То было весной, кажется, 1060 года, и у Ворлаков всё было очень хорошо. Лучше не бывает. Погода стояла замечательная, тёплая и свежая, а трёхлетняя Алисия уже настолько резво перебирала ножками и ясно болтала, что брату разрешали девочку выгуливать. Девятилетний - почти десятилетний! - Кай проходил мимо девчонок-зазанаек из дома пекаря у моста, чуть ли не лопаясь от гордости. Со своим нескладным тонким телом и темнеющими русо-рыжими волосами мальчик смахивал на помесь хорька и нахохлившегося воробья. Пока его ровесницы в свободные от мелких дел минуты всё ещё поигрывали своими тряпичными Полли, или те, что побогаче, возились с зачарованными гизмо, он, мальчишка, в самую заправду после чтения и письма поил чаем и водил на прогулку целую живую сестру! Ну и что, что эта кулёма за что-то недолюбливала его старого обугленного зайца-убийцу и умудрялась нечаянно разрушать гениальные конструкции для нового блошиного цирка? Ему ещё когда она только родилась объяснили, что сестра гораздо круче, и теперь Кай начал ощущать это сам.

Она была принцессой.
Или феей.
Или принцессой фей.

Что не мешало, кстати, братцу таскать её по весенним грязевым болотам охотиться на первых ящерок или запускать (и иногда топить магией издали!) кораблики из соломинок и листьев.

Но сегодня день был немного особенный.
Кай, как и многие счастливые дети из благополучных семей, ценность поганого металла понял достаточно поздно, а свои первые медные кругляшки зарабатывать стал и вовсе недавно, когда мать в очередной раз чуть не выкинула его немного подыхающие сокровища. Ему всегда везло с кладами и охотой, так почему бы не продать их и купить... что-нибудь?
- Угадай, что? - лукаво прикрыл один глаз мальчик, болтая в руках стаканчик, который был настолько маленьким, что подходил только для игры в напёрстки, со своими восемью медяками.
Он не знал, куда потратить монеты. У них в семье было всё и сдобные булочки.

Но сегодня день был немного особенный.
В проснувшемся от зимы Пантендоре - ярмарочный день.

Люди текли по залитым солнцем улицам и узковатым улочкам к набережной и площадям, играла музыка, кричали наперебой торговцы, плакали крохи. Детям бы в этом море и потеряться, но Кай по краешку-по краешку провёл сестрицу к граничащим с повозками жонглёров сладким лоткам. С их угла было не много видно, но, если бы мальчик напыжился и подсадил Лис - в самый раз.
- Ну, что ты хочешь? - спросил брат, тряся напёрстком.
[AVA]http://i.imgur.com/9rqZD7N.png[/AVA]

Наверное, не будь на свете магии, они не знали бы этого лакомства, и вообще многого не знали. Может, даже такого детства не знали. Тётки в деревне не раз Каю грозили, кивая на крестьян, что если не выучится - всю жизнь пахать ему у них на хлеб в хозяйстве. Потому что тётки - чаровницы, целительнице и друиды, одарённые и могучие. Маг - это такая высшая форма человека: ему проще жить и можно почти всё! Вот что понял Кай.
- Вату! - поддакнув усаженной на край тележки сестре, сказал мальчик торговцу и протянул пару монет. Очередь, в которую детёныш шельмы беспардонно влез, поумилялась такой наглости - му-ха-ха! - и расступилась, дав ребёнку забрать тремя лёгкими пасами вздутую и накрученную меж двух ивовых прутиков паутинку.
Кай вернулся к сестре. Выдохнул. Не упала!
- На, - протянув руки вверх и дав один прут с воздушной... э-э-э... э-э-э... конструкцией! - Лис, сказал он. - Только не отрывай, а то упадёт!
И сам, сколько позволял рот, бодро отщипнул кус сладкого облака и начал слизывать языком, потому что вата налепалась на всё лицо: на пока ещё не длинный, но уже сверх меры любопытный и морщащийся складочками нос, на обкусанные с холодные ветренные дни губы, на подбородок и щёки. И чем старательнее Кай облизывался после каждого укуса, тем сильнее липла на него вата, которая на самом деле и не вата. Потеряв право на последнюю долю порции, хихикая над ещё более неловкими попытками Алисии впихнуть в рот не... невпихуемое, вот!
- А я, когда подрасту, - потирая тыльной стороной ладони веснушчатый нос, - буду так людям жарить кукурузу!
Кукуруза - это не так сладко, как вата, зато у тёток целое поле и очень вкусно и с сахаром, и с солью.
- И картошку!
А на картошке, печёной или жаренной, вообще можно жизнь прожить, и не надоест!
- И колбаски! И хлеб, и помидоры! И вообще всё!
Да, мальчик пребывал в уверенности, что всё лучше, если его жарить. Даже то, что не жарится. Он-же-у-мамы-волшебник!
[AVA]http://i.imgur.com/9rqZD7N.png[/AVA]

Кай хихикал, пытаясь обтереться от липкой паутины, но чем больше он слизывал сахар, тем больше его налипало. В конце-концов мальчик оценил, который из пальцев на его не занятой палочкой с ватой правой руке выглядит самым чистым - он отчего-то всегда, не мараясь особо, умудрялся покрыться равномерным слоем особой пыли-грязи типичного искателя приключений, за что его отчитывала любящая чистоту и порядок матушка. Чище, на самом деле, было бы облизать языком, но матушка и это не одобряла, и прятки брата и сестры в одной кровати, и ещё много чего. Послюнявив палец - и сплюнув, когда скрипнула песчинка за зубах, подрагивающий от заразительного смеха мальчик стёр с щёк Алисии налипшие хлопья. И с пряди волос снял. И облизал. Вкусно же!
А потом пригладил и совсем легко прочесал пальцами мягкие, но безнадёжно слипающиеся пряди сестриных волос. Вообще у Кая не выходило "аккуратно". Ловко, быстро, точно - да, хоть дротики метать, хоть ножички. Не резаться ими - да. Но не дёргать - увы и ах, не выходило. Да и какой соблазн - за косы соседских девчонок, конечно, не Лиссы.
Слишком занятый приведением маленькой живой куколки в порядок, он совсем не заметил несущегося не развирая дороги сверстника. Повезло, что руку ещё не поднял, чтобы правую щёку Алисии как следует обтереть от сладкой плёнки - осталась бы Лис иначе без глаза!
- Придурок! - крикнул вслед Кай, вырыв своё лицо из сестриной кофты. У самого него от тяжести покачнувшейся тележки и девочки колени подогнулись, но он устоял. А если бы не должен был держаться крепко и сестру держать - он бы этому придурку у-ух!..
Вообще, ругаться и драться мама тоже ему настоятельно не советовала, особенно при Алисии, но тут уж как: жмёшся к стенам и вежливый - слабак и трусиха. А Кай, хоть его за не торчащие как у крысёнка зубы и аккуратное - папа рыцарь, благородный! - лицо иногда дразнили девчонкой, был тот ещё сорванец и искрящая головёшка. Пока он не мог держать в руках полновесное опасное оружие и защищать людей от марра-дёров (почему, кто и дерёт марр и зачем их защищать Кай у отца как-то давно очень допытывался, но в ответ получил только вялый смех и "подрастёшь - поймёшь". Папа уставал сильно, даже сильнее мамы), он должен был как-то тренироваться и доказывать, что он мужик!
- А, что? - спросил мальчик, переводя взгляд в убежавшего объекта мести на Лиссу. Потом проследил взгляд, поднял нос к небу. На свежем и лёгком весеннем ветру, бросая на землю от солнце цветную прозрачную тень, трепыхал натянутыми на каркас бумажными или тряпичными крыльями змей.
Дети маминых друзей из "когда-то и далёко" привозили как-то к ним в деревню эти штуки. Говорили, что в Крене, который стоит на границе распространяемой Кристаллом тьмы, часты сумрачные дни и беззвёздные ночи, потому они запускают со змеями в небеса огоньки. Восьмилетний Кай как заворожённый слушал эти истории о том, как путешествующие целители - они всем нужны, а не где родились пригодились, даже в тёмных городах! - возили с собой яркие ночи.
- Это... змей, - наконец нашёлся мальчик, решив, что целиком так сейчас не расскажет. И уточнил: - Воздушный.
Ведь бывают змеи травяные, болотные. Бывают и змеи морские, гигантские, больше кракена. Он слышал.
- Смотри, ещё! - заметил Кай на другом берегу за мостом. На площади там, напротив, чуть почище от торговцев и артистов, тоже гуляли горожане, а над их головами трепетали хрупкие летуны. В весеннем Пантендоре было солнечно, но вместо огней каждый змей - кстати, змеями они были условно, ведь кроме драконов в небо запускали и синиц, и ласточек, и даже соколов из бумаги и ткани - сиял собственной пёстрой окраской.
- Пошли, пошли, посмотрим. Может, даже попросим тебе у кого-нибудь поводить. М?
Кай снял сестру с лотка и потянул - как мог аккуратно, стараясь не отрывать девочке руку, просачиваясь сквозь потоки людей - в сторону площади змеев, где над танцующей водой зачарованного фонтана разворачивалась битва двух из них.
[AVA]http://i.imgur.com/9rqZD7N.png[/AVA]

Мальчик тоже улыбался и смотрел на бой летунами. Часть из них была зачарована и иллюзии кусали друг друга и били неподвижными на самом деле крыльями. Среди прочих Ворлак узнал и пару своих. Ну, как своих…
- Нет, Лис, — вздохнул Кай, пряча досаду, — у нас нет змея.
И не было никогда, но мальчик умудрялся брать поводить чужие. Он мог бы достать и сейчас, но ведь Лисса и рассказать маме может, не только чем они играли, но и как Кай добывал. На спор, на враньё, на драку — на что только не пойдёшь, когда очень хочется.
Конечно, деньги были, в достатке, на такое-то баловство, но ведь детям рыцаря нечего уподобляться мещанской шелупони, пусть даже шелупони честной, вместе с ними выучившейся на одних занятиях простейшей грамоте и счёту. Зачем-то они должны были стать лучше, знать историю и правящие семьи, а в будущем году, как сказала мать, начать танцевать, чтобы потом легко вобрать в себя придворные танцы. Родители на всё это должны были зарабатывать службой городу серебро, ведь учителя тоже хотят кушать, ведь отец и мать слишком устают и не всё помнят (а, может, и знают совсем-совсем не всё, но мальчик пока слишком боялся об этом даже думать). Почему всё так и они столько времени порознь, когда счастье — он видел — бывало в простых мелочах, Кай, конечно, не понимал. Может, будь он постарше и острее на язык, спросил бы: "а если вы такие важные, что ж вы такие бедные?", может, упрекнул бы отца в лишней гордости, мешавшей брать "лишние" поощрения и действительно стать вторым человеком после магистра города. Но когда он дорос, чтобы дерзить с аргументами, ему здесь уже были не рады, да и сам он возвращаться в место, потерявшее все цвета и задор из воспоминаний, он не хотел.
А пока Кай завидовал детям торговцев и мелких ремесленников, которые так легко, в обмен на малую услугу, оказанную родственниками, получали красивые, пёстрые, а некоторые - даже волшебные игрушки, хотя магами их родители не были. Они жили гораздо вольготнее и проще, чем он, постигая родительское ремесло и идя по проторенной десятком ног дорожке, а ему — "то нельзя, это не тронь, ты же не бандит, закопай крысу, не некромант, не оживишь, помоги сестре, сходи к алхимику с благодарностью"… Благородным, даже в одном только названии, быть трудно. Конечно, летом они уезжали к тёткам, в деревню, где семью ворожей любили и кормили с общих полей, и Кай видел работающих крестьянских детей. Вот кому повезло меньше, но городским соседям он завидовать от этого не переставал.
Да, мама была тоже очень "благородная", но уже по меркам Альянса, а бабушка ленящемуся и непутёвому внуку внушала, что у них — самое ценное в мире ремесло. Кай не внушался. Более того, сколько было в нём хорошей крови, а дар магический ему достался от отца: огненный, опасный, разуму поддающийся мало, злобе — просто. И чем больше становилось мальчику, способному только руки в мороз отогреть без бед, лет, тем слабее становилась надежда, что упражнения и общие ритуалы хоть когда-нибудь смогут в нём что-то полезное разбудить. Кажется, мать из всех родственниц относилась к этому просто: играя с дочерью, объясняла, что можно, и посвящала вечера совместному чтению. Вот читал Кай очень хорошо, и слова новые придумывал. А чтобы других людей изображать и передразнивать - сам не замечал, как был горазд.
- О, так это же младший Ворлак! Подрос, бандит! - прозвучало с края площади, где у узорчатого забора вдоль набережной стояли стражи.
Мальчик обернулся, чуть дёргая за руку идущую рядом сестру. Морщинистое лицо человека, направлявшегося к ним тяжёлым шагом в своих стальном шлеме и латном нагруднике, показалось ему смутно знакомым. Над рекой всё ещё стояло два молодых парня во всё тех же нагрудниках городской стражи, разговаривая между собой, один поигрывал алебардой, и на детей внимания они пока не обращали.
- Здрасьте. А мы тут на змеев смотрим.
Кай улыбнулся, высоко поджимая губы и морща подбородок, а сам всё пытался вспомнить имя папиного сослуживца и подчинённого. На них поглядывали люди, но не с таким любопытством. Стражу в Пантендоре не боялись, стража всегда была на стороне честных горожан. Или, по крайней мере, Кайлебу так казалось, пока он не стал понимать, сколь велика разница между человеком с оружием и правом его применять от человека без них.
- Не запускаете? — цокнул языком мужчина. Кай дёрнул плечами "ну вот так".
- А это, стало быть, малышка Лисса?
Как же наверное этому безымянному пока дяде (с именами шло плохо, но Кай хотя бы вспомнил, где их знакомили) было сложно приседать со всем железом и ножнами длинного меча на поясе, но он опустился на корточки, чтобы оказаться к их лицам поближе. Теперь мальчик легко мог разглядеть на носу и щеках офицера крупные поры, а под загнутым кверху краем каски — слипшиеся седоватые волосы и капельки пота, катящиеся в густую бровь.
- Сколько ж тебе лет, кроха? — и он тут же поднял руку, прикрывая уже открывшийся рот старшего братца. — Меня зовут Мэйо, мы с твоим папой давние друзья.
[AVA]http://i.imgur.com/9rqZD7N.png[/AVA]

- Почемушто! - беззлобно, но с толикой обиды в голосе отрезал Кай. Он повторял за родителями. Не то чтобы Ворлаки голодали и не могли позволить своим детям игрушки - просто не брали их. “Ты и так балбес и не учишься, а ещё Лиссу испортишь” - вздыхала порой терроризируемая вопросами “а можно?” и “а почему?” в исполнении сына мама. Правда, это было год назад. В девять лет Кай считался взрослым мальчиком и, хотя вопросов не стало меньше, он теперь стеснялся их задавать и пытался в одиночку постигнуть истину, что для того, чтобы стать приличными людьми и занять достойное место (хотя Кай не понимал, чем плохо это, если добавить игрушек или времени вечно занятым родителям), нужно очень много учиться и трудиться. “А иначе мы вас любить не будем”, - слышалось ему порой в голосе матери. Но Лис он этого не рассказывал. Сама поймёт, она девочка умная, её тётки всем гуртом заобожали, когда её в первый раз привезли на лето в деревню.
Мэйо улыбнулся, отчего его большой нос и две смуглые (или просто красные от тяжести ношения доспехов на солнце - Кай не знал, но смутно догадывался) скулы сделались похожи на три почти созревшие сливы, и потрепал детей по голове.
- Конечно умею, деточка! Кай у моего племянника змеев первых пускал.
На этих словах мальчик потупил взгляд. Бегать к знакомым знакомых, чтобы поиграть, было неприлично, но иногда ему надоедало бороться с пляшущим вкривь и вкось над намётанными уверенной маминой рукой строчками или читать с Алисией все истории, которые он уже читал.
- Вы голодные, дети? У меня, конечно, ничего такого, кроме анисовых леденцов, нет, но может отвести вас куда?
Это тоже было неприлично, наверное, но Кай счёл, что раз предлагают - отказываться невежливо, то надо брать. Даже если он не знал, что. Мальчик скосил исподлобья ставший хитрым взгляд и этак издалека попробовал почву:
- А что есть? На той стороне Лис уже вату попробовала, а так мы ходим и пока не знаем.
[AVA]http://i.imgur.com/9rqZD7N.png[/AVA]

– Эля! – забавно похмурив брови, решительно ответил Кай. Эля он не пробовал, но точно знал, что кто не пьёт эля – тот не мужик. А Кайлебу Ворлаку уже в его юном возрасте позарез надо было доказать, что он мужик. На это заявление улыбчивый стражник расхохотался, отчего его мясистые щёки ещё ярче заблестели порами и кожей на солнце.
– Э не, парень, я пошутил. Малой ишо, меня за плохой пример тебе твой папа по головке не погладит.
Но каштаны было можно. Было. Пока не началось непойми что. Вытащив сестру за пределы текущего потока тел у одного из развалов уличного рынка, он сам взабрался на ящик, чтобы рассмотреть, что случилось. Но он был слишком низким, а стражи – слишком широкими. Кого-то растаскивали.
– Не совсем, но маму и папу они тоже постоянно "зовут". Потом поймёшь.
По крайней мере, так ему всегда говорили, но он почти до пятнадцати лет не понимал, зато уже передавал это сакральное знание дальше. А ещё для мальчишки-Кайлеба понятия подстрекательства и человеческой глупости были чужды и непонятны, тогда как для повзрослевшего и сменившего цвета на чёрное с черепами на пуговицах – первое и бесплатное из магии, позволявшей получать над миром власть. Он прозевал момент, когда Алисия приметила в толпе рыщущую еду бродячую собаку, и увидел тогда, когда окриком было уже очень сложно что-то исправить.
– Лис, нет, нельзя!
Видимо, замученное уже какими-то детьми, уличное животное ощерилось на девочку и готово было броситься навстречу, предупреждая нападение агрессией. "Пёся" б и кинулся, но пространство, опаляя накидки и подолы платьев, расчертило золотисто-оранжевое пламя и ударилось о мостовую, рассыпаясь на сотни жгучих искр. Животное завизжало от страха и боли, бросаясь напролом через не менее испугавшуюся толчею, а через ахи и охи раздавался детский плач. Подбежавший же снова, уняв двоих поссорившихся из-за чего-то селян, приехавших на ярмарку, страж нашёл маленького Ворлака упавшим с ящика и приложившегося головой о столб навеса, со слезами на глазах, сжатыми изо всех сил губами и покрасневшими от небольшого ожога руками.
– Что произошло? – спросил папин друг. У готового захлебнуться своим хныканьем молча, лишь бы не расплакаться как девчонка, мальчика ответа не было. Он обосрался, грубо говоря. Несколько лет обучения магии, а он с заклинанием едва зажигал свечи, зато вот в такие моменты, от простого телодвижения и неосознанного желания, полыхало запросто. Сгорел сарай – гори и хата! А главное – он не уследил за Лис, которую ему только-только доверили. Солнце и леденцы кончились, его обязательно накажут.
Тем временем взрослый добыл девочку с подпалённой юбчонкой под охи и ахи причитающей про какого-то мэтра и детей-магов без присмотра обывательницы.
– Так, дети, похоже, каштаны и сладости мы берём домой.

[AVA]http://i.imgur.com/9rqZD7N.png[/AVA]
Использовано - Огненный шар? - 55 маны