к императору. От глаз гостей не укрывается то, каким резким получился этот жест со стороны дочери чиновника: выглядело это скорее так, будто девчонка брезгливо отвернулась от будущего супруга. Пальцы прислуги тут же больно сжимают её руку, будто напоминая, что забываться сейчас — непростительная ошибка, за которую ей обязательно придётся расплатиться позже. Ей итак было дозволено слишком многое.

Перед уходом из отчего дома обычно невеста роняет несколько скупых слёз, как знак её тоски по родителям. Столичная резиденция Кан же эту ночь была вынуждена лицезреть настоящую истерику. Сохён слишком привыкла быть любимицей своего отца, дорожившего ею даже больше, чем её младшими братьями. А потому его холодность и безразличие к её слезам ставили в тупик и злили даже больше. Пол ночи она кричала на старика, обвиняла в его бездействии, кидала посуду в слуг, не вовремя вошедших в кабинет их господина, даже унизительно плакалась у батюшки в ногах. Словом, делала всё, чтобы достучаться до него. Чтобы он — неважно как! — придумал, как не допустить её вхождения во дворец. Не таким образом. Не в качестве супруги того, кого все эти годы так отчаянно хотела видеть мёртвым. Кан сносил капризы дочери молча. Ждал, пока она слишком устанет, чтобы продолжать этот театр одного актёра. А после просто удалился в свои покои, оставляя заплаканную девушку наедине с осознанием, что даже он не сможет ей помочь.

И вот она здесь, в императорском дворце. На ней красные одежды, в глазах — ни капли слёз. Её слезы не тронули даже отцовское сердце, так какое до них дело императору?

Самое время сделать три поклона: сначала Небу и Земли, затем венценосному родителю жениха, после — друг другу. Каждый поклон даётся Сохён с трудом; на плечи давит осознание, что обратной дороги уже не будет. Перед последним поклоном она, однако, мешкает. Девушка пытается быть неподвижной, как скала, и такой же равнодушной. Она — старшая дочь семьи Кан, воплощение её воинской гордости и бесстрашия. Так почему же руки так предательски трясутся не то от одолевающей её злобы, не то от обиды? Почему она не может также, как и отец оставаться непоколебимой?

Возможно, всё дело в слуге, которого она заприметила за спиной человека, на которого так отчаянно не хотела смотреть. Сохён слишком хорошо знает, что в руках у евнухов за их спинами по чарке вина. Как знает и то, что это означает. Это — последний акт этого нелепого спектакля для собравшихся зевак. Сделав глоток, эта часть церемонии будет считаться завершённой, и в их честь начнётся пиршество. Юная Кан как может хочет оттянуть этот момент, кажется, даже почти делает шаг назад, едва не срываясь на бег.

Ещё бы ей кто-то позволил сбежать.

Придворная дама появляется рядом слишком вовремя, подхватывая молодую госпожу под локоть, словно помогая ей совершить последний поклон. Подобное — не редкость, всё-таки на ней тяжёлые украшения и ткани, а позади — часы дороги до столицы. Вот только едва ли от окружающих укрывается то, что невесту скорее тянут вниз, словно упирающуюся собаку за цепь. Девушка склоняется перед Вторым принцем, чувствуя лишь отвращение. К нему, к гостям, и к себе в том числе.
[nick]Кан Сохён[/nick][status]Упавшая в воду собака[/status][icon]https://i.imgur.com/qJ3TkvK.png[/icon]

Последний росчерк кисти в истории о незамужней жизни. О жизни, полной девичьей радости, ветра в волосах, смеха и того, чего так ценила Сохён — свободы.

Не отступающая от неё ни на шаг придворная дама услужливо подносит девушке чарку с ритуальным вином. Пусть и с явной неохотой, Кан всё же принимает её, и тут же замечает — скорее ощущает кожей — пристальный взгляд своего жениха. Невольно она поднимает глаза, пользуясь тем, что он не может лицезреть её лица, но одного взгляда на него вполне достаточно, чтобы понять: он знает, что она смотрит. Самодовольство, плескавшееся в его глазах, до того возмущает и удивляет Кан, что она до дрожи в пальцах сжимает несчастную чарку. Вот только уступать принцу совершенно не собирается. По-прежнему держа чашу так, как того требовал этикет, девушка отсалютовала, и по его примеру принца залпом опустошила чарку. Жест, однако, вышел и в половину не таким эффектным, как ей того хотелось: вино неприятно обожгло горло, и не выплюнула она его, наверное, только потому что сразу же прикрыла рот рукой, закашлявшись. Где-то послышался негромкий смешок.

И началось пиршество.

Заиграла музыка, зашумели хлопушки, возрадовались гости. Сохён снова помогли подняться, и на сей раз она приняла помощь прислуги с куда большей охотой, даже не вглядываясь, кто конкретно из них подал ей руку. Предполагалось, что они с супругом сделают лишь пару глотков, не соревнуясь в нелепой игре, которую девушка, очевидно, проиграла. А что она, собственно, пыталась ему доказать? Что совершенно не умеет пить? Так или иначе, новоявленную супругу сопроводили к полагающемуся ей месту. Сидеть, к сожалению, пришлось отнюдь не подле отца и его соратников. С другой стороны, какая ей теперь разница? Сейчас она была всё ещё слишком зла на отца, отказываясь прислушиваться к голосу разума. Рядом с ним или нет — во дворце ей одинаково везде было плохо.

На стол перед ней выставляли новые блюда — одно краше другого — а девушка могла лишь с тоской ими любоваться. Хотелось просто заесть весь этот стресс, но ей не положено было даже говорить во время пиршества, не то что уплетать все эти яства, приготовленные для всех собравшихся, но не для невесты. Ходило поверье, что не проронив ни слова на свадьбе, молодая жена сможет родить своему супругу здоровых наследников. То, что думает об этом сама девушка и собирается ли она делить с этим мужчиной ложе, никого особо не волновало. Может, нелепый запрет на беседы за столом — это и к лучшему. Сохён нечего было сказать супругу и гостям. Ничего хорошего, по крайней мере. А стоило снова вспомнить, что после пиршества её отправят в покои Второго принца, становилось до того дурно, что желание покидать праздник, на котором она была лишь молчаливой куклой, сразу пропадало. Пока она за столом, новоявленный муженёк не станет ни рассматривать её лицо — это он сможет сделать только в спальне — ни выводить её из себя светскими беседами. Хотя, если до спальни он просто не дойдёт...

Жестом руки девушка остановила служанку, спешащую подлить Вану вина. Под напряжённые взгляды прислуги, с особой внимательностью наблюдавшей за действиями южанки, Сохён наполнила чарку до самых краёв, а после требовательно придвинула её к супругу. Пей, солнышко, только не обляпайся.
[nick]Кан Сохён[/nick][status]Упавшая в воду собака[/status][icon]https://i.imgur.com/qJ3TkvK.png[/icon]

«А ты погоди немного, ещё успею», — мысленно огрызнулась девица, вынужденно промолчав на колкость супруга. Ей до скрипа зубов хотелось язвить ему в ответ, не стесняясь показывать свой непростой нрав. Сохён — дитя степей, юная воительница, гордая лучница... и прочие лестные словечки, которыми обильно приправляют свои речи гости поместья Кан. А вынуждена сносить всё молча. Впервые, между прочим! Кажется, раньше ни одно семейное застолье ещё не проходило без её (порой явно неуместных) шуток и подначек над собравшимися. Хотя разве можно назвать это застолье по-настоящему семейным?

Стоит отдать Второму принцу должное: он, к великому удивлению молодой жены, пока не торопился всласть воспользоваться её сегодняшней молчаливостью. Она бы и рада ему потом всё припомнить, да припоминать, видимо, будет просто нечего. Даже немного обидно. Ну это ничего, причину перемыть супругу кости и проклевать ему проплешину в голове Сохён точно сумеет найти. Хватит хотя бы того, что по его вине один из самых дорогих для неё людей сейчас жил с позорным клеймом калеки.

В центре площадки кружились в танце девушки, завораживая приглашённых своим мастерством. И от глаз Сохён отнюдь не укрылось, что Второй принц был в их числе. Его вполне можно понять: в отличие от гостей, у молодожёнов на собственном празднике было не так много вариантов, как провести свой досуг. И всё же отчего-то в груди неприятно обожглось сердце. В ней точно не могло быть ревности. Не к этому человеку. Зато ревность с успехом заменяли собственнические инстинкты. В родном поместье её разбаловали до неприличия сильно, а потому она просто не привыкла делиться тем, что считала своей собственностью. И сейчас с истинно кошачьим эгоизмом была недовольна тем, что супруг, к которому ей самой не хотелось даже прикасаться, вдруг вздумал рассматривать других женщин. Вроде и самой не нужно, но и отдавать жалко.

Стоило чарке оказаться на столе, когда принц изволил приступить к трапезе, как его жёнушка тут же снова наполняла её, не позволяя слугам даже руку протянуть к злосчастному кувшину. Сохён не знала, насколько крепким было вино, стоявшее у них на столе, но искренне надеялась, что выпитого Рю хватит с головой, чтобы до спальни его пришлось буквально нести на руках. Пускай слуги уложат его пьяную тушу на их супружеское ложе, а дальше она и сама справится... Сама избавится от треклятого платка, скрывавшего её лицо. Сама снимет с себя дорогие одежды, расшитые золотыми нитями с изображением феникса. И сама стащит тело супруга на пол, пользуясь его беспамятством. Утром же «внезапно» обнаружит, что спит одна, похлопает глазками наивно, для пущей натуральности пустит скупую слезинку, и будет клясться, что он сам упал. А нечего было столько пить! Никто ведь и не заставлял. Так, просто караулил твою чарку, как умалишённый.
[nick]Кан Сохён[/nick][status]Упавшая в воду собака[/status][icon]https://i.imgur.com/qJ3TkvK.png[/icon]

Как бы не убеждала себя, что от одного только вида юноши напротив у всякого должен был тут же пропасть аппетит, чем больше Сохён наблюдала за ним, тем ощутимее начинало крутить от голода живот. В какой-то момент появилось почти непреодолимое желание хлопнуть юношу по руке, как наглого ребёнка, тащившего сладости со стола раньше времени. Вот только Его Высочество имел все права на этот праздничный ужин, о чём прекрасно был осведомлён. Сохён только и оставалось, что с завистью поглядывать в его тарелку, да клятвенно обещать себе, что уж завтра она сможет наесться от души. Если, конечно, после визита к родителям супруга — демон бы побрал эти традиции! — в её горло вообще полезет кусок.

Принц себе в удовольствиях отказывать явно не торопился, но с лёту угадав намерения девушки, всё же приостановился. И то, только чтобы не лишиться радости снова позлить уж очень услужливую жёнушку. Сохён только фыркнула недовольно на его слова — то единственное, что она могла себе сейчас позволить. Может, лучше было плеснуть эту чарку в его надменное лицо, чтобы стереть эту самодовольную улыбку... случайно, конечно же. Невестушка же совсем не ела, сил уже никаких нет, а вон как отчаянно хочет угодить своему распрекрасному суженому-ряженому!

«Ну что ты как не родной? До дна, до дна!» — с досадой про себя воет девушка, проследив за рукой супруга. Ван ставит на стол практически полную чарку, что отнюдь не помешало его заботливой жене тут же снова её наполнить. Сохён почти забыла и о танцовщицах, и о музыкантах; всё её внимание было приковано к этой чёртовой пиалушке с этим чёртовым вином. И принц, словно нутром ощущая, куда то и дело поглядывает дочь чиновника, не удостоил особым вниманием ни её, ни вино. Осознав, что по её правилам принц играть не собирается, и выпьет ровно столько, сколько сам захочет, Сохён начала откровенно скучать. Пьяные лица напротив и одно конкретное лицо под боком ей уже изрядно надоели, а потому она, ощущая себя здесь совершенно лишней, вытягивает с тарелки со сладостями пряник. Слуги, тут же встрепенувшись, поторопились было отобрать угощение, но увидев, как невеста без особого интереса катает его по столу, подперев лицо рукой, ненадолго успокоились. Впрочем, как только Кан отвлекается на начавшееся представление, пряник всё же отбирают. На всякий случай.

«Нелюди, — хмыкает девушка, провожая взглядом слугу, который ставит всю тарелку подальше от неё, — ну правильно, он-то не наелся. Сидит, бедненький, ни крохи во рту с самого утра!»

Спектакль ей не понравился совершенно. Чем дольше он длился, тем сильнее сжимала скатерть невеста, выпрямившись, как струнка. Всё ей казалось в нём до того неправильным и лживым, что в пору было бросить в этих лгунов кувшином недопитого принцем вина. Разве можно было показать её родичей и вполовину не такими свирепыми, какими они были на самом деле, а этих бесчеловечных Ван — такими праведниками?!

Слишком вовлечённая в игру актёров, Сохён даже не сразу заметила, как поднялся император. Время вокруг словно остановилось; только лишь правитель не спеша покидал устроенный им праздник, сопровождаемый своими бесчисленными красавицами. Девушка поднялась, чтобы согнуться в прощальном поклоне для императора, и краем глаза заметила, как покачнулся её супруг. Затаив дыхание, Кан то и дело поглядывала на него, взмолившись всем богам мира, чтобы он сейчас просто упал. Если не здесь, то прямо на входе в их спальню.
[nick]Кан Сохён[/nick][status]Упавшая в воду собака[/status][icon]https://i.imgur.com/qJ3TkvK.png[/icon]

Не упал. Пока что.

Сохён ненадолго отвлекается от наблюдения за своим новоявленным мужем, когда мимо их стола проходит процессия императрицы и её детей. Девушка не поднимает головы, не смея даже шелохнуться под взглядом главной супруги императора, но её особое внимание к нескромной персоне невесты весьма и весьма напрягало. Кан с досадой понимает, что именно этой женщине ей завтра придётся кланяться утром, и её же придётся называть матушкой. К счастью, от каких-либо наставлений мать страны отказалась, зато вот её дочь не удержалась от подобной возможности. И хотя обращалась она к своему старшему брату, передёрнуло всю внутри именно Сохён. Инстинктивно сразу захотелось отшатнуться от супруга, всем своим видом показывая: к ней сегодня он не притронется. Пусть скажет спасибо, если вообще целым выйдет утром приветствовать родителей — вот тебе и плодотворная ночь, когда  твоя супруга очень плодотворно терпела тебя рядом. Возможно, даже не на полу, а на коврике.

Старший сын императора, наконец, выпрямился, и девушка тут же последовала его примеру. Слуги были готовы сопроводить молодых в приготовленные для них покои, однако принц имел на то совсем иные планы. Игнорируя молодую супругу, беловолосый нетвёрдой походкой ретировался в неизвестном направлении. И останавливать его Сохён, естественно, не собиралась. Послышался негромкий, но слишком явный облегчённый вздох, и девушка жестом приказала прислуге отправляться в путь. Молодожёны разошлись молча, не оборачиваясь, будто и не было этой громкой свадебной церемонии и пышного пира в их честь. Игнорируя сочувствующие взгляды гостей, девушка всё так же немо следовала за своими провожатыми, и в просторные покои вошла в гордом одиночестве.

— Выйдите. Все, — голосом, не прищемляющим возражений, требует девушка, не оборачиваясь. Служанки переглядываются неуверенно, но всё же выполняют приказ молодой госпожи. Отныне — Второй принцессы. До чего же нелепо звучит.

Минуя круглые вычурные арки, девушка подходит к низенькому столику с большим зеркалом, и устало падает на скамью. За весь день она практически ничего не делала, но устала так, будто ранним утром её посадили в седло и пустили в галоп по родным степям. Какое-то время она сидит неподвижно, прислушиваясь к шагам снаружи, прислушиваясь к себе и своим ощущениям. Сохён уверена: сегодня Второй принц больше не покажется ей на глаза. А потому она, даже не думая играть в красавиц из легенд и дожидаться его до рассвета, надеясь, что он всё же посетит её и сбросит с лица платок, скидывает его самолично. Кажется, теперь ей даже дышится легче. Кан не без труда достаёт практически все украшения из волос, пока волосы тяжёлым каскадом не падают ей на плечи. Её покой снова не вовремя нарушают, и девушка даже успевает напугаться, пока в арке не появляется служанка, принёсшая воду для умывания.

— Поставь и уходи, — раздражённо бросает Сохён, снова разворачиваясь к нежданной гостье спиной, — и принеси мне чего-нибудь поесть.

— Но его Высочество Второй...

— Не придёт, — тут же отрезает Кан, недобро уставившись на служанку через мутное отражение в зеркале, — будешь мне перечить — прикажу отрезать тебе язык и подать мне его жареным, как деликатес.

Служанка ничего не отвечает. Сохён не знает, поверила ли она в её угрозы, но молоденькая девица всё же ставит чашу с водой рядом, и оставляет утомлённую чужим вниманием госпожу одну. Кан косится на воду, но не притрагивается к ней; решив не смывать праздничный макияж, пока не отужинает, девушка подпирает рукой щёку, прикрыв глаза.

Только бы не задремать...
[icon]https://i.imgur.com/K0unlAr.png[/icon][nick]Кан Сохён[/nick][status]Лиса с ядовитыми клыками[/status]

Праздник уже был позади, но время по-прежнему тянулось до того медленно, что у Сохён складывалось впечатление, будто утро уже не наступит никогда. Девушка так и сидела, расслабленно прикрыв глаза, и всеми силами старалась не уснуть. Раз решила поужинать, от задуманного она уже отступится. Надо будет — она и на кухню явится. Впрочем, в своём голоде по большей части виновата была именно она. Перед тем, как её посадили в паланкин, Сохён практически ничего не ела, как бы не настаивал на этом лорд Кан. Хотя, скорее потому и не поела: всё ещё до глубины оскорблённая тем, что отец впервые не пошёл на уступки, тем более в чём-то настолько важном, девушка шла его решениям наперекор просто из принципа. И теперь была вынуждена обиженно ждать, когда ей хотя бы нетронутые блюда с церемонии принесут.

Двери, наконец, снова отворяются, и Сохён стоит титанических усилий продолжать сидеть неподвижно. Казалось, девушка просто задремала, не дождавшись служанку, но на деле она прислушивалась к каждому шагу за своей спиной. Шаги показались ей чересчур уж уверенными для служанок, привыкших передвигаться тенью по дворцу, но и на тяжёлую походку дамы Чон это тоже не походило. Впрочем, Сохён больше волновало, когда девица догадается положить блюда на стол позади «дремлющей» невесты, и просто уберётся восвояси. Трапезничать сероглазая планировала в гордом одиночестве, потому что живот крутило до того, что хотелось просто наброситься на блюда, как оголодавшая собака, и глотать пищу не жуя.

Человек позади юной Кан останавливается, и воцарившуюся тишину разрезает насмешливый мужской голос. Слишком сильно въевшийся в память Сохён, чтобы она его не узнала.

Девушка вздрагивает, и, распахнув глаза, встречается с мужским лицом позади себя в отражении зеркала. Белые волосы. Голубые глаза. И эта самодовольная улыбка. Сохён чувствует себя незащищённой, сидя к юноше спиной, а потому поддаётся инстинктам и вскакивает, разворачиваясь к нему всем телом. Рукой она случайно задевает принесённую служанкой чашу, и та со звоном приземляется на пол, разбившись вдребезги. Обычно воду для умывания приносили в медной посуде, но сегодня, судя по всему, молодожёнов хотели порадовать фарфором, расписанным изображением феникса и дракона — женского и мужского начал. Вот уж услужили. Теперь, по крайней мере, им двоим точно будет, чем тыкать в друг друга.

Несколько мгновений Кан не может вымолвить и слова; она лишь шокировано пялится на супруга, который, как она думала, уже давно валяется где-то... где-то, но явно не здесь! В глазах юноши пляшут демоны, но нет и намёка на затуманенность его разума. И осознав, что её просто-напросто обманули, изумление девушки быстро перерастает в возмущение на грани гнева. Сохён терпеть не могла, когда кто-то рушит её планы. Она намеревалась плотно поужинать и растянуться на слишком просторной для одной персоны кровати, чтобы как следует выспаться. И встреча с Вторым принцем никак в эти планы не вписывалась.

— Насмотрелся? — прошипела девушка, дёрнув бровью. Избавившись от алой пелены перед глазами, ей уже ничего не мешало рассмотреть супруга, и невольно она окинула его почти оценивающим взглядом. Встреться они в иных обстоятельствах, Кан бы даже отметила, что её молодой муж отнюдь не плох собой. Белые волосы — визитная карточка клана Ван — в её краях были большой редкостью, и когда-то казались Сохён невообразимо красивыми. Сейчас же ни с чем, кроме волос демона, она сравнить их не могла. — Кажется, Второй принц был слишком увлечён представлением, и не смог достаточно насладиться вином. Мне казалось, ноги не доведут его в мои покои.

Сохён вжалась бёдрами в стол, рукой нашарив одну из своих шпилек. Не самое лучшее оружие, но кинжал ей просто не позволили взять. Как бы Кан не обожал свою дочь, он слишком хорошо знал её дурной нрав, чтобы позволить ей остаться в первую брачную ночь наедине с супругом вооружённой. Чиновник знал: Сохён прекрасно выкрутиться и без этого. Собственно, этим сейчас сероглазая и занималась, решив защищать свою честь подручными средствами. Шпилька легко скользнула в просторный рукав, и только после этого девушка, наконец, отстранилась от стола. Играть в раболепную супругу, какой была на празднике, сейчас она не собиралась. Темноволосая выпрямила плечи, горделиво подняв подбородок, и без страха вперилась взглядом в глаза юноши напротив. Миниатюрной её не назовёшь, но в росте она всё же уступала супругу. Что отнюдь не мешало ей смотреть на него свысока. 
[icon]https://i.imgur.com/K0unlAr.png[/icon][nick]Кан Сохён[/nick][status]Лиса с ядовитыми клыками[/status]

Всё ли хорошо? Всё ли у них хорошо?! Сохён хмыкнула рассерженно, исподлобья смотря на супруга с явным желанием этим самым взглядом его просто испепелить. Разве может быть у неё всё хорошо, когда её заперли наедине с мясником клана Ван для известно каких целей?!

— Показала? — с усмешкой переспросила девушка. Хотя усмешка её скорее походила на звериный оскал, — Не надейся, мясник. Я — не та крепость, которую ты сможешь взять без боя.

Сохён не лукавила: она и впрямь не собиралась расстилаться перед принцем, как тот, возможно, привык. Если хочет насладиться объятиями женщины, которая сама кинется ему на шею, да продемонстрирует себя во всей красе, ему явно здесь не место. Пускай катится к танцовщицам, которых так бесстыдно рассматривал на собственной свадьбе, и дальше наслаждается представлением. Наверняка эти столичные шлюхи будут рады порадовать первого сына императора зрелищем куда более интересным, чем они могли показать на празднике.

Кан сжимает кулаки, видя, как фривольно разгуливает по покоям принц. Что уж скрывать, его слова знатно обидели её. Особенно обижало то, что сказанное им — чистая правда. Как бы ни улыбались гости на их свадьбе, и дураку было ясно, что Сохён в императорском дворце чужая, и вряд ли когда-нибудь сможет назвать эти холодные стены своим домом. Обычно капризная и придирчивая, сейчас она бы с радостью поспала в шатре, в которых спят во время военных походов. Только бы над шатром победно развевалось знамя её рода...

Кушанье, которое она так отчаянно ждала, уже было на столе. Манило своим ароматом даже больше, чем видом. Осталось только сделать несколько шагов, сев на мягкую подушку и... и потерять всякий аппетит, видя мужчину напротив себя. Сохён сощурилась, рассматривая профиль Рю, и всё гадала, как сильно он преобразится, если немного погнуть его хорошенький носик. Вазой, столом, да хотя бы руками. Только бы выплеснуть копящийся в её груди гнев.

— Да сколько можно?! Порасторопнее нельзя? — не выдержав, девушка сорвалась на служанок, собирающих осколки. Те, вздрогнув, похватали оставшееся от чаши до того поспешно, что оставили несколько тёмных капель на полу. И, согнувшись в поклоне, столь же скоро удалились, оставляя молодожёнов наедине.

Тишина стояла недолго. Слишком было слышно, как громко дышит разгорячённая гневом молодая супруга. Она только и делала, что искала повод выпроводить Вана из его же покоев, пока не пришлось отвоёвывать их силой. В чужом дворце чужого города наедине с совсем чужим ей человеком, Сохён ощущала себя не больше, чем загнанным в ловушку зверем. И сейчас видела угрозу буквально в каждом движении принца, расположившегося с удобством и пока не спешащего эту самую угрозу транслировать ей открыто.

— Не стыдно столько есть? — хмыкнула девушка, глядя на посуду, принесённую специально для него. Может, хотя бы её возмущённый до глубины души вид отобьёт ему весь аппетит.
[icon]https://i.imgur.com/K0unlAr.png[/icon][nick]Кан Сохён[/nick][status]Лиса с ядовитыми клыками[/status]

Чем больше Ван демонстрировал, что аппетит ему не отобьёт ни одно резкое словцо его новоявленной супруги, тем больше Сохён хотелось отбить его не метафорически. Не аппетит, а самого Рю. Вот прям наброситься на него, потягать за волосы цвета снега, воткнуть припрятанную в рукаве шпильку по самое основание в его шею. Если запомниться, то на всю жизнь. Очень короткую жизнь, искренне надеялась она.

— Могу только пожелать удачи, — с явным скепсисом хмыкнула Кан на смелое заявление принца. Покидать её нескромную компанию юноша явно не собирался, а потому Сохён оставалось только смириться с его присутствием, и пройти к столу. Взяв в одну руку свою чашку, а в другую — палочки, девушка стала придирчиво осматривать принесённые кушанья. Они оказались довольно скромными; видимо прислуга всё же надеялась, что этой ночью молодожёны будут заняты продолжением не пиршества, а рода. Или, что более вероятно, это были остатки с праздничного стола, к которым не притронулись гости, потому что приготовить нечто разнообразное за такой короткий срок они бы вряд ли успели. Работники кухни итак наверняка гремели посудой ещё с рассвета, и вынуждать их снова браться за работу ради каприза одной конкретной аристократки было просто кощунством.

Продолжая высматривать, с чего же начать, Сохён как могла старалась делать вид, что просто не замечает присутствие своего супруга. Вот только тот упрямо отказывался позволять забыть о себе. Стоило принцу потянуться к её пиале, как взгляд серых глаз напряжённо вперился ему в руку, с толикой недоверия глядя на то, как он наполняет её. Пускай пили они из одного кувшина, принимать что-либо из рук Вана всё равно казалось чистой воды самоубийством. Просто на подсознательном уровне хотелось опустить в вино серебряную иглу, проверяя, не успел ли он плеснуть туда чего поинтереснее.

— Теперь понятно, почему клан Ван — жестокие захватчики, — вдруг протянула девушка, наконец остановив свой выбор на рисе. Довольно сытно, и при этом недостаточно вкусно, чтобы она, забывшись, стала набивать едой рот. — Тяжело прокормить такую прожорливую собаку. Видно, Его Величество не знает, что голодная она будет служить лучше.

Она — змея степей, а он — пёс императора. Да их пара, должно быть, была создана самими небесами! Хотя, Сохён бы ещё поспорила, кто из них двоих являлся настоящей змеёй. Супруги обоюдно плескали друг в друга ядом, даря такие же ядовитые неискренние улыбки.
[icon]https://i.imgur.com/K0unlAr.png[/icon][nick]Кан Сохён[/nick][status]Лиса с ядовитыми клыками[/status]

Отредактировано Айрис (22-12-2022 00:52:40)

Сохён не раз слышала о себе, что обладает крайне тяжёлым характером. Но сейчас была готова поспорить на племенного скакуна, что её нрав не идёт ни в какое сравнение с нравом её супруга. Потому что как бы она ни старалась, Ван отказывался вести себя так, как она от него ожидала, и никак не поддавался на её слишком очевидные провокации и попытки задеть его. Зато одним своим присутствием задевал всю непомерную гордость своей юной жены. Чего только стоило это мерзкое приторное «моя» по отношению к ней. С его уст это прозвучало до того нелепо и неприятно, что Сохён, не сдержавшись, поморщилась. И после с той же нескрываемой неприязнью сощурила глаза, глядя, как принц снова в несколько глотков опустошает свою чарку.

— Не вино, а вода... — под нос пробубнила темноволосая, припоминая, как на церемонии точно также осушила свою пиалу, и вино сразу же неприятно ударило ей в голову. В покои, что же, решили принести чего попроще, чтобы пара не уснула прямо на полу, так и не приступив к, кхм, самому важному? Она бы могла и сама проверить крепость напитка, но пока предпочла оставаться в ясном уме. 

— Как уж тут быть привередливой, когда выбирать не из чего? — жестом руки окинув кушанья, наигранно печально спросила она, — воистину Ван ничего не смыслят в трапезе. Во время войны и то питалась лучше.

Сохён, естественно, бесстыдно врала. Из вредности и от обыкновенной глупости. Несмотря на закрепившуюся за ней славу юной воительницы, девушка не знала настоящей войны. Да, за свою недолгую жизнь она и спала в шатрах, и перевязывала раны своим кузенам, и ела с изувеченными солдатами из одного котла. Как-то раз даже помогала женщинам отстреливаться, когда к их лагерю слишком близко подошли разведчики врага. Но при этом всегда оставалась в безопасности, окружённая войсками вассалов клана Кан, сытно ела наваристые мясные бульоны, даже не задумываясь, что сделаны они из мяса лошадей, погибших во время сражения. Гордо называя себя первенцем своего воинственного отца, и тем мостом, что соединял клан Кан со степняками, Сохён всё же в первую очередь была просто ребёнком, которого всячески пытались уберечь от ужасов войны. Та правда, которую она не понимала и, возможно, никогда и не поймёт.

— То же, что и все, — пожала плечами девушка, добавляя к почти съеденной мисочке риса несколько кусков тонко нарезанного мяса. Кажется, это была говядина. — Женщины клана Ван до того слабы, что их держат в золотых клетках и только любуются. А мужчины... — она подняла глаза на мужа, постаравшись изобразить жалость, — неуверенные в себе дети, лишенные достоинства.

«Во всех смыслах», — про себя добавляет девушка, а сама закусывает мясом. Заметив, как муж решил приняться за рыбу, снова захотелось непременно выкинуть какую-нибудь гадость. А потому Сохён, нисколько не стесняясь, потянулась к мисочке с угощением, чтобы притянуть её ближе к себе. Рыбу она, честно говоря, не особо уважала. Её специфический вкус и запах казались ей слишком странными, чтобы по достоинству оценить блюдо. Ей всего лишь из вредности хотелось лишить Вана хотя бы этой радости.
[icon]https://i.imgur.com/K0unlAr.png[/icon][nick]Кан Сохён[/nick][status]Лиса с ядовитыми клыками[/status]

Отредактировано Айрис (22-12-2022 23:18:26)

Тема, поднятая самой же Сохён, оказалась куда более щепетильной, чем девушка могла предполагать. Серые глаза недобро вспыхнули, и она до того сильно сжала челюсти, что желваки тут же загуляли по девичьему лицу. Грудь её вздымалась мерно, но далеко не из-за спокойствия; Кан всеми силами пыталась утихомирить новую вспышку гнева и не дать себе сорваться. Желание прекратить обоюдную игру в «кто заденет сильнее» и наброситься на принца прямо сейчас, расцарапав его чудное личико, так и манило. Пожалуй, девушку останавливало только одно: поддавшись чувствам сейчас, она признает, что победа в этом соревновании остаётся за Ваном. А потому ей только и оставалось, что сверлить юношу глазами, напоминая хищницу перед прыжком: напряжённую и очень сосредоточенную.

Сейчас Второй принц мало походил на воина. Расслабленно сидя перед столом с яствами в праздничной одежде, да попивая явно недешёвое вино, он напоминал скорее избалованного папенькиного сыночка. Честно говоря, наблюдая за ним сейчас, Сохён бы не поверила, что юноша перед ней — бывалый воин, не раз маравший руки в крови. Если бы не видела его раньше. Издалека, когда внезапно прискакал кузен и схватил её, играющую с ребятишками солдатских жён, и повёз от стремительно приближающегося войска. Войска, в котором этот нахал, судя по всему, уже тогда занимал не последнее место.

— Принимать и дарить этому миру очередного Вана? — хмыкнула Сохён, недовольно покосившись сначала на супруга, а потом на пока не покорённую ею мисочку с рыбой, — Я брезгую.

Девушка даже не пыталась скрывать, что не намерена подпускать мужа. Уж точно не так, как того ожидали от молодожёнов, полных сил и энергии. Ни сегодняшней ночью, ни ночами после. Принц и впрямь оказался хорош собой, уж этого у клана Ван не отнять. Все они напоминали Сохён мраморные статуи: такие же белокожие, неземные и невероятно холодные. И, наверное, эта их неспособность что-либо чувствовать отталкивала горячую кровью девушку больше всего. Ей просто не приходило в голову, что у этого наглеца есть что-то за душой окромя наглой усмешки, а потому она и не думала всерьёз рассматривать его, как мужчину. Кан то и дело нет-нет, да скользила взглядом по супругу, но скорее от скуки, не всматриваясь в детали. Казалось, даже эта несчастная рыба интересовала темноволосую больше, чем юноша перед ней. А потому спешно выхватив кусочек, явно только и ожидая новой «атаки» мужа, Сохён всё же опробовала блюдо. И по чуть вздрогнувшей губе легко можно было догадаться, что оно ей не пришлась по вкусу. Холодная, мокрая и совершенно не острая.

— Родить сына тому же Джучи... — Сохён задумчиво жуёт, снова подперев щёку кулаком. Рыбу она запивает вином, чуть морща нос от непривычной для неё пряности. И, кивнув каким-то своим умозаключениям, наконец переводит глаза на лицо Вана. — Звучит достаточно заманчиво. Хотя, я бы предпочла Субедея. Надо бы послать за ним сокола.

Сохён даже не пыталась отвоёвывать свою девичью честь. Понимала, что это просто бесполезно. Этот лис только посмеётся над тем, как она бьёт кулаком в грудь и клянется, что ещё не познала мужчину. Так пускай слышит чужие мужские имена — явно воинов степей — и думает, что она ещё хуже, чем есть на самом деле. С тем учётом, что игры степняков часто поражали горожан, в каком-то роде юная Кан действительно может показаться куда менее невинной, чем её предполагал получить первенец императора. Да и со своими кузенами она провела достаточно времени бок о бок, чтобы дать плодородную почву для слухов. Не зря же её папенька тут же отправил её двоюродных братьев к их деду в степи, стоило им заговорить о поиске первой жены.
[icon]https://i.imgur.com/K0unlAr.png[/icon][nick]Кан Сохён[/nick][status]Лиса с ядовитыми клыками[/status]

Сохён никогда не жаловалась на недостаток мужского внимания. Все они боготворили её красоту, восхищались тем, как легко она управляется с луком даже в седле, отмечали её ум и сообразительность. И никто из них не смел сказать ей правды в лицо. Что в пыли и крови, проехав на лошади не один час, она не краше жён и дочерей солдат, кочевавших с ними из лагеря в лагерь. Что пускай она может подстрелить и воробья, пишет она просто отвратительно. Что на деле она сильно уступает в образованности другим дочерям аристократов, потому что юность её прошла среди солдат и кочевников. И уж тем более никто не рисковал сказать юной Кан в лицо, как бы с ней могли обращаться, не будь у неё за спиной слишком могущественного отца и пары кузенов в числе полководцев другого народа. Никто. И тут какой-то выскочка практически прямо заявляет ей, что готов брать её силой, если это потребуется! Кан было хотела с усмешкой поинтересоваться, что об этом скажет её папенька, но быстро прикусила язык. В голову больно ударила та правда, которую девушка гнала от себя весь вечер: папа не вернётся за ней.

Девушка бросила очередной быстрый взгляд в сторону валяющегося на полу мужа, явно сомневаясь в том, что тот действительно рискнёт к ней прикоснуться. Но на всякий случай всё же приспустила рукав, сжав в ладони спрятанную там шпильку. Так, для спокойствия.

Она снова потянулась наполнить свою чашу с вином, едва не пролив его, вино, на стол. Слова принца больно царапнули сердце; Сохён сильнее сжала украшение, но вместо необдуманных действий на время притихла, делая вид, что просто слишком увлечена крепким напитком. Юноша говорил жестко, нисколько не пытаясь смягчить ту правду, которой делился с молодой избалованной женой. И оттого, что Сохён просто нечего было ему ответить, становилось только хуже. Хотелось снова выкинуть какую-нибудь пакость, нисколько не боясь снова оказаться глупым ребёнком в его глазах. Только бы не выслушивать ещё одну истину, с которой ей рано или поздно придётся смириться: здесь она совершенно одна. Лорд Кан получил высокий чин и удобную возможность стать военным министром, а она... а она получила его. Хамоватого, ехидного и слишком прямолинейного первенца императора.

— И что ты предлагаешь? — усмехнувшись, поинтересовалась Сохён, разглядывая лежащего на полу, — Стелиться тебе в ноги, кормить с рук сладостями и родить с десяток сыновей? Сильно это помогло тем женщинам на пиру? — девушка как-то отрешённо махнула в сторону двери, даже не обратив внимания, что сделала это рукой, всё ещё сжимающей золотую шпильку, — сильно это помогло твоей...

Она запнулась. Вздохнула, махнув теперь уже на принца — мол, что я тебе буду объяснять, — и снова потянулась к чашке, осушив её уже до конца. Вино уже не так горчило, а потому не так отвлекало от собеседника и неприятного разговора. А жаль.

— Хочу обратно в степи. Около твоего дворца, поди, всё лесами заросло, да? - облокотившись о кулак, сжимающий украшение, девушка отвернула от мужа лицо прикрыла глаза. Тот факт, что она вдруг начала плакаться не о новеньком поместье батюшки, а о родине своей матери, Сохён нисколько не удивил. Скорее натолкнул на мысль, что ей и впрямь стоило пойти к кому-нибудь из своих кузенов если не первой женой, то хоть третьей. Да хоть к искалеченному дяде, честное слово. Только бы не оказаться снова запертой в золотой клетке, так ещё и с давно запертым там императорским псом.
[icon]https://i.imgur.com/K0unlAr.png[/icon][nick]Кан Сохён[/nick][status]Лиса с ядовитыми клыками[/status]

Новость о том, что за дворцом, где ей теперь придётся жить, всё же есть кусочек свободы, заставила девушку чуть усмехнуться. Кажется, теперь она знает, где будет проводить все свои дни заточения. Ой, простите, счастливой семейной жизни. Вряд ли личный пёс императора, слишком занятый прислуживанием своему господину, находил время для ухода за своим дворцом. Так с чего это она обязана? Купит на его денюжки себе пару хороших скакунов, да будет исследовать эти степи вдоль и поперёк.

Ещё чаша вина — и её начало клонить в сон. Потянувшись, Сохён принялась вынимать из волос оставшиеся украшения, кладя их прямо возле тарелок. Смывать макияж было совершенно лень, и даже мысли о том, что во сне она может красной помадой испачкать простыни, её совершенно не волновали. Зато волновал тот факт, что отчего-то ей хотелось плакать. Сохён всячески скидывала это на проделки непривычно крепкого для неё напитка, отказываясь принимать, что страх, наконец, добрался до неё. Она не позволяла ему взять над собой вверх с самого утра, слишком занятая гневом и разочарованием. На отца, на императора, на принца — на весь мир. И на себя в том числе. Потому что если бы была умнее, придумала бы, как не оказаться в таком положении. Но стоит признать: несмотря на то, что детство её прошло в военных лагерях, она слишком привыкла, что все сложат головы, только бы спасти её, а потому не была приучена думать наперёд.

Скверно.

Решив, что лучшее лекарство от хандры — хороший сон, Сохён поднялась, пошатнувшись. Слова супруга она услышала краем уха, и только лишь едва усмехнулась им. Усмешка вышла на удивление горькой. Она хотела снова съязвить, но будто отравилась своим же ядом. Что, впрочем, нисколько не останавливало её от дальнейших попыток. Чуть приподнимая подол, чтобы не споткнуться, она двинулась к кровати, но остановилась подле лежащего на полу юноши.

— Не самые лучшие слова для почтительного сына, — Сохён снова попыталась едко ухмыльнуться, а сама разглядывала его лицо. Принц, казалось, так и уснул, не добравшись до кровати. И гоблин её дёрнул это проверить. Так и придерживая подол, темноволосая осторожно потянулась ногой к плечу супруга, чтобы осторожно тыкнуть его носком своего сапожка. Что, неужели правда уснул?

[icon]https://i.imgur.com/K0unlAr.png[/icon][nick]Кан Сохён[/nick][status]Лиса с ядовитыми клыками[/status]

А на что она, собственно, рассчитывала?

Принц, пусть и выглядел сейчас, словно ленивый кот, силу в руках отнюдь не утерял. Как и поразительно быстрой реакции, выдрессированной годами военной подготовки. Сохён только и успела, что едва слышно вскрикнуть — скорее даже пискнуть, — тут же раскинув руки в попытке поймать равновесие. Спасибо хоть, что успела отпустить тяжёлый подол расписного ханьфу, не то продемонстрировала бы то, что хотела всеми силами упрятать от Рю. Пусть он и имел на то своё законное право, как её нынешний супруг.

Стоило девушке только лишь допустить мысль, что уже может твёрдо стоять на ногах, насколько это было возможно в её-то положении, как тут же полетела на пол. Точнее на того, кто там деловито устроился. Падение оказалось не болезненным: вовремя успев выставить руки, девушка хотя бы не расквасила нос себе и мужу, чьё лицо так неожиданно оказалось слишком близко. Кан задержала шокированный взгляд на его глазах всего на пару секунд, и тут же отстранилась, выпрямившись. Глаза невольно скользнули вниз, к своим ладоням, когда она почувствовала, что пол под ними как-то неестественно вздымается. И, обнаружив их на груди принца, девушка мгновенно отдёрнула руки, будто обожглась.

— Кто бы говорил, — прошипела девушка, сунув руку в рукав,  - наглый мальчишка!

Взгляд её переменился, явно ожидая скорую бойню, в которой она, судя по всему, намеревалась выйти победительницей. Будет ли так смел Его Высочество, если его жёнушка добавит ему пару новых шрамов на его чудесном личике? Однако не нашарив в рукаве своей шпильки, Сохён поникла, выглядя теперь почти испуганно. Ах да, точно... Она оставила своё «оружие» там, на столе, вместе с другими украшениями.

Дура.

Слишком занятая поиском того, чем ей теперь обороняться, юной Кан сейчас особо некогда было думать о том, что она сейчас не совсем выгодно выглядит, как женщина. Если она вообще когда-то о таком задумывалась всерьёз... Благодаря стараниям отца, внешне она особо не отличалась от других аристократок, особенно от девушек столицы, увиденных ею не так давно. Изящные пальцы и запястья, усеянные нефритовыми браслетами, длинные волосы, убранные в замысловатую причёску, в которой так и притягивают внимание поблёскивающие на солнце украшения, да дорогие одежды. Но под ворохом юбок никто не видел сильных ног, которые так ценились среди людей из народа её матери, чуть ли не рождавшихся в седле. Кузены говорили, что только такие жёны способны доставить мужчине удовольствие, и только с годами она поняла, что те имели в виду. Вот только когда по настоянию мачехи она оказалась заперта в их семейном поместье, её окружали совсем иные девушки, нежели те, которых она привыкла видеть в военных лагерях. Изящные, как тростиночки, они ступали почти неслышно и, казалось, сдуть их мог и лёгкий весенний ветерок. Аристократичная маленькая грудь, тоненькие ручки и смущённо опущенный взгляд — всё это воспевали поэты в красавицах империи, и всего этого Сохён была лишена. Видя, как отличается от мачехи и наложниц отца, юная Кан не стесняясь высмеивала их, как могла, только бы защититься от тех, кто и не думал на неё нападать. В юности бегая с младшим братом, она сама была похожа на мальчишку, но к тринадцати годам уже была вынуждена подвязывать грудь для соответствия стандартам красоты, да реже выезжать в поле, чтобы было больше времени для учёбы. Но, к прискорбному сожалению мачехи, это не особо помогло. Вот и сейчас, приподнявшись на колени, с распущенными волосами и взглядом, полным гнева, Сохён мало походила на смущённых дев с картин. Девушка напоминала скорее дикую кумихо, готовую спалить здесь всё до тла.

И этого мальчишку - в первую очередь!

Где-то за дверьми послышалась возня. В иной раз Сохён и не обратила бы на это внимание, решив, что это просто слуги снуют туда-сюда. Но отчего-то сейчас она испугалась, и испугалась куда сильнее, чем должна невеста в первую брачную ночь, оказавшись в подобном щекотливом положении с законным супругом. Девица тут же засуетилась, как пойманная в курятнике лисица, и в панике заозиралась по сторонам в поиске хоть какой-то помощи. Зря она позволила служанкам убрать осколки,зря!

— Пусти, — схватившись за пальцы принца, Сохён постаралась как можно быстрее убрать его руки со своих бёдер.

[icon]https://i.imgur.com/K0unlAr.png[/icon][nick]Кан Сохён[/nick][status]Лиса с ядовитыми клыками[/status]