В реальности Хэльмаарэ всё ещё был подозрительным и недоверчивым, но, чем больше он отдыхал, ел и восстанавливался после плена, тем спокойнее становился его разум, неоднократно подверженный пыткам. Во снах бывший гвардеец всё ещё оставался беззащитным и слабым, но если раньше его чаще посещали кошмары, то этой ночью он был не один. Не в окружении врагов и предателей. Не сам с ножом в руке, стоя возле окровавленного тела принцессы. Не видел, как вслед за Деворелом умываются кровью другие города Гвиндерила, а столица пылает, пожираемая пламенем будто чумой.
Он видел знакомый эльфийский сад – тот самый, куда часто сбегала принцесса, чтобы отдохнуть от дворцовой суеты, взглядов потенциальных женихов и одного за другим приглашения показать свою грациозность и тонкость. Он слышал отголоски праздника, шумевшего в стенах королевского дворца, и знал, что королева Мираэль вместе с вышколенным приемником-сыном, встречает гостей и развлекает. Его же, по обыкновению, послали искать принцессу, хотя каждый во дворце прекрасно знал, что Красный пёс ступает за ней по пятам и едва ли отойдёт хотя бы на шаг добровольно. Он знал, где её искать. Некоторые привычки принцессы оставались неизменными.
Он тоже приоделся на праздник, будто бы гостем, а не слугой. Гвардейский доспех, лёгкий, специально сшитый для лучника, как и парадную форму, специально приготовленную для подобных случаев, заметил классический эльфийский наряд, свойственный дворянину того класса, кем он был до казни отца. Королева вернула ему все семейные регалии, когда оправдала казнённого лже-предателя, но Хэльмаарэ всё равно не чувствовал себя даже частью аристократии. Он был слугой, готовым пожертвовать собой ради принцессы.
- Ваше Высочество, - он улыбнулся, обращаясь к девушке. – Вам стоит поискать другое место, если не хотите, чтобы вас так быстро нашли. И не я.
Хэльмаарэ беззлобно подшучивал, и к своему удовольствию видел, как щёки Нувиэль краснеют. Она сидела в беседке, припрятанной с глаз чужаков, но всё же даже в тусклом вечернем свете яркая рыжая копна волос выдавала её с лихвой. Будто лисий хвост в окружении белоснежных эдельвейсов и роз. Нувиэль всегда оставалась для него ребёнком. Непокорным, своевольным, наивным. Но она была ещё юной, а потому Хэльмаарэ считал, что мудрость придёт к ней с годами.
Он сел рядом с ней на скамейку, чуть ближе, чем положено, - на расстоянии всего  полуметра. Туфли Нувиэль стояли в стороне. Босые ноги она подняла, подтянув колени к груди и, обняв их, сложив подбородок, смотрела куда-то вдаль, думая о чём-то своём. Хэльмаарэ даже догадывался о чём.
«Один… два… три…»
- Как мне надоело это сватовство!
Нувиэль вспыхнула ровно после его отчёта, и вновь оказалась такой предсказуемой, что Хэльмаарэ невольно улыбнулся.
- Её Величество пытается подобрать для вас удачную партию, - мягко проговорил эльф, всё так же тепло улыбаясь.
- Не хочу я такую удачную партию, - обиженно буркнула эльфийка, насупившись, и ещё больше походя на ребёнка. – Хочу сама выбрать!
- Вы вольны сказать королеве о своём выборе…
- Ха! – Нувиэль невесело и натянуто расхохоталась. – Если бы всё было так просто!
Хэльмаарэ не понимал, а потому переспрашивал:
- Что вы имеете в виду? Ваша мать выбрала для вас несколько кандидатов, и если кто-то из них…
- Никто! – решительно и резко заявила Нувиэль, соскакивая со скамейки. Её так возмутили слова Хэльмаарэ, что она, стоя босыми ногами на полу беседки, смотрела на него немного даже зло. Она будто бы что-то хотела ему сказать и уже обижалась, что не может, а он никак не догадается.

[icon]https://i.imgur.com/q13kiNO.png[/icon]

— Да и не только в этом дело... – сказала Нувиэль, и Хэльмаарэ посмотрел на неё с вопросом и удивлением. Что она имела в виду? Что её тревожит больше, чем нежеланный брак?
«Свобода».
Хэльмаарэ знал об этом давно. Это была одна из причин, почему он решился пойти против королевы и показать принцессе мир за пределами дворца. Излишняя опека Мираэль давила на дочь, и теперь, после побега, её влияние будет более сильным. Он неосознанно отдал принцессу в цепкие руки её матери, не думая о то, что будет после. После его смерти. Он должен был это предвидеть, но после всех неудач, с которыми они столкнулись в пути до Пантендора, Хэльмаарэ думал, что поступает правильно – возвращая девушку в лоно семьи, где о ней смогут позаботиться. Где ей ничего не угрожает. Он снова ошибся.
— Одна, а ты обещал никогда меня не оставлять!
- Я нарушил это обещание, когда согласился сбежать с вами из дворца, - Хэльмаарэ казалось, что это было очевидно, что королева не пощадит его за такой поступок и не позволит ему оставаться рядом с принцессой. Даже если бы она не отдала приказ о казни, то всё равно бы выгнала его взашей из дворца, запретив когда-либо показывать свой нос в столице. Юная и наивная Нувиэль могла отрицать такой исход, веря в благоразумие матери или что сама сможет убедить её смягчить приговор, но им ничего не светило. Не было того будущего, которое соответствовало бы обещанию.
Он всё это понимал и принимал, зная, что виноват перед Нувиэль, но то, что она показала ему после… Хэльмаарэ не думал об этой стороне реальности. Он знал о дурости королевы и её паранойе, которая с каждым разом становилась всё сильнее, будто бы прошлый опыт ничему не научил эльфийку.
Хэльмаарэ смотрел на столицу – на те воспоминания из недалёкого прошлого о казни и переполохе. Он даже не думал о том, что переполох создан специально, чтобы спасти его от смерти. Он видел в этом вину королевы, которая даже во сне взирала из башни на площадь с казнью. Холодным взглядом, в котором нет сострадания, а лишь тихая и сокрушительная ярость. Он видел эльфов, которые гибли. Их смерть считалась оправданной, словно эльфы перестали ценить жизнь, нарушая заветы Алиллель.
Трон Мираэль уже шатался. Не только Деворел, но и Эденвел показывал, что власть королевы на абсолютно и не вечна, и даже долголетие и принц-наследник не спасут её от гнева народа, когда они не пожелают жить под гнётом монарха, слишком часто проливающего кровь. Мирное время казалось хуже войны. И хуже всего то, что в окружении крови и огня оставалась Нувиэль. Никто не пощадит принцессу. Династию ди’Кель вырвут будто сорняк из земли.
Хэльмаарэ смотрел на дерево, увиденное впервые после перемещения. Он смотрел на своё лицо, обглоданное птицами и мухами. Видел, как оно раздулось на солнце от жары и ему казалось, что он даже чувствует запах гниения. Он видел рядом с собой своего отца – такого же невинно обвинённого и казнённого руками Мираэль. Видел, как на виселицу едва ли не отправился единственный наследник Бурерождённых, потому что его оболгали.
- Я должен был умереть.
Ворона издала пронзительный крик, раскрыв клюв. На месте королевства, каким его видел Хэльмаарэ с холма, тянулась бесплотная пустыня, выжженная сотнями пожаров, и умытая кровью собратьев.
Мираэль в погоне за властью уничтожит Гвиндерил.
Он должен был её остановить, но…
- …но что я могу? – Хэльмаарэ задал закономерный вопрос, переводя взгляд на принцессу. Он всё ещё не чувствовал силы в руках. У него не было ни армии, ни проверенных товарищей, которые помогут вновь выкрасть принцессу из столицы или свергнуть королеву. Он был всего лишь гвардейцем, да и то до того, как получил приговор.
[icon]https://i.imgur.com/q13kiNO.png[/icon]

Хэльмаарэ сомневался во власти Мираэль. Королева, как и её сын, казались ему худшим вариантом. Нувиэль… она была ещё юной, наивной, без нужного опыта, чтобы править Гвиндерилом от своего лица, но даже так он видел её в будущем хорошей королевой или, как минимум, советницей короля. В то же время он понимал, что Айрэн не будет слушать сестру, ссылаясь на то, что у него больше опыта и знаний, чтобы править единолично, ни к кому не прислушиваясь. Его воспитывали монархом, но, на вкус Хэльмаарэ, эта ответственность и власть скорее изуродовали его, чем сделали достойным трона.
Нувиэль… Ей просто нужен опытный советник рядом. Не один. Круг советников, которые так же как и она желают не власти и богатства лично для себя и своих родственников, а благополучия королевству и всем его жителям. Но остались ли в Гвиндериле такие эльфы при власти и должности? Бурерождённый? А кто ещё? Кто ещё будет так же верно служить принцессе, преследуя с ней одну и ту же цель? Кто поддержит её восхождение на престол в обход собственного брата, потому что трон положен ему по старшинству, а не уму?
- Всегда кто-то будет против власти монарха, принцесса, - Хэльмаарэ всё ещё говорил мягко, но понимал, о чём говорит Нувиэль.
Из-за действий королевы у ди’Кёлей практически не осталось союзников в Девореле. Им крупно повезёт, если выжившие наследники Домов, которые теперь вынуждены подчиняться столичному псу-наместнику, не ополчатся против королевы, потому что она отняла у них то, что принадлежало им по праву рождения.
Нувиэль смотрела на него добрыми и доверчивыми глазами. Отчего она верила в его силу, которой Хэльмаарэ не ощущал в собственных руках, и говорила про помощь извне, которая могла бы помочь ей… взойти на престол?.. Она хотела сама сесть на эльфийский трон, отстранив от власти мать и брата? Нет… Это не его Нувиэль. Скорее она хотела как-то повлиять на мать, веруя в то, что получится что-то изменить к лучшему.
- Я не знаю, что за сила стоит за ними, и чего они желают, - Хэльмаарэ чувствовал себя немного виноватым, но позволил себе протянуть руку и ласково, почти по-братски, коснуться щеки Нувиэль. – Они спасли меня от смерти. На это, действительно, нужна большая сила, чтобы спутать планы королевы и узнать о них. Они бросили ей вызов, но едва ли тайно.
Что он мог? Попросить помощи у этих двоих? С ними он точно ничего не изменит. Но как узнать, кто их нанял и с какой целью? Как достучаться до него, если их цели станут едиными?
- Я сделаю всё, что смогу, чтобы защитить тебя, - пообещал эльф, неотрывно всматриваясь в лицо принцессы и утирая с её щеки недавно сбежавшие слёзы. – Гвиндерил ещё станет оплотом мира и процветания, где не будет места крови и казням. И ты займёшь в нём своё место. Ты их надежда…
Немного помолчав, он вспомнил слова Нувиэль.
- Нувиэль… Ты говорила, что знаешь, что это за дерево. Что ты о нём знаешь? – Хэльмаарэ внимательно посмотрел на девушку, пытаясь вспомнить хоть что-то, что могло бы ему помочь понять.
[icon]https://i.imgur.com/q13kiNO.png[/icon]

Аерлинг… Хэльмаарэ что-то слышал об этом, но не мог припомнить наверняка. Когда строилось эльфийкое королевство, объединяя эльфийские рода, было несколько крупных и сильных семей, которые пытались поделить власть в Гвиндериле. Кто стал победителем в этой войне за эльфийский престол – очевидно. Как и то, что путь к трону вымощен костями и кровью тех, кто не желал видеть ди’Кёлей на троне. Никто не говорил всей правды. Вина за смерть этих эльфов легла на плечи отца королевы, но не её собственные, однако кровавые сражения не закончились и распри лишь усилились с годами. Достаточно вспомнить Деворел.
Хэльмаарэ нахмурился. Он предполагал, что за событиями в Девореле стоит кто-то ещё. У младших эльфийких Домов не хватит столько силы, чтобы бросить вызов королеве. Они не только пытались захватить власть в Девореле, отобрав её у Великих Домов в обход воли королевы, но и стремились избавиться от принца и принцессы, лишив королеву двух наследников.
- Ты думаешь, что кто-то из этого рода выжил и пытается отобрать трон у твоей матери? – Хэльмаарэ высказал предположение, которое его немного тревожило.
Он видел пламя, что разгоралось в столице, и действительно опасался, что Нувиэль сгинет в нём вместе с матерью и братом. Кто поддержит её на престоле Гвиндерила, когда народ отвернётся от королевы и кронпринца? Кто поддержит на троне Солнцеликого – красногривого льва из Деворела, который всем им чужак?
Нувиэль спрашивала у него совета, а он сам не знал, что должен делать. Как уберечь её от зла? Что если вся эта игра действительно затеяна теми, кто поддерживает проигравший род? Остались ли его наследники, выжившие в той битве за престол? Может быть, среди них есть самозванцы, которых используют будто символ веры? Хэльмаарэ вспомнил Фалмарил и их революцию. Узурпатора пытаются свергнуть, чтобы посадить на трон законную наследницу. Но кого пытаются посадить на трон Гвиндерила?
Хэльмаарэ подошёл ближе к принцессе, положил руки на её плечи и заглянул в её лицо с тёплой и доверительной улыбкой.
- Ты – не твоя мать. Тебе нечего бояться, Нувиэль.
Он намеренно ничего не говорил ни про королеву, ни про принца. В случае переворота они пострадают первыми. В лучшем случае, их ждёт изгнание или вечное заключение в темнице. Он не хотел такой же судьбы для Нувиэль, как и не хотел бы, чтобы она вышла замуж за неизвестно кого, чтобы сохранить свою жизнь.
- Я найду силы, чтобы предотвратить это. Обещаю.
Хэльмаарэ ещё не понимал, что самая главная угроза – он сам.
[icon]https://i.imgur.com/q13kiNO.png[/icon]

Проснувшись утром во всё той же постели, Хэльмаарэ долго смотрел в белоснежный потолок комнаты, думая о сне. У него осталось какое-то странное чувство после него, которое эльф не мог объяснить. Что именно он чувствовал? Перед пробуждением ему казалось, что он слышит голос Нувиэль и видит её лицо, но она будто бы ускользала от него, прячась за водоворотом белоснежных лепестков.
Воспоминания из сна были какими-то обрывистыми и с каждой минутой бодрствования, когда сновидения отпускали его из липких сетей, Хэльмаарэ вспоминал всё меньше и меньше деталей. Он хватался за образы, но они будто бы ускользали от него, оставляя лишь крохи для размышления.
Эльф видел старое мёртвое дерево с десятком повешенных на нём, чьих лиц он не мог рассмотреть. Они были размытыми пятнами и как будто не имели никакого значения. Все лица кроме его собственного. Но если свою смерть он рассматривал как что-то вполне очевидное, то Нувиэль…
Перед глазами вновь появилось её заплаканное и испуганное лицо.

Ведомый невидимой рукой, Хэльмаарэ вышел из комнаты и направился в сад. Он думал о словах Нувиэль, которые смог вспомнить, и о том, что волновало его с первого дня, как его спасли от виселицы. Он всё ещё не понимал, кто стоит за всем этим, но точно знал, что не желает болтаться в петле. Он хотел защитить Нувиэль, как всегда это делал, но его смерть ничем ей не поможет. И то, что он отсиживается здесь, понятия не имея, где находится, - тоже.
В тот момент, когда он уже сам хотел отправиться на поиски своих спасителей, Лиранна нашла его сама. Хэльмаарэ перевёл взгляд на девушку – решительный и даже немного требовательный.
- Какой силой обладает твой наниматель? – опуская все приветствия и вежливые вопросы или ответы, Хэльмаарэ решил, не теряя времени, перейти сразу к делу. Будущее Гвиндерила тревожило его, и он хотел узнать и сделать хоть что-то. – Насколько я понял, его не устраивается правление королевы. Меня – тоже, - он отвёл взгляд, посмотрел в глубину сада. - И я чувствую, что трон Мираэль выкорчуют с корнем рано или поздно. Я не хочу, чтобы в это время пострадала… - Хэль запнулся, едва не назвав девушку по имени. - ...принцесса. Я хочу её защитить от этого.

- Какой твоему хозяину от меня прок? Я не гвардеец, не вхож во дворец, не маг, лучник из меня сомнительный, как и воин, средств и влияния в Гвиндериле не имею.
Хэльмаарэ внимательно смотрел на девушку, пытаясь уловить ход её мыслей. Он понимал, что Лиранна предлагает ему присоединиться к движению против королевы, и, как он правильно подумал, у противника ди’Кёлей хватает сил, чтобы бросить ей вызов или, как минимум, взбаламутить воду. Он прекрасно знал, что Младшие Дома завязаны в противостоянии против королевы, да и сами жители Деворела не одобряют её правление и методы. Но он всё ещё не мог понять, кто именно стоит за всем и какая от него – Хэльмаарэ - польза.
Эльф не отказывался от противостояния королеве. Он не пытался осуждать Лиранну или как-то переубедить её в том, что попытка свергнуть королеву приведёт к ещё большему кровопролитию, а кроме того – кого они собираются посадить на трон? Кто к нему ближе всего, если не брать в расчёт детей королевы? О какой свергнутой династии говорила Нувиэль в его сне?
Хэльмаарэ пытался вспомнить, но не мог. Он знал, что от проигравшего рода ничего и никого не осталось. Они были бы угрозой нынешнему трону, но что если это не так? Кто тогда должен занять место королевы? Хэльмаарэ не видел на троне Гвиндерила никого кроме Нувиэль и не хотел бы помогать садить на трон кого-то другого. С другой стороны… что если он сможет спасти принцессу, оградив её от всего?
- Какие у твоего хозяина планы на принцессу? Он собирается выдать её замуж за кого-то из Младших Домов?
Этот вариант казался Хэльмаарэ самым простым и очевидным. Эльфы иш’Синдэ именно это пытались сделать, пока им не помешали. Выдать Нувиэль замуж за старшего сына главы, чтобы посадить его на трон. Никто бы не принял его в качестве следующего монарха даже после смерти принца, но что если есть другой любимчик Гвиндерила? Кто сейчас у всех на слуху? Накилон? Но королева сама его выбрала.
Хэльмаарэ не отводил взгляда от Лиранны, всё ещё не теряя надежды, что она скажет что-то полезное. Не исключено, что она – всего лишь марионетка в руках своего господина, а потому не знает многого.

Хэльмаарэ улыбнулся, выслушав характеристику о себе. Он ни с чем не спорил, но некоторые «ярлыки», навешенные девушкой, больно укололи в самую суть. В последнее время, получив травму, Хэльмаарэ из эльфа, который прекрасно знал цену себе и своим талантам, превратился в ноющего гуся. Он сам себя принижал, считая, что больше ни на что не годен. Ведь, по сути, он уже мог ходить без трости, мог даже держать в руках лёгкий лук и даже из него стрелять, попадая по мишеням. Вместо того, чтобы хвалить себя за успехи, он бесконечно проводил параллель между собой – гвардейцем и собой – эльфом, который учился заново жить и двигаться. Эта дурная привычка отравляла его хуже яда или проклятия, посланного на него некромантом. Она словно некроз выедала его душу.
- Тебя послушать, больше поводов дать мне пинка под зад, - усмехнулся Хэльмаарэ и с лёгкой ироничностью во взгляде посмотрел на девушку.
Лиранна дала исчерпывающий ответ. О своём хозяине она ничего не расскажет, потому что сейчас или не время для этого или потому что она многого сама не знает. О причинах можно гадать, но есть ли в этом какой-то смысл? Навряд ли.
Вопрос драконицы поставил его в тупик. Он знал ответ, какого будущего ждёт для принцессы, но что до её замужества… Хэльмаарэ догадывался, что Лиранна намекает на его собственные желания, и наверняка могла что-то заметить в его поведении или в словах, когда дело касалось принцессы. Он сам прекрасно знал, что не умел скрывать свои чувства достаточно хорошо, иначе бы по дворцу не ходили слухи о Красном псе принцессы.
- Я вижу её королевой Гвиндерила, - зная, что это измена – даже думать так – Хэльмаарэ всё равно это сказал. Он прекрасно понимал, что противники Мираэль спасли его от виселицы, а потому его отторжение королевы вполне их устроит. К тому же, это было правдой. – Я считаю, что она будет лучшим монархом для королевства, чем её мать или её брат. Она хотела стать советником для брата и понять, чем живут простые люди и какие у них проблемы и нужды, но, по мне так, это поступок истинного монарха, а не советника, чьи советы не возьмут во внимание, руководствуясь короной на голове.
Хэльмаарэ замолчал, прежде чем ответить на второй вопрос Лиранны. Он бы солгал, если бы сказал, что видит себя мужем принцессы и думает, что такое будущее ей подойдёт больше всего. Он так не думал и не чувствовал.
- Я бы хотел, чтобы она сама выбрала, за кого ей выйти, и это не было из нужды заключить выгодный союз.
Хэльмаарэ перевёл взгляд на девушку и весело улыбнулся.
- Я ответил на твои вопросы?

Хэльмаарэ не знал, кого Нувиэль видела – если видела – своим избранником. Возможно, со временем она влюбилась бы в Накилона Их’Дрим или в какого-то другого высокородного эльфа. Тогда бы она убила двух зайцев сразу – получила бы достойное положение в обществе, даже если бы осталась всего лишь титулованной принцессой и женой какого аристократа по факту, и вышла бы замуж за того, кто ей мил, а не выбран матерью в качестве выгодной партии. Сама Мираэль выходила не из выгоды. О том, как сильно королева любила покойного мужа, знала каждая собака в Гвиндериле. Деворел – в особенности. И долгое время Хэльмаарэ немного наивно полагал, что для своей дочери Мираэль желает того же, но он ошибся. Королева преследовала другие цели. Заняв трон своего отца, она будто бы напрочь забыла, какой была раньше, и что именно делало их с Нувиэль похожими друг на друга.
Что же касалось брака с эльфом из низкого сословия… то Хэльмаарэ не верил, что такой выбор вероятен. По одной простой причине. В окружении принцессы нет таких эльфов, если, конечно, не брать во внимание гвардейцев или прислугу во дворце, но вряд ли кто-то из них стал бы для неё той самой заветной девичьей фантазией о взаимной любви и крепком счастье. Нувиэль совершенно не годится в жёны простому гвардейцу. Скромное жалование не позволит им жить в том достатке, к которому привыкла принцесса, а в доме вояки не найдётся ни одного слуги, чтобы вместо принцессы шить, убирать, готовить и стирать. Как бы красочно в книжках не описывали любовь между батраком и королевой, на практике всё совсем иначе. За красивой свадьбой по любви, остаётся скромный разваливающийся дом, непутёвая хозяйка и вечно недовольный супруг.
- Может быть, - туманно поддакнул Хэль и удивлённо посмотрел на Лиру, когда она заговорила о новом условии.
С не меньшим удивлением он посмотрел на кусты пионов и на ножницы в руках девушки. Эльф не улавливал связи между тем и другим.
- Миледи захотела себе венок из пионов или постель, усеянную их лепестками? – по-мальчишески игриво бросил Хэльмаарэ. – Думаю… - он взял ножницы из рук драконицы и посмотрел на куст. – На один букет я тебе соберу, - эльф усмехнулся и срезал бутон пиона.
Делая это, он вспомнил дочь садовника из дворца королевы и то как бесчестно с ней поступил, чтобы достать платье для принцессы и деланный иллюзорный облик. Он так и не извинился перед ней за свою выходку. Стоило бы это как-то исправить, если когда-нибудь он снова окажется на пути, ведущем к виселице.

Отредактировано Хэльмаарэ (13-12-2020 19:39:14)

Хэльмаарэ был всего лишь ребёнком, и много в этой жизни не понимал. Он не понимал, почему отец – верный подданный короны – вдруг оказался преступником. Разве такое бывает? Он знал своего отца честным и порядочным эльфом. Видел в нём образец для подражания, и в будущем хотел стать таким же крепким и ловким воином, но его путь – лука и стрел – был не тем же самым, чему его обучал отец, когда они стояли вдвоём на заднем дворе их дома и пытались попасть по мишени.
- Держи легко, - наставлял Симлар’рахд, не отпуская руки сына, - дыши медленно.
Хэльмаарэ внимал каждому слову отца. Поправлял осанку, когда чувствовал, как отцовская рука мягко касается его лопаток. Удобнее перехватывал лук пальцами, когда крепкая ладонь отца накрывала его руку.
- Выдохни и отпусти.
Хэльммарэ выдохнул и отпустил.
Стрела взвилась. Рассекая воздух остриём, она блеснула ярким оперением – подкрашенные в красный и яркий синий перья были тем ориентиром, по которому молодой эльф, стоя в отдалении, уже понимал, куда именно угодит стрела. Она попала точно в цель. В самое яблоко. Хэльмаарэ улыбнулся, а отец похлопал его по плечу.
- Давай ещё раз. Сам.
Хэль кивнул. Он взял ещё одну стрелу, наложил её, прицелился, выдохнул и… стрела устремилась вперёд с тихим свистом. Она врезалась в мишень рядом со второй, вызвав у молодого эльфа столько победоносной радости на лице, что он по-мальчишески обернулся, припрыгнув на месте.
- Отец! – радостно крикнул он, желая получить одобрение, но увидел только спину эльфа. – Отец?..
Симлар’рахд заслонял его собой и не оборачивался, будто что-то угрожало его сыну. Хэльмаарэ осмотрелся. Он заметил солдат короля – они вошли в их дом без приглашения и решительно направлялись к отцу. Хэльмаарэ и раньше видел солдат – иногда глава королевской стражи посещал их дом. С Тлитаром они были старыми друзьями, но что-то в этом визите было другим. От главы стражников веяло опасностью. Она промораживала нутро Хэльмаарэ животным страхом, и он хотел попятиться назад.
- Иди в дом, Марэ, - голос отца был строгим и напряженным.
- Отец?..
Хэльмаарэ не успел сдвинуться с места. Стражники уже поравнялись с отцом. На лице Тлитара была холодная решимость и… презрение.
- Мы прибыли по приказу короля, - холодно отчеканил глава стражи, и зачитал приговор.
Хэлю казалось, что всё это – ложь. Его отец не такой. Здесь какая-то ошибка, но… отчего отец не оправдывается? Отчего не оголяет меч и не вызывает оскорбившего его эльфа на поединок.
Нянька, заменившая ему мать, встала позади и придержала его за плечи, обнимая и прижимая к себе.
– …именем короля вы приговариваетесь к смертной казни за клятвопреступление.
- Нет! – закричал Хэльмаарэ и дёрнулся, но нянька прижала его к себе, не позволяя подойти ближе. – Нет! Это неправда! Мой отец не такой! Он верный подданный короля! Он…
Хэльмаарэ мог бы сказать ещё много добрых слов об отце, но Симлар’рахд его перебил.
- Айвэль, отведи Марэ в дом. Я скоро вернусь.
Тогда Хэль ещё не знал, что отец не вернётся ни сейчас, ни через день, ни после, а через неделю он будет стоять на главной площади Эденвела в компании няньки и смотреть, как его отец, обвинённый в предательстве, болтается в петле.
Хэльмаарэ так глубоко погрузился в сон, что не понимал, что всё увиденное – лишь больная игра его воображения. Он не мог знать, как арестовали его отца. Не мог быть на его казни. Не мог учиться у него быть лучником. У него никогда не было заботливой няньки. Он… никогда не знал своего отца. Никогда не видел ни его, ни матери, ведь они оба умерли до того, как он смог научиться держать голову.
[status]щенок предателя[/status][icon]https://i.imgur.com/4fptco9.png[/icon]

Хэльмаарэ был лучником, сколько себя помнил. И был сыном предателя ровно столько же. Столько же не знал родительской любви и ласки. Он вырос в мире холодном и жестоком. Он учился приспосабливаться и выживать. Знал, когда нужно защищаться, а когда – покорно склонить голову, чтобы в следующий раз не опустить её на плаху. Хэльмаарэ почти не помнил тех восьми лет, что провёл в детском приюте – там он был таким же сиротой, как всё остальные дети. Без семьи. Без имени. С дырой в кармане и – нередко – в старом башмачке. Он был совсем ребёнком, чтобы помнить тот короткий период в его жизнь, но запомнил дни в пансионе, когда его поселили среди детей дворян, позволив получать все знания и привилегии, доступные новому классу. Вместе с ними он получал всё те же плевки в лицо и спину, потому что даже слово короля не изменило отношения к нему. Он остался с клеймом сына предателя.
Мираэль никогда не видела в нём чистый лист, а лишь тень предательства, которое уже не единожды опровергли.
Хэльмаарэ никогда не забывал, кем он был. И в то же время… помнил себя ребёнком, который отчаянно хотел другого будущего, настоящего и прошлого для себя. Он хотел родиться в полной семье. Знать, что его отец не предатель короны. Знать, что сам он – Хэльмаарэ из Дома Стеклянной Бабочки – лучник и телохранитель принцессы, а не тень своего отца. Не эльф, от которого ждут предательства чаще, чем от преступников, давно обвинённых и приговоренных к смерти.
Ступая на улицы знакомого города, Хэльмаарэ видел столицу в новом свете. Он оставался мечтающим ребёнком, но слишком запуганным и настороженным, чтобы тянуться ко всему. Он не отходил ни на шаг от своей спутницы и крепко сжимал её руку в своей мозолистой ладошке. Он ждал угрозы и нападения, но не от женщины с огненно-рыжими волосами, а от мира. От всех тех эльфов, что радостно и тепло ему улыбались. От дворца, при виде которого его пробирала сильная дрожь. От королевы Мираэль, которая склонилась возле трона, выказывая ему уважение. От…
Хэльмаарэ остановился, рассматривая герб над троном. Он только сейчас заметил, что над столицей возвышаются не эдельвейсы ди’Кёлей. Он знал этот герб. Стеклянная бабочка гордо расправила крылья, воспарив над столицей. Зелёная полупрозрачная ткань казалась лёгкой и гладкой, когда отражала лучи ярко солнца.
Хэльмаарэ видел женщину у трона, но не узнавал её. Что-то в её жестах и мимике отдавало ему чем-то знакомым, но он никак не мог вспомнить откуда. А рядом с ней была Нувиэль. При виде принцессы Хэльмаарэ улыбнулся. Казалось, что в этой картине она была лучшим подарком, но…
- Семью, - ответил Хэльмаарэ, подняв взгляд на эльфийку. – Я хочу вернуть себе то, что у меня отняли.
Не принцессу. Не положение во дворце. Не то прошлое, которым он жил до побега из столицы вместе с Нувиэль. На самом деле он желал получить то, что не мог. Никому не подвластно повернуть время назад и переписать историю, но даже взрослый Хэльмаарэ всё ещё хотел этого так сильно, что детская боль продолжала преследовать его даже во снах.
Семья - то, что он желал вернуть больше всего. Доброе имя отца. Своё прошлое, которого он лишился из-за одного глупого обвинения в предательстве.
[status]щенок предателя[/status][icon]https://i.imgur.com/4fptco9.png[/icon]

- Семья? – повторил Хэль, будто до последнего отчаялся верить, что это так.
Он чувствовал себя одиноким в мире и не представлял, что когда-либо будет иначе. Эльф даже в возлюбленные выбрал себе недостижимую цель – кто отдаст принцессу за гвардейца и сына предателя, даже если он оправдан после смерти? Тень и клеймо никуда не делись. Но ему будто бы показывали чужую жизнь. Не его собственную, а ту версию реальности, которую он отчаянно желал с самого детства. Нет, не трон и не герб своей семьи над престолом Гвиндерила, а именно семья. Живую. Настоящую. Тех, для кого он – просто Хэль… Марэ… мальчик, а не сын предателя.
Смотря на герб своей семьи, он вспоминал древо, что видел в реальности, и вспоминал тот рассказ Нувиэль, что она боится, будто кто-то другой потеснит её семью на троне, потому что королева Мираэль пролила слишком много крови. Сны казались такими реальными, что он сам до отчаяния хотел в них верить.
- … из Дома Аерлингов?
Взрослый Хэльмаарэ сделал шаг, казалось, по направлению к трону, но вместо этого протянул руку к женщине с длинными белыми волосами. В её глазах он видел годы, что она пережила, смерти и утраты. Коснувшись её руки, он вспомнил, что уже видел её однажды – давно… в далёком детстве, проведённом в окружении чужих детей. Вспомнил обломок стрелы, который она вложила в его руку. Тогда он был ребёнком, чтобы понять, что это значит, но теперь понимал.
Стрела, которая отняла жизнь его матери, стала оружием в его руках. Таким же сильным, быстрым и смертоносным. Оружием, которое он никогда не думал использовать ради мести, но мог использовать, чтобы очистить своё имя.
Хайэль протягивала ему лук и стрелу – со старым, поблёкшим с годами древком, потемневшим наконечником и худым оперением, но в руках Хэльмаарэ она оказалась так легко и привычно, что он развернулся, не чувствуя в теле ни слабости, ни увечья от дрянной заразы, прицелился и выстрелил.
Стрела взвилась в воздух, пролетела тронный зал и выскочила в окно стремительной и смертоносной птицей, пока не срезала герб ди’Кёлей.
[icon]https://i.imgur.com/q13kiNO.png[/icon]

Маерлинг стоял у двери и последние десять минут, опёршись плечом о дверной косяк, наблюдал за спящим Хэльмаарэ и устроившейся рядом с ним Лирой, скрестив руки на груди. Он вглядывался в их сосредоточенные во сне лица, и сам для себя пытался понять, чего ждать от этого союза. Чего ждать от рвения Хайэль переписать историю и изменить мир, подарив трон своему роду ценой чужого. Возможно, для неё это был последний шанс не сгинуть, растворившись в выжженных летописях королевства. Последний наследник её рода. Последний, кто спасся от виселицы лишь чудом. И теперь чудом его должны возвести на престол, омыв его кровью семьи, которой он столько лет верно служил, заглатывая горечь обиды, предательства и утраты.
- Не подвела бы нас эта стрела, пущенная в королеву, - протянул Маер, смотря на спящего Хэльмаарэ и придерживая Лиранну. – Не хотелось бы получить стрелу в спину, которая предназначалась не мне, - из голоса эльфа ушла привычная весёлость и беззаботность. То, что он всё это время, казалось, делал веселья ради, не напрягаясь, приобретало в его интонациях совершенно другой смысл.
Хэльмаарэ мог быть хорошим инструментом в их руках, чтобы посадить законного наследника с кровью Аерлингов на трон, если им удастся убедить остальных, что королева Мираэль давно выжила из ума и только вредит Гвиндерилу в отличие от умудрённой жизненным опытом Хайэль. Но у эльфа был свой характер, законный неуместной преданностью и любовью к девочке – дочери Мираэль.
- Его принцесска не одобрит такие порывы, а я сомневаюсь, что он пойдёт против неё, - высказал мысль эльф, переводя взгляд на Лиранну и закрывая дверь в покои Хэльмаарэ. – Ты сама видела, что он за волос с её головы воткнёт стрелу в горло. А мы предлагаем ему вырвать с корнем весь её род и станцевать на могиле её матери и брата. Хайэль не оставит их в живых. Никого из ди’Кёлей. Девчонка – не исключение.