Шпионов не любят нигде.
Ни в блистательных дворцах, ни в неухоженных дворах, ни среди селян, ни среди знати. Даже наниматели — и те относятся к своим шпионам как к разменным монетам, и хорошо еще, что не как к навозу. Никто не может гордиться этим званием, как, например, королевский музыкант или придворный распорядитель. Нет такой должности — эспиониймейстер, и никогда не было.
Он так и не смог заснуть — тревога подходила к постели и молча смотрела в лицо, как жуткая женщина — нелюбимая и ледяная. Если страх крепко держит за горло, то тревога обнимает со спины, стискивая до побелевших костяшек, не давая вырваться — из-за нее приходится буквально заставлять себя дышать. Какой уж здесь сон, когда все мысли у ровных рядов эшафотов и таких же ровных голосов, зачитывающих приговоры.
Шпионов не любят нигде — и довольно часто тешат толпу их казнью.
Не стоило на нее ходить, но иногда обязанности придворного не спрашивают тебя, хочешь ты чего-то или нет — в любом случае обязан сопровождать королевскую семью и являться на светские мероприятия. Даже если они... такие.
Тени на стенах коридора выплясывают, покорные движению крохотного огонька свечи. Кажется, в это время сменяется караул — едва-едва драконий слух различает где-то лязг и негромкие глухие голоса, но о чем они беседуют, не разберет даже лучший на свете псионик.
Риаган приостанавливается на полпути, но заставляет себя идти — теперь не уснет же, пока в точности не вспомнит закон, касающийся шпионажа и обмана короны. Точно ли он еще не переступил моральную черту, отделяющую самозащиту от откровенного преступления?
Одна из теней вдруг вспучилась и метнулась вбок — и вроде бы понятно, что это просто сквозняк, но испуг сильнее.
«Люциановы потроха!» — ругнулся он и тут же застыл на месте. На самом деле, как-то неуютно поминать Всеотца, — тем более в грязном ругательстве, — вот так вот просто. Как будто его жрецы могут услышать нелестные слова в сторону своего покровителя и потом очень нехорошо, очень некрасиво припомнить.
Неожиданно, но дверь в библиотечное крыло оказалась не заперта. Неужели Эрнальд снова забыл запереть замок, когда отправлялся в свои покои? Нужно будет с утра сказать пажу, чтобы напомнил ему. Не то чтобы стража не справлялась с обязанностями... просто когда дело касается охраны знаний, они становятся теми еще ротозеями.
Он входит, плотно прикрывая за собой дверь; медленно, словно смакуя, идет мимо до жути знакомых книг, по привычке небрежно поправляет некоторые парой пальцев. Переходит из одного зала в другой, затем вдруг выныривает из-за одного из шкафов и едва не сталкивается с... кто это?
— М-миледи? — голос все-таки осекается от так и не сошедшего волнения. — Ищете что-то почитать вместо сна?
Тени на корешках вздрагивают, будто подчинившись единому порыву.
Приветствовать девушку как полагается настроения нет — да и она, кажется, не расположена обмениваться любезностями. Риаган спрашивает ее почти не задумываясь, из привычки подхватывать и поддерживать разговор о пустых вещах. Затем все-таки вдыхает увереннее и отвлекается от своих мыслей, чтобы оглядеть ее повнимательнее.
Чуть вьющиеся локоны волос, почти янтарные глаза и улыбка, явно предназначенная не ему. Он готов поклясться чешуйкой, что не помнит ее при дворе раньше. Да и одета не по-здешнему, скорее по-дорожному, словно забрела во дворец случайно, просто перепутав входные двери.
Поймав себя на том, что смотрит на леди дольше положенного, королевский секретарь отводит взгляд к книжным полкам, обращая внимание на секцию, в которой они столкнулись.