Придёшь или нет?
Каэрос не был уверен в том, что девушка сдержит своё обещание и объявится на маскараде.
А она его вообще давала?
Взъерошил волосы, портя причёску, пытаясь выбить всю дурь из своей эльфийской башки. Он столько лет держался в стороне, сдерживал себя, не поддавалась на ложь, звиздёж и провокацию, что забыл, каково находиться в подвешенном состоянии.
А я вообще это знал?
Усмехнулся и перевёл взгляд на гостей в зале. На нейтральной территории было так же удобно, как и неуютно. Бурерождённый плохо знал местность, в которой, если что-то пойдёт не так, придётся быстро сориентироваться. Отец не дал времени всё хорошо осмотреть и оценить, что-то бормоча о том, что это самый счастливый день в его жизни. Кай его впервые по-настоящему не слушал, абсолютно всё пропуская мимо ушей (что сделал зря, как понял позже). Если Анариэль решит прийти на нейтральную территорию, то у неё будет больше шансов уйти невредимой, когда его отец что-то заподозрит. В противном случае, им обоим придётся несладко.
Бурерождённые были одними из первых, кто появился на пороге чужого дома, непринуждённо ведя беседу с самим хозяином. Мужчина был слишком занят отцом остроухого, пару раз отпустил косую шутку в его сторону по поводу напряженности будущего жениха, которого ему расхвалили, как самого спокойного, отстраненного и уравновешенного парня. От взрослых удалось быстро отделаться и занять удобное положение в зале, откуда было прекрасно видно вход. Гости прибывали, но в их числе эльф не увидел никого знакомого.
Девушкам свойственно опаздывать – всегда говорила ему матушка, прося ещё немного подождать новых сватов, но тогда эльфу не было никакого дела до очередной кандидатуры на должность его будущей супруги. Дело касалось Анариэль. Девушки, которую он, в кой-то веке, выбрал сам, без вмешательства родителей.
Гости веселились, танцевали под музыку, рассказывали нелепые шутки, которые все знали наизусть, и делились самыми последними скандальными новостями, промывая кости всем знакомым. Бурерождённый держался вдали от этого, увлечённый своим ожиданием.
- Каэрос, - окликнул его мать, и парень обернулся. Как на ладони было видно не только вход в зал, но и балкон, с которого парень наблюдал за новоприбывшими. Женщина улыбалась, и едва ли не светилась от счастья.
- Матушка?
Она лучезарно улыбнулась, без слов обняла его, как самого родного и единственного, а потом, взяв за руки, заговорила:
- Она очаровательна.
- О-на? – запнулся ушастый, не понимая, о чём идёт разговор.
- Твоя избранница, - уточнила женщина, всё так же продолжая улыбаться.
Каэрос запнулся, пытаясь понять, откуда мать могла узнать об Анариэль. Навряд ли девушка решила примерить на себя чужую личину, чтобы познакомиться с его родителями в более дружественной обстановке.
Как и выходить к ним без масок.
Это чревато тем, что отец лично попытается повесить её на праздничной люстре, под самым потолком, как кэтельский фонарик.
Я молчу о «гирляндах», которые он развесит по всему залу.
- Такая милая девушка, - ворковала мать, не унимаясь. – Она будет прекрасной женой для тебя.
- Да ну? – саркастично хмыкнул эльф, представляя Солнцеликую в новом образе. – Да. Думаю, пару стрел утром в постель не получал ещё ни один счастливый супруг.
- Шутник. В любом случае, - она попыталась придать голосу официальный тон. – Мы с отцом вас благословляем.
- С отцом? – поперхнулся. – Он знает?!
- Конечно, - изумлённо ответила эльфийка. – Именно он мне и рассказал о неё. Они сейчас как раз разговаривают.
- ЧТО?!
Мягко отодвинул мать с дороги и быстрым решительным шагом направился к воркующей троице на другом конце балкона.
- Кай! Каэрос!
Женщина не понимала, что произошло, но предчувствовала, что это ничем хорошим не закончится. Настроение у неё заметно поиспортилось, но любимому сыну было не до этого. Он видел спину своего отца, который весело смеялся, беседуя с хозяином дома, но не видел самой девушки. А, нет. Постойте. Ворох светлого платья мелькнул, выдавая присутствие девушки. Тихий женский смех.
Ри…
- Отец!
- М? – мужчина обернулся на голос эльфа и улыбнулся. – А вот и наш долгожданный жених!
Жених, к слову, совсем радостно не выглядел. Не дрогнул, когда отец с силой хлопнул его по плечу и развернулся к хозяину.
- Что же ты мне не сказал, что у тебя такая очаровательная избранница?
Издевается или не понимает, кто перед ним?
- Ты объяснишь мне, что здесь происходит? – Каэрос неотрывно смотрел на главу дома, чувствуя, как начинает закипать.
- Как что? – удивился мужчина. – Смотрины.
Веселья, как и не бывало.
- Что? Какие ещё смотрины?
- Добрый вечер, Каэрос, - тихим голоском одёрнула его избранница. Кай моментально остыл, переведя взгляд на девушку. Её он видел впервые, и был весьма удивлён, услышав, что это та самая девушка, которую приняли за его невесту. – Рада увидеться с тобой снова.
- Корделия, - глава дома снисходительно улыбнулся, обращаясь к ней. – Помня себя в его возрасте, прошу тебя быть помягче. Мы в этом возрасте, как дети, слишком впечатлительны, - повернулся и обратился к главе Бурерождённых. – Думаю, что наш будущий сват ещё не успел сообщить радостную весть своему сыну.
Я слишком… СЛИШКОМ много пропустил мимо своих ушей!

- Отец… - простонал ушастый, понимая, что он в полном…
Дело дрянь.
Он пришёл сюда ради одной девушки, а ему вместо неё подсовывают другую.
- Это не…
Хотел огорчить любимого родителя сразу, чтобы тот не строил мнимых надежд на светлое будущее своего сына. Каэрос был не намерен жениться на незнакомой девчонке, которая почему-то общалась с ним так, словно они давно знали друг друга. Он её не видел на том балу, когда Анариэль пожаловала в их дом вместе с её братцем за печатью. Тогда Бурерождённый вообще мало обращал внимания на женскую половину зала, если не считать ту таинственную незнакомку, с которой он пересёкся в зале, но эта девушка не была ею.
А на других я вообще не смотрел. С чего отец взял, что это она?
Эльф ещё не понял, что такой обман ему на руку. Если его достопочтенный родитель узнает правду о том, на кого положил глаз его сын, то полетят головы прямо на празднике в доме несостоявшейся невесты. Кай уже поплатился за свою флегматичность и отрешенность излишним вмешательством родителей в его жизнь. Им практически всё сходило с рук, потому что ему было всё равно, как сложится его судьба, но не сейчас.
- Пусто разговаривать. Отчаливайте веселиться, - скомандовал глава дома и подпихнул сына к невестке, надеясь, что они будут рады компании друг друга. Мужчина с хозяином усадьбы оставил их, отвлёкшись на очередную увлекательную беседу.
- Нам не дали в прошлый раз поговорить.
- А? – Каэрос отвлёкся от мыслей, в потоке которых пытался найти план с побегом из-под венца. Его «суженная» мялась, не решалась поднять на него взгляд, смущённо улыбалась, пытаясь заговорить с ним, и тщательно подбирала слова, которые с лёгким страхом и тяжелой долей смущения срывались с её губ.
Нет… Я прошу тебя… Не надо…
Он знал этот тон и чем может закончиться диалог. Обижать девушку, которая совершенно не виновата в том, что попала под горячую руку его отца, он не хотел. Отвлёкшись на новоявленную невесту, он окончательно забыл о том, что ждал гостей этим вечером. Подсознательно Бурерождённый думал об Анариэль, иначе бы не пытался выкрутиться из положения. Лихнис из виду он упустил и был уверен в том, что проморгал её появление.
- Надеюсь, что ты пригласишь меня потанцевать.
- Я… - ценитель спокойствия и мирного разрешения конфликтов не смог найти подходящих слов. Потанцевать – не проблема, не та девушка – вот проблема!
У меня такое ощущение, что, если я это сделаю, Ри выпустит мне пару стрел в задницу.
Вмешательство Ареона спасло его от молчаливого позора. Эльф ещё никогда не был так рад видеть этого ушастого, как сегодня и сейчас.
- Нет. Мы просто разговаривали, - улыбнулся Бурерождённый, отвлекаясь на спасителей. Корнелия была огорчена, но, как и любая аристократка, старалась держать лицо и не выдавать своего настроения. – Каэрос Бурерождённый. Взаимно, - обратился к незнакомке, не ощущая подвоха. Выходка отца выбила из его головы остатки здравого смысла, которого после проявленных чувств к Анариэль стало на две третьих меньше. – Если она не против.
Ушастый мысленно облегчённо вздохнул, когда Ареон удалился, прихватив с собой его невесту. Он может немного расслабиться и подумать о том, как избежать свадьбы с этой девушкой. Мать убеждена в том, что Корнелию выбрал именно он и питает к ней какие-то чувства, поэтому так светится от счастья. Отцу девушка просто угодила, а союз показался выгодным.
Знали бы вы, в кого я по факту влюблён…
- Едва ли, - усмехнулся наследник и посмотрел в зал. Анариэль он не видел в зале, и не был уверен в том, что она пришла. В истинном облике сюда нет дороги, а в другом, как он её узнает?
Эльф обернулся, посмотрел на собеседницу, которая осталась в его окружении.
А что она вообще забыла рядом со мной?
Отец не мог подослать к нему ещё одну девушку.
О…
Дошло. Каэрос не уделял внимание деталям, поэтому не помнил, какого цвета у Анариэль были глаза, но задорный огонёк был ему знаком.
- И как тебя только пустили, - расплылся в улыбке ушастый. – Но я рад, что ты здесь.

Улыбка Бурерождённого стала шире. Девушка шутила, он наслаждался её обществом. Спокойствие не появилось, покинув его в ту переломную встречу. Равнодушный и сдержанный парень, который был скуп на эмоции, не прекращался улыбаться. Её озорной огонёк был заразительным, и его хватало на двоих. Каэрос подошёл ближе, встал вплотную с девушкой и наклонил голову, компенсируя разницу в росте.
- Тебя выдаёт огонь в глазах, - продолжая улыбаться открыто и весело, тихо сказал ей на ухо. Немного отстранился, весело усмехнулся, смотря на неё, оставаясь в опасной близости. Отец был бы им очень недоволен, как и оставленная без внимания невеста, но эльф забыл о ней, когда в поле зрения оказалась Солнцеликая. Анариэль заполняла его сознание, выталкивая из него расчётливый холодный ум, которым его наградила природа, когда Алиллель распорядилась навеять эльфу чувства к дочери врага. Серьёзности не было. Оба, как дети, играли, не понимая, к чему могут привести их совсем не детские забавы. На всё плевать. Абсолютно.
Он не видел её несколько дней, один из которых вёл себя, как полный дурак, что свойственно всем истинно влюблённым, а потом превратился в задумчивого и отстранённого аристократа, каким он был до того, как Лихнис появилась в его жизни. И вот опять всё меняется. Девушка заряжает его позитивом и эмоциями. Ему хочется шутить, улыбаться, свершать идиотские поступки, о которых он потом пожалеет, но, кажется, это и называют жизнью. Его матушка не могла нарадоваться переменами в настроении сына.
Знала бы она, кто стал причиной для таких перемен.
- Если мой отец узнает, что не я танцую с Корнелией, то я распрощаюсь с головой намного раньше вас, - улыбнулся остроухий и, коснувшись щеки девушки, заметил. – Но с тобой мне это не грозит. Ты лишила меня головы намного раньше, - Бурерождённый усмехнулся, убрал руку и посмотрел в зал на танцующих.
Настроение наследника заметно приподнялось и возникло желание присоединиться к гостям, которые развлекались, не подозревая о том, что два врага уединились наверху, на балконах.
- До двенадцати? – риторический вопрос. – Тогда нам нужно поторопиться, если мы хотим многое успеть.
Можно спуститься в зал и забыть о том, кто есть кто, но хозяин вечера, как и отец Бурерождённого быстро напомнят им, если увидят, что он предпочёл общество не своей невесты, а другой девушки.
Всё… рав-но…
- Миледи… - он шутливо поклонился и протянул девушке руку, приглашая её потанцевать. Здесь, на балконах, где нет никого кроме них. Отличная возможность не покидать событие и не привлекать к себе слишком много внимания.
Надеюсь, у Корнелии хватит гордости не влезть в наш разговор.

Вы можете представить себе Бурерождённого, а тем более, Каэроса, танцующего польку? Весёлый танец, который не соответствовал характеру наследника дома. Эльфу, который держал эмоции в кулаке и не показывал их. Отрёшённый, всегда собранный и сдержанный представитель своего рода, которому танцы вообще противопоказаны. Он мог станцевать вальс. Безупречно. Легко. Красиво. С гордо поднятой головой, как принято у аристократов. Благородная кровь взыграла в нём, но общее настроение и холод остроухого были бы как нельзя кстати и к месту. Теперь посмотрите на то, что от него осталось, потому что никто из окружения светлого не мог представить его себе таким. Веселый, живым, смеющимся и бесконечно улыбающимся малым, который наслаждается обществом своей очаровательной партнёрши и самим танцем. Полька, в исполнении Бурерождённого – слишком серьёзный и убийственный танец, который испортил бы настроение всем окружающим, оставайся он собой. Анариэль спасла положение. В её окружении парень менялся и из отстранённого и задумчивого принца снежных долин превращался в самого обычного мальчишку девятнадцати лет, который наслаждается жизнью и немного влюблён.
Он забыл о том, что внизу развлекаются гости, что отец ждёт от него решительного шага в отношении новоиспечённой невесты. Остроухий развлекался в мире, созданном Солнцеликой. Он к нему практически ничего не добавил. Это была всё она – пламя, в котором он охотно купался, познавая чуждую ему стихию. Лёд не таял и не крошился, а вбирал в себя язычки пламени, уподобляясь огненной.
- Я знал, что в будущем мне выпадет честь танцевать со столь прелестной особой, - продолжая задорно улыбаться, он, поддерживая игру, поклонился. – Мой коронный, миледи… - Каэрос подошёл ближе и снова предложил своей избраннице руку. – Павана.
Музыка полилась. Музыкантам некогда было отдыхать. Быструю музыку сменила медленная. В этом танце не было такого задора и веселья, с которым они двигались в польке, но в нём отражался характер Бурерождённого. Сдержанный, ничего лишнего. Минимум прикосновений. Кай любил его за возможность смотреть на свою партнёршу и любоваться ей, не отвлекаясь на движения, который тело выполняло безоговорочно, словно он всегда передвигался в ритме этого танца. Он наслаждался девушкой, не отрывал от её взгляда и в редкие моменты сближения, на пару тройку секунд, опускал взгляд на её губы, чтобы потом снова вернуть к глазам. Делал короткий вдох, с ней ему было чертовски сложно держать себя в руках и сохранять спокойствие. Лихнис разжигала его, но в паване он отчасти становился собой, наследником дома Бурерождённых. В их танце не было никого кроме них и это вынуждало выкинуть пару движений из композиции. И он рад, что не придёт делиться Солнцеликой с другими.
Танец заканчивается. Эльф поднимается с колена, не отпуская руки своей спутницы. Подходит к ней ближе, уменьшая расстояние в один длинный шаг. Между ними остаётся совсем мало места. Он улыбается, прикасается к её подбородку, и свободной рукой развязывает ленту, сдерживающую штору на балконе. Занавес падает, скрывая их с глаз веселящихся гостей. Последняя нота в исполнении уставшего музыканта, и он срывает с её губ долгожданный поцелуй.

Настроение жрицы Алиллель в тот день было в средней степени отвратительно с самого сонного и полного недомогания и вялости утра.
Урсула любила Деворел, но не любила его высшее общество. Урсула любила и ценила семью, но не выносила свою тётку и презирала двоюродного брата, формального главы рода и хозяина дома, болтавшегося, как шарнирная кукла, в сетях честолюбивых затей, сплетённых старой паучихой. Сами Бурерождённые в кумовьях! Выгорело! Ура? Да как бы не так, ха!

Будучи умудрённой опытом безуспешного увещевания дураков и зная с самого начала, что объяснить Ауринель-старшей, что спешная помолвка на почве каких-то призрачных слухов о симпатиях, тайных свиданиях и прочем ещё ничего не значит, а даже если значит, то заказывать музыку и решать затейникам дадут по номеру восемь в очереди, она не стала. Поэтому, за завтраком выразив свою позицию фирменным "ну-ну", сказанным под самое вдохновлённое известие низким и полным скепсиса голосом, Медведица удалилась от семейного совета и посвятила себя племяннице, пытаясь вникнуть в вопрос до конца и дать руку помощь, понадобись такая, самой уязвимой и страдающей от зависшей в воздухе ошибки стороне.

Это благодаря гладким, но малочувствительным рукам тёти Урсы Корнелия к моменту прибытия гостей и ряженых была, с шиканьем и сдержанными слезами, причёсана и завёрнута в создание, столь же прекрасное и нежное, как дриады акации и сирени. За время одеваний жрица выведала, что с Каэросом милая девочка толком и не знакома, что окончательно убедило её, что смотрины и помолвка - происки одержимой манией разложить по лучшим постелям и супружеским ложам всех племянниц и внучек Ауринель. У-у, змеишша, могла бы хоть на миг задуматься, так ли готовы жертвовать выбором родственницы просто потому, что она слепила себе в голове в голодную юность именно такой образ счастья и главной цели в жизни. Успокоив Корнелию, что, если ситуация станет несносна, просто заберёт её в горы и привлечёт к служению, Урсула отослала девицу к отцу, а сама отправилась приводить себя в порядок и наблюдать со стороны.

Приёмы всегда выматывали Медведицу. Деворельские маскарады и игрища в большие власть и деньги - тем более. Она с терпением мраморной лестницы выслушивала стук каблуков и цокот ядовитых языков, уклончиво и сухо отвечала самой навязчивой богеме на самые тупые вопросы и отгоняла ощущение дикой недопонятости. Дело в том, что Урсула, она же, как её тут просто невероятно-отвратительно-бесяще-убийственно часто называли Ауринель (видимо, считали, что льстят ей, подчёркивая близкое родство с матроной дома) иш'Синдэ, была жрицей, а не гадалкой. И она искренне недоумевала, с чего чванливо-капризная публика относится к ней снисходительно, в духе, "а ну, давай, забацай нам божье слово", когда она давала только честные, пусть не всегда приятные советы и предостережения, а не вливала им в уши то, что они желали услышать, рассчитывая на ответные подарки за порожние слова. В который раз спасаясь от полного куртуазностей, нагнетающих внутреннее раздражение, разговора из сада, Урса шла искать племянницу, специально поднявшись на балкон. Рука с отрезанными ногтями массировала сквозь скользящую ткань крестец, спина с самого утра едва выносимо ныла от тупой боли. Даже белая туника с зелёным кантом и изящным поясом, не спасали её тело от слабой, медленно изводящей дух агонии. Вы знали, что самый безупречный атласный шёлк может заставлять грудь саднить от раздражения? Теперь знаете. Так что в момент долгожданного покоя и тишины Урсуле хотелось уже кого-нибудь уничтожить. И лишь крайне любопытственное зрелище на балконе напротив отвлекло её от бесконечного женского бедствия.
Медведица видела ясно как день никого иного как Каэроса Бурерождённого, которого приметила ещё по прибытии того, стоя чуть в стороне. В компании другой девицы. В невероятно интересных позах танца, а потом - заговорщецки-складного опускания шторы, лишь сильнее утвердившего эльфийку в уверенности о страстности поцелуя. Пронаблюдав вот так за парой, скрестив руки под грудью, жрица с каменным лицом, абсолютным пониманием в глазах и сложенным планом действий в голове повернулась и пошла дальше. Она как раз приметила, что Корнелия в компании отца и другого гостя направляется к лестнице на балкон.

Урсула хотела разрулить ситуацию сама, без введения нежной и, как оказалось, ненужной невесты в отчаянье, но тело из-за недомогания просто отказывалось лететь, только чинно и плавно двигая бёдрами шествовать, давая мало шансов перегнать и предотвратить столкновение. И действительно, поймать всё как следовало не удалось: она словила кузена на лестнице в компании отца жениха и очень невежливо вмешалась в разговор.
- Простите, милсдарь, а так ли вы уверены, что следует торопиться со свадьбой после помолвки? - щурясь, спросила Урсула. Медвежье очарование просто сквозило в её словах, произнесённых с лицом изваяния в аллее воинской славы над постаментом с надписью "защитникам последнего рубежа" изо рта, поджимавшегося в каждую секунду молчания недовольной скобочкой, а изящество доведённой до бешенства обстановкой и дурным самочувствием самки добавило трёх гулких и полных драматизма "шлёп-топ-шлёп" подчеркнуло фразу паузой и замаскировало ловкое перегораживание пути наверх. - Вы же знаете, что такие деяния считаются мудрыми лишь когда в них нет спешки, каким бы ни был сначала расчёт.
Привлекать светлое имя покровительницы Урсула не стала, хотя закрыться от аристократии аргументом из ряда "боженька сказал", "грешно!" и "помолимся, ом-м" было бы справедливо ввиду того, как другие представители их высокообеспеченного общества сегодня шутили шутки с Медведицей. Лицо двоюродного брата с его кричащим "едва сдерживаемым" возмущением навязывало мысль подначить "а где твоя матушка?", но тут уж Урса ещё сдерживалась.
- Как насчёт того, чтобы в разговор были вовлечены все молодые? - жрица положила руку на плечо Корнелии. - Скажем, мы накинем плащи и выйдем прогуляться по дальним дорожкам в зацветающий сад, подальше от музыки и шума гостей, в свежесть и тишину. Я даже сама разыщу вашего прыткого сына.

Вообще медведи не ядовиты, но озверевшая к вечеру от душка интриг и сплетен прямолинейная и "за добро и справедливость" Урсула ма-ало напоминала себя обычную. К тому же, она, так и не пустив никого с лестницы на тот-самый-балкон, чувствовала себя прямо-таки каким-нибудь родичем идейного разводчика псов (который, кстати, не любит собак, это важно) в ситуации, когда чужого взбесившегося от запаха самочки кобеля надо было оттащить в сторону, выгулять, привести в чувства и потом уже решать, а нужен ли он, такой прыткий, наивной, милой и абсолютно безупречной болонке родни, потому что у родни в голове тоже ветер свищет. Наверняка, горе Каэроса Бурерождённого было бы стократ больше, окажись там в самый интимный его момент Ауринель другая, не привалившаяся болящей и зудящей спиной к косяку с неженственно скрещенными под грудью руками, а на лет триста-четыреста старше, крайне заинтересованная в чём угодно, кроме жизнеспособности брака и страшно скандальная. А эта? А Урса могла что? Ну, за по-пижонски проколотые уши оттаскать за неуважение к племяннице и гостеприимству дома, ну по попе серпом в ножнах (а можно и без ножен) отлупить, ну, может, вообще медведем обернуться, если бы всё приняло критических характер. Скандалить на весь Деворел, позоря в том числе и себя? Нет, Урса была дочерью дипломата. Она даже не сказала милующимся пока ни единого слова. Если не глупы, они могли бы понять и очень выразительные позу, выражение лица и тяжёлый взгляд.

Отредактировано Урсула (16-11-2014 13:58:42)

Ривераэль за всем своим весельем не забывала следить за передвижениями сестры. Не укрылось от ее взора, как пала штора. Эльфийка хмыкнула и еле-заметно качнула головой.
- Благодарю Вас за танец, миледи.
Ривераэль благосклонно улыбнулась, и эльф проводил ее к окну. «Боги, Анариэль, что ты творишь?» Но не средняя Солнцеликая ли предложила прийти на этот бал. Она ожидала чего-то подобного, но все же...

А Кай прижимал к себе эльфийку, и она вдруг почувствовала, что слабеет, что она совершенно беспомощна, точно тряпичная кукла, в его руках, и руки эти были успокоительно надежны.
Они поступали опрометчиво, прижимаясь друг к другу на балконе, в котором не ровен час мог оказаться кто-то из гостей или хозяев дома. Но для Анариэль это внезапно перестало иметь значения. Благородным леди не пристало обжиматься с молодыми людьми по темным углам, и узнай ее матушка об этом, она была бы крайне недовольна поведением своей дочери, но... Но конкретно в эту секунду все казалось таким логичным и таким правильным...
Лихнис тоже почувствовала чужое присутствие, но ее шестое чувство оказалось притупленным, поэтому тревожное чувство, вызванное чужим взглядом, осталось без внимания.
- Сад, - моментально ответила Анариэль и внезапно покраснела, поняв, что даже не дала себе времени подумать. Ах, манеры, манеры, где же вы, когда вы так нужны?
А эльфийка следовала за парнем, с любопытством глядя по сторонам. Она никогда прежде не бывала в доме Сайцэль, поэтому с интересом вбирала в себя обстановку чужого дома.
По дороге Лихнис молчала. На душе было легко и радостно. Когда они вышли в сад, Солнцеликая вдохнула полной грудью свежий вечерний воздух и посмотрела на небо.
- Тебе никогда не казалось, будто небо не настоящее? - спросила она, глядя на облака. - Будто его кто-то нарисовал.
Она еще некоторое время широко раскрытыми глазами смотрела на угасающий закат, чувствуя себя почти ребенком, а потом повернулась к Каю.
- Какой твой любимый цветок? - и вновь отвернулась, смущенно улыбнувшись. Даже самой Анариэль ее вопросы казались немножко мимо кассы. Наверное, с учетом недавних событий, стоило сказать что-то другое, но что сорвалось с языка, то сорвалось.

Риверарэль, стараясь не упустить сестрицу из виду, тоже вышла на улицу, не зная, но надеясь, что эти двое не углубились в чужой дом. «Не настолько же она глупа».
По чужой территории плутать можно долго.
- Простите, Вы не видели Каэроса? - остановила она куда-то шедшего молодого эльфа. И стоило ей увидеть лицо прохожего, как она почти пожалела, что остановила его, поскольку это был никто иной, как верный друг Бурерожденного — Руфио.

Отредактировано Анариэль (13-11-2014 23:12:49)

Бурерождённый улыбнулся. Ему безразличен сам ответ эльфийки и локация, в которой они окажутся вместе. Сад – отличный вариант затеряться и не привлекать лишнего внимания. Если им удастся увильнуть из зала раньше, чем кто-то их заметит. Дело в её эмоциях и их проявлении, ему нравилось смотреть, как Лихнис краснеет, как девушка, которая первый раз в жизни влюбилась. Кай был уверен, что эта честь выпала на долю другого остроухого, но это и не важно. Ему всё равно. Свой сладкий приз он получал.
Крепче сжал её ладонь и повел по боковой лестнице вниз, к открытым дверям. В усадьбе ориентироваться проще, на чужой территории аристократ чувствовал себя неуютно. Он, по привычке, которую ему привили с детства, оказавшись в помещении, в первую очередь его изучил, насколько ему это позволили. Посчитал все ходы и выходы, которыми он может воспользоваться на тот случай, если что-то пойдёт не по плану, но тягаться с хозяином Сайцэль, дорого ему обойдётся. Чужак заведомо безоружен, но если он попытается сбежать с ней, то сделает ещё хуже. мозги работали плохо, но голова пока была при нём. Ему так казалось.
По пути гости встречались редко. Танцевальная часть началась не так давно, чтобы они пытались уйти от шумной компании, музыки и разговор, прячась на территории свободного сада. Отголоски музыки разносились эхом дальше, но тише, превращаясь в фон для мира, который жил за пределами зала. Пока веселье в здании не начало набирать обороты, у них есть прекрасная возможность пообщаться друг с другом и не пытаться искать подходящий занавес, который их скроет. Уличный полумрак – отличный защитник.
Каэрос молчал. Оказавшись на улице, он подождал, пока они пройдут мимо гостей, идущих им на встречу. Вежливым кивком головы приветствовал их, надеясь, что среди них не встретит отца или хозяина усадьбы. Он подумал, что бежать из дома Солнцеликих, когда их подгоняют стрелы, было намного проще и не так волнительно. Эльф заметил, что в компании Анариэль теряет контроль над собой, и вместо сдержанного, как он всегда был, парня превращается в ещё одного влюблённого идиота, который ничем не отличается от своих сверстников, поющих серенады под окнами своих избранниц. Петь Бурерождённый не планировал. Что-то здравое должно в нём остаться.
Парень многозначительно промычал на вопрос девушки. Поднял взгляд, посмотрел на небо. Небо, как небо. И что ей ответить? Сморозить какую-то глупость и стать ещё большим идиотом? Для этого ему хватает общества друга, который не перестаёт отшучиваться по поводу отличной «партии» дочери врага.
Небо…
Кай покрутил картинку в своём воображении, но ничего необычного не увидел. Опустил голову, перевёл взгляд на девушку. Вот, что было необычным и ненастоящим. Нарисовали рядом с ним не небо, а девушку, которой здесь быть не должно.
- Я никогда не думал, - честно признался остроухий. Если бы у них была дуэль, то Лихнис своими вопросами, как ударами, обезоружила бы его дважды, а он стоял бы и удивлённо хлопал глазами, соображая и пытаясь понять, как так вышло – таким было лицо наследника дома Бурерождённых.
Девушка отвернулась, и после ещё смущённой улыбки аристократ почувствовал, как в его руке снова появилась шпага. Вернулась уверенность. Он улыбнулся правым уголком рта, снисходительно и с теплом смотря на девушку, которой стало неловко от своих же вопросов.
Подошёл ближе, убрав руки на спину, наклонился и на ухо, по хитро-лисьи сообщил:
- Лихнис.

Риверарэль посмотрела в сторону, подсказанную Руфио, и уж было готова была его поблагодарить, но тут раздался до боли знакомый голос. И губы расплылись в улыбке, какая встречается у людей, коих пытались надурить, да не получилось. Птица не злилась, лишь лукаво и добродушно-насмешливо смотрела на друга Бурерождённого.
Против этого дома Солнцеликая не имела ничего против. По крайней мере пока.
- Не поможете мне найти Вашего друга? Боюсь, в этих садах я буду плутать до скончания времён, - попросила она, придав лицу невинно-беспомощное выражение.
Слышится девичий смех, и эльфийка хочет оставить ребят ненадолго наедине. Руфио же не намерен мешать своему другу? Но очень скоро на сцене появляется новый персонаж, и Солнцеликая повернула голову на звук.
***
А она нервничала. И это злило и смешило её одновременно. Хорошо, что никто не видит, ведь попалась как дурочка на собственную ловушку. Напридумывала себе с три короба, а теперь краснеет, точно маковый цвет, и ничего не может с собой поделать. Или не хочет. Ей нравится общество её врага, она не торопится прощаться, хоть и понимает, что поступает опрометчиво. Но разве сердцу прикажешь? Запретный плод сладок. И этот в особенности.
- Откуда ты..? - удивлённо воскликнула девчонка, явно застигнутая врасплох. Она же не говорила Каэросу, так как... Целая буря эмоций проскочила в её глазах, когда Анариэль, резко развернувшись, посмотрела остроухому в глаза. С секунду она была точно беспомощный ребёнок, а потом до неё начало доходить, и она залилась смехом.
- Серьёзно? - спросила она, вытирая слёзы с уголков глаз. - Лихнис? - в вопросе недоверие сквозь смех. А Кай, наверное, не понимает, чем вызвал эту вспышку веселья, но Ри чувствует, как падают оковы стеснения. - Не поверишь, - говорит она, и глаза её искрятся. - Меня так дома прозвали. Рив - éan,- согласись, она похожа на феникса, - доверительным шёпотом произнесла остроухая и подмигнула парню; чувствуется, что она горда сестрой, - а я - просто огненный цветок, - заканчивает она нормальным голосом. - У Нака, правда, прозвищ нет, - между делом добавляет Эль, - но это и понятно - это же Нак! - и имя брата из уст девчонки звучит очень внушительным и большим. Фундаментальным.
Лихнис вдруг внимательно, чуть прищурившись, посмотрела в зелёные глаза Каэроса, точно решая для себя что-то, но ничего не сказала, лишь хмыкнула и, развернувшись, легко пошла дальше.
- Ну а ты? - спросила она. - У тебя есть прозвище?
Они вновь вышли к дому, легко взобрались по лестнице на балкончик; девушка оперлась на балюстраду, глядя на сад. Отсюда был прекрасный вид, ветер приятно ласкал лицо, настроение было лёгким, и всё было хорошо. Пока не появилась Она.
Вернее, вначале это был просто мчащийся медведь. Вы когда-нибудь видели мчащихся медведей? Поверьте, такое не забудешь. Ну и уж, конечно, не сможешь не заметить его приближение при всём желании. А этот медведь мчался прям к ним, в этом не было сомнений. Анариэль с секунду стояла с широко раскрытыми в удивлении глазами, а после отступила на шаг, ища возможное укрытие. При ней не было ни лука, ни шпаги. Проклятье! Ладонь резко раскрылась, вбирая энергию. Только какое заклинание остановит медведя? Винт, топь, капкан? Вопрос хороший. Но на последнем пролёте, когда заклинание готово было сорваться с губ, медведь вдруг превратился в эльфийку. Очень красивую, но злую эльфику.
- Помолвке? - переспросила Анариэль, не совсем понимая и растеряно глядя на Кая. Какая помолвка? А потом до неё дошло. И эльфийка задохнулась от гнева, а смуглое лицо побледнело. Помолвка! У Каэроса, у этого идиота хватило наглости пригласить её на собственную помолвку! И, видать, изрядно веселился, водя за нос влюблённую дурочку, дочь кровного врага.
Танцы, льстивые слова, опущенная штора - вспоминать тошно. Какая она... Не подобрать вежливых слов, можно лишь материться как портовый сапожник.
Анариэль не была готова к такому повороту. И губы сжались в плотную линию, а в зелёных глазах разве что не ярость. Бурерождённый! Разочарование. И смертельная обида. Не прощу. Никогда не прощу.
Лихнис стоило большого труда сдержать себя в руках, вспомнить, что она не уличная девчонка, что она из благородной семьи и нужно держать лицо. "Помни, чему тебя учили в Академии", - так, кажется, сказала Рив? Как в воду глядела, честное слово.
Гордо распрямив плечи и не говоря ни слова, она коротко взглянула на незнакомку, появившуюся так вовремя, и стремительно понеслась по лестнице вниз. Подальше от Кая, подальше от этого дома. Позор! Какой позор...
***
У Ривераэль было напряжённое лицо. Они не слышали, что говорила жрица, но слышали Анариэль, и смысл дошёл довольно быстро. Вот это пассаж! Птице до смерти жаль свою сестру. Но она ведь предупреждала, она говорила не верить этому мальчишке.
- Надеюсь, эта маленькая история останется между нами, - внимательно посмотрев на Руфио, произнесла птица. Она была уверена, что парень уже догадался, с кем имеет дело. Впрочем, если и не догадался, тем лучше.
Дождавшись ответа гвардейца, Рив развернулась и поспешила за Анариэль. Нужно было увезти сестру. Немедленно.

Отредактировано Анариэль (06-03-2015 10:43:05)

Каэрос выпрямился, но сделал шагу назад, оставаясь позади девушки, которую удивил свои ответом. Он не поспешил объясняться и дал ей время переварить сказанное и сделать свои выводы. Реакция Анариэль его порадовала. Он улыбнулся, услышав её смех. Если смог рассмешить девушку – половина дела сделана, но почему она смеялась, Бурерождённый не догадывался, пока хозяйка улыбки не рассказала ему короткую историю.
С прозвищем Ривераэль он согласился. После тесного общения с этой девушкой, он пришёл к выводу, что оно ей вполне подходит. Накилон… Солнцеликая была так уверена, что у её брата нет прозвища, что он не стал её расстраивать. Оно было далеко не лестным и существовало и использовалось в общении наследника Бурерождённых и его друга. руфио знал, о чём мог рассказать Кай и, беря во внимание его характер и задорный нрав, рассмеялся бы, открыв «небольшую тайную».
Лучше тебе не знать, как у нас принято вспоминать твоего брата.
Восхищение, с которым девушка говорила об эльфе, ему не нравилось, но парень не подал виду. Вспомнил, как на днях, узнав о помолвке Аяны с Накилоном, Руфио обошёлся с прислуживавшей им в таверне девушкой, которая с воздыханием и мечтанием закатывала глаза, вспоминая наследника Их Дрим. Ей сильно не повезло в отличие от Ри, по близости к которой не прогуливался лейтенант гвардии Бурерождённых. Иначе бы и на её долю перепало несколько дригло. Он удержал смех, который подступил к горлу. Девушку ему было жаль, но ситуация теперь казалась эльфу комичной. Поступать так же с Анариэль он не собирался, понимая её восхищение – Накилон её старший брат, самый близкий. Она с ним выросла. Логично.
Он отправился следом за Солнцеликой. Ей вопрос был ожидаем и на него ответ нашёлся быстрее, чем в разговоре о цветах.
- Кот, - спокойно сообщил Бурерождённый и, выдержав паузу, пояснил. – Вариант: кошачья ловкость или снежный барс на гербе моего дома, - выбирай сама, какой больше по душе, - улыбнулся эльф. Использовались обе трактовки. Наследнику приписывали и другие, не внедряясь в смысл, но они звучали в одном не безызвестном ключе.
Уединение прервал медведь. Ему Каэрос удивился не меньше своей спутницы. Опустил руку на эфес меча, но не успел достать его из ножен. Они могли навредить эльфийке. Он же не знал, что лучше было подпортить ей медвежью шкуру, чем дать выплеснуть скопившуюся злость. Оказалось, что и плюшевых мишек яда, как у гадюки.
О невесте он благополучно забыл, когда встретил Анариэль, и не подумал, что две эльфийки могут пересечься в пресловутом саду, но чтобы кто-то особо доброжелательный сообщил ей то, о чём её не просили, - от досады осталось зубами скрипнуть, если бы реакция Ри не оказалась важнее. Способности дипломата до задницы, ораторское искусство туда же, когда имеешь дело с оскорблённой и, как она считает, преданной и высмеянной девушкой. Коронное «это не то, что ты думаешь» или «ты не так всё поняла» застряло на языке, как самый идиотский и бессмысленный ответ, на который он был способен.
Бурерождённый перевёл взгляд на незнакомку, когда Анариэль пробежала мимо, быстро отдаляя от них. «Довольны?» - выражала мимика лица наследника.
Медвежья услуга от истинного медведя.
- Соответствуете зверю, - холодно бросил и поспешил за девушкой. Остатки здравости не позволили окликнуть её по имени. На нейтральной территории тоже есть свои правила. Прозвище использовать тоже не стал. – Ри! Постой!

Анариэль не собиралась останавливаться и ждать объяснений. Она кипела от ярости, от злости на саму себя. Дура! Боги, какая дура! Как она могла повестись на этого эльфа? На врага! Переступила через табу, нарушила все писаные и неписаные правила и осталась с носом. Молодец, девочка. Просто умница.
   Солнцеликую колотило, и лишь благодаря муштре Наставницы она смогла обуздать свой нрав и не наделать глупостей. По крайней мере не при посторонних. Стиснув зубы, эльфийка неслась по дороге, желая лишь одного — покинуть это треклятое место. Всё, что было связано с Каэросом приобретало негативный оттенок. Память услужливо подкинуло момент, когда она с эльфом, чьего имени не запомнила, подошла к Бурерождённому, а тот стоял с дочерью хозяина дома. Видела ли Лихнис, как девчонка смотрит на него? Нет. Она сама смотрела на него. Она была слишком взволнована, слишком беспечна, слишком счастлива для того, чтобы обратить внимание на Корнелию. За что, в конечном итоге, и поплатилось.
   - Не подходи ко мне! - резко развернувшись, бросила она. Губы сжаты, ладони - в кулаки, вся натянута, как струна, и видно как дрожат её руки. Кажется, они это уже проходили. Совсем недавно. Глупая. Теперь всё иначе. - Больше никогда. Не подходи. Ко мне. - отчеканила Солнцеликая, и в это же время появилась Ривераэль. Средняя из Солнцеликих бросила на Бурерождённого короткий, полный укора взгляд, а после взяла сестру под руку и увела в сторону конюшен. Здесь им делать больше нечего.

    Некоторое время они неслись во весь опор, чтобы младшая могла выпустить пар. Получалось не очень, впрочем, Солнцеликая пусть и медленно, но всё же брала себя руки.
   - Урод! Я ведь поверила, Рив. Фойрр его дери! Я ведь ему поверила! - горько воскликнула Лихнис, до боли стиснув зубы.
   Рив понимающе улыбнулась. Буквально минуту назад с языка младшей слетали куда более яркие и красочные определения Каэроса, и оставалось только диву даваться, где Анариэль набралась подобных выражений. Но вот её гнев начал утихать, и на глазах Солнцеликой навернулись слёзы, которые девушка тут же стёрла.
   - И это ему я жизнь спасла! Нужно было оставить его тогда в том доме, а не играть в бравых рыцарей. Нак прав. Каким местом я думала?
   Анариэль ещё долго посыпала голову пеплом, а Птица слушала, не стремясь ни утешать, ни упрекать. Они поговорят позже, когда первые чувства пройдут, когда цветок их дома придёт в себя и будет в состоянии трезво мыслить. В том, что здравый смысл победит, Ривераэль не сомневалась.
   - Это уже позади, - всё же сказала она. - Обещаю, что Нак ничего не узнает, - а то ведь помчится мстить за любимую сестрёнку.
   - Спасибо, Рив, - поблагодарила Лихнис, чувствуя как на неё накатывают усталость и опустошение. - И спасибо, что была со мной. Ты была права на счёт него, а я... Нафантазировала себе неизвестно чего и радовалась.
   Вдруг конь Ривераэль дико заржал и дёрнулся влево, встав на дыбы. Девушки не успели понять, что происходит. Танатий попятился назад, а Рив... Птица попыталась натянуть поводья, но не удержалась. Всё случилось за какое-то мгновенье. Змея, которая спугнула кобылу Солнцеликой, скрылась в траве, а Феникс Дома Их'Дрим лежала на дороге в какой-то дикой, неестественной позе.
   - Рив! - воскликнула Анариэль, соскочила с коня, подбегая к сестре. Глаза младшей из рода широко распахнуты. Она падает на колени, поднимает голову сестры. На пальцах что-то липкое. Она поднимает руку и тупо глядит на кровь. А потом в ужасе начинает трясти сестру, желая только одного — привести её в сознание. Она выкрикивает имя Птицы, точно это может помочь. Страшный удар копытом, пришедший по голове, не оставлял средней шансов. Кобыла ускакала, но это всё глупости. Рив жива. Она не может умереть.
   - Рив, очнись!
   Почему именно сейчас, когда на руках умирала родная сестра, Анариэль оказалась так беспомощна? Пчему именно сейчас ничего не могла предпринять? Сейчас, а не тогда, в проклятом домишке, когда умирал Каэрос. Умирал... Точно!
   - Потерпи, милая, я сейчас, сейчас, - засуетилась Лихнис, растерянно бегая глазами по дороге, точно пытаясь что-то найти. Не нашла, судорожно вздохнула и закрыла глаза. Потом дрожащими руками обследовала рану. Рана была страшной. И не будь это Птица, Анариэль не предприняла бы ничего — поздно было что-либо предпринимать. Но она сконцентрировалась, вспоминая всё, чему её учили в Академии. Магия пришла в движение. Магия сложная, не доступная ещё её уровню. Кость зацепила мозг, Солнцеликой его не восстановить. Но она пытается. Сращивает ткани, бледнея на глазах. Но даже если всё пройдёт успешно, к жизни Птицу не вернуть. А вот убить себя — проще простого. Но она вернёт сестру. Во что бы то ни стало.
   Время пошло.

Не иначе как сегодняшний вечер проходил под злой звездой.
Руфио уже не знал, за кем он пустился в погоню, кого спешит спасать или успокоить. Беспокоил его в первую очередь Бурерожденный, сломя голову рванувший за разгневанной Солнцеликой.  Он только и видел, как Каэрос на своем коне пустился за эльфийкой по пятам.
Лейтенант надеялся, что Каю не придет в голову заявиться в усадьбу врага для объяснений. Это было бы верное самоубийство, вряд ли судьба улыбнулась бы ему еще раз и отвела летящие стрелы в сторону. Не мог быть Каэрос столь глуп, но кто его,  чокнутого влюбленного знает.  В любом случае, лейтенант не мог его оставить.   
Авран устремился по следам беглецов. Бежал он в полную прыть, пригнув уши от встречного ветра. Наездник его безжалостно погонял, как будто было возможно мчаться еще быстрее. Когда же следы других лошадей на дороге прервались, его всаднику престала не обнадеживающая картина. Руфус натянул поводья, и конь, хрипя, замедлил бег. Не дожидаясь, пока мышастый остановится, эльф спрыгнул из седла.
Во тьме, охватившей дорогу, он разобрал не сразу, которая из девушек неподвижно лежит на земле, а которая попала в хватку Каэроса. В несколько быстрых шагов он преодолел оставшееся расстояние и резко остановился, как громом пораженный. Происходящее напоминало ему какой-то странный сон, в котором как не пытайся, все закончится обязательно плохо, а любая попытка изменить ситуацию приведет только к худшему. Как марионетка с перерезанными нитями, Ривераэль лежала навзничь. Надежда спасти ее, если и оставалась, то убывала с каждой минутой.
«Уже поздно», - подумал он, но тут же отогнал от себя эту мысль.  Он был прав – не так редко ему приходилось видеть гибель товарищей или врагов, чтобы мог ошибиться.
Скорее, из-за жалости к Анариэль он сказал:
-  Нужно отвезти ее к целителю.       
Он опустился перед телом Рив, чтобы поднять ее на руки и подозвал Аврана.

Он не мог смотреть на Анариэь в таком состоянии. Достучаться до неё, переходя на крик, невозможно. Девушка охвачена истерикой и, пока не пройдёт все стадии отрицания и принятия, не успокоится. Каэрос держал её крепко, не позволяя вырваться – знал же, что она с упёртым солнцеликим нравом потянется к телу сестры, чтобы попытаться спасти её, но она не некромант и призвать отлетевшую душу в исцелённое тело не сможет. У Бурерождённого не было времени хорошо осмотреть рану, но, пока Ри билась, пытаясь вырваться, он сконцентрировал взгляд на теле эльфийки. Кровь и неизвестная ему смесь, заливающая затылок, вызывала спазм желудка. Ран от сражений он насмотрелся за свои годы, но лицезреть выпирающие органы – выше его сил. Ему показалось, что он сам начинает дышать слишком часто и ноги превращаются в колодки, на которых стоять невозможно.
Парень выбрал другую точку для наблюдения, несколько раз постарался обратить внимание Лихнис на себя, но бесполезное занятие отняло время. Руфио, поспевший к кульминации вечера, оказался вовремя. В компании друга Каю стало спокойнее. Он ещё чувствовал свою вину за произошедшее в доме неожиданной невесты, а после смерти, к которой это привело, ему стало дурно. Мысли о примирении вылетели из его головы, оставив одну цель – успокоить и утешить девушку; вторая – удержать её, не позволив выливать последние силы на бесполезное заклинание, выполнялась успешно крепким перехватом. Он немного приподнимал её и в большей степени не удерживал, а держал, не давая упасть на слабых ногах. Удобнее повернуть её к себе лицом, но Каэрос боялся, что, ослабив хватку и отпустив руки, даст слишком много свободы эльфийке.
Когда Анариэль начала кричать, он не выдержал. От её жалобных слов сам захотел отпустить и позволить ей дёрнуться к сестре, но пересилил себя. Убрал одну руку и, накрыв ладонью её лоб, влил ману в заклинание. Магия – самый действенный способ быстро и надёжно успокоить. Бурерождённый не пожалел сил, усиливая заклинание, посчитав, что успокоить Лихнис недостаточно, поэтому с умиротворением навязал ей сон. У неё ещё будет время оплакать сестру. Выждав немного, пока заклинание начнёт действовать, он ослабил хватку, повернул девушку к себе лицом, прижимая её к себе на уровне талии и поддерживая её голову.
И что делать теперь?
Везти их домой – самоубийство.

Умиротворение (х2)