Виолетта смотрела в окно, задумчиво наблюдая за тем, как многохвостые хлысты молний рассекают серебряными росчерками тёмное небо, что отражалось в её серо-голубых глазах нависшими тяжёлыми тучами. Она испытывала смешанные чувства во время грозы – страх и восторг одновременно, трепет и преклонение перед неуправляемой стихией… зависть… но на её спокойном отстранённом лице практически не отражались эмоции, что она скрывала за маской. Ей было зябко. Зябко настолько, что хотелось пойти к камину, в котором манящими рыже-золотыми лепестками расцветали потрескивающие поленья, согревая и радуя сердце.

Она зашла в каминный зал тихо, почти не слышно, придерживая подол длинного бархатного платья насыщенного винного цвета, по которому изящной лозой вилась золотая вышивка, и замерла, заметив фигуру отца, восседающего в кресле. Первая мысль, которая пронеслась в сознании девушки, побуждала её сделать пару бесшумных шагов назад, чтобы Марот Альморовид её не заметил, но Виолетту остановил его голос, заставив сначала замереть напряжённой струной, задержать дыхание, а после… повинуясь воле главы рода, сделать несколько неуверенных шагов к камину.

- Это всего лишь головная боль из-за грозы, отец, - Виола послушно села в указанное кресло, расправив плечи и сложив тонкие изящные ладони на коленях, и скромно опустила взгляд, являя своим видом картину «Покорная дочь перед любимым и любящим отцом». То, что покорность была показной, а отец не был ни любимым, ни, тем более, любящим – всё это было сейчас не так и важно, ведь девушка надеялась на то, что выслушает пару очередных снисходительных фраз о своей никчёмности и том, как она разочаровала графа, и отправится восвояси, проглотив очередную обиду. Мягкий трепещущий свет от игривого пламени золотил её кожу в неглубоком вырезе хоть и домашнего, но дорогой ткани платья, от длинных ресниц на щёки падала тень, а тёмные волосы привычно выбивались непокорными прядями из-под фероньерки.

Слова о том, что её собираются выдать замуж… и уже завтра она познакомится с «прекрасной партией», заставили нежное сердце Виолы замереть, а затем забиться, как пойманная в силки птица, но не потому, что девушка мечтала выйти замуж и жить долго и счастливо. Нет, в её голове заполошно заметались мысли: «Нет-нет-нет… только не это! Я не хочу! А вдруг он старый, уродливый и толстый? Да даже если молодой и красивый… я не хочу! Как же так? Почему сейчас? Что же делать?...»

Но внешне эти панические мысли не отразились никак, лишь дрогнула тень от ресниц на щеках, что внезапно зарделись румянцем, и пальцы на мгновение сжали тёмно-бордовый бархат подола, а с внезапно пересохших губ Виолетты сорвалось: - Да… отец… Я благодарна за вашу заботу и… исполню то, что вы желаете… Я могу пойти отдыхать и подумать над нарядом, что понравится… моему жениху?

Последние слова дались девушке явно непросто, да и сам её ответ звучал напряжённо, словно она тщательно подбирала слова, чтобы не сказать лишнего. Чтобы не выдать своё истинное отношение к тому, что она думает насчет прекрасной и удобной партии.

Отредактировано Виолетта (31-05-2021 22:12:42)

Слова отца о том, что ей не досталось талантов, в очередной раз уязвили девушку, но она промолчала, лишь губы на мгновение искривила горькая улыбка. Перестанет ли Марот Альморовид когда-нибудь укорять и уязвлять свою дочь тем, что её магия не оправдала его надежд? Виолетта в этом сомневалась. Однако её голос звучал всё так же мягко и покорно, ибо спорить с отцом было бы верхом глупости: - Вы как всегда правы, отец.
Ей бы хотелось ответить резко, искренне, запальчиво – о том, что она не виновата в своей недостаточной одарённости, что наверстала этот изъян знаниями зелий и трав, что она не просто красивый придаток к роду и разменная монета в интригах, но… Виола молчала. Как и всегда. Это было проще и, пожалуй, безопаснее. Пусть отец думает, что она во всём покорна его воле. Пусть…
- Я так и сделаю, отец, - снова тихий послушный шелест слов и взгляд, опущенный в пол – чтобы глава семьи не увидел эмоций, которые Виолетта привыкла скрывать. О, она знала, какой наряд выберет матушка. Наверняка тяжелый бархат или парча с золотым шитьём – платья, в которых чувствуешь себя связанной, а для полного счастья – ещё и ожерелье, похожее на ошейник. И пусть золото и драгоценные камни подчёркивали нежность кожи, а глубокий вырез обнажал изящную линию плеч и манил ложбинкой между грудей – Виола не любила роскошные наряды, которые полагались ей по статусу, но не смела противиться, - И вам доброй ночи, отец.

Она выскользнула из зала в расстроенных чувствах, что заставляли дрожать губы, и остановилась на несколько секунд, чтобы сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, помогающих привести мысли в порядок, а после быстрым шагом пошла в сторону своих покоев.

- Бастиан! – Сильные руки, неожиданно подхватившие её, были горячими и родными, они пахли табаком и восточными благовониями, грозой и свободой, - Ты вовсе не демон, зачем ты меня пугаешь и набрасываешься из темноты?
В словах Виолетты звучал не только укор, но и тёплая нежность, с которой она относилась к брату, а потому она без задней мысли обняла Бастиана за шею и позволила унести себя в мужские покои, торопливо и робко отвечая на его поцелуи – скула, висок, нос, пряди волос… влажные и щекотные… такие же тёмные и непослушные, как у неё самой.
Девушка даже не задумывалась о том, что их объятия и невинные поцелуи могут быть восприняты, как совсем не родственная нежность, ей просто было тепло в руках брата. Тепло, уютно и защищённо, будто бы он мог спрятать её от сурового отца и его воли.
- Сказку… - Виола прижалась лбом к щеке Бастиана, машинально поглаживая ткань его одежды напротив сердца, - Разве что совсем грустную, Бастиан. Да и не сказку вовсе. Отец снова заговорил о том, чтобы выдать меня замуж… я даже не представляю, за кого! Завтра… узнаю…
Её голос сейчас звучал совсем не так, как в разговоре с отцом – вместо тихой покорности в нём звенели эмоции. Обида, грусть и даже гнев, ведь Виолетта не желала, чтобы её судьбу решали за неё.
- Может, мне сказаться больной? – Девушка подняла на брата робкий сумбурный взгляд и страдальчески взметнула брови, - Выпить какое-нибудь зелье, чтобы мне было нехорошо? Или чтобы прыщи по всему лицу повылезали?

Отредактировано Виолетта (06-06-2021 12:51:12)

- Ты прав, Бастиан, - Виолетта скорбно вздохнула и доверчиво устроила голову на плече брата, прикрыв темно-серый хмурый взгляд длинными ресницами.
О Леоне, первом женихе, говорить не хотелось, а упоминание его имени заставило девушку снова вздохнуть и прижаться к Бастиану теснее, будто в его объятиях она чувствовала себя в безопасности. Да почему «будто»? Так оно и было… особенно учитывая ту старую историю, когда его приятель, тот самый Леон, сначала трепетно и галантно пытавшийся за ней ухаживать и даже сорвавший пару робких поцелуев с невинных уст, после показал себя истинным подлецом. И не только в тот момент, когда зажал её в тёмном коридоре и попытался задрать юбку, но и когда, поддавшись хмелю и чарам разбитной девахи, женился на шлюхе! Какой же был скандал… и тень его пала и на Виолетту, ведь отец и в похотливом дурном нраве несостоявшегося мужа умудрился обвинить её – мол, не удержала, не влюбила, ни на что не годна!
- Зачем мне муж с внешностью молодого бога и полными карманами золота? Чтобы он гулял по… другим женщинам? – Виолетта снова подняла тоскливый взгляд на веселящегося Бастиана, не решившись в слух сказать грязное слово «шлюхам», - Смеёшься надо мною, да? Такие сами выбирают себе невест, а не вот так… как товар…
Почему-то о семейном счастье, любящем муже и будущих наследниках совсем не думалось в оптимистичном ключе. Быть может, потому, что семейного счастья она и не видела, а отношение Марота Альморовида к своим детям было далеко от того идеала, который рисовало наивное воображение девушки.
Да и кого она знала из мужчин? Тиран-отец. Неверный жених. Брат… Бастиан… единственное дорогое существо… всегда заботливый, ласковый, добрый, понимающий…
Виолетта без задней мысли подставляла лицо под его поцелуи, не уловив эту перемену в прикосновениях его губ, а последние слова брата вызвали болезненный укол под сердцем и горькие слова: - Я не хочу замуж. Не хочу уезжать. Не хочу видеться только время от времени. Но как мне избежать этого брака?...

- Стать марионеткой в руках мужа – не самая завидная судьба, - тихо вздохнула Виолетта, привычно обнимая брата за шею и прижимаясь лбом к его щеке. Девушка умолчала о том, что, как она считала – для Марота Альморовида дочь является лишь красивой безделушкой, которую нужно выгодно продать или обменять, чтобы она радовала глаз своего супруга. А то, что у Виолы были свои мысли, эмоции, чувства, тщательно скрываемые ото всех, кроме брата, вряд ли волновало главу семьи. Однако она не спорила с Бастианом, а лишь принимала его поцелуи, отвечала на них и робко улыбалась в ответ на упрёки, а когда он оставил её возле девичьих покоев, ушла отдыхать.
____________________

Её следующий день начался так же рано, как и у всех домочадцев, ведь Виолетта с детства не привыкла нежиться в постели сладкие утренние часы, хотя сегодня ей бы хотелось, чтобы день не начинался. Или чтобы внезапно нагрянула какая-то болезнь, не позволяющая встать и встретить того самого перспективного жениха, которого ей уготовил отец. Ну почему же время, которое нередко тянулось так долго и вяло, как нить у нерадивой пряхи, сегодня неслось резвым галопом молодого коня? И, хотя день был на удивление ясным и тихим, настроение у Виолы было прескверным, а общение с матерью не добавляло радости.
Франческа Альморовид, несмотря на то, что уже была немолода, хоть и младше своего супруга несколькими годами, до сих пор выглядела превосходно – высокая, стройная, с прекрасной осанкой, уложенными в идеальную причёску волосами цвета воронова крыла, нежной светлой кожей почти без морщинок, яркими синими глазами и аристократически томными движениями – она могла бы сойти за старшую сестру Виолетты, ведь мало кто из тех, кто видел её впервые, давал ей больше тридцати пяти лет.
И сейчас, под вечер, она придирчиво рассматривала Виолу, а на её идеально спокойном лице не отражалась ни одна эмоция, ведь мимические морщины – это так уродливо!
- Виолетта, повернись, - командовала Франческа, наблюдая за тем, как слуги облачают девушку в роскошное платье богатого винного оттенка, - И волосы нужно убрать повыше, чтобы была видна твоя шея. И спустить один локон на грудь. Да, вот так.
Женщина подошла к Виоле и поправила украшенное золотой вышивкой декольте, которое обнажало точёные белые плечи и подчёркивало молодую высокую грудь.
- Ты очень красива, моя дорогая, - Франческа Альморовид встала за спиной дочери перед зеркалом в полный рост и надела на её шею золотое ожерелье с рубинами, обхватывающее шею подобием ошейника и спускающееся длинными нитями, искрящимися кроваво-красным, в ложбинку между грудей, приоткрытую платьем. Франческа была чуть выше Виолетты и немного полнее в талии, которая, тем не менее, оставалась стройна несмотря на то, что женщина выносила и родила двоих детей. Они были похожи, однако лицо матери походило на красивую, изящную, дорогой работы маску без эмоций и мимики, а лицо дочери ещё оставалось нежным и растерянным в неуверенности и сомнениях перед грядущим знакомством с женихом, - Красотой нужно пользоваться, Виолетта, а Фернан Льянтаде – очень уважаемый, богатый и достойный мужчина. Разница в возрасте будет даже плюсом – он не станет ходить на сторону, а всё своё внимание посвятит лишь тебе, дочь.
- Я постараюсь… матушка… - Виолетте пришлось выдавливать из себя вежливые и покорные слова, ведь на самом деле ей хотелось сорвать это душащее её ожерелье, распустить тугой корсет, сменить тяжёлый бархат и на лёгкий верховой костюм и ускакать на лошади за город, где никто не будет ей указывать, как она должна стоять, сидеть, говорить, улыбаться…
- Этот брак очень важен для семьи, - продолжала наставлять её Франческа, глядя на их отражения в зеркале и думая о том, что её молодость уже безвозвратно в прошлом… и никакие мази, примочки, зелья – ничто из этого не сохранит увядающую с каждым годом красоту, которую она так лелеяла и пестовала, - Ты не должна разочаровать своего отца.
- Я не разочарую, матушка, - тихий вздох и опущенный взгляд Виолетты стали для Франчески знаком того, что девушка смирилась со своей судьбой и не будет противиться навязанному браку. Ну а любовь, о которой так мечтают молодые девицы… любовь проходит и уходит, а богатство, роскошь и комфорт – они остаются. 

Они вошли в зал одновременно – Франческа и Виолетта – одна в темно-синем, украшенном серебром и бриллиантами, вторая в багрово-золотом… Вежливые реверансы, во время которых мать шепнула: - Чуть ниже, Виолетта, пусть оценит декольте.
Вежливые улыбки – одна спокойно-равнодушная, вторая чуть растерянная, ведь Виола, предупреждённая матерью о разнице в возрасте, всё равно не ожидала, что Фернан Льянтаде окажется… таким… высоким, толстым, взрослым…
«Он мне в отцы годится…» - в голове Виолы мелькнула паническая мысль, а серый напряжённый взгляд заметался по залу в поисках брата.

Франческа Альморовид поймала взгляд мужа – и её губы едва заметно дрогнули в неуловимой улыбке, без слов говорящей: «Всё хорошо, Виолетта красавица и должна понравиться жениху. Глупостей она не наделает.» Несмотря на скрытые и не афишируемые разногласия, которые всё же были в семье из-за не всегда верного и благочестивого образа жизни Марота, во взглядах на будущее Виолы супруги были солидарны.
Франческа проплыла мимо стола изящной походкой и уселась рядом с Бастианом, держа идеально прямую спину и улыбаясь так, как могли улыбаться только истинные аристократы – с чувством собственного достоинства, с осознанием своего положения и уверенностью в том, что весь мир существует только для них.
Женщина следила за поведением дочери и в её взгляде было удовольствие – всё же Виолетта, несмотря на свои недостатки (к коим Франческа, как и её муж, причисляла увлечение алхимией, книгами, некоторую робость и отсутствие сильного магического дара), была хороша и явно нравилась Фернану Льянтаде.
«Прекрасная партия,» - удовлетворённо подумала хозяйка дома и перевела чуть помрачневший взгляд на сына, который пил больше обычного и вел себя подчёркнуто нелюдимо. Если бы не высокий гость, то Франческа деликатно бы намекнула Бастиану, что такое поведение за семейным ужином просто невежливо, но… сейчас она могла лишь кидать многозначительные взгляды на молодого мужчину, что так напоминал ей Марота в его молодые годы, и подавлять в себе воспоминания о не всегда праведном поведении мужа. И Бастиан, как считала Франческа, тоже пользовался своей молодостью, красотой, богатством и талантом, чтобы жить в своё удовольствие. Женщинам, к сожалению, такой путь быть доступен нечасто.

Подтверждением этого очевидного факта была Виолетта, которая сидела между отцом и женихом – напряжённая, старающаяся не поднимать глаза на Фернана Льянтаде и чувствующая себя не в своей тарелке. Точнее, как раз таки в тарелке в виде главного угощения нынешнего ужина. И, хотя Фернан был очарователен, воодушевлен, эмоционален и часто обращался к Виолетте, пытаясь добиться от невесты более ласкового взгляда, девушка вела себя закрыто и отвечала лишь на те вопросы, которые нельзя было проигнорировать. А в остальном молчала, рассеянно ковыряя какое-то блюдо и даже не чувствуя его вкуса.
- Да, матушка, господин Льянтаде прекрасный рассказчик, - эхом отозвалась Виола на реплику матери, когда та попыталась её разговорить, и бросила короткий взгляд на Бастиана, словно искала его поддержки, - Наверняка его поместье прекрасно…
Как же ей хотелось вместо этого тягостного и бесконечно длящегося ужина в узком семейном кругу вырваться за пределы дома… хоть куда-нибудь из этой клетки! И все красоты, что расписывал Фернан, Виолетта тоже воспринимала, как клетку… только побольше размером, более комфортную, с иллюзией свободы… и так далеко от брата…
«Бастиан, что же мне делать?» - Этот невысказанный вопрос читался в её взглядах, которые она украдкой кидала вовсе не на жениха, а на брата.

Отредактировано Виолетта (25-06-2021 20:20:34)

О, как прилично, чинно и мирно проходил этот вечер… бесконечные перемены блюд, которые казались Виолетте безвкусными, негромкий голос Фернана, который, несмотря на приятный тембр, вызывал в душе девушки неприятие и отторжение… сначала строгие, а потом довольные взгляды Марота и Франчески Альморовид… А Виолетте хотелось кричать.
Впервые в жизни, в которой всё было предрешено и предначертано изначально – богатая наследница, выгодный брак, нелюбимый муж, хозяйство, вышивка на пяльцах, скука, пара любовников, увядающая через десять лет красота – Виоле хотелось кричать. Но она знала, что не имеет на это право. Воспитание и приличия, следование некоему вовсе не абстрактному образцу поведения аристократки – всё это было впитано… можно было бы сказать, что с молоком матери, но Франческа Альморовид была выше того, чтобы кормить детей грудью, так что… быть может, с молоком кормилицы из слуг было впитано это немое бессловесное бунтарство?
Виолетта улыбалась. То, насколько неестественной была эта улыбка, натянутая на губы и подобная кукольной маске, мог догадаться только Бастиан, ведь он знал, как беззаботно и счастливо она может улыбаться. Ему.
Вечер тянулся, казалось, бесконечно… как затяжная осенняя морось, что приходит перед тем, как пойдёт первый снег, и всё более осенним и тоскливым становился взгляд Виолетты, когда она уже невпопад отвечала на вопросы Фернана.
- Моя дорогая, ты утомилась, - Франческа заметила отрешённое выражение на лице дочери и обаятельно улыбнулась сначала будущему зятю, а потом и мужу, хотя во взгляде на Марота было больше наигранности, - Так много впечатлений… мыслей, ожиданий и надежд, не так ли, Виолетта?
- Да, матушка, вы во всём правы, - кивнула девушка, с облегчением принимая эту версию её сумрачного настроения, и опустила взгляд, поднимаясь со своего места.
- Я провожу тебя до покоев, - с лучезарной улыбкой Франческа поднялась и снова кинула на мужа довольный взгляд – мол, посмотри, за девочкой прослежу, чтобы не вздумала показать свой характер.
Обе представительницы прекрасной половины рода Альморовид – одна в темно-синем, другая в багрово-винном – вышли из зала, оставляя мужчин разговаривать об их делах.

Виоле не спалось. Слишком много сумбурных мыслей, печалей и дум… и она втайне надеялась, что к ней заглянет Бастиан.
Красное платье было скинуто на пол, на дорогом бархате плясали едва заметные блики от пары свечей, зажжённых в комнате, а Виола сидела перед зеркалом в пеньюаре дорогого белоснежного кружева и машинально расчёсывала длинные вьющиеся пряди. Гребешком от корней до самых кончиков, заставляя тонкий волос своенравно выбиваться из общей тёмной копны, что падала почти до пояса… и снова гребешком от корней до кончиков…
Появления брата она не заметила, погружённая в свои думы.

Виолетта сидела с отстранённым видом и вздрогнула, когда её окликнул Бастиан, а улыбка, которой девушка встретила брата, была вымученной и уставшей.
- Не смейся надо мной, Бастиан, - вздохнула девушка и, прежде чем отдать ему гребешок, поймала мужскую ладонь и коснулась губами перекрестья линий, обозначая привычную для неё ласковую нежную преданность и доверчивость. Так было всегда – брат был рядом, на её стороне, он её поддержка и опора, союзник в её начинаниях и верный слушатель мечтаний. Виолетта вообще не представляла, как выпорхнуть из родового гнезда и более не видеть брата? Не чувствовать его заботы? Такой ненавязчивой, но требовательной, будто и для него мысль о расставании была невыносимой.
- Я не хочу выходить ни за Фернана Льянтаде, ни за кого-то ещё, - во взгляде девушки была нехарактерная для неё твёрдость, когда она следила за руками Бастиана в отражении зеркала и тем, как мелькает гребешок в его пальцах.
- А может, мне сбежать? – Виола даже обернулась, чтобы увидеть глаза брата не в зеркале, и запрокинула голову, глядя со смятением и неуверенностью, - Уехать из Остебена? Я смогу зарабатывать алхимией и отец меня не найдёт! Но… - взгляд девушки потух, - Тогда и с тобой мы будем видеться очень редко, если вообще будем.
— У тебя же наверняка есть какие-нибудь снадобья подавляющие силы?
- Есть зелье, что может погрузить в долгий сон, подобный смерти, - задумалась девушка, снова сев прямо и посмотрев на своё отражение в зеркале – светлокожая, темноволосая, с лихорадочно блестящими глазами, с алыми искусанными губами, а за её спиной – высокая фигура Бастиана, - Падуб остролистый, аконит, настой горькой полыни, корень валерьяны… всё это у меня есть и, если сделать концентрацию очень слабой, то я просто стану сонливой, вялой и болезненной. Наверное. А даже если я усну долгим сном и моё тело остынет, то ты будешь знать, что я не умерла, что очнусь через несколько дней.
Виолетта понимала, что это большой риск. Осознавала, что эксперименты с дозировкой такого опасного зелья могут обернуться трагедией, но и другого выхода не видела, а потому попыталась придать своему голосу твёрдость и уверенность.
- Я приготовлю сегодня ночью и выпью. Чуть-чуть, - девушка прижалась спиной и затылком к груди брата, - Моё плохое самочувствие ведь может сыграть роль и в другом… Быть может, Фернан Льянтаде не захочет брать в жёны болезненную девицу? Он ведь наверняка думает о… - Виолетта замялась, - о наследниках. А если я окажусь часто болеющей, то это ведь может отвратить его от меня?

[nick]Виолетта Альморовид[/nick][status]Аристократка из Вильсбурга[/status][icon]https://i.imgur.com/vAyATgI.jpg[/icon][sign]Нежная фиалка[/sign]
Виолетта уже готова была переспросить «Что именно пытаться?...», но тут же поняла и покраснела, опустив взгляд. О физической стороне отношений между мужчиной и женщиной она знала очень мало, да и то по шёпоту служанок или по книгам, которые идеализировали и поэтизировали супружеские обязанности. А потому в её сознании сложилось два совершенно противоречивых образа: первый, книжный, был завязан на том, что отношения между супругами – это забота друг о друге, понимание и поцелуи, от которых перехватывает дух и подкашиваются колени; второй, более приземлённый, отталкивался от случайно подслушанных разговоров о том, что нужно быть обнажёнными или как минимум с задранной юбкой где-нибудь в кладовке или на конюшне, причём служанки порою обсуждали размеры чего-то там у мужчины и хихикали, а при появлении Виолетты опускали глаза.
Волнующие поцелуи, объятия, доверие и забота у Виолы стойко ассоциировались с Бастианом, который сейчас стоял за её спиной, положив ладони на изящные плечи, а мысли о задранной юбке или, тем более, о том, что придётся раздеваться перед совершенно чужим человеком, вызывали у девушки отвращение и страх. Но прикосновение губ брата успокаивало… брат всегда был рядом, он никогда её не оставит… он обязательно придумает, что сделать, чтобы избежать этого навязываемого брака…

Наступило утро… спокойное и ленивое… Виолетта не видела Бастиана за завтраком, но он не так и часто завтракал в кругу семьи, а сама она вела себя тихо, скромно опустив взгляд в тарелку и не прерывая монолог матери о достоинствах Фернана Льянтаде, лишь рассеянно кивала и поддакивала, погружённая в свои мысли. То, что она предложила брату, было более рискованным, нежели она говорила, но отступать от намеченного плана она не собиралась.
- Виолетта, дорогая, ты витаешь в облаках, - Франческа Альморовид постучала ложечкой по краю чашки, привлекая внимание дочери, - И бледна. Тебе нездоровится? Или же это от волнения и мыслей о предстоящей свадьбе?
- Простите, матушка, я действительно плохо спала, - Виола не подняла взгляд на мать, старательно изображая послушную дочь, хотя ей хотелось сорваться и выговориться. Накричать. Разрыдаться. Умолять не отдавать её замуж за человека вдвое старше. Но она знала, что это бес-по-лез-но. Оставалось молчать и не поднимать взгляд, дожидаясь окончания завтрака.
- Тебе нужно чаще гулять в саду, - с наигранной теплотой и заботой улыбнулась Франческа, любуясь дочерью, которая была прелестна даже с бледной кожей и тенью под глазами. Хотя, по мнению матери, именно такой она и была особенно хороша – нежная, беззащитная, робкая, покорная… её хотелось оберегать и лелеять, искать нежный взгляд её серых глаз и сворачивать горы лишь ради того, чтобы на её губах появилась улыбка, а глаза засияли счастьем. Фернан Льянтаде – и Франческа Альморовид была в этом уверена – сможет растопить лёд в сердце Виолы, ведь он умный и опытный мужчина. А то, что старше вдвое – это даже лучше, будет больше ценить красавицу жену, а не так, как Марот, бегать за каждой хорошенькой девицей. Мысли о муже вызвали едва заметную складочку между бровей Франчески, но она тут же разгладилась, ведь женщина всегда следила за своей мимикой.
- Да, матушка, я выйду в сад после завтрака, - Виола снова отозвалась эхом, а в её мыслях уже крутилось, что из сада можно незамеченной проскользнуть в алхимическую лабораторию, которая находилась в одной из пристроек к дому, так как Марот Альморовид старательно делал вид, что его дочь не занимается алхимией, а потому и лаборатория была устроена подальше от его глаз.

После того, как завтра закончился, Виолетта действительно ушла в сад и даже сделала круг по аллее вокруг дома, зная, что внимательный взгляд матери следит за ней через одно из окон, но стоило девушке очутиться за аккуратно подстриженными кустами, что скрывали её фигуру почти полностью – и она быстрым шагом направилась в свою лабораторию.
Облегчённо вздохнуть Виола смогла только после того, как за ней закрылась дверь, и торопливо начала собирать необходимые ей ингредиенты - аконит, настой горькой полыни, остролистый падуб, корень валерьяны… всё это у неё было, как она и сказала брату, да и само зелье готовилось не так и сложно, главное было – соблюсти дозировку. Именно в этом и крылась опасность, ведь ей пришлось бы экспериментировать и ставить опыт на себе. Уменьшить концентрацию вдвое? Всё ещё слишком велика вероятность, что она заснёт сном, похожим на смерть… Втрое? Вчетверо? Нет-нет, слишком рискованно… Так и не приняв окончательное решение, Виолетта приготовила два пузырька – в одном концентрация зелья была ослаблена в десять раз. Именно его она собиралась принять в первую очередь. А во втором – меньше всего лишь в пять раз… на случай, если первого зелья будет недостаточно.
Пометив флакончики, чтобы не перепутать, девушка вышла из пристройки и прогулочным шагом направилась к дому. Лёгкий румянец на её щеках, вызванный волнением и спешкой, можно было списать на положительное влияние прогулки по саду.

Отредактировано Лелия (19-07-2021 16:51:32)

[nick]Виолетта Альморовид[/nick][status]Аристократка из Вильсбурга[/status][icon]https://i.imgur.com/vAyATgI.jpg[/icon][sign]Нежная фиалка[/sign]
Виола с задумчивым видом сидела перед зеркалом, глядя на своё отражение, а перед ней было два пузырька с зельем, которое должно было создать впечатление, будто ей нездоровится. Два флакончика тёмного стекла…
Серые глаза девушки лихорадочно блестели, когда она взяла тот, в котором была меньшая дозировка, и выпила в два глотка, запрокинув голову, а после посмотрела в зеркало.
Как её не самое сильное и здоровое тело отреагирует на снадобье? Будет ли она еще более бледна? Так ведь кожа прозрачная и светлая безо всяких зелий и ухищрений, да и тени под глазами от беспокойного сна делали её вид утончённым и хрупким на грани болезненности. Беззащитным и нежным, вызывающим желание оберегать, спрятать от яркого солнца и сильного ветра, как редкий оранжерейный цветок, что погибнет под открытым небом, прибитый первым же сильным дождём.
Виолетта потёрла виски и поднялась из-за туалетного столика. Прошлась по комнате, словно измеряла её шагами – двенадцать шагов от стены до стены. Подошла к окну и забралась на подоконник с ногами, как часто любила делать, оставаясь в одиночестве, и прислушалась к своим ощущениям, пытаясь отследить какие-то изменения. Стало ли сердцебиение тише и медленнее? Или кожа холоднее, а дыхание реже? Нет, она не чувствовала влияние зелья, а значит… значит, нужно было увеличить дозировку.
Девушка соскользнула с подоконника и подошла к столику, где тонким стеклом флакончика манило снадобье, которое могло отправить её в сон, подобный смертному, если она неправильно рассчитала пропорции. Жестом отчаявшегося самоубийцы, что кидается с обрыва, Виолетта осушила пузырёк и осела на стул, потому что закружилась голова и перед глазами замелькали чёрные точки, а ноги неожиданно ослабели.
Виолетта, покачиваясь от накатившей дурноты, дошла до постели и упала в неё, не раздеваясь, потому что тело плохо слушалось, а голова казалось тяжёлой, словно в волосах не изящная фероньерка, а свинцовый венец.

- Виолетта, тебе всё ещё нездоровится? – Франческа, пришедшая за дочерью незадолго до ужина, удивлённо взметнула брови, увидев девушку в постели, а когда подошла к ней и потрогала липкий от холодного пота лоб, поджала губы и быстрым шагом вышла из комнаты, чтобы послать за лекарем.
Ричардс, целитель рода Альморовид, пришёл через полчаса с какими-то флакончиками, склянками, мешочками с травами и пилюлями. Он долго держал Виолу за запястье, считая удары сердца, трогал лоб, слушал дыхание, но в итоге покачал головой и выдал старческим негромким голосом: - Нужен отдых, здоровый сон, свежий воздух и побольше солнца. Я подготовлю отвар укрепляющих трав, но самое главное – Виолетте не нужно волноваться, ведь её недуг имеет нервический характер.
- Но ведь у неё скоро свадьба, - Франческа нахмурила брови, переводя взгляд с задремавшей дочери, дыхание которой было слабым и прерывистым, на лекаря, - Как скоро она сможет встать на ноги?
- На всё воля Люциана, - Ричардс развёл руками, ведь по сути Виола была здорова, только по непонятной причине слаба, сонлива и заторможена, что он списывал на нервы, как это часто бывало у изнеженных девиц перед важными событиями в жизни, - Ей нужен покой, успокаивающие травы и укрепляющие настои, а остальное сделает время.
- Ступай, - Франческа Альморовид махнула рукой, отпуская лекаря, и склонилась над уснувшей дочерью, слушая её дыхание. Да, вероятно, старик был прав и состояние Виолы – следствие её впечатлительной и нежной натуры, а значит, она свыкнется с мыслью о браке и станет бодрее. Однако мысль о том, что придётся говорить с мужем о состоянии дочери и намекать на то, что свадьбу, возможно, придётся немного отложить, заставила женщину нахмуриться. Впрочем, пусть об этом скажет Ричардс.
Уходя из комнаты Виолетты, Франческа дала служанке указание – переодеть Виолетту в ночную сорочку, а после беречь её сон и, если той что-то понадобится, то принести или подать. Воду, ужин, настойку трав – всё, что захочет Виола.
Покорно кивнув, старая сухонькая служанка села в кресло, что стояло у окна, и практически утонула в нём, становясь едва заметной в вечерних сумерках. Сначала она слушала дыхание Виолетты, пытаясь угадать – проснётся ли девушка сейчас или к утру, а когда догорела и погасла свеча, стоявшая на прикроватной тумбочке, служанка и сама задремала чутким старческим сном.

[nick]Виолетта Альморовид[/nick][status]Аристократка из Вильсбурга[/status][icon]https://i.imgur.com/vAyATgI.jpg[/icon][sign]Нежная фиалка[/sign]
Ей снился странный сон… будто бы она лежит на цветочной поляне, одетая лишь в мягкие стебли трав и нежные лепестки цветов, а по её лицу, шее, ключицам, полуобнажённой груди скользит солнечный луч, согревая кожу. Она поднимает ладони и пытается поймать ими солнце, что сияет в небе и ласкает её тело, но пальцы ловят пустоту… она закрывает глаза, по-прежнему чувствуя тепло, и тянется к нему, сжимает пальцы и находит ими ладони – горячие и сильные, мужские… и даже с закрытыми глазами Виола знает, что это ладони Бастиана. Ни отца, ни жениха, ни кого-либо ещё не могла она представить рядом с собой, только брат был вместе с ней – согревал её, оберегал, заботился. Всегда.

- Бастиан… - вынырнув из тягучего и тёплого сна, Виола улыбнулась, не открывая глаза, и обняла брата за шею, принимая его поцелуи и подставляя под них шею, щёки, губы. Целовала в ответ – то робко, то порывисто, а пальцами перебирая тёмные пряди волос на его затылке.
- Всё хорошо… просто сонливость… и слабость… - шептала девушка, сев в кровати и прижавшись к груди Бастиана, даже не заметив, как ослабли завязки её ночной рубашки и мягкая ткань соскользнула с правого плеча, обнажая тонкую ключицу и верх округлой девичьей груди, - Ты волновался?... А родители?
О том, что Франческа Альморовид оставила служанку, Виолетта не знала, ведь она спала в это время, а потому, полагая, что они с Бастианом одни, девушка льнула и ластилась к нему, как и обычно. Выпрашивала ласку, поцелуи, объятия… устраивала голову на его плече и вдыхала запах табака… целовала его лицо в ответ, ведь так тепло, так безопасно и столь уютно было в кольце рук брата. Ведь они всегда были вместе и Виола с ужасом думала о том, что из-за свадьбы, которую торопил отец и которую они с Бастианом пытались отсрочить и сорвать, они могут оказаться далеко друг от друга.

[nick]Виолетта Альморовид[/nick][status]Аристократка из Вильсбурга[/status][icon]https://i.imgur.com/vAyATgI.jpg[/icon][sign]Нежная фиалка[/sign]
Виолетта льнула к брату с мягкой сонной улыбкой, словно ещё не окончательно вынырнула из омута сновидений. Её голос был тихим, едва слышным, а потому слова почти не достигали ушей служанки.
- Я была осторожна… всё хорошо… так и должно было быть, - шептала девушка, уронив голову на плечо Бастиана и слушая его речь, а в её собственном голосе звучала тоска, - Через неделю… так мало времени…
Время… у них всегда его было вдосталь, но эта неожиданная помолвка и грядущий брак заставляли Виолу считать минуты в объятиях брата, и дорожить каждым его поцелуем и касанием стократ.
«Фиалка»… так много трепетной заботы было в этом нежном прозвище, которым наградил её Бастиан, и столь много правды, ведь фиалки не из тех растений, что выживают везде и всегда. Это не сорняк, который пробивается через мостовую, но привередливый цветок, что так легко сломать или загубить неправильным уходом.
И сейчас «фиалке» действительно нужно было отдыхать, ведь зелье всё ещё действовало и делало её слабой и вялой, мягкой и расслабленной, тёплой и податливой в руках Бастиана. И, когда он заботливо уложил сестру и поцеловал её на прощание, Виола закрыла глаза и погрузилась в глубокий спокойный сон.
_________________________
Франческа Альморовид была недовольна. Вся эта затея со свадьбой Виолетты, которая так неожиданно слегла, казалась не к месту и не ко времени. Против самого брака, конечно, Франческа не возражала, ведь Фернан Льянтаде казался более чем надёжной и достойной партией, но девочка так неудачно заболела, что всё это могло иметь не самые приятные последствия. Конечно, Фернан на ней женится, несмотря ни на что, ведь этот брак был выгоден и ему, и Мароту, но, если Виоле неожиданно станет плохо во время церемонии, то пойдут слухи и сплетни, а это было бы крайне неприятно.
Женщина свято оберегала репутацию семьи, закрывая глаза на интрижки мужа и делая вид, что ни о чём не догадывается. Столь же бережно она хранила и свою собственную тайну – многолетнюю связь с Джованни Бернардини, магом из уважаемой богатой семьи. Во многом ради него, хоть и виделись они гораздо реже, чем им хотелось, Франческа пестовала свою красоту и маскировала морщинки, ведь Джованни был младше на четыре года и давно мог позариться на кого-то помоложе и, что важнее, свободнее, однако женщине удавалось поддерживать интерес мага к себе с помощью женских чар и изощрённых ласк в постели. Жаль, что Виолетта не унаследовала чувственность, жизнелюбие и тягу к удовольствиям от своих родителей, тогда никаких проблем с её браком бы не было…
- Госпожа Франческа, - из мыслей о любовнике женщину вырвал робкий голос служанки, которая должна была приглядывать за Виолой, - Ваша дочь…
- Что с Виолеттой? Ей стало хуже? – Франческа с тревогой посмотрела на служанку, которая неожиданно бухнулась на колени и запричитала вполголоса.
- Не досмотрели мы, госпожа… ох, не уберегли… - служанка чуть ли не рыдала от горя, а Франческа вскочила и залепила ей пощёчину, чтобы привести в чувство, - Что. Произошло. С Виолеттой.
- Мужчина к ней ночью приходил, - зашептала служанка, вытаращив глаза на хозяйку, - Лицо-то я не рассмотрела, сидела так, что и не видать, но целовалися! Шептались и обнимались! Уж я-то знаааю, не перепуутааю… А сейчас спит горлица наша… сладко спит…
- О том, что видела и слышала – молчи, - тихим угрожающим голосом сказала Франческа, упав в кресло и закрыв глаза ладонью, - Поди вон… когда проснётся Виолетта, доложи мне.   
Оставшись одна, женщина сжала ладони в кулаки и тихо рассмеялась. Ну надо же! Она-то считала дочь малахольной и наивной, а оказалось, что к ней мужчина какой-то ночами шастает! Кто он? Слуга? Или кто-то тайком пробирается в дом? Мароту говорить точно нельзя… и слуг привлекать тоже – разнесут сплетню и не отмоешься! Быть может, попросить Бастиана проследить за коварной сестрой, что выдаёт себя за нежную девицу, а сама ночами видится с мужчиной! Или же проще припереть к стенке Виолетту, заставив раскрыть правду? Сложный выбор стоял перед Франческой Альморовид…

[nick]Виолетта Альморовид[/nick][status]Аристократка из Вильсбурга[/status][icon]https://i.imgur.com/vAyATgI.jpg[/icon][sign]Нежная фиалка[/sign]
Франческа Альморовид отослала слуг и плеснула себе полкубка вина, задумчиво глядя в окно. Тот факт, что она потянулась к вину – днём, да ещё и в одиночестве – лучше любых слов описывал её смятение. О последних новостях, связанных с расторжением помолвки, она ещё не знала, а если бы присутствовала при беседе мужа с доносчиком, то встревожилась бы ещё сильнее.
Она сжала ножку кубка до побелевших костяшек, сделав лишь один глоток вина, и хмурила красивые брови, забыв о том, что от этого на её всё ещё прекрасном лице могут появиться морщинки. Итак, Виолетта с кем-то как минимум целуется и обнимается, а может даже… о, Люциан, об этом было страшно подумать… а вдруг она уже не невинна! Если это так, то её нужно выдавать замуж как можно скорее, чтобы скрыть позор! О, Люциан, а если она понесла от этой связи! Не с этим ли связано её недомогание?
Франческа допила вино одним глотком и поставила кубок на край стола, пытаясь успокоиться и вернуться к привычной рассудительности. О, конечно, сама она знала массу способов доставить мужчине удовольствие без традиционного соития, но вот Виолетта вряд ли была столь искушённой, хотя… ей не пятнадцать лет, она помолвлена второй раз и Фойрр знает, что она там читает в своих книгах, которые якобы по алхимии, а на самом деле могут быть о чём угодно. Определённо, нужно припереть к стенке лживую девчонку, из-за которой на род Альморовид может пасть тень позора, ведь редкий мужчина будет молчать о своей любовной победе, если добыча столь заманчива и ценна.
Решено! Нужно поговорить с Виолеттой и выяснить правду! И если, не допусти того Люциан, она уже не девица, нужно будет думать, как скрыть этот позор. Франческа Альморовид решительным шагом вышла из своих покоев и направилась в комнату дочери, которая, как ей сказала служанка у дверей, всё ещё дремала.
Усевшись у кровати Виолы в глубокое мягкое кресло, Франческа взяла в руки книгу – какой-то сборник любовной поэзии – и приготовилась ждать пробуждения Виолетты.

Виоле снилось что-то смутно приятное, нежное, ласковое, как солнечный луч, прорывающийся сквозь тяжёлые портьеры и забирающийся под веки шаловливым золотым пёрышком. Она улыбалась во сне, ведь ей казалось, что она бежит по цветочному лугу, раскинув руки, и счастливо смеётся, уклоняясь от объятий Бастиана, который ловит её с завязанными глазами. А потом они падают в траву и шепчут имена друг друга.
- Виолетта. Виолееетта. Виоолаа, - голос Бастиана стал выше, изменился, наполнился чужими интонациями и… превратился в голос матери, которая строго звала её по имени, - Виолетта Альморовид, я знаю, что ты уже не спишь.
Девушка слабо заворочалась и неуверенно открыла глаза, хлопая ресницами и пытаясь проснуться окончательно. Строгий взгляд матери, которая сидела рядом и смотрела так, словно она разбила её любимую фарфоровую вазу, заставлял сжиматься под одеялом, а потому голос Виолетты прозвучал испуганно: - Здравствуйте, матушка…
- Кто он? – Сходу спросила Франческа, не собираясь ходить вокруг да около, - Кто приходит к тебе по ночам? Кому ты так счастливо улыбаешься во сне? Кого ты целуешь и обнимаешь, Виолетта, когда думаешь, что никто не видит? Он кто-то из слуг? Или из друзей Бастиана? Отвечай, Виолетта!
Голос Франчески под конец обвинений уже срывался на звенящие истеричные нотки, а Виола с каждым резким словом матери будто сжималась и хотела спрятаться под одеялом с головой, как в детстве. Ответов на вопросы у неё не было, ведь она ни с кем не встречалась тайком, а то, что под «приходящим по ночам» подразумевается Бастиан, в её голову не приходило.

[nick]Виолетта Альморовид[/nick][status]Аристократка из Вильсбурга[/status][icon]https://i.imgur.com/vAyATgI.jpg[/icon][sign]Нежная фиалка[/sign]
Франческа Альморовид резко обернулась на вошедшего Бастиана и поджала губы, ненадолго замолчав. Не хотелось ей вовлекать в это, как она думала, чисто женское дело ещё и сына, однако он мог слышать конец фразы, а значит, и догадался бы, о чём речь.
- Виола просто не хочет отвечать на вопросы, которые я ей задаю, - Франческа всё же понизила голос и стала говорить более спокойно, хотя её осуждающий взгляд всё равно сверлил дочь и требовал ответов, - А я всего-то хочу, чтобы она была счастлива в браке, а не назначала свидания ночами неизвестно с кем!
- Но матушка… - Виола посмотрела на брата с невысказанной мольбой о поддержке и вложила ладошку в его руку через одеяло, а потом уже повернулась к матери, - Я ни с кем не встречаюсь ночами… и никуда не выхожу…
- Не лги мне, Виолетта, тебя видели! С мужчиной! – Франческа закатила глаза и взметнула руку ко лбу театральным жестом, играя перед сыном роль оскорблённой и несчастной добродетели. Мужчины часто велись на женские истерики и слёзы, уж она-то знала этот почти безотказный приём, который срабатывал на тех, кто не слишком хорошо разбирался в женской натуре. Бастиана в силу его молодости она считала именно таковым.
- Бастиан, сын мой, это ведь такой позор… - так же театрально зашептала Франческа Альморовид, делая вид, что утирает слёзы, - А если Фернан Льянтаде узнает, что Виолетта не так скромна и послушна, как казалась? А если он заподозрит, что у неё интрижка! О, Бастиан… ты должен мне помочь, чтобы не узнал ваш отец, ведь тогда он жестоко накажет Виолетту… Ты ведь знаешь его суровый нрав! Мы не должны спускать глаз с нашей фиалки, чтобы даже тень подозрения не пала на её честь! О, Люциан, это будет такой позор…
К концу этой наигранной речи на глазах Франчески появились искренние слёзы, ведь она уже убедила себя в том, что Виолетта позорит семью, а это ляжет неизгладимым пятном на репутацию всех, кто носит имя Альморовид. И раз уж Бастиан оказался вовлечён в этот разговор, женщина собиралась уговорить его помочь предотвратить этот самый "позор".

[nick]Виолетта Альморовид[/nick][status]Аристократка из Вильсбурга[/status][icon]https://i.imgur.com/vAyATgI.jpg[/icon][sign]Нежная фиалка[/sign]
Франческа Альморовид слушала сына с поджатыми губами, но выражение её лица менялось от наигранно возмущенного к озадаченному, а затем на нём появилось и явное облегчение, ведь в словах Бастиана была логика, которую сложно оспорить.
Да, дом охранялся и проникнуть сюда кому-то со стороны было практически невозможно. Да, Виолетта никуда не выходила одна и из мужчин виделась разве что с братом, отцом и слугами.
Конечно, Франческа не могла полностью отбросить мысль о том, что ночью к дочери приходил кто-то из прислужников, но всё же подобный мезальянс в её сознании был сродни чему-то фантастическому, а потому она ухватилась за предположение Бастиана о том, что гипотетический мужчина, с которым видится Виола – не более чем домысел старой служанки. Так было проще, спокойнее и, что важнее, таким образом можно было переложить заботу о дочери на плечи Бастиана.
- Вверяю её тебе, Бастиан, - вздохнула Франческа с таким видом, будто приняла сложнейшее решение в своей жизни, и строго посмотрела на дочь, - Я надеюсь, что больше на тебя не лягут подозрения в тайной любовной связи, будь осмотрительна, Виолетта.
Она не стала дожидаться, когда дети ей ответят, а развернулась и вышла из спальни. В конце концов, в сыне она была уверена – он не допустит позора и присмотрит за Виолой, а ей самой сейчас просто необходимо было написать письмо своему тайному «другу», чтобы посетовать на жизнь. Слова о том, что помолвка может быть расторгнута, Франческа Альморовид пропустила мимо ушей.

- Я не понимаю, почему она на меня взъелась, - тихо сказала Виолетта, робко посмотрев на брата после того, как их мать покинула комнату, - Я ни с кем и никогда даже не пыталась встречаться тайно… Это какая-то нелепая клевета…
Девушка потянулась к брату, чтобы обнять его за шею и спрятать лицо на его плече, вдыхая аромат табака и дорогой ткани – такой родной и любимый запах.
- Бастиан… ты что-то сказал о помолвке, - совсем шёпотом уточнила Виола, прильнув к брату и перебирая темные пряди его волос, - Тебе что-то удалось узнать о… Фернане Льянтаде?... Что-то, что сделает наш брак невозможным?