Королевская служба, как известно, в первую очередь привилегия, и лишь потом уже тяжкий долг. Каждый раз, когда становилось тяжело, когда казалось, что невмоготу дальше сдерживать душевные порывы, придерживаться дурацкого этикета, вновь и вновь отправляться в чужие края в ужасно медлительных экипажах ради ужасно нудных дел, было достаточно напомнить себе, что лишь этой работой она, Сванвейг, была во многом сейчас обязана своему состоянию. Это, во-первых. А во-вторых… Пускай плести кружева из слов нередко казалось куда более нудным и бестолковым, чем решить дело сразу и прямо, в искусстве такой пряжи крылась сила. Сила, которой ей хотелось овладеть в совершенстве.

   Но всё же, периодический отдых никто не отменял.

   Последние дни пути давались тяжелее всего. Дорогой экипаж уже не вызывал прежней радости, как-то стремительно превратившись в тесную и душную кибитку, что, вдобавок ко всему, ползла со скоростью полумёртвой блохи. Стук копыт о брусчатку, час за часом, беспрестанно, сначала баюкая, а потом уже сводя с ума… Душа рвалась на волю, ей было мало это человеческое хлипкое тело, а телу драконьему была мала карета, были смешны её потуги пересечь Остебен по трактам. Хотелось выбить дверь, хоть на ходу, обратиться, взлететь…
   Но нет. Терпение, лишь терпение: ещё с полдесятка лет, и этот экипаж ей понадобится лишь для конспирации. Пока что юный Ри не осознавал сполна той силы, что дремлет внутри него, даже не догадывался о своей сути, хотя Сванвейг острым материнским взором нет-нет, да замечала проявления сокрытой драконьей натуры. Интересно, каков будет его истинный облик? С его характером, вряд ли он окажется таким же грозным ящером, как она. Скорее уж, будет походить на её сестру… Или на Джетрииль.
Перспектива встречи со старой знакомой согревала душу, помогала найти в себе силы терпеть невзгоды пути. Уж слишком редко удавалось ей встретить сородича; ещё реже – сблизиться, сойтись по душам. Посол была даже готова простить той первоначальное нежелание вмешиваться в тот бой, что свёл их вместе; готовность пренебречь жизнями людей вызывала некоторое возмущение в сердце. Её людей…! Впрочем, не ей судить. Одно можно сказать наверняка: темношкурая знала, когда ждать Сванвейг, знала, где ждать. А значит, встреча – лишь вопрос времени.

   Надо будет утащить бочонок вина. Буквально, бочонок. В когтях. И улететь подальше, вдоль залива: драконица уже сейчас представляла то местечко, куда они заберутся. Хороший пляж, вдали от трактов, вдали от деревень: если их кто и увидит, то только кто-то особо зоркий с далёких кораблей, и навряд ли торговые суда станут менять курс ради двух смутных силуэтов ящеров.

   - Бочонок.

   Даже не вопрос, утверждение – констатация факта, что должен был заставить Сванвейг смутиться, попытаться осмыслить ситуацию рационально и отказаться от дурацкой затеи. Но алая лишь кивнула, словно в ей предложении не было ничего необычного. Рилайя лишь вздохнула, закатывая глаза.
  - И как, скажи на милость, ты это представляешь? Вытащишь из погребов при свете дня? Или попросишь работников на виноградниках вытащить одну из бочек, увезти куда-то с глаз подальше, и там оставить? Может, и от свидетелей избавиться? Говорю сразу: так рабочей силой не разбрасываются.
   - Тише, - чуть поморщилась посол в ответ на возмущения сестры, - Ещё не хватало, чтобы тебя Ри услышал. Подумает о нас невесть что…
   Старшая драконица чуть поджала губы, качая головой. Сванвейг вздохнула, и заговорила уже более дружелюбно.
  - Не бузи, Рила. Просто всё сделаем сами, с утра пораньше. Поможешь ведь?
   Рилайя в ответ лишь недовольно засопела, и алая едва удержалась от улыбки. Она прекрасно знала, что на сестру можно положиться в этом вопросе, и любые возмущения – это лишь внешнее проявление незлой, но острой зависти. Пока она будет летать, плавать и пить вино, старшей дочери Давона Скалладар придётся сидеть в поместье, развлекая отпрыска сестры, да присматривая за хозяйством. Скукота!
   - В следующий раз полетим вместе…

   Обжитые земли далеко внизу более всего походили на лоскутное одеяло: поля сменялись виноградниками, разделённые лишь узкой полоской деревьев; где-то росла пшеница, где-то поворачивали к солнцу свои соцветия подсолнухи, создавая иллюзию заплаток и пятен самых разных цветов, с не всегда ровными, но неизменно чёткими границами. Порой этот причудливый, но банальный вид смазывался внезапными тёмными кляксами: где-то лес ещё не сдавал позиций, деля границу с посевами и посадками. Среди этого пейзажа - деревни: мелкие, непонятные, выбивающиеся на фоне; словно на всё то же злополучное одеяло просыпали хлебных крошек, да так и забыли. А к югу… К югу играло в свете солнца, переливаясь то бирюзой, то золотом, нежилось бесконечное, манящее море.
   Сванвейг летела всё дальше, уверенно и целеустремлённо, стараясь не слишком отвлекаться на драгоценную ношу в когтях. Полёт предстоял неближний: не так много в этом мире мест, где можно спокойно опуститься на землю да отдохнуть в своём истинном обличье, не опасаясь лишнего внимания. Зная это, драконицы решили подстраховаться: пара тонких, но прочных канатов свисали с её шеи, поддерживая деревянный сосуд: не позорная упряжь, и уж точно не надёжный метод фиксации – так, некоторая подстраховка, не более того. Светило уже успело подняться достаточно высоко над бренной землёй, и теперь самым немилосерднейшим образом лупило в глаза, вынуждая смотреть на проплывающие снизу пейзажи практически неотрывно.
   Впрочем, за последние часа два картина сменилась самым разительным образом. Лоскутного одеяла не стало: вместо них на многие мили тянулись сплошные золотистые равнины, разбавленные редкими тёмно-зелёными пятнами всё тех же рощиц и лесов. Некоторое время среди этого царства первозданной природы вилась одинокая белёсая ниточка, затем не стало и её; ещё полчаса полёта, может, чуть более – и вот, уже виднеется знакомая заводь. Высокие травянистые дюны нависают над широким берегом, достаточно пологим и протяжённым, чтобы там мог разлечься дракон – и не один…

   Тем более, что один – точнее, одна! – там уже лежала.

   Песок заскрипел от внезапного удара, когда задние лапы алой драконицы взрезали его до того неприкосновенную гладь. Сванвейг забила крыльями, старательно гася скорость с инерцией, не желая принимать удар на передние лапы из опасения повредить свою ношу, поднимая небольшую песчаную бурю – однако, в какой-то момент затишья, всё же плавно опустилась на все четыре конечности, позволяя бочонку мягко выскользнуть из лап, и, под страховкой канатов, аккуратно опуститься на землю. Теперь можно было позволить себе сложить уставшие от долгого перелёта крылья и плюхнуться на прогретый, ласковый песок.
- Ну, вот и я. Не успела соскучиться, Джет?

[status]Кипящая кровь[/status][icon]https://i.imgur.com/Nstgy1l.jpg[/icon][sign]Когда небо горит огнем,
Когда мы утопаем в нем;
Когда среди огромных стен
Места нет для других систем...
[/sign]

- Где ты тут видишь королевского посла? – притворно удивилась алая, с деланным подозрением оглядываясь по сторонам, - Неужели и в этот укромный уголок просочились эти вездесущие люди!?  Пока что я вижу тут лишь двух дракониц и укромный уголок близ моря.
   Ветерок приятно обдувал чешуйки, не давая перегреться на солнце, но Сванвейг прекрасно понимала, насколько ложно это ощущение прохлады. Не пройдёт и часа, как их разморит: всё, на что останется силы и желание – так это предаваться сладкой неге, греясь на солнышке да потягивая вино, попеременно то в истинном, то в людском обликах (приходилось признать, у хрупкой человеческой фигурки имелись и свои преимущества), пока ощущение перегрева не погонит их в лазурные, едва тронутые слабым волнением воды Берсельского залива… Нет, фактически, уже Лебенского моря: уже достаточно далеко они от устья великой реки, и воды тут безупречно чисты, безо всякой речной мути. Быть может, только чуточку распреснены… Впрочем, на вкус это отличит лишь настоящий моряк.
   Однако, если для них метод борьбы с жарой имелся весьма прямой и эффективный, того же нельзя было сказать о вине. По сему, Сванвейг, чуть понежившись на тёплом песочке, с недовольным урчанием поднялась на лапы и двинулась к кромке вод, задержавшись едва ли не у самого прибоя.

   - Гордость нашей семьи. Наше вино нашло своё место при королевском дворе на добрый десяток лет раньше, чем я, - с лёгкой гордостью отметила драконица, ритмичными движениями лап разрывая песок, расширяя и углубляя яму, что стремительно наполнялась морской водой. Хороший винный бочонок способен устоять перед неистовством стихии даже при кораблекрушении, и, видят небеса, у вин из фамильного резерва бочонки будут определённо хороши: беспокоиться за сохранность содержимого не приходилось. Едва миниатюрная заводь достаточно расширилась, алошкурая осторожно подкатила свою недавнюю ношу к краю, и с веером брызг спровадила её внутрь – не забыв парой резких движений раскопать два узких канала, что должны были со временем сменять нагревшуюся воду прохладной из моря.
   - А ты, смотрю, тоже не с пустыми лапами? – поинтересовалась Сванвейг, с интересом приглядываясь к своей подруге, раздумывая, что же та могла ей предложить. Навряд ли что-то из людской пищи: позаимствовать что-либо в объёме, достаточном для двух чешуйчатых тушек, без такой «крыши», как у дочери рода Скалладар, было бы… Губительно для конспирации, скажем так. И такие поступки зачастую имеют далеко идущие неприятные последствия. Что же тогда? Дичь? Или отбившаяся от стада корова?

   - Не откажусь уж точно. Что там у тебя? Томлёная паучатина с ревенем?

   На самом деле, в той судьбоносной встрече близ гор, если уж кому-то и довелось вкусить сырой паучатины – так это ей, Сванвейг. Впрочем, этот факт ничуть не обесценивал ни шутки, ни памяти о минувшей стычке. Единственное, что хотелось – так это верить, что такие подколы не отобьют у подруги аппетита.
   Море манило, однако перспектива перекуса манила куда сильнее. Алая чуть фыркнула, ударом когтя с треском пробивая пару досок в крышке бочонка, поднимая в воздух тонкие рубиново-алые брызги: к хорошей еде – хороший напиток. Путь пока подышит. А вот теперь можно и посмотреть, что там учудила златорогая.
[status]Кипящая кровь[/status][icon]https://i.imgur.com/Nstgy1l.jpg[/icon][sign]Когда небо горит огнем,
Когда мы утопаем в нем;
Когда среди огромных стен
Места нет для других систем...
[/sign]

[status]Кипящая кровь[/status][icon]https://i.imgur.com/Nstgy1l.jpg[/icon][sign]Когда небо горит огнем,
Когда мы утопаем в нем;
Когда среди огромных стен
Места нет для других систем...
[/sign]- Ого, - алая склонила голову, уважительно разглядывая творение своей подруги, - А ты скрываешь много талантов, Джет. Никогда бы не подумала, что увижу такие кулинарные изыски в таких обстоятельствах.
   А обстоятельства, стоило признать, и впрямь превращали обыденное и непримечательное запечённое в костровой яме мясо в подлинный деликатес. У народа огнедышащих ящеров есть немало историй и преданий о былых временах: о далёкой, скрывшейся под волнами прародине; о временах, когда им был доступен лишь один облик; о дарах, которые Рейлан даровал своим первым отпрыскам в этом мире, но которые со временем и с поколениями ослабли, утратили прежнюю мощь. Говоря о тех овеянных мифами эпохах, можно однозначно сказать, что готовка в облике ящера была для тех времён обыденным делом, однако теперь, в пору двойного обличья… Скажем так, для многих это казалось совершенно излишним и чересчур затратным, как по времени, так и по силам. В конце концов, если хочется приготовить что-то изысканное самому, то маленькая, гибкая конечность человека куда проще с этим управится, особенно учитывая все те инструменты, сделанные смертными для смертных. Как ни крути, нож разрежет ровнее и аккуратнее, чем коготь, да и мешок пряностей для драконьей порции пищи получить не так уж и просто – чего нельзя сказать о скромной пригоршне для порции человеческой.
   А ещё, в конце тернистого и увлекательного процесса готовки, ждало одно финальное преимущество. Не требовалось такой уж большой порции, чтобы и насладиться, и наестся вдоволь. А потому, чревоугодию в облике ящера предаваться не так уж и просто. Поджарить косулю на углях – наверное, максимум для среднестатистического дракона.

   Это оставляло один весьма скользкий вопрос. И если Джетрииль явно стеснялась о чём-то спрашивать у алой – то тут, то там в беседе словно возникали неловкие паузы, что стремились оказаться заполнены иными вопросами; не теми, что предполагались изначально – то Сванвейг особых угрызений совести не испытывала. Пусть ей и хотелось отдохнуть от работы, против привычки так легко не попрёшь: всё-таки, большую часть времени, работа посла подразумевает под собой и неприятные вопросы, и неприятные ответы. Вот только доносить их надлежало таким образом, чтобы твой собеседник ощущал себя не оскорблённым, но наоборот, польщённым…
- Не удивлюсь, если б ты смогла и виноделием в истинной форме заниматься. Откуда ты, Джет? Даже в Драак-Тале, насколько я слышала, в делах бытовых предпочитают людской облик.
   Хорошо пропёкшееся мясо с лёгкостью отрывалось от костей, дразня язык ароматными соками, и алошкурой большого труда стоило сдерживать себя и есть осмотрительно, не глотая куски, подобно дикому зверю. Что правда, то правда: долгий перелёт оставил её голодной, но… О банальных нормах приличия забывать тоже не стоило. И тем не менее, одна оленья нога ухнула в распалённую топку, будто и не встретив дна; ничуть не дольше прожила и вторая. С кабаном вышло помедленнее: отчасти из-за более жилистого мяса, не до конца поддавшегося даже томлению; отчасти из-за костей. Где-то в процессе его пожирания, драконицу чуть кольнула совесть: не объест ли она свою подругу? В конце концов, они тут надолго. Но успокоение пришло быстро: на крайний случай – отправится на охоту, да поймает ещё сама.
   Не забыла она и про аперитив. Увы, нет бокалов размера, подходящего для дракона, даже для столь скромных размеров, как Джетрииль; лучшее, на что можно было рассчитывать – это взять пару деревянных вёдер, да использовать их в качестве стаканов. Однако такая перспектива осквернения благородного напитка коробила чешуйчатую, оставляя лишь одну альтернативу.
   - Надеюсь, не побрезгуешь после меня? – весело фыркнула Сванвейг, наклоняя бочонок, аккуратно отпивая через край густого и терпкого виноградного нектара. Практически начисто лишённый как сладости, так и кислоты, с привкусом чернослива и горечи морской соли, молодой вкус вина уже смягчился выдержкой, утратив прежнюю резкость, раскрывая уже более глубокие ягодные ноты. Алая довольно вздохнула и растянулась на тёплом песке, наслаждаясь моментом, довольно щурясь в лазурную даль и похрустывая очередной косточкой. Где-то там, среди барашков, бежал парус. Слишком далеко, чтобы различить корабль – и слишком далеко для корабля, чтобы различить их.

   Какое удачное, на самом деле, место…

Отредактировано Сванвейг (14-10-2023 01:41:24)

[status]Кипящая кровь[/status][icon]https://i.imgur.com/Nstgy1l.jpg[/icon][sign]Когда небо горит огнем,
Когда мы утопаем в нем;
Когда среди огромных стен
Места нет для других систем...
[/sign]Сытое благодушие переполняло и без того довольную драконицу. Она наблюдала за своей подругой с каким-то умилением, изредка отрывая кусочек-другой мяса, уже исключительно из жадности, с самым живым интересом следя за её умозаключениями. Забавно, конечно, что идея с виноделием была озвучена безо всякой задней мысли, как первое, пришедшее в голову занятие, требующее больше точности и координации движений, чем грубой силы либо выносливости; другое подобное ремесло – пряжа – было отброшено почти мгновенно, как попросту невозможное, если говорить о чём-то, тоньше канатов. Энтузиазм Джетрииль в равной степени забавлял и восхищал, и оттого Сванвейг даже было чуточку совестно обрывать столь смелую идею едва ли не на самом её взлёте.
   - Без человеческих рук, боюсь, всё равно не выйдет, - с сожалением отметила она, пока темношкурая решила промочить горло гордостью виноделен отца. – Грозди ещё нужно вырастить, а для того за виноградником нужно ухаживать. Он же лиана, буйная и бестолковая; без направляющей его твёрдой руки расползётся, пустит сок в побеги, да затенит ягоды. Допустим, когтём ты ещё как-то обрезать лишнее сможешь – хотя, по правде говоря, слабо в эту верю. А вот подвязать лозу к трельяжу точно не получится.

   С удовлетворённым урчанием драконица растянулась на пляже, расправив крылья в стороны и впитывая каждой клеточкой своего тела жар раскалённого песка вместе с теплом летнего солнца. Сомлеют они тут, как пить дать: с полным брюхом, бочонком вина, да по жаре. Но кого или чего им бояться? Людей в этих краях не бывает, равно как и хищников, способных представлять угрозу для огнедышащих ящеров. Можно будет и подремать, коль скоро такое желание возникнет – хотя, говоря по правде, у алой оно возникнет навряд ли. Хотелось насладиться каждым мигом их встречи, не прерываясь на валяние бессознательной тушкой и блуждание по миру грёз. Сванвейг блаженствовала – и внимательно слушала.
  Каждое слово рассказа златорогой всё больше и больше подтверждало догадку посла. Она слыхала о таких представителях драконьего рода: удалившихся в неведомые дебри, отказавшихся от своей второй натуры, вопреки всем сложностям придерживающихся истинного облика и старых обычаях. Доводилось ей слыхать и о печальных образчиках такого рода. Представителей огнедышащего народа не так-то уж и много, и подобные дикари чаще всего были вынуждены жить в одиночестве, за долгие столетия жизни без встречи другого разумного попросту дичая, и создавая дурную славу всему их роду. Впрочем, матери Джетрииль явно повезло больше, чем несчастным из этих историй. Так что поведанная история ничуть не удивила Сванвейг: лишь подтвердила более ранние догадки, тянувшиеся ещё с их памятной встречи.
   Она весело фыркнула, подняв в воздух пару песчинок да прочертив на золотистой глади две неглубокие бороздки.
  - Навестить семью для меня чаще всего не проблема – пусть и проездом. Впрочем, сегодня с утра пошёл третий мой день пребывания в поместье; можно и выбраться, не находишь?

   Алая потянулась, вальяжно, не спеша перекатываясь набок, нежась в тепле, стараясь впитать его в себя всеми клеточками тела, прогреться со всех сторон. Море соблазнительно шелестело едва слышным прибоем – скорее, рябью, чем волной. Даже океан, казалось, ленился в этот чудный день, пребывая в сладкой неге отдыха.
   - Помилуй, ещё немного – и я раздуюсь как бычий пузырь на ярмарке! – с весёлым утробным урканьем отозвалась Сванвейг, весело поглядывая на свою подругу, - А так, семья Скалладар не всегда славилась своим вином. Мой отец, Давон Скалладар, в Северную войну сражался под стягом Остебена. За славную службу ему был пожалован земельный надел, где спустя много лет разрослись одни из лучших виноградников этого солнечного края.
   Она задумчиво провела лапой по песку, просеивая крупинки меж острых когтей, созерцая их переливы в лучах солнца. На иных берегах так можно было бы найти янтарь, с некоторой долей везения. Здесь же…
Здесь же, кстати говоря, можно будет так в прибое поискать сердцевидок. Но это позже.
   - Знаешь, в детстве я мечтала пойти по стопам отца. Стать воительницей, безземельным рыцарем, чтобы в час войны стяжать себе славу, в огне, крови и чести. А потом я встретила человека, который мог лишь словами убедить своего оппонента уступить ему практически всё – и оставить его ещё довольным сделкой. Я прониклась силой слова, захотела ей овладеть – и вот где я теперь. Во многом благодаря ему.

   Песок – прах древних гор и вулканов, низведённый до мерцающей подвижной крупки монолит. Все растворятся в вечности, все станут песком, прахом и золой – но кто-то оставит после себя чарующие переливы, а кто-то лишь пыль да муть. И уж тогда будет не так уж важно, стёрли тебя волны времени за столетия или за тысячелетия. Человеческий век недолог; если сравнивать с камнем, то человек подобен известняку в этом плане. Однако порой и стёршийся известняк оставляет после себя красоту, надолго откладывающуюся в памяти.

   - Он уже покоится в родовом склепе, а я всё ещё обуздываю мощь слова. И пока что этот путь мне по нраву.
   
Сванвейг приподнялась, подползая поближе к бочонку, отхлёбывая терпкого, душистого нектара, окутываемая призраками прошлого. Быть может, то была и не любовь, но я сохраню память о тебе и о нашей дружбе до конца.

Отредактировано Сванвейг (26-10-2023 07:50:30)