Глациалис предпочитала работать ближе к вечеру, когда солнце скроется за горизонтом. Здесь, в землях лютого холода, характерного для земель виан, женщина могла не бояться его лучей, зная, что те редко пробиваются через холодные снежные облака, но вампирская привычка оставалась с ней до тех пор, пока в ее обители не поселился человек, а тот не знал, что такое спать днем и не отдыхать ночью. Женщине пришлось с этим мириться и впервые за три сотни лет она позволяла себе спать, когда луна поднималась над ее землями и бодрствовать, когда солнце поднималось над горизонтом. Это чуждо вампиру и ее глаза не привыкли к дневному свету – он их режет.
Иль Хресс не могла присоединиться к некроманту и помогать ему присматривать за сыном, зная, что свою ауру вампира она не сможет скрыть и сын узнает ее в любом обличии, а поведение вампирша изменить не сможет. Она немного изменилась под влияние Кайлеба, стала мягче, но этого недостаточно для того, чтобы обвести Авеля вокруг пальца. У нее вырос умный мальчик, которым она могла гордиться, но кое-чего ей не хватало: убрать острые когти совета от сердца сына, запихнуть к нему в постель сбежавшую девчонку и подарить трон севера, а вместо того, чтобы помочь ей, он с какой-то девчонкой ищет непонятного дракона. Холодная начинала злиться.
Пока ее сын отсутствует, многое может измениться. Глациалис приложила свою руку к выбору Элен задолго до того, как состоялся бал, но желаемого так и не получила – сын не явился в покои принцессы, пренебрегая желанием матери и ее стремлением сделать все по-своему.
- Неужели, так сложно… хорошо провести время и с пользой для себя, - женщина искренне не понимала стремлений и желаний сына. Он хотел найти убийцу своего отца, но вместо этого делал больше ради непонятного ей дела – что-то искал, но не там, где надо. Шел другой дорогой, когда ему простелили ковровую дорожку до самого трона. Через постель и головы неугодных женихов и вздорных старейшин, но он от этого отказывался. Мужчина, который отказывался от женщины! У Элен было недурное личико и сладкая фигура, от которой грех было отказаться.
Императрица думала, что сложнее будет уговорить девчонку стать немного снисходительнее к ее сыну и подумать о том, что так будет лучше для всех, и она ничего не потеряет, а взамен приобретет рядом того, кто рос с ней, кого она знает и кто ее любит, как сестру. Но сладкий плод так близок и уговорить девушку ей практически получилось – тело поддалось бы быстрее разума, а большего и не надо для достижения желаемой цели, но молодежь привыкла все усложнять, а потом удивляться, почему у них ничего не получается.
- Что еще им нужно?
Глациалис долго наблюдала за происходящим через «зеркало», но не могла вмешаться, видя, как болт один за другим летят в ее сына, как ранят ее фаворита, играющего роль няньки для детей, работающего на пол ставки. Уговор был с один Авелем, а пришлось присматривать за неизвестной девчонкой, но с задачей некромант справился и свое он получит… позже, когда вернется в ее покои.
Женщине доложили, что в тронном зале ее ждет гость. У Иль Хресс не было желания спускаться. После увлекательно просмотра последних событий, женщина, подперев голову рукой, наблюдала за спящим некромантом. Ничего не говорила, но чему-то улыбалась. Мужчина вымотался. Обличие вампира высасывает из него силы, к работе няньки он не привык, и ранение его подкосило, забирая силы. Но она была рада, что он живой, а раны затянутся.
Глациалис рыкнула, когда ее за десять минут во второй раз позвали в тронный раз, говоря, что дело не приемлет отлагательств и гость, который там, действительно важен. Виан провела рукой по «зеркалу», разрушая магию, и спустилась вниз. Чужим глазам не обязательно видеть то, что понять сможет только она.
Пройдя в зал, женщина остановилась, посмотрела на сына, нахмурилась и махнула рукой, без слов, приказывая вампиршам выйти и оставить их. Виан нес тали ей перечить и, стиснув зубы, оставили их наедине, так и не утолив своего желания узнать о том, кто снова становится важным гостем Холодной.
- Позволишь мне узнать причину твоего визита?
О том, что Иль Хресс его ждала, вампиру знать не обязательно.
- Насколько мне известно, ты отправился искать нашу беглянку, которая еще почему-то не вынашивает в своем утробе моего внука, - холод в общении с сыном был ей привычнее, но тепло, привитое некромантом, оставляло свой оттенок. Слова женщины казались грубы и неотесанным камнем, но он не обжигал ледяным холодом и колол кожу иглами. Усталость. Глациалис хотела подарить сыну то, что он заслуживает, чтобы все забыли о том, кто его мать, но вечно помнили, кто его отец и кто был первенцем Эльдара. Дать ему самое лучше, положение, убийцу отца, лучшую невесту Северных земель, но он ничего не брал, искал какие-то свои игрушки.
Виан немного помолчала, смотря на сына. Протянула к нему руку, приглашая подойти, и наклонила голову, открывая ему шею.
- Иди ко мне, - она слышала запах крови сына и помнила, что он ему смог отразить все удары нападающего. Рана не была серьезной, но он потратил много сил на восстановление, а для того, чтобы восстановиться снова и окрепнуть, ему нужна кровь.

- Не вижу в этом смысла, - женщина дернула плечом. – Ты пришел в мой дом, а не я в твой. Откуда же мне знать, что ты делаешь в Хериане? – Глациалис вопросительно посмотрела на сына. Пусть считает, что это дело случая, а разговор начнется сам, когда для него настанет время, и карты откроются, а не выпадут из рукава жулика, которому сегодня не повезло обыграть всех в партийку другую.
Женщина улыбнулась, читая на лице сына удивление. Ее сын не задумывался о причинах ее поступка и думал, что она будет сидеть во дворце и наблюдать со стороны, изредка подбрасывая козни, которые он сможет предугадать и остановить? Иль Хресс не привыкла действовать в открытую и делала все по-своему, зная, что не все ее деяния получат одобрение вампира, но так было нужно. Для нее. Для него. Для них.
- Я бы спросила, будь она здесь, - Холодная была спокойной, но усталость оставалась в ее голосе. – Жаль, что ты так и не посетил ее комнату. Она ждала тебя, - Глациалис была уверена в том, что ее разговор с принцессой должен был принести свои плоды, но она совсем забыла о своенравном сыне, который не догадается взять то, что уже готово и ждет только его. Она надеялась, что разговор с девчонкой Виззарионов подарит ей то, что она хотела, но вместо того она потеряла нить, которую снова придется искать и плести распущенную паутину крепче прежней.
Удивление сына было понятным и его вопрос с подтекстом. Айнирг'хель улыбнулась, но не ответила. Виан, привыкшая кричать, дерзить, унижать, молчала, не желая оправдываться или высмеивать сына. Раньше у нее было для этого преград – так она выражала свою любовь, потому что иначе не умела и не хотела, а оправдания всегда считала проявлением слабости. Оправдывается тот, кто считает себя виновным, а человеку, слушающему твой детский лепет, плевать на все слова, он уже сложил свое мнение и не изменит его, сколько не замаливай грехи, пытаясь превратить их в неумелое подаяние.
Глациалис знала, что она сделала не так, но озвучивала то, что видеть не мог только слепой от природы.
Ей от трона и полученной власти ничего не перепадет и нужна ли власть той, чьи владения – все льды севера с живущими в нем. Той, которая нарушает законы и грабит деревни, унося все богатство чужих земель и угоняя в рабство угодных ей, зная, какая их ждет участь. Она уже имела то, что хотела и больше власти – приторная сладость, которая может куриной костью застрять в горле. Женщина хотела другого – поднять сына, когда для этого появилась прекрасная возможность. Она не может дать ему больше власти в своих землях и больше того, что он заслуживает по праву своего рождения, но и отнимать у него то, что принадлежит ему, не позволит.
- Она появилась на свет для тебя, а не для Шейна. Этого не увидели того, но мальчишка сделал глупость и отказался от лучшего, что могло быть в его жизни. И сейчас ты не видишь, что она все равно вернулась к тебе. К тому, кто заслужил ее по праву рождения?
Глациалис знала, чем может закончиться укус сына, но не препятствовала ему. Он может узнать то, что хочет она и узнать то, что хочет сам, а насколько глубоко сын захочет копаться в ее голове и будет ли это того стоить, решать только ему.
- Ты мой сын и только поэтому я позволяю тебе приподнять занавес и утолить свой голод, если моя крвоь будет угодна тебе.
Виан почувствовала ладони на шее вместо укуса, но не поспешила убрать руки сына или как-то помешать ему.
- Ты можешь узнать все сам, - спокойно ответила Холодная, смотря на вампира.

Ощутив укус, женщина улыбнулась и, приобняв сына, притянула его к себе.
- Мой мальчик… - Глациалис закрыла глаза, дав воспоминаниями пробудиться и открыться. Она помнила все, каждый день, каждую минуту своего прошлого, но каждый раз была вынуждена закрывать шкаф со скелетом и не давать кому-то коснуться дверцы, чтобы открыть ее и понять, что скрывается за ней. Вампирам ее клана и положения нельзя проявлять слабости, если она не хочет лишиться их на самом деле. И ее отказ от сына – попытка защитить его от той судьбы, что ждет большинство мужчин клана Виан. С бастардами здесь обращаются еще хуже, чем в столице и там, в Мирдане, у него больше шансов пробиться. Так было нужно для того, чтобы сберечь его жизнь и стать главой Хериана, которая сможет оградить дорогих ей вампиров от когтей ее матери, но сама превратилась в холодную и бесчувственную Императрицу Севера, которая плевала на всех с высокой колокольни и не признавали ни жалости, ни милости. Но не забывала о сыне, которого действительно любила и вампире, что рано ушел из жизни, оставив их плоть и кровь на растерзание совету.
Она всегда была рядом. Следила за ним, не покидая холодного трона, но не могла выказать свою любовь и привязанность в мальчику, от которого отказалась. Для всех, но не для себя. И он тоже не должен был знать о ее маленькой слабости, даже если нуждался в ней. Времена изменились и она позволила себе немного приподнять занавес для того, кто заслуживал чуть больше, чем она могла ему дать.
- Мой сын… - погладила его по волосам, пропуская мягкие черные пряди.
Дала ему увидеть то, чего не видели другие – день, когда она принесла его на порог дворца, отдать мальчика отцу. Кутала ребенка в свой меховой плащ, чтобы защитить его от холода и прижать к себе как можно крепче и в последний раз ощутить тепло крохи, которая побыла с ней так мало. Последняя теплая улыбка, благословенный поцелуй и в уголках глаз задержались слезы. Она не хотела его отдавать, но должна была это сделать, чтобы свергнуть ту, что могла навредить ему, не желая такого наследника.
Путь к вершине был долгим и трудным, но она смогла защитить сына от своей матери. Свергнуть ее с трона, занять ее место и пробиться в совет, чтобы быть к сыну еще ближе, иметь возможность видеть его и продолжать оберегать, не выдавая себя. С годами ничего не изменилось. Ухудшились их отношения, игравшие на публику и Иль Хресс забывала, какого это быть любящей матерью, забывала, как показывать свою любовь к сыну и продолжала играть роль виан, которой есть выгода во всем. Осталась вампиром, желавшим воспользоваться положением сына, но на деле хотела ему счастья и семью, которой не имела сама.
- Помни о том, кто ты…
Страх. Первый. Настоящий. Она испытала его, когда Мирра родила своего первенца, сына, который мог занять трон и потеснить ее плоть и кровь. Мальчик рос и вместе с тем она испытывала сильную угрозу, исходящую от него, но немного смягчилась, когда на свет появился желанный цветок. Ее она увидела мельком, но уже тогда знала, что она принадлежит первенцу. Ее первенцу, а не сыну Мирры, но традиция сыграла на руку чистокровке, но судьба дала ей шанс все исправить и Холодная не захотела пренебрегать им. Успела переговорить с ним и… навестить Элен, предложив ей выгодную сделку, но что-то испугало девчонку Виззарион и она так и не получила желаемое, но она все исправит. Найдет ее и отдаст сыну.

- Ничего в этом мире не бывает сделано случайно, - ответила Глациалис, коснувшись щеки сына. – В Хериане свои законы и они тоже нуждаются в переменах. Твое рождение стало первым толчком, который дал мне это понять, но, чтобы изменить что-то, ничего не потеряв, сначала нужно добровольно отдать, как бы потом не пришлось сильно об этом пожалеть. Мое желание защитить тебя не делает тебя нелюбимым сыном, Авель. Можно любить и не говоря об этом губами, озвучивая мысли.
Виан никогда не думала о том, чтобы посвятить сына в причину своих деяний и открыть ему то, что вампир понять не сможет, если не захочет, но и это же она могла сказать про человека, с которым делит одни покои. Жизнь непредсказуема. И отчасти появление в ней некроманта внесло свои корректировки, которые отразились на ее отношении ко всему, что происходит и что было в ее прошлом. Холодная стала мягче и теплее. Вампиру с ее положением слабости непростительны, потому как существует шанс того, что она забудет натянуть ледяную каменную маску на лицо и отречься от эмоций там, где их быть не должно и тогда ее кандидатура на троне льдов станет под вопросом, а повторять участь молодого императора-мальчишки, который только-только учится править, было глупо для вампира, который прожил не одну сотню лет и успел набить руку, набравшись определенного опыта.
Сын сменил тему. Хорошее решение. Задушевные разговоры не подходили ни ему, ни ей и пытаться копаться в прошлом и причинно-следственных связях бессмысленно, когда часики тикают и напоминают о том, что у них еще много работы и Авель здесь не для развязывания семейных драм.
- Полагаю, что старейшины решили воспользоваться твоей поездкой. Убить неугодное лицо проще, когда оно находится вдали, чтобы избавить себя от лишних и ненужных подозрений, сославшись на то, что чужие края неспокойны и убить могут за грош, а то, что убитым оказался избранник принцессы – случайность.
Сложно сказать, кто именно охотится за головой ее сына и жаждет огромных перемен в Империи, не считаясь с главенствующим домом. Иль Хресс была на всех советах, но выбор жениха был обнародован в узком кругу старейшин, в который женщина не входила. При ней лишь раз заикнулись о том, что бастарду не место на троне и рядом с ним.
- Мальчишку из Лэно и Маджере я не считаю за тех, кому выгодна твоя смерть. У Анри не хватит ни сил, ни мозгов на то, чтобы придумать достойный ответ. Этот привык только шикать и пресмыкаться, считая, что его яд может кого-то отравить. Он может быть пешкой, но не более того. Ариго… У него голова забита семьей и перебранки в совете доставляют ему больше проблем, чем он может доставить в ответ. Мне кажется, стоит искать среди старейшин и приближенных к ним. Старейшин осталось сравнительно немного и большая часть совета – молодые вампиры. Отец Артура, глава клана Арис, Виктор, Анри, этот мальчишка может что-то знать и кому-то подчиняться.
Вариантов достаточно много и окончательно вычеркивать из большого списка чье-то имя Виан не торопилась.

Глациалис улыбнулась без слов. Зачем она будет подтверждать то, до чего ее сын додумался без ее помощи? Кайлеб был ее помощником, который оберегал ее сына от напастей, а девчонка, крылатая, ввязавшаяся за бастардом, стала дополнительным грузом. Она не входила в их планы, но и выкинуть ее не получалось, только временно забыть, когда Авель оказался в обитель льдов и снегов.
Женщина понимала, что ее сын продолжит борьбу и рано или поздно добьется своего, найдет убийцу Эльдара и отдаст ему залежавшийся долг, но до того времени ей придется постараться, чтобы помочь ему подобраться ближе к совету и не лишиться головы, пока ему устраивают козни, пользуясь случаем. Лучше бы она отправила своих людей искать девчонку и притянула бы ее во дворец, чтобы передать лично в руки сына, а там пусть делает с ней, что хочет. Виан не могла понять, хочет он такую картину в своей коллекции или же нет. Дети не всегда могут сполна оценить ценность того подарка, который им подсовывают родители, но и вдолбить что-то в голову вампира всегда было сложно. Получится ли это сделать, когда он узнал часть умолченной истории или же это сыграет против нее, а не на руку, оставалось только гадать на кофейной гуще.
Холодная распорядилась принести конфискованные вещи бастарда и новую одежду, чтобы сын мог переодеться. Провела его из тронного зала в свою спальню, чтобы никто им не помешал, если парень решит что-то спросить. Лишние уши могли быть везде, и подслушать может даже тот, что притворяется глухим не первый десяток лет, но это было единственное место во дворце, куда прислуги не смели сунуться. Каким бы ни было важным дело, пока Глациалис не позволит им войти. Всем дорога их шкура. Им любопытно узнать, что ее связывает с вампиром и некромантом, которые появились во дворце и остались темными и непонятными фигурами. Некромант стал фаворитом и это никто уже не скрывал, но с Авелем дела обстояли иначе – серая лошадка была брошенным свежим куском мяса в клетку голодного зверя. Они хотели попробовать его, а не мирно сидеть и ждать, когда им кусок положат в рот.
Иль Хресс молчала, не зная, что сказать сыну. У нее было много мыслей и не все ей нравились. Она всегда поступала так, как считала нужным, но с появлением Кайлеба в ее жизни, проснулась забытая мягкость и снисходительность. В голове появились мысли, существование которых раньше было нелепым и бессмысленным. Как она, Холодная леди Севера, может думать о том, что нравится сыну? Она бы заставила его сесть на отвоеванный трон и обрюхатить девчонку Виззарион, чтобы закрепиться на своем месте и жить припеваючи, пока он сам не поймет, что лучшей жизни и быть не могло, а теперь думает о том, что сыну не нужен ни трон, ни девчонка. Не будет же она сама направлять его руки, если приведет Элениэль в свою обидеть, и указывать сыну, как ему обращаться с ней, чтобы получить желаемое.

Глациалис решила не трогать тему с девчонкой Виззарионов, не успела решить до конца, что будет со всем этим делать. Виан привыкла не отступать от своего, чтобы ни произошло, проявленная мягкость могла повредить ее планам, а чутье подсказывало, что она может лишить дорогого сына, если что-то пойдет не так, как было запланировано. Чувства и эмоции мешали, и не давала все взвесить. Не будь этой мягкости, она, не задумываясь, отдала бы приказ привести принцессу и получила бы то, что хотела в тот же день, но колебалась, не зная, как ей поступить.
- И заплатила слишком много для того, чтобы добиться того, что я имею сейчас, - дополнила Иль Хресс, дав понять сыну, что любое решение непременно потянет за собой плату, которую не каждый захочет заплатить. Насколько он готов идти вперед, чтобы добиться желаемого, насколько он похож на нее в своих желаниях и стремлениях, в своем умении отказываться от самого дорогого ради цели.
Женщина отвлеклась и снова погрузилась в мысли. Ее сын был умен, упрям и целеустремлен, но будет ли его судьба похожа на ту, что настигла Геракла или Икару? Не обожжется ли он о солнце, которое ненавидит детей ночи. Защитит ли его Хервалисса от горячих объятий Жрицы и укроет ли от стрел. Большая игра ждет их впереди и совет явно дал понять, что он влез туда, куда не следовало. Им это не нравится, и они не будут терять времени – отправят за них новых убийц, чтобы устранить того, кто может помешать их планам. Не остановятся и тогда, когда он окажется в стенах дворца вместе с девчонкой. От игры стало еще хуже.
- … спасибо…
Сознание зацепилось за одно слово из всего того, что успел сказать ей сын, пока она думала о своем. Обернулась к нему и удивленно приподняла бровь, думая, а не ослышалась ли она. Их разговоры всегда были короткими и в них никогда не мелькали слова благодарности. Женщина их не ждала, зная, на что обрекла сына, когда отказалась от него и не надеялась на то, что он когда-нибудь поймет ее поступок и примет ее.
Улыбнулась.
Виан не хотела отпускать сына, но он рвался быть в другом месте, а она не могла держать его в своих покоях, когда за дверьми притаились змеи, желающие отравить новую плоть.
- Я помогу найти тебе Элен, - бросила Холодная, и дернула один из светильников в своей комнате. Потайной ход открылся. Длинный коридор уходил глубоко под землю и вел в город. – Я не могу пойти с тобой. Этот ход выведет тебя туда, куда нужно.
Женщина должна была остаться во дворце, чтобы лишний раз не связывать себя с сыном. Там она ему не нужна, он сам дойдет до портала и вернется к Лине и Кайлебу. Он свой путь выбрал, а ей нужно подумать над тем, что делать дальше: стремиться к запланированному или вносить в свой план корректировки.