Может ли какой-то жалкий клочок бумаги с ног на голову перевернуть твою жизнь? Айрис вот думала, что нет. И ошиблась так, как никогда ещё не ошибалась.

Только отгремела свадьба императорской четы, и Лерман наивно полагала, что она может хотя бы ненадолго выдохнуть. В конце концов, теперь Сайлан — официальная жена императора, а значит, положение Лэно при дворе только будет крепнуть с каждым днём. Даже когда передали письмо из Нерина, служанка не заподозрила ничего дурного, посчитав, что это Терион торопится поздравить их всех и даст своей воспитаннице несколько дельных советов, чтобы она смогла продержаться во дворце как можно дольше. Вот только развернув письмо, её ждал неприятный сюрприз: отец прибыл в столицу и требовал срочной встречи с ней, так ещё и за пределами дворца. Перепугавшаяся вампирша сначала даже заподозрила, что это какая-то злая шутка, вот только печать в углу — орлиная голова с витиеватым орнаментом по кругу — не оставляла никаких сомнений. Только вопросы, так ещё и в безумном количестве. Что такого ужасного должно было случиться в Нерине, что он отложил все свои дела и примчался в столицу? Учитывая, что Арлан просто так не откажется от какой-то сделки за пределами Северных земель и Мирдан, мягко говоря, не любил, дело явно не терпело отлагательств. Поэтому прямо доложив о письме Сайлан и получив от неё разрешение покинуть дворец, Айрис приступила к подготовке.

В письме Арлан лишь указал место, время и то, что его дочь должна придти без сопровождения. Это породило новую волну догадок: вероятно, в Нерине подозревают, что кто-то из служанок работает на другой клан. Не придумав ничего лучше, вампирша соврала своим «коллегам по цеху», что приболела, и всю ночь будет отлёживаться в покоях, чтобы ни у кого не возникло вопросов, почему личная служанка императрицы где-то пропадает. Выйти из дворца совсем незамеченной всё-таки не вышло — стражники, наученные горьким опытом бунтов, свою работу выполняли исправно. Пришлось наплести, что ей срочно нужно в ювелирные лавки, чтобы обновить украшения императрицы, а отправлять кого попало — оскорбление для всего клана. В общем, Айрис как только не юлила, но всё-таки смогла покинуть дворец с наступлением сумерек. Времени до встречи с отцом у неё было уйма, но зато уходя в такую рань, она подняла как можно меньше шума.

«Нужно было поверх платья всё-таки накинуть ещё и пальто», — с досадой думала вампирша, прогуливаясь по столице. Её выбор пал на тёплое платье из бархата тёмно-зелёного цвета; на груди красовался вышитый серебряными нитками орёл, а на плечах — мех лисы чернобурки. Своим видом Айрис хотела  подчеркнуть, что не забыла, откуда она родом и что под мирданские нравы не прогнулась. Учитывая количество нижних юбок, в таком наряде вряд ли околеешь, вот только плутать столько времени зимой, так ещё и ночью, для кисейной барышни было в новинку. К счастью, из-за привлекавших лишнее внимание волос пришлось идти в плаще, который не только делал девушку визуально скромнее (чтобы не появилось желающих ограбить её), но и дополнительно оберегал её от ветра.

Проведя столько времени за пределами дворца, Айрис смогла посмотреть на Мирдан по-новому. Пришлось признать, что хотя голодное время не могло не отразиться на состоянии города, всё-таки был в нём свой шарм. Снуя по улицам в попытках сориентироваться, вампирша поймала себя на мысли, что, возможно, ей даже удастся проникнуться столицей. Конечно, с родным Нерином ничто не могло сравниться, но раз ей придётся здесь жить, надо хотя бы избавиться от неприязни к новому городу. А если её и отошлют, то будет обидно, если она будет помнить только давящие стены дворца и свою тесную комнатушку.

Наконец, она остановилась. Увлёкшись рассматриванием города, девушка совсем позабыла о времени, и до встречи оставалось около часа. Помня о нраве своего папаши, Айрис решила, что будет лучше, если она придёт в назначенное место значительно раньше и просто подождёт, чем получит по шее от нетерпеливого лорда. Вот только что делать, если ты даже не совсем понимаешь, в какой квартал заплела, не то что дорогу к месту встречи? Правильно — обратиться за помощью.

«Камэль, камэль, камэль... даже как-то печально. Слишком их тут много, не хватает ярких красок», — мысленно усмехнулась девушка, не заметив среди окружающих цветные волосы какого-нибудь своего собрата по клану.

Взгляд её зацепился за юношу неподалёку. Лерман видела лишь его спину, но глядя на одежду и сопровождающих, сделала вывод, что он не из бедствующих. Да и на бандита мало был похож. Скорее купец или зажиточный житель столицы — а значит, знает город на зубок. Так что расправив плечи, девушка с лёгкой улыбкой на губах отправилась к нему, рассудив, что дружелюбие и вежливость — лучшее оружие леди. А если из-за её скромного вида он будет воротить нос, Айрис просто скинет капюшон, демонстрируя дорогую заколку в волосах, и прилюдно начнёт упрекать его, что он плохо обходится с благородной дамой. Ну, вдруг станет стыдно при свидетелях, и ей так даже дорогу покажут.

— Извините, что отвлекаю Вас, милорд, — голосом слаще мёда окликнула вампирша, — Я немного заплутала. Не подскажите, где...

Айрис нередко слышала, что у судьбы достаточно специфическое чувство юмора. Но она категорически с этим не согласна, считая его просто отвратительным.

Дружелюбное личико девушки тут же перекосило от изумления, скорее даже от шока. Она, конечно, понимала, что вроде как не добралась до самых бедных кварталов и может встретить знакомое лицо из дворца, вот только не ожидала, что лицо будет настолько ей знакомо.

«Какого Фойрра он тут забыл?» — растерянно пялясь на вампира, задалась логичным вопросом голубоглазая. Нет, правда, разве он не должен сидеть под семью замками в самом безопасном месте столицы — своём дворце? Было бы неплохо, знаете ли. А то ходит тут по своему городу в своей империи, мешает служанкам заниматься семейными делами. Наглец, не иначе.

— Ваше... — тихонько ахнула она, но, к счастью, быстро прикрыла рот. Наверное, если Шейнир вышел в народ без сопровождения кучи гвардейцев и слуг, так ещё и не в императорских одеждах, то из дворца он ускользнул тайно. Айрис бы даже пошутила, какой он бесстыдный затейник, если бы сама не была в таком же положении. — Лунной ночи, милорд.

Вампирша даже понадеялась, что Шейнир не узнает её, и она сможет спокойно ретироваться.  Вот только капюшон хоть и скрывал её сливовые волосы, но не лицо. А жаль. Она бы, конечно, притворилась, что обозналась и поспешила куда-нибудь (неважно, куда именно), вот только побоялась, что это будет выглядеть чересчур странно. В конце концов, вряд ли вампир поверит, что его не узнали, учитывая, что чуть не обратились к нему по должности. А Айрис итак успела предостаточно опозориться перед императором в своё время.

— Вижу, Вы очень заняты. Не буду Вас отвлекать, — девушка сделала лёгкий реверанс, но куда менее учтивый, чем во дворце. Здесь, за его пределами, они были не император и служанка его жены, а всего лишь двое благородных вампиров. Вампиров, которые уж больно часто видятся, но на публике вынуждены притворятся, что едва знакомы.

Подавляя желание тут же сорваться с места и потеряться в толпе, девушка неторопливо обернулась. Вероятно, он тут по какому-то очень важному делу, и своими расспросами она не только породит кучу неважных вопросов, но и будет мешаться под ногами. Конечно, логичнее было бы спросить дорогу именно у него, ведь он точно не солжёт ей и не заведёт в какую-нибудь подворотню (ведь зачем ему такие извращения, когда он мог спокойно шугнуть её и в своих покоях?), но что-то подсказывало Айрис, что Шейнир не из тех, кто просто махнёт рукой. Он скорее проводит её прямо до места или отправит с ней какого-нибудь из своих сопровождающих. А ей, вообще-то, требовалось прийти одной.

Наверное, глупо было полагать, что Шейнир так просто её отпустит. Айрис прекрасно понимала, что все во дворце воспринимают её в первую очередь как служанку новой императрицы, не особо задумываясь, что она может что-то делать из своих побуждений, а не по её приказу. И император — не исключение из этого правила. Хотя Айрис иногда и начинало казаться, что когда они сталкиваются, не только она ненадолго забывает о существовании его жены.

Его голос сработал, как заклинание. Видимо, дело привычки, но голубоглазая и впрямь тут же остановилась, как вкопанная, из-за чего в неё чуть не врезался мимо проходящий вампир. Она снова попалась. Шутка ли, но, можно сказать, сама впорхнула в его руки. Также, как и в прошлый раз.

«Интересно, как нелепо это выглядело с его стороны? Сама подошла и сама испугалась. Идиотка», — пронеслось в голове вампирши, пока юноша не поравнялся с ней.

— Пожалуй, — она невольно выпалила фразу, которую обычно принадлежала ему, и в ответ также одарила его мягкой улыбкой. — Говорят, свежий воздух благоприятно влияет на организм. Так что, думаю, после должной прогулки обязательно вспомню. Мирдан... Ваш родной город оказался куда больше, чем я думала, Мелиорн-даре.

Почему-то эту игру, где император Северных земель на время стал просто богатым господином, Айрис подхватила на удивление быстро. Наверное, располагал его внешний вид: не видя привычных императорских одежд, вампирша расслабилась как-то даже слишком легко. Конечно, она прекрасно помнила, что перед ней всё тот же Шейнир, Владыка вампиров, но подсознательно воспринимала его скорее как своего хорошего знакомого. Или какую роль он там решит ей выдать?

— Готова поспорить, даже Вы его целиком ещё не обходили. Я права? — вампирша беззлобно усмехнулась, намекая, что император, должно быть, дальше золотых кварталов никогда не заходил. Хотя, понимать бы ещё, в каком квартале они сейчас находятся... В любом случае, девушка хотела прощупать почву и понять, как хорошо знает свой город её знакомый. Возможно, ей действительно стоит спросить дорогу именно у него, а не доставать спешащих по своим делам, рискуя нарваться на мошенника. А если он решит поиграть в джентльмена, то просто развернёт его у дверей заведения, где ей была назначена встреча. Максимально мягко и вежливо, конечно же.

— Почему же? Некоторые жительницы Нерина дальше города не заходили, — вампирша пожала плечами, намекая, что, возможно, и не прочь взглянуть на красоту гор и лесов, которыми ей тут хвастал император. Конечно, был шанс остаться разочарованной, но ставить крест на них она не торопилась, помня, как сначала она была разочарована городом, ещё толком даже не увидев его. А ведь Мирдан оказался не так плох, как она думала. — Если не считать полей для соколиной охоты, конечно же.

О похождениях императора Айрис всё же слышала краем уха, однако не особо торопилась этим слухам доверять. В конце концов, Шейнир не раз уже доказывал, что к слухам о его персоне стоит относиться с большой долей недоверия. Всем нравится перемывать ему кости и раздувать из мухи слона, и от правды мало что остаётся.

«Хотя, как ещё он мог встретить ту девицу? Я ещё не видела людей при дворе», — задумалась вампирша, вспоминая Арнику. Действительно, где он мог встретить эту простолюдинку, если не на улицах города? И разве не должен был этот горький опыт научить его, что лучше не высовываться из дворца? С этим нужно бы разобраться. Но позже. Сейчас — встреча с отцом или его посыльными.

Стоило императору наклониться, и сердце снова пропустило удар, хотя внешне это никак не отразилось на девушке. Разве что дыхание ненадолго задержала, да и только. Несмотря на то, что она уже подпускала его и ближе — стоит лишь вспомнить, как он выносил её из сада, а после они репетировали важную часть предстоящей свадьбы — к Шейниру она ещё не до конца привыкла. Помнила, что ей, вообще-то, не дозволено даже смотреть на него, и сейчас могла себе просить некоторые вольности только чтобы поддержать его образ торговца. Если какая-то благородная дама станет ему тут в ноги кланяться, у окружающих могут возникнуть вопросы.

— Что же, как дочь торговца, я прекрасно Вас понимаю, — она едва улыбнулась. Не хочет признаваться, зачем он тут, и Феюрэ с ним. Они вообще не должны были встретиться.

«Джентльмен до мозга костей? Или думает, что я тут чем-то незаконным занимаюсь?»

— Боитесь, что украдут? — вампирша беззлобно усмехнулась, едва дёрнув бровью. Мозг упрямо напоминал, что Шейнира, в первую очередь, интересуют цели её госпожи. И её нахождение здесь он также воспринимал, как просто выполнение какого-то поручения своей жёнушки. Но глупо было отрицать, что где-то в глубине души Айрис не надеялась, что его правда — хотя бы немного! — беспокоит её безопасность тоже. Даже осознание того, что сама мысль об этом просто нелепа, не помогало выкинуть её из головы.

— «Три медяка». Никак не попадается на глаза табличка с таким названием. Но, думаю, если знающий вампир укажет мне направление, я смогу добраться, не отвлекая его от... оценки шелков.

Айрис подозревала, что это какой-то постоялый дворик или таверна. Вряд ли Арлан планировал приезжать в ненавистную ему столицу официально, а потому с его стороны было бы глупо назначать встречу в каком-нибудь дико дорогом месте, где остаться незамеченным будет просто невозможно. Оставалось надеяться, что это хотя бы не будет какой-то бордель или конюшня.

Он снова заставил её тихонечко хихикнуть. Напоминание о том дне, когда они решили репетировать важнейшую для вампиров Лэно часть свадебной церемонии, немного смутило её, что Айрис, впрочем, постаралась скрыть. Странно было признавать, но как же было приятно, что подобные вольности его нисколько не злят и после свадьбы он не изменил своё отношение к ней. Пускай Айрис это никак не выказывала — ведь о подобных глупостях ей некому было рассказать — но она опасалась, что заключив официальный брак, Шейнир отдалится от служанки своей жены и не будет подпускать её к себе. В общем, поведёт себя так, как от него и ожидают. Не то чтобы они были особо близки, ведь виделись всего пару раз, однако не уличив императора в попытках использовать себя, она с особым трепетом воспринимала его жесты доброты. Хуже того — невольно начинала привязываться к нему, хоть и не признавалась в подобной дикости даже себе. Было странно, что она надеялась впервые найти настоящую подругу в Сайлан — девушке из своего клана, с которой была вынуждена проводить столько времени, а в итоге гораздо спокойнее чувствовала себя наедине с её мужем. Такая себе из неё вышла подружка, ничего не скажешь.

Лерман не собиралась говорить о том, что в их отношениях с Сайлан пошла трещина ещё с самого первого дня во дворце, когда Айрис просто не явилась на праздник, где её Госпожа была вынуждена находиться без всякой поддержки в окружении ненавидящих её наложниц и старухи, в адекватности которой сомневались многие. Не говорила и о том, как сильно она испугалась, когда разъярённая такой подставой госпожа повысила на свою служанку голос. Даже то, как стыдно было смотреть ночью в её глаза, когда оказалось, что Ледарре не просто невесть как прознала про именины своей служанки, но и решила преподнести ей подарок — Айрис посчитала нужным скрыть всё. Пускай Сайлан остаётся в его глазах женщиной без недостатков, которую так обожает её подчинённая. Даже если в итоге эта подчинённая начинала бояться огненную натуру своей хозяйки побольше всех её коварных соперниц.

— Как она может рассердиться на то, что член моей семьи отправил мне подарок на день рождения? — она чуть усмехнулась, напоминая, что они договорились, будто платье ей было прислано родственником, — Но, признаться честно, мой родственник удивительно точно угадал мои размеры. Мне казалось, мы виделись не так часто. Надо бы обязательно отправить ему благодарственное письмо.

То, что услышав название, юноша нахмурился, заставило Айрис напрячься. Несмотря на то, что она мысленно готовила себя к тому, что отец не станет вести её в лучшее заведение города, её всё же расстроило, что он, нисколько не беспокоясь о её сохранности, решил отправить её в Медный квартал, так ещё и без сопровождения. Больно кольнуло в сердце это очередное напоминание о том, что её жизнь в отцовских глазах не стоила ни медяка. И дураку понятно, что одинокую девушку там могли и ограбить, и сделать чего похуже, вот только Арлана это, судя по всему, не особо волновало. Папаша из него вышел не лучше, чем из Айрис — верная подружка.

Обида и разочарование, непроизвольно отразившиеся в её глазах, почти сразу были скрыты за всё той же привычной вежливой улыбкой. Это же Арлан, он будет экономить абсолютно на всём. Ей пора бы привыкнуть.

Чем дальше они продвигались, тем опасливее озиралась девушка. Обитель бедняков произвела на неё... незабываемое впечатление. Хотя сейчас Айрис — всего лишь служанка, но по происхождению она всё же дама благородных кровей, и в подобные места привыкла отправлять прислугу, а не соваться самой. Город, к тому же, был ей абсолютно не знаком, и в случае чего она просто не знала, куда ей бежать. А ведь перед встречей с отцом нужно было отпустить Шейнира и потом как-то самой добраться до дворца. От беспокойства у неё даже пару раз возникало желание схватить бедолагу за локоть, когда ей начинало казаться, что кто-то из прохожих подозрительно на неё косится. Лерман нервничала, и как бы она ни старалась держать себя в руках, это было видно как минимум по её бегающим глазам. Айрис шла практически вплотную к своему провожатому, успокаивая себя мыслью, что сзади ещё шли парочка его доверенных вампиров. Если что-то пойдёт не по плану, они обязательно кинутся защищать императора, а ей нужно будет просто быть рядом и следовать указаниям. Звучит просто. Но как представишь, коленки начинали дрожать.

Выбранное отцом место ей, мягко говоря, не понравилось. Уж лучше бы он повёл её в бордель в Серебряном квартале, ущемив тем самым её гордость, но не рискуя безопасностью, ну в самом деле. Нервно облизнув губы, девушка, наконец, скинула с головы капюшон и поправила плащ, больше не стараясь скрыть платье и видневшуюся вышивку на груди, чтобы её было проще узнать.

— Думаю, здесь нам лучше разойтись. Спасибо, что показали дорогу, Мелиорн-даре, — пытаясь скрыть страх перед предстоящей встречей, Айрис снова улыбнулась вампиру. Как бы ей не хотелось спрятаться за его спиной и никуда не идти, его быть здесь не должно. Семейные разборки какой-то служанки — это явно не то, что следует видеть императору.

Вампирша резко подняла глаза, вцепившись взглядом в лицо императора. Это — не та тема, на которую ей бы хотелось говорить. Только не с ним. Все их встречи были наполнены улыбками, невинным подтруниванием и смехом. И ей не хотелось, чтобы что-то менялось. После всех унижений, что она пережила, подобное воспринималось слишком близко к сердцу. Подумай только, не иметь возможности выйти замуж и создать свою собственную семью, потому что твой отец боится, что ты отберёшь своё законное наследство с помощью его внука! Какая нелепица. Наверное, только аристократия способна на подобные выходки.

«Он не хотел сделать больно. Просто беспокоится», — одёрнула саму себя Айрис, шумно выдохнув и ненадолго прикрыв глаза, будто приводила мысли в порядок. Её лицо стало совсем безразличным и холодным, будто она в очередной раз собиралась зачитать какую-нибудь надоевшую цитату из прочитанной книги перед своим учителем.

— Невинность Сайлан-даре проверили ещё в первый день нашего приезда, — негромким монотонным голосом начала вампирша, вспоминая, какой позор пришлось пережить её госпоже. Причём пришлось проходить через это не имея поддержки, в которой она наверняка тогда так нуждалась. — Я... Девушки вроде меня не имеют ценности, если не могут принести почёт в свой дом. А те, кто не имеет ценности, не «избавляется от тягости» — они просто не живут. Разве не таковы правила? — она заставила себя улыбнуться, вновь заглянув в его глаза. Улыбка вышла такой же, с какой она была вынуждена ходить во дворце — без намёка на теплоту и искренность. Впрочем, вряд ли какой-то девушке будет приятно вслух признавать то, что в ней видят лишь способ продолжить род и озолотиться. — Прошу, не нужно зря беспокоиться. Если Вас успокоит эта мысль — Вы первый мужчина, с которым я осталась наедине.

Её отвлёк свист над головой. Девушка инстинктивно подняла глаза, но, заметив в окне полуобнажённое тело, тут же отвернулась. Уж что-что, а такой наглости она ещё не видела. Хотя, чего она ожидала, забредая в подобное место? Айрис сжала зубы, и задышала глубже, не позволяя себе никаких вольностей. Приключись подобное в её родовом поместье — женщину бы уже высекли. Но здесь она не имела и той крупицы власти, какая была у неё в Нерине. Всего лишь «деваха рядом с ними» — вот, кто она.

«Игнорируй», — холодно отрезала девушка, сейчас похожая скорее на безэмоциональную глыбу. Пускай она и понимала, что её сейчас, вероятно, просто назвали шлюхой, но сделать ничего не решалась. Молчи и улыбайся — вот единственная стратегия, которой её научили. И она ей охотно пользовалась, не имея альтернативы.

— Госпожа! Вас уже... — взволнованный мужской голос заставил Лерман глянуть из-за плеча, отвлекаясь от суматохи, вызванной появлением блудницы. Коротко остриженные волосы цвета океана, небогатая одежда, удобная для судоходства и отчего-то бегающий взгляд — этот вампир был ей знаком. Один из многочисленных моряков на судне её отца. Странно, что Арлан взял такого с собой в Мирдан: кажется, в последний раз он грозился выгнать бедолагу за какой-то промах.

— Пожалуйста, доберитесь в целости и сохранности. И больше ни о чём не волнуйтесь, — вампирша снова улыбнулась, вынудив себя смягчить выражение лица, и чуть склонила голову, прощаясь. Шумный выдох, чтобы собраться с силами, и она направилась ко входу в таверну, не дав ему возможности себя остановить. Странно, но оставлять Шейнира позади оказалось на удивление тяжело. Наверное, потому что расстались они не на самой позитивной ноте, как это бывало обычно. А может, потому что покидала вампира, с которым ей было так спокойно и хорошо, чтобы добровольно отправиться в когти тому, кого вынуждена всю жизнь бояться. Казалось, своими ногами шла на эшафот и даже добровольно была готова надеть себе петлю на шею, хотя могла всё бросить и, взяв Шейнира под локоть, убраться отсюда. Даже если придётся потом получить и от отца, и от императора, которого потащили без дозволения. Вот только вместо этого она послушно вошла в таверну, даже не обратив внимания, как вампир, вышедший её встретить, нервно озирается, прежде чем последовать за ней. Ей просто было не до этого.

В таверне было оглушительно шумно. Казалось, местные жители были готовы отдать последние деньги, только бы хотя бы на время забыться в этом угаре. Жалкое зрелище.

Взглянув на веселящихся всего раз, Айрис поймала на себе сальные взгляды парочки постояльцев, и потеряла всякое желание смотреть в их сторону снова. Мерзко. Она молча следовала за своим знакомым, который провёл её по ветхой лестнице на второй этаж, где, вероятно, сдавались комнатушки тем, кто мог позволить себе переночевать только в подобном клоповнике. Невольно вампирша вспомнила ту женщину, которую до этого видела в окне. Оставалось надеяться, что отец не будет занят такой же, когда к нему пожалует его дочь. До неё, конечно, доходили слухи, что он отчаянно ищет себе бастарда, осознав, что законная жена больше не сможет подарить ему ребёнка, но лелеяла надежду, что не опустится настолько, что открыто будет демонстрировать это на глазах наследницы.

Перед ней учтиво открыли дверь, и Лерман, не раздумывая, уверенно зашла в комнату. Она оказалась чуть больше той, которую ей выделили во дворце, но походила скорее на сарай, чем на спальню. Здесь, к тому же, не горели свечи, а широкоплечая фигура, стоявшая у окна, загораживала почти весь лунный свет. Айрис привычно поклонилась отцу, не особо обратив внимание на то, что за ней захлопнулась дверь. Раз уж он хотел с ней увидеться тайно, разве стал бы он всю таверну делать невольными слушателями их разговора?

Девушка уж было открыла рот, чтобы поприветствовать главу, но резко затихла. Что-то в нём изменилось. Почему он не оборачивается? Ведь обычно он с порога начинал причитать и ворчать, успевая напомнить ей и её промахи, и грешки её матери и бабки. Так ещё и волосы... Что такого должно было случиться с Арланом, чтобы он обстриг свою гриву, которой так гордился? Сейчас они даже не касались его плеч, хотя обычно доходили ему почти до лопаток.

— На моём месте ты поступила бы также, — её размышления прервал холодный, негромкий голос. Слишком молодой, чтобы принадлежать её отцу.

«Нечем дышать», — почувствовав, как больно шею перетянуло тканью, Айрис откровенно запаниковала. Она инстинктивно попыталась закричать, но изо рта вырвался лишь жалкий сдавленный хрип. Тогда она попыталась осмотреться, заприметив, кажется, ещё парочку вампиров — тоже служащих её отцу. Те, кто должны были защищать её жизнь ценой своей собственной, сейчас молчаливо наблюдали, как их молодая госпожа безрезультатно пытается хватать ртом воздух и даже пальцем не желают пошевелить, чтобы помочь ей. Почему? Что такого им сделала сделала маленькая вампирша, что они решили вот так с ней обойтись?

«И вот так всё закончится?», — чувствуя, как от боли и страха по щекам покатились слёзы, она могла лишь беспомощно рассматривать спину перед собой. Смешно признать, но сейчас, осознав, что она просто медленно умирает, Айрис поняла, что плачет скорее от обиды. От обиды на отца, отдавшего приказ, на её палачей, на Артура, который так и не взглянул на неё, на дворец, на мир.

А ведь она может просто сдаться.

Ей достаточно было расслабить руки, больше не мешая душить себя — и всё закончится. Больше не нужно будет каждый день улыбаться всем, гнуть спину в поклонах и покорно ждать, когда другие решат за тебя твою судьбу. Решит ли Терион вернуть себе свою преданную придворную, продаст ли какому-нибудь лорду её собственный отец или же Сайлан избавится от неё, как от ненужной вещицы. Покой — разве это не то, о чём она так отчаянно мечтала и в чём нуждалась столько лет?

Тогда почему она в панике сжимает кулак и пытается материализовать заклинание? Почему из последних сил она метнула его в сторону фигуры у окна, надеясь скорее не попасть в его спину, а разбить стекло и поднять шум? И почему сейчас, видя пелену перед глазами, больше всего на свете она боится больше никогда их не открыть? 

Похоже, только оказавшись в шаге от смерти, Айрис поняла, как отчаянно она хочет жить. Без причины и цели. Просто просыпаться, есть, радоваться мелочам. Учиться магии, снова влюбиться, стать сильнее - разве это не то, о чём она мечтала?

Заклинание «ледяной шар». Остаток маны:
350 - 55 = 295

Отредактировано Айрис (05-02-2022 01:27:43)

Комнату наполнил оглушительный звон. Айрис не могла понять точно, что было его источником: ей всё-таки удалось разбить окно вдребезги или так зашумело у неё в голове от резкого притока кислорода. В любом случае, видимо не ожидая такой выходки, её душитель ослабил хватку, резко поддавшись назад и, кажется, ударился спиной о дверь. Сама же Лерман рухнула на пол, как тряпичная кукла, не успев даже подставить себе руки для подстраховки, чтобы смягчить падение. Первый вдох оказался таким жадным и пьянящим, что вампирша закашлялась, чувствуя, как от её стараний заболели лёгкие. Казалось, у неё болело абсолютно всё: колени от того, как она упала, руки от попыток сорвать верёвку, виски от стучащей в них крови и, в особенности, шея. Она словно была охвачена огнём; судорожно ощупав кожу в попытках хоть как-то заглушить эту боль, Айрис нащупала там лишь след от жгута ткани, которым её душили, хотя, ориентируясь на ощущения, ожидала найти глубокую рану.

Нужно встать. Нет, нужно срочно бежать отсюда. Нужно хоть что-то сделать! Но что? Что могла сделать маленькая вампирша против этих бугаев, если из последних сил смогла только с трудом приподняться на четвереньки и туманным взглядом окинуть усыпанную осколками комнату? Время, казалось, замедлило свой ход, словно пытаясь помочь ей и дать возможность убежать от медлительных противников, вот только думать выходило с трудом. Животный страх перед смертью и отчаянное желание этой смерти избежать — вот и всё, что она сейчас чувствовала и чем могла руководствоваться.

«Я ранена?» — ужаснулась девушка, почувствовав витающий в воздухе запах крови. Но увидев, как стоявший около окна вампир с шипением согнулся, поняла: ему попало осколками, когда разбилось стекло. Казалось бы — отлично, минус один потенциальный убийца, беги да радуйся. Жаль вот только у неё не хватало сил даже на то, чтобы подняться. А бежать действительно надо было, причём со всех ног. Боковым зрением Айрис уловила, как к ней двинулись чужие тени, чтобы закончить своё грязное дело, и её вновь охватила паника.

Но потом она услышала его. Крик Шейнира — такой взволнованный, кажется, испуганный не меньше неё — сработал, как отрезвляющая пощёчина. Сейчас её совершенно не интересовало ни то, почему он не ушёл, ни как оказался здесь. Ещё никогда она не хотела так сильно кого-то увидеть, выкрикнуть чьё-то имя и побежать навстречу, как сейчас. Она даже попыталась закричать ему в ответ, но вместо вопля снова лишь сдавленно прохрипела.

«Шпилька», — подсказало сознание, и бедолага тут же выхватила из волос треклятое украшение, наотмашь кинув её в сторону двери, надеясь, что она покажется из-под щели под ней, как знак единственному вампиру, сейчас заинтересованному в её выживании. Словно испугавшись, что девушка пытается так атаковать, по рёбрам пришёлся нехилый удар. Айрис обессиленно рухнула на пол, сжавшись в комок, и снова почувствовала, как ей сжали шею. На сей раз это были руки. Жёсткие, шершавые от работы и невероятно сильные — они, кажется, были готовы просто её сломать. Размытым от слёз взглядом вампирша впилась в глаза напротив, однако не увидела в них и толики жалости. Душитель был ужасно напуган, но скорее не тем, что своими руками губит ни в чём не повинную дочь его хозяина, а оттого, что их могут обнаружить. Он так боялся не завершить своё дело, но был готов вот так просто отнять чью-то жизнь. От отчаяния Айрис хотела зарыдать во весь голос, но могла лишь мысленно взывать о помощи. Взывать не к Бэлатору и Селест — к Шейниру. Да так, как ещё ни одна его наложница не звала его в своих снах.

Её молитвы были услышаны.

Шейнир ворвался в комнату ровно так, как ему полагалось по характеру — внезапно, с грохотом и яростью. Сейчас он ни капли не походил на того мальчишку-шутника и затейника, которого Айрис впервые увидела во дворце. Только сорвав дверь с петель, вампир тут же приступил к действию; девушка вздрогнула всем телом, когда душитель, которому она смотрела прямо в глаза, схлопотал ножом по шее. Получив желанную свободу, она тут же стала отползать от него, не теряя больше времени на попытку ощупать себя и придти в сознание. Меньше всего её сейчас волновал свой внешний вид, а потому мысль о том, что леди благородных кровей вот так жалко перемещается по грязному полу, её нисколько не смущала. Айрис желала выбраться из этого кошмара любыми способами, абсолютно наплевав на сохранность окружающих. Разве что исключая одного вампира, так самоотверженно явившегося ей на подмогу — его нужно было как-то уволочь отсюда с собой.

Продолжая откашливаться, Айрис глянула из-за плеча, с ужасом осознав, что Шейнир ранен. Она не понимала, насколько сильно, видела лишь багровеющую ткань у него на боку и оттого перепугалась ещё пуще прежнего. Вампир, никак не связанный с ней обязательствами, рискнул собой ради неё и поплатился за это — это пробудило в ней странное, незнакомое доселе чувство. Желание защитить кого-то. Боги, как же она захотела его уберечь! Не потому что он император Северных земель, её Владыка или важное звено для союза кланов — всё это казалось сейчас просто мелочами. Девушка просто желала этого всем сердцем, не в силах даже себе объяснить, почему конкретно: из чувства благодарности ли или чего-то более глубокого. Наверное, так действовал на неё адреналин, раз обычно холодная и беспристрастная ко всему, сейчас Айрис подходила к новой эмоции с таким отчаянием.

Бегло осмотрев комнату — снова — Лерман прикинула, что её душитель и тот вампир, доселе стоявший около окна, успели запачкать пол кровью. И пока она не впиталась в дерево, у вампирши была возможность воззвать к своей расовой магии.

Просто титанических усилий стоило заставить себя отринуть даже мысли о том, как сильно ей хочется просто хрипеть в слезах на полу, и сосредоточиться на создании очередного заклинания. Кровь змеями потянулась к вампирше, сначала опутав её ладонь, а после собравшись в пульсирующий хлыст. Оставив попытки подняться, Айрис решила постараться сбить с ног вампира, причинившего вред Шейну. Сейчас её даже не волновала мысль, что она может не рассчитать силу и нанести противнику сильное увечье, хотя обычно всегда уходила исключительно в защиту. Зашкаливающий адреналин, паника, жажда жить и искреннее желание защитить Шейнира — в ней смешалось столько всего, что она не могла сконцентрироваться на подобном, слишком отдавшись концентрации на заклинание.

Заклинание «кровавый хлыст». Остаток маны:
295 — 45 = 250

Отредактировано Айрис (07-02-2022 18:48:36)

«Стихия Жизни» прекрасно справлялась со своей задачей. Обучаясь там, Айрис запомнилась всем, как одна из самых старательных учениц, но у неё никогда и мысли не возникало, что она может стать боевым магом. О, нет, научившись управлять своим даром, вампирша активно использовала магию в быту, упрощая себе жизнь и восхищая окружающих, если колдовала во время своих выступлений на праздниках. Но в школе никогда не угрожали её жизни, и она не могла и представить, что когда-то ей придётся вот так применять свои способности, чтобы кому-то навредить. Вампир, которого ей удалось сбить с ног, мог ведь так сильно приложиться о пол, что разбил бы голову. И как потом жить, осознавая, что своими руками отняла у кого-то сына, брата или мужа? О, нет, к этому ей ещё предстояло прийти. Сейчас она слишком дорожила жизнью, чтобы с лёгким сердцем обирать чужую.

Девушка послушно подобралась ближе к императору, даже смогла приподняться, хоть и с большим трудом. И слава Бэлатору: раненый осколками вампир всё ещё мог стоять на ногах, и явно не собирался так просто отпускать своих «гостей». Если бы не Шейнир, вовремя создавший щит и подтянувший её поближе, Айрис, вероятно, сейчас бы уже захлёбывалась кровью на полу. Она вскрикнула от неожиданности, и от испуга хлыст в её руке распался, кровавой лужей плюхнувшись на пол и забрызгав их. Плохо дело.

Мечник снова замахнулся, будто бы и не чувствуя ни боли, ни жалости. Жалость... был ли хоть намёк на неё в этих холодных, сосредоточенных глазах напротив? Сейчас, видя его так близко, Айрис поняла, что этот вампир вызывал в ней страха даже больше, чем та сволочь, что душила её. Наверное, потому что отдалённо он чем-то неуловимо напоминал Арлана: лиловые волосы, пусть и не такие длинные, угловатое лицо с острыми скулами и цепкий взгляд, видящий тебя, кажется, насквозь. Может, неосознанно сравнив его с отцом, в эту секунду Лерман сделала вывод, что именно он — глава местной компании, пришедшей по её душу. Остальных присутствующих она нет-нет, да замечала с вёдрами на палубе или таскающими мешки с товарами на корабль. Но вот его лицо было ей совершенно незнакомо. Возможно, Лерман старший решил нанять в командование этим соплякам кого-то с головой на плечах. Ну или она просчиталась и сейчас жестоко поплатится за это.

— ТАНАШИРИ! — крикнула девушка первое, что пришло ей на ум. Ну какова ирония: боишься её, как и остальные жители Орлиного Гнезда, а перед лицом смерти решаешь спрятаться за её юбку. Даже Арлан, который заставлял всё Гнездо ходить на цыпочках в его присутствии, никогда не смел повышать голос на это живое воплощение Феюрэ — на это вампирша и решила сделать ставку. Если уж этот алчный мерзавец настолько пал, что отдал приказ убить свою дочь, то она могла лишь прикрыться именем единственного авторитета для него.

Нападающий, видимо не ожидавший подобной выходки, впал в замешательство. Не веря своему счастью, Айрис зацепилась за эту возможность, как за спасательный круг. Нужно попытаться выйти на диалог, может, он и впрямь уже познакомился с самым опасным громом Гнезда и передумает влезать в семейные разборки. Молчи и улыбайся, либо заговаривай зубы — вот и всё её оружие. А что вы хотели от кисейной барышни? Что она сейчас соорудит изо льда молоток и станет раскидывать всех? Ну-ну, держите карман шире.

Ноги предательски дрожали ни то от страха, ни то от слабости. Айрис прижалась спиной к Шейниру и — какая глупость! — будто пыталась прикрыть его от наставленного на них меча, хоть и была юноше где-то по плечо. Не он был их целью. Его здесь вообще быть не должно! Она не может позволить ему снова пострадать по своей вине, такого она себе просто не простит. Пользуясь такой близостью, она завела одну руку за спину и наспех нащупала его рану, продолжая сверлить взглядом обескураженного мечника. И каким местом она сейчас думает? Они буквально окружены, так что каждая секунда на счету, а она растрачивает драгоценные ману и время на то, чтобы покрыть какой-то жалкий порез льдом. Всегда такая расчётливая и холодная к чужим проблемам, сейчас Айрис была совершенно не в силах правильно расставить приоритеты.

«Можно попытаться выскочить в окно, создав воздушные ступени. Или попробовать создать водную подушку для смягчения падения», — в панике перебирала варианты девушка, пытаясь придумать, как им отсюда выбраться. Путь назад был перекрыт: судя по звукам, там разгорелась небольшая баталия. Им дорога только вперёд, значит, нужно эту дорогу как-то расчистить.

— 130 лет прошло, а она не отошла. Что с ней станет, если снова кто-то умрёт? Она же потопит Нерин в крови, если совсем с катушек слетит! Чем он думает?! К чему такие жертвы?

Она была готова нести любой бред, только бы запудрить мозги и либо убедить их отпустить, либо хотя бы отвлечь нападающих. Кто знает, возможно, вообще удастся перепугать, угрожая своей бабкой? Всё-таки как бы та не относилась к Эдне, Айрис — её крови. Для леди благородных кровей Танашири обладала слишком уж буйным нравом и общалась грубовато, но даже при этом изредка смягчалась, общаясь с внучкой и всегда обучая её жизни. Разве это не знак того, что Танашири приняла Айрис, как часть своей семьи, а значит, порвёт на куски любого, кто покусится на её жизнь?

Заклинание «Заморозка крови». Остаток маны:
250 — 30 = 220

Попытка заговорить зубы

Отредактировано Айрис (08-02-2022 19:05:43)

На мгновение ей показалось, что нападавший узнал это имя, а потому в сердце поселилась надежда, что их сейчас и отпустить могут. В конце концов, кто в здравом уме будет переходить дорогу такой женщине? Вот только надежда эта оказалась совершенно напрасной: ничего кроме оскорблений и новой попытки убийства Айрис не получила.

«Нет!» — про себя вскрикнула вампирша, успев только чуть пискнуть, когда Шейнир увёл её из-под удара. Когда снова рискнул собой. Он не то что притянул её поближе, он ведь буквально закрыл её своим телом, наплевав на то, как ценна его жизнь по сравнению с какой-то маленькой служанкой, только притягивающей неприятности. Сейчас, стоя за его спиной, она кроме Шейнира никого и видеть не могла. И это, судя по всему, благоприятно на неё подействовало. Не видя источник опасности прямо перед носом, у Айрис начала работать голова; она снова в панике осмотрелась, прикинув, как быстро может добежать до окна. И если бы увидела себя со стороны такой смятенной, будучи всё той же леди из Нерина, надавала бы себе по щам. Вот, свобода же буквально в нескольких метрах от тебя! Почему стоишь и ломаешься, когда можешь воспользоваться чужой добротой и глупостью, и сбежать, пока эти сволочи заняты другим? Ты его не приглашала, напрямую помощи не просила (даже если мысленно звала его больше, чем Богов), а значит, он сам напросился. Так пусть геройствует, тебе-то что?

«Так не пойдёт».

Честно? Ещё каких-то жалких пару недель назад в подобной передряге она, ни думая ни секунды, кинулась бы спасаться бегством. Даже учитывая то, что прекрасно понимала, что без Шейнира в империи начнётся смута. Как бы Айрис не заваливала окружающих комплиментами и не пресмыкалась перед вышестоящими, она привыкла думать, в первую очередь, о себе. Конечно, бывали и исключения: Лерман искренне заботилась о судьбе Териона, да и необдуманно вписалась в защитницы будущей императрицы, не рассчитав, что не слишком подходит для этой роли. Однако при этом она не была уверена, что под страхом смерти сможет думать о чьей-то судьбе кроме своей собственной — даже если дело доходит до таких важных персон. Но с появлением Шейнира в её жизни, что-то изменилось. В ней самой. А может она просто сходит с ума.

А сумасшедшим же свойственно рисковать, правда?

Не додумавшись хотя бы предупредить юношу, Айрис схватила его за руку и помчалась к окну, заметив, но совершенно проигнорировав то, что один из вампиров тут же двинулся на неё, видимо желая притормозить её оружием или магией. Девушка могла лишь лелеять надежду, что удача будет на её стороне и её просто не заденет; вся концентрация сейчас уходила на создание заклинания. Нужно было выскочить из окна и создать подобие ледяной горки, по которой они с Шейниром, в идеале, быстро и безопасно спустились бы на землю. Учитывая, что она колдовала в дикой спешке, так ещё и одной рукой, «горка» выйдет хрупкой — оставалось уповать на то, что она рассыплется уже когда они будут на своих двоих. В лучшем случае, при более-менее удачном приземлении, они, разве что, прокатятся по земле, но уж грязную одежду как-нибудь смогут пережить. В худшем... Что же, о таком Лерман просто старалась не думать. Если верить россказням моряков на службе её отца, им доводилось падать с гораздо большей высоты, и прыгая со второго этажа они бы и ногу не сломали. Вот только для Айрис — маленькой девчонки, которая, вообще-то, высоты боится — высота казалась ну просто головокружительной.

Заклинание «Воздушные ступени». Остаток маны:
220 — 5*4 = 200

Отредактировано Айрис (10-02-2022 00:06:30)

Прямо у самого окна Айрис поняла, что зря проигнорировала приближение вампира. Он столь внезапно оказался так близко, что она не успела что-либо сделать, чтобы остановить его. А, впрочем, было ли у неё право сейчас отвлекаться? Ладонь Шейнира в её собственной служила очередным напоминанием, на какую глупость она решилась: ей впервые предстояло вытаскивать из беды кого-то помимо себя. Почувствовав резкую вспышку боли где-то в боку, вампирша крепче сжала руку императора, чтобы не дать себе отвлечься от создания их пути отступления.

Заклинание вышло, но, как и ожидалось, «горка» получилась хрупкой. Осознавая, что лёд под ними трескается и осыпается, как хрусталь, Айрис снова окутала паника. Она даже не попыталась в полёте создать какую-нибудь подстраховку из воды — просто зажмурилась, как маленькая девочка, понимая, что падать будет больно. Но тут она снова почувствовала руки императора на себе, и всё в ней смешалось непонятной кашей: не желающий покидать её страх, непонятная боль, звон в ушах и при этом сладкий вкус победы. Они покинули эту злополучную комнату. Покинули её вдвоём. Она вот так глупо попыталась сохранить кому-то жизнь, рискнув своей собственной, и ей это удалось. Какое же странное, но приятное чувство.

Приземление вышло несколько мягче, чем она рассчитывала. Но скорее для неё, а не для Шейнира: в полёте он притянул её ближе и, кажется, это немного смягчило удар о камни. А может она просто не замечала последствий падения, потому что её беспокоила эта странная нарастающая боль в боку. Как бы ни пыталась, Айрис не могла её с чем-то сравнить, потому что доселе не получала таких ран. Несмотря на её незавидное положение нежеланной дочери, очередной придворной дамы и жалкой служанки, ей раньше никто не пытался всерьёз навредить. Её стегали прутом, ставили коленями на крупу, могли оставить без ужина, в пьяном угаре не рассчитать силу и ударить; но никто и никогда не пытался лишить её жизни. А потому и новая боль воспринималась, как что-то вдвойне страшное и опасное.

Наконец, Айрис заставила себя открыть глаза. И как назло лицо было повёрнуто именно в сторону кисти, лежавшей на земле отдельно от её владельца. Первое, что вампирша сделала — инстинктивно вдохнула, чтобы закричать во всю глотку, однако тут же вся сжалась и только тихонько простонала. Больно. Как же это, Феюре подери, больно! И от раны, и от осколков, впившихся в кожу, и от приземления. Стало страшно вообще двигаться, и она застыла, не в силах сосредоточиться. Наверное, если бы какой-нибудь матёрый вояка увидел её рану, то расхохотался бы на весь квартал: для существа с ускоренной регенерацией и вполне способного оказать себе первую помощь магией, подобная реакция была смехотворна. Будь её воля, Айрис бы так и лежала, не двигаясь, да ждала, пока кто-нибудь явится ей на выручку. Разве девушкам вроде неё не положено драматично вытирать слёзки и ждать появления своего красавчика-спасителя?

Ах да. Он же рядом лежит.

Она повернула лицо к Шейниру, обеспокоенно осмотрев его в попытке понять, насколько ему больно. А что она, впрочем, может сделать? Сядет его утешать, холодочком успокаивая ушибы, пока сама истекает кровью? О, нет. После взрыва с секунды на секунду из таверны могли хлынуть напуганные постояльцы, вот-вот подоспеют те стражники у ворот — и все непременно на них накинутся. Сейчас Айрис казалось, что весь мир против них и каждая собака желает снять их голову, нисколько не задумываясь, как абсурдна такая мысль. Она считала, что нужно было непременно спасаться бегством, но не могла даже шевельнуться. Как же жаль, что она не обладает даром мистицизма! Лерман не брала в расчёт, что это мастерство требует ещё больше концентрации и времени; ей казалось, что открыл портал, быстренько в него запрыгнул — и ты в безопасности. Вот такая палочка-выручалочка ей бы сейчас ой как пригодилась.

«А что если он не сможет встать?» — в панике пролетело у неё в голове, пока она продолжала рассматривать лицо юноши. Если взрыв устроил Шейнир, а не кто-то из убийц решил стать смертником, то он, вероятно, потратил большое количество энергии. Опустошение магического резерва даже наполовину ощутимо било по обладателю Дара — в этом она не раз убеждалась на собственном опыте. Сможет ли он подняться без чужой помощи или ей нужно будет стиснуть зубы и попробовать ему помочь? Странно, но в этой надобности постоять за кого-то другого Айрис неожиданно для себя нашла новый источник силы. Она привыкла черпать её через гнев, обиду, раздражение, но не из светлых чувств. В её жизни вообще было мало светлого. Пожалуй, одна только влюблённость в Артура, которая закончилась так внезапно и печально, да привязанность к его отцу — вот и всё, что у неё было.

«Я его замедлю», — горько признала Айрис, понимая, как страшно шевелиться. В ней столкнулись два интереса: дикое желание жить и при этом сохранить жизнь ему. Она привыкла думать, что даже если бы перед ней был Бог, в критической ситуации она бы сначала позаботилась о себе. Тогда почему ценность жизни Шейнира сейчас казалась не то что сравнима с её собственной, а даже выше? Почему глядя на потемневшую от удара скулу у неё так болезненно сжимается сердце, почему хочется отпустить его, дав возможность сбежать, почему при этом она так боится того мига, когда он перестанет сжимать её, почему... Нет, она определённо сошла с ума.

— Вам бежать. Надо... Вам нельзя умирать. Не разрешаю, — бессвязно пробормотала она, пытаясь не расплакаться от страха и боли. Айрис была ранена, но имела все шансы спастись, вот только сейчас почему-то была уверена, что точно умирает — это ясно читалось на её перепуганном заплаканном лице.

На вопрос о своём состоянии Айрис лишь натянуто улыбнулась и кивнула ему. Глупый, какая разница, в порядке ли она? Неужели ты не понимаешь, что опасность всё ещё может быть поблизости и ты можешь снова пострадать? Всё ещё охваченная паникой, девушка безуспешно пыталась выглядеть спокойной, но её перепуганные глаза и тёмно-изумрудный бархат, багровеющий на глазах, выдавали её с головой.

Айрис вряд ли можно причислить к любителям объятий. Так, по крайней мере, казалось ей самой. Она всегда держалась на расстоянии ото всех, считая, что ей проще ни к кому не привязываться, чтобы было проще отпускать, а потому и такие жесты, как объятия, были ей непривычны. Наверное, в последний раз её обнимали мама и бабушка на прощание, и было после этого какое-то неприятное горькое послевкусие. Хотя, может, пару раз её в порыве эмоций прижимали к сердцу её прошлые хозяйки, когда Айрис передавал им письмо от поклонников. Но и от этого оставался осадок: в такие моменты Лерман держала у себя в голове, что сейчас её в слезах благодарят и вешаются на шею, но как только она переступит их порог — сразу же пойдёт и обо всём доложит Териону, чтобы он сам решил, невинная ли это глупость или позор для фамилии.

Айрис не любила объятия. Они не дарили ей покоя, так ещё и оставляли после себя гадкое чувство пустоты.

Так почему же сейчас, всё ещё будучи в руках Шейнира, она так упивается чувством защищённости и хочет вообще больше никогда его не отпускать? При этом, наперекор своим желаниям, она пыталась сказать ему, что он должен бежать без неё, считая себя бесполезным балластом. Сама подталкивала его отпустить себя, но стоило ему расцепить руки, как в груди неприятно защемило. Айрис еле подавила желание снова схватить его за руку и в последний раз прижаться к его груди. Какой абсурд. Невольно она вспомнила то странное ощущение, когда стояла у камина, слушая отдаляющиеся шаги императора. Тогда, как и сейчас, ею овладела тревога, желание во что бы то ни стало пойти за кем-то и оставить его подле себя. Нет... не просто за кем-то. Она хотела остаться с Шейниром. Вампирша не знала, что это за чувство овладело ею, но оно ей определённо не нравилось. Потому что одновременно придавало сил и делало её такой непозволительно слабой.

Он не ушёл. Всего лишь присел рядом и стал разрывать свой плащ, чтобы перевязать её рану. Айрис сморщила нос и зажмурилась от неприятных ощущений, машинально ухватилась за ткань его рукава, будто боялась, что когда откроет глаза, он куда-то исчезнет.

— А вдруг перелом... может быть. Высоко падать было. Вам нужно во дворец. Нельзя оставаться, — тихо бормотала она, еле дыша от страха потревожить рану. Разве может он быть в порядке? Они ведь не со стула упали, так ещё и основной удар пришёлся на него. Ей, конечно, безумно хотелось верить, что Шейнир правда цел, но между тем боялась, что он просто скрывает свою боль. Точно также, как пыталась это сделать она. С той лишь разницей, что сейчас актриса из Айрис была так себе.

Пришедших стражников она поначалу испугалась, однако видя спокойствие Шейнира, немного расслабилась. Один из вампиров подхватил её, и Лерман тут же тревожно глянула на императора, чтобы убедиться, что он точно последует за ними и не останется здесь среди осколков и кровавых ошмётков. Она так просто его не оставит. К счастью, юноша не покинул её, хотя имел полное право развернуться и поторопиться во дворец. Лерман одной рукой прижимала рану, а второй обвила шею гвардейца, чтобы её точно не уронили — страх высоты, чтоб его. Она даже приблизительно не могла сказать, куда её несут (ведь город ей был чужим и местных лекарей она не знала), но даже если бы что-то заподозрила, вряд ли могла что-нибудь сделать. Вампиршей одолела слабость, да и голова всё ещё кружилась; вероятно, последствие того, что её чуть не задушили, а она никак не могла после этого выровнять дыхание. В любом случае, она просто слепо доверилась Шейниру. Глупый поступок для той, кого учили даже себе до конца не доверять.

Место, куда её принесли, не вселяло доверия. Стены тесной комнатушки давили, воздух был пряным от аромата трав и зелий, так ещё и стол, куда её положили, не ясно чем пропах. Айрис обеспокоенно осмотрелась, подмечая множество каких-то скляночек, книг, пугающих инструментов и мужчины, двинувшегося на неё. Заметив Шейнира в этом беспорядке, она подметила, что он держится за грудь и стала волноваться пуще прежнего. Он солгал, когда говорил, что с ним всё в порядке. Как сильно он ударился? И может ли она ему хоть как-то помочь?

«Лежи смирно, ты мешаешь лекарю, — одёрнула себя голубоглазая, сжав кулачки. Почему сейчас, даже будучи раненой, она всё ещё умудряется думать о нём и его безопасности? Где её хвалёный эгоизм? — Вот он. Он рядом. Он никуда не ушёл. Сейчас ему тоже помогут».

Появилось глупое желание позвать его по имени и снова взять за руку, чтобы точно успокоиться. К счастью, понимала, что это не только неуместно в данной ситуации, но и идёт наперекор и логике, и их статусам. Поэтому она, в последний раз глянув на Шейнира, прикрыла глаза, постаравшись больше не шевелиться, чтобы не мешать лекарю делать свою работу.

Лёжа на этом столе и дожидаясь, пока лекарь закончит своё дело, Айрис невольно начала анализировать всё произошедшее. И в итоге пришла к весьма неутешительному выводу: она совершенно не понимает, что ей делать дальше. Все её жизненные устои рушились, как карточный домик, и она сейчас ощущала себя скорее слепым котёнком. Она слепо верила в величие Лэно и его представителям в столице, считая, что все они будут держаться друг за друга и помогут возвысить их клан. А что в итоге? Именно вампиры из Лэно пришли по её душу. Так ещё и те, кого она знала в лицо и ожидала, что в подобной ситуации они скорее встанут на её защиту. Вспоминая лицо своего душителя, Айрис с ужасом поняла, что когда-то даже разговаривала с ним; кажется, они обсуждали орлов, когда она ещё жила в родовом поместье. И как бы ни старалась, никак не могла понять, за что ей это всё. Почему отец решился на такой страшный грех? А точно ли это было его решение? В конце концов, он был подвержен влиянию того же Териона, и мог пойти на это по указке своего влиятельного родича. Вдруг глава Дома Белой Луны забеспокоился, что невольная хранительница всех тайн его поместья разболтает всё во дворце, и решил устранить потенциальную опасность для своей репутации? А что насчёт Ледарре? Возможно, их разлад в отношениях с Сайлан так напрягал императрицу, что та решила подкупить Арлана, а он, побоявшись пойти наперекор решению дочери столь влиятельного лорда, решил пожертвовать жизнью собственной дочери, итак не приносящей ему пользы. Под подозрения моментально попадали все и сразу, кто был выходцем из Лэно, потому как глубоко задумавшись, Айрис поняла, что у каждого была причина её недолюбливать. Не самое приятное откровение.

Сейчас она была окружена Камэль, которых привыкла ни во что не ставить и считать бесполезными белоручками. И вот уж ирония: сейчас именно таким «белоручкам» она доверяла больше всего. Их негласному Владыке, если быть точнее. До прибытия в столицу Лерман построила у себя в голове определённый образ, и представляла императора избалованным ребёнком, неспособном думать о ком-либо кроме себя. А он оказался куда лучше, чем она могла себе представить. Странно было это признавать, но из тех мужчин, с которыми Айрис когда-либо приходилось иметь дело, он вообще раскрывался, как один из самых приятнейших. Ничего от неё не требовал, не пытался манипулировать и не указывал на её никчёмность. Просто позволял ей быть рядом, и даже сейчас не покидал её, будто понимая, как страшно девушке остаться одной.

Чужая магия ощущалась, как что-то холодное и щекотное, но, самое главное, сумела унять эту ноющую боль. Вампирша, наконец, могла дышать полной грудью; лицо её заметно разгладилось. Она понимала, что ей вряд ли можно скакать ближайшие пару дней, ведь необходимо дать организму полностью заживить эту рану, но, по крайней мере, теперь всё не так критично. Чувство, будто смерть дышит ей в спину, покинуло её, и от этого стало немного легче.

— Благодарю. Я буду осторожна, — поблагодарила она вампира. Девушка осторожно села, прислушиваясь к своим ощущениям, и невольно подслушала разговор императора и лекаря.

— Трещина? — взволнованно переспросила вампирша, чувствуя, как её снова окутывает волнение. С той же осторожностью Айрис спустилась со стола — благо, один из гвардейцев додумался подать ей руку — и, придерживая подол платья, подошла ближе к Шейниру, с беспокойством разглядывая его лицо. Выглядела она при этом, мягко говоря, непрезентабельно. Кровавое пятно всё ещё выглядывало из-под повязки, подол был в брызгах от распавшегося хлыста из крови, из вышивки на груди повыпадало несколько камней, украшавших орлиные глаза, а её плащ так и вовсе теперь походил на непонятно что из-за грязи и попортивших его осколков. От прежней причёски не осталось и следа, потому как любимой шпилькой пришлось пожертвовать, а маленькие шпильки в ходе этой потасовки также были утеряны. Справедливости ради, и у Шейнира был помятый вид, что, однако, почему-то не особо её успокаивало.

— А сколько... это будет стоить? — встревоженным голосом обратилась она к лекарю, надеясь, что ей хватит монет, чтобы оплатить лечение своего спасителя.

Она уже тысячу раз пожалела, что взяла с собой не так много денег. Вампирша брала их с расчётом на то, что если всё же замёрзнет, то заскочит в какую-нибудь лавку, чтобы что-нибудь прикупить и, болтая с торговцем, отогреться. Для Медного квартала, возможно, содержимое кошелька и было завидным богатством, вот только Айрис слишком плохо разбиралась в ценах на лекарское дело, чтобы понимать, достаточно ли этого для такой серьёзной, по её меркам, травмы. Всё-таки и у её отца, и у Териона были личные лекари, чьими услугами вампирша могла пользоваться бесплатно, потому как принадлежала ко двору. Да и то, её жалобы обычно заканчивались на просьбе дать что-нибудь от головной боли или бессонницы.

«Можно было бы шпильку продать», — с досадой отметила девушка, как-то сейчас не особо задумываясь о том, как раньше дорожила этим украшением. Жаль, что оно осталось в таверне. Айрис в любом случае не хотела возвращаться в это ужасное место, но что-то ей подсказывало, что даже если она вернётся туда, то в любом случае уже не найдёт свою вещицу. Даже если не знать о её магических свойствах, это всё ещё украшение из серебра со вставленными драгоценными камнями, которых не так-то просто достать, особенно в такое время. Вряд ли найдётся здесь такой дурак, который не воспользуется подвернувшимся шансом озолотиться.

Вопрос лекаря несколько сбил её с толку. С таким приёмом она прекрасно была знакома, не раз подмечая, как им любит пользоваться отец: вампиры, незнакомые с ценами на интересующий их товар, зачастую стеснялись предложить слишком мало, тем самым страшась обидеть торговца или же показаться бедными. А предоставляющий услугу или товар с радостью наживался, пользуясь неопытностью своего клиента. И сейчас Айрис была в примерно похожей ситуации, ведь несмотря на её хрупкий вид, была редким гостем в лазарете. Торговаться с целителем она не видела смысла, ведь на кону — жизнь Шейнира. Что если лекаря обидит поведение его клиентов и он как-то отыграется на юноше?

К счастью, с этим разобрались и без неё.

Судя по звуку, с которым мешочек был брошен на стол, денег в нём было немало. По крайней мере, для Медного квартала уж точно. Айрис слабо представляла, насколько по сравнению с обычными «представителями местной фауны» лекарь богат, так как не всем им хватало даже банально на еду, не то что на лечение. Но видя довольное лицо мужчины, предположила, что после сегодняшних гостей он ещё с месяц сможет жить припеваючи. Если, конечно, не пропьёт нажитое.

В любом случае, самое главное, что Виззариону помогли. Всё это время вампирша с плохо скрываемым беспокойством в глазах вместе с гвардейцами наблюдала за работой знахаря. Её никак не покидала мысль, что всё это время Шейнир с завидным спокойствием терпел такую боль, практически никак не выдавая себя. Пока она уверовала в то, что действительно умирает, и мысленно уже махала платочком родным с того света, он самостоятельно дошёл до целителя, молча дожидался своей очереди, при этом пытаясь всем своим видом приободрить перепуганную до чёртиков Айрис, так ещё и хотел умолчать о своей травме! Там, сидя в этой комнатушке, он сперва убедился, что помогут какой-то служанке, а о своей боли говорил, как о чём-то неважном. Как он может вот так легко относиться к своей жизни? Лерман это натолкнуло на пугающую мысль: это сколько боли ему пришлось пережить, раз трещина в ребре не вызывала в нём такой паники?

Чужой плащ сначала показался ей тяжеловатым, а потому подсознательно воспринимался, как своеобразная защита. Он скрывал её, мягко говоря, помятый вид; закутавшись в него, Лерман также накинула капюшон, надеясь, что тень от него скроет её померкнувшее лицо и всё ещё не сошедшие следы удавки на шее.

Услышав о незаметном возвращении во дворец, Айрис лишь молча кивнула, сверля уставшим взглядом пустоту. В иной ситуации бы непременно похвалила его за предусмотрительность, но сейчас, если честно, она была согласна вообще на всё, что бы ей ни предложил Шейнир. Не только потому что после пережитого убедилась, что уж кто-кто, а он ей смерти не желает — по крайней мере, пока точно — но и потому что сейчас была слишком... потерянной?

«Если бы Шейнир-даре не пришёл, сейчас на корабль бы погрузили моё тело. Или папочке не захочется видеть свою дочь целой, даже если она сдохла? Достаточно бы ему было моей головы? Всё равно ведь считал её пустой, так бы хоть повеселила его», — не в силах остановить мрачный поток подобных мыслей, про себя горько усмехнулась вампирша. Сегодня она, наконец, сумела осознать свою беззащитность и то, насколько огромен этот мир и опасны те, кто им заправляет. Кто заправляет её жизнью. Ведь если она им надоест, то не сможет и месяца прожить без их поддержки, даже если они не станут пытаться лишить её жизни. Без поддержки Сайлан она — всего лишь придворная дама, невесть зачем перебравшаяся из Неринских садов, где пела и танцевала на радость своему лорду, в холодный императорский дворец, пропитанный кровью и интригами. Без поддержки Териона Айрис снова окажется простой аристократкой — одной из множества — которой на время повезло вырваться из когтей деспотичного отца и в каком-то смысле пожить в своё удовольствие. Но вот если и родной отец отвернётся от неё... кто она? Надменная в глазах многих девица, которая раз за разом отказывала любому мужчине, видя в них лишь интерес к богатствам её отца. Способная ученица, которая, однако даже не стала слушать о перспективах стать боевым магом или педагогом. Крайне плохая подруга, готовая выдать своему Господину любую, лишь бы он погладил её по головушке. Незамужняя, засидевшаяся по примеру бабки в девках, которой не на кого опереться.

Пустышка. Никто. Просто пыль.

Имея прекрасную родословную, образование и неплохую внешность — всё, что предполагало наличие связей, Айрис этими самыми связями, считай, не обладала. Осмысление этого факта настигло её столь внезапно, что она никак не могла себя приободрить, хотя, казалось, факт этот всегда был у неё перед глазами. Она всю жизнь цеплялась за «больших» авторитетов, но при этом не понимала, как беззащитна, если они один за другим откажутся от неё, вот и не особо тратила силы на то, чтобы обрасти множеством знакомых, которые могут в будущем помочь ей.

«А сама ведь учила этому девиц-Селениусов. Сложно было следовать своим же советам? Дура. Просто дура», — продолжала загонять себя же в пучину отчаяния девушка, не в силах остановить это.

О наличии тайных ходов Айрис не просто подозревала — она бы искренне удивилась, если бы их не предусмотрели. Так ещё и усомнилась бы в адекватности архитекторов, проектировавших обитель императорской четы. Но никогда, естественно, не видела ходы воочию. Если бы сейчас Лерман не была такой растерянной и напуганной, то уже вовсю радовалась тому факту, что в случае нападения на дворец будет знать, как безопасно вывести императрицу. Однако сейчас думать о чьей-либо безопасности помимо собственной было тяжело, уж слишком всё смешалось в голове. Везде ей теперь мерещились враги, и даже идея дождаться Совета и поговорить с Терионом сейчас казалась ей рискованной. Даже он — вампир, которому она привыкла доверять почти безоговорочно — был в данный момент под подозрением. Сперва непременно нужно было найти причину, по которой отец решил избавиться от неё. Особенно смущал тот способ, который он выбрал; задумавшись, вампирша поняла, что существовало множество методов, как её можно было убить куда тише и легче. Неужели кому-то было нужно поднять волнение во дворце и сделать вид, что Камэль пытаются любыми способами выгнать Лэно из дворца, не брезгуя даже пролить кровь? Или она снова раздувает из мухи слона и её решили убрать по личным причинам?

«Не понимаю. Ничего не понимаю».