Новый дом Гипноса Вилрану не нравился – слишком унылый, непонятный и опасный. Воскрешенный чувствовал эту опасность, пусть и скрытую от глаз, но явно осязаемую в самом пространстве лагеря Культа. Такого не ощущалось в  Атропосе и, уж тем более, дома, в Акропосе. Да уж что там говорить, даже в Лунных Землях дышалось свободнее, чем здесь, где враждебностью и подозрительностью сквозило чуть ли не от всех и каждого, и не только по отношению к Вилрану, но и по отношению друг к другу – люди в Культе не доверяли никому, но почему-то терпеливо держались все вместе. Последнее для Вилрана стало загадкой – он не понимал причин такого сплочения и искренне недоумевал в душе, зачем все это нужно.
Пока Воскрешенный, спешившись, рассматривал крепость из темного камня, громоздкие полуразрушенный башни и стены, следил за тем, в какую сторону унесли Ровенну, Гипнос тоже успел слезть с коня и поторопил его:
— Я отведу тебя в безопасное место.
Вилран кивнул и пошел следом.
- Я бы не стал тут жить, - заметил он, но брат даже если и услышал его, то никак на них не отреагировал.
Заговорил Гипнос уже внутри башни, пока поднимались вверх по витой лестнице. И все что он сказал, лишь подтверждало предчувствия Воскрешенного – крепость была опасной и недружелюбной.
- Я понял тебя, - ответил Вилран брату.
Тот говорил, что все объяснит позже, и оставалось лишь дождаться этих объяснений. Вилран умел ждать, так что не видел большой проблемы в подобной отсрочке. Лишь обернулся, заметив, что Мегги до сих пор идет за ними от самого двора.

Но в комнате, куда Вилран пришел вслед за братом, так ничего и не прояснилось: Гипнос открыл дверь и тут же снова собрался уходить, вновь откладывая разговор.
- Хорошо, я никому не открою, - кивнул ему Вилран.
Но Гипнос вышел и запер дверь на ключ.
Воскрешенный почесал затылок, явно не понимая, что ему тогда "не открывать", и глянул на притихшую Мегги.
- А тут у вас не так и плохо, - выдавила девушка. Голос ее дрожал, но успокаивать ее Вилран не спешил.
- Здесь уныло, - заметил он, проходя к окну и откидывая край шторы. – В Атропосе мне нравилось больше.
- Мне тоже, - вздохнула служанка.
Люди во дворе все еще не разошлись – сновали,  как муравьи, туда-сюда, но Вилран в их беспорядочную беготню не вникал. Он прошел к креслу возле давно остывшего камина и сел.
- Я могу здесь прибрать, - тихо произнесла за его спиной Мегги. – И...
Воскрешенный обернулся. Ее взгляд напомнил ему Зарину – тогда, в деревне, она хотела быть хоть чем-то полезной, чтобы ее не оправили к солдатам, и сейчас Мегги вела себя также.
- И...? – переспросил он.
- Вы ведь не дадите этим людям меня убить? – девушка шмыгнула носом и вытерла рукой покрасневшие глаза.
- Не дам, - коротко ответил Вилран, толком даже не представляя, что это за люди вокруг. Но кем бы они ни были, брат, Мегги и Ровенна сейчас были ему намного роднее, чем весь остальной мир, так что за свои слова он мог поручиться.
Ах, да, еще был Эван – его Воскрешенный уже тоже считал «своим», но шпион пропал в общей суете, когда прибыли в крепость, и Вилран сейчас не знал, где тот находится.

Все оставшееся время, пока не вернулся Гипнос, Мегги шуршала вокруг, наводя порядок – разжигала свечи, камин, вытирала пыль. Вилран ей не мешал, но и не помогал – Мегги не просила, а сам он понятия не имел, что требуется.
- Перевяжешь меня? – попросил он, когда девушка угомонилась. Плечо кровоточило после стрелы, но голод пока еще не был сильным, да и брат говорил, что тело нужно беречь.
- Конечно, господин, - тут же чему-то обрадовалась Мегги и суетливо принялась искать, что бы пустить на бинты и в чем нагреть воду, чтобы промыть рану.
В итоге брата Вилран встретил без рубашки, – в одних штанах, - но зато уже перевязанный. 
- Со мной все в порядке, - ответил он, когда Гипнос устало опустился в кресло напротив. – А вот ты выглядишь не очень здорОво. Как ты стал... таким, - он указал пальцем на костяную руку-протез. – И где моя половина? Не подумай, что мне ее жаль, но... ты же ее похоронил в семейном склепе?
Чтобы его бывшее тело где-то валялось по свалкам, Вилрану тоже не хотелось.

- Надеюсь ей там удобно, - пробормотал Вилран, но дальше разговор про кузину не поддержал. Он уже заметил, как меняется лицо брата, когда тот ее вспоминает – кривится, словно лягушку проглотил. - Почему ты здесь живешь? – спросил он о том, что его больше всего удивило. – Ты не любишь этих людей, говоришь, что они опасны.... Так зачем остаешься с ними?
Гипнос глубоко, прерывисто вздохнул. На этот вопрос было сложнее всего ответить.
- Потому что я умер бы без помощи Культа, - без увиливаний ответил он. - Я уже умирал, когда попал сюда, и у меня не было сил поддерживать свое тело. Я был... один, - некромант вспомнил холодное душное подземелье, куда натолкали солдат Акропоса, уцелевших в бою, и свое бодрствование между жизнью и смертью. - И у меня был простой выбор: доказать свою полезность Культу и остаться с ними - или умереть. А я хотел жить, Вил. Я и сейчас хочу. Очень. Здесь мне дали власть и людей. Помогли обрести тело, в котором ты меня сейчас видишь. Я должник Культа и, боюсь, так просто мне этот долг не выплатить.
Вилран не очень понял смысл всех сказанных слов, но одно уловил – Культ помог брату не умереть и получить новое тело - и это было хорошо. Плохо последнее – об оплате.
- А сколько они хотят? – спросил он, полагая, что «выплатить» и «долг» может относиться только к деньгам. Денег у Гипноса, наверное, не было, ведь даже их с братом дом оказался сейчас разрушен. – Мы можем кого-нибудь ограбить. Мы с Ровенной ходили грабить окраины Лейдера, когда в Атропосе не хватало еды. А по пути еще и лекаря украли для раненых. С деньгами даже проще будет, чем с лекарем... Он, наверное, сейчас домой сбежал, как только за ним перестали следить.
- Вряд ли им мои деньги нужны, - невесело улыбнулся Гипнос. - Я работаю на них, и уже достаточно сделал такого, о чем не хотел бы вспоминать. Впрочем, я...
В этот момент вернулась Мэгги, неся обернутый полотенцем металлический кувшинчик подогретого вина, и Полумертвый умолк, дожидаясь, пока она разольет его по двум кубкам, а затем неожиданно предложил ей:
- Послушай, тебе вовсе незачем шарахаться от меня. Присядь и выпей тоже, это придаст тебе сил. Дай-ка мне тот кубок...
Мэгги послушно сходила за кубком и робко протянула его Гипносу, при этом успев бросить на Вилрана недвусмысленный взгляд и чуть-чуть спустив платье с плеча. Она уже успела услышать, что получить благосклонность от Стефанна можно довольно быстро и просто, хоть так и не поняла толком, что связывало его с Гипносом, да и кто он вообще, если не Стефанн.
- Чем еще можно заплатить долг, кроме денег? – тем временем поинтересовался Воскрешенный, так и не обратив на Мэгги внимания – его интересовали вопросы более важные.
Гипнос не торопился с ответом. Пользуясь тем, что Мэгги не сводит глаз с Вилрана, он словно бы невзначай задержал руку над кубком чуть дольше, чем требовалось для того, чтобы налить вино, и пламя очага блеснуло на стеклянных гранях маленького флакончика. Полумертвый наполнил кубок до краев и протянул его Мэгги.
- Предлагаю всем выпить за то, что мы остались живы, - предложил он, подняв свой кубок.
Вилран последовал его примеру, и Мэгги тоже – она пыталась понравиться господам, чтобы остаться с ними, а не оказаться в солдатских казармах.
Гипнос тоже глотнул, с удовольствием задержав терпкое вино во рту. В прежние времена он не рискнул бы пить что-то хоть сколь-нибудь крепкое, поскольку его слабый организм попросту не перенес бы этого. Но сейчас он мог распробовать его вкус, ощутить, как по жилам растеклось блаженное, расслабляющее тепло.
На Мэгги же вино подействовало странным образом: осушив кубок, девушка растерянно улыбнулась, затем резко села в кресло, словно ее ноги вдруг ослабли. Глаза ее неудержимо закрывались, она попыталась было что-то сказать, но не сумела разлепить тяжелые губы.
Гипнос хладнокровно ждал, наблюдая за ней с любопытством исследователя, затем вскинул ладонь, мешая Вилрану вскочить.
- Она жива, не переживай, - пояснил он, отставляя кубок. - Просто спит. Это сонник, видишь? - он раскрыл ладонь, показывая брату пузырек. - Я его сам изготовил. Не хочу, чтобы она даже нечаянно услышала наш разговор.
Вилран скорее удивился, чем испугался, когда Мэгги осела в кресло и закрыла глаза. Начать волноваться он даже не успел, – брат все разъяснил, - поэтому Воскрешенный лишь кивнул:
- Хорошо, пусть спит, - но на ноги все же поднялся. – Унесу ее на постель, чтобы здесь не мешала. 
Он легко поднял девушку на руки, донес до кровати Гипноса, положил поверх покрывала и... задумался.
- Брат, ее надо раздевать и укрыть одеялом? Или так полежит? – первое было правильным – все люди так спят. Но кровать-то была Гипноса, и распоряжаться ею Вилран сам не смел.
- Да сделай, как сочтешь нужным, - равнодушно отозвался Гипнос. Вилран беспокоился о несущественных, как ему казалось, вещах. - Что тебя с ней связывает?
- С Мэгги? – отозвался Воскрешенный, снимая с девушки обувь. – Ничего. Когда я пришел в Атропос, она залезла ко мне в ванну, чтобы помыть. Говорила, что Стефанн с ней купался, так что я ее не прогнал – ведь я должен был быть им.
Вслед за туфлями, Вилран избавил девушку от чулок и принялся возиться с завязками корсета:
– Из ванны ее выгнала Ровенна... В общем, так мы познакомились. А потом она просто была хорошей служанкой, хоть меня и побаивалась.
К концу рассказа Мэгги осталась в одной нижней рубашке – остальная одежда стопкой лежала рядом на кровати. Вилран укрыл девушку покрывалом и вернулся к брату, усаживаясь на свое место.

- Да. Она же не виновата, что мы решили убить ее брата, - просто ответил Вилран.
- Даже если она будет снова и снова пытаться убить тебя и меня?
- Не знаю... Она же пока не пытается. Потом я увижу, что будет. Разве можно увидеть все раньше, чем оно произошло?
- Ты такой наивный... - сокрушенно повторил Гипнос. Брат не сможет выжить здесь, среди некромантов, каждый из которых будет рвать его к себе, пытаться обмануть и сманить за безделицу. - Вил. Никому не верь, кроме меня. Ты же мне веришь?
- Да. Хорошо, - согласился тот. – Я всегда тебе верю, хоть мы так долго не были вместе... Ты ведь тоже веришь мне? И вспоминал обо мне? – вопроса в его интонации не слышалось, хоть он вроде бы и спрашивал. Или, вернее, уточнял. - Почему ты так долго шел в Атропос, если догадался, где я?
- Конечно верю. И я не мог прийти раньше. Мне так жаль, так жаль, что я не мог... - прошептал Гипнос, снова уткнувшись лбом ему в плечо. Пальцы костяной руки сжали рубашку на локте Вилрана. Полумертвый перевел на них взгляд и убрал руку. - Я расскажу тебе. Я обещал рассказать. Но это страшный рассказ. Вряд ли он тебе понравится...
Он вздохнул, глотнул еще вина - и начал. Неторопливо, ровным голосом рассказал, как пришел в себя в подвале крепости Ривирр, среди раненых воинов, и провел там два дня, забытый верхушкой Культа. Как встретился с Имахиром, и тот предложил ему работать на Культ в обмен на сохранение жизни. Как...
Тут Гипнос прервался. Не мог он рассказать Вилрану, что собственноручно убил их отца. Вилран оставался ребенком, для которого Дедалус был непререкаемым авторитетом. Невозможно было разрушить эту часть его маленького, хрупкого мира. Невозможно.
- А через день после этого наш отец умер. Сгорел из-за растраты сил после взрыва в Акропосе, - вместо этого тихо произнес Полумертвый, не глядя в глаза брату. - Я не успел попрощаться с ним. Не успел узнать, что было у него на сердце, и что он планировал насчет нас. Как бы я хотел знать это...
Он действительно хотел бы. Хотел бы знать, что Дедалус планировал убить их обоих, что они с Вилраном не представляли для него никакой ценности - потому что тогда убийство Магистра Акропоса имело бы смысл. Потому что тогда он, Гипнос Беннатор, был бы почти невиновен.
Вилран слушал внимательно, даже игрушечного рыцаря положил на колени, чтобы не отвлекал. А потом обнял Гипноса и поцеловал в висок.
- Мне тоже жаль отца, - признался он. – Я так хотел, чтобы он увидел меня и понял, что я тоже очень многое могу... Чтобы не расстраивался, что я не родился таким как ты... с твоим талантом. Он хоть немного переживал, когда я умер? Когда я умер, я звал и его, и тетю, и тебя... но вы не пришли... вообще меня не слышали... наверное. А может это все мне приснилось, и вовсе не воспоминания... Нельзя изменить то, что уже случилось. Лучше расскажи мне, что было дальше.
- Я бы тоже хотел, чтобы он увидел, как многое ты теперь можешь... - Гипнос прижался к нему щекой, в глубине души зная, что Дедалус не понял бы. Не оценил бы. Не разглядел бы в Вилране того нежного внутреннего света, который видит в нем он сам. После гибели старшего сына и любимой сестры Дедалус надолго замкнулся в себе, отгородившись и от искалеченного, прикованного к постели Гипноса, и вряд ли хотя бы пытался вернуть Вилрана. Вряд ли пытался даже услышать его.
Сердце ныло от тупой, затаившейся где-то внутри боли. Вилран звал их, запертый во тьме, но никто не слышал его - никто, кроме него.
- А потом я стал Магистром Акропоса, хотя Акропоса больше и не было уже...
Он снова принялся рассказывать. Как работал в лабораториях Культа, узнал о заговоре, который готовил против него Ювеаберис Гин, и заманил старого некроманта в ловушку, притворившись мертвецом и убив его.
- Вот этим, - Гипнос показал Вилрану отцовский ритуальный нож. Чистое, гладкое костяное лезвие - ни следов крови. В том числе и крови их отца, не только Гина. - Вонзил ему в горло. Он признался, что собирался убить меня, потому что считал слишком слабым. Но перед смертью он сказал... он меня проклял, и я до сих пор не знаю, были ли правдой его слова.
- Старый дурак! – фыркнул Вилран, совсем не обратив внимания на проклятие. – Я б тоже его убил, чтобы он тебя не доставал. Но ты теперь Магистр Акропоса... и мы можем вернуться домой? – глаза Воскрешенного засветились азартом. – Давай построим все заново! Мы с Эваном хотели посмотреть, что там в городе, но не успели дойти. Ты там был?

Вилран, не выпуская из руки кубка, встал и подошел к брату. Провел рукой по протезу, осторожно касаясь того пальцами, словно хрупкой хрустальной безделушки.
- Он такой красивый, - в голосе Воскрешенного проскользнуло искреннее восхищение. – Как настоящий. Или даже лучше. Твоя Камелия  - настоящий мастер в этом деле. Сколько ты за него заплатил?
- И очень прочный, - с довольным видом произнес Гипнос, хотя без рубашки его худой обнаженный торс покрылся мурашками, несмотря на огонь в очаге. - Камелия сделала его бесплатно просто потому, что хотела сделать такой. Она - настоящий ученый. Наука для нее превыше всего, а может быть, ей просто понравилось резать меня ножом, поскольку я не возражал, - некромант рассмеялся. - Впрочем, это еще один долг в мою копилку. Думаю, рано или поздно она попросит меня об ответной услуге...
Он сжал и разжал кулак, затем внезапно потыкал Вилрана в бок костяным пальцем, как при щекотке.
Воскрешенный проследил за его маневром – хоть ничего и не почувствовал, но улыбнулся. В детстве они могли, тыкая под ребра, чувствовать щекотку или боль, - смотря с какой силой ткнуть, - сейчас же он ощутил лишь легкое прикосновение, не более.
- А может ей просто нравишься ты? – подначил он брата, отхлебнув из кубка. – И потом она попросит о... довольно интимном долге, если ты сам не догадаешься ничего предложить. Наука, наука... С вашей наукой скучно. Тебе нравится Камелия?
- Не говори ерунды, - отмахнулся Гипнос, чувствуя, как его бледные щеки слегка потеплели от прихлынувшей крови. - Камелии я не нравлюсь, и ни одной другой женщине, если уж на то пошло. К тому же она сама ни в одном мужчине не видит свой интерес. Быть может, только в собственном брате Джеральде... - он фыркнул и отпил еще вина.
На вопрос о том, нравится ли ему сама Камелия, Гипнос умолчал.
- Почему они все так любят своих братьев? – задумчиво произнес Вилран, тут же вспомнив о Ровенне. – Разве это правильно?
- Мы, некроманты, проклятый народ, - повторил Гипнос и отошел к столу, налить еще вина, уже почти остывшего. - И все чувства, которые мы испытываем, извращены и искажены до предела. Наверное, на такую любовь, о которой пишут в книгах, мы и вовсе не способны.
- Ты опять ворчишь... – проводил его взглядом Вилран. – На самом деле с Ровенной было очень здорово. Женщины, они же теплые, мягонькие, и кожа у них нежная, и мурашки по телу, если они прижмутся... – он закрыл глаза, вспоминая, а от воспоминаний сладко потянуло внизу живота. – Да, в общем, сам знаешь... У тебя же было с девушками? Да?
- Отстань, - буркнул Гипнос, накинул на плечи мантию, поглубже запахиваясь в нее, и осушил почти половину кубка. Вспоминать о соитии с Верминой ему не хотелось.
- Неужели не было? – Вилран открыл глаза. – Тогда ты зря усыпил Мэгги. У нее сиськи – воо, - он очертил руками две больших окружности. – Тебе бы понравилось.
- Отстань, - повторил Гипнос, покосившись на кровать, где посапывала Мэгги.
Вилран посмотрел на Гипноса, на мирно спящую служанку, пожал плечами и пошел обратно к своему креслу.
- Как знаешь, - он не понял, почему брата не веселит перспектива переспать с девушкой, но решил не продолжать разговор, раз Гипнос того не хочет. – Тогда рассказывай дальше. Я слушаю. Ты остановился на Камелии и протезе.
Гипнос вздохнул. Ну как ему объяснишь? Его, Полумертвого, взаимодействия с девушками ограничивались унизительным сватовством, колкими замечаниями Кинатан о его уродстве и сексом с демоницей, в котором было больше расчета, чем чувства. Если по-хорошему, то ему и вовсе бы не стоило поощрять с Вилраном такие разговоры, ведь душой Воскрешенный все еще был ребенком.
Как вообще говорить с ним о чем-то серьезном - о воскрешении Безымянного, об опасности, которую представляет Культ, о том, что сам он до сих пор живет в долг, благодаря Ключу, - если он все разговоры сводил к простому и по-животному понятному - сексу, убийствам, еде?
- Я был калекой, Вил. Калекой с гниющим телом, - прямо ответил он наконец. - Какие девушки? А сейчас совсем не до того. Это тело дано мне Ключом, и я без понятия, на что оно способно. Выжить бы.
- Мы выживем. Ты сейчас не калека, и я буду тебя защищать, - серьезно ответил Вилран. Он видел, насколько брат физически слаб, и понимал, что защита ему необходима. – Теперь ты будешь не один... если только сам не заставишь меня уйти, - он вспомнил о приказе Гипноса, когда в Атропосе хотел защитить Ровенну, и на душе стало тревожно. Если он не может нарушить приказ, то сделает и то, что совсем не хочет, если брат пожелает. Мысль скреблась на сердце, но пока Вилран всю ее глубину еще не осознал.  – Рассказывай дальше, я же жду! Мне интересно.
Он сел в кресло и внимательно уставился на Гипноса.

Вилран вздохнул. Наверное, он слишком многого хотел, продолжая верить в сказочные истории из детства, где герой всегда получал то, к чему стремился, а окружающие понимали, насколько он смел, бесстрашен, силен и великодушен, и радовались ему такому, какой он есть, прощая все огрехи.
- Наверное, ты прав, брат. Мне просто хотелось в это верить, но Стефанна она никогда не забудет, - ответил Воскрешенный, перешагнув через себя, чтобы принять то, что он так упорно не хотел принимать.
За окном уже давно стемнело, и теперь комната тонула в тенях, освещаемая лишь пламенем очага и несколькими свечками. Тьма приносила страх, и Вилран, поежившись, несильно ткнул брата пальцем в бок, совсем как тот недавно ткнул его самого:
- Я лягу спать с тобой. Если Тени придут за мной, то ты будешь рядом. Хорошо? 
- Конечно, - отозвался Гипнос так легко и естественно, что сразу стало ясно: он и не думал, что они смогут заснуть по-другому.
Ведь кошмары, мучившие одного из них, теперь снова могли мучить обоих, и только рядом, бок о бок, им можно было бы противостоять.
Только сейчас он ощутил, насколько же вымотан на самом деле. Разговор слегка оживил его, но сейчас вино усыпляло не хуже сонника, и Гипнос с трудом стащил сапоги и штаны, оставшись в одной только нижней рубашке. Забрался под одеяло, покосился на все еще сопевшую рядом служанку.
- А с ней что?
- Она тебе мешает?
- Да не особо, - пожал плечами Гипнос. - Кровать большая...
- Мне тоже, - равнодушно отозвался Вилран, раздеваясь. - Пусть лежит.
Он забрался под одеяло, устроившись в серединке между Мэгги и Гипносом. Прямо как в детстве, когда Герцера ложилась на край кровати и читала братьям сказки. Жаль только, Мэгги сейчас спала и ничего не могла прочитать.
Гипнос обнял его за плечи, почувствовал его тяжелую руку на своем боку - и впервые за долгие месяцы вдруг ощутил себя в безопасности.
И оба уснули - почти мгновенно, без разговоров и сновидений.

Вилран спал хорошо – крепко и спокойно. Он чувствовал себя почти дома, ведь Гипнос спал рядом, как когда-то в детстве, и пусть они сейчас не были тем самым целым, но «вместе» уже значило многое.
Ему даже снилось что-то приятное, но Вилран так и не запомнил что именно, так как из сна был грубо выдернут Мэгги.
- Милорд, - горячо шептала она ему в ухо и настойчиво трясла за плечо. – Милорд, проснитесь!
Он открыл глаза. Девушка склонилась над ним, придерживая одной рукой глубокий вырез своей рубашки. В глубине ее глаз таился страх.
- Что? – Вилран не понимал ее испуга, но напрягся. Может опасность уже рядом, и пора вскакивать с постели?
Но Мэгги никуда не бежала – по-прежнему сидела рядом на кровати.
- Господин, Сте... – она замялась, вспомнив, как все уже все говорили, что Стефанн вовсе не Стефанн. – Я... это... мы... – она рассеянно развела руками, указывая на себя, Вилрана и беспокойно ворочавшегося рядом Гипноса. – Мы... мы что-то тут делали?
Мэгги наморщила лоб, пытаясь вспомнить, что вообще произошло этой ночью.
- Мы тут спали, - подсказал ей шепотом Вилран, поднимаясь и усаживаясь поудобнее.
- Просто... спали? – уточила она.
- Ну да, здесь же одна кровать. Или ты хотела бы спать на полу?
- Нет, но... просто спали?
- А что еще?
Они недоуменно смотрели друг на друга несколько минут, пока Гипнос не начал стонать во сне.
Вилран торопливо обернулся к брату и положил руку тому на плечо, чтобы успокоить. Затем погладил по голове, перебирая пальцами светлые волосы.
- Это сон... – пробормотала Мэгги. – Ему снится кошмар... Милорд...
Гипнос вздрогнул и открыл глаза, услышав ее голос.
Вилран улыбнулся. Значит, просто кошмар, сон. Сны рассеиваются, когда приходит утро. И это хорошо.
Он хотел расспросить Гипноса про кошмары, чтобы узнать, что так напугало брата, но Мэгги проползла по кровати между ними и, встав на колени, внезапно стянула с себя рубашку, оставшись совсем обнаженной. Вилран на несколько мгновений замер, не ожидая подобного, и рассматривая представшее перед ним женское тело – кожа у Мэгги была гладкой и белой, хоть и не такой светлой, как у Ровенны. Да и вообще Мэгги была полнее Ровенны, более округлой и пышногрудой, но не менее соблазнительной. Она улыбнулась, подняв руки вверх и откидывая на спину распущенные волосы, а затем подалась вперед, к Вилрану, забираясь к нему на колени.
- Мы ведь можем и не просто спать, - шепнула она ему в ухо, обнимая и прижимаясь всем телом.
- Да, - также тихо шепнул он, вовсе не собираясь ей ни в чем отказывать.
Зачем отказывать в том, что приятно?
Губы Мэгги коснулись его собственных, и Вилран обнял ее, целуя в ответ. Скользнул пальцами по спине, доходя до ягодиц, и ощущая нарастающее возбуждение каждой клеточкой своего тела.
Но Мэгги внезапно выпорхнула из его объятий и повернулась к Гипносу.
Вилран не понял. Склонил голову на бок, ошеломленно наблюдая, как служанка целует и обнимает уже его брата. Но если она хочет с Гипносом, то к нему-то зачем приставала? Сердце Воскрешенного кольнуло доселе неизведанным чувством ревности и накрыло обидой, словно у него отобрали нечто личное, ему одному до сих пор принадлежавшее.

Вилран ласково погладил брата по белокурой шевелюре, снисходительно улыбнулся и легонько спихнул с Мэгги. Та снова обняла его, притягивая к себе: если она и была недовольна финтом с Гипносом, то ничем этого не показала, что, в общем, и было верным решением. Спорить с господами Мэгги не решилась – лучше принять все их выкрутасы, чем оказаться в казарме с солдатами, которые вряд ли предоставят ей для удобства кровать, да и будет их далеко не двое. Так что если девушка и ненавидела Беннаторов, то глубоко в душе – внешне ненависть ничем себя не проявляла. Мало того, когда Вилран уже все закончил и просто лежал рядом, сжимая в ладони ее грудь, она вдруг поинтересовалась:
- А что если я забеременею? Вы ведь не выкинете моего ребенка?
- Нет, - меланхолично отозвался Вилран, не видя в ее словах подвоха. Он вообще не понимал, зачем кого-то выкидывать.
- Он будет принадлежать к Беннаторам... - тихо проговорил Гипнос, лежа по другую сторону от девушки. - Неважно, кто будет его матерью, если он родится от нашей крови и унаследует наши силы, он будет нашим...
Некромант приподнялся на локте, заметив, что в глазах Мэгги сразу мелькнул неподдельный живой интерес.
- Как и ребенок госпожи Ровенны? - спросила она, стрельнув взглядом на Вилрана.
- Ровенны? – переспросил тот, не понимая, о чем речь.
Мэгги быстро обернулась к нему и ласково провела рукой по щеке.
- Госпожа ведь беременна. От Стефанна... от того другого, который был... – она замялась, не зная, как этого нового «Стефанна», который не Стефанн, теперь называть. –  А вы... вы...
- Вилран, - подсказал ей Воскрешенный, задумавшись. Он ничего не знал о беременности Ровенны и теперь старался все услышанное переосмыслить. 
- Это тоже будет ребенок Беннаторов... - задумчиво проговорил Гипнос и посмотрел на брата. - Но не твой. Мы можем оставить его и воспитать как своего законного преемника. А можем... сделать вид, что ничего не было. И Стефанна никогда не было.
Он протянул руку и коснулся запястья брата.
- Тебе решать.
- Я не знаю, - опешил тот, растерявшись. – Мне обязательно это решать сейчас?
- Конечно же нет, брат, - Гипнос ласково сжал его запястье. - Конечно же нет...
Он подумал про себя, что смерть в родах была бы лучшей участью для Ровенны. Ни ему самому, ни Вилрану не пришлось бы оставаться с ее кровью на руках - и вместе с тем у Беннаторов появился бы законный наследник. Ведь даже если Мэгги забеременеет, ее ребенок будет всего лишь признанным бастардом, а если в нем не обнаружится магических задатков - то и слугой.
А война рано или поздно закончится победой Культа, и все они - он сам, Вилран и их наследники - обретут собственный дом, который продолжит род Беннаторов.
- Сейчас мы слишком устали, чтобы думать об этом, - он выпустил руку Вилрана и повернулся к Мэгги. - Если будешь умницей, то ни ты, ни твой ребенок ни в чем не будете нуждаться. Подумай об этом.
И откинулся на подушки, натягивая покрывало на грудь.
- Да, господин Гипнос, - ответила та и прижалась к Вилрану, вновь собираясь вздремнуть, пока господа никуда не погнали ее столь ранним утром. Вилрана она почему-то не так боялась, как Гипноса, хоть и знала, что тот, по слухам, ел людей. Но слухи слухами – сама она не видела, а люди могли и приврать.
Вилран обнял ее и тоже закрыл глаза. Быть может, жизнь в Культе и не была такой уж мрачной, как ему показалось сначала – вчерашним днем, когда только приехали в крепость. По крайней мере, брат был рядом, Мэгги их обоих развлекала, культисты не тревожили.
Если бы еще можно было что-то решить с Ровенной... но именно здесь Вилран понимал, что ситуация от его желаний зависит как раз очень и очень мало.

Ровенна почему-то совершенно забыла о лже-Стефанне, который дурачил ей голову и столь сильно запал в память, что хотелось если не убить его, то хотя бы отвесить хлёсткую пощёчину и от души наорать. Все мысли некромантки занимал исключительно Гипнос и месть ему, ведь это он пришёл в её город и превратил его в руины. Он уничтожил её жизнь ради какой-то глупой цели. Задницу любовника спасти, вот уж повод! Ровенна не вспоминала даже Тодда, который предал её и трусливо сбежал в столицу, лобызать сапоги Эарлана. Хотя в том, что она угодила в плен, Гоуэн виноват не меньше. И всё-таки… Всё-таки убить Гипноса она хотела больше всего.
Услышав шаги в коридоре, Ровенна подобралась. Она сидела на постели, прислонившись боком к спинке. Закованные руки лежали у неё на коленях. Толстая и тяжёлая цепь лежала рядом на покрывале, словно верный и преданный зверь. Некромантка ждала Гипноса, но прямо сейчас она не собиралась бросаться на него с голыми руками и хвататься за тонкую шею. Желание было велико, но Беннатор собиралась выждать подходящий момент, когда её шансы на победу будут максимально высоки.
Она никак не ожидала увидеть в тёмном проёме Стефанна.
Всего на несколько мгновений Ровенна ощутила радость, будто за ней на самом деле пришёл Стефанн, который спасёт её из плена, вернёт в Атропос и…
«Стефанн мёртв», - напомнила себе Ровенна и тут же нахмурилась, понимая, кто перед ней. Этот обманщик, из-за которого она всё потеряла, ещё смел показываться ей на глаза. Или же это затея Гипноса – поиздеваться напоследок, чтобы напомнить ей о её доверчивости и глупости?
— Ровенна.
Этот обманщик всё ещё говорил голосом её брата. От него у Ровенны по позвоночнику пробежала дрожь. Приятная, волнующая. И ей показалось, словно в голосе незнакомца – а он оставался для неё незнакомцем после того письма – скрывается чувство вины. Разве может обманщик о чём-то сожалеть? Или это хитрый ход, чтобы вызвать у неё чувства и сбить с толку?
Прямо сейчас Ровенна могла бы высказать всё, что она думает о лжеце, который даже своего имени не назвал. Могла бы вскочить с постели и кинуться к нему, поддавшись порыву эмоций, но при всей своей вспыльчивости и злобе Ровенна была слишком гордой, чтобы уделять столько внимания какому-то мужчине. А ещё она не знала, что на самом деле испытывала к этомучеловеку. Нравился ли он ей из-за воспоминаний о брате или потому что он совсем на него не похож?
Она почувствовала проявление магии, но не заметила перемены. Предположив очевидное, Ровенна заговорила:
- Боишься закованной женщины? – Ровенна фыркнула и отвела взгляд. – Это низко даже для лжеца.
Из-за внимания, которое щедро досталось не-Стефанну, Ровенна не сразу заметила Гипноса, трусливо притаившегося в тени своего помощника.
- Ну? Что тебе нужно? – Ровенна попыталась придать голосу безразличие, но это было слишком сложно. Оставалось раздражение и обида, которая грызла некромантку.
Она бросила короткий взгляд на гостя и заметила, что он не один. Ровенну окатило жаром от живота и до груди. То была ненависть, которую она бы обрушила на кузена, только бы руки были свободны. Зло сверкнув глазами, некромантка с вызовом посмотрела на Гипноса, но не удостоила его чести услышать хотя бы слово в свой адрес.
[nick]Ровенна[/nick][status]стерва со стажем[/status][icon]https://i.imgur.com/1DaVJqq.png[/icon][sign]Мы близнецы, мы все делим пополам. То, что его — мое, а то, что мое — тоже мое.[/sign]

Вилран ожидал, что Ровенна бросится на него с кулаками, выгонит или обругает последними словами. Но она не сделала из этого ровным счетом ничего. И он был озадачен. Он не так хорошо знал мир и повадки взрослых людей, но ему казалось, что брошенная и обманутая женщина должна себя вести именно так. По крайней мере, так они все вели себя в легендах и реальных историях, что изредка рассказывала друг другу прислуга.
- Я не боюсь тебя, - ответил он на ее гневное замечание. Ровенна выглядела жалкой и подавленной, и сердце Вилрана сжалось от жалости. – И я написал тебе письмо, чтобы рассказать правду. Ты ведь его прочитала...
Он знал, что да. Иначе откуда бы все в замке, со слов Мэгги, узнали, что он вовсе не Стефанн Беннатор? Только из письма – по-иному его просто нельзя было заподозрить в обмане. У него от Стефанна было все – его тело, голос, почерк, умения и даже клочки его памяти. Если бы Вилран не признался сам, его бы не раскрыли никогда.
- Я не хотел и дальше тебе лгать, - продолжил он, - думал, что ухожу навсегда, и мы больше никогда не встретимся. Я не знал, что Гипнос хочет прийти в Атропос, а когда вернулся, почувствовав его, уже было слишком поздно - город оказался разрушен. Если бы я успел раньше, я бы это предотвратил. Он думал, что спасает меня, хоть спасать на самом деле было вовсе не от кого.
Вилран не извинялся – он объяснял. Его радовало, что Ровенна, по крайней мере, его хотя бы согласна выслушать.
- Что мне нужно... – этого и сам Воскрешенный толком не знал. Он бы хотел, чтобы все снова было мирно, чтобы брат и кузина не рвались друг друга убить, но понимал, что так просто этого никогда не случится, и не понимал, что сделать, чтобы случилось.
- Я хотел убедиться, что с тобой все в порядке, - он подошел чуть ближе. – Брат обещал, что не причинит тебе вреда. Но и отпустить тебя он не может – это владения Культа, и решает не он.
Вилрану и в голову не пришло, что он может выдать что-то из той информации, которую Гипнос предпочел бы кузине не рассказывать.
Он замолчал, пока говорил брат, и лишь слегка нахмурился, когда тот упомянул ребенка. Пока что Вилран не решил для себя, как относиться к беременности Ровенны – по чести, она его малость пугала.
- У тебя правда будет ребенок? – он взглянул на кузину, пытаясь угадать, что та ответит.
Было бы здорово, если бы она все опровергла. Быть может, Мэгги все преувеличила? И ребенок – лишь слух, пущенный прислугой.

Ровенна поморщилась, когда Гипнос упомянул двух изуродованных близнецов. Беннаторы были похожи – уже которое поколение у них рождались близнецы. Что закономерно, один был магом, а второй – лишён какого-либо дара вообще. Отец Ровенны по-своему считал это проклятием рода, а то, что случилось с близнецами Акропоса, – лишь показателем вырождения. Возможно, кровосмешение в ближнем или дальнем поколении, которое попортило наследникам жизнь. В кару Безымянного Ровенна не верила. До этого дня она не думала о детях, не о том, что может носить близнецов, хотя опытная женщина могла бы сказать, что для срока некромантки живот слишком большой, чтобы носить одного. И уже тем более не думала, что из-за её близости с братом, может родиться что-то такое… искалеченное, уродливое, слабое как Гипнос и его давно умерший брат. Сама мысль об этом казалась ей тошнотворной и мерзкой.
Гипнос не удивил её, когда заговорил об убийстве Стефанна. Она уже давно решила, и без словесного подтверждения, что он причастен к смерти брата. Гипнос выглядел таким довольным и безумным, словно лично своими руками захватил полмира. Он наслаждался тем, что убил одного из ненавистных ему близнецов? И наслаждался муками самой Ровенны, рассказывая ей об этом? Ох, сильнее ненавидеть кузена Ровенна при всех своих талантах уже не могла, но кое-что в его рассказе всё ещё её заинтересовало. И даже поразило и задело.
- Воскресил брата? – переспросила Ровенна с чуть недоуменным выражением лица, а потом громко, весело и уничижительно расхохоталась. Когда первая волна веселья спала, некромантка, откинувшись на спинку кровати, посмотрела на Гипноса. Без ненависти, но с весёлой улыбкой на лице. И очень быстро объяснила, что вызвало у неё такие эмоции: - Бедный маленький Гипнос. Так страдал от одиночества, что пришлось лезть в саму Бездну, только бы найти в ней друга. Никому ненужный, всеми забытый мальчик.
Ровенна ненавидела Гипноса за то, что он сделал со Стефанном, но в глубине души его понимала. Связь между близнецами Атропоса и Акропоса настолько сильна, что пережить её разрыв и не потерять себя – сложно. Ровенна любила брата и, будь у неё выбор, тоже попыталась бы его воскресить. Неважно в чьём теле. Плевать даже на риски, связанные с воскрешением. Это её брат и никто не вправе забрать его у неё. Даже смерть.
Казалось, что Ровенна отказывается принимать тот факт, что в её постели побывал взрослый мужчина с душой мальчишки. Никто не знает о том, что на самом деле происходит с душой в Бездне. Взрослеет ли она, перерождается ли, или исчезает, растворяясь через годы. Где там, в чертогах Безымянного, то самое ущелье, заполненное сотнями тысяч душ.
Она обратила внимание на эти слова и перестала веселиться, когда сам Вилран подтвердил слова Гипноса.
Вилран…
Это даже звучало странно.
Да и можно ли назвать его в полной мере Вилраном, если вместе с телом Стефанна у него осталось кое-что ещё от него? Память, умения, пусть не все, но даже фрагменты делали этого человека и не Стефанном, и не Вилраном, а кроме того за ним тянулась и другая странная тьма, которая заставляла его поедать плоть живых.
- Ты даже брата нормально воскресить не смог, - удивительно резко и хлёстко заметила Ровенна, будто пыталась отчитать Гипноса за провал. – Как так вышло, что он теперь ест людей?
Не такой реакции ждал Гипнос от кузины.

[nick]Ровенна[/nick][status]стерва со стажем[/status][icon]https://i.imgur.com/1DaVJqq.png[/icon][sign]Мы близнецы, мы все делим пополам. То, что его — мое, а то, что мое — тоже мое.[/sign]

— Теперь ты одна, Ровенна.
Некромантка хмыкнула. Одна! Она всю жизнь, в сущности, была одна, находя лишь что-то родное и ценное в Стефанне. Ровенна слишком долго горевала о брате, чтобы сейчас вновь поддаться чувствам или почувствовать себя уязвимой перед Гипносом. Не одна, если помнить, что в её чреве медленно набирают силу и растут её дети. Дети Стефанна. Это всё, что имело значение и было ценно. Кроме того, несмотря на все попытки убедить Ровенну, что она в опасности и никто о ней не позаботится, Гипнос своими поступками сам опровергал слова. У неё были слишком комфортные условия для пленницы, и случайный покровитель в лице – ну кто бы мог подумать! – его родного брата.
«Мне известно, как глубоко залегает обида, когда твоя половина смотрит на кого-то с теплотой».
- Он стал куда более совершенным творением…
- Да-да, - отмахнулась Ровенна, даже не дожидаясь, когда Гипнос докончит мысль.
Для некромантки это выглядело оправданием никчемности мага, но никак не плюсом. Хотя бы по той причине, что любая аномалия в магическом мире привлекает к себе слишком много внимания тёмных магов. Всё, что сделал Гипнос, - это поставил брата под удар. Именно из-за этой особенности по Атропосу пошли первые слухи. Ему вообще не стоило отпускать брата в Атропос, зная, чем это может обернуться для него.
- У тебя весьма странное понятие о братской заботе, - туманно начала Ровенна, будто и не слышала Гипноса и его восхищения своими трудами. – Потратить столько ресурсов, чтобы воскресить брата, а потом позволить ему пойти в Атропос. В место, где его могли убить. Ты же не мог знать наверняка, что в городе нет шпионов Эарлана или что я не узнаю раньше, что ты мне подсунул? Бесспорно, это заслуга твоего брата… и Стефанна, что он всё ещё жив.
Ровенна придержала язык, чтобы не сказать лишнего. Например, что скинула бы шпиона Гипноса со стены замка вместо того несчастного старика, если бы любила брата чуть меньше, а на его копию злилась чуть больше.
Она перевела взгляд на Вилрана, который не принимал участие в разговоре, а будто бы держался в стороне, доверив дела взрослым.
- Твой брат считает тебя творением, а не человеком. Считай, собственностью или химерой.
Ровенна не хотела оскорбить Вилрана или задеть его за живое, но, как намеренно, первой возвращалась разговором к забытому мальчику.
- Как понимаю, то, что я всё ещё жива, - это твоя заслуга.

[nick]Ровенна[/nick][status]стерва со стажем[/status][icon]https://i.imgur.com/1DaVJqq.png[/icon][sign]Мы близнецы, мы все делим пополам. То, что его — мое, а то, что мое — тоже мое.[/sign]