Иногда ему становилось интересно, как работают настоящие ищейки и шпионы. То есть, нормальные, те, кто выбрали эту стезю по своему разумению, а не по жестокой указке жизненных обстоятельств.

Он следил и слушал не затем, чтобы нападать — лишь для того, чтобы самому быть защищенным, чтобы успокоить засевшие глубоко тревогу и страх.
Это даже непохоже на рыцарскую дуэль, как иногда сравнивают какие-нибудь романтики. Да даже если и похоже, то на весьма странную — ни блеска лат, ни фырканья скучающих коней, только тишина и страх, колотящийся в горле.
На этой дуэли ты сам должен достать себе оружие и не потрясать им, как охмельный селянин, а скрывать до последнего мига. Странная, на самом деле, вещь — иногда даже, если сидеть совсем тихо, информация придет сама.

Как, например, случилось с этой девушкой.
Слухов о ней ходит мало — лишь несколько не заслуживающих доверия баек и обыденных деталей, подсмотренных какими-нибудь заказчиками. Что, в сущности, подтверждает несколько других догадок, но стоит посмотреть на ситуацию своими глазами. Даже если «покровители», чтоб им сгинуть в Кабале, уже дали несколько наводок. К примеру, о приблизительном местоположении, если писарь, конечно, не опоздал.

Раннее утро над одной из городских площадей обещает быть прохладным — пронизывающий сырой ветер носит старую пыль междувременья, когда прошлые листья уже в земле, а новые еще не проклюнулись. Непривычное, странное время, магический фон тоже странный, как будто дрожащий. Хорошо, что оно быстро проходит, и скоро все зацветет.

— Господин, не желаете?.. Прекрасные отрезы ткани!

Не самое хорошее время, чтобы с кем-то разговаривать; Риаган коротко кивает, одновременно приветствуя и отказываясь. Лучше отойти подальше от торговых лавочек, меньше глаз и болтливых языков — лучше зрение.

— Этот оттенок очень подойдет вашей подвеске, посмотрите, почти как сапфир!

Он наконец смотрит, кто к нему обращается — маленькая девчушка, наверняка оставленная матерью или отцом для того, чтобы следить за лавкой. Веснушчатая и слишком худая, но вида весьма бойкого.

— Здравствуйте, барышня, — скорее уменьшительно-ласковое, чем официальное. — Не сочтите за грубость, но ткани мне не нужны.

И, прежде чем упорство в ее глазах могло бы потухнуть или, что хуже, разгореться с еще большей силой:

— Но может пригодиться кое-что другое. Как долго Вы здесь торгуете?

То ли от неожиданности вопроса, то ли от того, что явно хорошо одетый человек вдруг обращается к ней на Вы, девочка рдеет и растерянно бормочет:

— Так вот... с утра еще, до восхода...

— У Вас очень хорошее зрение, раз Вы смогли разглядеть мое небольшое украшение. Вы точно не пропустите девушку невысокого роста с волосами цвета серебра. Возможно, она будет в чем-то дорожном... В любом случае, я сомневаюсь, что здесь будут две такие особы.

Торговка таращит глаза, но быстро схватывает, о чем он говорит — судя по всему, это далеко не первое предложение о слежке, которое она получает. Маленькая грязноватая ладошка тянется к королевскому секретарю, и он осторожно кладет в нее серебряный. Вслед за этим девочка протягивает ему какой-то кусок ткани.

— Вернешь потом... — едва слышно шепчет она и отворачивается.

Риаган смотрит на нее еще какое-то время. Может быть, такая жизнь учит детей быстро понимать, быстро ориентироваться и быстро взрослеть...
В любом случае, остается лишь надеяться, что его новая помощница честно выполнит свою часть уговора, а не пойдет на попятную и станет все отрицать.

Он устраивается неподалеку рядом с небольшим фонтаном. Пока ничего не происходит, можно подсчитать убытки от засевания пригородных полей — убытки, которые впоследствии должен примерно втрое покрыть доход от урожая. Должен, да не всегда покрывает...

Отредактировано Риаган (16-06-2022 14:46:03)

Две пятых казны — если учесть трагические случаи, статистические усреднения и прочие эксцессы. Впрочем, даже в этом случае убытки в большинстве своем лягут на плечи феодалов, а большая часть доходов отойдет в казну. Не слишком справедливое разделение, но земля Остебена — это не собственность, а пожалование, и все королевство в любом случае принадлежит королевскому роду.
Риаган откладывает перо и напряженно вглядывается во все растущую толпу — он никогда не занимался такими вещами и теперь боялся сделать что-то не так. Искомой особы среди спешащих, смеющихся, галдящих и глазеющих все не было. Впрочем, утро только начинается, и впереди еще есть время...
Писарь устало трет пальцами переносицу.
Лучше бы он это время проспал.

Поначалу совмещение деятельностей не было таким уж сложным — в любом случае оставались часы для того, чтобы навестить мать, почитать или праздно прогуляться по городу. Но в последнее время все становится хуже, начиная давлением двора и Инквизиции на Триумвират и заканчивая постоянным голодом, который не ослабляет хватки. Насколько Риаган мог судить, сейчас поголовье шпионов веры несколько сократилось — некоторых сократили даже публично. Примерно на одну голову с погрешностью в длину шеи.

Не то чтобы он не боялся, что с ним случится то же самое... скорее, просто предпочитал об этом не думать. Пытаться игнорировать, вроде детского «если не видишь проблемы, значит, ее нет». Страх раскрытия карт постоянно маячил с обеих сторон — гнева короля Риаган боялся в той же степени, что и разоблачения от Триумвирата, и собственная ложь опутывала его чем дальше, тем плотнее.
Страх парализует, берет когтистой лапой за горло, заставляет задыхаться, и в конце концов становится чем-то неприятным, но привычным, почти родным.

От мыслей его отвлекает небольшая девичья фигурка в неброском платье, не отличавшимся от такового у любых других дочерей торговцев. Она маячит среди толпы, медленно пробираясь в его сторону, а затем быстро перебегает мостовую, оказываясь рядом.

— Папенька меня отпустил, — запыхавшимся полушепотом произносит девочка и принимается умело складывать беспорядочно лежавшую рядом с Риаганом ткань. — Твоя знакомая проходила мимо в сторону бронной улицы, оружейников, то бишь. Почему ты не сказал, что она эльфийка? — если первые две фразы прозвучали по-деловому, то последняя вышла чуть ли не возмущенной.

— Ах да... эльфийка, — писарь кивает с таким видом, будто это-то все и объясняет, а затем молча начинает складывать бумаги и убирать их в книгу подсчетов. Нужно успеть ее догнать, пока не пришлось обращаться к кому-нибудь еще и на другой улице.

— Спасибо за помощь, — он улыбается коротко и всовывает уже приготовившейся было что-то сказать девочке в руки еще пару медных — за молчание — и быстрым шагом удаляется прочь.

Она уже долгое время не выходит из таверны, в окнах которой все жарче разгорается свет. Чем быстрее темнеет снаружи — тем сильнее работники внутри разводят огонь. Пылающий, теплый, манящий...
Ранняя весна не способствует долгим прогулкам, особенно вечером, поэтому войти сейчас хочется как никогда — в конце концов, может быть, это и не проигрышный шаг, она-то его не знает совсем... по крайней мере, не должна.

— Чего-то изволите? Мяса? Эля? — не слишком радушно, но и не грубо обращается хозяин к возникшему на пороге очередному гостю.

— Горячего, и добавьте пряностей, — согреться будет совершенно не лишним.

Вынимая деньги, королевский секретарь украдкой оглядывает уже порядком полное помещение; скользит взглядом по хмельным, веселым, уставшим, ничего не выражающим лицам, не сразу, но глазами все-таки находит искомую девушку, склонившуюся над лютней с изогнутым грифом.
Так, хорошо. Это есть.
А дальше что?

Нужно понаблюдать, а после уже пообщаться... но зачем ждать, если искомое уже здесь, прямо под носом? Выжидать дольше было бы попросту глупо — даже он, имея весьма скромный опыт шпионажа, это понимал. Может быть, дальнейшее наблюдение и могло сказать что-то о ее привычках и пристрастиях, но ему было нужно не это.
Фойрр, еще столько дел...

Риаган мягким шагом подходит к беловолосой и останавливается так, чтобы его можно было заметить и расслышать, но не счесть угрозой.

— Доброго вечера, миледи, — он улыбается ничего не значащей улыбкой и по неискоренимой привычке склоняет голову, чуть намечая придворный поклон. — Вы не будете против разговора?

Отредактировано Риаган (17-07-2022 00:15:37)

После того, как девушка соглашается, он явно чувствует себя увереннее, куда более «в своей тарелке», чем раньше. Выслеживать кого-то Риагану в новинку, а вот осторожно подвести разговор к нужной теме так, чтобы собеседник не почувствовал опасности и не сошел раньше времени — такого сомнительного опыта хоть черпай ложкой.

— Я Риаган... — он хочет было привычно представить себя секретарем двора, но вовремя останавливается, поняв, что это может быть подозрительно и вредно не только для нынешнего дела, но и для будущего. Нужно быстро что-то придумать, а уставшая голова как назло варит очень неохотно... Взгляд его скользнул по музыкальному инструменту и пальцам, лежащим на струнах. — Как давно Вы играете? У Вас дивно получается.

На самом деле он понятия не имеет, каков уровень ее игры и как их в принципе следует оценивать; но то, что мелодия замысловата, отрицать действительно сложно.
Бродячие музыканты, развлекавшие короля и придворную знать за торжественными обедами, в большинстве своем не отличались чем-то уникальным и имели репертуар весьма ограниченный, но сравнить можно было хотя бы с чем-то. Можно, конечно, вспомнить тягучие и низкие переливы музыки, которую играл отец, но вспоминать Асгрима смертельно не хочется. Не сейчас и не при таких обстоятельствах.

— Всегда мечтал тоже научиться играть на чем-то подобном, — он кивает на инструмент в тонких пальцах и тут же как будто спохватывается с долей досады, направленной на самого себя: — Что же это я... Может быть, хотите немного эля?

Девушка красива; не такой красотой, какую носят придворные дамы, не подчеркнутой, где нужно, и затененной, где нет, а естественной, как будто подобное изящество — продолжение ее мыслей, то, с чем можно родиться. Но глаза...
Риагану не нравится ее взгляд, с таким смотрят разве что самые молчаливые рыцари в самых изрезанных и измятых доспехах. Что-то есть такое, от чего смотреть прямо дольше мгновения не хочется.

Отметив про себя, что девушка не представилась в ответ, секретарь не меняется в лице, лишь ослабляет застежку плаща, чтобы не давил на горло.

— Все в порядке, это Вы меня извините за такую навязчивость... — извинения не то чтобы могли показаться неискренними, но могло создаться отчетливое впечатление, что этот человек извиняется очень часто и без энтузиазма, слишком уж легко слово сорвалось с губ.

А она не слишком настроена на разговор. Что ж, ничего легкого от этого дельца и не ожидалось.
В левом углу трактира раздается громкий мужицкий смех вперемешку с ругательствами — писарь почти вздрагивает, но удерживает себя в руках. Не слишком приятное место, особенно вечером, особенно без окружения надувшейся младшей знати, которая хотя и далека от высших родов и представляет из себя всего лишь кучку зажравшихся разгильдяев, но все равно держит простолюдинов на расстоянии.

Голос и взгляд Риагана неожиданно приобретает нотки безобидного лукавства:

— Но на разговор Вы все-таки согласились.

Он усаживается напротив, согревая руки о собственную кружку эля. Как же найти подход к такой личности, как эта эльфийка... это будет интересно. Главное, быть осторожнее и все-таки не отвернуть ее совсем — иначе с него снова спросят за невыполненную работу.
Можно подумать, он эту работу хоть немного хотел...

— Видите ли, я здесь не из праздного любопытства, коего в мире, несомненно, достаточно, и считаю, что леди сама в состоянии обеспечить себя отличным пиршеством, — «а если короче: мое дело предложить, ваше — отказаться». — Но простая вежливость должна присутствовать, даже если и формально.

Стараясь создать впечатление мелкого аристократишки, которому впервой разговаривать с наемником, он ерзает на лавке и бросает быстрый взгляд за плечо.

— Буду честен, услышал, что Вы занимаетесь заданиями по найму, и мне стало любопытно, сможете ли Вы выполнить одно непростое дельце. Не волнуйтесь, за платой мы не постоим. Вы же сейчас принимаете подобные заказы?

Нужно быстро придумать какое-нибудь задание, чтобы не вызвать подозрений. Если она эльфийка, то наверняка может захотеть искоренить что-то, угрожающее природе... Но Риаган сомневается, что так хорошо знает здешние леса и поля — дальше сухих цифр и статистики он с ними не знакомился, — поэтому такое можно отмести. Поручение должно существовать в реальности или хотя бы быть достаточно правдоподобным.
Убить кого-то? Но зачем и кого?
На секунду у него мелькает ядовитая идея попробовать заказать своего распрекрасного набожного «работодателя», но нет, нет, это будет уж слишком! К тому же, жрец наверняка не один — в посланиях почти всегда разные почерки и разные условные знаки, явно принадлежащие разным людям, даже если и некоторые пытаются их подделывать. Уж в чем-в чем, а в почерках писарь разбирается.

Потом вдруг мысль приходит сама собой — можно убить двух зайцев одной стрелой. Найти причину ускользнувшей в никуда поставки и одновременно навести справки об этой девушке. Использовать одно задание, чтобы выполнить другое.
Кажется, это называется «делегирование обязанностей»...

— У нас кое-что украли. — «у нас» — это у Триумвирата, разумеется. «Заслуженный тяжким трудом» барыш. — И очень хорошо запутали следы.

Риаган медленно отпивает горячего эля, чувствуя, как согревается и понемногу начинает чувствовать озябшими пальцами шероховатую поверхность кружки с неровно вырезанными узорами.

— Я не имею права просить Вас найти вора и вернуть пропажу, могу лишь попросить помощи в поиске информации. С возвращением мы сможем справиться своими силами, а вот найти этого... кхм. Извините.

На самом деле, найти верткую ниточку, ведущую к виновнику торжества, наверное, не так уж и сложно. Но, Фойрр, так смертельно хочется прийти домой и хорошенько отоспаться! А вместо этого, если Лелия не согласится, придется в ночи ходить по сомнительным заведениям и разговаривать с премерзкими личностями, параллельно внося правки в последние вычисления и документы. Жизнь — жестокая штука, особенно когда приходится работать.

— Согласитесь ли Вы на такое?

— Документы. Картулярий на поставку крупной партии железа и алхимических материалов, а также редких тканей, — Риаган на мгновение медлит, но продолжает, приглушая голос еще сильнее, тоном максимально безразличным. — С королевской печатью.

О том, что бумаги поддельные, а в графе конечного пункта не значится ничего — по крайней мере, так было на момент пропажи, — он не упоминает — история слишком запутанна, чтобы вдаваться в нее вот так вот, сходу. Да и вряд ли Лелия разбирается, как проверять подлинность документов, а если и да... тогда он будет об этом знать и дополнит этим ее «портфолио».

— Не волнуйтесь, дело не государственной важности и не сомнительного содержания. Нужно просто вернуть документы, пока вор ими не воспользовался, а у нас не хватает рук на поиск.

Наемница могла бы спросить, почем ей верить, что загадочные «они» — не бандиты, которые услышали о существовании очень удобного документа и захотели загрести жар чужими руками. Что ж, для того, кто ни разу не видел упомянутого картулярия, Риаган слишком хорошо знает, как он выглядит и кто его писал. У брата Вигмара очень характерный почерк и особенности буквовыведения — даже слепому в темноте перепутать будет сложно.

— Что насчет сведений... Мне известно, что Вимарк Рингер из Рингеров Берсельских в Андериле подписывал бумаги последним, после этого они... — писарь бросает короткий взгляд в сторону, высматривая возможные лишние уши. — ...и «исчезли».

Вообще-то у него есть подозрения насчет дальнейшего продвижения бумаг... но он не делится ими. Пока что.

Отредактировано Риаган (27-07-2022 18:00:18)

Он улавливает ее взгляд, ее выражение лица. Любопытство. А где любопытство — там и интерес.
Можно надавить еще немного.

— Можно сказать и так... Вы вряд ли слышали о нас в кругах наемников, — Риаган едва заметно улыбается. Конечно, вряд ли о шпионах Церкви слышало много посторонних ушей. Многие знают, что они есть, но мало кто угадает участников. — Королевская канцелярия, — он снова старается говорить тише и безразличнее. — которая будет очень благодарна за помощь умелой наемнице.

А вот этого доказать он уже не может — как назло, не подумал взять с собой хоть что-то, указавшее бы на его принадлежность к такой высокой организации. Ни печатку, ни доверенность, ни даже завалящую расписную*...

— Ах, проблема чуть глубже, чем просто выйти на Вимарка. Насколько мне известно, это поставщик, и от заимения картулярия ему ничего не приложится. Необходимо узнать, куда бумаги могли пойти дальше. Скорее всего, он будет расположен к сотрудничеству, иначе может поставить себя под удар.

Писарь прикрывает глаза и отпивает остывающего эля, чтобы успокоиться. Импровизация может завести в очень интересные дебри, но всегда важно знать, когда лучше остановиться. Лелия может не поверить ему, просто рассмеяться в ответ и попросить... как же это у них... «не заливать». В конце концов, не каждый день человек из королевской канцелярии обращается к наемнице, хоть и, судя по всему, тщательно изученной.
Тщательно, да не до конца.

— И какова будет плата за эту прогулку?

— В зависимости от результатов, — он почти идеально копирует стратегию, применявшуюся жрецами к нему самому. — Если Вы сумеете найти человека, к которому канули документы — получите втрое больше, чем здесь стоит комната на двое суток. Если сумеете вернуть... вдвое больше, чем за прошлое предложение.

Специально так витиевато — любым наемным лицам важно уметь считать, и даже в уме, а вот портовым рабочим, стражникам, ремесленникам удобнее вести дела на бумаге, поэтому быстро понять, про какие деньги здесь говорится, у них не выйдет. И правильно. Не нужно лишнего шума.

* здесь он называет «расписной» пробу пера перед чистовым письмом. Особенность такой пробы в том, что существует определение канцелярского почерка или «канцелярской руки», появившееся в 13 веке, при котором для скорости перо держится под углом в 45°, и выглядит это как курсив или каллиграфия. Без специального обучения повторить такой почерк достаточно сложно, и он присущ в подавляющем большинстве случаев только канцеляриям.

Отредактировано Риаган (02-08-2022 16:26:15)

Королевский секретарь снова прячет улыбку в кружке эля, нарочито довольно неумело. Интересная авантюра, и закончиться может очень интересно.

— Буду честен, у меня еще столько дел, что хватит до самого Живеня, так что отправиться с Вами я не смогу, — он вздыхает, возможно, даже несколько наигранно. — Но прежде чем мы договоримся окончательно, мне, — уже не «нам», — хотелось бы знать о Вас чуть больше. Сумеете ли Вы не раскрыть, от кого пришли, за кого спрашиваете и что именно Вам известно?

Он отставляет ополовиненную кружку в сторону, глядя на собеседницу уже прямо и внимательно, но без давления. В общем-то, ему нет резона расспрашивать, где Лелия жила, что делала, что умеет — подобные вопросы насторожат любого, даже самого нерасторопного собеседника; а наемница выглядит как личность осторожная и недоверчивая. Только то, что относится к делу, а там... посмотрим, как она поведет оказию — порой поступки могут рассказать куда больше слов, и этого может оказаться достаточно для картинки, написанной Триумвирату.

Благодаря эльфийке у него освободилось время — которое наконец-то можно потратить на сведение подсчетов и чуть больше часов сна, чем обычно. Уже это заставляет Риагана никак не реагировать на очевидную насмешку в тоне девушки. Если она считает, что дельце легкое — это чудно! Уже можно судить об ее опыте, а если сопоставить ее реакцию после выполнения — получим среднее исчисленное и, возможно, еще какой-нибудь остаток...
Впрочем, он уже забегает вперед и просчитывает то, чего не случилось. Дурацкая привычка.

Смех в ответ на вопрос — не слишком стандартная реакция, и взгляд Риагана с внимательного сменяется на любопытный. Что же могло так сильно развеселить девушку? Будь его воля и не его бумага — предложил бы и вовсе подписать несколько копий документов со всеми обязательствами обеих сторон, что наверняка заняло бы весь вечер и остаток ночи...

— Ну почему, Вы можете так и сказать. Только Рангер ответит «тогда я — циркачка Звездного театра, причем самая лучшая», — он говорит практически в тон, словно парируя. — Он недоверчивый человек, как и все, кто так или иначе связан с поставками. Любой, кто услышит о королевской канцелярии из Ваших уст, посчитает это либо отличной шуткой, либо отличным поводом для срыва переговоров.

А кто-нибудь может решиться и на попытку устранить наемницу. Где угодно могут найтись такие отчаянные, либо слишком алчные, либо слишком глупые, чтобы попытаться убрать представителя короны. Убить-то, может быть, и убьют, но проблемы, которые они после этого обязательно наживут на свои бедовые головы...
Испортить жизнь можно не только раной или уничтожением близких. Испортить жизнь можно тысячей самых разнообразных и не всегда тривиальных способов.

— Вам известно больше, чем очень многим, Лелия. Много кто любит облизываться на чужое, а где одна информация — там и другая. Именно поэтому хочется, чтобы все прошло обоюдно безопасно.

Дополнительная информация настолько неожиданна, что заставляет писаря наклониться чуть ближе, а в глазах поселяет заинтересованный блеск — у всех бывают промахи, и не всегда мы безупречно держим себя в руках... Небольшая семья для людей, но вполне нормальная для эльфов. Любящая? Замечательные братья... Такая идиллия мало где встречается, особенно во времена голода, боли и нашествий нежити.

— Вы родились в Гвиндериле? Всегда мечтал там побывать, — наконец-то совсем не ложь. — Много красивых легенд и сказок рассказывают про эльфов.

— Хм... Легенду? — он улыбается одними уголками губ, как-то смазанно и устало. — Подумайте. Я не силен в придумывании легенд и могу только все испортить своими советами. В крайнем случае, можно просто не говорить, от кого Вы — ему вряд ли будет это интересно.

Самые жуткие обманщики — те, кто говорят, что не умеют врать. Это тоже ложь, одна из многих, которые не преподнесут на золотом блюде, но скажут вскользь, как будто это нечто обыденное и совершенно не стоящее внимания.
Но обман — тот же инструмент, что и меч; он зол и плох настолько, насколько зол и плох его хозяин.

— О, он жаден, не сомневайтесь... Насколько вообще может быть жаден человек, который занимается поставками. — он подавляет сонный зевок, глядя на вдруг посерьезневшую девушку. — Знаете... можно надавить на то, что некоторые его клиенты могут обнаружить, что он перекупает материалы, а не производит их сам. Это может его осадить, если... ну, Вы понимаете, если он совсем упрется.

Глаза щиплет, как будто в них бросили пригоршню пыли; полутьма и теплый эль совершенно одуряюще усыпляют, и только шум голосов, смех и грохот кружек о столы не дают задремать окончательно. Где уже солнце? Наверное, давным-давно ушло за горизонт, и придется возвращаться во дворец совсем уж поздно ночью. Хранитель ключей не обрадуется...

— Нет, я родилась не в Гвиндериле.

Хм? Не в Гвиндериле? Тогда где же?
Риагану всегда казалось, что эльфы появляются только на острове Силва, приходят оттуда и уходят туда же. Чтобы остроухий народ оседал на других землях — это такая редкость...
Фойрр, нужно быть внимательнее, ты же не на чаепитии. Нужно запоминать детали — каждая из них может что-то значить. Нельзя недооценивать значимость незначительного.

Он кивает.

— Легенды — вымысел, основанный на правде. Они рождаются не только для красоты и волнения сердец. — писарь чуть временит, разглядывая белые пальцы на дрожащих струнах. — А Вимарк Рингер — официально неоседлое лицо. Обычно он находится в Андериле, но ныне перебрался в столицу по интересному стечению обстоятельств. Попробуйте поискать сего господина в купеческом квартале.

...если он еще оттуда не сбежал, как актер из горящего театра. Немногие знают о том, что он был последним видевшим бумаги, но те, кто знают — наверняка уже отправили не одного человека по его душу. Хотя... все может статься, не зря же жрецы прибегли к такой плохой кандидатуре на охотника за информацией, как Риаган. Видимо, с людьми у них большие проблемы.

— Миледи, было приятно провести время, — Риаган снова склоняется в очень четком поклоне, что со стороны все еще может восприниматься как изыскание благосклонности, и поднимается, чтобы уйти.

— Думаю, если все сложится, то завтра или послезавтра в это же время вы сможете найти меня здесь же. И хорошего вам вечера и ночи.

Риаган улыбается чуть устало, не поворачиваясь и ничего не отвечая. Очень редкий случай, когда собеседник начинает за упокой, а заканчивает за здравие. Лелия — довольно сложная личность, просто так к ней не подступишься, но предложение работы все же сделало свое дело.
Сделало — да и хорошо. С человеком, с которым у тебя уже есть дела, обычно общаются чуть более открыто, чем с прочими. А ему теперь нужно решить, где же взять обещанную за дело сумму... Но только после сна. Хорошего, крепкого, неомраченного тревогой.

Холодно. По улице метет ветер, раздувая пыль и унося слова — срывая их прямо с губ случайных стражей порядка, припозднившихся ремесленников, рабочих огнежогов. Не на все улицы столицы хватает придворных и городских магов — большую часть осветительных чаш зажигают вручную, тратя на это огромное количество времени.
Риаган устремляет взгляд вдаль, на королевский дворец, огромный и величественный отсюда, пронзающий громадой небесные выси...
К Фойрру. Сейчас он найдет извозчика.

Квартал купцов по сравнению с ремесленным — менее грязный и менее просторный. Если каждый работник хотел себе хорошие условия, то купцам не требуется столько места и устройства — им подойдет и маленькая лавочка чуть ли не на голове у соседа. Конечно, есть и огромные павильоны, принадлежащие одному человеку, но это редкость — монополия и отсутствие конкуренции никогда не были чем-то хорошим.

В некоторых лавках еще горит огонь — сложно сказать, живут там хозяева или еще работают. Несколько человек находятся на улице — городскую стражу можно узнать сразу же, остальные уже не так просты: кто праздношатается, скрывая под полами плаща бутылку, кто спешит домой к женушке, а кто по дороге беспечно считает накопленный за сегодня барыш.

Стук, хотя и негромкий, отзывается гулким эхом за пространством двери — как будто в доме нет никого и ничего, даже самой прохудившейся мебели. Это может навести на невеселые мысли о том, что Вимарк — расторопный человек, и его уже давно здесь нет... но вот в глубине дома слышатся нетвердые шаги и хриплое дыхание.

Когда дверь открывается внутрь, перед Лелией оказывается невысокий мужчина — выше, чем ее наниматель, но все равно какой-то аляповатый, — с неаккуратно стриженными непонятного цвета волосами, лет сорока на вид. Он прищуривает левый глаз, осматривает стоящую перед ним девушку и вздыхает так сипло, будто сейчас скончается.
На алифер накатывает волна запаха не очень качественного спиртного.

— Если ты хочешь чего-то сказать, говори прям щас, — в его тоне сквозит... вальяжность? — Долги отдавать не буду, спроси там у Генри...

Вимарк из Рингеров Берсельских оказался в доску пьян.

Он продолжает что-то неразборчиво бормотать себе под нос, не слишком обращая внимания на наемницу, шарит руками по своей одежде, будто пытается что-то отыскать в рукавах и у пояса, затем вдруг резко поднимает на нее светло-серые глаза. Очень чистого цвета.

— О, — Вимарк моргает несколько раз, как будто в первый раз разглядел, с кем разговаривает. — О-о-хо-хо-хо!

Он раскрывает дверь пошире, и становится видно, что в доме действительно крайне мало мебели — настолько, что эхо гуляет под потолком.

— Чем могу быть... полезен?

[nick]Вимарк Рингер[/nick][icon]https://i.ibb.co/9qPCyJX/image.png[/icon][status]Золотая монетка в руках дурака[/status][sign]   [/sign]

На первых же словах девушки Рингер хмурится, трет лоб, словно, потеряв что-то, искал это сначала у себя на поясе, а теперь ищет в своем сознании. Так и не натерев нужную мысль, он снова сипло вздыхает, дыша алкогольными парами.
Однако, на «немалых барышах» мужчина моргает несколько осознаннее, будто даже трезвея. Складывается ощущение, что он способен торговаться даже в состоянии полуобморочного хряка.

— Картулярий? — сперва Вимарк хмурится, будто не понимая, о чем речь, затем вдруг натурально усмехается: — Бумажки, что ли? Так нет уже тех бумажек.

Из-за двери сквозит, как будто в помещении открыто по меньшей мере одно окно, и налетевший порыв воздуха, рванув дверь, заставляет перекупщика пошатнуться и почти навалиться на нее. Он продолжает криво ухмыляться, как будто до Лелии не дошла какая-то популярная шутка и он ждет, когда же она поймет.

— Я подписал бумаги, заполнил фойрровы графы так дотошно, что даже те книжники не прие... подкопались. Чего еще надо-то?

Первые несколько мгновений после этих слов кажется, будто он сейчас буркнет что-нибудь и захлопнет дверь, но при виде руки Лелии, скользнувшей к мешочку с монетами, Вимарк отчетливо сглатывает, будто заволновавшись. Он некоторое время молчит, слушая ее располагающий голос, косясь то на дверь, то на спрятанные в ткани деньги. Затем все же недоверчиво щурит свои чистого цвета глаза.

— И все-таки погоди... кто ты такая? И откуда знаешь о бумажках? Это дело этих, — он поднимает указательный палец, словно указывая на небо. — Не помню, чтоб у них эльфиечки в рядах ходили...

Его не слишком сфокусированный взгляд скользнул по одежде Лелии, теперь уже не прикованный только к поясу.

— Я б запомнил, — Рингер снова усмехается, но на сей раз уже более нагло.

[nick]Вимарк Рингер[/nick][status]Золотая монетка в руках дурака[/status][icon]https://i.ibb.co/9qPCyJX/image.png[/icon][sign]   [/sign]

Отредактировано Риаган (21-11-2022 16:48:31)