На основные сборы у Огненного братства, как и было оговорено, ушло два дня. В срок подготовили повозки, набитые ингредиентами для жидкого огня, красной солью и всем, что могло понадобиться отряду самоубийц в Зенвуле, чтобы их миссия прошла как можно успешнее. Подмога, обещанная королём, появилась, когда отряд инквизиторов, отобранный Раджнишем, вышел из портала у восточных ворот Дозора-у-Моста. Величественная крепость с неприступными стенами ждала их без распростёртых объятий, а за широкой лентой реки по другую сторону берега разгуливала опасная нежить, которая бестолково штурмовала стены дозора, пытаясь пробиться внутрь. Инквизиторам предстояло перебраться на другой берег, минуя все ворота Дозора-у-Моста, и встретиться с нежитью, обосновавшейся на том берегу.
- Так много? - молодой инквизитор всматривался вдаль, пока они ждали, когда для них откроют восточные врата и впустят в крепость. Он не ожидал, что нежити на берегу окажется вдвое, а то и втрое больше, чем он рассчитывал.
- Это херня, - отмахнулся мужчина постарше. – Вон видишь земля вспахана? – он показал направление и рёбра земли на берегу ближе к лесу. – Говорят, что под землёй склера проросла. И умная зараза. Всех деревенских, которые к воротам лорда пришли, защиты просить, на части разорвала.
- А ты откуда знаешь, если никто не выжил? – удивился инквизитор.
Мужчина пожал плечами.
- Люди разное болтают.
Крепость выглядела неприступной. Мост массивным широким пролётом пролёг над рекой от одного берега до другого. Достаточно широкий, чтобы по нему свободно проехала телега, окружённая стражей, и у них было место для манёвра, чтобы защитить ценный груз. В центре моста выстроили башню для дополнительной обороны и досмотра. Кованные решётки закрывали вход и выход с двух сторон. Главные защитные врата с прочными створками из дерева и железа с коваными створками, укрепили до прихода инквизиторов и залатали, как могли, в местах прорывов нежити.
Заскрипели засовы, зазвенели цепи, восточные врата с натугой открывались, поддаваясь тяжёлому механизму. Инквизиторов впускали в крепость, где ещё оставались люди и приближённые лорда, чудом не бежавшего из замка, когда перед носом оказалась реальная угроза, а не та мнимая, за которую он её воспринимал из уст деревенщины и их странных представителей.
Хъённель вместе с отрядом, которому не посчастливилось отправить в Зенвул, входила в стены крепости, чувствуя неприятный душок. Она практически всё время молчала, обмениваясь короткими репликами с другими товарищами. Одна женщина среди всего отряда. Каждый из них понимал, что они смертники и ради достижения общей цели многие сложат жизни. Хъён уже была в подобной передряге и знала, что из целого отряда по счастливой случайности выжили они втроём – она, Азурегос и Йен. Судьба не даст ей второго шанса. Девушка понимала, почему именно её отправили с отрядом. Не жалко. Порченная. Оборотень. Животное, которое можно убить, чтобы не доставляло проблем. Девольфорд часто проверяла свою сумку, где оставались пузыри с зельем, сваренным для неё алхимиками Братства. Они пытались найти для неё лекарство, как это когда-то делал Азурегос, но Хъён не полагалась на зелья и магию. Она помнила, что в самый неподходящий момент зелье может не подействовать, закончиться или разбиться, и тогда она встанет на сторону врага и будет драть своих братьев, если никто не убьёт её раньше.
Инцидент с теллинцами, которые решили сторговать с инквизиторов за ущерб, не осталась вне внимания короля. Глава Братства получил выговор и, как следствие, его получили Чеслав с Хъённель, но времени на отбывание наказания не было – их посылали в Зенвул. Можно считать, что эта высылка – личное наказание для Хъён. Именно так она его воспринимала, потому что знала, что в то время, пока она с братьями собиралась в путь, остальных женщин братства убирали с заражённой территории в безопасность. Её же бросали в самое пекло.
Девушка отвлеклась от мыслей, когда солнце неожиданно заслонила длинная и быстрая туча. Инквизиторы услышали, как над ними пронёсся ветер в драконьих крыльях. Тёмное изумрудное брюхо блеснуло на солнце. Взрослый дракон пронёсся над замком, не нуждаясь в приглашении, и приземлился на открытой территории, где ему хватило места, чтобы не раскрошить ни дома, ни стену. На какое-то мгновение, увидев изумрудного дракона, Девольфорд приняла его за другого. У Азурегоса тоже была изумрудная чешуя, но… на несколько тонов светлее, чем у этого дракона. Не он.
- А вот и огненная мощь от короны, - посмеялся кто-то из инквизиторов.
Наличие дракона внушало им больше уверенности в победе.
Изумрудный красавец не торопился принимать облик человека и присоединяться к инквизиторам.
- Два дня назад нежить штурмовала западные врата, - рассказывал последние события начальник стражи. – С нежитью мы справлялись, но потом из земли полезли эти… корни, - он не знал, как их назвать. – Их берёт только огонь. Пока мы сообразили, что с ними делать, они успели проломить западные ворота. Нежить полезла внутрь, но мы успели отбиться и залатать дыры, когда корни скрылись под землёй.
[nick]Хъён[/nick][status]волк в инквизиторской шкуре[/status][sign]Милосердие нечестивых жестоко[/sign][icon]http://s7.uploads.ru/u82Nq.png[/icon]

Изумрудный дракон смотрел на них золотыми глазами с обычным, не вертикальным, зрачком – чаще это отличало разумных драконов от диких, которые никогда не принимали облик человека, жили обособленно и вели себя как животные, выращивая и защищая потомство где-то в горах. Многие драконы предпочитали оседлый образ жизни и или скрывались и жили среди людей, не выдавая своей истинной сути, либо жили в горах Алавес, где по слухам обитает драконье племя, не принимающее чужаков. Там они восстанавливают свою культуру, некогда забытую после уничтожения их родины и практически стёртую из их памяти годами скитаний по чужим землям и недружелюбным народам. Шарзир родился в Остебене, как и его младшие сёстры. Его предки во времена бесчисленных войн, задевающих Остебен, оставались подле короля и служили ему. За преданность их род был вознаграждён землёй и спокойной жизнью вместе с людьми. Об истинной расе старались не распространяться, ссылаясь на то, что последний дракон умер от старости, и ныне в поместья проживают люди с кровью дракона в пятом поколении. Этот дракон был чистокровным. По приказу короля, полученному на днях, и принятому решению внутри семьи, он взял на себя обязанность отправиться в этот поход, чтобы отдать долг королю и защитить свою семью. Они могли улететь и обосноваться где-то далеко от заразы, но не желали покидать дом, ставший для них родным. У него было кого защищать и для кого возвращаться домой.
Дракону не нравились посторонние пытливые взгляды, но ещё меньше он хотел вступать в диалог с людьми, которые избрали своим богом Фойрра.
***
Девольфорд смотрела на дракона без восхищения и любопытства. Он навевал старые воспоминания, которые упрямо лезли в белокурую голову и мешали думать о чём-то более важном – о деле, о куче нежити, которая поджидает их на том берегу, о склере и опасных корнях под землёй, которые представляют для них большую угрозу, чем мертвецы, охочие до живой плоти.
От воспоминаний отвлёк Чеслав. Хъён обернулась и посмотрела на инквизитора.
- Приказом Консула, - уклончиво ответила девушка, пожимая плечами, и перевела взгляд на дракона, пользуясь возможностью сменить тему. – Сомневаюсь. Драконы волелюбивый народ. Он быстрее спалит все повозки, если его попросят их понести, - неуместные кривые шутки, но на что не пойдёшь, чтобы не думать о настоящей причине, почему она здесь оказалась?
- Поторапливайтесь. Хватит глазеть, - прикрикнул Двит, подгоняя зазевавшихся инквизиторов.
Рядом с квестором стоял капитан Дозора-У-Моста, переводивший заинтересованный взгляд с инквизиторов на дракона.
Дракон, державшийся особняком от группы, подождал, пока инквизиторы войдут внутрь, и перекинулся человеком. Он был сравнительно молодым. Седина ещё не успела тронуть виски, но в глазах читался опыт прожитых лет. По драконам трудно сказать, сколько зим они прожили, ведь выглядел он едва ли на тридцать, но глаза смотрели на мир без мальчишеского запала и веселья. Холодные, собранные, даже пламя в них, казалось, пылало холодным голубым цветом.
Красный доспех, словно отлитый из жидкого пламени, бросился в глаза Хъён, когда она обернулась, услышав тяжёлые шаги за спиной.
Дракон учтиво поклонился, положив ладонь на грудь, отдавая дань уважения капитану. Девольфорд рассмотрела под пальцами, спрятанными в латных перчатках, рисунок на груди дракона – золотое солнце, и предположила, что это герб его дома. У него были такие же золотые глаза, как в истинной форме, и смотрели они без тепла, будто холодное расплавленное золото, опрокинули в глазницы. Тёмные длинные волосы собраны в хвост на затылке.
- Шарзир из дома Нокут'тар, - представился дракон капитану стражи. – Я здесь по приказу Его Величества.
- Да уж понял, что не штурмом нас брать, - усмехнулся Адальстейн.
***
Адальстейн повёл важных гостей сразу в замок лорда, чтобы отчитаться перед ним о проделанной работе дозорных и доложить о прибытии инквизиторов. Лорд Страдфорд получил письмо от короля с приказом оказать содействие инквизиторам в перевозе повозок через реку и дальнейшее удержание позиций в дозоре. Лорд, не чувствуя угрозы для своей жизни, обязался инквизиторам помочь – выгнать их за стену, а дальше пуская поступают, как знают. Капитан стражников его мнение не разделял, о чём решил доложить инквизиторам:
- Лорд считает, что стены крепости неприступны. Он закрывает глаза на проблему. Мне кажется, что если бы кто-то насрал ему под носом, он бы всё равно делал вид, что пахнет розами и ромашками, но таков наш лорд, - капитан поморщился, сплюнул под ноги, и посмотрел на гостей. – Лорд не желает открывать ворота и боится, что нежить войдёт, но я не могу пойти против его приказа, так что договариваться будете вы.
В замке лорда, затхлом и холодном, их встретили немногочисленные слуги. Служанка торопилась в зал к господину, неся в руках поднос с ароматным куском оленины, только-только снятой с огня. Лорд сидел в деревянном громоздком кресле, обитом старой кожей, местами стёршейся и утратившей благопристойный вид. Мужчина опрокидывал в глотку вино из кубка и к приходу гостей успел немного захмелеть – пухлые щёки порозовели, в глазах появился блёск. На круглом животе натянулись пуговицы бархатного камзола, чудом удерживаясь на прочных нитках.
- Мой лорд, - капитан обратился к Страдфорду, - к вам прибыли инквизиторы. С вашего дозволения, мы откроем западные ворота…
Страдфорд не дал ему договорить.
- Я запретил открывать западные ворота, - настроение мужчины портилось. Из весёлого пьяницы, закусывающего вино сочным мясом, не гнушаясь хватать его руками и пачкать толстые пальцы в жир и сок, он превращался в свинью с глазами-бусинками.
- По приказу короля Гренталя Дозор-у-Моста должен оказать содействие отряду инквизиторов и помочь им перебраться на другой берег.
- Эти ворота останутся закрытыми, - лорд оставался непреклонен. -  Или ты хочешь, чтобы нежить ворвалась в замок, убила всех жителей, включая меня? Мой предок обещал защищать заставу. Никакая нежить не переберётся на другой берег и не проникнет в замок. Остебен в безопасности.

[nick]Хъён[/nick][status]волк в инквизиторской шкуре[/status][icon]http://s7.uploads.ru/u82Nq.png[/icon][sign]Милосердие нечестивых жестоко[/sign]

Предок Страдфорда, ныне управляющего Дозором-у-Моста, лорд Бейлиш Страдфорд, был не только человеком военным и знающим цену и людям, и стенам, которые должны защищать Остебен от проказы из-за реки, но и стоял в первых рядах вместе с капитаном и стражниками дозора, - он не был наблюдающим, который, трусливо поджав хвост, отсиживался в своём кабинете и наслаивает слой за слоем свою трусость жиром, но и лично принимал участие в сражениях, давая отпор резвой нежити, когда наступали трудные времена. Собственного потомка он бы задушил голыми руками, чтобы не марал честь его рода своей свиной мордой, а жил в хлеву, где ему самое место, среди тупого скота. Но старый лорд давно костями пролёг в родовом склепе и не торопился восставать нежитью, чтобы убить своего внука. Не вставал и отец, который сыскал не меньше уважения у стражников дозора и народа, живущего под стенами замка.
Лорд Страдфорд забился в кресле. На пол со звоном упала медная тарелка, в пыль и грязь перевернулась оленина, переводя и без того скудный запас продовольствия. Кубок с добротным вином выпал из толстых пальцев лорда, пролил алую драгоценную жидкость на ступени, пока мужчина пытался избавиться от смертельного хвата на шее и вырвать себе глоток жизни. Он испугался, возможно, обделался, и совершенно точно не привык к такому обращению.
Едва пальцы инквизитора освободили его горло, а мужчина смог задышать, хватаясь за сожжённую кожу в страхе вновь ощутить пальцы удушливой смерти, Страдфорд крикнул уходящему инквизитору вслед:
- Ты поплатишься за это!
Но что значит одна угроза от жалкого кабана, сидящего на кресле лорда без храбрости и уважения подданных? Он собирался послать инквизиторов на смерть, выделить им лодки и плевать на то, как они подбираются к берегу, прямо в руки нежити, поджидающей их на противоположном берегу с новой проказой. Собственная защита стояла для него превыше всего. Даже превыше воли короля.
***
Девольфорд вместе с другими инквизиторами расположилась во внутреннем дворе. Внутрь пригласили избранных – квестора, заместителя и благородного крылатого дракона, как представителей власти и самых достойных. Или менее грязных?.. Остальные переговаривались, отсиживали задницы на земле, жевали соломину, ковыряли в зубах скудный прошлоденный паёк. В чисто мужицкой компании Хъённель чувствовала себя лишней, но вот среди смертников, которым не посчастливится костьми лечь за ради общего блага Остебена – интересно, а им памятный камень воздвигнут? – она представлялся себя самой главной свинкой на убой.
- Что-то долго, - подал голос Руд, проверяя на солнце, насколько хорошо начистил клинок перед боем. – Случилось чего?
- Идут, - лениво констатировал Горхам, не отрывая задницы от земли.
Инквизиторы обернулись, слушая квестора и дальнейший план. Никому не зуделось умирать в числе первых, но каждый понимал, что пробиться через толпу нежити – одно, а сразиться со склерой, которая непонятно как появлялась и исчезала, реагируя на появление живых в самый непредсказуемый момент, - дело другое.
- Пора делать ставки, кто первым отправится к праотцам, - чёрный юмор Руда знала каждая псина в Братстве, но каждый справляется с собственным страхом смерти по-своему.
***
Хъён нисколько не удивилась своей кандидатуре оказаться в числе разгребающих завал. Молодые инквизиторы, которые вместе с ней чесали камни и распространяли соблазнительный аромат живых и сочных тел для голодной нежити, сходящей с ума от близости пищи и возможности пополнить собственные ряды шатающихся и разлагающихся, тоже нисколько её не удивляли, но какого Фойрра в их числе оказался Чеслав, которого консул назначил на пост заместителя? Чем провинился? Навряд ли он отбывал наказание за потасовку в таверне с теллинскими головорезами, тогда что? Что-то произошло во время разговоров с лордом? Она заметила, как перекосилось лицо Двита – он явно был чем-то недоволен, но спросила Хъён лишь раз, когда они уже поднялись на стену и перевалились за другой край под ломающиеся лестницы, когда спина и задница почувствовали холодный камень западной стены, а не пытливые руки мёртвых любителей потрогать и разорвать.
- Чем ты Марбасу насолил?
***
Шарзир, наблюдавший за действиями инквизиторов у ворот с высоты срединной башни, тронулся с места, когда нежить сильнее налезла на ворота и просунула гниющие руки в образованную щель, пытаясь ухватить инквизиторов за воротники и неласково потрепать за щёки. Изумрудный дракон пролетел над мостом, обогнул стену с дозорными башнями на другом берегу, оценивая масштабы нашествия и выпустил струю пламени, сжигая нежить, подступившую к воротам. Часть успела просочиться внутрь за то время, что дракон медлил, пока инквизиторы уносили ноги в сторону лестниц. Языки пламени пыхнули в щель между снесённых дверей, лизнули спину идущей нежити, торопившейся нагнать живых. На всю округу засмердело сладким приторным запахом человечины, палёными клоками волос, которые ещё оставались у бегущей нежити, и ныне по запаху напоминали едучую смесь смоленной курицы, вываленной в навозе заботливыми руками матушки природы.
Проредив строй нежити, рвущейся за ворота к срединной башне, дракон сделал небольшой круг, стараясь пролетать выше над землёй и понапрасну не рисковать собственной жизнью – ему рассказали о склере, поджидающей под землёй, которая могла быть опасна для него, вставшего на крыло, в том числе. Он высматривал что-то странное – неестественное смещение земли, выглядывающие подвижные корни или скопление нежити, которая отбивалась от общего стада, чтобы защитить склеру от пламени, но ничего. Склера, чем бы она ни была, не показывалась. Нежить целенаправленно валила за ворота, переваливая численностью за двадцать, и постепенно стекала из-за леса, словно чувствовала, что теперь можно пройти на другую сторону берега. Но нигде не выглядывал даже лич или другой некромант, который бы этой заразой управлял.
Шарзир снова пошёл на снижение и дал запал огня во второй раз, подпаливая часть подступающей нежити за пределами ворот и давая инквизиторам больше времени расправиться с той нежитью, что подступила к воротам и протягивала сквозь прутья омертвевшие руки, сильнее налечь на кованые створки и сломать их под напором наступающей мертвечины.
Среди нежити, ранее встреченной инквизиторами, не оказалось ни быстролапых псов, которые продирались через поле и карабкались лапами на стены, вонзая острые когти в камень, словно и были созданы для того, чтобы ловко, вихляя, подниматься на высокие стены и врываться в глотки стрелкам, но было что-то похуже этого.
Шарзир поздно заметил, как пласт земли сместился – нежить легко шла по нему, закрывая ему обзор многочисленными телами мертвецов - огромный белёсый корень вырвался из земли, словно толстая и опасная плеть. Дракон подлетел слишком близко к нему, собираясь выпустить ещё один залп пламени, но попал под удар, пытаясь закрыть нежное брюхо. Корень ударил его в бок, чудом не задел крыло, а иначе бы распорол его пополам, лишив дракона возможности вновь встать на крыло, но ударил по нему с такой силой, что защитная стена задрожала и пошла трещинами, когда в неё врезался дракон.
***
- Холера, - процедила сквозь зубы Девольфорд, удерживаясь за выступ, когда по стене отдало волной удара. По другую сторону стены посыпались мелкие камни – так сильно дракон приложил о стену. – Он там живой хотя бы?
Потерять такого помощника в самом начале пути было бы слишком обидно. Хъён подобралась к краю, пытаясь высмотреть дракона и ущерб, нанесённый стене, но не рисковала подходить слишком близко - вдруг по стене снова ударит дракон и она не устоит на ногах. Махнуть за другую сторону и расшибиться в лепёшку ей не хотелось, как и мучительно умирать, пока нежить раздирает её на куски, если не разобьёт себе череп или не свернёт шею сразу.
Она пыталась присмотреться. Что происходило с драконом, смог ли он подняться на лапы или отбивался от толпы нежити, которая решила его пожрать, не мог очухаться после удара или истекал кровью, она не видела и не знала, но заметила, как в открывшихся вратах блеснул смертоносный корень.
- Склера! – крикнула она напарникам, стоявшим рядом.
Нежить активнее повалила на мост, стоило убрать с пути дракона, который жарил её перед вратами и не пропускал дальше. Но многочисленная нежить, подступающая к воротам и заполняющая мост, оказалась меньшей из всех проблем – белые корни пропихивались внутрь, ломая деревянные ворота и сворачивая, словно тонкий и хлипкий металл, скобы; она пыталась протиснуться внутрь – как сначала показалось Хъён, чтобы добраться до каждого из живых, но нет. Длина корней оказалась недостаточной, чтобы покрыть даже треть расстояния до срединной башни, но потом произошло что-то более ужасное и очевидное – мост под склерой задрожал, первые куски камня начали откалываться из новых трещин и падать в воду.
Если эта тварь сломает мост, то провести по нему телеги уже не выйдет, да и перебраться на другой берег без сильных потерь не представлялось возможным. Разве что повезёт и дракон выживет после столкновения с корнем. А выжил ли?
***
Шарзир открыл глаза. Мир вокруг казался ему чуждым и неузнаваемым. Обзор затянула белая пелена и мир сузился до размера ольховой ягоды. Ничего не видно. Он слышал своё тяжёлое дыхание. Правый бок, задетый склерой, налился и болел. Дракон моргнул раз-другой, замечая, как в западные врата прорывается нежить, ловко проходя между белёсых корней, устремляющихся внутрь. Он моргнул ещё раз, увидев часть нежити, которая направлялась к нему. Самую шуструю, протягивающую к нему руки, он отбросил хвостом в стену, оставив на ней месиво из плоти и крови, смешав с пеплом и грязью. Он тяжело поднялся на лапы, чувствуя, как огненной болью охватывает бок, но не было времени посмотреть на него и оценить наливающуюся свинцом собственную плоть. Потом.
Он взмахнул крыльями, поднялся вверх, пытаясь отлететь как можно выше и снова не попасть под удары склеры, сбросившей его со счетов. С высоты он видел, как больше пятидесяти голов нежити подступает к вратам, а между ними, пытаясь обрушить мост, пролегли корни склеры.

[nick]Хъён[/nick][status]волк в инквизиторской шкуре[/status][icon]http://s7.uploads.ru/u82Nq.png[/icon][sign]Милосердие нечестивых жестоко.[/sign]

Лорд Страдфорд, угрожавший инквизиторам расправой за проявленную грубость и дерзость, испугался за собственную жизнь и трусливо не высовывал носа из зала, где принимал таких невежливых и непочтительных гостей. Служанка, спешившая к нему с графином вина и чистым кубком, слышала, как по другую сторону двери скрипит по полу мебель – лорд Страдфорд запирался в комнате, чтобы нежить не добралась до него, когда откроются восточные ворота. Мужчина был уверен, что сыновья Фойрра не справятся с заразой и всем им пророчил смерть, а умирать он, как водится, не хотел. Стражники утратили его доверие, когда не бросились защищать господина от строптивого инквизитора. Лорд справлялся собственными силами и, несмотря на уговоры служанки открыть дверь, послал её к бесу, на что был послан сам, в мыслях и плевком в запертую дверь. Служанка понесла кувшин на кухню, рассказать другим о причудах разжиревшего хозяина.
В запертом зале, сидя на кресле и вслушиваясь в шум за дверью, лорд Страдфорд чувствовал себя в безопасности. Начиная засыпать и просыпаясь каждый раз, когда склонял голову к плечу и тревожил свежие раны на шее, он забывал о проблеме и считал, что она решена. Инквизиторов пожрёт нежить. Всех слуг она тоже пожрёт, а он выберет из замка тайным лазом, когда начнётся жара и хаос.
***
Хъён вскинула с плеча арбалет, прицеливаясь. Выстрелила по корню склеры, овивающей мост крепким кольцом. Болт не оставил ни вмятины на древке, ни разбил её на двое, как хотелось. Инквизитор ругнулась себе под нос, думая заряжать арбалет огненными магическими стрелами - от огня такая зараза точно не спасётся, как склера в ответ на их действия решила избавиться от надоедливых инквизиторских мух – прихлопнуть их корнем, разрушить мешающие ворота и стены. Девольфорд чудом не выронила арбалет из рук, когда получила болезненный тычок и перекинулась на другую сторону через ограждение, свободной рукой вцепившись в ухватившего её мужчину. Чуть придушенная сжатым воротником кольчуги и после удара животом и рёбрами о камень, девушка прикусила щеку. До крови.
Она почувствовала, как соскальзывает вниз из ненадёжного хвата. Висеть над пропастью – то ещё удовольствие. Судьба пророчила ей падение на мост в кольцо нежити и склеры, а не в воду, где у неё было больше шансов выжить.
- Левее не мог? – прошипела Девольфорд, забрасывая сначала арбалет наверх, чтобы освободить руку и не потерять оружие, а потом себя.
В запале и бесконечном желании спасти задницу и не подставляться под смерть, Хъён вцепилась в спасителя одной пятернёй, следом второй, хватаясь, за что могла – за пояс, за вещи, которые не скользили в руках. Не жалела побаловать инквизитора мёртвой хваткой пальцев и крепких ногтей, щедро наставляя ему синяков. Вскарабкалась она быстро и на одном адреналине и злобе, пару раз, кажется, лягнув парня куда попало мыском сапога, даром что карабкалась по его спине, а не пузу. Есть некоторые плюсы в оборотничестве – скалолаз из неё стал лучше.
Почувствовав устойчивый камень под ногами, Девольфорд быстро подобрала арбалет, который чудом не улетел вниз, и встала на тесной площадке с остальными братьями в ожидании нового подвоха от склеры.
- Все, кто умер, скажите «я», - почти беззлобно бросила Хъён, всматриваясь в сизый дым.
***
Встав на крыло, Шарзир подлетел с другой стороны ворот и ударил пламенем по корням церберы и мертвецам, которые ещё оставались на мосту. Пламя занялось как надо, прожгло мертвецом, обращая их в пепел. Корни церберы, словно живые змеи, зашипели, взвились, пытаясь спастись от пламени дракона, но даже разгневанная цербера, желая отомстить всем обидчикам, не смогла дотянуть до дракона корней. Она уползала под землю, где находила спасение и пережидала время, чтобы нанести новый удар, когда появятся силы.
Мертвецов на мосту становилось всё меньше. Последние стекались из леса и проникали в развороченные ворота, не встречая преграды, но попадали под пламя и сгорали в нём вместе с другими.
В какой-то момент над полем боя с мертвецами и склерой воцарилась тишина, пугающая спокойствием. Вдруг это ещё не конец?
***
Лорд Страдфорд мирно дремал в кресле, устроив подбородок на засаленной груди. Во сне он упивался грязной местью и усмехался, глядя с высоты дозорной башни, как нежить разрывает на части неугодных, а инквизиторы вместе с главой дозора молят его о прощении. Внутрь он их не пустит, помня о предательстве и унизительном ударе.
Он слышал хрипение умирающих, тянувших к нему костлявые руки, с которых заживо снимали пласты кожи, продлевая агонию муками тела и разума, осознающего всю неизбежность. Он слышал хрипы нежити, как жужжание пчёл в улье. Они становились громче по мере затихания криков и стонов живых, которые медленно присоединялись к мертвецам и восставали заново. Они тянули руки к лорду на стене и смотрели на него с холодной местью в омертвевших глазах.
Лорд Страдфорд встрепенулся, открыл глаза. Сон оборвался. Он сидел один в кресле. Испуганно посмотрел на дверь, проверяя сохранность баррикады, выстроенной его руками. Всё на месте. Никто сюда не проникнет.
- Глупцы, - смеялся он тихо себе под нос и как будто сквозь сон, вновь складывая руки на животе, опуская подбородок на грудь и закрывая глаза, пока на толстой обожжённой шее не сошлись крепкие руки.
Мужчина испугался, затрепыхался, выискивая взглядом предателя. Много слухов ходило о сыновьях Фойрра, что они одним взглядом умеют похищать души и наводить морок на праведных людей, но чтобы так, пройти сквозь стену? Как?! Если инквизиторы умели будить самые ужасные страхи в душах людей, то лорд Страдфорд медленно умирал в руках покойного деда, восставшего из родового склепа, чтобы собственными руками не удушить, а пожрать непутёвого внука, опорочившего его род. Пока жирдяй спал в своём кресле и видел сны, по тайным ходам в поисках живых, бродили восставшие мертвецы, поднятые обожжённой склерой.
Лорда Страдфорда, дравшего горло, услышали в коридоре, но было уже поздно.
Мертвецы на всей территории замка, похороненные без срока давности, восставали из могил и костями копали себе выход наружу, чтобы нанести удар жителям Дозора-у-Моста удар в спину и в самое сердце.
[nick]Хъён[/nick][status]волк в инквизиторской шкуре[/status][icon]http://s7.uploads.ru/u82Nq.png[/icon][sign]Милосердие нечестивых жестоко[/sign]

Повезло. Им удивительным образом повезло. Несмотря на разрушенные ворота, побитый мост, мертвецов, которые живьём сожрали лорда Страдфорда, они выжили. Инквизиторский отряд, слегка побитый на мосту в первое столкновение со склерой, оставил мост далеко позади и остановился на заслуженный отдых. Большой вклад в спасение от нежити сделал дракон, который благодаря пламени сжёг большую часть мертвецов на мосту и возле ворот, сохраняя драгоценные зелья для инквизиторов. У них больше не будет возможности пополнить запасы, а в очередное столкновение, скорей всего на открытой территории, они столкнутся со смертоносной опасностью. Возможно, страшнее и опаснее той, что была на мосту. Хъённ показалось, что склера, бушевавшая на берегу и убившая столько людей, ещё напомнит о себе, как только наберётся сил и восстановится после магического отпора, а потом вернётся к ним с местью, чтобы задушить во сне и обратить.
Возможность отдохнуть воспринималась не как манна небесная, но с охотой. Инквизиторы нуждались в пище и сне, чтобы восстановить магические запасы, сильно исчерпанные после удержания позиций и добивания нежити на территории Дозора-у-Моста. О спокойствии и безопасности не шло никакой речи, несмотря на все предпринятые меры по сохранению и без того куцего отряда инквизиторов. Нежить могла набрести на лагерь, выбравшись из ульвийского леса, или очередные корни показаться из земли, а то и вообще личи, которые некоторое время, по рассказам очевидцев, управляли ордой нежити и вполне себе были умны и предусмотрительны.
Хъённ чувствовала, что это последняя возможность инквизиторов отоспаться после боя и утомительной дороги после. В будущем такой шанс вряд ли представится. Она вбивала колья в землю, помогая установить палатки, особо не думая о сне. Всё тело ныло после полёта над площадкой и удара о грубую стену, но в целом она была вполне жива, а проклятие оборотня имело свои плюсы. Кроме необходимости употреблять сваренное для неё зелье. У неё не было возможности опровобовать его раньше, но время подходило. Девольфорд старалась не думать об эффекте, который вызывало зелье, сваренное Азурегосом, и понятия не имела, насколько их эффект схож. Навряд ли её кто-то станет травить или рисковать головами братьев. Жизнь инквизиторов важнее одного оборотня. Кроме того зелье нужно было хлебнуть так, чтобы никто не увидел и не начал задавать лишних вопросов, чем таким интересным запивает жизнь Хъённ.
К тому времени как Двит расщедрился на предложение, Хъённ уже опрокинула первый пузырь зелья, когда ходила в условно обозначенное отхожее место, избавилась от сосуда за ненадобностью, чтобы никто его не нашёл и не сделал гениальных умозаключений. Эффект от зелья проявился не сразу, а, может, и не было никаких побочных действий, которых она опасалась.
Предложение квестора девушка рассматривала со скептицизмом. С чего бы такая милость? Да, наличие сисек иногда облегчало жизнь и давало некоторые поблажки, но Двит явно не стремился сделать её жизнь лучше и как-то выделить среди остальных, когда они шли на скотобойню. Наоборот. Он бросил её в гущу событий, в самое пекло, потому что не жалко. Безопаснее было торчать на срединной башне вместе с остальными, а не бегать наперегонки со смертью, а тут ей предлагали отоспаться в просторной палатке без кучи мужиков под боком, которые за день настолько вымотались, что им уже не до бабы под боком. А ей в принципе было всё равно, где спать.
***
Дракон оказался с характером. Не захотел отлёживаться по наказу лекаря. Необходимость лёжа катить в телеге, когда остальные шагали маршем или ехали верхом, он после ранения воспринимал как личное унижение. К костру Шарзир вышел молча, в молчании сел, с такой же молчащей миной ел вместе с остальными, никак не выказывая своего отношения к остальным, но и в дозор не просился.
Никто не видел, как Шарзир использует оружие, но, когда другие разбрелись – кто в дозор, кто спать, дракон остался у костра, с педантичностью и любовью приводя в порядок клинок. Мужчине не спалось – он думал о доме и пренебрегал возможностью отоспаться.
***
- Ну? Чего встала? Заходи, раз пришла, - Двит не отличался вежливостью.
Командир готовился ко сну, когда пожаловала гостья.
- Я с остальными лягу. Пусть лучше дракон тут отсыпается.
- А он что в моей палатке забыл? – удивился мужчина. – Я его не приглашал. И тебе среди мужиков делать нечего… Да, проходи уже. Не обижу.
Может, действительно никакого скрытого смысла в предложении не было. Не кинется же он её ночью душить, чтобы избавиться от тёмной сущности и где-то в лесу прикопать, пока остальные спят? Чего ей бояться, в самом-то деле.
Он и в палатке не остался – вышел, оставил её одну, дал время подготовиться ко сну и в одиночестве снять часть вещей – тяжёлых доспехов и вплоть до нижней рубахи, открывая вид на волчий укус на теле. Двит об этом знал, поэтому Хъённ не опасалась, что будет болтать лишнего или задавать вопросы. Мужчина вернулся, когда она уже устроилась, носом к стенке, спиной к мужчине, и пыталась воспользоваться возможностью поспать, пока никто её не поднял в дозорные или солнце не поднялось над горизонтом, пинками выгоняющее её из палатки в сборы и путь.
Поначалу Девольфорд вслушивалась в звуки за пределами палатки, но чаще отвлекалась на мужчину, словно пыталась усмотреть в его действиях что-то не то. Опасное для себя. Может, так действовало зелье, играя на её воображении и чувствах, добавляя тревожности на пустом месте, а, может, действительно что-то странное происходило в палатке и уме квестора.
В палатке погас свет, мужчина перестал возиться и тоже лёг на ночлег. Хъённ успокоилась, перестала прислушиваться, закрыла глаза и, кажется, начала дремать, когда почувствовала прикосновение к бедру. Проснулась она сразу и резко, распахнула звериные жёлтые глаза, чувствуя, что тело лихорадит и бьёт озноб – сказывался эффект от принятого зелья. Может, и не было никакого прикосновения и намёка на самом деле, может, и Двит к ней не прислонялся во сне и находился на расстоянии вытянутой руки, да только Хъённ разбираться не стала. Вспомнила, как грязные лапы протягивал одноглазый в столичной таверне, так и подступила к горлу жажда разорвать на части. Боясь саму себя, Девольфорд рывком поднялась на ноги, выскочила из палатки, пока не натворила бед, бешеным затравленным взглядом глянула на мужчин, сидевших у костра, не разбирая, кто это был, и быстрым шагом пошла в лес, жалея, что рядом нет ни ручья, ни реки, чтобы ополоснуть лицо холодной водой и привести мысли в порядок. Она бы и в реку кинулась, несмотря на неподходящее время года, только бы паршивые мысли выгнать из головы. Не подумала, что кто-то видел её глаза или укус, выглядывающий в распущенных завязках рубахи.
***
- У вас особое отношение ко всем не людям? – без особого интереса спросил Шарзир, на несколько секунд подняв взгляд над оружием, когда из палатки квестора показалась затравленная девушка. В пламени костра он заметил её изменённые глаза и в целом чувствовал в ней что-то чужое и странное ещё до того, как их увидел, но полагал, что она скорее ульв, чем проклятый человек – эта мысль не укладывалась в его голове и не вязалась с нравом инквизиторов. – Или она женщина вашего… Граах-Л’лот?
Шарзир родился и вырос в Остебене, но иногда забывал слова на общем наречии и использовал, не замечая, родной язык, перескакивая на него посреди разговора.
[nick]Хъён[/nick][status]волк в инквизиторской шкуре[/status][icon]http://s7.uploads.ru/u82Nq.png[/icon][sign]Милосердие нечестивых жестоко[/sign]

Шарзир не выспрашивал имена инквизиторов, но он помнил одну единственную девушку на весь отряд, что его порядком удивило. Настолько хороша или просто не жалко? Спрашивать об этом он не стал, как и налегать с вопросом о положении девушки. Взмыленный вид той, что называли Хъёни, вернее говорил о неудачной ночи и месте, выбранном для ночлега, чем о свободной женщине, которая знает, что делает. В чужие дела дракон вмешиваться не стал, да и вопросы тоже не задавал – занялся оружием, пока мужчины болтали о своём, кто по теме, кто давно ушёл от неё и пытался хоть как-то не клюнуть носом в колени, потому что спать хотелось жутко, а время не позволяло.
Дракон имел свой взгляд на отношения с женщиной во время военного похода, но оставил личное мнение при себе. Он здесь чужак, который помогает, как может. Это не его дело. Пока никто не орёт на весь лагерь и жалобно не зовёт на помощь, ему туда морду совать нечего. Мало ли, может, сунет из добрых побуждений, а ему рукой в латной перчатке да прямо в глаз?
***
Девушка на «особом положении» бежала в лес, не оглядываясь. Хъён чувствовала, как внутренний зверь недовольно ворочается, как злоба питает его и будто бы приглашает выйти в мир, сместить человеческое естество, дать выход внезапным эмоциям и разгуляться на славу. А, может, то нечисть так играет с её существом? Вдруг это корни нашептывают ей в ухо, чтобы она обернулась волком и напала на братьев, пока те спят и ничего не подозревают? Вон как ловко склера подняла мертвецов и направила во внутренний двор замка! Может, и с ней так сможет? Больные розой вставали и перерождались, а она же тоже нечисть, чем не возможность насолить инквизиторам, которые жгли её драгоценные корни?
Алхимики братства предупреждали, что зелье, специально сваренное для неё, может первое время доставлять определённые неудобства, но Девольфорд и подумать не могла, что станет не просто раздражительной и мнительной до панических атак, но и всем нутром пожелает кого-то разорвать добрыми лапами. Она неслась в лес со всех ног, словно верила, что где-то там найдёт своё спасение или погибель. Будто бы убравшись подальше от лагеря, если вдруг действительно зелье вызовет трансформацию, она никому не навредит и на след своих не выйдет в ночи. За повышенной тревожностью и мыслями о трансформации Хъён не заметила, как кто-то из братьев пустился следом за ней по лесу, рискуя на благом пути набить себе пару рогов шишками на лбу. Она только почувствовала, как земля уходит из-под ног и чьи-то руки крепко перехватывают её. Девольфорд впилась в руки мужчины повыше локтя – надавила с такой силой, что будь они голые, а не скрытые под слоем одежды, точно бы разорвала до мяса и кровавых борозд.
Замутнённый взгляд не сразу сконцентрировался на лице инквизитора и, тем более, признал в нём одного конкретного. Про душу нараспашку и шрамы Девольфорд вообще не думала и не замечала, как и многое вокруг, пока прямо из рук мужчины не полетела на спину через кусты. Он не докончил, а она и не заметила. Споткнувшись через корягу и не удержав равновесия, девушка упала в пожухлую листву, оставленную перегнивать ещё с прошлого года, поморщилась, стискивая зубы. Падение её отрезвило.
Открыв глазах, Хъён увидела собственные ноги неестественно задранные вверх. На щиколотке босой ноги, расцарапанной за время бегства по лесу, она заметила непривлекательный браслет из мертвечины. Костлявые пальцы плотно сошлись на ноге, но, отделившись от тела мертвеца, уже не представляли угрозы, если никакую заразу не занесут через открытые раны. Девольфорд быстро избавилась от «браслета», расцепив гнилые пальцы, и поднялась на ноги, осматриваясь.
Чеслав лежал на спине и, затягиваемый в болото мертвецами, отбивался от них пламенем. Для человека, который любыми способами желает выжить, самый удачный момент – побежать со всех ног в лагерь, предупредить остальных, пока нежить занята поеданием неудачливого товарища, но Хъён хоть жить и хотела, ценила себя не настолько сильно. Этот парень спас её уже дважды.
На магию не было времени – она слушалась неохотно и в нынешнем состоянии ничем не помогала. Девольфорд вскинула руку к мечу, но осознала, что при ней нет даже фойррова мизерикорда! Вообще ничего! Голой грудью внимание мертвецов не привлечёшь и попадать в счастливом забвении не заставишь. В общей суматохе и зашкаливающем адреналине девушка быстро оказалась у инквизитора, заметив выглядывающий кинжал из одежды, подсунулась, огибая всполохи жгучего пламени, которое даже на расстоянии лизало щёки и лоб. Она вонзила кинжал в черепа мертвецов, которые ближе всего подобрались к Чеславу, выглядывая из трясины, и тянули его на дно.
- Поднимай задницу, давай, – рыкнула женщина с натугой, пытаясь помочь мужчине выбраться на берег и оставить на память мертвецам лишь сапоги и несчастливые воспоминания о горячем, во всех смыслах, ужине. Несколько щедрых проклятий посыпалось на инквизитора, которого арухи зачем-то потащили в этот лес из лагеря, что ему в дозоре не сиделось и в шатре не спалось, какого хрен он вообще командует, и она сама решит, что ей делать и куда бежать.
На секунду показалось, что брань девушки настолько впечатлила мертвецов, что они передумали гнаться за грудью инквизиторши и вываленным в грязи и болотной жиже инквизитором, а тихо присели на илистое дно. Руки-ветви выглядывали над водой, с сомнительной ретивостью пытаясь ухватиться за живого, но не вышло.
Вытащив парня на берег, Хъён заметила, что мертвецов оказалось немного и они скорее жертвы обстоятельств, чем зараза, посланная на них склерой, чтобы добить ночью гнусным ударом в сонную спину. Эти мертвеца просто застряли в болоте, пока ходили по лесу, и остались здесь, поросшей и загнивающей ловушкой, в которую два идиота попались, не замечая ничего вокруг. Мертвецы так плотно засели в болото, что не могли выбраться из него, а от движения ещё больше увязли, едва спасительная соломинка в виде мужчины покинула их, а несколько окончательно мёртвых собратьев повалились сверху и утянули их на дно.
- Зря сигнал послал, - впрочем, его можно в этом не винить. Она тоже подумала, что это спланированное нападение, а не нелепая случайность.
Девольфорд спокойно посидела на берегу болота, восстанавливая дыхание, хотя дыша зловонными испарениями, она сомневалась в целесообразности этого действа, но ноги упрямо не подчинялись. Зато девушка заметила рубашку и её состояние. Мало того, что обмазалась вся, пока тащила инквизитора и пыталась дотянуться до мертвецов, так ещё и завязки развязались. С лёгким раздражением Хъён завязала тесёмки и поднялась, надеялась, что ничего лишнего инквизитор не заметил. Или он затем и побежал за ней ночью по лесу, что она титьками светила? Мол, благородно предложить помощь, а самому глазками косить в самую душу?..
Возвращать кинжал владельцу она не торопилась. Вдруг ещё кого-то встретят по пути обратно?
- Пошли в лагерь.
Девольфорд заметила, что больше не чувствует жгучей ненависти и лихорадки. Нет никакой трансформации. Не могла же она отступить, смутившись чужого присутствия? Хъён также вспомнила, что Чеслав пытался спросить, что произошло и по какой причине она куда-то бежала. Отвечать на этот вопрос она не хотела, как и вспоминать. Возможно, ей всё привиделось, но возвращаться в шатёр Двита и проверять Хъён точно не хотела, как и объясняться перед ним.
Братья встречали их на обратной дороге, взъерошенное, заспанные, но готовые к бою. Вот только бой уже закончился и они все потеряли часть драгоценного времени, отведённого на отдых и сон.
- Всё в порядке, - от Хъён, всклоченной и перемазанной в болотной жиже, это звучало странно и сомнительно. Под пытливыми взглядами собратьев она решила пояснить, пока никто не пустился в пляс с фантастическими версиями. - Болото с мертвецами, - это объясняло часть приключений, но не присутствие Чеслава и её самой хрен знает где от лагеря.
- Что вас на болото попёрло?
- Хотела его убить, а он оказался прытким – вон, сразу на помощь позвал.
Не говорить же правду.
[nick]Хъён[/nick][status]волк в инквизиторской шкуре[/status][icon]http://s7.uploads.ru/u82Nq.png[/icon][sign]Милосердие нечестивых жестоко.[/sign]

Отредактировано Изувер (17-12-2018 13:24:31)

Слухи, дружеское беззлобное подначивание Хъённель и Чеслава как кость в горле встала у Двита. Квестор будто забыл, что для смертников даже небольшой шанс позабавиться по-дружески как глоток свежего воздуха перед погибелью. Никто же не обижался на шутки. Ни Хъён, ни Чеслав, которых они касались. Девольфорд при всей своей взвинченности не реагировала так ярко и категорично, как Двит, но вряд ли кто-то придал этому значение. После столкновения с корнями и при приближении к центру заразы нервы могли сдать у любого, включая квестора. Хъён лишь с облегчением принимала, что никто о ней с Двитом не шутит и не знает. Те двое, что заметили её у костра, дракон и лекарь, молчали и не болтали лишнего. Перспективу спать у костра девушка приняла с удовольствие в отличие от некоторых костерящих собратьев, которым под бок попадал то корень, то камень, то ветка. Она же успокоилась и быстро засыпала, без страха, и неосознанно прижимаясь под бок кого-то из собратьев, когда озноб, вызванный зельем, вновь давал о себе знать.
***
Они приближались к Зенвулу. Инквизиторы становились всё тревожнее. Ночи казались короткими, беспокойными и бессонными. Хъён не видела кошмаров, но просыпалась измотанной, в поту и голодной. С каждой пройденной милей, приближавшей их к центру заразы, место всё больше отталкивало. Шуточки в строю стали редким явлением, а на привалах иногда кусок в горло не лез, словно вся еда на вкус была порченной и несъедобной.
Деревни, встреченные на пути инквизиции, отталкивали. Каждый из них знал, что в годы войны здесь кипела жизнь, и здесь же оборвалась, когда тёмная магия уничтожила их. Старые заброшенные могилы были вывернуты – покойники выбирались из-под земли, оставив следы от пальцев и ног. Где-то воскресшие мертвецы шли, ставя сломанные ноги, где-то ползли, и каждый раз направление менялось, словно мертвецы то теряли связь с корнем и стремились к нему, то по его приказу отправлялись на поиски живой плоти за пределы Лунного края.
Озеро, окутанное туманом, манило. Хъённ подошла к самому краю, пытаясь всмотреться в воду. Она видела не глубже полуметра – там белой толстой змеёй извивался корень, устремляясь к центру озера, словно вымощенная тропа мёртвых для гостей, которые пожалует в Зенвул на праздник костей и смерти. Она не видела ни огней, ни призраков, ни тел под водой, которые появляются в местах скопления тёмной энергии, где число неупокоенных душ, жаждущих мщения, порождает чудовищ. Корни склеры, которые у Дозора вступали с ними в бой и казались разумными, бездействовали, не пытались затащить инквизиторов на дно озера и разорвать на куски, и всё же никто из них не решился прикоснуться к корням – вдруг почует?
Хъён покачнулась, едва не упав в воду, когда Энар, полуэльф, с которым они держали оборону на стене, в шутку толкнул её.
- Испугалась?
Он выглядел бледным и уставшим, но пытался улыбаться. Хъён не ответила - Энар заговорил, посмотрев в сторону города-призрака:
- Мне тоже.
Девольфорд промолчала. Им всем страшно.
***
Хъён не удивилась, когда Чеслав пришёл к ней изложить волю квестора – снова их побитая компания крайних отправляется вперёд, чтобы разведать обстановку и проверить безопасность выбранного пути. Приказ она приняла спокойно, даже с лёгким весельем, которого в последнее время явно не хватало их несчастной компании. Энар, в отличие от остальных, чувствовал себя паршиво, но не жаловался, забираясь в седло. Девольфорд взобралась на спину лошади, чувствуя, что животное встревожено. Лошади чувствовали смерть,  но пока что подчинялись уверенной руке седока и не пытались сбежать в страхе от дыхания смерти.
Инквизиторы потратили много времени, пока объезжали озеро, но никого не встретили на пути. Ни мертвецов, ни корней, которые пытались бы убить чужаков. Древо смерти будто спало или готовило для них ужас наяву, когда врата призрачного города закроются за спинами инквизиторов и те окажутся в ловушке.
- Странно всё это, - высказал мнение Энар, удерживая поводья и осматриваясь то на дорогу, то на озеро. – Нас через мост на другой берег не пускало, а тут ничего. Мы уже почти в город вышли – опять ничего!
Бездействие склеры действительно казалось странным. Хъён сомневалась, что древо или тот, кто им управлял, покинул Зенвул и отправился со всеми войсками в другое место. Такое возможно, если их теория о значимости древа в Зенвуле ошибочна, иначе зачем оставлять самое слабое место незащищённым и открытым для удара? На глупость противника женщина не надеялась, а потому всё думала, что ждёт их в стенах города и есть ли у Двита хороший запасной ход, если всё пойдёт не по плану.
На подступе к городу, в двадцати метрах от ворот, лошади обезумели. Жеребец под Хъён забил копытом, попятился, зафырчал, отказываясь идти дальше. Женщина попыталась его успокоить словом, жестом, крепкой волей, и поначалу конь поддался, присмирел, сделал шаг к вратам, а после окончательно обезумел, заржал, встал на дыбы. Девольфорд не удержалась в седле и упала, чудом не переломав себе кости и не попав под копыта обезумевшему от страха жеребцу. Конь развернулся и пустился в бегство. Все лошади сходили с ума, отказывались ехать дальше и пытались сбросить седоков.
Ругаясь, Хъён поднялась, посмотрела вслед лошади, на проём между распахнутых врат. Никого и ничего. Город казался пустынным, пустым. Никаких мертвецов кругом. Озеро тоже оставалось спокойным, корни не сместились.
- Что их так напугало?
Ситуация в городе не поменялась. Миновав ворота, инквизиторы оказались в пустом городе. Старые дома, разрушенные временем и волной заклинания, обветшали, осыпались, смотря пустыми глазницами щелей и дыр в крышах и стенах. Дома поросли толстой лозой древесных корней, не белых, как встречали у склеры, а похожих на обычные древесные корни. Они же змеями тянулись по земле, нигде не уходя под неё или уцелевшую плитку на мостовой. Каждое живое существо, которое оказывалось в стенах Зенвула, чувствовало обречённость, которой пропитаны земля и воздух этого места, ощущало холод, идущий от пустых домов, ставших пристанищем для призраков. Хотелось бежать из города, поддаваясь животному инстинкту. Маги природы и потомки эльфов ощущали, как воздух сгущается, а их сила, данная светом, в этом месте угасала, как последняя надежда на спасение.
Мертвецов, защитников склеры и её корней нигде не было видно. Инквизиторы шли пустыми улицами, продвигаясь к площади, вслед за корнями – те будто устремлялись в центр города, где скопилась сила древа.
На площади они столкнулись с древом. Разрывая землю, кубло корней свилось вокруг ствола древа, защищая его от вторженцев. Дерево было молодым и невысоким, но в нём уже зрела сила, проклятого близнеца ламарского Древа Жизни. Шапка кровавых листьев густо украсила белоснежные ветки мертвого древа. Из ствола древа, словно десятки пленённых душ, выпирали лица-маски смертных, кричащих в агонии. От дерева разило магией. Тёмной магией. Настолько мерзкой этому миру, что даже некроманты не рискнули бы подойти ближе, чем на десять шагов.
От корней, опутавших древо и защищавших его как щит, исходил странный неприятный гул – будто тысячи голосов разом кричали, молили о спасении и помощи, кричали от боли и отчаяния. Шум проникал в тела, отдавал вибрацией и подавлял волю каждого, кто его слышал. Кто-то позади Хъён выронил из дрожащей и неслушающейся руки меч. Хъён стиснула рукоять в руке, пытаясь не поддаться влиянию древа, но ноги приросли к земле, а всё нутро отзывалось на зов – что-то внутри неё хотело слышать, хотело подчиняться его воле.
Инквизиторы подступили ближе, и дерево защитилось.
Белый корень вырвался из-под земли, взвился вверх и ударил. Кровь брызнула на правую половину лица. Хъён вытерла её, ощущая дрожь в руке, и, обернувшись, заметила искажённое лицо Энара. Глазами, полными ужаса, он смотрел перед собой. Полоска яркой крови шла по его лицу до подбородка – мгновение перед тем, как его тело двумя половинами рассечённого мяса рухнуло на землю.
Стол дерева пришёл в движение. Затрещала кора, пошла трещина, а потом трещина распахнулась, как огромная пасть голодного зверя, усеянная пятью рядами острых зубов. Древо издало крик. Дыхание гнили и смерти дыхнуло на инквизиторов. Корни готовились нанести новый удар, другие корни загребали тело убитого Энара, подтягивала его к распахнутой пасти, сожрать.
Дерево было голодно.
На зов древа к нему приближались псы и волки. Мертвецы вставали на защиту древа, стекаясь к осквернённой площади с улиц города-призрака.
Шарзир, стараясь не приближаться к склере, ударил пламенем по первой толпе подступающей нежити.
[nick]Хъён[/nick][status]волк в инквизиторской шкуре[/status][icon]http://s7.uploads.ru/u82Nq.png[/icon][sign]Милосердие нечестивых жестоко.[/sign]

Отредактировано Изувер (27-12-2018 14:26:01)

Шарзир задержался в воздухе над инквизиторами. Он старался наносить удары пламенем в большое скопление нежити и отрезать её от инквизиторов, не приближаясь к дереву и его корням. Белые змеи опутывали город-призрак на мили вокруг. Дракон знал, что в любое время эта тварь с сознанием могла снова отправить его на землю и дотянуться, когда он уничтожит её защитников и лишит возможности обороняться, подкидывая тела мучеников. Дракон не ожидал, что в этот раз всё сложится совершенно иначе. Он не услышал предупреждения, которое прокричал инквизитор. В то время дракон высматривал, где находится отряд, и где скапливается новая быстроногая нежить – псы оказались на первом месте. От них сложнее убежать, с ними тяжелее защищаться. Мертвецы более неповоротливые и медлительные, чем псы. По псам сложнее попасть с воздуха, но они собирались в стаи, словно сохранили последний инстинкт из прожитой жизни.
Яркий луч света вспыхнул, ослепил дракона. Шарзир зарычал от боли, неуклюже махнул крылом и не удержался в воздухе. Он повалился на старый дом, пробил прожженную крышу и скрылся с глаз инквизиторов и церберы. Нежить проходила мимо дома, не останавливалась, не тянулась к дракону, будто не замечала его или не желала входить в свои прежние дома.
Нежить наступала, заживо сгорала в пламени или падала мешками гниющего мяса на мостовую и корни церберы, получив болт в голову. Черви вываливались из пробитых черепов, копошились в остатках мозга. Один из мертвецов получил тычок – болт попал ему в колено, а не в голову, как хотел стрелок. Мертвец упал на землю рядом с Девольфорд, не удержавшись на сломанной ноге. Хъён со смаком наступила ему на череп, проломила, чувствуя, как нога вязнет в чужой плоти, а зловоние поднимается к носу. Мертвец перестал тянуться к ней, догнивал вместе с другими, когда она отстреливала псов, не позволяя им подобраться к собратьям. Девольфорд заметила, как магический свет ослепил дракона – почувствовала, как он рухнул на землю. Обломки разрушенной крыши долетели до них, но, слава Фойрру, никого не задели.
Их силы уменьшались.
Никто не рассчитывал на быструю и лёгкую победу. Цербера собирала все силы, чтобы защититься и уничтожить врага, но ей не позволяли поднимать убитых инквизиторов и превращать в своих мёртвых рабов. Их тела занимались пламенем, сгорали в очищающем огне, но даже так их души оставались пленниками Зенвула, как сотни погибших других. Это место проклято, и проклятый каждый из живых, кто ступил на эти земли.
Хъён ругнулась, когда Двиту загорелось отвлечь её и присоединить к разгрузке повозки. Она считала, что была намного полезнее, пока вместе с другими стрелками убивала псов и не позволяла им подбираться ближе. После падения дракона, который так и не поднялся в воздух, отбиваться от нежити стало сложнее. Кольцо мертвецов вновь собиралось вокруг них – они толпились и желали их плоти больше, чем защитить проклятое дерево, но всё-таки их пребывало всё меньше. Цербера неотвратимо теряла своих защитников.
Инквизиторша не стала спорить, на ходу убрала арбалет за спину, схватила бочонок и поспешила за Двитом. Она не сразу поняла, куда тот её ведёт, и полагала, что будет вместе с другими рассыпать соль по корням, жарить древесную тварь, чтобы они быстрее справились в пять пар рук, но истинную цель Двита она поняла, когда тот перехватил её, развернул, а под ногами Хъён оказалось что-то странное, что-то… Энар. Она наступила на его пальцы – всё, что осталось и узнавалось среди кусков растерзанного тела.
Этот фойрров ублюдок тащил её к дереву, чтобы покормить его бочонков вместе с ней!
При всём своём энтузиазме Хъён не хотела жертвовать собой зазря и погибать подобным образом в пасти чудовища. Она никому не желала такой смерти, как Энару, и себе в том числе, несмотря на проклятие и ненависть к себе самой за животную сущность.
- Ты пойдёшь и сделаешь то, что велено!
И она бы пошла, подгоняемая Двитом, без права выбора, со связавшей её по рукам магией, которая не позволяла ей пойти наперекор чужой воле, если бы не собрат. Рэй, смекнувший о намерениях начальника раньше девушки, оттолкнул её, сбивая концентрацию Двита. Хъён, развернувшись, вручила бочонок мужчине, жалея, что не заехала ему по морде – не до того было.
- Да хер тебе! - Рэй, разозлившийся пуще Девольфорд, с такой злобой пнул начальника ногой в зад, что толкнул его прямо в корни церберы вместе с бочонком. Цербера приняла подношение, сплелась крепкими корнями вокруг мужского тела, пришила ему бочонок с порошком к груди, затянула лицо ветвями, расцарапывая кожу, вырывая куски плоти и одежды. Двит орал от боли, забыв попросить товарищей о помощи. Затея отдать товарища живьём вместе с бочкой соли теперь казалась ему не такой удачной, как раньше, ведь это он стал подношением дереву и от этой роли отвертеться уже не смог.
- Стреляй! – скомандовал Рэй, обращаясь к товарищу, и удерживая девушку за плечи.
Феб с трясущимися руками наблюдал за тем, как цербера тащит их всё ещё живого командующего в разинутую пасть, как в ней медленно скрывается его голова, как цербера смыкает пасть, и кровь льётся по стволу. Голова отделилась от тела. Двит больше не орал, не пытался освободиться. Его тело обмякло в корнях церберы, но плотно привязанная бочка, не замеченная церберой, всё ещё оставалась с ним на этом погребальном алтаре.
- Давай, мать твою!
Феб вздрогнул, зажмурился, выстрелил. Горящая стрела угодила в бочку, занялась пламенем в распахнутой пасти церберы. Дерево закричало, замахало корнями без разбора от боли, но не могло самостоятельно потушить пожар. Пламя разъедало её пасть, танцевало пламенем на зубах, подсвечивало дальнюю стенку глотки, откуда ещё смотрел широко распахнутый глаз Двита. Девольфорд как завороженная смотрела на голову квестора – вид зачаровывал её и пугал одновременно.
- Ложись!
Рэй прыгнул, придавил Хъён телом к земле. Белый корень пронёсся над их головами, чудом не задев. Мальчишку с арбалетом отбросило к стене, но не располовинило. Ему повезло больше, чем Энару, но Феб не смог подняться. Корень переломил ему рёбра, кость повредила лёгкое. Он всё ещё хватался за арбалет и пытался удержать оружие в руке, защитить себя и товарищей, даже если придётся здесь погибнуть.
Хъён и Рэй уже поднимались с земли, хватались за оружие, когда земля под ногами вздрогнула, заставив инквизиторов припасть на колено, не удерживая равновесие. Гул шёл не от земли и не от корней разъярённого дерева, а от чудовища, выросшего на злобе осквернённой природы Зенвула. То, что раньше было защитником леса – энтом, теперь использовало куски живой плоти, переплетясь с ними ветвями и костями. Он ревел, раскрывал клювоподобную пасть, бил руками по домам, срывая с них крыши. Обломки летели в сторону инквизиторов. Энт шёл к ним, безжалостно наступая на тело инквизитора, который не успел убежать от него. Тело под его ногой хрустнуло, превратилось в бесформенную кровавую кашу. Инквизиторы заканчивали с последними мертвецами и псами, которых становилось всё меньше и больше не пребывало, но проклятый энт был всё ещё жив и защищал повреждённую церберу – дерево их больше не атаковало.

[nick]Хъён[/nick][status]волк в инквизиторской шкуре[/status][icon]http://s7.uploads.ru/u82Nq.png[/icon][sign]Милосердие нечестивых жестоко.[/sign]

Девольфорд не осознавала, что виновна в смерти Двита и своими руками толкнула одного из братьев в пасть склере. В то время, когда каждый инквизитор на счету. Она бы замыслилась об этом, если бы не появление энта, и необходимость спасать свою шкуру, пока не погибла так скоро после одного спасения. Братья погибали, с каждый разом их становилось всё меньше, а запасы, привезённые в Зенвул такой ценой, заканчивались. Проклятое дерево не желало умирать и сдаваться, оно бросило все силы, чтобы устранить угрозу, а что могли они?..
Продать свою шкуру дороже.
Выхватив склянку из щедрой раздачи, Хъённель махнула её содержимое, надеясь, что это придаст ей сил, и закашлялась, когда горячительная жидкость раздразнила горло.
- Самогон?! Какой идиот налил сюда самогон вместо тоника?!
- А чем тебе не тоник? Вон как взбодрил! – смешливо заметил Рэй и выпил свою порцию.
Как пить дать, ему попался тоник!
***
Других мертвецов не появилось. Разрушенную площадь, охваченную огнём и разрушением, застилали тела мертвецов: поднятых склерой или товарищей, которые погибли, пытаясь исполнить свой долг. Склера берегла силы после гибели энта, - она ломала землю, пытаясь зарыться корнями в холодную почву и спастись от пламени. Древо, разинув пасть, кричало и желало смерти чужакам, посмевшим вторгнуться в её обитель. Оно будто бы пыталось затащить всех инквизиторов под землю и там похоронить их живьём.
- Держись! – процедила сквозь зубы Хъён, всеми силами вцепившись в руку инквизитора. – Махнулись местами, а? – отшутилась, пытаясь выдержать вес взрослого мужчины да ещё с щедрым грузом на теле, который тянул его вниз по земле в разинутую пасть почвы, в темноту, где алело пламя и копошились, будто опарыши в гниющем теле, белые корни. Чеслав был для неё слишком тяжёлым даже при взявшем верх оборотничестве, которое подавляло алхимическое зелье, но в близком контакте со склерой – вновь брало верх, грело кровь, будило звериные инстинкты и в самый неподходящий момент глаза, смотревшие на инквизитора, блеснули желтым. В этот раз не вышло посветить душой и отвести все подозрения от проклятой сущности.
Земля под рукой осыпалась Девольфорд, покатилась комьями и мелкими камнями. Хъён потянуло вниз вслед за инквизитором.
- Куда?! – крикнул позади Рэй, который успел ухватить ноги инквизиторши до того, как они скроются в дыре вслед за головой. На мгновение показалось, что у них всё выйдет, что мужчина справится и вытянет двух товарищей, когда к нему на помощь подоспеют братья, но земля пошла новыми трещинами, рухнула под ногами инквизитора и всех троих бросив в чёрную бездну.
***
Шарзир открыл глаза, сморгнул пелену. Он отдалённо слышал крики инквизиторов, которые пытались скоординировать движения и не погибнуть в последнюю схватку. Дракон пошевелил крылом, затем лапами – ничего не сломано. Крыша дома осыпалась, пока дракон хватался на обломанный край и расширял пространство, выбираясь наружу. Старая рана уже затянулась, а он вновь поднимался в воздух. Шарзир увидел, как инквизиторы пытаются сбежать с опадающей земли и спастись, не угодив под ярость умирающего дерева.
Склера поднимала тела мёртвых инквизиторов, до кого смогла дотянуться, и слала их убивать своих братьев.
Дракон поднялся высоко над деревом, дыхнул пламенем в расщелины, поджигая корни, которые пытались добраться до людей. Корни зашипели, распалились докрасна и осыпались пеплом, заливая разбитую мостовую запекшейся кровью убитых. Он ударил пламенем снова, целя в само дерево, и оно занялось, как надо - загорелась красная крона, закричала зубастая пасть, в которой ещё остались крохи соли.
Шарзир готовился дыхнуть пламенем ещё раз и на этот раз в разинутую пасть склеры.
***
- Фойрр бы вас побрал…
Первым пришёл в себя Рэй. Инквизитор попытался подняться и осмотреться. Над головой скопилась корневая система дерева, которая медленно осыпалась пеплом, выгорев изнутри. Она уже не представляла опасности для инквизиторов или для города, но корни были всюду – под ногами инквизиторов, на стенах узкого ущелья, которое образовалось здесь. Голова Мёртвого дерева находилась на поверхности, над землёй, и всё его горело и тлело. Кровавые листья, догорая, падали в щель и устремлялись к земле пепельным снегом. Рэй поднялся, очарованный тем, что он видит, и прошёл ближе. Скопление белых корней, которое скрывалось под землёй, напоминало гнездовище. Оно скукоживалось и сжималось, будто змеи, которые пытались защититься и сохранить кладку, но вместо яиц или подобия почек, которыми бы размножалось дверь, здесь скапливалась кровь. Рэй видел, как она струится по прозрачно-белым тонким корням, и отшатнулся, ругнувшись от души, когда из толстого створа на него посмотрела голова Двита, а потом продвинулась дальше по белому широкому тоннели, который, как показалось инквизитору, выполнял функцию кишечника, и исчез. Дерево, казалось, не видело и не слышало инквизиторов, которые провалились под землю, а устраивало пламя Кабалы Фойрра наверху.
- Что это за херовина…
Хъён подобралась ближе к корню. Она зажимала повреждённую руку. Из плеча лилась кровь, но девушка не обращала на неё внимания – она неотрывно смотрела на корневище дерева, любовно оплетавшего черепа и кости, а потом увидела рисунок, мелькнувший между корней, когда они сдвинулись. Рисунок на коже. Старой и высохшей за многие годы. Ульвийский рисунок, нанесённый краской, всё ещё держался на ней, и будто специально выделял чёрную краску, нанесённую другой рукой и с другой целью. Мёртвые письмена. Рисунок жизни и рисунок смерти.
Девольфорд полезла в корни, не помня себя, начала их раздвигать, пытаясь добраться до того, что увидела, словно обезумела.
- Ты какого хрена творишь?!
Она не слышала товарищей. Хъён не отступала, пока из корней не выпала женская рука с потемневшими ногтями, вся исписанная символами. Кожа на ней ссохлась, побледнела. Из корней на Хъённель посмотрели глаза мертвеца и загорелись жёлтым огнём.
Девольфорд вскрикнула, упала на колени, схватившись за голову. Она видела Зенвул в годы его расцвета, видела, как на город обрушивается тьма, как женщина заживо горит на костре и в её крике будто бы умирает целый город вместе с его жителями. Одна разрушительная волна оборачивается пламенем смерти, в котором сгорают все живые, а их души, принадлежащие ей по праву, становятся пленниками проклятой земли без права обрести покой. Она видела, как женщина обращается в оборотня, и сама желала подчиниться порыву. Хъён схватилась рукой за брата, что-то бормотала, но так, что её слова было невозможно разобрать. Дерево не слышало их, но из руки тела, запертого в корневище, выпала вещь. Амулет, вырезанный из дуба, - волчица в окружении волчат.

Помогите.
Эхо чужого голоса прозвучало в мыслях, и земля над головой инквизиторов задрожала.
- Выбираемся отсюда! – заорал Рэй, заметив, как корни склеры вновь зашевелились, как начали осыпаться пеплом и гореть. Он увидел дракона, который поднимался над деревом и готовился к новой атаке. – Живо-живо! Пусть это хреново дерево само подыхает!
[nick]Хъён[/nick][status]волк в инквизиторской шкуре[/status][icon]http://s7.uploads.ru/u82Nq.png[/icon][sign]Милосердие нечестивых жестоко.[/sign]

Zack Hemsey - See what I've become

О Зенвуле, городе-призраке, ходили разные легенды. Правду погребли вместе с жителями города, которые стали жертвами чужой алчности и жажды большей власти. В годы Северной войны в город вошёл отряд некромантов, который использовал древнюю и сильную тёмную магию, чтобы заполучить перевес в войне, но этой магии не оказалось места в мире живых. Она бесконтрольно вылилась в мир, отравила его, породив первую червоточину. С годами червоточина питалась тёмной энергией и росла. Так в Зенвуле пророс первый росток Мёртвого дерева. Жизнь из смерти и смерть из жизни. Что-то, чему не нашлось места ни за одной из граней. Зенвул позором лёг на некромантов и зародил ненависть между ульвами и жителями Альянса, но вместе с тем появился страх перед силой, некогда использованной против всего мира живых.
В год, когда некроманты ступили на землю Лунного края, они решили судьбу мира. Магия, использованная ради собственной выгоды, обернулась для них дорогой платой. Распространение тёмной энергии не остановилось на Зенвуле, а продвинулось дальше. Болезнь вспыхнула, заражая людей, которые оказались более подверженными Розе, чем другие расы, будто в наказание жителям Альянса за их поступок.

Жар драконьего пламени обрушился на дерево. Языки жгучего пламени вторглись в разинутую пасть, раскрытую в крике, который уже никто не услышит. Кора дерева засветилась изнутри золотыми прожилками жидкого пламени, и Мёртвое древо занялось до самых корней, спрятанных в землю. В агонии древо молотило корнями, пыталось сбросить смертоносный огонь, но продолжало гореть в море пламени от корней и до кончиков листьев.
Никто не видел, как три инквизитора, упавшие под землю, перенеслись порталом на другую сторону озера. Все видели вспышку пламени и молочно-белую волну с прозрачными лицами, которая понеслась на них, как упряжка Смерти.

Видение, терзавшее Девольфорд, прервалось, когда братья силой затащили её в портал. Перед глазами девушки стояло лицо пленницы дерева, обезображенное смертью. Ей казалось, что она всё ещё слышит её голос у себя в голове, как она просит освободить её, как просит помощь, и оттого окружающий мир и реальность не существовали для неё. Хъённель не могла выбросить из головы то, что увидела. Она так глубоко погрузилась в обрывок воспоминания, который стал для неё всем, что не чувствовала, как болит рана на руке, как ладонь стала скользкой от крови, а кожу неприятно схватило от первой кровавой корочки и подсыхающих разводов. Она не осознавала, что они оказались по другую сторону озера, в обманчивой безопасности, втроём, не зная о судьбе своих братьев – выжил ли кто-то? Был ли смысл в том, что они пришли в Зенвул? Мертво ли дерево, сотканное из смерти?..
Девушка шла вслед за братом до подобия лагеря, где уже расположился Рэй, но по-прежнему не реагировала на слова и действия, пока Чеславу не пришло в голову немного взбодрить её. Девольфорд вздрогнула, схватила Вальдштайна за ворот куртки и подняла на него глаза. Напуганные, безумные, залитые золотом зверя.
- Я видела её, - впервые девушка заговорила. Обращаясь к брату, она не думала, что её слова звучат безумно и несвязанно – непонятно. Она видела картину перед глазами, но выдавала совсем немного из того, что понимала сама. – Женщину. Она горела на костре. В том самом месте, где выросло дерево. Она горела, и люди вместе с ней горели, и город. Весь город горел. Она просила помочь, просила её освободить. Она пленница. Они все пленники.
- Ты о трупе? – Рэй удивлённо посмотрел на сестру. – Она же мертва. Давно уже.
Он ничего не слышал и не видел. Мужчина заметил руку, которую откопала сестра в корневище склеры, но в этой руке не успел что-либо рассмотреть. Ситуация не располагала к изучению. Он поразился объёмами дерева и его корневой системой, которая напоминала живой организм, а наличие тел и кусков плоти, которым обвесилась склера, как кэтельское дерево, он не посчитал чем-то особенным, скорее естественным для исполина, который питается мертвой плотью, как и нежить.
Рэй хмуро посмотрел на руку сестры, залитую кровью. Хъён выглядела бледной. Кровь всё ещё вытекала из раны, куда явно забилась грязь.
- Крови много ушло? Тебе показалось, Хъён. Корня нет. Земля здесь не взрыта. Нежить нигде в округе не шатается.
Все помнили, как дерево, реагируя на огонь, поднимало корни из земли, ломало мостовую и крошило дома.
- Кончил его наш дракон или дерево схоронилось и набирает силы – один хрен до завтра ничего не узнаем.
Они не получили ответных сигналов из города. Маги, которые остались в Зенвуле, либо не имели сил, чтобы использовать магию, либо погибли – другого не дано. Никто не показался из города, даже дракон, который мог бы перевезти раненных на своей спине, не было видно над Зенвулом. Сколько бы инквизиторы не смотрели в сторону города, ничего не менялось.
- Пока силы не восстановятся на портал, нечего нам в город лезть. Шанс, что кто-то выжил, кроме нас… - Рэй не докончил. Они все понимали, что выжившая нежить могла убить раненных, а если даже дракон не показался из Бездны города, то какой шанс, что другим братьям удалось покинуть Зенвул? – Посмотрим, что там, и дадим дёру в столицу? Втроём мы это дерево не добьём, если оно живое. Так появится шанс, что другая группа инквизиторов будет подготовленной и не с пустыми руками.
- Надо их освободить.
- Кого ты освобождать собралась? Мертвецов? Мы не некроманты, а чем светлая магия обернулась для Энара, ты сама видела.
[nick]Хъён[/nick][status]волк в инквизиторской шкуре[/status][icon]http://s7.uploads.ru/u82Nq.png[/icon][sign]Милосердие нечестивых жестоко.[/sign]

Отредактировано Изувер (29-01-2019 14:03:10)

Zack Hemsey - The Way (Instrumental)
Хъён всё твердила о пленниках склеры, о женщине и проклятом месте, которое удерживает их, как в темнице. Освобождение казалось ей чем-то понятным и необходимым, но как это сделать – она не знала. Дерево не подсказало. Женщина из видения не подсказала. Девольфорд возвращалась к теме всё реже и тише, пока усталость не сморила её, и она не заснула. Во снах, напоминающий бессвязный кошмар, девушка жалась к боку брата, мешала ему спокойно спать и постоянно пугала, пока хваталась за его одежду и что-то шептала. Чтобы немного выспаться перед подъёмом, Рэю пришлось пришпорить её к себе, а на то, чтобы вслушиваться в её бормотания – у него уже не было сил.
Проснувшись, Хъённель ничего не помнила о кошмаре. История, которая казалась ей полной и завершённой, осталась в её памяти обрывками, но девушка верила, что в них крылась подсказка.
Зенвул изменился. Корни, которые торчали из земли и покрывали тонкой сетью улицу, выгорели. Там, где они имели утолщение, корни выпирали из грунта чёрной обугленной плотью и медленно ссыпались, поднимая над землёй клубок чёрной золы. В воздухе пахло горелой плотью, до тошнотворности сладкой, отчего к горлу подступал ком и живот скручивало тугим узлом, словно её саму заставили пожирать своих братьев. Корни дерева, которое сражалось за своё подобие жизни, разбили дорогу, повредили стены домов и даже крышу. Они отняли жизни инквизиторов, которые не успели спастись. Смотря на их изувеченные тела, Хъён казалось, что им троим – ей, Рэйю и Чеславу, повезло, когда они провалились под землю, а иначе бы погибли ужасной и мучительной смертью вместе с остальными.
«Никто не спасся?»
Хъён остановилась у тела убитого собрата. Феб, который ударил пламенем по Двиту и пострадал от корня склеры. Поначалу девушке показалось, что он умер от кровопотери, потому что не смог перевязать рану и не дождался, когда за ним вернутся выжившие, но потом, присмотревшись, она заметила, что на его лице, перекошенном от ужаса, что-то изменилось. У смерти несколько лиц, и лицо Феба напоминало ей смерть от страха. Инквизитор оторвал клок одежды и успел подтянуть его под тело, собираясь перевязать рану, но так и застыл, крепко сжимая в коченеющих руках кусок ткани. Что-то стало для него погибелью раньше, чем он истёк кровью. Только что?
- Девольфорд.
Девушка отвела взгляд от Феба и помогла братьям собрать тела для одного погребального костра. Снося к костру руки, ноги, кисти рук и головы по отдельности, не разбирая, кому они принадлежат и все ли части сложены в один костёр, Хъён иногда вспоминала вопросы, которые задавала старшим собратьям в первые миссии. Важно ли собрать тело целиком, чтобы освободить душу? Не будет ли какой-то брат вечно бродить тенью по земле, потому что они не нашли его палец? Со временем эти вопросы перестали посещать Девольфорд. Они выбрали путь, в конце которого всё, что останется от них, - это имя, но и его со временем забудут. Если ты инквизитор, то должен быть готов к смерти и погребению ничего. Ужасающая правда, которую она принимала как данность, как часть чего-то естественного и понятного. Без слёз. Без сожалений. Пустота внутри не станет ни больше, ни меньше.
Проходя по городу, Хъён не надеялась, что они найдут выживших, и пыталась принять, что они вернутся домой втроём. Даже пресловутое чувство дежавю, потому что так уже было в прошлом, не посетило её. Она проходила дальше от дыры в земле, где раньше возвышалось грозное дерево, и хотела заглянуть в неё. Что там, внизу? Остались ли корни под землёй? Есть ли тело той женщины или оно сгорело в пламени и очистилось?
Девушка чувствовала холод, который шёл от расщелины, и рядом с ней ей становилось не по себе. Откуда взяться холоду, если всё здесь горело? Рэй окликнул её снова, как неразумного ребёнка, который решил поиграть возле пропасти и вот-вот упадёт по неосторожности.
- Иду.

Пятеро выживших из всей группы. Это даже лучше, чем они могли представить.
- Это все? Больше никого?
- Нет, - Линкарт покачал головой. – Мы тут ночь провели, но никого не видели. И погань вся ушла.
- А с деревом что?
- Не знаю. Я не подходил к площади после того, как всё случилось.
- Из расщелины веет холодом.
Мужчина удивлённо посмотрел на сестру.
- Мы кое-что нашли там, внизу, - объяснил Рэй. – Хъён откопала в корнях мёртвую бабу. Целую. Не сожранную. Хотя как знать… - мужчина задумался, но не захотел копаться в этом. – Думаю, что дерево подохло. Мы тут столько магичили и звали своих, но никто не вышел. Ни братья, ни мертвецы. Корни, которые на земле, тлеют и осыпаются.
- Как думаете, что произошло в столице?
- А хрен его, - Рэй пожал плечами. – Не вернёмся – не узнаем.
- И то верно, - согласился целитель. – У вас раненные? Правда, я всё своё добро потерял там… на площади.
- Твоя магия работает?
Целитель с непониманием посмотрел на девушку, когда она к нему обратилась.
- Ты тоже светлый маг, - объяснила Хъён. – Не настолько чистый, как был Энар, но ты тоже это почувствовал?
- Что?
- Давление тёмной магии. Ты его чувствуешь сейчас?
- Я чувствую, что хочу убраться из этого места.
Как и все они.
- Думаете это всё? Мы справились?
Хъён так не думала, но оставила своё мнение при себе. У неё нет никаких доказательств, кроме видения, посетившего её в расщелине, кошмаров и личного ощущения, что Зенвул изменился с сожжением дерева, но ощущение смерти всё ещё слишком близко.
Они провели в городе ещё какое-то время, пока не нашли тело дракона. Шарзир лежал между завалом, недалеко от главной площади города. Он смотрел в небо тем же пустым взглядом, какой Хъён видела у Феба. Они не нашли открытых ран на его теле, только тонкую нить крови, которая стекала по его щеке. Хъён ударила по нему пламенем, надеясь, что драконий демиург примет своего сына из пламени Фойрра и не откажется от него.

[nick]Хъён[/nick][status]волк в инквизиторской шкуре[/status][icon]http://s7.uploads.ru/u82Nq.png[/icon][sign]Милосердие нечестивых жестоко.[/sign]