Королевский совет, на котором Эштред имел честь присутствовать лично, если и не нагнал на старого графа тревогу, то уж точно заставил задуматься над своими будущими действиями. Вся эта история с нежитью, разоряющей остебенские города и села, болезнью, которая может поразить едва ли не каждого здорового человека. Все это было слишком далеко от понимания Алькора и ему оставалось только надеяться, что напасть не доберется до Берселя и Вармервинда. В чем он уже не был так уверен, как перед своим отъездом в столицу. Коли уж король принимает решение эвакуировать свою семью и рассматривает возможность эвакуации всей столицы, это отнюдь не то же самое, что локальные проблемы северных земель Остебена.
Весь совет Алькор просидел безмолвно, пытаясь переварить в своей голове услышанные им речи. Единственный раз, когда он был намерен обратиться к королю, чтобы предложить собственное поместье на время прибывания на юге Остебена королевы и кронприца, Ее Величество тут же сменила планы и избрала в качестве своего прибежища преступный Теллин, вместо безопасного Берселя. Это заявление одновременно огорчило и напугало графа Эштреда. С одной стороны, он был патриотом не только своего королевства, но и малой родины. При этом был готов предоставить самый надежный кров для членов королевской семьи, из-за чего слова Сивиллы Лиерго счел едва ли не личной обидой. Но с другой — неужели она действительно думала, что нежить может добраться и до Берселя? Даже не добраться, но нанести неожиданный удар не только с севера, но и с южных границ королевства. Нет, быть такого не может!
Собственно, в этих хмурых мыслях Алькор и провел весь следующий день, покидая свои столичные апартаменты только для того, чтобы перекусить. Он намеревался пробыть в столице еще несколько дней, прежде, чем вернуться в Берсель, однако после услышанного от короля и остальных участников совета, решил значительно урезать время своего прибывания в Вильсбурге. Но душа все-равно не лежала к какой-нибудь компании или решению насущных проблем графства. Особенно после недавней встречи с королевским писарем, а уж после королевского совета и подавно.
Потому только на второй день Алькор отправился на прогулку, но не в королевский дворец, а в кузню одной старой знакомой, что была расположена не так далеко от его обители. Вообще-то он там еще ни разу не бывал, ибо предыдущие визиты в столицу были куда более насыщены событиями и короткими по времени, поэтому он все никак не мог уделить время на личные встречи. Лишь по наслышке он знал, что Сванвейг сменила политику на кузнечное дело после некой серьезной травмы, но подробностей ему так никто и не поведал. А сейчас был идеальный случай, чтобы наверстать упущенное.
Посему, взяв с собой в сопровождение всего одного стражника, граф Эштред пересек три узкие вильсбургские улочки и оказался перед нужным ему строением. Погода стояла даже по берсельским меркам жаркая, несмотря на месяц зимобор, а время как раз едва перешагнуло за полдень, поэтому даже этот столь короткий путь оказался для Алькора весьма непростым испытанием. А ведь ему предстояло нанести сегодня еще несколько визитов, а также отыскать подходящий подарок для Мирры, которая осталась ждать его в Вармервинде, обещав не предпринимать новых путешествий по крайней мере пока он не вернется домой.
Кузня Сванвейг оказалась непримичательным сероватым зданием, затесавшимся в ряды мало чем отличавшихся соседних строений. Разве что из широкой трубы валил густой дым, намекая, что женщина, или кто-то из ее рабочих, находились на месте. Удивительная женщина, ведь ей должно было уже быть за шестьдесят лет. Точного ее возраста Алькор не знал, но в момент их первой встречи на похоронах его отца, она была несколько старше него самого. И вот он уже стал стариком Эштредом, как когда-то называли его отца, запыхавшимся от путешествия по столице, которое заняло не более четверти часа, а она в своей кузне выковывает кому-то орудия.
Велев своему сопровожатому оставаться и караулить у двери, Алькор решительно отворил входную дверь, которая отозвалась звонким скрипом. Тут же на него пахнуло горячим воздухом, однако никаких звуков слышно не было. Поэтому, надеясь не слишком помешать женщине, он решил заявить о своем присутствии.
— Здравствуйте! — Ответа нет. — Меня зовут граф Алькор Эштред и я ищу госпожу Сванвейг. Мне сообщили, что я могу найти ее в этой кузне.

Жизнь — удивительная и непредсказуемая вещь, порой поражающая своей благодетелью, а иногда шокирующая жестокостью. В юном возрасте люди редко задумываются о таких вопросах, живя только настоящим и не забивая голову завтрашним днем. Быть может это проявляется с возрастом, житейской мудростью, но в какой-то момент осознание хрупкости всего сущего приходит само собой. И после этого жизнь становится совершенно иной. Быть может именно в этот момент человек преступает этот возрастной рубеж, становясь действительно взрослым.
Алькор, ставший графом в двадцать один год, и часто находящийся в кругу мужчин и женщин, иногда в два, а то и в три раза старше себя самого, принял эту истину очень давно. Но даже спустя тридцать с лишним лет он не переставал удивляться той жестокости, которую порой демонстрирует судьба. Ибо так уж устроены люди, да и другие существа тоже: благодетель по отношению к себе они воспринимают как должное, однако за невзгоды и несчастью тут же начинают проклинать Люциана и других богов. Любому задайте вопрос: справедливы ли к нему боги и он ответит "Нет!".
Боги действительно порой несправедливы, но Эштред был твердо убежден, что все в этом мире относительно. И каждое несчастье рано или поздно должно быть компенсировано благодетелью. Вероятно, многие скажут, что богатому графу легко рассуждать подобным образом, сидя в своем поместье и пересчитывая доходы изо дня в день. Но и на это у Алькора имелся другой аргумент, ибо он не менее твердо был уверен, что каждый в этой жизни получает по заслугам. Он прожил честную жизнь, никогда не злоупотреблял своей властью и своими возможностями. В возрасте пятидесяти пяти лет, пожалуй, он мог позволить себе делать подобные выводы. И то, что он имеет сейчас, было вознаграждением за его собственные труды, труды его отца и многих предшествующих поколений. Ибо род Эштредов всегда считался одним из достойнеших во всем Остебене.
И все-таки, даже такая философия жизни графа иногда трещала по швам при виде вопиющей несправедливости по отношению к некоторым людям.
Как только он увидел перед собой Сванвейг, он не поверил своим глазам. Даже несмотря на то, что внешне она едва ли изменилась с момента их последней встречи много лет назад, он ее не узнал. Или, что больше соответствовало истине, не желал верить своим глазам. Постарела ли стоящая пред ним женщина, как определенно постарел он сам? Едва ли. Однако на лице ее, все таким же молодом не по годам и привлекательном, каким его помнил граф Эштред еще со дня похорон своего отца, явственно отпазились все те испытания, кои подготовила для нее судьба.
Он слыхал даже в Берселе, что Сванвейг из-за приключившегося с ней несчастья и серьезных травм покинула работу королевского посла, но даже в самых жутких своих представлениях не допускал, что женщина могла лишиться руки. Алькор имел старую закалку и даже несмотря на то, что неоднократно самолично становился свидетелем обратного, все еще не мог принять тот факт, что женщины порой способны рисковать даже более иных мужчин. Его консервативный разум не способен был даже предположить, какая опасность могла преследовать Сванвейг в ее дипломатическом ремесле, приведя к таким последствиям.
— Госпожа Сванвейг... — Запинаясь, с трудом выговорил Алькор. Он чуть было не протянул ей руку в знак приветствия, но вовремя одумался, предупреждая неловкость этого момента. — До сего момента я не до конца сознавал, сколь лет убежало с момента нашей последней встречи. Прошу простить меня за мою глупость, но я и помыслить не мог, что самые страшные слухи о ваших бедах окажутся правой. Что же с вами произошло и чем скромный остебенский граф из далекого юга может быть вам полезен?

— Сожалею о происшедшем с вами, но особенно о том, что я не соизволил навестить вас раньше. — Виновато проговорил граф, решив на этом закрыть тему, которая явно тяготила женщину. Алькор прекрасно видел, сколь непросто далась эта короткая история Сванвейг, однако также граф отметил, что вызывала она в женщине скорее дремлющую злость и ярость, нежели печаль. Посему мужчина предпочел не бередить старые раны своей подруги множеством вопросов, которые ему разумеется хотелось задать.
Кивком приняв приглашение войти, граф Эштред последовал за женщиной через рабочее помещение. Он с несколько даже чрезмерным любопытством разглядывал каждую деталь обстановки, дивуясь тому, что бывший остебенский королевский посол столь кардинально изменила свое ремесло. Благо, что Сванвейг тем временем была занята фартуком, а потому не заметила столь наглого поведения своего гостя. По крайней мере граф надеялся, что она не заметила.
Прошествовав мимо угла, где насыпью содержалась готовая или почти готовая продукция, Алькор не без удивления отметил, что Сванвейг знает свое дело.
Когда они покинули мастерскую-кузнецу и оказались на не широкой лестнице, помещение стало напоминать жилище. Впрочем, жилище это также едва ли соответствовало бывшему высокому статусу госпожи Скалладар. Только теперь, оказавшись в более соответствующей дружеской встрече обстановке, Алькор решился ответить на прямой вопрос женщины.
— А вот здесь вы ошибаетесь, госпожа Скалладар! — Эштред искренне улыбнулся женщине, плюхнувшись в ближайшее кресло без какого-либо приглашения. — На самом деле я столько раз откладывал этот визит, посещая столицу, что уже и не припомню. Вот и сейчас я явился на королевский совет, располагая пятью днями, но оказалось, что мне хватило бы и двух. А уж чем занять свободное время, как не старыми друзьями, с которыми не виделся многие годы. Так что вы удивитесь, миледи, но явился я именно из-за старого знакомства.
С каждым следующим словом настроение Эштреда поднималась все больше. После столь мрачного королевского совета ему определенно недостаыало положительных эмоций и сейчас, сидя перед Сванвейг Скалладар, у него всплывали воспоминания их прошлых немногочисленных встреч. Большинство их них, конечно, были официальными, но еще с момента знакомства на похоронах отца, Алькор проникся к этой женщине теплыми дружескими чувствами, что делало их встречи не такими уж и официальными. Теперь же, когда женщина отошла от дел государственных, встретиться оказалось не так-то просто. Мужчина снова ощутил укол совести, что так и не удосужился найти свободную минуту, чтобы заглянуть в гости к подруге.
Так что граф отнюдь не лукавил, когда говорил о мотивах своего визита. Конечно, он планировал привезти со столице подарок для Мирры и о местных кузнях разговор зашел именно в этом контексте, но едва лишь заслышав имя Сванвейг, как тут же решил отложить все заботы. Если удастся совместить и заполучить подарок для Мирры именно у Сванвейг, тем более, что по слухам это была едва ли не лучшая кузня во всем Остебене, это будет замечательно. Но если уж у женщины не окажется времени на работу в этот день, то граф найдет другой выход. Так что если не единственной, то уж точно основной причиной его визита было именно желание повидаться со старой знакомой.
— Так как вы поживаете, миледи? — Продолжал Алькор. — Вижу, ваше новое ремесло процветает. Не далее как вчера я слашал, что у вас лучшая кузня во всем Остебене! Чем еще вы меня удивите?

— Смею заметить, госпожа Сванвейг, вы не очень-то и изменились с нашей последней встречи. — Ответил граф на замечание-упрек женщины. А затем, слегка улыбнувшись, от чего морщины на его лице стали еще глубже, добавил. — Да и с самого момента нашего знакомства, коли уж на то пошло.
И хотя в тот момента женщина явно была погружена в одной ей известные мысли, граф все же ощутил укол неловкости. Он никак не мог привыкнуть к тем вполне явственным изменениям, который произошли в Сванвейг, а потому не особо задумывался о тех рядовых комплиментах, которые принято было говорить дамам в подобного рода беседах. Теперь же слова его могли показаться грубой насмешкой, что безусловно никак не соотносилось с его истинным намерениями.
Он хотел извиниться, хотел даже отпустить какую-то безобидную шуточку на этот счет. Причем сам он понимал, что Сванвейг Скалладар скорее оценит второй вариант, однако что-то помешало ему произнести еще хоть слово.
Он смотрел на женщину с дымящейся трубкой в руках (когда она только успела ее раскурить?) и только теперь заметил ту печаль, которая, казалось, окутывала ее на протяжении всей их беседы. Сейчас он осознал, что перемены с этой женщиной действительно произошли разительные, только касались они отнюдь не внешности, о которой принято судить в первую очередь. Именно из-за этого осознания Алькор не промолвил не слова, словно хотел дать время Сванвейг на те мысли, что занимали ее в этот момент.
Продлилась эта пауза всего несколько мгновений, пусть и несла в себе куда больше информации для старого графа, чем весь их разговор до того. Теперь она говорила о своей кузне, а голос при этом заметно смягчился, пусть от него все еще веяло печалью. Однако, Эштред также не мог не отметить, что по крайней мере работа в кузне делает сидящую перед ним женщину куда счастливее, чем множество других аспектов ее изменившейся жизни.
Впрочем, сам Алькор мало что смыслил в кузнечном деле. Весь процесс обработки и закалки стали для мужчины был "темным лесом", а потому едва ли он мог поддержать беседу на эту тему, не продемонстрировав Сванвейг во всех красках свое невежество в данном вопросе. Посему графу оставалось только улыбаться и кивать с умным видом, словно сам он не по наслышке знал несколько способов улучшить оружейную сталь.
Только предложение выпить вина заставило Алькора прервать молчание.
— Да, бокал берсельского вина был бы очень кстати. — Кивнул граф, наблюдая за тем, как женщина, не расставаясь со своей трубкой, отправилась наполнять бокалы. Уже в догонку ей, Алькор добавил. — Полагаю, у вас есть продукт и моих виноделен? Если нет, то мы обязательно должны исправить это недоразумение!
Пока Сванвейг была занята делом, Эштред несколько мгновений осматривал скромную обстановку ее жилища. Пожалуй, даже слишком скромную, учитывая ее прошлое положение при королевском дворе. Да даже без учета сего факта, дочь барона Скалладара вполне располагала средствами, чтобы жить в подобающих аристократке условиях.
Снова граф Эштред задался вопросом: что же выпало на судьбу этой женщины?
Однако спросить об этом прямо он, разумеется, не мог. К тому же, размышления эти вернули его к минувшему королевскому совету. Пауза уже затянулась и, так как Сванвейг все еще была занята, Алькор взял на себя обязанности продолжить беседу.
— Уж если вы выполняете заказы от короны, то это уже показательно. — Чуть повысил голос граф, чтобы Сванвейг услышала его даже за своим занятием. — Его Величество не будет обращаться к кому попало! — Он сделал неловкую паузу, за которой последовала небольшая смена темы. Получилось это у мужчины не очень удачно, но ему не терпелось перевести диалог в более комфортное для себя русло. — К слову о Его Величестве... Как я уже говорил, я прибыл в столицу на королевский совет. Быть может вы слышали о событиях, что происходят на севере королевства? Нечисть разоряет остебенские города и поселения, а зараза поражает живых быстрее любой другой хвори. Так вот напасть эта быть может достигнет и столицы. Король уже отдал приказ отослать свою семью на юг, да и приближенные его явно последуют этому примеру. Быть может вам, госпожа Сванвейг, тоже следовало бы отправиться на юг, погостить у родни? Или же заглянуть в Вармервинд? Познакомились бы с моей дочерью, она как раз месяц назад вернулась с путешествия. Я планировал отбыть на юг завтра, но могу задержаться на несколько дней, пока вы уладили бы все дела и составили мне компанию.

Если уж говорить начистоту, то предложение графа Эштреда было сделано не столько по доброте душевной самого мужчины, сколько из-за чувства долга перед принимавшей его в своем доме женщиной. Человеку со стороны это могло бы показаться весьма странным, однако мужчина испытывал перед Сванвейг Скалладар необъяснимый трепет, некую обязанность заботы, не обусловленную ничем конкретным. Странная история, однако, с самого момента их знакомства, Алькор испытывал к женщине какое-то подобие братских чувств, которые словно громом поражали юношу, а затем и мужчину, когда он встречался лицом к лицу со Сванвейг, но тут же растворялись, стоило им расстаться.
Трудно сказать, чем это было вызвано. Быть может неожиданной близостью Сванвейг с отцом Алькора, графом Альбертом Эштредом, а быть может, сама женщина очаровала молодого графа в тот далекий день тысяча сорок девятого года, когда прибыла в Вармервинд проводить в последний путь старого графа. В любом случае, с тех пор, даже при столь редких встречах, как сегодняшняя, Алькор, уже сам став стариком-графом, не мог удержаться от проявления заботы над Сванвейг.
Впрочем, излишняя, по мнению графа, резкость ответа Сванвейг заставила мужчину тут же пожалеть о своем предложении. Скорее даже не так, он пожалел не столько о самом поступке, сколько о факте того, что имел дерзость допустить возможность получения положительного ответа.
Все еще сжимая в руках бутылку белого вина, произведенного в его собственной винодельни близь Вармервинда, Алькор внезапно рассмеялся заливистым смехом. Что, к слову, было крайне редким явлениям для всегда серьезного мужчины, коим являлся граф Эштред.
– Да уж… – Слова с трудом срывались с его уст, словно сам он говорил нечто столь забавное, что произнести это стоило ему немалого труда. – Видимо, граф Эштред действительно стал на старости лет настолько глуп, если не сказать «туп», как имеют наглость заявлять мои недруги. Раз уж мне хватило этой самой глупости допустить, что Сванвейг Скалладар испугается какой-то ожившей нечисти! Да еще и бросит все свое добро и бежит, поджав хвост! Уж простите меня, госпожа, за крепкое словцо, но тут иначе и не скажешь!
А закончив говорить, граф, не давая женщине что-либо ответить, с глухим хлопком голыми руками откупорил бутылку вина, тут же разлив его по бокалам. Часть напитка разлилась на стол, тут же окружив блестящей в свете свечей лужицей тарелку с сырами, только что принесенную женщиной.
– Прощу прощения за мою неуклюжесть. – Но мужчина тут же поднял свой бокал, всем своим видом давая понять, что намеревается предложить тост. – Так давайте же выпьем за то, чтобы никакая напасть не заставила нас покинуть родной дом. А уж тогда мы заставим вертеться треклятое водяное колесо, меха дышать жаром, а шестеренки вращаться с удвоенной скоростью!
И после этих слов граф Эштред в два глотка опрокинул полный бокал вина.
Настроение графа тут же улучшилось. То ли это вино из родных мест так повлияло на графа, то ли обстановка беседы, переведенная внезапным приступом веселья Алькора в несколько более позитивное русло, однако теперь он чувствовал себя несколько более расслабленным. Даже бросил в рот несколько мелких кусочков сыра, предварительно, по своей обычной привычке, раскрошив его в руке.
– Но знаете, госпожа Скалладар, одного я все же от вас потребую. – Как бы невзначай вернулся к прежней теме граф, однако уже несколько более непринужденно. – Уж если, по каким-либо причинам вам придется покинуть столицу, и вы будете вынуждены искать убежища, обещайте, что, прежде всего, вы окажитесь в Вармервинде. Хотя бы это вы можете мне обещать? Предупреждаю, что без вашего честного слова бывшего королевского посла я отказываюсь покинуть столицу!