Многие боятся темноты. Немногие понимают, что в ней нет ничего, что уйдет, пролей на тьму свет. Если там есть что-то – оно там останется, а чаще всего это самое «что-то» - собственные мысли. Они не уйдут.
Глаза Астрид привыкли к темноте уже час назад.
Мысли Астрид не привыкли ни к чему.
Ни к Теллину, ни к Игнис, ни к бордовому цвету, ни к инквизиторам, и, уж тем более, ни к одному конкретному инквизитору. И бессонница, протяженностью с предрассветные часы, не давала уснуть.
Так уже было, совсем недавно, и сейчас Астрид вновь завидовала самой себе, когда она была способна вмиг уснуть: у людей, которые засыпают быстро, ночь – мгновение. А у тех, кто страдает бессонницей ночь становится частью их жизни, практически наравне со днем. И ведь «бессонная ночь» не означает веселый кутеж, ночь, проведенную в беседах, в объятиях любимого, в семейных разговорах. Бессонная ночь – одинокая ночь. В эти минуты остается последнее утешение - некое чувство особенности и превосходства над всеми, пребывающими в блаженном, дремлющем мире. В данном случае – в казарме инквизиции. 
Астрид посмотрела на спящего рядом Джейса: у мужчины пролегла напряженная морщина меж бровями. Но Триду успокаивало то, что ему хотя бы удается уснуть (а уж кому как не ей помнить, насколько напряженными были отношения у наемника со сном) и поэтому не посчитала себя в праве будить Шандара. Забавно, как страдая от одиночества бессонницы, любой жаждет тут же найти себе компанию и будит рядом спящего. Астрид же лишь едва коснулась лба Джейса, словно расправляла складки на текучем шелке, и поднялась с кровати.
Сон не придет, она это понимала. Также, она понимала почему его не будет – мысли о гибели в забытых теллинских норах не способствовали умиротворению. Но необходимо было гнать от себя эти идеи, гнать любым способом, и один такой она знала - их можно выкурить. Поэтому, чтоб бессонница имела под собой более существенное, так скажем, материальное оправдание, Астрид выудила из сумки наемника кисет с табаком и пергаментные листы.
И памятуя старого ворчливого лекаря, что запретил накануне курить в лазарете, Трида тихой тенью прошмыгнула через общую спальную залу. Ноги приспособились к бесшумному, крадущемуся скольжению по стертым серым гранитным плитам, пока последнее окно куском луны не режет уставшие глаза, и тут же сразу темная сырость коридора – по его шероховатой каменной поверхности подошвы стоят уже более уверенно, более твердо, более ввинчено.

Астрид привалилась к стене. Теперь можно.

Каменная кладка неприятно холодила сквозь тонкую ткань казенной сорочки. Слово это, «казенный» за последние сутки Астрид услышала больше, чем за всю жизнь. Казалось, что когда ей на руки выдавался комплект одежды и вслух зачитывалось наименование каждого предмета (и попутно на пергаменте велся строжайший учет выданной «амуниции»), то с каждым словом «казенный» по Триде словно проходился удар. Инвентарщик выражением лица и звучанием голоса придавал каждому фойрровому «казенный» значимость едва ли не пощечины по веснушчатым щекам.
«Штаны, казенные, - сплюнул, чтоб промочить перо, - ботинки, одна пара, казенные, рубаха, казенная, надлежит обязательному возврату».
Трида затянулась, и спасительная не казенная самокрутка отозвалась ярким огоньком на конце.
  За одной пошла вторая. Потом небольшой перерыв: проследить за движением ветра в кронп деревьев за окном, вслушаться в шорох ночи, посчитать сколько кубиков в стене напротив (двадцать два).
В какой-то момент в мыслях, наконец, сделалось пусто. По уютному пусто. Долгожданно пусто. Она даже забыла, сколько камней в стене. Она уже решила вернуться обратно в кровать, сжать рукой чужую.
В какой-то момент ее нашел Рэймонд, ее и верного спутника нервной бессонницы: ощенившегося окурками монстра на подоконнике.
- Добрый вечер, Р-р-рэймунд, - шутит, подначивает, голос звучит даже приветливо. Но отчего-то ей снова, в шестой раз, хочется пересчитать камни в стене.
Все двадцать два.

Отредактировано Астрид (13-02-2022 21:53:29)

Астрид с особым вниманием рассматривала приближающегося мужчину. Так, как смотрела бы на дикого зверя: и у снежного барса есть очарование, когда тот урчит, только клыки с когтями никуда от этого не пропадают. Инквизитор мог быть сколько угодно учтивым, но он все еще инквизитор, все еще поклоняется Фойрру. И если маг очищения требовал вернуться в кровать, то маг огня кричал «жги!» и требовал парировать вопрос шуткой. Поэтому Астрид протянула вперед руки, словно ждала, что сейчас их закуют в кандалы, да уволокут девицу куда-то в глубь подземелий
- Вы поймали меня! Мне теперь негде спрятаться в этом огромном темном замке, где явно коридоров больше, чем инквизиторов! Я, хрупкая девушка, буду биться с вами, опытным воином и магом, из последних сил, чтоб показать, что дух мой не сломлен! Меня принесут в жертву, как.. как жертвенного ягненка! – Дешевая театральная игра закончилась, Астрид опустила руки и склонила голову то к одному, то к другому плечу, и продолжила говорить уже привычным, спокойным голосом, словно рассуждала о погоде, - я уже полгода как похищена, господин инквизитор. Когда-то же это должно стать правдой, м?
Мастерицы, общество которых Джейс в сравнение с Тридой, оценивал в десять серебряных, уж куда лучше апеллировали и играли с затянувшимися молчаливыми паузами в общении с противоположным полом. Они знали, чего хотели и как этого добиться: когда выждать, когда томно произнести имя мужчины, а когда взмахом ресниц, что крылья бабочки, остановить не только взгляд, но и само время вокруг.
Джейс же недаром оценивал Астрид, как женщину, в два серебряных: с ее прямолинейностью мог поспорить даже дорожный указатель. Иначе говоря, выжидать томные промежутки в беседах -  не ее сфера:
- Знаете, господин инквизитор, - Трида принялась болтать ногами в воздухе, - я даже где-то разочарована.. ну, как маг огня. Я ожидала, что не смогу уснуть от криков невинных, которых вы жарите на костре, да стонов ваших жен, что вы кладете под демонов, и плача новорожденных, что вы сжираете заживо, разрывая пополам, что куриную ножку.
  С каждым из примеров голос Астрид становился все громче, а на части про младенцев девушка не побрезговала показать на пальцах (буквально), как по ее мнению должен выглядеть сей процесс. И вновь волна эмоций сошла на ней, дойдя до берега, приняв характер тихой гавани, взамен бушующего океана:
- Но… как маг очищения – я приятно удивлена. Вам, вопреки тому что я слышала, не чуждо сострадание,и я вам обязана по меньшей мере жизнью, - теперь она, наконец, вновь посмотрела на мужчину, стараясь заглянуть тому в глаза. Рука девушки, словно у исповедницы, потянулась если не к щеке, то к руке инквизитора, но так и повисла в воздухе, - да, вот, я приятно удивлена если, конечно, не считать столовую.. Кхм.
  Трида поспешно спрыгнула с подоконника вниз и принялась прыгать по каменным плитам, стараясь не наступать на стыки, да соблюдая закономерность: сначала на одной, потом прыгает на двух, потом снова на одной ноге. Что-то подобное они играли в храме:
- Ну, как нога, господин-инквизитор? Что не присоединитесь даже поиграть? – Спросила Астрид, скорчив сочувствующую гримасу лишь затем, чтоб шутливо подмигнуть с высунутым языком.  - Или, быть может, покажите, что здесь есть интересного? Это же, чтоб вас Фойрр имел три недели, сосредоточение огня! Тут должно быть что-то интересное!
Маг очищения требовал вернуться в кровать, маг огня все так же кричал «жги!»

Отчего-то эта ночная беседа под окнами отдавала Триде неприятным табачным послевкусием, щекоткой по телу и тугим узлом у низа живота: а там у нее новых шрамов нет, на ранение не скинуть. А достаточно фривольное общение с поклонником Фойрра хоть и было фойрровски увлекательным, но самой Тридой приравнивалось даже не в игру с огнем – огнем она, хоть как-то, но управлять может, - а в игру с ножом, когда нужно лезвием кинжала попасть в просветы раскрывшейся пятерни. Успел – молодец. На секунду отвлекся, моргнул – проиграл. И если с ножичком последствия ясны сразу, то тут все не так уж и очевидно.
Но пока Трида продолжала играть. В прыжки по полу. Тут даже если и на шов наступишь, то проиграешь безболезненно.
- Ну-у, господин инквизитор, друзья бывают разные. Кто-то, потому что похитил, - она развернулась в прыжке обратно к мужчине у окна, дойдя до видимой ей одной границы игрового поля, - кто-то, потому что спас. Главное, уметь находить их.. быть, так скажем, открытым ко всему.
А ведь говорил, можно сказать, профессионал своего дела – Астрид почти наладила дружбу с опиумным безумцем.
- Но выходит… Раз у вас нет жен, - волшебница продолжила перескакивать с одной плиты на другую, - то… вас некому обнять?
Астрид вдруг остановилась и с сочувствием посмотрела на мужчину у окна, словно в первый раз увидела его. Он может быть сколько угодно сильным, смелым, считать себя искоренителем нечисти (или нет, его мотивы – не ее забота), но даже самое яркое и великое приключение ничего не стоит, если его не с кем разделить. И речь не о тех, кто избрал те же цели и тот же путь, и идет рядом, а о ком-то, кто избрал тебя, твои цели и идет рядом. Маленькая деталь, и все меняет.
Астрид не стала дальше развивать эту тему,  - в конце концов, он прислужник Фойрра, возможно, эта жизнь как раз для него, и он не ищет благословения Люциана в браке- и поспешила повернуться к Рэймонду спиной, дабы тот не увидел, как волшебница поморщилась. Не от боли, а как обычно делаешь, когда совершил глупый поступок и теперь боишься, что о тебе могут подумать, как обычно делаешь, когда злишься на самого себя. Но, если продолжать аналогию с той глупой пьяной игрой из таверны, то лезвие кинжала наверняка лизнуло палец мага очищения.
Трида уже во второй раз дошла до границы игрового поля, и ей нужно было вернуться обратно. И в этот раз Рэймонд не оказался у окна. Он оказался перед Астрид.
Девушка отшатнулась. Вот теперь нож рубанул по фалангам со всей силы. 
- Пламя, господин инквизитор? Пламя это скорее вы, - сказала девушка без малейшего кокетства, - я его отсвет. Я предпочитаю светить, не сжигать.
Отсвет продолжал стоять рядом с пламенем. Где же ему еще быть, не так ли?   
- Хотите сказать, господин инквизитор, что у вас это всё разные комнаты? – Астрид улыбнулась и украдкой опустила взгляд вниз. Она стояла на шве. "Проиграла"
- А нет ли у вас животных тут? – и немного погодя, волшебница протянула, - или если уж это полноценная экскурсия, то может, запастись провиантом? Мы же не пошатнем пищевой фонд огненного братства, да?

Астрид ощутила, что ее недопоняли. Что «объятие» в лучшем случае сочли за девичью глупость о возвышенном, а в худшем, что она образцовейший маг очищения, последователь церкви, сама скромность и верит, что дети - исключительно дар Люциановый, и никак не результат плохой реакции и алкоголя. Девушка глубоко вдохнула, словно набирала побольше воздуха перед прыжком в воду, открыла рот и хотела уже самым горячим, если не пламенным тоном, на который способна, объяснить Рэймонду, что означает объятия по-настоящему близкого человека, человека, руки которого ощущаются на теле самым крепким щитом и самым нежным касанием. Обычно, когда она так разговаривает, то Джейсону остается едва ли не выть от того, насколько порой Трида умудряется возвести все в абсолют, поделив на доброе и плохое.
Но тут Рэймонд выбил всю почву из под ног девушки, заставив волшебницу так и остаться глупо стоять с открытым ртом.
Чей отсвет она? Астрид осталась стоять безоружной, а взгляд ее серые глаза так и искали за что бы зацепиться, прячась от изучающего взгляда инквизитора. Молчание растянулось на слишком долгие секунды. Какой простой вопрос, но бьющий точно в цель: у Триды не нашлось ответа. Она, жалеющая Рэймонда все это время за его причастность к Инквизиции, упустила из виду одну вещь: в отличие от нее самой, Рэймонд знает кто он. Он - пламя Фойрра. А она? Отсвет того, чем когда-то была в Храме? Того, кем могла бы стать? А может, того, кого как полгода сопровождает уже? Отсвет ведь падает от огня, не так ли? 
- Полагаю, зависит от того, с каким пламенем рядом нахожусь, - Трида осмелилась посмотреть мужчине прямо в глаза, однако долго она не выдержала и рассмеялась. Девушка улыбнулась, подмигнула, но вышло это у нее как-то чересчур наигранно, будто это не она только что покрывалась алыми пятнами до самых корней волос и не пыталась съежиться до размеров каменной крошки на полу.
Откашлявшись в кулак, чтоб вернуть голосу хоть грамм уверенности, Астрид  легонько покачала головой на замечание Рэймонда о животных в столовой:
- Мне интересны животные о четырех ногах, о двух я уже насмотрелась, - и девушка проследовала вслед за инквизитором. За пару мгновений, она нагнала его, и, подумав, что наверняка это было не последнее их «противостояние» за эту ночь, Астрид решила что ей стоит взять того под руку, как леди своего спутника на балу. Ей, уже уязвимой, казалось, это правильным решением – сработать, так сказать, на опережение:
- Вдруг меня украдут, господин Инквизитор, - она испуганно вздохнула и приложила руку к груди – наигранный театральный жест.

Надо сказать, что  весь тот короткий маршрут, что они шли, Астрид отмечала каждый поворот легким постукиванием пальца по локтю инквизитора – на случай, если ей придется… по тем или иным причинам ретироваться в одиночку. То, что мужчина наверняка чувствует эту не ритмичную дробь, как-то мало беспокоило Триду. То, что он скорее всего понял ход ее мыслей – вообще не пришло в ее голову.

У самой кухни Астрид отпустила Рэя и протиснулась в помещение вслед за ним, что любопытная  кошка на новую территорию. Когда никаких опасностей не было обнаружено (например, повара в особо скверном расположении духа под конец дня, или там Огненных Братьев, жалующихся на работу и свежие ожоги), то Трида сложив руки за спиной уверенно прошагала сбоку от Рэя и против собственной воли задержала взгляд на крепком заду, обладательница которого была чересчур занята работой на полу. Астрид сложила губы трубочкой, едва не присвистнув. Но видимо появление волшебницы было нежелательным (чего не скажешь, о появлении Рэймонда), но как жаль, что Триде фойрровски плевать: она нагнулась в бок, чтоб мойщице было лучше видно ее, и активно помахала рукой, не произнося и звука за спиной Рэймонда. Когда инквизитор повернулся обратно к волшебнице, Астрид уже невозмутимо разглядывала потолок.
- О-о, - воодушевленно протянула Трида, когда увидела свой ужин: аж целый кусок хлеба. Щедро.
Но по сравнению с ее собственными кулинарными шедеврами, ей было не на что жаловаться. И игнорируя базовые правила поведения за столом, Астрид села… на стол.
- Так вот, господин-инквизитор, объятия, - подняв палец, важно начала волшебница, словно разговор был прерван лишь секундой ранее, - знаете.. один человек «а по совместительству, мой отец» как-то сказал, что объятия, как и поклоны, созданы для того, чтоб спрятать лицо. Поэтому… важно, чтоб был кто-то, кого можно обнять, и быть уверенным, что его лицо не выражает неприязни..
Астрид отломила большой кусок хлеба и протянула его девушке, которой явно хотелось чтоб в помещении стало на одного человека меньше.
- Так, - задумчиво сказала Трида, отщипнув еще пару кусков, - а это птичкам… Или ваши птицы, господин-инквизитор, питаются лишь мясом младенцев, да дышат огнем?

Отредактировано Астрид (28-05-2022 08:38:03)