Каморка, которую назвали каютой, не вызвала никаких эмоций у Скриба. Самое важное, чтобы была отдельная комната, эта каморка выполняла. Тут даже было что-то похожее на кровати, пусть и назвать их так можно чисто номинально. Но Скриба устроило. Как и то, что Клир заняла первой гамак. Скрибу все равно. Боль и неудобства терпеть он умеет, так что коль не стоя спать - уже хорошо.
Он скинул сумку с пожитками под иллюминатор и расстегнул плащ. Ближайшую неделю он будет использоваться как одеяло. Поэтому он, пыльный, местами штопаный, оборванный по краям, плащ отправился сразу "в ноги". Перчатки же стянул и швырнул их на сумку. Если присмотреться в этот момент, то можно заметить, что в таком простом жесте проскочило раздражение.
Скриб сел на то место, которое на ближайшие дни станет его койкой. И тут же задержал взгляд на нанимательнице. Серьезно? Она только сейчас решила спросить имя того, кому платит деньги? Вчера она была так уверена, так открыта, готовая делиться своими планами о расплющивании головы цели. И наемник был уверен, что ей сообщили, кто взялся за работу. Мужчина посмотрел на Клир, как на идиотку.
- Скриб, - коротко ответил он, не желая ввязываться в разговоры про то, что нанимательница у него не шибко ответственная. Хотя в этот момент появилось короткое желание попросить показать деньги, чтобы убедиться, что Клир его не наебывает и не включит чуть позже вот эту же дурочку. Вообще, у Скриба появилась мысль, что женщина может интересоваться вовсе не прозвищем, о котором знает каждая бешеная собака, а настоящим именем, но его Скриб не называл вслух уже много лет. И сейчас точно не собирался озвучивать его.
Наемник развязал маску. Пусть тряпки на нем не вызывали доверия, вызывая внешне ощущение, что перед тобой обычный бездомный, просто чистый, под маской Скриб оказался довольно... как это... аккуратный. Коротка бородка, ровные усы, гладкая выбритость на щеках, ни единого шрама на лице. Маска с лица, в отличие от перчаток, не отправилась к сумке. Ее Скриб использовал иначе: натянул на иллюминатор, полностью исключив попадание солнечного света в каюту.
- До заката не трогай меня, - небрежно кинул Скриб, скинув сапоги, приставив пояс с ножнами с оружием к стене, улёгшись на ящики и матрац, который таки пахнул чем-то подозрительным (но Скрибу было наплевать), отвернулся лицом к стене, накрылся собственным плащом и замер, будто пытается уснуть.
А на закате, когда еще было боле менее светло, Скриб поднялся на верхнюю палубу. Он не был замотан в тряпки: сапоги, простые штаны, черная рубаха и бутылка чего-то крепкого в руках. Сейчас он выглядел... обычно. Как обычный пассажир корабля. Черные волосы, обрезанные по плечи, трепались морским ветром, а нож на поясе Скриб даже не пытался спрятать, наоборот. А коль приглядеться, то и в сапоге можно углядеть рукоять ножа. И у груди рубаха странно топорщится...
Скриб, явно отдохнувший, потянулся, призывно раскачивая бутылкой с напитком, остановился у борта, где уперся локтями о дерево и, выпивая неспеша, остался смотреть тупо вдаль, в темное холодное море.
[nick]Скриб[/nick][status]не говорю зла[/status][icon]https://c.radikal.ru/c16/1911/20/3c2483a683c4.jpg[/icon][sign]Господь, если я умру молодым, пошли меня в рай, потому что в аду я уже был.[/sign]