При содействии Айрин Эллфорд и её эпически-поэтических способностей.

Всякий раз проходя вдоль черты, за которой жизнь превращалась в вечное небытие, Кайлеб умирал. И рождался вновь. Так его огненная сущность освобождалась от груза усталости, разочарования и опустошённости, отпугивавшего от некроманта вредную девчонку Удачу, вновь обретала вдохновение и открывалась миру для нового. Удача, видимо, любила его видящим цель и не видящим стену.
Отлежавшись после ночки в Хериане в доме сестры, Кай помолодел. Благодаря умелым рукам Айрин, её травяным смесям и ворожбе, он избавился от следов укуса и седин и с новыми силами взялся за свои многочисленные и первостепенные (в отличие от Розы и идиота из Нерина) дела. Ох уж это удобное, но оставляющее паршивое чувство на душе качество воскрешённой сестры: она не задавала вопросов. Потерянная безвозвратно в мире теней частичка, без которой её забота стала отдавать неуютным холодом, а всё из-за того, что Кайлеб понадеялся на Эарлана и прождал два долгих месяца. Но Алек не смог воскресить Алисию раз и отказался изгонять эниду, чтобы хотя бы упокоить тело. С тех пор Ворлак уже не испытывал в решимости недостатка и руководствовался простым принципом: хочешь сделать что-то хорошо – сделай это сам. И не сомневайся. Спокойная уверенность в хорошем плане, особенно если уже есть запасной – треть успеха, что бы ни гундосило "а если".

Чёрно-золотистая вспышка телепорта озарила небольшую проталину в густом сумеречном лесу. На раскрошившуюся каменную плиту ступила нога в пока ещё чистом сапоге. Не так давно Кайлеб нашёл это идеальное для его целей место: до Остебена – полдня скачки, до Лунных земель – день, до предгорий – рукой подать, полчаса соколиного полёта – не понять, откуда именно бежит нежить. В воздухе густеет сила старого жертвенника, и не нужно даже долго готовиться, чтобы переместиться. Кай перестал заботиться об излишней конспирации: издержки времени ради каких-то случайных прохожих, которых он всё равно будет вынужден убрать, не оправдывались, а времени всегда было так мало. Теперь он не страдал дурью и оставлял своих гончих в тайнике неподалёку.
Ах, если бы и её можно было оставить…

Ты власть вожделеешь
И смех вызываешь
Бродячий безумец во тьме

На-ча-ло-ось, – протянул Кай в мыслях, делая глубокий вдох.

Что жизнь есть без крови?
Об этом мечтаешь?
Ты сам-то хоть веришь себе?
Тогда ты лишь силен,
Когда окропит кровь
Даруя и лезвию сласть,
И ты там главнейший,
И запахом силы
Учуешь древнейшую власть

- Пока я чувствую только твои попытки мной манипулировать, – нарочито нежно мурлыкнул Кай как ни в чём не бывало. Нет-нет-нет, ничто не разрушит его прекрасного, оранжевого настроения. Он получил свои поцелуй смерти и кровавую мистерию совсем недавно, и ничто не могло взбунтовать его самые тёмные стороны против голоса лёгкого и прозрачного разума. В его ушах, перебивая напев косы, тихо звучало только собственное насвистывание под быстрый ритм шагов на юг от круга.
Дорога вниз, под сень леса, ложилась под сапогами неровно и хлюпающе, но слякоть некроманта не волновала. Как не волновало, что Вермина не появилась фантомом, а осталась бесплотным голосом из косы – ей ночные прогулки, кажется, нравились. Его вообще ничего не волновало. Жизнь была прекрасна, как скрывшееся в сизой дымке последнее закатно-рыжее облако, и в данный конкретный момент Ворлак безмятежно думал о том, что времени не хватало ему теперь в большей степени, чем сил. Также он думал о жертвах, в любом случае необходимых заклинаниям ключей; о культистах, которых переподготавливал в боевиков, и о дровах и масле. Да, отличная метафора, пришедшая ему на ум недавно: чтобы быть рукой, топящей печь перемен, надо перестать быть одним из тех, кем она топится. Перестать что-либо доказывать, особенно своё право отдавать приказы, перестать их объяснять, требовать полного подчинения. Убеждение засело в голову Кая, снова контролировавшего свои жажду разрушения и скуку, настолько прочно, что держало их даже под пением голодной Вермины.
- Отличная попытка, кстати, – добавил некромант. – Но метод песен устарел, милая, попробуй что-нибудь ещё.
Сегодня в программе нет никакого разорения, только увеличение расстояния с миньонами и отточка команд. Демоница своего не добьётся.
- Устарел? – …но она не сдавалась. Голос стал резче, язвительнее. – А ты, похоже, променял любовь к силе на  слабости. Как тебе "поцелуй" кровопийцы?
Облако рассеялось. Кайлеб мгновенно собрался. Откуда? Он совершенно точно не брал косу в руки до заживления следов, и едва ли Вермина могла уловить запах спустя время.
- Я слышу ревность? – уже не так уверенно, тихо спросил Кай.
- Как долго ты будешь её развлекать? Что кончится раньше: твоя кровь, или твой жалкий человеческий срок?
А-а, меня начала учить вещь? Надоела.
- Заткнись и сиди тихо! – вышел из себя Варлок. – Где, с кем и как я провожу время – тебя не касается. Это моя жизнь, у меня-то она пока есть.
- Надолго ли? – Вермина, будь в облике фантома, сейчас точно бы оскалилась. Некромант это чувствовал, и хорошо, что то была просто интуиция, а не эмпатическая или телепатическая связь. – Может, она решила скормить тебя своим друзьям. Они уже несколько дней точно отмашки ждут.
Кайлеб остановился на берегу прорывшего себе под корнями деревьев путь ручейка, взрыв резким движением палые листья. Фойррова дочь ему изысканно мстила за что-то там, или просто из принципа гадила? Ведь колдун специально перестал делать параноидальные проверки, чтобы сэкономить магию, когда она стала его предупреждать.
Ворлак двумя чёткими движениями поднёс пальцы ко лбу и провёл рукой по пространству, творя заклинание. Несколько животных затаилось по норам, и несколько ярких живых аур маячило в отдалении. И одна – совсем близко.
Так вот к чему был весь спектакль голодной косы, не вышедшей в своей демонической форме, а ставшей говорить с хозяином через сталь. Пришла сама…
-…Холодная, – повернувшись навстречу вампирше, произнёс Кай. Да, он кое-что узнал, и, похоже, он переоценил свою безнаказанность, быстро исключив, что сама Императрица Севера, одна из самых опасных женщин мира, отринет возможность найти безымянного наглеца, обронившего при телепорте кинжал.
Она могла даже что-то слышать, – с неудовольствием подумал чернокнижник. Вермина совершенно точно хотела его выставить психом, болтающим с собственным оружием. Ну… вообще, это было правдой.
- Чем обязан чести видеть Вас в столь поздний час?
Если бы не тон в голосе, фразу можно было бы назвать чопорно-вежливой. Но Кай соблюдал формальности, не теряя искорки иронии. В конце концов, тогда он не знал, что вампирша – настолько благородная дама, да и сама она его освободила от церемоний на своей территории. В Альянсе же иные дети называли отцов на "Вы".

- Она бросит тебя своей своре, – предупредила коса, сменив пламя на холод. – Это то, что делают сильные с добычей, когда приходит их стая: благоволят любимцам.
А, может, любимец я.
Но это глупо, кошки ведь не воспитывают щенков.
Некромант больше не имел ни желания, ни возможности продумывать и отвечать. Только не на два фронта.
- Я польщён, – улыбнулся, склонив голову в знак приветствия Кай, – что Вы уже третий раз напоминаете мне о моей ничтожности лично.
Не втоптав при том в грязь.
Может быть, это было и странно.
Ворлак не вёл себя, как обиженная девица, наоборот: он усматривал в том, что шептала ему с одной стороны Вермина, а с другой – говорила Глациалис, одну большую иронию. Как там? «Собака лает – караван идёт». Кайлебу с самого проявления его тёмной магии говорили, что его не бывает. А он был, жил, живёт, и жить будет, пока не умрёт в один прекрасный для мира день. В ту же давнюю-недавнюю пору он не стеснялся говорить, что мир не делится на чёрное и белое, и грядёт время, когда некроманты начнут это понимать. И пусть ему нравилось говорить, в один момент он понял, что надо не повторяться, а доказывать. Болтовня ничего не меняет, пока это только болтовня.
Для всего-лишь-человека у Кая ещё была хорошая реакция: в момент выпада он резко крутанул косой в руке. Лети кинжал в него – сбил бы. Но лезвие вошло в горку из листьев, грязи и влаги под ноги. Чётким движением некромант остановил круг и отвёл крыло-лезвие в сторону, не отрывая взгляда от торчащей из месива рукоятке.
- Я хочу, чтобы моё крыло купалось в крови, а не в грязи! – рыкнула Вермина в сознании. Кай поднял её немного, но всё так же игнорировал. Он не чтобы плохо видел в темноте под взошедшей луной, но мерцание от заклинания, подсветившее даже мелкую тварь, всё ещё стояло в глазах.
- Вах! – мотнув ныне отстриженными прядями, выдал он, признавая предмет. – Мой кинжал!
У бывшего актёра всё выходило театрально: то ли от переполнявшей его на ночь глядя бодрости, то ли по привычке игриво пушить хвост перед великолепными по его оценке женщинами. Он присел на длинных ногах, что поклонился, и тут же ловко поднялся. На самом деле, первой мыслью было выцепить кинжал из мешанины за рычажок, но Кай побоялся, что в темноте да с такого малого расстояния выйдет не слишком легко, а дама ещё и обидится и съест.
- Премного благодарю! – сказал он Глациалис, как ни в чём не бывало. – Но, право, не стоило…
- Ещё скажи…
И ла-ла-ла.
Собственная шарманка Кая заиграла и заглушила надоедливый перезвон косы в голове.
- Не знаю, что Вы обо мне услышали, но моё рабочее оружие, – заткнув кинжал без ножен за перевязь, продолжил чернокнижник, – вот.
На этом он перевёл взгляд на косу. О, он даже сквозь перчатки слышал её капризное недовольство. Как и всякая женщина, Вермина требовала внимания. Как и всякий мужчина, Кайлеб предпочитал дам живых, а не заточённых в куске вулканической стали.
Левой рукой он медленно провёл по древку – из того самого чёрного металла, но ничуть не утяжеляющему при этом косы, испещерённому изображениями пожранных демонов и розовеющему на рёбрах. О, а ведь в этом сплаве могла быть и доля опасного для кровопийц обсидиана!
Надеюсь, Глациалис не придёт в голову, что я держу так косу, чтобы её устрашить, - подумал Кай и опять отвёл оружие. Нет, его оранжевое, хоть и погибшее с закатом, настроение совершенно не предусматривало драк.
Оно предусматривало спокойный выгул питомцев.
- О, кстати о работе! – Варлок оглянулся. – Ваше Величество сильно против того, чтобы быстросмертный дурачок делал несколько дел одновременно? Я умею петь, танцевать, и дирижировать десятку очаровательных тварей!
Роль шута была удобной. Роль шута была практичной. Шутам не снимают головы за правду (как правило) или за наглость. Никто не воспринимает всерьёз размалёванное, кричащее о своей нелепости чудо. А между тем жизнь сама по себе – штука нелепейшая, и все самые большие глупости делаются именно с серьёзными лицами.
Некроманты, например, живут с такими дурацкими каменными рожами.
Зачем они вообще живут, м-м?
Собственно, Кай даже не ждал ответа и не искал своих: с этого места его чары дотягивались до костяных гончих, а, значит, их можно было звать. Магия расходилась от его стоп тёплыми волнами, ища попрятанных тварей по сухим окрестным холмам.

Тот, кто кажется простым, не может быть бесхитростным, - говорил какой-то великий мыслитель. Ему перерезали глотку. Видимо, были не согласны. Такие дела.
Двуличие Кайлеба Ворлака никогда не поднималось на поверхность. Маленькое полезное свойство не давало знать о третьем и четвёртом дне в коробке сюрпризов, которую представлял собой некромант. Он сам всё это создал, в конце концов, хоть и не до конца осознанно: и голос совести, сдерживавший готовое порвать кого угодно животное, и голос чистого разума, не позволявший поступаться с целью ради… чего бы то ни было.
Существовала ещё одна вещь в колдуне, о которой следовало бы знать людям вокруг, да только невыгодно было рассказывать самому Каю. Он терпеть не мог, когда на него давили. Тыкать его носом или заставлять делать что-либо ему не нравящееся – верный способ нажить опасного врага. Причём не знать об этом до самого конца, ибо Варлок, наученный знакомством с военным трибуналом, не показывал неприязни и не разводил конфликт. Он скорее поддавался и забывал о случае, пока не находил удобного момента для мести. Тогда и только тогда, точно другая личность, Кай вспоминал и платил должок со вкусом и удовольствием.
Ни один мускул на лице некроманта не дрогнул, когда рука вампирши коснулась косы. Они даже не одеревенели, а спокойно продолжали двигаться в такт видимым эмоциям на лице. Улыбка психопата жила отдельно от его истинных мотивов, только глаза и пальцы, сжатые на древке косы, выдали бы Кайлеба, не будь скрыты рукавом и веками с белёсыми ресницами.
Самодовольная сука думает, что у неё всё схвачено, - зло подумал некромант. Шёпот Вермины не достигал его сознания сейчас, но, наверняка, демоница в чём-то разделяла его мнение. По крайней мере, сталь полнилась жаждой крови.
- Конечно же, - отвечал он, не менее честно, чем думал, - власть.
Сама вежливость.
Лицо плавно вышло из идиотской улыбки, представив Глациалис нейтральное, спокойное выражение. В то же время для демоницы, хрустнув перчаткой на рукоятке, Кай дал немое обещание: будет кровь. И недобрый треск на периферии сознания уснул, полностью уступив место обыкновенной непосредственности.
- Для определённых целей. И на демонстрации я настаиваю, - имея в виду приглашение на прогулку с "собачками", добавил некромант. Насколько возможно для его обыкновенно-саркастичного голоса, Кай говорил серьёзно. – Я предлагаю Вам не дешёвые фокусы, Ледяная. Вашу руку, пожалуйста.
Очень редко колдун соглашался на ответ "нет", если сам же его не предусматривал. Варлок положил косу на плечо и обвил древко свободной рукой, а другой, предложенной ночной гостье, указал на северо-восток. В темноте, на расстоянии двух-трёх прыжков, сновало шесть тварей. Не нежить в полном смысле слова, но куклы: очищенные от мусора и усовершенствованные тела огромных гончих и волкодавов. Сменные лапы для бесшумного бега, укреплённый сталью хребет и стальные же маски с дополнительными клыками на очищенных черепах. Внутри – сердечники из того самого стекла, что было найдено в пещере с Верминой, чтобы можно было легко заводить, отпускать и задерживать в миньонах чары. Исследовательский отряд, принявший на разработку идею Ворлака, потрудился превосходно: теперь собачки были не только боевой единицей, но и разносчиками маны хозяина. Вожаками для бродящей безмозглой твари вокруг.
- Я уже проболтался Вам, Императрица, - говорил тем временем Кайлеб, ведя вампиршу по пологу из чавкающей прошлогодней листвы, - что меня не устраивает текущий порядок вещей. Что-то не то творится в этой стране, как-то не так выглядят – Вы сами говорили – вампиры.
Поэт издалека заводит речь…
- Мы ходим кругами, имея все нужные карты на руках, и делим давно засохший пирог вместо того, чтобы забрать новый.
Кай шёл довольно быстро, длинные ноги легко переступали через коряги и камни на пути вверх по склону; но он не забывал и о спутнице, каждую паузу в шаге сопровождая точкой и продолжением идеи.
- Возвращаясь к разговору о сильных, причинах и следствиях… Вот, Восхитительная, вспомните: когда возникла государственность?
Вопрос не требовал ответа - философ-любитель его готов был любезно предоставить.
- Примерно тогда, когда сильные поняли, что слабых можно не уничтожать, а использовать. То есть, когда сильные обменяли жизни слабых на послушание и часть их свобод, был заключён общественный договор и прекратилась война всех против всех. И любые общности, продолжавшие пренебрегать слабыми, проигрывали первым просто потому, что мозгов и талантов с той и другой стороны было примерно одинаково, а вот численный перевес был многократный у первых.
Сейчас, годы спустя после катакомб Фолента, Кай уже знал, о чём говорил. После войны он заставил себя учиться и поглотил немало книг. Оказалось, он был прав в общем, но много упускал в причинно-следственных связях.

Деревья по мере подъёма стали немного редеть. Сосны были всё длиннее, темнота растворялась, под ноги уже изредка попадал призрачный свет звёзд. По лёгкому движению пальцев некроманта, бежавшие рядом твари рассеялись и ушли вперёд.
- Но вот в чём парадокс… - продолжал Кайлеб. – Природе плевать на родословные. Вне цивилизованного общества бесталанных выродков гениев бы быстро убрали и на их место пришли новые вожаки. Теперь же бездарных внуков великих дедов не только холят и лелеют, но и дают им в руки власть, которой они не способны распорядиться в принципе…
Последняя линия теней, и волчья тропка вывела их на небольшой уступ над долиной. С двух сторон на севере её обнимали хребты, оставшиеся от рухнувших почти сто восемьдесят лет назад Пределов. Перелески, поля и по-весеннему широкие реки поблескивали внизу.
- Я утомил Вас болтовнёй, Прекрасная? – спросил он, теперь уже действительно настроенный на ответ. – Что ж, иногда мне необходимо, чтобы толково объяснить, идти издалека. Смотрите.
Некромант, всё ещё держа косу, как спящего ребёнка, на плече, а второй – Глациалис, обвёл взглядом простор.
- Там, внизу, - он кивнул на россыпь слабо отблескивающих в темноте хуторков, - слабые, вложившие свои жизни в руки государств. А там, - коса была снята с плеча и направлена на юго-восток, - те, кто должен договор исполнять. Севернее нас, – острое крыло опять рассекло воздух, - граница Остебена, где в три раза больше сёл. И, знаете что?
Отставной офицер сделал рывок рукой до того, как закончил фразу, резко развернув вампиршу и перехватив её за плечо. Столь же чёткое и быстрое движение косой захлопнуло ловушку, и вот уже Глациалис стояла над обрывом на вылезшем  из почвы куске скалы, с руками прижатыми к бокам и спиной – к некроманту. Второе крыло косы, образовывавшее пику, было прижато к её ключице, защищённой… да почти не защищённой.
- Если ты узнавала что-то обо мне, - тихим, почти шепчущим голосом продолжал Кайлеб, абсолютно переменившись как в манере говорить, так и в поведении в целом. Вся пародия на галантность испарилась, как туман на солнце, - то должна понимать, что давить на меня – о-очень плохая идея, особенно пренебрегая эскортом.
Какой-то миг рука, держащая косу под навершие, чуть не дёрнулась, вдавливая сталь в горло Холодной. Определённой части Кая всегда хотелось убивать, а негодование Вермины лишь усиливало жажду крови.
Не ослабляя хват, Варлок с помощью одного движения кисти открыл подпространственный карман. Особый, доступный только двум людям в Культе, завязанный на полном списке философских загадок. На указательном и среднем пальцах повисла цепочка с кулоном. Тёмный в черноту изумруд, овитый чернёным серебром, отсвечивал в лунном свете рунической вязью на гранях.
- Очень скоро мир содрогнётся, и не только людям придётся тяжело, - прижимая к себе вампиршу ещё сильнее, так, что, наверняка, ей стало больно, но возможность напороться на лезвие стала минимальной, прошептал Кай. Со стороны это едва ли отличалось от крепкого объятья. За исключением опасного положения косы. – Когда овец станет не хватать, что будут делать волки? Жрать друг друга? А ты уверена, что не обломаешь зубки, если выйдешь со своим кланом против всех?
Из леса под уступом донёсся призрачный гул, похожий то ли на лай гиен, то ли на вопли ночных птиц. Ничейная нежить почуяла ману в костяных гончих.
Пора закругляться.
- Мы могли бы помочь друг другу, - сказал некромант, поднимая длинными пальцами Ключ-кулон чуть выше груди Глациалис, точно давая ей примерить. Зелёный – не её цвет. Может с платьем… – Но если ты так хочешь тратить силы на игру "кто кого", или тебе нужен раб – я, пожалуй, пас-с.
Нет, всё-таки, взвесив все против и за, Кай не хотел её убивать. Почти совсем. Жечь её прохладную белую кожу огнём, резать, ставить синяки, но не превращать в труп. О-о, но какая бы восхитительная кукла получилась из частей её тела…

Лунный свет вливался и вливался в тёмный изумруд, но не покидал его граней. Казалось, руны светятся изнутри, хотя там клубилась одна лишь тёмная энергия.
- Tes uspu holimni ohmo, - прочёл Ворлак, вытягивая Ключ на цепочке как можно дальше от себя, Императрицы и косы. Энергия замученных душ темна, ужасна и крайне опасна. Не отпущенные на покой мертвецы удивительно мстительны. Даже Вермине нужна свежая пища, а не чистая выжимка кошмаров. – Necase medea.
Тёмная энергия вылилась сквозь руны, опустошая камень почти до дна, и устремилась, неохотно, вниз. Над лесом расползлась едва заметная зеленоватая рябь. Заклинание вступало в силу, подчиняя толпы единой воле. Кай ощутил, как на краю сознания уже ждёт приказа безмолвная стая нежити. Но ему надо было освободить разум от шума, чтобы ими управлять.
- И последнее, - всё так же, нежно, интимно, на ушко прошептал он зажатой чёрным металлом и мышцами бывалого рубаки благородной даме: - Никогда. Не трогай. Мою. Красавицу.
То, что происходило между ним и Верминой должно было оставаться между ним и Верминой. Она ведь была его музой…раньше, по крайней мере.
Поэта далеко уводит меч…
На том он резко отпустил тиски и отступил назад, позволив Глациалис в своё удовольствие балансировать на камне над обрывом, а сам позвал, огладив узорчатое древко голодной косы. Быть может, после его предложения демоница сменит гнев на милость и не будет создавать проблем.
- Вермина! Появись! Твой пир ждёт тебя!

Красавица не была падка на лесть, хоть и вела себя как капризное дитя почти всё время. Её забавляло поведение "хозяина". Значит, её предложение он воспринял в иголки, а перед вампиршей самолюбие своё защитить и хвост распушить – только рад. Манипуляция на него не действует.
Вермина материализовалась из сгустка теней позади обоих и бесшумно обошла некроманта и ледяную ведьму. Её копытца почти не продавливали влажную почву и листву, а серая шкура блестела в свете луны чуть ярче, чем могла, будь она живой по-настоящему, а не на время.
- Многого хочешь, - хищно улыбнулась демоница, продолжая не выражаемый словами внутренний диалог с хозяином. Золотые глаза не задержались ни на нём, ни на его спутнице. Вермине, в общем-то, было всё равно, каких развлечений наберёт себе чернокнижник: её всё устраивало, пока он её кормил. Он мог даже придумать себе пассию-другую, цепляясь отчаянно за свою человечность и мнимое желание привязанности. Кайлеб Ворлак уже принадлежал ей, душой и потрохами. Но она не терпела слабость…
Демоница постояла пару мгновений над обрывом, лениво сжимая-разжимая украшенные когтями руки, глядя вниз и втягивая воздух в ноздри, а потом с радостно-кровожадным кличем рванула вниз по покатому склону слева. Нечисть внизу отозвалась нестройным воем.

Отредактировано Кай (11-12-2013 15:38:19)