Его подстерегли и окружили как волки, стоило только отъехать от небольшой деревушки, где Майлон пополнял дорожные припасы. Бэл сразу узнал в черных фигурах сородичей и вытащил меч даже не поинтересовавшись, что им угодно - без слов было очевидно, что его голова. Сначала он пытался прорваться верхом, не ввязываясь в драку с превосходящим противником, лишь отбивался, а потом расправил крылья. Но не один Кречет обладал ими. Наверно желай черные алиферы убить, то справились бы быстрее и без потерь, даже не показываясь из засады, но они ловили беглеца, получая рану за раной, пока Майлон не был сбит и связан. Вот тогда они от души на нем отыгрались, и продолжали отыгрываться, даже перебросив через портал и усадив на стул в каменном мешке. Били от души по лицу, в грудь и бока, так что вскоре Бэл уже не чувствовал места, где бы его не пронизывала боль при каждом движении. Перед глазами плыло, в голове звенело.
   Сомнений быть не могло, он уже далеко от Остебена, и прошлое, спустя столько лет, все же настигло его в виде Черного отряда. Досадно, но ожидаемо. Первые годы Майлон ждал, что за ним придут каждую ночь, и это долго лишало алифера сна, мучило сильнее, чем удары, которые теперь на него сыпались. Он все представлял, как будет смотреть в глаза императора, Рейн, своих сослуживцев и мыслил смерть гораздо лучшей участью, чем суд. Однако время шло, а он все еще был жив, несмотря на все свои старания, и вскоре страх омертвел в нем. Бэл устал ждать своего наказания и устал наказывать себя. Теперь он принимал свою участь спокойно, как закономерный итог.
   Его вернули в Алир. Об этом красноречиво говорили одежды алифера, который вошел в допросную и перед которым учтиво склонились Черные. Он носил на себе цвета дома Ален. Майлон взглянул на вошедшего исподлобья, ибо голова пленника невольно клонилась, то к груди, то к плечу - не держи Черные его за плечи и Кречет давно свалился бы со стула на пол. Светлые пшеничные волосы падали со лба и застили без того мутнеющий взгляд, но цвета которым бывший гвардеец служил много лет он узнавал даже сейчас. Выхватил Бэл взлядом и отличительный знак наследника. Выходит Рейн все же вышла замуж?
   Легкая улыбка показалась в уголках разбитых губ и пропала. У маленькой бастардки похоже все было хорошо, и перед смертью это тешило сердце Майлона. А то, что этот разговор окончится именно смертью, он не сомневался.
Вертеться и заверять, что ловцы обознались, Бэл не видел никакого смысла, подумывая хотя бы окончить свою жизнь с достоинством.   
   - Я бы предпочел и дальше оставаться мертвым, - ответил он, сглотнув слюну со стойким привкусом крови. - Но раз уж вы меня откопали, то разве не будет вежливым сначала представиться? Я не давал клятв и не служил никому, кроме Его Величества и Ньерая. Насколько хороший из меня вышел слуга, это уже иной вопрос… и жив не благодаря, а вопреки.
   Майлон прикрыл глаза, борясь с собственным сознанием, которое то и дело норовило ускользнуть в темноту. Выгораживать род Лаллен он не собирался, наоборот с готовностью бы забрал его целиком с собой в могилу. Но сколько вообще весит его слово против знатного рода? Как когда-то оно ничего не стоило против императрицы. На что вообще рассчитывал этот хлыщ? Потрясти восставшим из мертвых преступником? Слишком много прошло лет. Бэл даже сам себе уже кажется подделкой.

Рит. Майлон помнил эту фамилию. Династия военных, значит. Неплохая, наверно, партия, хотя Бэлу всегда было сложно судить о расстановках сил вокруг императорского трона. В свое время он даже не думал, что венценосная жена может иметь что-то против своего супруга, а поди ж ты. Наличие бастардки, конечно, не делало чести императору, но, узнав Рейн, Майлон уже не мог понять как можно желать ей зла, ни тогда, ни сейчас. Дети не должны быть наказаны за грехи родителей, а сестры за грехи братьев…
   - Я не оправдываюсь, - сипло проговорил Кречет, с трудом разлепляя начавшие оплывать от недавних ударов веки. Взгляда на Солмнира он уже не поднимал, пусто пялясь в стыки плит каменного пола. - Я знаю, что совершил.
   Майлону нечего было прятать, кроме одного единственного имени дядюшки Гарана, который помог ему замести следы, рискую не только капитанским местом в страже, но и собственной шеей. Бэл не знал, как он сейчас живёт, да и жив ли ещё, но марать доброго имени не желал. Войны родов перемелят простого алифера, точно так же, как самого Кречета, как всех его родных… И оттого вмешательство псионика было бы крайне нежелательным.
   Очевидно что деятельный Рит желал выслужиться, как и очевидно презирал своего пленника, несмотря на натянутую маску равнодушия - это сквозило в его словах, желал он того или нет, но Майлону было все равно. Если его слова сейчас защитят последнюю дорогую душу, то он готов был рассказать все, что так жадно интересовало тюремщиков. Он должен был сделать это ещё шесть лет назад -  упасть на колени перед императором, когда только получил свой приказ. Тогда Бэлу казалось, что он бы убил свою сестру этим, но теперь понимал, что это был единственный шанс ее спасти. Ее и Рейн. Никто, с самого начала, не собирался отпускать Игрейн после всего. Но задней мыслью все сильны.
   - Я ничего не знаю о заговоре Лаллен, лишь о том, что было приказано мне, - заговорил Кречет. - Императрица пригласила меня к себе лично в цветень 1075 года, и пожелала, чтобы я опорочил Рейн накануне ее помолвки, подав это как службу на благо империи. Я отказался. Тогда в тот же момент она приказала взять в заложники мою сестру, и я проявил малодушие и подчинился. Больше мы с императрицей не говорили. Все детали поступали ко мне от ее поверенного - Танета Энера. Но думаю в это был вмешан ещё кто-то из гвардии, из офицерских чинов, ведь я получал караулы рядом с покоями Рейн слишком часто. Если требовалось сопровождать ее вне дворца, то я всегда имел соответствующий приказ или отгул.
   Майлон излагал все четко и сухо, как если бы докладывал сержанту после смены караула. Эмоций он сюда не примешивал, ибо ценны для слушавших они все равно не были, да и сам Бэл не желал, чтобы в них копались и разглядывали. Его чувства были только его.
   - По итогу, моя сестра была убита. Было совершено покушение и на меня, но своих убийц мне удалось перехитрить и я бежал на материк. Это все что я знаю о заговоре.
   Кречет замолчал, во рту быстро пересыхало от слов и похоже шатался один из дальних зубов.

Отредактировано Майлон (07-04-2020 16:11:41)

Солмнир допустил огромнейшую ошибку, когда решил, что может иметь секреты, не подкреплённые надёжной легендой. Рейн и раньше говорила алиферу, что не желает оставаться в стороне от дел, даже если мужчине кажется, будто он защищает её неведением. Не защищал. Рейн упрямо видела в этом другое – недоверие, неверие, отношение будто к ребёнку, а то и что-то хуже этого. Она всё ещё не забыла слова Шинит в лазарете, когда императорские лекари и целители пытались спасти Солмниру жизнь после турнира с императором. Что ей здесь не место. Что она делает только хуже и не понимает, какого быть сестрой, какого быть Чёрной, какого не быть обузой для Солмнира. Эти слова залегли такой глубокой обидой и раной, что даже спустя месяц напоминали о себе, стоило где-то завидеть хотя бы намёк на эту женщину. И всё же Рейн молчала и старалась держать себя в руках, не давая фантазии и тревогам взять над собой верх.
Держалась до тех пор, пока Солмнир не начал вести себя странно.
Это не укрылось даже от Нарин, чьей первостепенной задачей было следить за настроением госпожи, а не только за её защитой. Двум девушкам удалось сблизиться и почти подружиться. Рейн не торопилась называть крылатую подругой, но не могла не согласиться с тем, что именно Нарин была вторым алифером в Алире, кто её ни за что не осуждал. Она вошла в покои к Рейн, когда Солмнир покинул их, отправившись по делам в компании Шинит.
Рейн уже вставала с постели, застёгивая рубашку на груди, когда Нарин, сама того не подозревая, из желания помочь сделала только хуже, упомянув, что видела, как Солмнир и Шинит направлялись в сторону крыла, где держат пленных и преступников, пойманных во дворце, чтобы сначала допросить, а после – казнить или отправить в общую темницу за пределами дворца.
- В допросную? – Рейн удивилась, даже перестала застёгивать пуговицы, обернувшись и посмотрев в сторону Нарин. – Что-то случилось во дворце? Что-то с отцом? – девушка встревожилась, предполагая возможные варианты. Нападение Теней, покушение на императора, попытка врагов проникнуть во дворец.
И тем ещё страннее показался ответ Нарин.
- Нет, госпожа. Всё спокойно.
Тогда зачем Солмнира тайком призвали в допросную? Может, они специально делали всё тихо, чтобы, зная о преданности Нарин, она ничего лишнего не взболтнула Рейн? Но что тогда такого скрывал от неё Рит, что ей нельзя этого знать?
Оливер?.. Может, они нашли некроманта и Солмнир не хотел об этом говорить?
Рейн кольнула неприятная догадка. Торопливо одевшись, она вышла из покоев и направилась в сторону допросных комнат. Быстро, но всё же не бегом. Мысленно она уже отсчитывала Солмнира за тайны и игры у неё за спиной – ведь договаривались же, что он больше не будет от неё ничего скрывать! – и готовилась к худшему. Что, возможно, Оливер уже мёртв. Зачем Теням сохранять ему жизнь? Может, Солмнир не хотел беспокоить её понапрасну, а потому хотел сначала лично убедиться, что это тот самой некромант, а потом уже, подготовив Рейн к разговору, всё рассказать?
Рейн оказалась в нужном коридоре и увидела заветную дверь, когда в этом же коридоре была Шинит. Заметив Рейн, девушка сначала сильно удивилась, потом будто бы чего-то испугалась, но тут же преградила ей путь, пытаясь сначала усыпить бдительность Рейн.
- Что вы здесь делаете?
- Мне нужно поговорить с Солом.
- Он сейчас занят. Лучше позже…
- Нет, сейчас.
Рейн попыталась обогнуть Шинит и подойти ближе к двери допросной, но Чёрная встала перед ней цербером.
- Туда нельзя заходить.
- Почему?
- Нельзя.
- Что это этой дверью? – Рейн теряла терпение и начинала злиться на непослушание. – Я дочь императора. Нравится тебе это или нет, но ты уйдёшь с моего пути и дашь мне войти!
- У меня приказ никого не впускать.
- Здесь моё слово выше.
Рейн начинало казаться, что Шинит намеренно тянет время и говорит громко для того, чтобы тот, кто скрывается за дверью допросной, это заметил и что-то предпринял. Ну не стоит же за дверью Солмнир без штанов и не пытается торопливо одеться, чтобы никто не догадался о его связи с подчинённой?..
Грубо оттолкнув Шинит в сторону, Рейн вошла в допросную и быстро отыскала взглядом Солмнира. Хвала Ньёраю, одетого.
- Что здесь происходит? Ты нашёл Оливера и решил мне ничего не говорить? – она обращалась к Солу, хлёстко бросаясь словами, и неотрывно смотрела на алифера. Со злостью и недовольством. Не обращая внимание на Шинит, которая всё ещё не теряла надежды вывести Рейн из допросной, Грей раздражённо вырвала руку из цепкой хватки Шинит и подошла к Солмниру.
- Вам нужно уйти!
- Ещё раз притронешься ко мне, и я лично оставлю тебя без руки. Это тебе ясно? – Рейн рыкнула, оглянувшись через плечо. Она знала, что Шинит отступила не потому что испугалась её угроз, а потому что сам Солмнир жестом её об этом попросил. Эта женщина никогда не подчинялась её приказам и для Чёрной позволяла себе слишком много даже с бастардом императора. Именно это злило Рейн ещё больше. – Назови мне хотя бы одну причину, чтобы я всё здесь не разнесла? – это она уже адресовала Солмниру, но раньше, чем он успеет ответить, Рейн посмотрела ему за плечо.
Elysium
Там, за спиной, стояли Чёрные, державшие пленника. Рейн перестала злиться. Её кольнул страх того, что она увидит, и на мгновений ей показалось, что хуже уже не будет. Мёртвых не допрашивают, а значит, если там Оливер, то он всё ещё жив и его можно спасти.
Оливер…
- Майлон?.. – выдохнула Рейн, поражённая тем, что увидела; её плечи поникли, исчезла вся спесь и силы.
Будто призрак прошлого. Тот, кого она уже давно считала мёртвым, он сидит здесь, и хотя его лицо было залито кровью, светлые волосы спутались и слиплись, а кожа припухла и потемнела от синяков и кровоподтёков, Рейн узнала его даже спустя годы. Весь её гнев исчез, растворившись разом. Она почувствовала странный привкус чего-то знакомо, отдающего в груди одновременно и тоской, и болью, и совершенно неуместной радостью. Облегчение, что он живой и Лаллен всё же не убили его. Рейн даже забыла о том, что это Солмнир её обманул и не рассказал всей правды. Забыла, что злилась на него и собиралась устроить ему словесную трёпку. Забыла о существовании Шинит и жгучем желании ударить крылатую. Забыла о ревности. Забыла об Оливере.
Несколько мгновений она, как заколдованная, неотрывно смотрела на алифера, словно не могла поверить своим глазам. Это действительно был он. Майлон. Живой. Избитый. Повзрослевший.

Шестнадцатилетней девчонкой Рейн представляла, что скажет Майлону, когда наберётся храбрости. Какие слова выплюнет ему в лицо. Что сделает за то, что он посмел так с ней поступить. Она носила в себе боль столько лет, что упустила тот момент, когда боль стала неотделимой от неё самой. Ненавидеть его казалось чем-то естественным. Желать ответить болью на боль – тоже, но это стремление годами вело её только к сплошному саморазрушению, о чём не единожды ей аккуратно напоминал отец или грубо и прямо – Солмнир.
В некоторых своих опасениях Солмнир был всё же прав. Рейн этого никогда не признает даже под страхом смерти, но она была не готова к этой встречи. И, возможно, предпочла бы, чтобы её никогда не было, а Солмнир умел лучше хранить свои тайны. Теперь же она стояла в центре допросной, сбитая с толку и совершенно растерянная. Она не знала, что ей делать, и даже глупая шутка Майлона не смогла дать ей ответ на вопрос…
Почему так защемило в груди?..
Почему она смотрит на его лицо, скользя взглядом от кровоподтёка к разбитой губе, от синяка до опухших губ, и не испытывает от этого радости или удовольствия?.. Почему ей не легко и приятно от того, что мужчину, которого она винила в том, что её жизнь пошла под откос, превратили в это и наказали за его поступок? Почему не могла просто уйти из допросной и сделать вид, что ничего этого не было? Почему не могла позволить Солмниру истязать его дальше? Почему она не могла накричать на него или просто сказать, что его ненавидит – ведь это правда? Правда же?..
«Не то, чем кажется…»
А чем это казалось?.. Что Солмнир решил исполнить обещанное и прижать род Лаллен, используя Майлона, если тот всё ещё жив?
- Рейн, - Солмнир дёрнул её за руку, аккуратно  и почти просяще, пытаясь привлечь внимание жены без ссор. – Давай поговорим снаружи.
Рейн не могла отвести взгляда. Она чувствовала прикосновение Солмнира и слышала его просьбу. Вспомнив о причине, почему она здесь оказалась, Рейн уже не могла так же громко и показательно злиться как в самом начале. Её злость была другой – холодной и выращенной на нежелании что-либо обсуждать вообще. Сбросив руку алифера с плеча, она отвернулась, отводя взгляд от пленника в том числе.
- Отец не выделил тебе псиоников? – холодно спросила, нисколько не смущаясь того, что Майлон её прекрасно слышит. – Зачем это всё?
- Рейн… - он попытался во второй раз, но снова уткнулся в глухую стену.
Рейн не желала ничего слушать. И говорить – тоже.
- Развяжите его, оставьте в темнице. Залечит раны – позовёшь дворцового псионика и выведаешь всё, что тебе нужно.
- У нас нет на это времени, Рейн.
На это она тоже не обратила внимание. Только отмахнулась, считая чем-то не столь существенным. Своё отношение к происходящему она показала, когда тут же развернулась и, стараясь подавить желание снова посмотреть на Майлона, вышла из допросной. Дверь за ней закрылась, и какое-то время даже Шинит не показывала нос из застенок. Этого хватило Рейн, чтобы на несколько секунд задержаться, сделать вдох-выдох и посмотреть на собственную руку. Пальцы дрожали, но она изо всех сил старалась выбросить из головы то, что увидела. И во что бы то ни стане не думать о Майлоне.

В допросной комнате ненадолго стало тихо. Шинит одним взглядом выспрашивала приказа Солмнира и не торопилась извиняться при пленнике, решив оставить официальные извинения на потом – это её вина, что она не смогла сдержать порыв Рейн войти. Не смогла исполнить приказ Солмнира.
Солмнир шумно выдохнул. Он подозревал, что так и будет.
Пойти за женой сейчас или оставить её на время, чтобы остыла? Нет, с этой женщиной лучше решать всё и сразу, чем оставлять её наедине с собственными мыслями. Слишком часто Рейн надумывала что-то сверх того, что было, а сейчас он прекрасно понимал, что разбередил её старую рану, буквально станцевав на ней самый зажигательный ламарский танец.
Чёрные тоже молчали, пока один из них не решился спросить:
- Что делать с пленником?
- Ты слышал приказ Её Высочества, - с неохотой соглашался Солмнир, но не из-за того, что был согласен с Рейн. – Заприте в темнице и подошлите к нему псионика. Проследите, чтобы ни одна живая душа не узнала, кого мы притащили во дворец. Иначе он умрёт раньше, чем мы сможем использовать его язык.

Отредактировано Рейн (08-04-2020 22:44:04)

17.08.1082, Край света

На третий день в темницу к Майлону пришли снова. Молчаливые гости ничего не объяснили, только крепко приложили алифера, связали, сунули в сундук и унесли, оставив его «дом» пустым на злобу дня. Вопрос о побеге Майлона поднимался лишь раз среди чёрных, после чего быстро пресекался и переводил всё в тайные поиски беглеца. В поисках не было никакого смысла – алифер уже сказал всё, что знал, и хотя этого не хватит советникам, чтобы сделать выводы, а императору - принять решение, алифера искали, потому что того хотел Солмнир. Но пока зять Его Величества был слишком занять насущными делами, чтобы получить весть и заняться поисками, если не лично, то поручить их верных себе людям.
Ближе к полуночи алиферы, живущие на Крае света, потревожили покой Рейн, не дожидаясь утра. Рейн уже готовилась ко сну, смывая пыль и грязь после тяжёлого дня в горячем источнике, когда Нарин пришлось с неохотой пропустить двух крепких алиферов в комнату госпожи, чтобы поставить её личные вещи, привезённые из дворца. На Крае света Рейн планировала задержаться надолго, о чём неоднократно шутили алиферы, тащившие тяжёлый сундук. Раз даже обмолвились в шутку, что принцесса привезла на Край света личные вещи Рита, мол, так глубоко залегла её обида на супруга, что даже от его доспехов избавилась. А сама, глядишь, отмоется и улетит под крыло к отцу.
- Это что? – Рейн кивнула на сундук, когда заметила его, стоило ступить на порог комнаты.
- Ваши вещи. Во дворце что-то напутали и привезли его ночью, - Нарин виновато склонила голову. – Я им говорила, что вам это не понравится, но они боялись ослушаться приказа.
- Ладно, - отмахнулась Рейн, заходя в комнату. – Принесли, и принесли… Проследи, чтобы никто меня больше не беспокоил. Я буду отдыхать.
- Да, госпожа.
Дверь плотно закрылась за спиной Рейн, и хотя дверь создавала иллюзию закрытого помещения, крылатая прекрасно знала, что это не совсем так. Дома на Крае света были созданы из тонкого и полупрозрачного материла, похожего на бумагу. На ней было видно тени, и слабо угадывались силуэты по ту сторону белой двери. Но куда больше Рейн беспокоило то, что её разговоры кто-то услышит.
Личные покои Рита, совмещённые с кабинетом, были в соседней комнате. С порога открывался взгляд на стол, заваленный личными вещами, и теперь картами и записями, которые Рейн изучала уже третий день подряд, пытаясь ничего не упустить. Карту с разметками Рейн тоже оставила, но поддельную. Настоящую она спрятала, чтобы никто не нашёл того, что его глазам и ушам не положено знать.
Пройдя по комнате мимо постели к дальней стене, Рейн села возле сундука, открыла замок, отметив, что крышка была закрыта не полностью – кто-то заботливо подложил кусок дерева, чтобы она прилегала неплотно и воздух попадал внутрь не только через замочную скважину.
Подняв крышку, Рейн посмотрела внутрь. Личными вещами в сундуке и не пахло. Ну, если не считать личной вещью одного клятвопреступника.
Рейн достала нож и срезала верёвки на руках и на ногах алифера. Затычку для рта, чтобы он не шумел, если проснётся раньше, оставила – сам достанет, как только руки освободятся. Впрочем, затычку бы она оставила насовсем, чтобы Майлон снова не наговорил глупостей. Отойдя от сундука, давая алиферу пространство выбраться, она объяснила, что он здесь делает:
- Во дворце тебя убьют раньше, чем ты сможешь выступить перед советниками. Здесь тебя никто не догадается искать.
Даже Солмнир.
Рейн умолчала о том, что Рит ничего не знал об этом. Как и ничего не сказала об этом алиферу, которого фактически подставила, поручив ему тайком вытащить пленника из дворца, чтобы никто ничего не заподозрил. Мистик просто перенёс сундук, в который демонстративно до этого складывали личные вещи Рейн. Второй сундук с вещами появится здесь позже для отвода глаз. Сейчас же стоило позаботиться об одном алифере.
Рейн окинула Майлона быстрым взглядом. За несколько дней плена, когда его перестали пытать и бить, раны начали затягиваться. Лицо не казалось уже таким синюшным и опухшим, но Майлон по-прежнему выглядел паршиво.
Пожевав губу, Рейн ничего не сказала по этому поводу, хотя ей вспомнились слова Майлона, брошенные ей вслед в допросной.
- На Крае света тебя никто не знает, - что играло им на руку.
Рейн не сомневалась, что и на острове найдутся шпионы других кланов, но хотела снизить шансы, что алифера убьют, и не собиралась оставлять соблазн Солмниру или его товарищам размяться, когда и без связного пленника хватает поводов помахать кулаками. Вдобавок к этому она хотела позлить Рита.
- Завтра получишь новую одежду и табличку с именем и должностью – их используют на Крае света, чтобы пропускали через главные ворота.
Рейн будто специально не давала алиферу вставить слово, и продолжала смотреть куда угодно, но только не на него – на стол в кабинете, на стену за спиной Майлона или на постель. Она пыталась казаться холодной, жесткой и собранной, бесконечно подавляя эмоции в груди, но что-то по-прежнему клокотало и не давало ей успокоиться.

Треклятый Бэл… Почему их разговор не мог пройти спокойно и без эмоций?
Рейн собиралась коротко описать планы на ближайшее будущее и чётко обозначить положение алифера, чтобы он не надумал себе лишнего, заметив, что больше не в темнице и не в оковах, а потом со спокойной совестью завалиться спать после тяжёлого дня, но этот план изначально казался смешным и нелепым. С чего она вообще решила, что сможет заснуть, находясь в одной комнате с этим мужчиной? Или что Майлон впервые поведёт себя тихо и не станет задавать вопросы, если этот алифер даже в темнице песни пел с разбитыми губами?
С первых слов и вопросов Рейн пожалела, что вообще решила вытащить алифера из темницы и как-то ему помочь. Он вызывал у неё жгучее желание сразу захлопнуть сундук, повесить на него тяжёлый замок и приказать воинам Солмнира вынести сундук из её покоев и сбросить с Края света в море. Но в этом был весь Майлон – бросающийся шутками даже в самых скверных ситуациях, когда на его месте другой, казалось бы, кидался ей в ноги и благодарил за милость. На такое Рейн даже не рассчитывала, но про себя отметила, что про еду совершенно забыла. И что пленника в темнице держали на скудном пайке, от которого регенерация ползёт со скоростью черепахи, она осознала только сейчас. Рейн немного уколола совесть за такую непредусмотрительность. Она и спальное место организовала с запозданием. Ну, как организовала. Приказала принести дополнительное одеяло и коврик – на эту тему воины тоже подтрунивали, считая, что Рейн настолько обозлилась на Солмнира, что принцесса ему только коврик на полу и выделила, выгнав из супружеской постели. Знали бы они, что коврик предназначался для другого алифера…
Чего она никак не ждала, так это того, что, выбравшись из сундука и рухнув перед ней на колено, Майлон начнёт просить за другого.
- Какой же ты идиот… - это было первым, что сказала Рейн после длинной тирады Майлона.
И это относилось не к тому, что Майлон своим поступком подставил другого алифера, или что начал просить за другого, а к тому, что он так легко распоряжался своей жизнью, что готов был сложить голову при любом случае. Она его специально вытащила из дворцовой темницы, чтоб он не умер от последствий допроса или от руки Лаллен, которые, наконец, доберутся до него спустя столько лет, если ещё не забыли о его существовании, а он собирался на эшафот!
Это злило Рейн больше всего. Даже больше его болтливости или того, что она по-настоящему никак не могла разозлиться на него и высказать всё, что накопилось за годы порознь.
- Зачем, по-твоему, я тебя сюда привезла? Чтобы отправить на эшафот? – Рейн начинала медленно закипать. Зато теперь она смотрела прямо на Майлона с холодной яростью и сжатыми до лёгкой дрожи кулаками. – Я бы оставила тебя в темнице, и ждала бы суда или его подобия, если это куда-то дойдёт.
Рейн не вникала в планы отца и Солмнира. Видит Ньёрай, она вообще не хотела, чтобы эта история вновь всплывала спустя годы, даже если это единственный шанс избавиться от Лаллен, уличив их в заговоре. Эта не та часть биографии, которую Рейн хотела публично освещать. Это её личное, и хотя Солмнир поступал из добрых побуждений, Рейн всё ещё считала, что поделилась с ним личным, которое он не имел права так использовать. Не без её ведома – точно.
Рейн заставила себя расслабить руки и отвести взгляд от Бэла. Напускная холодность не помогала.
- По закону он виноват, что скрывал преступника, - это понятно им двоим и, скорей всего, такого же мнения придерживался Солмнир и придержется император. – Но в его мотивах я не вижу ничего, за что бы этот алифер должен был заплатить.
Чего Рейн не могла сказать о поступке самого Бэла.
- Я поговорю с отцом.
Если до этого дойдёт дело. И если этот алифер всё ещё жив, а не замучен до смерти или не скончался от болезни.

Отредактировано Рейн (11-04-2020 01:54:49)

«Вас», выделенное интонацией, резануло по слуху. Рейн до сих пор не привыкла к уважительному обращению, несмотря на то, что в последние несколько месяцев, как император решил внести её имя в свой род под другой фамилией, это резко стало нормой. Ещё необычнее и неестественней это звучало из уст алифера, которого она знала задолго до того, как мысли о вхождении в семью императора, вообще могли появиться в голове Рейн. Ей и сейчас иногда казалось, что всё происходящее – не более чем сон. Вот и сейчас она смотрела на Бэла и ей казалось, что она всё ещё спит и никак не может проснуться.
- Вы хотите, чтобы я служил вам?
«Я хочу, чтобы ты жил», - подумала, но не сказала Рейн.
Даже в мыслях это желание казалось ей честным, но непонятным. Почему она хочет, чтобы алифер, который, как она думала, принёс ей столько боли и так сильно повлиял на её жизнь, продолжал жить? Почему не хотела казнить его и знать, что он заплатил кровью за свои грехи? По той же причине, почему не обрадовалась смерти императрицы? Потому что это уже не изменит прошлого? Да, наверное, так.
- Ты останешься на Крае света и будешь выполнять мои поручения или поручения Крейна – он здесь за главного, и управляет городом от лица торговой гильдии, - Рейн снова смотрела в сторону, а не на алифера. – Держать тебя взаперти или удерживать в комнате – я не вижу смысла. Рано или поздно об этом станет известно, а так… хорошо спрятано то, что находится под самым носом.
Убеждала себя Рейн, думая, что делает лучше.
Окинув алифера оценивающим взглядом, Рейн отметила, что несколько дней в плену не пошли мужчине на пользу. Да и кому бы пошли? Он был грязным, в поту, пыли и крови, с ранами, которые наверняка никто не обрабатывал и не очищал, а значит, некоторые из них вполне могли загноиться. Кроме того, вряд ли его хорошо кормили или достаточно поили. По треснутым от побоев губам сложно понять – бледные они, потому что он измотан, или из-за обезвоживания.
- Сиди здесь тихо.
Рейн вышла из спальни, закрыла дверь. Выглянув из кабинета в коридор, алифер сразу встретилась нос к носу с Нарин. Отдав приказ принести в комнату еды и питья, Рейн немного подумала, что попросить бы ещё, чтобы это не вызвало лишних подозрений и в то же время было полезным. Попросить принести полотенце и воды, чтобы промыть раны Майлона? Или попытаться тайком провести его на источник? Сама она недавно вернулась с источника, так что попросить всё подготовить во второй раз было бы странно.
Решив, что поход в купальни лучше отложить на потом, Рейн приказала принести воды и полотенец.
Получив приказ, Нарин отправилась его выполнять, а Рейн бросила короткий взгляд в сторону комнаты, где оставила алифера. Возвращаться к Майлону вот так сразу она не хотела, потому что не представляла, о чём говорить дальше, да и нужно ли что-то ещё объяснять? Провалившись в свои мысли, Рейн осознала, сколько прошло времени в раздумьях, когда вернулась Нарин. Внеся в комнату чистые полотенца и горячую воду в небольшой кадке, девушка ушла вместе со служанкой, предупредив о том, что пищу принесут немного позже.
Такой вариант Рейн вполне устраивал. Кадку с водой и полотенца она внесла в спальню уже сама.
- Отмывайся. Не розами благоухаешь, - грубо, но зато правдиво.
Поставив кадку недалеко от входа и сложив на деревянное «ухо» чистые полотенца, не взглянув на алифера, Рейн вышла из комнаты, давая Майлону время побыть одному и привести себя в порядок. Она планировала оставаться в кабинете, пока не принесут еду, а уже вместе с ней вернуться к Майлону – и повод был бы, и говорить не надо. Но оставаться в кабинете, ничем себя не заняв, было сложнее, чем казалось на первый взгляд. Немного подумав, Рейн открыла один из сундуков, покопавшись в нём в поисках чего-то подходящего, вернулась к Майлону со стопкой вещей, которые Солмнир носил на Крае света. Неброских, однотонных, чёрных, но соответствующих месту. Бэлу, скорей всего, с непривычки они покажутся странными, но другого варианта всё равно не было. Майлону лучше не выделяться.
- На, сгодится на первое время.
Не лезть же ему обратно в грязную и порванную одежду?

— Я почти закончил.
Рейн бросила взгляд на алифера. Сначала её смутил вид Майлона, но не тем, что в её комнате стоит полуголый мужчина, с которым её что-то связывало в прошлом, а ранами, которые теперь, без одежды, она видела слишком отчётливо. Взгляд скользнул от лица алифера к его торсу и бокам, цепляясь за каждый порез или синяк. Чёрный отряд Солмнира не церемонился с преступником, когда пытался взять его живьём и затащить в Алир. Это её вина, что ему так сильно досталось? Из-за того, что Солмнир обозлился на бывшего гвардейца? А заслужил ли он такое?
Торопливо вручив вещи в руки алифера, Рейн отвела взгляд и вышла из комнаты, вновь оставив его одного. Она осталась за дверью; тёмный силуэт легко проглядывался на белом фоне, отбрасываемый светом от светильников в кабинете. Рейн знала, что Майлон пострадал во время допроса и поимки, и понимала, что, по-хорошему, ему нужен лекарь или целитель, чтобы исключить все риски заражения, да и привести лицо алифера в порядок. В таком виде его нельзя показывать жителям Края света, да и держать его здесь, пока все раны не заживут и не затянутся, тоже проблематично. Не прятать же его в сундук в самом-то деле!
До того как Майлон оказался в её комнате, Рейн казалось, что она продумала все моменты, но сейчас понимала, что… да нихрена она не продумала!
Вздохнув, Рейн потёрла лицо ладонью, пытаясь привести мысли в порядок и что-то решить. Она отвлеклась сначала на голос Майлона, которого слышала даже через дверь, потому что стояла к ней близко и, казалось, могла прикоснуться к чужой тени – такой же тёмной на плотной бумаге. От воды действительно стоило избавиться, но как-то так, чтобы никто этого не заподозрил. Вылить в окно? А что ещё оставалось?
Собираясь ответить алиферу, Рейн запнулась. В дверь кабинета постучались, и она услышала голос Нарин, просившей дозволения войти.
- Сиди тихо, - бросила она Майлону и вновь отвлеклась на слуг.
В кабинет внесли на подносе еду и питьё, рассчитанное на одного человека. Одно хорошо – Рейн славилась бездонным желудком и хорошим аппетитом, а потому порции были щедрыми, а не «птичьими». По своему усмотрению к еде Нарин добавила рисовое вино – Рейн узнала его лёгкий аромат, и не стала ругать девушку за вольности. В конце концов, лучше пусть думают, что она после ссоры с Солмниром в плохом настроении, а потому лучше не беспокоить её по пустякам.
- Оставьте на столе.
Повинуясь приказу, служанки оставили поднос с края стола, стараясь ничего не уронить и не испортить, и уточнили про кадку с водой – не нужно ли её унести. Отмахнувшись от помощи, Рейн сослалась на то, что ещё не успела отмыться, и пусть заберут уже позже, а сейчас она желает побыть одна.
«Одна…» - Рейн бросила взгляд в сторону соседней комнаты, стоило Нарин закрыть дверь с другой стороны.
Набравшись немного решимости, Рейн прихватила поднос, думая, что слишком уж жирно отдавать Майлону графин с рисовым вином, но другого варианта не было, и вошла в соседнюю комнату. Алифер уже закончил с мытьём. В ведре оставалась грязная вода, чей цвет не спишешь на обычные походы Рейн по Краю света, да и полотенца тоже были в следах крови. Сойдёт за регулы или нет?..
«Тогда надо и постель в кровь марать…»
- Вылей в окно, - Рейн кивнула в сторону окна, а сама поставила поднос с едой на низкий столик в углу комнаты, с разложенными возле него двумя плоскими подушками.
Она всё ещё старалась не смотреть на Майлона, но голос стал мягче. Без демонстративной холодности и отчуждённости, которыми Рейн потчевала Бэла с первой встречи. Окровавленные полотенца она бросила в сундук к остальным вещам алифера, собираясь избавиться от них позже. Был бы в комнате камин – полотенца бы полетели в него, но за неимением, приходилось довольствоваться малым.
За стол она не садилась, да и аппетита не было, чтобы пытаться составить компанию Майлону. Рейн только показала на угол комнаты, где лежала циновка и сваленное на неё одеяло.
- Сам себе постелешь. В углу. Вон там. Чтоб я тебя видела, - и ткнула пальцем в сторону стены, напротив той половины постели, с которой привыкла спать сама. Повернувшись спиной к алиферу, она распутывала шнуровку на кожаных наручах, готовясь ко сну. Как спать в одной комнате с Майлоном – Рейн не представляла, но слишком устала и вымоталась за день, чтобы что-то решать. – Поешь и ложись. Здесь рано встают.
И вот с чего такая забота к тому, кого она должна ненавидеть? Отболело? Или просто злость на Солмнира перекрывает всякий здравый смысл, а потому делает Майлона на фоне Рита меньшим из зол?
Она даже не обратила внимания на то, как он от уважительного обращения перешёл к обычному – более личному и привычному, постепенно привыкая к тому, что его не пытаются ударить или задушить подушкой. Она даже ни разу на него не накричала и ничего обиднее «идиота» не сказала. Так сильно устала от всего или просто отчасти понимала, почему он так поступил?
Отложив наручи на стол и к ним кушак, Рейн оглянулась посмотреть на алифера. В одежде Солмнира, которая была ему не по размеру, Майлон смотрелся непривычно, но не ужасно. В воспоминаниях Рейн всплыл образ молодого гвардейца – он запомнился ей другим. Ещё мальчишкой, жизнерадостным и весёлым. Не то что бы он сильно изменился за годы. Всё так же говорил глупости и бросался шутками, но что-то изменилось в чертах его лица и в глазах будто бы залегла какая-то печаль, погасившая огонёк, когда-то так сильно запавший ей в душу.
- Ты даже с синюшной рожей, выглядишь как павлин… - вздохнула Рейн, словно пыталась укорить алифера за смазливость.

У заботы Рейн был один существенный минус. Майлон начал болтать…
То ему не нравился стиль Края света, где всё было на другой манер, то он не смог оставить без внимания её желание держать его на виду даже в ночное время. Вот как ему удалось банальную предосторожность вывернуть так, что Рейн отчаянно захотелось покраснеть от смущения? И от злости, и от желания треснуть одного наглого крылатого, который с годами вообще не поменялся. Раньше Рейн казалось, что он нарочно такой «белый и пушистый», распускает павлиний хвост, чтобы добиться своего, потому что умеет играть масками, а на самом деле гнилой внутри. Гнильца так и не проглянула, а всё то, что ей раньше нравилось в Бэле – летело радугой во все стороны, и это раздражало ещё больше.
«Надо было попросить Энгерина запереть его где-то в чулане…»
Но умная мысль пришла с запозданием, когда уже ничего не изменить.
— Я не улечу, - сказал Майлон так серьёзно, что Рейн ему поверила.
И даже немного смутилась.
И даже хотела сказать в ответ что-то приятное или не такое грубое, как Бэл снова сделал глупость.
— Меня здесь кормят.
«А что б тебя, трясогузка алирская!!! - мысленно ругнулась Рейн и всего смущения вместе с добротой не стало. – Вечно эти глупые шуточки!»
Она ведь говорила о серьёзных вещах. Пыталась быть собранной и взрослой. Что-то решить, что-то подготовить. В конце концов, жизни Майлона по-прежнему угрожали Лаллен, и ничуть не меньше – Солмнир и его ребята. Рейн опасалась, что за то время, что Майлон проведёт на острове, он всё же пересечётся с кем-то, кого тесно узнал в допросной комнате или в Теллине, и тогда быть беде не меньшей, чем сам император решит пожаловать на огонёк и проведать дочь, а в её покоях найдёт вместо супруга давно сгинувшего мальчишку. Иногда Рейн задумывалась, почему отец не навредил Майлону, ведь его агенты были везде на материке, а потому достать одного бывшего гвардейца – пустяк.
— Вообще-то с некоторых пор меня зовут Кречет.
Рейн скептически посмотрела на алифера, изогнув бровь.
- Сам придумал или кто кречета не видел?
- Стремительный, хищный и гордый…
Х-ха!
Рейн прыснула и оставила это без язвительного комментария.
- Это рисовое вино. Здесь такое готовят. Оно не такое крепкое, как алирская выпивка, но не дурное на вкус, - Рейн удивительно спокойно пояснила особенность местной кухни, и только сейчас заметила, что к еде принесли не привычные для алиферов столовые приборы, а палочки. Рейн и сама ими есть не умела и чаще брала еду руками, когда другого варианта не было.
«Надо будет в следующий раз попросить обычные приборы».
- Свет?.. – Рейн удивилась, когда Майлон заговорил о сне.
Посмотрев на тарелки с едой, к которым алифер едва притронулся, Рейн чуть не спросила вслух, что не так. Не вкусно? Не хочется? Заболел? Она тут старалась для него, напрягала слуг, рисковала секретностью, чтобы его немного накормить и дать ему набраться сил, а он даже ничего толком не съел.
«Ну и хрен с тобой», - с раздражением подумала Рейн и отвернулась.
Не маленький. Сам о себе позаботится. Захочет есть – поест.
Во второй сундук, который принадлежал Рейн, полетела короткая куртка. К краю постели – пара сапог, которые Рейн даже на острове редко сменяла мягкой местной обувью – бастардке всё ещё казалось, что в ней чувствуется каждый камешек. В другое время она бы спокойно разделась до нижней рубахи, а то и полностью, но в обычное время, если в комнате кто-то и был, то Солмнир, а никак не бывший гвардеец.
«Почему меня вообще это заботит!?»
Света в комнате практически нет. Майлон лежит лицом к стене. И… ну он же и так уже всё видел!
Плотно сжав зубы и сосредоточенно смотря в пол, Рейн стаскивала штаны, убеждая себя, что в темноте не видно, как краснеет её лицо, и что жесты слишком зажатые для уверенного в себе и своих действиях человека. И именно в этот момент, когда она почти стянула вещь и вздохнула свободно, Майлону захотелось поговорить!
В который раз Рейн замерла и с готовностью ждала, что ей скажет алифер. По интонации ей показалось, что сейчас прозвучит что-то очень важное и личное. Может, он решит извиниться за прошлое или, например, скажет, что на самом деле не хотел причинить ей вреда и теперь ему даже жаль, что они встретились при таких обстоятельствах. Рейн ждала что угодно из этого, но никак не то, что с такой интонацией прозвучит очередная глупость.
- А? – глупо переспросила Рейн и обернулась. Сначала она посмотрела на Майлона, лежащего к ней спиной, потом её взгляд поднялся выше по стене и нашёл ту самую дырку, о которой говорил алифер.
«!?»
У Рейн даже в мыслях слов не нашлось, чтобы как-то описать все те чувства, которые вызвал у неё Майлон.
- Ах ты!.. – после «ах ты» в алифера полетела подвернувшаяся под руку подушка Солмнира, пустовавшая без дела. Сомнительное наказание, но не швыряться же в него чем-то тяжёлым? Хотя… ничего другого под рукой кроме сапога просто не нашлось и, скажи Бэл что-то ещё, наверняка Рейн для него не пожалела бы и сапог. – Спи и больше ничего не трогай! – рыкнув на алифера, она забралась в постель в рубашке и вместо того, чтобы повернуться к Майлону лицом и, как и обещала, следить за ним, отвернулась, раздражённо подложив руки под голову. – И свет потуши!
Ночь обещала быть нервной и бессонной.
«Треклятый Майлон, чтоб его марра утащила!!»