Шейн много думал, что мог бы сделать для Айрис, чтобы защитить её от дворцовых интриг и от себя самого. Самым правильным казалось решение увезти её из дворца и больше никогда не видеть. Забыть, как хорошую и добрую сказку с печальным концом. Он всё гадал: когда именно чувства внутри выросли до такого размера, что он больше не мог закрывать глаза на привязанность к служанке жены, и стали ли виной его решимости смерть Ясемин в стенах дворца или же нападение обезумевших служанок на Айрис в стенах библиотеки?

Желание связать себя узами с этой девушкой появилось задолго до кровавой ночи Хэлора, и парные браслеты, некогда заказанные им у ювелира тайком от других, сулили тому подтверждением. Долгое время они пылились в шкатулке, в его покоях, и оставались для него тяжёлым напоминание о том, чего просто не может случиться. Он не мог взять в жёны ещё одну женщину. Не мог отвернуться от севера, расторгнув действующий брак с одной дочерью Солнца ради другой. Всё это казалось чем-то неправильным – искать причины отдалить одну от дворца, чтобы привязать к себе другую. Бремя императора накладывало на него ограничения столько, сколько он себя помнил, и долгое время Шейн запрещал себе думать о чём-то запретном.

Выход есть всегда. И о нём неоднократно мягко напоминал Харука, подмечавший все перемены во дворце. Напоминал и Веймар, ставший свидетелем того судьбоносного разговора в свете камина, в тишине дворца, глубоко погрузившегося в сон накануне свадьбы императора. Но привести Айрис во дворец в качестве свой наложницы Шейнир не мог. Не после смерти Ясемин. Статус джарие и почти полноправной хозяйки дворца не защитил её от обсидианового клинка. Так как же он мог пустить во дворец Айрис всего лишь обычной наложницей, пусть и возведённый в ранг сехин? Любовница императора – этого мало.

Он собирался воспользоваться собой же созданной лазейкой, мысленно усмехнувшись, что советники и старейшины удивительным образом предвидели этот исход – император возьмёт в жёны ещё одну женщину, и пусть не дарует ей статус императрицы, но наделит её практически равными с ней правами, и, кто знает, на что решится ещё, окунувшись с головой в чувства к другой.

Это было рискованно. Так же опасно, как танцевать с Ясемин в день своей свадьбы с Сайлан на глазах у гостей, показывая каждому из них символ династии Виззарионов на одеждах матери наследника, а теперь он желал сделать своей женой девушку, которая ещё даже не носила под сердцем их общее дитя. Он знал, что его воле воспротивятся, и готовился защищать то, что ему дорого, до самого конца, даже если для этого снова придётся обрушить небо на головы всем.

Этот Кэтель особенный. Всеми приготовлениями к нему занималась императрица, а за год до неё – мать самого Шейнира. Ни Элениэль, ни Ясемин не успели опробовать себя в этой роли. Принцесса переняла правление дворцом задолго до светлого праздника нового года и исчезла из дворца до того, как земли Мирдана вновь укрыл колкий снег. Ясемин не дожила до конца Хэлора, отправившись встречать богов раньше других. Император никогда не вникал в эти дела, занимаясь совершенно другими заботами. Всё, что он сделал, - это придумать как и когда сообщить всем гостям о намерении взять ещё одну женщину в жёны. Уточнил все списки гостей, прикинул кто и как может отреагировать на его выходку, и позаботился об усилении охраны дворца и патрулей на улицах города, полагая, что и в праздничный день предатели не оставят их в покое.

Кэтель – особенный праздник. Он не только олицетворяет ещё один минувший год, но и переход от зимы к весне и перерождение. В это время горожане уже собирались на улицах, с песнями и плясками, с шумными хороводами, они шли все вместе к мосту над рекой, чтобы свершить ежегодный ритуал. Во дворце не было ни рек, ни озёр. Никто из гостей не спешил на улицу к простому народу, но здесь – в торжественном зале – сделали всё, что смогли.

Прямо возле входа гостей встречали причудливые ледяные фигуры, созданные руками магов, а пол под их ногами напоминал искрящийся на солнце лёд. Лестницу, ведущую вниз, к месту торжества, украсили у начала ледяными сосульками и фигурками, медленно переходящими в живые цветы кэтеля. Каждый гость мог сорвать по цветку, чтобы в назначенный час узнать свою судьбу, когда тот распустится. Лестница символизировала тот самый мост, соединяющий зиму и весну, и переход от одного времени к другому. Большая часть зала сверкала от света и дышала праздником жизни и весны, насколько позволяли разойтись таланты придворных магов, императорская казна и… совесть.

Смерть джарие всё ещё случилась не так давно, чтобы о трауре по ней забыли.

Император, облачившись в белое, оставил на одежде красный пояс в напоминание об ещё одной женщина, которую он потерял, а вместе с тем на его руке появился ещё один парный браслет – тот, который могли принять за символ клятвы Ясемин. Но его близнец – с оттиском крыльев мотылька - перед самым праздником в закрытой на замок шкатулке Харука лично принёс Айрис.
[icon]https://i.imgur.com/yjHioYb.png[/icon]

Стоило отдать Сайлан должное: молодая императрица своими стараниями превратила холодный дворец в настоящую зимнюю сказку. Айрис была свидетельницей хлопот, свалившихся на плечи её госпожи, помогала ей, выполняя поручения, а потому ожидаемо была в курсе того, что должно было получиться. Но даже она не могла в полной мере вообразить ту красоту, что сейчас имела возможность наблюдать. Ступая невесомой тенью вслед за красноволосой правительницей — будучи немного в стороне, как того требовал этикет — вампирша старалась идти с покорно опущенной головой, но не могла не бросать то и дело мимолётных взглядов на украшения. Служанки, по воле случая оказавшиеся там, куда пал взгляд наперсницы императрицы, тут же активно кивали, как бы говоря, что вся их работа выполнена без сучка и без задоринки, и Её Величеству точно не стоит ни о чём переживать. Знали бы они, что боль и разочарование сегодня коснётся её совсем не из-за разбитой стеклянной игрушки, мятой салфетки или недостаточно вычищенной комнате где-то в дальнем крыле дворца.

Венценосные супруги встретились ещё до входа в торжественный зал, куда по всем канонам должны были явиться рука об руку. Кажется, они поприветствовали друг друга, Айрис даже этого не помнит; при виде Шейнира сердце ухнуло куда-то вниз, и она склонила голову, как и другие сопровождающие, машинально сжав запястье. Там, под плотным рукавом платья скрывалось очередное напоминание о том, что назад дороги уже не будет. Она сама сожгла последние мосты, приняв сегодня шкатулку из рук Ревио Ариго и прекрасно осознавая, что в ней находится. В этой ситуации её ставило в тупик лишь то, что это дело Шейн поручил не Веймару, чей визит к служанке не вызвал бы никаких вопросов, а Харуку. Харуку, который являлся его ближайшим советником, личным телохранителем и другом, и между тем одним из тех, кого новый любовный интерес императора явно не устраивал. Так, по крайней мере считала сама Айрис, а потому увидеть на пороге своих покоев именно его было той ещё неожиданностью.

Сама же она предпочла довериться в своё время другому вампиру, неотступно следующему за императором — Веймару. За пару дней до праздника девушка как бы случайно встретилась со скопцом в коридорах, задала пару бытовых вопросов по поводу подготовки к празднику, а сама спокойно, но вполне настойчиво передала ему небольшой свёрток, многозначительно взглянув в глаза. Мужчине, к счастью, хватило одного многозначительного взгляда, чтобы понять, что к чему. Айрис даже сейчас не знала, как именно всё будет происходить, потому что за эти восемь дней не имела возможности пересечься Шейниром. Ей оставалось только лишь надеяться, что Веймар всё же передал своему господину то, ради чего Айрис эти дни жертвовала сном — белый шёлковый платок с вышитой на нём голубой хризантемой и её именем на языке крови. Вампирше можно сказать повезло: уложиться в срок ей помогли не только её навыки, но и то, что основную часть платка, хризантему, она вышивала между делом уже давно, чтобы занять руки. Кажется, идея изобразить именно этот цветок пришла ещё после их разговора у камина, когда речь зашла о садах. Изначально она хотела вышить любимый цветок своей бабушки — пурпурную хризантему — но нитей соответствующих цветов у неё просто не оказалось, и она принялась работать голубыми. Вышив почти половину, девушка отложила идею в дальний ящик, решив вдруг сделать тканевую салфетку с мордочкой кота и бабочками по краям. Она должна была стать небольшим презентом в благодарность Шейниру за предоставленного учителя магии, но из-за гибели джарие и она пылилась в сундуке с вещами. Теперь же эта салфетка, когда-то вышитая пусть и поспешно и просто, но всё же имевшая для вампирши особое значение, была лишь обёрткой для работы более значимой. Закончив с цветком на платке, Айрис решила вышить имя теми же голубыми нитями. Потому что это цвет моря, цвет неба, цвет её дома. Дома, который она скоро покинет.

«Если смогу покинуть торжественный зал живой».

Самое сложно сейчас было…быть собой. Этикет требовал улыбаться мужу и гостям, что девушка и делала, но в то же время волнение, накрывшее её незадолго до бала, заставляло нервничать, а от этого быть слишком кукольной. И это Сайлан не нравилось. Не нравилось, что улыбка получается слишком скованной и напряженно, не нравилось чувствовать, как периодически дрожат руки, не нравилось думать о том, как они сейчас выглядят со стороны. Быть дочерью Гестина Ледарре на приеме в его доме было в сотню раз проще, чем хозяйкой праздника сейчас. Возможно, бокал или два вина позволят ей хоть немного расслабиться, но пока в голове вампирши роилось слишком много мыслей: от «как бы не навернуться с ледяной лестницы из-за волнения и подола» до «хватит ли гостям закусок и понравится ли им праздник в целом».
Взяв цветок следом за мужем, Сайлан вновь поравнялась с ним и бросила взгляд из-под ресниц.
- Рада, что тебе нравится. Надеюсь, Кэтель будет куда приятнее и спокойнее Хэлора.
Ей не хотелось упоминать Ясемин лишний раз, как и вспоминать Совет, что последовал за её смертью. Дух джарие всё ещё присутствовал в стенах этого дворца и в разговорах его обитателей. И Императрица совершенно не старалась затмить любимицу Виззариона и её заботу о наложницах, семье и гостях, но ей очень хотелось, чтобы праздник отвлек всех от темных дней и ночей прошедшей Стужи.
- Во дворце прекрасные швеи, - она улыбнулась на комплимент и чуть кивнула, - мне показалось, что белый будет наиболее уместен сегодня. Красного и так слишком много в твоей жизни.
Полушутку она сопроводила чуть более внимательным взглядом алых глаз, а в голосе проскользнуло сочувствие. Ей, ни разу не терявшей никого из родных, сложно было представить, какого это – оплакивать за один год столько близких, раз за разом надевая траур по женщинам, что не сберег. Обращенная, мать, жена, джарие… Как бы не относились другие и она к Шейниру, но с эмоциональной и человеческой точки зрения ей было его жалко. Мальчишка, потерявший всех, кто имел для него хоть какое-то значение.
- Думаю, - она легко кивала гостям, приветствуя тех, по пути к месту, где венценосные супруги должны сесть, чтобы официально начался бал, - с этого дня тебе хватит красного в моих волосах. – Очередной кивок и вежливая улыбка одному из Старейшин. – И иногда платьях.
Сохраняя важный и даже величественный вид, она всё же умудрялась шутить еле слышным шепотом, стараясь то ли разрядить обстановку, то ли успокоить себя.

Слишком много крови.

Слишком много красного.

В день восхождения на престол, Шейнир залил кровью ступени дворца. Он казнил бунтовщиков и предателей. Лишился матери и любимой женщины в погоне за властью и истинной силой. Марионеточный император оборвал все нити и, как думал тогда, проявил силу, но цена за неё оказалась слишком высокой. Кровь проливалась снова и снова. За пределами дворца и в его стенах. Шейн не знал, как это прекратить. Коронация его брата – законного наследника Севера – приведёт к ещё большему кровопролитию и к раздору внутри и без того разрозненной империи. Он пытался объединить все кланы вместе, как умел, но с каждый разом ощущал, что загребает жар углей голыми руками.

Власть стоила слишком дорого.

Сайлан напомнила ему о цене, которую он хотел бы забыть, но не мог. Всё во дворце напоминало Виззариону о лишениях и о собственных ошибках. Ступая с императрицей, рука об руку, к трону, он всё ещё сомневался, что поступает правильно: сможет ли он дать Айрис защиту, которую она заслуживала? Не нарисует ли он на её спине яркую мишень, когда возьмёт её в жёны? Сможет ли он защитить Сайлан, если другие советники увидят в этом слабость Ледарре и попытаются избавиться от неё?

Он легко улыбнулся в ответ на слова Сайлан, оставив их без шутливого ответа и покусывания. Все мысли императора витали где-то в другом месте – вокруг девушки, о которой он беспокоился даже сейчас. Кэтель может принести им ещё больше крови, чем Хэлор. Не один Шейн умел удивлять. Враги по-прежнему разгуливали на свободе. Император увеличил охрану наследников. Гостей досматривали с особой тщательностью, чтобы никто не принёс с собой на праздник смертоносный подарок.

Император уверенно прошёл сквозь толпу аристократов, вскользь бросил взгляд на гостей и, заняв место на пьедестале перед троном, обратился к гостям. В речи не было ничего примечательного. Он подводил итоги прошедшего года, отдавал дань памяти погибшим в день нападения на дворец, упомянул правление своего отца и матери и поздравил гостей с началом нового года.

Заиграла музыка. Шейн протянул руку императрице, приглашая её на первый танец. Он отдавал дань традиции, прекрасно понимая, что вскоре эта лёгкая сказка закончится. Этот бал – дебют для Сайлан в роли госпожи дворца, и закончится он тем, что император прилюдно растопчет свою жену. Виззарион не пытался оправдать себя и не искал прощения. Он не пытался извиниться перед ней заранее и не пытался рассказать, что её ждёт, оставляя в сладком неведении, пока они кружили по залу у всех на виду.

Первый танец закончился вместе с музыкой. Император легко поклонился жене и сопроводил её до их ложа. Заняв своё место, он вскинул руку, давая одобрение на празднование. Вновь заиграла музыка. Загудела толпа. Казалось, что гости радовались любой возможности насладиться вином и музыкой. В центр зала медленно вышли вампиры из клана Арис. Шейн усмехнулся, увидев среди них Грейна. Советник не упускал любой возможности расправить яркие перья и показать их во всей красе танца. Яркого, сильного, похожего на сражение. Праздничные кафтаны мелькали в воздухе. Топот сапог и гул сильных голосов вторил бою барабанов. Вампиры то сражались друг с другом, кувыркаясь в воздухе и ударяя противника, не имея меча, то, словно забыв о раздоре, соединяли руки и дружно, как братья, раскачивались то влево то вправо. Танец Арис не шёл ни в какое сравнение с танцем мечей Камэль. Он казался по-солдатски простым и совершенно неуместным в стенах дворцового зала, но именно эта лёгкость и весёлость задорной музыки и круговерть танца привлекали Шейна ощущением недосягаемой свободы. Того самого удовольствия, которое получал Эдриан, раскрасневшись от жара движения.

Едва танец закончился, как советник опустошил кубок вина залпом, вызвав тихий вздох Кречета.

Обменявшись взглядами, оба вновь вышли в центр зала. Эдриан демонстративно засучил рукава и с усмешкой и вызовом посмотрел на Карателя. Ариго, со всем присущим ему благородством, принял вызов шейда. Имея жену из клана Арис, он за годы брака узнал достаточно много о чуждом ему клане и сейчас танцевал так, словно всегда принадлежал клану Арис. С таким же задором и с такой же силой движений. Его супруга, наблюдая за ним со стороны, смотрела с нескрываемой гордостью и улыбкой. Наблюдая за ними, Шейн впервые за весь вечер улыбнулся, забыв на миг, что было в Хэлор и что ждёт их в Кэтель.

Советники, на потеху аристократии, сражались друг с другом, пока к ним не присоединились другие гости, поддавшись желанию выплеснуть накопившееся напряжение.

Они опомнились, лишь когда сам император, оставив трон, присоединился к ним.

[icon]https://i.imgur.com/yjHioYb.png[/icon]

Танец императорской четы подошёл к концу, не дав гостям повода перемыть косточки монархам позже. Супруги двигались изящно, по-королевски сдержанно, а потому после завершения своего выступления с должным достоинством прошли к трону. Айрис неспешно двигалась параллельно им, дабы в итоге оставаться неподалёку от Сайлан. Вампирша не знала, придаёт ли императрице спокойствия присутствие её наперсницы подле неё, но в любом случае не смела ослушаться негласных правил. К счастью, гости не препятствовали её продвижению и не задавали лишних вопросов: все слишком были заняты выжиданием момента, когда и им можно будет блеснуть в центре зала.

За этой чередой бунтов и смертей, холодом и голодом Хэлора, народ изрядно истосковался по празднику. Теперь, глядя на то, как все отдаются моменту, Айрис ощущала это в полной мере. Окружающие двигались так, словно и не было этой долгой зимы, будто весна в самом разгаре, и самое время радоваться ей всем сердцем. На «сцену» вышли вампиры клана Арис, и девушка невольно задержала дыхание, с неподдельным любопытством разглядывая их движения. Танец клана воинов Лерман видела впервые, а потому всё в нём ей казалось необычным. В нём не было привычной лёгкости и замысловатых движений, имитирующих магию — то, что из года в год на праздниках видела вампирша в Нерине. И всё же Айрис соврёт, если скажет, что он не завораживал. Лишённый изящества, выступление вампиров брало силой духа и ощущением братства, читающимися в каждом их движении. Девушка, не стесняясь, с улыбкой наблюдала за танцем, даже легонько хлопая по запястью, всё ещё держащему почти нетронутый бокал. Смогла бы она также не скрывать своего восхищения другим кланом, будь рядом её папенька? Вряд ли. Потому что без обсуждения её «глупого выражения лица» не обошёлся бы ни один семейный ужин ближайшие пару недель.

Советник Грейн, отличившийся своим усердием даже на фоне своих собратьев по клану, вдруг подозвал Кречета. Айрис только едва качнула головой, ожидая, что всегда сдержанный и хладнокровный Харука вряд ли согласится скакать вместе с остальными. Вот только вампир, на удивление девушки, сразу же принял приглашение советника. Мужчины снова принялись танцевать, и Айрис отметила ожидаемый всеми, но лично для неё необычный факт: Харука двигался так, словно они с Эдрианом друг другу ровня, нисколько не выпячивая своё происхождение. Не стеснялся показывать этим, что после брака на женщине из другого клана границы для него стёрлись. Оба — и Шериан, и её супруг — всё ещё уважали свой клан, и считали себя его частью, отражая это в своих одеждах, и всё же уважали традиции кланов друг друга. Они стали семьёй, но при этом не отказываясь от своих корней. В прошлом их брак потряс аристократию, но сейчас супругов это, кажется, нисколько не волновало. То, что годами вбивалось в голову отцом Айрис про презрительное отношение всех кланов друг к другу, сейчас казалось ей просто нелепостью. Вот они, два вампира из разных кланов, и двигаются они так, словно всю жизнь были братьями. За советниками потянулись и остальные, и Айрис непроизвольно кинула взгляд в сторону Сайлан, чтобы проверить, как ей это представление. Может, дочь Ледарре и видела ранее подобное, но сама Лерман раньше могла сравнивать разве что танцы разных домов Лэно. То, как одни подражают лёгкости воздуха и текучести воды, а другие — твёрдости земли и решительности огня. Она всегда была уверена, что никто не любит танцы так, как любят его жители Нерина, города песен и плясок. Но сейчас, глядя на счастливые лица окружающих, Айрис начинала и в этом сомневаться. Северяне умели радоваться празднику не меньше, чем южане. Может, их наряды и уступали в красочности клану Лэно (и пусть любовь Айрис к своему клану не оскорбит вас), но лишь потому что сейчас погода не позволяла таких лёгких тканей.

Сайлан, кажется, тоже была в восторге от этого зрелища. Но вот уж кого Айрис не ожидала увидеть среди желающих присоединиться к этому, так это императора, вставшего с насиженного места. Даже учитывая взбалмошный характер Шейнира, она думала, что он практически весь праздник проведёт сидя на троне. Несмотря на близость к Териону, Айрис никогда не покидала Нерин: советнику было куда выгоднее, чтобы его глаза и уши в его отсутствие оставались дома. А потому не совсем представляла, как Шейнир обычно вёл себя на праздниках и как будет вести сейчас. Оставалось только снова покачать головой, пряча лёгкую улыбку за бокалом. Девушка поймала себя на мысли, что перед ней словно не три главы Великих Домов, а три брата. Кречет, Горлодёр и... Кот. Да простят её Боги.

Когда вампирша заметила, что Шейнир поднялся с трона, она ни на секунду не сомневалась, что он решил присоединиться к своим ближайшим советникам. Потому и прятала лёгкую улыбку за кубком, предвкушая предстоящее представление. Айрис уже видела, как император танцует с мечом. Раненый и уставший, он двигался до того умело, что даже всегда пугливый мотылёк, порхавший рядом, не побоялся в его присутствии расправить крылья. Сейчас же у Шейнира не было ни раны, ни меча — только он и его мастерство. На секунду перед глазами снова вспыхнул тот момент, когда в треклятой комнатушке таверны она заметила рану на его боку. Прямое доказательство того, что он — император Севера, Владыка всех вампиров — был готов рискнуть жизнью ради какой-то маленькой служанки. Отец Айрис был неприлично богат по меркам малых домов, имел свой флот и завидные связи, и всё же даже этого было мало, чтобы потягаться с тем, что имел Шейнир. Его не интересовали богатства её отца. В той комнатушке он видел только её, окружённую недругами, и был готов рискнуть. Тогда рискнуть решила и она.

Моргнув, перед ней снова предстал зал с толпой ожидающих выхода императора, и он, спускавшийся к подданным. Она тоже ждала. Харука был умел, но сдержан, Эдриан же был полон жизни и огня. Но никто не сможет переплюнуть то, каким ярким может быть Шейнир. В её глазах уж точно. Айрис снова вернула взгляд в толпу, чтобы так очевидно не пялиться на монарха, спускавшегося по ступеням. Однако когда она стала ловить взгляды, обращённые к ней, растерянно обернулась. Император спускался без спешки и, кажется, нисколько не волновался. Вот только направлялся он отнюдь не в центр зала. Шейнир остановился подле ступеней к трону, где притаилась наперсница его жены, весь вечер стоявшая в стороне. На секунду девушка впала в ступор, потому что как-то за всей этой чередой плясок и парой глотков хорошего вина она успела расслабиться. Она не забыла о намерениях возлюбленного, но не знала, как скоро Виззарион решится на этот шаг. Её словно окатили холодной водой, и волнение накрыло её с головой. Айрис почувствовала себя той самой испуганной девочкой, которую когда-то впервые выпустили в свет. Тогда она тоже танцевала с юношами, богатыми и золотом, и внешностью и комплиментами, но была глуха к их словам, потому что уже тогда отец начал вбивать ей в голову, что через неё просто пытаются добраться до её "хозяек". Но её Госпожа, уже принадлежавшая императору, осталась за его спиной.

Виззарион протянул ей руку. Лерман сначала взглянула в его глаза, словно завороженная, а после, опомнившись, метнула быстрый взор за спину. Чашник, слава Богам, додумался побыстрее подскочить, чтобы забрать у девушки бокал. Девичья ладонь мягко, но уверенно легла в руки императора. Кожа Шейнира встретила родным теплом, будто подтверждение, что это не сон. Вокруг были тысячи глаз, устремлённых в их сторону, но сейчас Айрис было не до них. Сейчас она была похожа на маленького мотылька, смотревшего на императора словно на солнце, вдруг вспыхнувшее в непроглядной тьме.

— Только если ты не отпустишь мою руку, — негромко ответила девушка, в первый и, возможно, в последний раз обращаясь к императору так фривольно на публике. Сегодня она позволит себе такую глупость. Позволит и смотреть на него весь оставшийся вечер, и даже не будет прятать глаза, пока они будут кружиться по залу, как того требует этикет.

Свободной рукой вампирша приподняла край подола, чтобы увереннее сделать шаг в её новое будущее. В их будущее.

Она смотрела только вперед, в центр зала, на пару, что танцевала у всех на виду. Сайлан знала, что она может сорваться в любой момент, поэтому боялась смотреть в сторону, туда, где еще недавно видела улыбающееся лицо отца. Она не сдержится, если посмотрит в его глаза. Это не Совет, когда присутствие Гестина хоть немного успокаивало, пусть даже та новость его разозлила не меньше. Что происходило с Ледарре сейчас Сайлан не только могла предположить, но и сама прекрасно это ощущала.
Горячий комок злости, обиды, шипами предательства разрывал всё изнутри. С каждой секунды превращая её эмоции в огненные плети клубка бушующей магии.
Вампирша накрыла одну сжатую в кулак ладонь другою, не убирая руки с колен. Острые когти медленно вошли в кожу, то ли разрывая, то ли разрезая ее. Медленно, но уверенно. Так входит в плотную ткань игла швеи. Боль физическая отрезвляла, отвлекала, не давая сорваться в шторм. Она чувствовала, как горячие капли тягуче стекают по кончикам пальцев и собираются в сжатой ладони. Наверняка на платье останутся пятна, стоит ей неосторожно пошевелить рукой. Это бы исправила салфетка, но она не хотела звать слуг или как-то иначе привлекать к себе внимание. Хватало и тех взглядов, что прыгали по ним троим. Просто не шевелить рукой и не разжимать кулак. Пока девушка чувствовала эту боль в ладони, она могла контролировать себя.
Сайлан продолжала спокойно смотреть и улыбаться. Улыбаться так, как может только дочь политика, выдрессированная держать лицо в любой неприятной ситуации. Взгляд не выражал ничего, лишь легкая улыбка с оттенком понимания. Пусть все думают, что она знала, что появление второй жены для нее не является сюрпризом. Это вы, присутствующие на этом праздничном балу, ошеломлены и готовы задать сотню вопросов, но только не она. Сайлан дель Виззарион, Императрица Севера, прекрасно была осведомлена. Посмотрите, как она постаралась для этого дня.
— Леди Лерман Селециум станет второй госпожой Севера… и моей супругой.
Это было в сотню раз хуже прилюдной пощечины и даже невозможно было сравнить с тем памятным Советом. Нож в спину, острый обсидиановый клинок прямо в сердце. Только от него рассыпалось не тело вампирши, а её будущее. Будущее, о котором они с отцом говорили. Будущее, в которое она наивно поверила, посчитав, что сможет убедить Шейнира в своей дружбе. Ничему этому не бывать.
Медленно встав со своего места, Сайлан слегка подхватила подол платья, скрывая в его складках окровавленную ладонь. Сейчас за её действиями и эмоциями следили в сотню раз внимательнее, чем в день свадьбы. Именно поэтому она не спешила. С прямой спиной и приподнятым подбородком спустилась с пьедестала, на котором стояли троны. В полной тишине преодолела пространство до стоящей пары. Лишь глухой стук ей каблуков, казалось, что половина гостей даже забыли, как дышать. Вампирша не смотрела по сторонам, ни в одном взгляде и лице в этом зале она не видела сейчас поддержки, что могла бы ей помочь. Проще было оставаться наедине со своими мыслями.
Императрица знала, что любое её резкое движение сейчас, после такой новости, Шейнир может неверно истолковать. Огненный характер супруги играл против неё. Именно поэтому все движения дочери Ледарре были плавны, будто перед хищным зверем.
Сначала она поклонилась Виззариону, уважительно, но гордо.
- Ваше Величество. – Ей не нужно было говорить громко, чтобы её слышали во всех концах зала. После чего она повернулась к служанке, своей бывшей служанке, и взглянула в её глаза. – Добро пожаловать в семью, Айрис-сине.
И очень медленно наклонилась к той, запечатлевая на бледной щеке почти невесомый поцелуй.

Приближение Сайлан привлекло внимание не только гостей, оторопевших от слов императора, но и самого Виззариона. Он замер, в ожидании смотря на императрицу, и с каждым её шагом пытался разгадать эмоции за маской. Когда до них с Айрис оставалось не больше шага, он крепче прижал девушку к себе, выдавая своё опасение. Он не знал, чего ждать от Сайлан, и за годы жизни понял, что совершенно ничего не понимает в поведении женщин, но интуитивно ждал угрозы от каждого, несмотря на ту уверенность, с которой всего несколько мгновений назад говорил о грядущей свадьбе.

Он боялся не советников и не старейшин. Он боялся того, что сделает одна конкретная девушка. Та, которую он под ликом Луны обещал оберегать.

Шейн почувствовал слабый запах крови, но едва рассмотрел алые капли на свежей коже руки. Никакого оружия при Сайлан он не видел, но прекрасно знал, что пиромантам не нужна сталь. Они разят пламенем, давая волю чувствам. А он был именно тем, кто ударил первым. Как и в случае с Ясемин, он не сказал Сайлан ни слова. Нарушил собственное обещание быть с ней честным, потому что не увидел смысла в этой честности один на один.

Он помнил реакцию Мередит. Женщины, которая выросла в гареме и жила по его правилам, пока не взошла на престол. Ярость и злоба захлестнули её от страха потерять новое положение. Она не желала делиться им с другими. Опасалась, что другая женщина лишит её всего, если так захочется императору. В этом она не ошиблась. Шейн действительно лишил её всего, что делало титул императрицы не формальностью на бумаге. Но всё это случилось не из-за Ясемин. Не из-за их близости или сиюминутного увлечения императора. Он никогда ей не был нужен. Одержимость Мередит заканчивалась на желании закрепиться на троне, а для этого ей нужен был законный наследник. Сын императора. Родить его раньше Элен.

Помня об этом, Шейн не ждал, что девушка, выросшая вдали от гарема, в семье, где ей пророчили лишь одного мужа, стерпит рядом с ним целый гарем девиц. Стерпит джарие, которую он не собирался вычёркивать из своей жизни. А теперь стерпит и собственную служанку в роли его второй жены, титула, которого до недавнего времени не существовало вовсе.

Но она справилась. Со всем достоинством императрицы, на которое была способна.

Поступок Сайлан ошеломил гостей. Они притихли, с неверием смотря на происходящее. Императрица не только не удивлена выходкой императора, но и одобрила её. Шейн ничего не ответил – он не знал, какие слова стоит сказать прямо сейчас, а потому молчал, позволив Айрис самой поклониться в ответ, как бы ему ни хотелось отпускать её от себя. И он и Ариго оба ждали провокации со стороны гостей.

- Ваше Величество, позвольте мне высказать то, на что у других не хватает храбрости, - Старейшина Иладар выступил вперёд. Получив короткий кивок в знак одобрения, он продолжил: – Вы уже нарушили традицию Камэль, когда взяли в жёны женщину из другого клана, и вновь желаете связать себя клятвами с дочерью солнца. Вы превозносите один клан над другими, отбрасывая тень на своих подданных… Я и младшие дома моего рода поддержат ваше желание, однако… дабы восстановить равновесие среди кланов, вам стоило бы взять в жёны ещё двух дочерей, по одной из каждого клана.

Шейн приподнял бровь, смотря на Старейшину. Он настолько удружил ему своим высказыванием, что на фоне его просьбы желание императора показалось детской безделушкой. Молчание, царившее в тронном зале до этой минуты, взорвалось от криков и ругани. Сцепились в словесной перепалке главы других кланов, считавших, что их незаслуженно обделили вниманием, и те, у кого сам факт женитьбы на Лэно вызывал лютое отторжение.

- А я говорил, что на наложнице ничего не закончится!

Анри со скучающим видом покачивала вино в кубке, особо не вмешиваясь в перепалку. Казалось, что ей, как и Бойеру нет никакого дела до происходящего. Каждый из них смотрел в противоположную сторону и лишь шутка Сары смогла их ненадолго объединить тихим смешком:

- А от Виан в жёны сгодится Иль Хресс или нужен кто-то менее опытный и более свежий?

- Авель? – подхватил Бойер и под взглядом Ариго вскинул руки, мол, тоже прикусил язык.

Эти двое никак не помогали делу. Если вообще кто-то в целом тронном зале собирался им чем-то помочь. Виззарион буквально обрушил стену, на которой ещё как-то держались хлипкие цепи собак. Теперь они грызлись между собой, лаяли наперебой и совершенно точно не желали искать компромисс, который устроил бы каждого.

– Как у Бэлатора было две жены, так и у императора может быть две.

- А кто из них Солнце, а кто Луна? Обе из одного клана!

- Очевидно же, что Луна – та, что появилась второй…

- Замолчите все! – повысил голос Старейшина Верлиан, ударив тростью по полу.
[icon]https://i.imgur.com/VMQVzL8.png[/icon]

Вне сомнения, выходка императора снова обескуражила его подданных. Но вечно продолжаться их молчание, обусловленное скорее искренним удивлением, просто не могло. И если большинство из собравшихся просто не смелости высказаться прямо, не рискуя лишиться головы, члены Совета оставлять подобное без внимания не собирались. Шейнир снова поставил их перед фактом, не спросив их дозволения или хотя бы мнения. Потому что знал, что его в любом случае будут отговаривать.

Первым рискнул высказаться самый молодой из старейшин. Айрис знала о нём немного, но памятуя о его набожности, ожидала, что мужчина коснётся именно вопроса веры. Вот только Камэль сумел переплюнуть все её догадки. Девушка даже позабыла о волнении, которое сковывало её минутой ранее, и в удивлении приподняла брови. Интересно, как старейшина себе это представлял? Хотя, в глазах большинства и их с Шейниром сегодняшняя выходка выглядела ничуть не лучше. Зал заполонили возгласы, и все наперебой обсуждали и осуждали случившееся, будто вспыльчивая императорская чета и новенькая в их рядах уже покинули стены этого места. Айрис на секунду прикрыла глаза, стараясь отстраниться от происходящей неразберихи, и взяла руку Виззариона, как бы напоминая ему, что нужно держать себя в руках. До неё долетели сравнения женщин императора с Жрицами, и Айрис только сжала зубы. Она не имела белых волос, приписываемых Луне, но одна деталь в них всё же могла натолкнуть окружающих на определённые ассоциации. Девушка искренне жалела, что сегодня решилась надеть головной обруч с полумесяцем. Лунный серп красовался на её родовом гербе, он отсылал к Дому, что воспитал её, но сейчас это украшение будто обрело совсем иной смысл, далёкий от того, что в него вкладывалось изначально.

Зычный возглас ещё одного старейшины разрезал воздух, вынуждая толпу умолкнуть. А императрица, не растерявшаяся в этой суматохе, не позволила недовольным снова подать голос. Сайлан была хозяйкой бала, пусть её супруг со своей любовницей и сделали всё возможное, чтобы его испортить. Несмотря на дурную славу, закрепившуюся за магами огня, девушка действовала с холодной головой, всем своим видом давая понять, что потасовок на своём празднике она не потерпит. И Феюре её дери, как бы Айрис хотела бы позже ей сказать, что она гордится ею. Гордится, видя твёрдую в словах и решениях правительницу, и держа в голове образ той вспыльчивой девицы, которая когда-то приехала с ней во дворец. Но вряд ли Сайлан теперь захочет слушать от неё похвалу, пусть и искреннюю. Она нуждалась в друге, с которым пройдёт сквозь тяготы дворца, а получила... то, что получила. Служанку, всё ещё держащую руку её супруга. Какой прок теперь от её слов?

Её Величество отдала распоряжение — просьбу? — и членам своей новоявленной семейки. Айрис кивнула, в последний раз чуть сильнее сжав ладонь возлюбленного, прежде чем отпустить его. Она снова попыталась подбодрить его улыбкой, той самой, что дарила и когда они были ранены и разбиты. Она умела говорить красиво, но когда дело касалось честности, едва подбирала нужные слова. Куда красноречивее говорили её взгляды и жесты.

— Некрасиво будет оставлять Шериан-даре без кавалера, — вполголоса намекнула она Шейниру, прежде чем неторопливо направиться к Ариго. Она поприветствовала советника почтительным кивком и лёгкой, словно извиняющейся улыбкой. В Харуке она видела близкого друга Шейна, видела рассудительного и верного советника, у которого ей явно было чему поучиться. Но вот она снова ставит его в неловкое положение, нуждаясь в руке помощи. Оставалось только поблагодарить Бэлатора за то, каким терпением он наградил этого мужа.

Сайлан была благодарна мужчине, что тот не стал задавать никаких вопросов, даже если и был удивлен её выбору, поступку и вообще всей ситуации в целом. Он оставался аристократом и верным другом Императора, который так же, как и монаршая семья, не хочет кровопролития на этом празднике. Ответив на поклон, вампирша подала здоровую руку, позволяя Советнику увлечь себя в круговорот танцующих пар. На несколько минут она разрешила себе не думать, вообще ни о чем, кроме уверенного партнера и танца. Она даже положила вторую ладонь на мужскую руку чуть выше локтя, чтобы чувствовать себя более устойчиво, но опомнившись, вернула её на складки подола. Поздно, на ткани камзола осталось несколько маленьких багряных пятен. Она лишь смогла очень тихо произнести: 
- Простите.
Теперь было испорчено не только её платье, но и одежда Советника. Оставалось надеяться, что это единственная кровь на этом балу.

Когда музыка кончилась, она, как и требовал того этикет, вернулась к мужу, вежливо поклонилась Грейну, что проводил её, и вернула всё своё внимание новоявленным помолвленным. Молча, она взяла ладонь Айрис, и потянула ту за собой, лишь взглядом давай понять Шейниру, что всё хорошо. И им троим просто нужно отойти в сторону, к двум тронам, что сейчас пустовали.

Рутина, обязанности хозяйки дворца и праздника позволяли держать себя в руках, отвлекаться, не срываясь эмоций и мыслей, что кипели не хуже лавы. У неё будет еще время чтобы кричать, крушить, плакать. Она найдет ещё возможность поговорить с Шейниром и, возможно, Айрис. Сейчас же она не могла позволить себе ни единого намека на слабость. Вокруг были шакалы, что набросятся на слабое животное, только почуяв, что оно дрогнуло. Она не даст им не единого шанса растоптать Императрицу больше, чем сделал это её супруг. Она не позволит, чтобы её дебют стал её же провалом. Она будет улыбаться, будет шутить, танцевать и вести светские беседы, прерывая любые попытки ещё как-то обсудить решение Владыки Севера. Могут шушукаться между собой по углам, могут осуждающе и возмущенно смотреть на них, могут даже показательно уйти – они в праве злиться, обсуждать, но никто из них не посмеет помешать Императрице сохранить хотя бы какое-то подобие хрупкого мира в семье Виззарионов.
Ей самой очень хотелось сейчас оказаться как можно дальше от этого зала. Хотелось позорно сбежать в слезах и обиде, но это были желания юной дочери Нерина. Госпожа Севера же не имела никакого права на такую слабость.
Сайлан опять чуть сжала кулак, подавляя новую волну магии. Острые ногти ещё больнее впились в только-только начавшую покрываться тонкой пленкой кожу.

Быстрого взгляда на одну из наставниц, что стояла у неприметной двери, сама почти не заметная, как тень, хватило, чтобы та поняла молчаливый приказ. Она ждала его, ведь такова была договоренность с Императрицей. План праздника был обговорен еще несколько дней назад. И Сайлан придерживалась его, пусть даже не всё пошло так, как ей хотелось бы.
Женщина, быстро кивнув, открыла дверь, пропуская в зал несколько наложниц. Самых красивых, самых изящных, тех, кого отобрала сама юная Виззарион. Девушки прекрасно слышали из-за дверей, что происходило в зале, но сейчас не смели даже посмотреть вокруг, занимая свои места в центре.
А потом полилась музыка, сначала тихая и не решительная, будто весенняя капель. С каждой нотой она взлетала к сводам потолка, становясь всё громче, но всё такая же нежная и текучая. Первые ручьи, что прокладывают себе путь между холодных сугробов. Первые ростки, прибивающиеся из замерзшей земли.
Тонкий шелк взлетал и опадал, повинуясь отточенным движениям рук. Только сейчас Сайлан поняла, насколько пророческими смотрелись черно-бело-красные наряды танцовщиц.

Эдриан молчал. За него на этом балу сказали слишком много, и многого он, даже будучи приближённым императора, сам не знал. Он не чувствовал запаха крови, не заметил её следов на руках Сайлан, пока она сама не заговорила, вдруг убрав руку. Удивившись, вампир быстро осмотрел её, и тут же нашёл причину.
«Значит, не знала», - сделал выводы советник и легко, незаметно для других, поймал её изувеченную руку и прижал к себе. Он не пытался скрыть незаметные пятна крови на камзоле – совершенно не думал о внешнем виде, - но подумал, что императрице не хватает поддержки. Без слов. Даже у вольности с его стороны есть предел. То, что император решил жениться на ещё одной девушке, совершенно не значило, что Сайлан освободили от бремени замужней жизни и от обязательств перед Севером. Она всё ещё императрица. Его императрица.
Он не хотел отпускать её от себя, и ещё долго следил взглядом за тем, как она отдаляется, уводя вслед за собой ту самую девушку с символом луны в волосах.
- Не говори ни слова, - предупредил он Ариго на тот случай, если гвардеец захочет поделиться с ним наставлением. Он злился на него и не скрывал это во взгляде, холодно брошенном через плечо.
Дружба заканчивается там, где начинаются тайны.

- Я так давно думал, как собрать в одном месте всех, кто желает свернуть мне шею… а достаточно объявить о свадьбе, - усмехнулся Виззарион, и Шериан ответила ему лёгкой улыбкой.
- О, истинные ценители монаршей шеи никогда не покажут своих истинных намерений, даже изъявите вы желание жениться на их жёнах.
Шейн улыбнулся шире и, поблагодарив аристократку, вернул её в руки дражайшего мужа, на минуту задумавшись, почему кто-то решил, что эти двое, родившись в разных кланах, не подходят друг другу.
Отступив от них, Виззарион вновь вернулся к Айрис и к своему удивлению, порядком расслабившись после танца, увидел, как Сайлан протягивает к ней руку. Самообладания вампира хватило, чтобы не вырвать руку вампирши из пальцев жены – смазанные следы крови на её ладони напомнили о ранах, чтобы даже намёк на гнев и страх растворились в нём, не успев зародиться. Он последовал за ними, не пытаясь вырвать Айрис из рук императрицы, но, поравнявшись с ними, легко коснулся её руки, говоря, что он рядом, если ей страшно.
Музыка вновь зазвучала, в зал, словно стая порхающих бабочек, ворвались танцовщицы.
Любоваться женщиной императора – непозволительная роскошь. То, что Сайлан выставила именно наложниц развлечь гостей вместо приглашённых актрис, Шейн мог бы расценить, как личное оскорбление. Многие из этих девушек ещё не утратили веры, что после смерти Ясемин займут её место. Другим же пророчили хорошую жизнь по выслуге лет, подобрав в мужья достойную пару. Все они были неприкосновенны. Но Шейн знал правду. Знал, что некоторые советники и старейшины входили в гарем вопреки всем правилам. Так появилась на свет Мередит, вошедшая в гарем вслед за своей матерью и с подачи неназванного отца. Императору не было никакого дела до гарема. Возвышение Мередит и Ясемин – всего лишь случайность. Он отдал дань правилам с первой и поддался слабости со второй.
Такого больше не повторится.
Он попросту не узнал в них своих наложниц, потому что никогда не интересовался ими. Они все для него меркли на фоне Арники, Айрис. Всё, что его интересовало, - это причина, по которой Сайлан позвала их в сторону, пытаясь отвлечь внимание гостей на танец девушек. Шейн молчал, оставаясь поблизости, и знал, что Ариго с Грейном наблюдают за ними, ожидая если не худшего, то чего-то на грани.
Мередит никогда не скрывала эмоции, не гнушалась спектаклей, которые сама же устраивала с завидной частотой, переплюнув в том вспыльчивость Виззариона. Она кричала, если хотела. Показательно отсылала слуг, чтобы все знали, что молодая императрица вновь самовольно чахнет, закрывшись в покоях. Она всегда привлекала к себе внимание, манипулировала, играя на совести окружающих, взращивала в каждом чувство вины, и долгое время сам император жил с ним, считая всегда и во всём только себя виноватым. Этот росток вырос и окреп из того семечка, что посадила задолго до появления Мередит смерть Арники. Она всего лишь нашла ему удобное применение.
Желание Сайлан в их первую брачную ночь сыграть для всех представление лишь напомнило Виззариону ту жизнь, в которой он был с первой женой. Дрянной опыт впечатался в него обидами и ожиданием худшего всего и от всех. Он долго пытался понять, какую игру вела эта девушка, где маска, а где настоящая Ледарре, где её отец, а где она, где искреннее желание помочь Северу, а где жажда власти. Он до сих пор этого не понял.
- Спасибо, - его слова вырвались сами собой, но были искренними. Он обращался к Сайлан, говоря о том, что она сделала после его громкого заявления. Это не было гарантом того, что прямо сейчас императрица не выкинет какой-то неприятный подарок для них двоих, но уже сейчас она сделала то, чего он от неё никак не ожидал, и за это чувство вины давило на него сильнее, чем прежде. Он знал, что поступил неправильно и несправедливо по отношению к ней, но не мог поступить иначе.
Он хотел сохранить самое дорогое, что имел, хотя бы в этот раз.

[icon]https://i.imgur.com/VMQVzL8.png[/icon]

Айрис не изменяла себе: умиротворённая улыбка, ровные неторопливые движения, немногословность. Девушка давно определилась со своей ролью, и играла её безупречно, ловко обманывая присутствующих. Но Сайлан — не остальные. Императрица как никто другой знала, что её бывшая служанка не станет зря искать прикосновений, и даже её мимолётные взгляды могут сказать о её состоянии больше, чем кто-либо мог передать словами. Там, где остальные углядели лишь воркование двух возлюбленных, юная Виззарион безошибочно узнала поиск поддержки и готовность её оказать при надобности.

Ранки на чужой ладони Лерман заметила с опозданием, и поведение императрицы её нисколько не удивило. Ей самой было знакомо, каково это — отвлекаться на боль физическую, чтобы заглушить клокочущую в груди ярость и обиду. Ты можешь безупречно отыгрывать отведённую тебе роль в этом нелепом спектакле, но саму себя не обманешь, как ни старайся. Венценосные супруги обменялись любезностями, а у Айрис не получалось выдавить и слова. У неё будто ком встал посреди горла, вот она и стояла, как красивая ледяная статуя, служившая скорее украшением императорской семьи, чем её полноценной частью. Императрица заговорила о разговоре, что ждал их утром, если они вообще до него доживут, а Лерман про себя лишь задалась вопросом, в какую из комнат она отправится спать по окончанию праздника. Она была неприхотливой, и уже привыкла к своей крошечной комнатушке, но проводить остаток ночи под боком у Сайлан казалось каким-то издевательством. Её Величество тоже состоит из плоти и крови, и вечно скрываться за маской она не сумеет. Ей нужна была передышка, возможность выпустить весь яд, которым её так заботливо опоили супруг и подруга. Приказать подготовить комнату заранее сама Айрис не рискнула, чтобы не раскрыть их с Шейниром сюрприз раньше времени. Оставалось надеяться, что этим вопросом озаботился сам император.

— Разумно, — бесстрастно согласилась девушка с настоянием Сайлан. Она была права: никто не знает, что может выкинуть какой-нибудь отчаявшийся советник или старейшина, если главная виновница переполоха останется без двух своих хищных защитников. До свадебной церемонии Айрис всё ещё оставалась без громкого титула, развязывающего ей руки и дающего какую-никакую защиту, а потому была лёгкой и желанной добычей для многих. Это ей было известно не хуже, чем императорской чете.

Дальнейшие слова красноволосой были предназначены уже Шейниру, однако Лерман, стоя к ним так близко, невольно услышала если не всё, то почти всё. Нервное поведение влюблённых, незаметное для большинства, но очевидное для неё самой, казалось, неимоверно раздражали Сайлан. Шейнир и Айрис предали её первыми, но не доверяли ей сейчас больше, чем она им. Что уж поделать, бывшая служанка действительно до последнего ждала какой-нибудь выходки, но пока императрица отыгрывалась на самой себе же.

— Голоден? — вполголоса обратилась к Шейну девушка, когда его супруга объявила о начале трапезы. Сидя за столом, желающим проверить императорские нервы на прочность было проще снова подойти к щекотливой теме, но Айрис всё же надеялась, что остаток вечера пройдёт более умиротворённо.

Обернувшись на голос отца, она вновь вспыхнула, сдерживая себя глубокими резким вздохом и побелевшими костяшками. Эта волна гнева была иррациональной, но в тоже время такой понятной. Всё это время девушка избегала его взгляда, а вот когда он вдруг сам подошел к своей дочери, не к Императрице, испытала злость.
- Некоторые из них даже слишком, - фраза была произнесена очень глухо, почти шипяще, но при этом с улыбкой на губах.
Это он выбрал Айрис, убедил Сайлан, что эта девушка лучшая компаньонка для неё, чем служанки из Дома Вечного Солнца. Она понимала, что Гестин подошел не позлорадствовать, какой любящий отец захочет попрыгать на костях растоптанной дочери? Он не виноват, но так сложно было сейчас не винить его в том числе. Советник держал дистанцию, стоя перед Императрицей, не смея при взгляде сотен глаз даже на мгновение стать слабым, как и его дочь.
- Потанцуй со мной, - она сама сделала шаг вперед, вкладывая свою израненную ладонь в тут же протянутую мужскую руку. Он не стал скрывать от нее ожоги, которые девушка прежде почувствовала кончиками пальцев, а уже потом увидела. Выходка Императора стоила Гестину Ледарре не только чести дочери, но и нескольких дней боли физический. Обожжёнными пальцами сложно что-то взять, особенно когда это правая рука: ни пера, ни вилки нормально.
Сайлан лишь немного покачала головой. Не она одна пыталась сдержать свою магию, но они могли гордиться друг другом: дворец не полыхал, зал был цел, а некоторые представители Камэль не корчились на полу в пламени. Страшно даже представить, чем могли бы обернуться стихийные вспышки от двух огненных магов одновременно.
Кружась с отцом, Айли позволила себе говорить: о чем-то постороннем, о доме, самочувствии матери, новостям из Нерина. Казалось, что Гестин намеренно забалтывает дочь, чтобы она не думала о муже и его любовнице, а она была ему за это благодарна. Этот танец был небольшой передышкой, возможностью отдышаться.
Когда музыка кончилась, она позволила себе следующую вольность и вместе с мужчиной скользнула с центра зала в толпу, туда где стояла супруга главы Дома Вечного Солнца. Она не боялась. Кто посмеет покуситься на Императрицу, когда рядом с ней тот единственный, что отдаст свою жизнь в обмен на её не потому что это долг, а по велению сердца?
Мать, привыкшая быть более открытой, чем Советник, хотя и тоже умевшая держать себя в руках, ведь не абы чья жена, выглядела расстроенной, хоть и тепло улыбалась девушке, тут же приняв ту в свои объятия. И вновь разговоры ни о чем: о красоте праздника, изяществе платья Сайлан, напитках и танцах. Она задержалась с ними чуть дольше, чем могла позволить себе уделить времени обычным гостям, но всё же вернулась на своё место.
И тем больше было её удивление, когда рядом появился Шейнир, протягивая руку в приглашающем жесте.
Она могла ответить «нет», могла послать его танцевать со своей пташкой, но вместо этого улыбнулась в ответ и встала, чем наверняка вызвала очередной всплеск удивления гостей. Они вели себя как обычная супружеская пара, хозяева бала, будто не произошло ничего сверхъестественного.
Шейнир заговорил первым, хотя вампирша была уверена, что этот танец пройдет в молчании. Слова о том, что она всё равно остается его женой и Императрицей заставляли горько усмехаться. Он с упрямством мальчишки пытался закрыть карточный домик от порывов ветра. Будто статус и титул жены для неё были чем-то самым важным в этой жизни, чем-то, без чего девушка просто не представляла своего существования. Он так ничего и не понял, не хотел понимать, сколько бы она не пыталась ему донести. А вот дальнейшие указания даже сбили её с ритма, и, если бы не уверенный Виззарион, что вел партнершу твердой рукой, она бы споткнулась. Грейн в качестве её охранника? Сегодня? Так вот что он имел в виду, когда говорил, что уже позаботился о безопасности всех Виззарионов после бала.
- Я так понимаю Харука буде…
Она не успела договорить, дернувшись от вскрика со стороны. Смотря в лицо супруга, она не видела момента, как на его груди распустился цветок. И сейчас смотрела на это алое пятно на белом фоне. Они бы прекрасно сочетались с цветами у неё на подоле, если бы не значение, что нес кэтель своему обладателю.
Девушка медленно опустила взгляд на лиф платья. В окружении ярко сверкающих льдинок кристаллов на тонкой ножке робко дрожал одинокий лепесток.
- Селест сохрани, - почти неразличимый шепот и впервые за этот вечер испуганный взгляд на мужа.
Императорской чете следующий год не сулил ничего хорошего.

Отредактировано Сайлан (21-05-2023 01:16:08)

Шейн не готовил речь не специально. В окружении гостей и под их пристальным взглядом, он не мог сказать многого. У терпения любой женщины есть предел, и Сайлан, даже отличившись этим вечером, - не исключение. Он не хотел его достигать. Помня, как Мередит пеклась о своём положении, как это положение было важно для Гестина, он повторил Сайлан то, что уже говорил когда-то:

- Ты моя жена и императрица Севера. Мой брак этого не изменит.

Он подразумевал под этим не столько власть и положение, сколько лично своё отношение к ней. Династический брак редко заканчивается влюблённостью, нередко в нём и нет намёка на тёплые чувства или уважение. Нет понимания. Нет банального желания добиться расположения друг друга или просто понять другого. Нет такой крепкой дружбы, о которой она говорила в их брачную ночь. Но Сайлан была его женой и в его глазах это что-то значило. Как он защищал Мередит от внешней угрозы, так и защищал Сайлан от неё. Как мог и как умел.

Но не защищал от самого себя.

- Этой ночью Грейн останется у твоих покоев.

Он не мог запереть Сайлан с собой в одной комнате и не мог приставить к ней Ариго, но из всех вариантов выбрал Эдриана, как того, кому доверял так же уверенно, как Харуке. Свои собственные покои после смерти Ясемин император тоже не считал безопасными, но собирался вернуться в них. Для Айрис готовили другу комнату. Бывшие покои Ясемин казались ему неуместной крепостью для девушки, но он не хотел привлекать внимание слуг к комнате Элен слишком рано.

Разговор прервался с криком. Шейн рефлекторно прижал девушку к себе, нахмурился, выискивая причину паники среди гостей. Он увидел ужас в глаза дочери Виктора, и на обманчивое мгновение подумал, что на дворец напали. Не понимая, что произошло и чем так обеспокоены гости, вампир посмотрел на жену и заметил её взгляд на себе. Он не почувствовал боли, чтобы подумать о ранении, но увидел цветущий на своей груди праздничный цветок.

Цвет Кэтеля натолкнул Виззариона на один вопрос: его цвет как-то связан с решением жениться на Айрис или был таким ещё задолго до её появления в жизни императора?

- Это всего лишь цветок, - отмахнулся вампир; он бы убрал его с груди, пока никто не видит, если бы дочь Виктора не удружила ему криком, привлекая внимание, которого и так хватало с лихвой. – В год, когда я взошёл на престол, он был зелёным.

Шейн посчитал этот цвет ироничным, учитывая его значение. Голод немного не вязался с процветанием и плодородием, а бунты – с миром.

- Я не вижу алых цветков у гостей. Возможно, это чья-то глупая шутка.

Он мягко выпустил Сайлан из рук и улыбнулся гостям. Белые цветы у некоторых гостей могли бы натолкнуть вампира на разные мысли о будущем, но всё, что его волновало сейчас, - это безопасность его семьи. Остальным, если на то будет воля Бэлатора, он займётся потом.

Император нашёл среди гостей Айрис и стоявших подле неё Ариго. Цветок в руках Шериан стал отличным поводом поговорить о чём-то другом.

- Шериан-даре, поздравляю вас с будущим наследником, - пожелания Шейна были искренними, но он намеренно отвлекал внимание гостей, пока Грейн успокаивал свою столь впечатлительную жену.

Женщина улыбнулась и легко поклонилась, принимая поздравления. Цвет Кэтеля на груди императора, казалось, нисколько её не пугал. Она выглядела спокойной и всё ещё счастливой. Харука рядом с ней терзался между долгом перед династией и перед собственной семьёй. Шейн видел, как сильно Кречету хочется сделать выбор в пользу вторых, и не мог его в этом винить.

«Одна ночь. Всего на одну ночь ты останешься здесь».

Легко коснувшись губами кончиков пальцев жены, Виззарион направился к Айрис, собираясь провести остаток праздника в её обществе. Она выглядела напуганной и, чтобы не пугать её ещё больше, Шейн снял цветок со своей груди и бросил его в пустой кубок на подносе слуги.
[icon]https://i.imgur.com/yjHioYb.png[/icon]