В покоях Рейн никогда не было тихо и спокойно. Всегда что-то происходило в отсутствие Солмнира. Ранним утром, когда многие в доме ещё спали, и только стражники, зевая и прогоняя сон, караулили у входов и выходов, защищая дочь императора, а слуги готовили завтрак на всех и проводили уборку, в коридоре появился лохматый и толстый зверёк. Его появлению уже никто не удивлялся, а Нарин, следившая за покоем госпожи, только приоткрыла дверь, впуская важную толстожопую личность в покои – пусть порадует хозяйку.
Зверёк был заспанным и ленивым, переступал с лапы на лапу, которые из-под важного брюшка, покрытого светлым мехом, почти не было видно. Ступал он тихо и мягко, несмотря на размеры и вес. Сладко зевнув, зверёк прошёл в кабинет, осмотрелся в поисках хозяйки, а потом принюхался. Вкусный запах поманил его в сторону кабинета, а там, в узкую щель между дверью и столбом, протиснулся сначала чёрный нос-пуговка. Дёргающиеся нос засопел, втянул в себя воздух, подтверждая догадки зверька. В комнате была еда.
Тут же взбодрившись и набравшись решимости, симурами попытался пробиться в комнату сначала мордой, но помешали толстые щеки и рожки, потом лапой, наивно полагая, что сможет дотянуться до ароматного куска вчерашней рыбы. Даже сейчас она выглядела соблазнительно и манила. Махание короткой лапой ничего не дало. Кроме того, зверёк потерял такое ценное равновесие, завалился на бок и упал, когда дверца, не выдержав натиска, отъехала в сторону.
Заметив, что проход стал больше, зверёк поднялся и попытался протиснуться внутрь. Первая часть тела прошла, обтираясь боками, а вот задняя крепко застряла. Пытаясь пропихнуть хвост и зад, симурами долго пыжился, то стуча лапами по доскам, то пытаясь покусать дверь, но всё же оказался упорнее и упрямее ловушки, в которую попал. Отпихнувшись передними лапами от двери, зверёк кувыркнулся через голову и приземлился на хвост. Мир вокруг него сделал круг и остановился. Даже память о мимолётной боли ушла, стоило снова заметить еду.
Издав довольно-восхищённый звук, похожий на урчание, симурами поднялся и побрёл к столу, поедать хозяйские запасы. Очень скоро в тарелках и мисках ничего не осталось. Сначала исчезла вся рыба, потом рис, задержавшись кое-где на светлой шерстке прожорливого зверя. Напоследок порядком объевшийся симурами попытался подняться и заглянуть в кувшин с чем-то странным, принюхался, сморщил нос и побрёл дальше от неприятного пойла. На кухне в таких же горшочках он находил молоко, но в последний раз за такую кражу отхватил мокрой тряпкой под зад и обещание угодить в суп вместо курицы.
Наевшись, довольный зверёк оглянулся, нашёл спящую в постели хозяйку и попытался забраться к ней. Пыжась и карабкаясь, симурами вис на одеяле, хватался когтями за деревянный столбец, но так и не смог поднять себя выше дюйма над полом. Мешало плотно набитое брюхо и благородный мех.
Зато в своих попытках добраться до спящей девушки он почувствовал ещё один запах. Знакомый.
Издав тихий свист, похожий на смесь удивления и радости, зверёк медленно обошёл кровать, выглянул из-за угла и заметил источник запаха. Рядом с постелью спал ещё один алифер. Не тот, которого хозяйка повадилась водить к себе в комнату, хотя и темноволосого крылатого симурами тоже знал, но этого – спящего рядом, он признал быстро.
Обрадовавшись и тихо урча, зверёк припал брюхом к полу, подлез под одеяло, которым был укрыт алифер, а потом прижался к его боку, свернувшись рядом и засыпая в тепле.

Вымотавшись за предыдущие дни, Рейн проспала привычное время подъёма, и разлепила глаза, когда услышала тихий стук в дверь, а потом услышала голос Нарин.
- Госпожа, вы хорошо себя чувствуете?
Перевернувшись на спину, Рейн сонно потёрла лицо, и только поняв, что Нарин стоит в кабинете, а их от раскрытия отделяет одна дверь и та тонкая как бумажный лист, резко проснулась.
- Д-да… Вчера поздно легла, - соврала Рейн, надеясь, что не выдаст себя, а заботливая Нарин не нарушит её личное пространство.
- Пришёл лекарь из дворца. Желаете принять его сейчас или позже?
- Позже!
- Приготовить вам купальню или желаете сначала позавтракать?
- Завтрак. И купальню.
- Как пожелаете.
Рейн выдохнула, когда Нарин, приняв приказ, ушла, так и не заглянув в комнату.
Вспомнив о Майлоне, Рейн бросила взгляд на сундук. Алифер всё ещё был здесь и не один. К его боку, тихо посвистывая и урча во сне от удовольствия, прижимался Кико.
- Ах ты мелкий паршивец… - слова явно адресовались симурами, а не Бэлу, хотя могло показаться иначе. – Ты кого должен ночью греть?
Зверёк, словно не слыша слова хозяйки, только крепче свернулся в клубок и засвистел, не разлепляя глаз. Он был доволен жизнью и вполне себе счастлив, найдя и пищу, и уютное место под боком алифера.
- Он ещё и поёт!
«Предатель…»

- На циновке! – нахмурилась Рейн. - А не у меня под носом, подпирая сундук!
Она понимала, что Майлон уснул в неудобной позе не от большого желания побыть в роли преданного пса и постеречь её сапоги, а потому что был обессилен и уснул там, где и сидел. До утра проспал крепким сном, а потому даже среди ночи никуда так и не перебрался, пока в дверь комнаты не постучалась Нарин с искренними намерениями позаботиться и хозяйке.
- И вообще… Убери задницу! – Рейн показала на сапоги. – Или мне босиком ходить из-за тебя?
Кико, очутившись на кровати, что-то тихо уркнул и подлез под одеяло к Рейн, собираясь досыпать под ним. Симурами не остановил даже недовольный взгляд хозяйки и её тихое бурчание о предательстве и преданности. Часть речей Майлона про «скрыться» Рейн пропустила, но зато зацепилась за «ночной горшок».
Рейн медленно перевела взгляд на Майлона, словно увидела его впервые, потом на пол. Раньше, чем она успела что-то ответить, алифер предложил другой вариант – воспользоваться балконом, раз на Крае света с ночными горшками не принято. Запаниковав, Рейн вскочила с постели, достала из-под неё горшок и вручила гвардейцу. К счастью алифера, он был пустым и вымытым.
- Не хватало ещё, чтоб тебя кто-то увидел.
Балкон выходил во внутренний двор, но из-за угрозы Теней в нём часто ходили чёрные Рита, которые следили за порядком, да и какая-то служанка тоже могла заметить незнакомого блондина, поливающего хризантемы с балкона хозяина. Не хватало ещё обзавестись новыми слухами и ухудшить свою репутацию. Хотя, казалось бы, куда уж хуже…
Забыв о внешнем виде, Рейн ходила по комнате босиком и в одной рубашке, нисколько того не смущаясь. Что её смущало, так это Майлон, который пытался пристроиться в горшку. Отвернувшись лицом к балкону, отворив дверь, Рейн делала вид, что слушает пение птиц за окном и беседу двух служанок в саду. Скрестив руки на груди, она, теряя терпение, ждала, когда можно будет обернуться и вернуться в комнату без угрозы увидеть что-то лишнее. Или услышать.
Почему ни Оливер, ни Робин не смущали её во время похода по таким пустякам, а с Бэлом она не знала, куда деть глаза и уши, только бы не думать о нём?
Обратив внимание на кольцо на пальце, Рейн вздохнула, напряжённые плечи поникло опустились.
«Неправильно всё это…»
И по отношению к Солу, и к Майлону.
И вот как теперь выкрутиться? Надо было принимать предложение Тарельда, пока он был здесь, и сразу отправлять Майлона в кузницу, подальше от себя. Там бы его уже подлечили и отмыли нормально, да и быстрее бы приобщили к делу, а что здесь? Вот что она могла ему дать кроме ещё большей угрозы его жизни? Ни выпустить из комнаты, ни допустить того, чтобы его кто-то увидел. И до ночи ждать слишком долго, чтобы выводить его тогда, когда здесь почти никого нет.
- Сегодня должен зайти лекарь с острова, - заговорила Рейн, так и не обернувшись. – Он осмотрит твои раны и обработает их. С таким лицом от тебя проку мало.
Развернувшись, посчитав, что этого достаточно, Рейн прошла в комнату, стараясь по-прежнему не смотреть на Бэла.
- Служанки подготовят для тебя гостевую комнату. Будешь жить в ней, пока ситуация не изменится. Работать будешь здесь же. Мне нужен помощник, чтобы разбирать всю ту работу, которая на мне осталась с отъездом Солмнира. Сгодишься в качестве писаря, ну или… можешь отправиться в кузницу к местному оружейнику, - она небрежно дёрнула плечом, как бы давая Майлону выбор между трудной работой в кузнице рядом с жаровней и немного пыльной и чернильной работой у себя под боком. – Но не попадайся Чёрным на глаза. Если кто-то тебя узнает, то…
Рейн не договорила, в глаза бросилась щель между дверью и столбцом.
- Дверь… Она и была открыта?.. Или это ты её открыл?..
В груди заворошились сомнения. Если дверь была открыта ещё до того, как они проснулись, то кто это мог сделать? Нарин? Или кто-то из служанок? А если так, то видели ли они Майлона?
- А-а… Фойрр со всем этим! – едва ли не взвыла от отчаяния Рейн. – Я всё равно тебе никак отсюда не выведу так, чтобы не вызвать вопросов.

- Кико… - повторила Рейн, словно этого осознания хватит, чтобы успокоиться.
Симурами, ничего не подозревая о тяжести своего преступления, мирно спал, не обращая внимания на разговор алиферов. До чужих проблем ему не было ни малейшего дела, а окружающий мир имел какую-то ценность, только когда в нём была еда, ласковые почёсывая за ухом или мягкая постель, в которой можно проваляться целый день. Он и пел редко, чаще – лениво посвистывая, когда был очень доволен жизнью.
Спускать злость на Кико Рейн не собиралась, да и тревоги её едва ли стали меньше. Угроза раскрытия всё ещё существовала. Что если среди слуг на Крае света тоже есть шпионы Теней или Лаллен? На фоне них нагоняй от Солмнира казался Рейн не таким страшным и опасным, хотя провоцировать Рита она тоже не хотела. Впрочем, сделала всё, что было в её силах, чтобы вывести алифера из себя, когда правда вскроется. А, судя по обстоятельствам, вскроется она уже очень скоро.
Рейн скептически посмотрела на Майлона, когда он предложил свой план. Он был лучше того, который предложила Рейн, и уже не выглядел попыткой пронести воду в сите. Ведро, которое предложил Майлон, было старым и дырявым, вода из него протекала, но, заделать дырки камнями, - и уже можно из этого что-то получить. Вот только как исправить так, чтобы пользы было больше, чем вреда?
- Ты рожу свою видел? – Рейн скептично посмотрела на алифера. – И как я объясню твою синюшность и опухшесть? Что ты в дверь с первого раза не вошёл или напоролся на моё колено раз десять?
И вообще… а такие красивые писари бывают?..
«О чём я думаю вообще!?»
Вспомнив про одежду, Рейн вышла в кабинет. Как она и думала, всё, о чём она просила Тареольда, уже давно принесли. Либо Нарин, когда вышла справиться о её самочувствии, либо кто-то из слуг. Стопка аккуратно сложенных вещей, «обезличенных», чтобы никто сразу не понял, кто перед ними, лежала с краю на столе, где уже порядком прибрались. В ворохе одежды лежали тщательно спрятанные две небольшие деревянные дощечки с «хвостом» из гладкой верёвки, сплетённой в толстую косу. На каждой из них было новое имя для Майлона – поддельное – и его должность. В одной говорилось, что он – подмастерье кузнеца, во второй – писарь. Рейн не знала, какой вариант проще разыграть, а потому попросила сделать два варианта.
Вернувшись в комнату вместе с вещами и, вручив их Майлону, не глядя, Рейн забрала табличку от кузнеца и спрятала её в сундук к грязным вещам алифера.
«Нужно от них избавиться».
- Одежда сгодится. Хочешь жить со слугами – будешь жить со слугами. Лекарь придёт сюда. Думаю, можем сказать ему, что вчера ты так обрадовался новому назначению, что перебрал в питейне, - хмыкнув, Рейн, наконец, вспомнила об одежде, и, зыркнув в сторону алифера, чтоб он отвернулся, начала одеваться, повернувшись к нему спиной и прикрываясь дверью, отделяющей спальное место от кабинета. – Стражников я отошлю. Отмоем тебя позже, а пока одевайся в это и запоминай своё новое имя. Оно написано на деревянной табличке. Распорядитель уже знает, что мне нужен помощник.
Закончив с переодеванием, Рейн попыталась вспомнить, когда должен смениться караул у покоев, чтобы отослать стражников, но при этом у Майлона хватило времени переодеться и отыграть свою роль. Стражников отослать можно, а вот что делать с Нарин, которая в отсутствие других защитников никуда точно не денется? Отослать её за лекарем?
Решив, что это единственный вариант всё провернуть, Рейн сначала отослала Нарин за лекарем, чтобы той не казалось, будто она оставляет хозяйку без присмотра, а после – стражников, которым приказала проследить за пищей, которую ей подадут, и за купальней, которую готовили служанки, чтобы ни одна живая душа не испортила ей отдых диверсией. И заодно поручила разыскать для неё Крейна, для которого у неё было очень важное поручение, а потому нужно было всё обсудить с глазу на глаз.
Когда в коридоре перед покоями стало пусто, Рейн позвала алифера в кабинет, чтобы к возвращению стражников и Нарин, они уже сидели в кабинете и обсуждали грядущие дела и обязанности.
Когда Нарин вернулась в покои хозяйки, то у дверей уже стояли новые стражники, а внутри оказался неизвестный ей мужчина. Незнакомец немного сбил девушку с  толку своим появлением, но, скользнув взглядом по Майлону, она быстро опомнилась.
- Лекарь Дейган… - представила она дракона, который пришёл вместе с ней. – Это лекарь, которого пригласил господин Тареольд.
Рейн кивнула.
- Приветствую вас на Крае света, госпожа…
Мужчина учтиво поклонился, выказывая уважение.
- Могу я взять вашу руку?
Рейн мотнула головой.
- Сейчас моё здоровье волнует меня куда меньше, чем моего гостя, - Рейн посмотрела на Майлона. – Хочу убедиться, что мой писарь в состоянии работать, как меня убеждает, а не пытается сгладить мой гнев своими заверениями.
Лекарь немного удивился такому повороту, но, согласно кивнув, обратился уже к Майлону:
- Вы позволите?
Рейн показала на спальню.
- Можете осмотреть его там. Пока что у него нет комнаты в доме.
Заняв лекаря делом, Рейн обратилась к Нарин, покорно ждавшей нового распоряжения.
- Позови распорядителя дома. Мне нужно, чтобы он подготовил место и учёл жалование для моего нового помощника, - Рейн с лёгкой непринуждённостью кивнула на Майлона и вновь взялась за записи на столе.
Лёгкая раздражительность Рейн и нервозность легко списывались на то, что работник её мало устраивал, но если кто-то задумает копнуть поглубже, то заметит несоответствие – во всём доме никто не видел, как мужчина переступил порог. Может, стоит кому-то доплатить, чтобы солгал ради дела?
- Проследи, чтобы его накормили вместе со слугами. И наш гость плохо знается на обычаях Края света.
Пока лекарь занимался осмотром Майлона, Рейн старалась решить дела и с Нарин, и с управителем дома, чтобы быстро всё подготовить. Но когда лекарь вышел после осмотра, Рейн не смогла скрыть тени волнения и беспокойства на своём лице.
- Господин сильно пострадал, но сейчас его жизни ничего не угрожает. Я приготовлю для него мази, чтобы обрабатывать раны и синяки, и вскоре он поправится. Нужно пить больше воды и хорошо питаться. На его работе это никак не скажется.
Рейн кивнула.
- Все затраты на твоё лечение вычту из твоего жалования, это тебе понятно? – хмуро заметила Рейн, бросив недовольный взгляд на Бэла.
- Госпожа… - лекарь вновь привлёк её внимание. – Вы позволите? – и протянул к ней руки.
Рейн не хотелось, чтобы лекарь её осматривал, но протянула руку, позволяя чужим пальцам прикоснуться к своему запястью и прощупать пульс.
- Дворцовый лекарь не ошибся, госпожа, прошу меня простить, но пока что у меня нет для вас добрых новостей, - извиняющимся тоном сообщил лекарь, склонив голову. – Возможно, дворцовый астролог ошибся с прогнозами, но я сделаю всё, что в моих силах, чтобы это исправить. Если позволите… я хотел бы какое-то время понаблюдать за вашим здоровьем.
Рейн кивнула, хотя подобные разговоры, особенно в присутствии Майлона, вызывали неловкость.
- Ты можешь идти.
Отослав лекаря из покоев, Рейн вновь углубилась в изучение бумаг, и совершенно забыл о том, что собиралась позавтракать или расслабиться в купальнях. Она старалась не думать о словах лекаря и о Бэле, который их слышал.
- Ну? – с лёгким раздражением спросила Рейн, не отрывая хмурого взгляда от отчёта торговцев пряностями. - Что ты на меня так смотришь?

Рейн скептически посмотрела на Бэла.
«Убедительная принцесса, да?..»
Хмыкнула и отвернулась, снова занимаясь бумагами. Это Майлон ещё ничего не знал о репутации Рейн, которая бежала впереди неё, иначе бы не относился к ней как к внезапно подросшему ребёнку, способному на что-то серьёзное. Солмнир до сих пор видел в ней именно ребёнка, который никак не вырастет и не займётся чем-то полезным и важным. Алифером, который привык перекладывать свою ответственность на других и никогда не разгребает последствия своих решений. Вот и сейчас она думала, что не до конца понимала ответственность, которую возложила на себя с присутствием Майлона, и уж точно не сможет разгрести все последствия своего поступка, хотя они уже маячили на горизонте серьёзными проблемами. Стоило ли бередить старые раны, зная, что за преступления перед империей его казнят?
- Хоть на что-то сгодишься, - притворно вздохнула Рейн и улыбнулась.
Улыбка не входила в её планы и, кажется, девушка не заметила, что она была тёплой.
- С обязанностями всё просто. Будешь записывать всё, о чём я говорю с важными гостями, когда мы обсуждаем дела. Мне нужны протоколы. Будешь писать письма и приглашения в нескольких экземплярах под мою диктовку или по примеру, потому что я сама не могу это делать. Будешь ходить со мной на важные переговоры и там тоже всё помечать и записывать. Я могу что-то забыть, а Крейн – он здесь вместо Сола, должен иметь представление о том, что я сделала, а что нет и как мне с этим помочь, если я не справлюсь. Кроме того, в кабинете всегда должны быть чистота и порядок. Это понятно? – она выдержала недолгий взгляд на Майлоне, ожидая его реакции.
Работа казалась Рейн не пыльной и простой. Достаточно уметь писать и быть грамотным, чтобы выполнять её, но держать перо в руках – не махать кулаками на материке. Может, с молотом, где особо не нужно работать головой или каллиграфически выводить каждую букву на листе, Майлон управился бы лучше, но выбор уже был сделан и так просто выкинуть алифера из писарей в кузнецы - не получится.
- Сегодня у меня запланировано несколько встреч. С членами гильдии торговцев, а заодно надо проверить, как идут подготовки к отправлению кораблей в Остебен – и то, и другое важно для Края света и Поднебесной, так что отсидеться в комнате не выйдет.
Помня о том, как сейчас выглядит лицо Майлона, Рейн не очень хотела его брать с собой. Такого писаря точно все приметят и запомнят, да и что там лекарь говорил о ранах алифера? Что ему серьёзно досталось? А насколько серьёзно?
- Позавтракаешь со слугами. Вчера ты почти ничего не ел.
Ну, вот опять! Фойрра забота…
- До первой встречи ещё есть время.
Рейн тоже нужно было что-то съесть, хотя аппетита у неё особого не было, и привести себя в порядок, отмывшись и переодевшись.
Нарин вернулась в её покои, когда основные приготовления уже были готовы.
- Купальни готовы.
- Хорошо.
Рейн отложила бумаги в сторону и встала из-за стола.
- Пусть служанки подберут что-то приличное, но не слишком помпезное на выход.
Нарин кивнула.
В покои Рейн принесли еду, порциями рассчитанную на одного. О совместной трапезе с писарем не шло и речи.
- Нарин проводит тебя к слугам. Там тебя накормят и отмоют, - обратилась она к Майлону.
«А я пока избавлюсь от сундука и вещей в нём».
Нарин такая перспектива совершенно не нравилась. Она и к новому писарю относилась с подозрением, но выполняла приказ хозяйки. Что уж, в прошлом Нарин и сама пришла в дом Рейн оборванкой и напросилась на службу. Может, в этот раз добрая бастардка решила помочь кому-то ещё? Стоило бы узнать больше об этом таинственном писаре, чтобы он не оказался шпионом Лаллен. А ещё Нарин ничего не знала о том, что случилось между хозяйкой и советником – в какой такой лжи Рейн его обвиняла?
С гостем Нарин вела себя спокойно и отстранённо. В иерархии они были не равны, хотя оба служили одной госпоже. Вопросами девушка не донимала алифера, а первым делом показала ему комнату, куда подают обед для слуг, потом спальное крыло, где ему приготовили общее спальное место со всеми – коврик из циновки, одеяло и узкую подушку в компании других мужчин. Комната была узкой и длинной, так что у стены в два ряда помещалось пять спальных мест. Сейчас они были аккуратно прибраны за ненадобностью, и внутри никого не было. Следом Нарин показала купальню, которая тоже отличалась от той, к которой привыкли алиферы Поднебесной или жители материка. Купальня находилась за пределами дома и подниматься к ней пришлось по лестнице высоко вверх. Там, скрытая ветвями старых деревьев, защищённая с трех сторон стеной из бамбука, была круглая и невысокая «бочка», установленная на дощатом полу. Со стороны лестницы её не было видно, но, стоило подняться на пролёт, как открывался вид на бочку в тени крыши. Рядом с ней стояли вёдра и кадки поменьше, а потому воду сюда приходилось носить своими силами самим слугам. Купальня была широкой достаточно, чтобы в ней можно было с относительным удобством сесть, но слишком маленькой, чтобы расслабленно лежать. На деревянный обод с одного края положили белую ткань, которая с годами использования заметно пожелтела, и там же для писаря оставили полотенце и обмылок.
- Мужчины и женщины ходят сюда по очереди, - объяснила Нарин. – Сейчас все работают и не время для купания, так что здесь до вечера никого не будет.
До утра, если говорить точнее, но все давно подозревали, что слуги, ночами заскучав, могли придти сюда, пользуясь случаем.
- Как закончишь – возвращайся к завтраку. Ты уже и его пропустил. На Крае света всё начинается с лучами солнца и заканчивается, когда всю работу переделают.
Стараясь не задерживаться рядом с мужчиной слишком долго, Нарин торопилась вернуться к своим обязанностям, справившись с распоряжениями Рейн.

Рейн никак не могла привыкнуть к местной моде. Одежда для женщин по-прежнему казалась ей излишне… женственной, объёмной и неудобной, чтобы в ней можно было спокойно передвигаться, не рискуя запнуться о широкую юбку. Алирская мода отличалась большей практичностью, хотя статус в Поднебесной обязывал Рейн придерживаться определённого стиля и быть больше тенью и девушкой, чем воином. На Крае света ситуация складывалась ещё хуже, в понимании Рейн, места для манёвра у неё практически не оставалось. Если в личных покоях и в доме она могла не заморачиваться, надевая то, что привыкла – рубашки, да туники со штанами, то уже на деловые встречи приходилось тратить утомительные часы на сборы. Приходилось поддерживать легенду о жене торговца и даже в одежде выбирать что-то из дорогой ткани.
Рядом с Майлоном в таком виде она чувствовала себя неуютно.
Будь Рейн помоложе, ей бы предложили укороченную юбку с открытыми лодыжками из более лёгкого материала, тонкого и не такого объёмного по многослойности и сложности наряда, как для девушек уже постарше. Как-то Рейн видела таких юных дочерей купцов, которые легко и беззаботно кружились в полупрозрачных юбках цвета персика. Всё, что от них удалось получить Рейн – это мягкие башмачки на плоском ходу, чтобы ходила не как цапля, а что же до всего остального…
- Чувствую себя беременной мантикорой, - буркнула Рейн, пытаясь пригладить и опустить юбку. Не спасал даже широкий пояс, который должен был как-то плотно прижимать ткань к животу, повторяя силуэт.
Нарин в очередной раз повторила, что Рейн надумывает. От этого волнение Рейн меньше не стало, но пришлось примириться и выбраться из дома. Очень скоро Рейн поняла, что переживала совершенно не о тех вещах. Надо было думать о Майлоне и о том, что он там пишет, следуя за ней тенью из одного торгового дома в другой. Рейн полагала, что выбрала простое задание для Бэла. Казалось, что в нём такого сложного? Слушай и пиши себе.
Во время встреч Рейн сталась не смотреть, что там делает Майлон, и не отвлекаться на алифера. Она старалась выполнить то, что на неё возложили, и хотя бесконечно переживала и думала, что не справится из-за малого опыта в подобных делах, делала всё, что от неё зависело. Иногда на помощь ей приходил Крейн, заводя разговор на другие темы, чтобы заставить торговцев сбросить цену на какой-то товар, или чтобы сделка прошла более выгодно для их стороны. В не последнюю очередь алиферы наведались к кораблю, который грузили товарами для людей. Рейн попросила выдать ей список того, что уже погрузили и что планируют погрузить ещё. Лазать лично по кораблю и всё проверять – не женское дело, да и в таком наряде было неудобно, но Рейн настояла на своём и, как выяснилось, не зря. Некоторые мешки с зерном так и не попали на корабль. Очень ушлые работники собирались оставить себе немного, считая, что никто не заметит, что один или два мешка пропали из общей кучи. Недостачу восполнили, а виновных наказали. Рейн приказала проследить за всем и пообещала, что в день отправления придёт и снова всё лично проверит, чтобы ни одно зёрнышко не пропало из трюма.
К вечеру в руки Майлона попадало всё больше и больше важных бумаг.
В дом торговца Рита они не возвращались, а продолжали ходить по острову, словно намеренно пытались в первый же рабочий день загнать одного писаря до смерти или растереть ему ноги в кровь в неудобной обуви. Об отдыхе вспомнили, когда солнце уже давно село, а на улицах города зажглись первые фонарики. Крейн вместе с Рейн вели гостей, с которыми заключили важную торговую сделку, на горячие источники, чтобы там выпить, отдохнуть и отметить.
Длинная каменная лестница стала тем ещё препятствие для порядком уставшей Рейн, а мужская компания, в которой она могла бы вести себя как хороший друг, но явно не как жена торговца, уважаемая на острове, совершенно ей не подходила. Поэтому держалась очень скромно и будто бы отстранённо, стараясь иногда поддерживать разговор, но вскоре Рейн оставила компанию выпивающих и порядком раскрасневшихся и захмелевших мужчин в комнате, зная, что без женщин там уже не обойдётся, а сама вышла на свежий воздух.
В саду было тихо и спокойно. Рейн слышала отголоски чужого веселья из-за тонкой двери, но уже не планировала возвращаться к мужчинам. Можно было возвращаться домой, но сначала Рейн хотела узнать, что там один алифер делает и что вообще сделал. Повод для этого был почти не притянут за уши. За вечер, что они провели в доме увеселений, Майлона за ненадобностью отправили к другим слугам – поужинать вместе с ними и дожидаться других распоряжений. Поэтому когда Рейн вошла в тесную комнату, служанки, до этого хохотавшие и веселящиеся в компании писаря, перепугались, извинились и, узнав причину визита гостьи, быстро выскочили на улицу.
- Ну? – как бы невзначай поинтересовалась Рейн. – Показывай, что ты там сегодня написал, - она протянула руку за записями, ожидая, что хотя бы половина работы будет сделана как надо, и что Бэл вообще повзрослел и достаточно серьёзный, чтобы поручать ему такие распоряжения. – Что это?.. – Рейн показалось, что она перебрала с рисовым вином, хотя выпила не больше двух пиал. Не веря своим глазам, она сменила один лист за другим, но ничего не изменилось. – Ты вообще грамотный?.. Я ни слова здесь не могу разобрать! – Рейн хмуро и со злостью посмотрела на алифера. – Ты здесь зябликов рисовал!?

Затея оставить Майлона при себе с самого начала была провальной. Рейн долго лгала себе, пытаясь найти оправдание, но, всматриваясь в записи, сделанные алифером за день, понимала, что сильно польстила своим талантам вести дела. Бэл не был приспособлен к этой работе, а потому толку от него было мало, если вообще был. Наверное, работая писарем, он чувствовал себя так же, как Рейн, когда лезла в дела Солмнира и пыталась играть роль и принцессы в переговорах, и жены торговца во время заключения сделок – лишней, косой, глупой. Со временем ничего не изменилось, несмотря на все старания делать всё лучше и, казалось, не самую дурную голову на плечах.
- Когда ты собрался это переписывать? – с тихим вздохом спросила Рейн, переведя взгляд от странных записей на алифера.
Майлон выглядел угрюмым и пытался как-то исправить ситуацию.
- На это уйдёт вся ночь в лучшем случае. Думаешь, что после целого дня на ногах, рисуя чаек, ты сможешь сделать что-то путное вместо сна? А что будет завтра, когда ты мне тоже понадобишься? Уснёшь, сидя за столом, потому что ночь не спал, а всё делал из зябликов слова?
Рейн совершенно не хотела отчитывать алифера, но чувствовала, как накатывает и давит отчаяние. У неё всё валилось из руки, и она в очередной раз подвела Солмнира. Пусть он поступил с ней нечестно, когда ничего не сказал о Майлоне, но это не меняло того факта, что он не заслуживал такого удара в спину от неё. Доверие между ними и так было подорвано, но что она могла изменить? Убить Майлона? Вернуть его в темницу? Оттащить за шкирку к отцу, чтобы сразу отправить алифера на суд? Уговорить Тареольда забрать к себе в кузницу работника, который бесполезный?
В защитника и воина Майлона уже не перепишешь.
Рейн села на пол, прикрытый ковриком из циновки. Бумаги, в которых ничего не понимала, она отложила в сторону. Вот уж точно – никто не догадается, что в этих секретных записях. Включая её саму. Крейну их в таком виде отдать не получится, а потому хотя бы часть надо успеть переписать за ночь, чтобы никто не понял, что писарь ещё и писать не умеет. Зато в тавернах драться горазд.
Задумавшись, что делать дальше, Рейн притихла, смотря в одну точку, а потом вдруг сказала:
- Записи, которые нужно отдать Крейну завтра утром, будем переписывать сегодня ночью. И только попробуй мне свой шифр не разобрать, - хмуро посмотрев на алифера, Рейн понадеялась, что её угроза довольно понятна. - Сдам тебя в бордель. Будешь здесь отрабатывать.
Шутка не прозвучала шуткой. Рейн настолько вымоталась за день, что у неё не хватило веселья, чтобы добавить словам чего-то кроме усталости и разочарования в себе. Как ни странно, но происходящее она считала скорее своей виной, чем Бэла. Это же она просчиталась в выборе помощника и месте, в котором алифер мог бы пригодиться.
- Будешь диктовать, я буду писать. Это-то сможешь? – посмотрев на алифера долгим взглядом, Рейн думала, где бы им лучше этим заняться, чтобы не вызывать подозрений. В кабинете? Сослаться на то, что накопилось много дел, а потому они с писарем будут сидеть и работать, пока всё не закончат? Да, пожалуй, это звучало правдоподобно. – Собирай свои каракули. Возвращаемся домой.

— А мы что в борделе?
Когда до Майлона дошло, что служанки в Садах журавля улыбаются и кокетничают не потому, что он красивый павлин и всем нравятся его глупые шуточки, а потому что женщинам за это платят.
Рейн закатила глаза, но ничего не ответила.
— Но зачем эти хмыри привели тебя в бордель?
И опять он о глупостях!
- Учить ремеслу! – резко ответила Рейн, нахмурившись.
Она ему про работу и проблемы, которые их ждут, а он всё о борделях и о бабах!

Рейн не рассчитывала, что Майлон сильно изменился за семь лет, что они не виделись, и что он изменится за день-два – тоже. Некоторые привычки неискоренимы, а многое в поведении алифера – это часть его самого, а значит, неотделимо, как бы ей не хотелось создать из этого что-то иное. Надёжное, понятное, послушное, преданное. Наверное, Бэл напоминал ей саму себя, с вечным шутовством, когда дело касалось серьёзных вещей, и Рейн невольно подумала, что сейчас оказалась на месте Солмнира. Рит тоже долго пытался чего-то от неё добиться – серьёзности и ответственности, а вместо этого получал шутки и гору проблем. И ничего не изменилось с тех пор, как они поженились, а у Рейн прибавилось хлопот на острове.
На обратном пути Рейн думала, как лучше организовать рабочий процесс, чтобы не тратить время и управиться как можно быстрее. Ложиться спать с рассветом, чтобы встать через час или два с варёной головой она ни при каких обстоятельствах не хотела, а кроме того понимала, что Крейн скорей всего заметит, что почерк у писаря больно знакомый, если, конечно, такие детали интересуют алифера, который в отсутствие главного начальства и без того завален работой по уши.
Рейн отказалась от предложения поужинать дома, сославшись на то, что не голодна и отужинала в Садах. От купальни и переодевания тоже отказалась. В рубашке было бы проще, чем в этом попугайском наряде, которые местные считают данью традициям и обычаям, но на всё это ушло бы драгоценное время, которого и без того не хватало. Пришлось исходить из того, что есть, и надеяться, что она не запачкает длинные рукава во время письма или не опрокинет чернильницу на важные записи.
Впрочем… мысль о чернильнице на записях казалась ей соблазнительной. Могла же произойти такая случайность, а?..
«Нет. Нужно хотя бы раз всё сделать правильно», - мысленно отвесив себе подзатыльник за поиск лёгких путей, Рейн села за стол, который уже подготовил Майлон, засучила рукава и взялась за работу. Положив перед собой чистый лист, пробы ради Рейн попыталась вывести на бумаге несколько слов, чтобы убедиться, что рукав никуда не убегает и не мешает ей настолько, чтобы раздеться. В таком виде, с задранными рукавами, она чувствовала себя нелепой, но старалась отогнать от себя дурные мысли.
Вскоре пришлось серьёзно задуматься над чудесными сокращениями Майлона, в которых она ни Фойрра не понимала…
Рейн писала аккуратно и придерживала на всякий случай рукав, чтобы он точно ничего не испортил. От такой кропотливой работы рука в запястье начала ныть, когда первый лист был целиком исписан, но Рейн старалась не обращать на это внимание сколько получится. Работы едва ли убавилось, а Маю захотелось поговорить.
- Завтра у меня тоже дела, - не отвлекаясь от работы, ответила Рейн, увлечённая больше выведением букв, чем диалогом, а потом Майлон сказал очередную глупость.
- Ты не должна была все это делать для меня.
Остриё пера замерло над листом; чернильная капля, которой быстро не нашлось применения по достоинству, сорвалась и капнула на бумагу, испортив заметки.
- Да Фойрр тебя перетрахай, Май! – впервые за то время, что они были в одной комнате, Рейн позволила себе повысить голос. – Ты не мог подождать со своими разговорами, пока мы с этим не закончим!? Из-за твоих глупостей и несерьёзности мы в полной заднице! Я сижу здесь с тобой и исправляю твою ошибку, а ты мне ещё мешаешь! Вот что я покажу завтра Крейну? Кляксу!? – Рейн раздражённо дёрнула лист со стола, показала кляксу на нём, а потом смяла и бросила в алифера.
Тяжело дыша, словно после бега, она смотрела на Бэла со злостью и… отчаянием. Потому что даже себе не могла ответить, что так сильно её разозлило – слова, которые он сказал, напомнив ей, что он ещё что-то значит, или несчастная клякса на одном бедном абзаце. Всё же… не целый лист перевела, но тоже обидно!
А потом она заметила то, что упустила из виду в самом начале. Чернильницу. Тёмное пятно расползалось по столу, захватывая всё новые территории. Видимо, бросив бумажку в Майлона, Рейн случайно задела её рукавом. Ахнув, она быстро схватила бумаги со стола, пытаясь спасти записи, собранные Бэлом за день, но было уже поздно.

Рейн боялась совсем не Крейна, а того, что он расскажет Солмниру. Все разговоры с Ритом об ответственности, тайнах и попытках уберечь от чего-то важного, настолько надоели ей, что она подсознательно пыталась доказать всем вокруг себя, что на что-то способна. Что может справиться с должностными обязанностями, не допустить глупых ошибок и всё не испортить. «Освобождение» Майлона с его дальнейшим переездом в личные покои, конечно, ничто уже не перекроет, но когда по швам разошлись ещё и дела на Крае света, Рейн расстроилась.
- Глупость… - она бросила испорченные бумаги на стол.
Заметки Майлона залили чернила, но, несмотря на это, в них ещё можно было что-то разобрать. Не всё, но больше половины явно. Бэл пытался спасти ситуацию в привычной манере предлагая решение. Рейн не собиралась создавать ещё одну легенду, чтобы никто ничего не заподозрил, она просто решила сдаться, опустить руки и делать то, что она умела лучше всего. Пить.
Майлона она, казалось, совсем не слышала, а потому, встав из-за стола, и даже не глянув на рукав платья – не испачкался ли? – Рейн подошла к двери и окликнула Нарин. Вид хозяйки говорил красноречивее слов. Нарин бросила взгляд на писаря, который ей с самого начала не нравился, а потом выслушала пожелания Рейн.
- Приготовьте купальню, и отнесите туда рисовое вино. Позови служанок в комнату, пусть ототрут всё от чернил, пока пятна не присохли и не въелись.
Рейн не стала говорить, кто опрокинул чернильницу и что вообще произошло, ограничившись сухими фактами. Нарин ещё раз недоверчиво посмотрела на писаря, но после вышла, чтобы раздать распоряжения хозяйки.
Не отдавая никаких распоряжений Майлону, Рейн вошла в спальню, на ходу развязывая пояс и сбрасывая вслед за ним на пол накидку со злосчастными длинными рукавами. Стоило сделать это в самом начале, и тогда бы не было таких проблем. Но она так торопилась сделать всю работу, что бездумно усугубила ситуацию, которая и без того казалась фатальной. Говорить Рейн не хотелось. Что-либо делать с испорченными бумагами или отчётами по переговорам для Крейна – тоже. Можно сослаться на то, что Крейн действительно услышал достаточно, чтобы ему не нужны были эти записи, но Рейн хотела сделать всё правильно. Не вышло.
«Ничего нового».
Упадническое настроение, как повелось, захватывало Рейн целиком. Она варилась в нём и никогда сама не искала выхода, словно ей нравилось это состояние и она хотела как можно дольше его продлить. Выстрадаться, чтобы потом стало легче, но этот способ тоже никогда не работал исправно. Вино тоже ничем не поможет. Сколько бы раз Рейн не убеждала себя, что напиться и уснуть крепким сном – единственное верное решение, столько же раз поутру приходила к мнению, что голова болит, а проблемы остались. Вечно пьяным не будешь.
И Майлона в своих бедах она на самом деле виноватым не считала. Просто спустила на него злость, когда накипело.
- Возвращайся в комнату. Здесь делать нечего, - не оборачиваясь, бросила Рейн Бэлу, фактически освобождая его от работы.

Когда служанки пришли в комнату, оттирать пятна чернил, Рейн уже была в купальне. Оставаться и следить за тем, чтобы никто из них не сунул пытливый нос в личные дела Края света, ей не хотелось. Стоило бы проявить больше осторожности и помнить, что здесь тоже могут быть шпионы Лаллен или других родов Поднебесной, но как-то разом всё стало настолько безразлично.
Даже Кико куда-то запропастился, хотя ещё утром сладко спал в хозяйской постели. Голод вытащил его из комнаты и вынудил искать еду в другом месте, раз хозяйка и Майлон ничего ему не принесли и не оставили.
О том, что Нарин, закончив с делами, решит спросить у писаря, что там произошло с таким обвинительным тоном, будто Майлон Рейн долго пытал и изматывал, Рейн ничего не знала. И даже не догадывалась, что своим поведением могла дать почву для неверных предположений.
- От тебя одни проблемы, - нахмурилась Нарин, смотря на алифера. – Держи! – грубо пихнув ему глиняный горшочек, накрытый куском ткани, она объяснила: - Лекарь сказал тебе отдать. Для ран.

- Раны мазать… Тебя впервые побили? – Нарин с недовольством посмотрела на писаря, который не выглядел как писарь.
Наверное, чей-то младший сын, из которого не вышло воина. На учёного мужа он тоже не походил. Скорее на алифера, который ступил на тёмную тропку и тратил состояние семьи на развлечения. Наверное, отцу надоело содержать разгильдяя и он отдал его выучиться на писаря, а тут добрая хозяйка дала шанс показать себя. Нарин не удивилась, что Рейн выбрала не какого-то умудрённого опытом писаря, а кого-то «не такого». В конце концов, она и в помощницы выбрала себе однорукую безродную, которую изгнали из семьи с позором, и, кажется, продолжала собирать вокруг себя сомнительных личностей. То ли считала, что каждый из них заслуживал на шанс, то ли думала, что в компании таких же отщепенцев почувствует себя на своём месте, а не чужой среди других.
- Лучше бы спасибо сказал, что о тебе позаботились, а не выгнали взашей, - девушка прикрыла глаза, недовольно скривила губы.
В отсутствие хозяйки она могла не расщедриваться на добрые слова и вежливость, а говорить то, что думает.
Получив в руку бумаги, Нарин, забывая в такие моменты о том, что рука всего одна, потянулась к ним «двумя». Что закономерно – часть бумаг рассыпалась по полу и разлетелась по комнате, потому что мозг забыл о том, что фантом в реальной жизни ей никак не поможет. Обрубок руки лишь поднялся вверх, маяча темной повязкой в пустом рукаве. Смотря на листы, Нарин растерялась, не зная, как себя повести. Иногда ей казалось, что она уже свыклась с отсутствием части руки, но в такие моменты чувствовала себя скверно.
Сев, она начала собирать бумаги в одну кучу на полу перед собой.
- Все важные бумаги советник хранит в столе под ключ.
Где этот ключ – Нарин не знала, но предполагала, что писарь должен знать, что делать с бумагами, и какие из них нужно прятать с чужих глаз, а какие можно оставить на столе, не опасаясь, что их украдут или секретные знания попадут не в те руки.
- И зачем она тебя наняла, - вздохнула Нарин, когда заметила странные каракули на листах. – Ты же даже писать не умеешь! Я левой рукой пишу лучше, чем ты правой…
А потом на глаза попался скомканный лист с кляксой, которым Рейн кинула в Майлона.
- А это ещё что? – подтянув бумажный шар к себе, Нарин попыталась его развернуть. – Если из-за тебя Её Высочество снова начнёт пить, я сама тебя выгоню взашей, понятно? – таких полномочий Нарин не имела, но хотела, чтобы писарь понимал, что ещё одну ошибку ему не простят.

[icon]https://i.imgur.com/jio7spe.png[/icon][nick]Нарин[/nick][status]на страже госпожи[/status]

— Это особый шифр.
Нарин с сомнением посмотрела на писаря. Конечно, Рейн не отчитывалась ей о каждом своём шаге и вполне возможно, что неслучайно так срочно понадобился писарь. Может, Рейн с Крейном вели какие-то дела особой секретности, поэтому им нужен шифровальщик, а, может, этот алифер намеренно вешал ей лапшу на уши – кто ж разберёт? Допрашивать Рейн она точно не станет, а с этим парнем говорить вообще бесполезно. Он, кажется, несерьёзный.
— Но если ты даешь уроки письма, то по вечерам я свободен.
А вот это в сознании Нарин прозвучало совсем не как желание учиться и развиваться. Она невольно вспомнила инквизитора из Вильсбурга, который всё выспрашивал у неё про традиции Поднебесной и оказывал знаки внимания, которые ей не нравились. Поведение чужака она принимала со скрипом и нервозной терпимостью, но когда что-то подобное делал алифер, который знает о традициях их народа, это задевало до глубины души и вызывало… смущение. Впрочем, иногда Нарин из-за неуверенности в себе думала, что получает мужское внимание не потому что в калеке рассмотрели женщину, а потому что калека согласится на любого, кто окажет ей внимание.
- Письму тебя должны были научить до того, как взялся помогать госпоже.
С этого момента стало понятно, что помогать она не собирается.
Нарин заметила, с какой поспешностью у неё выхватили из рук смятый листок, но ничего не сказала. Поведение алифера показалось ей странным, но он в целом был каким-то… каким-то слишком непохожим на других слуг. Интересно, откуда Рейн вообще его взяла? И почему? Чем он был таким особенным, что смог её привлечь и убедить в своей полезности?
Собрав все бумаги, Нарин крепко взяла их одной рукой, думая, куда бы спрятать до возвращения Рейн. Стоило бы дождаться её и спросить лично, но что-то подсказывало, что принцесса вернётся не в том состоянии, чтобы вести деловые беседы, а значит надо самой что-то решать. Хоть всю ночь на них сидеть как пигалица на яйцах.
— Ты слишком миленькая, чтобы всерьез воспринимать твои угрозы.
Так писарь подписал себе смертный приговор.
Нарин выразительно посмотрела на него, и хотела уже гордо вскинуть подбородок и напомнить этому смазливому блондину, что перед ним воительница, а не какая-то девчонка. Что она из уважаемой семьи и рода, что ещё в период обучения могла за пояс заткнуть многих парней. И что была самой завидной невестой, которая женихов сама спроваживала боем. Но потом вспомнила, что безродная. Нет имени. Нет руки. Нет таланта мечника. Только тень прошлого и надломленная гордость.
- Ещё раз скажешь что-то подобное, и я подрежу тебе уши.
А вот следующий вопрос писаря снова выбил из-под ног землю. Нарин снова ушла в себя и непроизвольно потянулась к обрубку, но помешали бумаги. Вспоминать это, как и говорить об этом, она не хотела. Позор так и не был смыт.
Нарин была благодарна, когда писарь не стал допрашивать её дальше, а изменил тему разговора. И тут она вспомнила, почему вообще разозлилась на этого алифера. И что её на самом деле беспокоило.
- Когда плохо и одиноко.
А это значило, что почти всегда.
Вообще она не должна была этого говорить постороннему. Мало ли кем был этот чужак? Нарин о нём ничего не знала, а потому не могла доверять. О Рейн, конечно, слава далеко шла, но ей не хотелось быть той, кто эти слухи распространяет и поддерживает.
- Поводов хватает. Последние лет семь.
Опомнившись, Нарин хмуро посмотрела на писаря.
- И мне бы не хотелось, чтобы твоё неумение писать расстраивало её, когда у неё и так проблем хватает. Если ты не справишься со своими обязанностями, то Её Высочество снова поругается с советником, когда он вернётся.
[nick]Нарин[/nick][status]на страже госпожи[/status][icon]https://i.imgur.com/jio7spe.png[/icon]