Рейн переступила босой ногой через платье, стоило ему сползти по её телу к ногам, собраться волнами из серебра и снега с лёгким росчерком золота по краю. Она никогда не смущалась своего тела. Ни шрамов, которых за прожитый год изрядно прибавилось, ни лёгкой угловатости. До момента, пока не осталась с Солмниром наедине, отрезанная от всего мира больше, чем просто стенами покоев наследника. Сейчас она чувствовала, как даже от лёгкого прикосновения к плечу пробегает волна теплоты, разогревая кровь в теле, как по коже проходят мурашки волнения и лёгкого предвкушения, оседающего из-за смущения на щеках лёгким румянцем, благо, что невидимым в сумраке комнаты. Отсутствие свеч не мешало. Лунный свет вырезал контур мужчины, стоявшего спиной к балкону, и этого было достаточно. Всё остальное заменяли руки. Их прикосновение и тепло. Заменяло дыхание, которое она чувствовала на губах или щеках.
Для Рейн, которая привыкла действовать решительно и быстро, всё происходящее было чем-то неизвестным, отдающим где-то глубоко в памяти нотами чего-то знакомого, но слишком погрязшего в грязи, чтобы вспомнить. Она прервалась, разрывая объятия, скользнула ладонями по груди и опустила взгляд, провожая движение. Коснулась завязок на рубахе, медленно потянула, чтобы после забраться руками под ткань, раздвигая края рубахи, прикоснуться к коже, которая теперь казалась неимоверно горячей, прочувствовать дыхание, будто могла украсть его через прикосновения. Подняться руками выше, потянуться к губам снова, всё ещё касаясь их лёгкими и короткими поцелуями. Добравшись до плеч, аккуратно сбросить с них рубаху, оглаживая плечи лёгким прикосновением. Чуть приподнявшись на носках, поцеловала крепче, задержавшись всего на миг, пока рубаха не окажется на полу.
В Рите, щеголяющим по пояс голым, не было никакой тайны. Рейн насмотрелась на это за все годы дружбы, но сейчас не могла отрицать, что смотрела на него иначе, будто видела впервые. Все шрамы, оставленные на его теле за годы и годы выживания и службы императору. Все изгибы, которые она запоминала, касаясь их. Шрам на плече, оставленный рукой Иладара, - самое больше их общее проклятие. Но сейчас Рейн не думала ни об отце, ни о Поднебесной, пирате, которого спасли и заперли где-то на Краю свете, ни о подарке Лалленов на свадьбу, ни о гвардейцах. Все её мысли занимал один мужчина, вызывая не простое желание близости, а чего-то большего. Более ценного и редкого.

Свет от Сосуда души лился, заполняя пространство между алиферами, позволяя вырывать образы из темноты, ловить короткие взгляды на себе. Медленно и поверхностно дыша, Рейн чувствовала тянущую болезненность в груди из-за нехватки дыхания, но даже она была приятной. Прикосновения, которые поначалу вызывали волнительную дрожь в теле или вынуждали её смущённо сжиматься будто в испуге перед будущим, теперь согревали и распыляли, подогревая желание, и, хотя ей всё ещё было страшно, появилась толика уверенности.
Рит казался ей чужаком, которого она знала – чем-то невозможным, не существующем в мире из-за своей алогичности, но он был таким. Алифером, которого она знала больше семи лет, считала другом, думая, что знает о нём много, но на деле понимала, что это не так и маски, созданные в прошлом, рушились, открывая истинный лик. Абсолютно беззащитный перед обстоятельствами, и оттого такой хрупкий.
Рейн прервала поцелуй, пытаясь перевести дыхание и немного прояснить мысли, которые неотвратимо затягивало пеленой. Распутать завязки на одежде Солмнира, чтобы снять последние вещи, оказалось ещё более смущающим и волнительным жестом. Явно не таким, как если бы она с самого начала помогала ему снять доспех после отшумевшего праздника, - там всё было бы проще, несмотря на ожидание грядущей ночи. Сейчас она понимала, что сама фактически подталкивает его, и в то же время боялась этого простого и понятного жеста, не зная, как его расценят. Не примут ли за излишнюю торопливость.
Руки чуть дрожали от волнения, пальцы путались в завязках, не слушаясь. Рейн чувствовала, как в комнате становилось холоднее, а кровь всё больше приливала к лицу. А ещё ей было немного страшно поднять взгляд на Рита и посмотреть ему в глаза.

Заметив, что шнуровка не поддаётся, Рейн приложила чуть больше усилий. Делу не помогло, а, кажется, сделалось всё ещё хуже.
- За… вязался… - с лёгким ступором она посмотрела на предмет своих трудов, чувствуя, как из-за нелепости ситуации происходящее приобретает какой-то странно-комичный оборот. Рейн отнюдь не чувствовала веселья, а наоборот ещё больше смутилась, чувствуя себя глупо.
“Как такое вообще могло произойти?! - в мыслях возмутилась Серая, абсолютно не понимая, что пошло не так. - Всё эти драконы с их иноземной одеждой”.
Никогда такого не было, и вот опять.
Рейн не сказала бы, что у неё всё и всегда проходит гладко. Достаточно вспомнить, как у них завязалось - отношения, а не завязки! - с Оливером или почему одному пирату взбрело в голову на ней жениться, но ни с одним, ни с другим мужчиной Рейн не испытывала таких чувств и не хваталась за тепло и нежность, которые были не просто желанием близости телами, а чем-то большим. Оттого она, обычно собранная и уверенная в себе, терялась и портачила больше обычного.
Ситуация выбила её из колеи, хотя вариантов, как исправить ситуацию, было много. Начиная с того, что можно добраться до стола, взять с него нож и просто срезать злополучный узел. Но избавиться бы от первой неловкости!

Что ж, это был самый оригинальный способ избежать брачной ночи. оказывается, можно просто завязать узел на штанах супруга, чтобы ничего постыдного не произошло. Кроме самого момента осознания, что что-то пошло не так.
Рейн осознала, что они оба несколько секунд смотрели на злосчастный узел, словно пытались понять, что произошло, или увидеть камень преткновения воочию. Рит безобидно рассмеялся. Рейн заворчала, поминая и драконов, и швей, и любовь одного советника ко всем странным и необычным вещам. Вот выбрал бы обычные штаны и не было бы никаких проблем. Всё ему экзотику подавай! Или это был хитрый план?..
Не успев возмутиться или что-то предпринять, Рейн оказалась на руках у советника, окончательно растерявшись и неизменно смутившись от резкой перемены. Нежность и весёлость момента резко изменилась, когда один советник забыл, что вокруг них они своими же руками разбросали опасные препятствия.
Когда Солмнир начал покачиваться из стороны в сторону, с трудом балансируя из-за спутанных ног и ноши в его руках, которой - на секундочку! - была сама Рейн, девушка изрядно напряглась, вцепилась в алиферами, словно это могло помочь делу и избежать падения.
Рейн совершенно по-девчачьи пискнула, что в будущем совершенно точно будет отрицать. Рит накренился, начал проваливаться назад в темноту, слабо разбитую лунным светом или отблеском Сосудов душ. Рейн с силой зажмурилась, сжалась, предчувствуя, что ничем это хорошим не кончится.
- Поставь-поставь!!
Из комнаты наследника императора доносились явно странные звуки, если бы кто-то грел ухо, пытаясь разведать обстановку, и они совершенно не соответствовали планам одного императора на будущее дочери. Падение вышло мягким и без грохота, который бы отчасти лишь объяснил, что происходило за дверью. Рейн осознала, что они оба лежат. На постели. Вернее, Рит на постели, а она - на нём, частично лишь сползая на покрывало.
Злополучный узел из завязок остался цел и невредим.
- Это был самый необычный способ снять штаны на моей памяти, - Рейн, не сдержавшись, прыснула.
Ситуация, которая до этого её смущала и сковывала в действиях, откровенно начинала смешить и забавлять. Ну кто ещё мог вляпаться в такие приключения, если не они? Брачную ночь провести нормально и с первого раза и то не смогли! Горе-супруги, а всё потому что браки по дружбе от лукавого.
- Не ушибся? - Рейн приподнялась на локтях, заглядывая в лицо Рита и, забыв даже про то, что фактически сидит на алифере. Ощущение ткани под собой как-то выгнало из её памяти осознание, что единственная одежда здесь - это штаны, и они на Рите.
Она улыбалась и с теплом смотрела на алифера сверху вниз, полулежа у него на груди.

Гордиться тут было нечем. Сначала одна горе-жена завязала узел, потом другой горе-супруг решил запутаться в платье и героически пасть. В ситуации, несмотря на нелепость, был один существенный плюс. Оба начинали смеяться. Если не считать смех проблемой, которая разбила момент близости, нежности и ощущения новости. Это избавило от внутреннего напряжения, которое с большей долей вероятности поспобствовало замыканию одной крылатой в себе, стоило столкнуться с одной, пусть и незначительной, проблемой. Никто не растерялся - это было важно.
- Уверяю тебя, не так уж сильно оно пострадало, - с лёгкой смешинкой приободрила Рейн, всё ещё хитро и тепло поглядывая на одного незадачливого советника.
“Интересно, он специально или это действительно случайность?”
Зная Рита и его попытки как-то достаться её из скорлупы, чтобы не пряталась, он мог и специально. Взаимная нелепость как раз и разбивала скорлупу, вызывая ощущение одинаковости, пусть и в странном формате.
- Нравится?
Рейн осознала, как именно лежит на алифере. Ну… зато выяснила, что желание взаимное. Это радовало бы ещё больше, если бы так сильно не смущало.
Рейн сползла с колен алифера, сев сбоку от него. Хотела отпустить шутку, чтобы разбавить атмосферу, но подумала, что даже юмористичное предложение не грызть узел зубами, выйдет нелепым и неуместным. По этой причине она промолчала, стараясь не смотреть на Рита, а оглядывать комнату, выбрав какой-то один угол для обзора, чтобы не смущать ни себя, ни алифера, пока у неё прямо под боком ведётся ожесточённая борьба с узлом целомудрия.

Рейн думала, что после всего шумного представления, которое устроил Солмнир, он избавится от последней вещи и они окажутся на равных, но не тут-то было. Советник не торопился прощаться со штанами, ограничившись лишь падением сапог, пуганием Нарин и остальных, кому довелось услышать происходящее за дверью, и полётом ножа. Грей думала, почему Рит медлит. Не хочет? Думает о покойной жене? голова мешает и порождает сомнения? Или просто боится, что она опять закроется и отстранится, как уже было не меньше трёх раз за последние два месяца?
Она не представляла, как выглядит со стороны, и откровенно старалась не думать об этом. Совсем. Хотя бы по той причине, что сразу появлялось желание спрятать тело, смущаясь то шрамов, то угловатостей. Раньше было проще, но и Рейн не относилась к этому так, как сейчас. То было развлечение ради удовольствия, а сейчас… Сейчас определённо что-то другое.
От прикосновения к коже Рейн почувствовала лёгкую волнительную дрожь. Она бы смутилась от слов алифера, если бы тепло от прикосновений, которое одновременно и согревало и будоражило, не захватывало её внимание так сильно.
Перед ним сидит голая женщина, а он на луну смотрит, ну!
Рейн подалась вперёд, пристроила руку на шее алифера, целуя губы сначала короткими и медленными поцелуями, словно пыталась вернуться на прежнее настроение растянутой нежности и теплоты, но вместе с тем, устраивая на шее вторую руку, начала откидываться назад, на спину, увлекая мужчину за собой.

Рейн почувствовала, как Солмнир оказался ещё ближе, теснее. Из-за узкого пространства, выделенного им обстоятельствами, она дышала осторожнее и медленнее, будто боялась спугнуть или сделать что-то не так. Она всматривалась в лицо мужчины с лёгкой улыбкой на лице и теплотой в потемневших глазах.
Отвечая на поцелуй, Рейн, уже не смущаясь собственных прикосновений, оглаживала бока и спину мужчины, не замечая, как иногда подаётся ближе телом, прижимаясь теснее или отстраняясь. Прикосновения Солмнира будоражили кровь, и хотя желание набирало силу, диктуя свои правила, Рейн всё ещё смотрела на алифера иначе и эта инаковость завораживала, уже не пугая и не отталкивая, как было в самом начале. Рейн этого не говорила, но осторожность Рита и его опасения подкупали - она воспринимала их как то, что и для алифера всё происходящее не просто исполнение долга перед империей, а она - дочь императора Поднебесной, а, возможно, что-то большее. Чем откровеннее становились прикосновения, тем меньше мыслей оставалось в голове, тем большей Рейн льнула к телу Солмнира, тем чаще отзывалась на них шумным выдохом или крепче сжимала его в объятиях, всё больше и больше забываясь. Она чаще запрокидывала голову, открывала шею, подставляясь под поцелуи, каждый из которых отдавал приятной пульсацией и растекался по телу жаром.

Рейн инстинктивно напряглась, почувствовав прикосновение к животу. Свежий шрам успел зарасти и выглядел уже не так ужасно спустя несколько месяцев, но всё ещё в присутствии Солмнира смущал её. Для девушки, которая привыкла к своему телу, это казалось чем-то неправильным и грубым. И всё же Рит быстро оставил её без выбора, сгладил все противоречия, вызвав вместе скованности чувство предвкушения.
Остатки сознания, которые Рейн отчего-то хотела сохранить, отчаянно ускользали. Она терялась в пространстве, во времени, в ощущениях, едва ли отдавая себе отчёт в движении тела, которое выгибалось под лаской, неосознанно то усиливая её, то ослабляя до дразнящей лёгкости. Взаимные поглаживая тела чаще прерывались, сбивались, выходили какими-то скомканными, выдавая Рейн с головой. Контролировать движения становилось невозможно. Рейн умудрялась то крепко надавливать пальцами на плечи алифера, оставляя слабые красноватые полумесяцы на коже, то стягивать покрывало с постели, собирая его волнами ближе к себе. Даже такие, казалось бы, простые прикосновения вызывали по телу дрожь, давно растоптав прежнюю неловкость и смущение.
Когда удовольствие начало походить на муку, Рейн уже сама прижалась теснее, перехватывая руку алифера, ткнулась ему в плечо, переводя дыхание, от которого пересыхало горло, и немо просила большего. Прежняя нежность и теплота, с которыми она никла к алиферу, отступила. Рейн с лёгкой жадностью отрывисто целовала шею, чуть “щипая” губами кожу, целовала горло, подбородок и скулу - куда дотягивалась, тянулась ладонью ниже, оглаживая торс, и скользя в тесное пространство между ними, будто намеревалась вернуть советнику его же монету, чем, скорее, дразнила больше себя.
Впрочем, не было в этом жесте ни жажды мести, ни попытки ответить лаской на ласку, а скорее самое обычное и простое желание доставить немного удовольствия и окончательно выветрить все мысли из головы одного логично-мыслящего мужчины, если они там ещё остались.

Этого ли хотел император? На это ли рассчитывал? Рейн до последнего момента не верила, что между ней и Солмниром проскочит хотя бы подобие искры, пусть и надуманной, чтобы как-то приукрасить брак по необходимости. Может, император Поднебесной не зря занимал своё место и за годы и годы правления научился видеть чуть больше, чем дозволено простым алиферам? Может, он знал, что всё закончится так, несмотря на споры двух бывших друзей, который фактически столкнули лбами и поставили перед отсутствием выбора? Может быть, на то и был его коварный расчёт, что в какой-то момент они сдадутся и сыграют по его сценарию? Рейн не знала, да и, честно говоря, перестала думать об этом вообще. Какая разница, что там думал её отец?
Поначалу Рейн задевало, что её брак с Ритом – всего лишь формальность. Указ, подписанный рукой её отца. Она много думала о вероятном будущем, если бы Ален не пожелал выдавать её за Солмнира, а нашёл ей другую партию. Решился бы Рит на такой поступок? Увидел бы они друг в друге что-то кроме масок и попыток поддержать свою странную и нелепую дружбу, ведь даже до столкновения с Шинит Рейн и не думала, что в их дружбе что-то идёт не так, а теперь видела слишком много тайн со стороны Солмнира. Он никогда не был до конца откровенен, никогда не делился тем, что ему важно, оправдывая это тем, что защищал от своих проблем, когда у неё хватало собственных, а Рейн казалось, что это невзаимное доверие. Она-то рассказывала всё. Даже про Ирителя. И про гвардейца из прошлого. Зато сейчас утаивала раз за разом что-то, подозревая, что алифер не оставит это без внимания – например, как подарок Лаллен. И это тоже показывало её не с лучшей стороны и грызло-грызло-грызло.
В этой голове всегда было слишком много мыслей, основанных на чувствах.
К тому же, Рейн всегда отрицала наличие чувств. Они были. Именно они заставляли её играть на публику и натягивать маски, чтобы не показывать себя настоящую, и чтобы никто больше не смог задеть её за живое. Она и на брак-то смотрела не так. Как говорила, и то, что хотела бы не просто брачный договор, - тоже молчала, принимая всё происходящее. Какое-то время она даже руководствовалась словами Рита: «какой у тебя выбор?». Не было. И эти слова её тоже задевали и ранили, заставляли глубже забиться в свою скорлупу и не вылезать из неё.
Рейн всегда находила повод подпитать свою неуверенность и наплодить столько страхов, что сразить каждый из них или хотя бы треть – становилось невозможно. Да и она никогда не могла справиться с этим сама. Выстроенная стена не убьёт монстров. Любую стену можно разрушить. Именно это с ней и произошло. Стена пала. Монстры хлынули в её крепость и устроили в ней жестокое жертвоприношение, станцевав на всём дорогом, что она ещё имела. Сначала Рит казался ей не то ещё один монстром, который вторгся в её крепость, не то воином, который спокойно наблюдал со стороны, как её разрывают на части и ничего при этом не делал. Сейчас… сейчас этот потрёпанный жизнь воин камень за камнем отстраивал крепость, закладывая в её основу тела убитых монстров.

Рейн забывалась. Ощущения брали верх над сознанием. Подпитанные чувствами, они отзывались сильнее, глубже, ярче. Рейн не думала ни об императоре, ни о слугах, которые могли бы греть уши, пытаясь исполнить приказ императора, ни о несчастной Нарин, у которой не было выбора – только охранять покои дочери императора и следить, чтобы никто им не мешал и не увидел, и не услышал чего-то, что им не положено. Позже Рейн станет стыдно, но в это мгновение она утопала в чувствах, подавалась навстречу к алиферу, сжимая его в объятиях, елозя по смятым простыням, пока Рит крал её дыхание поцелуями или сближением.
Рейн не думала о последствиях, видя в происходящем обмен чувствами и теплом. Доверием, которого ей иногда не хватало, и подкупающим вниманием. Лишь крепче стискивала мужчину в объятиях, не желая, чтобы он отстранялся, дышала часто, отрывисто, то откидываясь на подушки и выгибаясь дугой, то прижималась теснее и ближе, дыша ему в шею или на ухо.