Soundtrack

Под стоптанными подошвами высоких сапог хрустели кости. Тэйэр раз или два случайно наступила на разможенные черепа и запястья безжизненных мертвецов, пока помогала второму лекарю и воинам перекладывать на лошадей и носилки редких раненных, но никакой особой реакции мёртвые у неё не вызвали. Именно этим своим хладнокровием, выдержкой и самообладанием Тэйэр прославилась в Ордене — все повстанцы, встававшие на сторону восстания, могли похвастаться самоотверженностью и готовностью отправляться на поле боя, но многим из них, а в особенности юным лекарям, которых можно было пересчитать по пальцами одной руки, был непривычен вид столь ужасных ран и травм. Кого-то выворачивало наизнанку, кто-то бледнел и не мог собраться с силами, чтобы сосредоточиться на заклинаниях или борьбе. Тэйэр же, противовес своей хрупкой внешности, сразу же показала себя с неожиданной стороны — она не мешкалась и не впадала в ступор при виде умирающих солдат, и не гнушалась ни вида гноя, ни сваливающего наповал запаха отмирающей плоти. Дни и ночи она проводила на своём посту, концентрируясь лишь на своём долге — излечивать тех, кого излечить ещё можно, и помогать мирно отходить в мир иной тем, кого уже было не спасти. Когда стало известно о познаниях Тэйэр в противоядиях, ей отвели целую палатку, где она могла заниматься приготовлением обеззараживающих порошков. Если она и чувствовала вину за такой подарок, то не стала её выказывать, и продолжила организовывать добровольцев, вызвавших помогать троим лекарям — все они должны были работать вместе и слаженно, сообща, так, чтобы не растрачивать попусту ни одной минуты.
Многие из Ордена всё ещё никак не могли придти в себя после сражения на Кианитовом перевале. Перед глазами ламаров стояли выжженные пожаром поля и горы трупов, опознать которых было невозможно — так сильно успели обуглиться тела. Кто враг, а кто друг — всех гребли в одну кучу и засыпали землёй, которая ещё много лет не сможет давать урожаи. На Тэйэр, казалось, все эти события влияния почти не произвели — разве что после битвы у неё прибавилось пациентов втрое, и на сон часов совсем не оставалось. Стоило ей заметить, что два других лекаря медлят или пытаются оплакать товарищей, как она начинала рычать и напоминать, для чего они присоединись к повстанцам. Нужно было продолжать заниматься тем, ради чего они пришли в Орден — как бы больно ни было на сердце и как бы ни болела душа за павших.

Вервон им сдали практически без боя. Где-то за плечами оставалась родная деревушка Сквидглас, которую, к счастью, обошло пламя. Небольшое сражение со стражниками у города закончилось быстро — Тэйэр в сопровождении небольшого конвоя подъехала где-то через час. Выживших людей князя добивали, своих — или оттаскивали к штабелям из павших и нарекали героями, или старались быстрее перевезти в лагерь. В мыслях, Тэйэр пыталась понять, как бы им с целителями переорганизовать палатки, отведённые под самодельный госпиталь, но отвлёк её восклик одного из воинов командира Неймара — ламара, с которым у неё успели завязаться тёплые отношения за время пребывания в Ордене. Именно он настоял на том, чтобы вверить Тэйэр нескольких добровольцев, молодых солдатиков, несмотря на её юный возраст.
— Эй, тут живой ублюдок Мэтерленсов! Добить его?
Солдат с силой пнул растянувшегося на земле стражника. Тот слабо застонал — жизнь его покидала — и послушной тряпичной куклой перекатился на спину. Что-то в его голосе насторожило Тэйэр, и она заторопилась к стражнику. Неймар быстрым кивком дал согласие — добивать. Прежде, чем солдат успел вонзить меч в грудь умиравшего, с его лица сполз шлем, и Тэйэр успела разглядеть знакомые черты лица — и слипшиеся от грязи светлые волосы.
— Нет! — завопила она, и с этим криком под небо взмыли вороны и падальщики, — отойдите от него!
Солдат вздрогнул от неожиданности и сделал шаг назад, а Тэйэр, невзирая на усталость, спотыкалась о трупы.
— Что такое? — Неймар с удивлением посмотрел на неё, не понимая, в чём дело. Тэйэр-таки добралась до продолжавшего стонать Ламирана и заслонила его собой, пытаясь защитить.
— Я его знаю, — тяжело выдохнув, выдавила Тэйэр, — он нам не враг. Если он здесь и оказался, то не по своей воле. Он нам друг.
Неймар удивлённо выгнул бровь. Тэйэр знала, что его продолжала беспокоить серьёзная рана у руки, и они пропустили уже две перемены повязки.
— Тэйэр, — мягко начал он, пытаясь понять, что же происходит, и отчего на одного из самых собранных лекарей оказал такое впечатление вражеский стражник, — я не могу просто так взять и привезти в лагерь воина князя.
— Он не воин князя, Неймар, — ледяным тоном процедила фалмари, — он мой муж. И меча-то в руках держать не умеет.
Воцарилась недолгая тишина. Тэйэр не сдвигалась с места, а разбредшие по линии городских ворот лекари и солдаты с удивлением переглядывались, наблюдая за развернувшейся сценой. Неймар поджал губы, с осуждением разглядывая соратницу, и, несколько минут спустя, махнул рукой.
— Ладно. Но отчитываться перед высшим командованием будешь сама. Тут я тебя поддерживать не стану.

— Госпожа Мэрдок, — в слабо освещаемую палатку заглянул конопатый и веснушчатый Райл, младший из целителей, — у нас не хватает мест. Выставлять раненных на улицу, или?..
Тэйэр резко обернулась, сжимая ладонь в кулак, но, убедившись, что Кристоферу ничего не грозит, кивнула, разрешая Райлу зайти. Остаток дня они потратили на размещение раненых по палаткам, приготовление повязок и зелий. Тэйэр раздала несколько поручений, а сама занялась Кристофером. Он быстро потерял сознание — она сразу же дала ему двойную дозу сонного порошка — и продолжал мирно посапывать, будто бы ничего не произошло. Грудь Кристофера пересекала глубокая рана, от удара мечом, щёку изрезали царапины, было сломано два ребра. Тэйэр, сцепив зубы, клялась спустить на него всех акул Нивалиского моря, затолкать в глотку самых ядовитых угрей и прикрепить к пальцам пираний, за то, каким глупым идиотом Кристофер оказался. Вот куда он полез?! За кой морской чёрт его привёл в вервонскую княжескую оборону?! И чего ему не сиделось дома, у старика Фиго? Тэйэр переполняла злость, но появление Райла заставило её взять себя снова в руки. Она ещё не встречалась с Неймаром и не объясняла, как так оказалось, что у неё и муж есть, и он в войсках Мэтерленсов успел выслужиться.
— Нет. Райл, прикажи очистить мою палатку и перенесите туда всех, кого можете. Сколько ещё палаток отведено под лекарей?
Райл удивлённо захлопал глазами.
— Одна.
— Освободите её для носилок, — махнула рукой Тэйэр, заранее понимая, что и этого будет недостаточно.
— Где же мы будем спать, госпожа Тэйэр? — жалобно простонал Райл. Он был ещё молод и понятия не имел, каковой окажется война. Райл ждал великих свершений и подвигов, а наткнулся на гору вонючих повязок, гноящиеся раны и бесконечные ожидания в лагерях, когда же придут новости с поля сражения.
— Спать? — Тэйэр сдержала едкий смешок, но не ухмылку, — у тебя хватит совести на сон, Райл? Найдётся место. Иди и займись этим. И прикажи приготовить котёл — нужно будет приготовить новую партию парцена. Вы собрали шиповник?
Лекарь кивнул, а Тэйэр продолжила заниматься Кристофером. Она смочила тряпку в прохладной воде и начала промакивать его лоб, покрывшийся испариной. Он должен был выкарабкаться, должен был!
— Да, всё будет сделано, — Тэйэр решила, что Райл успел уйти, но он замешкался у входа и, внезапно как для Тэйэр, так и для себя, спросил, — правда, что это ваш муж?
Тэйэр резко обернулась. В её глаз полыхал праведный гнев и она еле сдержалась, дабы не запустить в Райла чем-нибудь тяжёлым.
— Идёт война, Райл, — грубо ответила она, — а ты выспрашиваешь у меня подробности личной жизни, пока там, за спиной, подыхают твои братья?
— Нет, ну что вы, — тут же стушевался ламар и заторопился, — просто мы-то думали, что вы с командиром Неймаром...
Тэйэр тяжело выдохнула.
— Выполняй, что велено, — бросила она и повернулась спиной.
— Простите, госпожа Мэрдок, — виновато отозвался Райл и исчез.
Они остались наедине с Кристофером.
— Что же ты натворил, Ламиран, — голосом, полным боли, произнесла Тэйэр, — какой же ты идиот. Вот только очнись и оправься — я самолично тебе снова рёбра переломаю! Кретин!
Больше всего Тэйэр пугало то, что она даже не шутила, а действительно хотела придушить Ламирана за то, что тот отправился на войну и не сберёг себя.

Отредактировано Тэйэр (03-11-2019 17:53:36)

У Элиора Лангре ей пришлось провести несколько часов. Вживую он оказался не таким высоким и мощным, каким смотрелся издалека — на самом деле, Тэйэр начала подозревать, что они с Кристофером одногодки. К неожиданному появлению раннее не существовавшего мужа, да ещё и сражавшегося на стороне князя, отнеслись серьёзно — часть ламаров поверили в рассказ целительницы и ждали, когда же наконец её отпустят к больным и раненым, а часть успела записать Ламирана в шпионы. Тэйэр же в нетерпении старалась выдержать все допросы, как можно тщательнее и подробнее описывая весь их совместный пусть с Кристофером с самого начала, от знакомства в таверне до нелепой церемонии свадьбы. Она в деталях расписывала их глупые ссоры и безнадёжность мечты найти Комавита, стараясь как можно меньше касаться темы Древа и наследия их демиурга, Аллора. Особый упор она делала на том, как Кристофер вёл себя при столкновении с йуквэ, каким храбрым и отважным ламаром, защищавшим благосостояние деревни, себя показал. И это при том, продолжала доказывать Тэйэр, что магом он был никакущим, а меч-то и вовсе в руках держать не умел, если вообще пробовал.
Несмотря на первоначальный отказ, командир Неймар поддержал Тэйэр и подкрепил её слова своими наблюдениями — рассказал, что видел, как юнца оглушили ударом в первые же секунды боя, и как он после оставался лежать на земле. Тэйэр с молчаливой благодарностью посмотрела на Неймара, но тот быстро отвёл взгляд — бывшей теплоты между ними не осталось вовсе. В итоге, Кристофера не то чтобы не признали своим, но позволили на первых порах остаться в лагере — к палатке приставили двух солдат, чтобы Ламиран находился под постоянным надзором. Это уже потом Тэйэр поняла, что, пожалуй, таким образом и за ней установили слежку, но возмущаться она не могла — война ещё продолжалась.
К Кристоферу Тэйэр не подпускала никого. Она постоянно рвалась назад, к его носилкам, грязно ругалась, обещая все муки подводных царств, как только он очнётся, и даже один раз почти расплакалась. Сложно было признаться самой себе, но за эти несколько месяцев тоска Тэйэр по Аллору — Кристоферу — по им обоим — пожирала её изнутри и мешала жить нормально. Тэйэр приходилось нагружать себя невообразимым количеством дел и полностью отдаваться целительству, но даже при таком раскладе случались моменты, когда она, лежа под звёздным небом, чувствовала пустоту в сердце. Был ли тому виной ритуал или что-то другое — Тэйэр не знала и не спешила узнавать.
Постоянная беготня между палатками вкупе с непрекращающимися переживаниями выбили из неё все силы. На вторую ночь, после «прибытия» Кристофера в лагерь, её впихнули в палатку с мужем и оставили, посоветовав собраться и вернуться к работе хотя бы немного отдохнувшей.
Когда Кристофер очнулся, Тэйэр выжимала тряпку, которой промакивала его лицо. Он застонал и попытался приподняться на локтях. Тэйэр разрывалась между желанием потуже скрутить тряпку и избить его до полусмерти и жаждой обнять, зарыться пальцами в волосы и просто...
— Лежи, — смутно предупредила она его, мягко толкая рукой назад, на носилки, — и не думай о том, чтобы подниматься. Потому что, Ламиран, как только ты встанешь на обе ноги, я лично скормлю тебя конвою акул. Ишь шо удумал! И ещё меня обвинял в какой-то там неразумности, шо я, видите ли, о ритуале не помню! Лежи и молчи! Тебе не спрашивала!
Тэйэр засуетилась, подложила ему под голову полотенце и помогла чуть-чуть приподнять шею.
— Пей, — приказала она, поднося ко рту Кристофера склянку. Зелье было гадким, но что поделать. Потом Тэйэр опять позволила Кристоферу откинуть голову на сооружённый валик, и села напротив. Наступила гнетущая тишина.
— Как же ты мог так поступить, — опять вырвалось у Тэйэр, но на этот раз она не была озлоблена или обижена, только голос тонул в горечи и непонимании. Придвинувшись поближе, она осторожно погладила Кристофера по голове, почти расчёсывая слипшиеся некогда пшенично-золотистые локоны. Захотелось все эти патлы вырвать, с корнем, но нужно было подождать, пока Кристофер придёт в себя и сможет боль ощущать в полной мере.

— Кристофер Ламиран, не испытывай моего терпения, — устало отозвалась Тэйэр, — и пей. Коли не выпьешь, я тебе ничего и не скажу.
Она действительно ужасно устала — бессонные ночи и постоянное использование магии выматывали её и доводили до предела. Тэйэр не позволяла себе смыкать веки боле, чем на два часа, а потом вновь возвращалась к перевязкам, варке зелий и обходу пациентов. Мало ей было проблем в самом Ордене, так ещё на голову и непутёвый муженёк сваливался, и отказывался лечиться. Никого заставить принимать тошнотворные вязкие лекарства Тэйэр не могла и не собиралась, но, своей выходкой, Кристофер невероятно её выбесил. Поэтому Тэйэр, сложив руки на груди, встала у носилок, замерев в ожидании — когда же он прекратит упрямиться и сделает глоток. Зелье должно было облегчить боль и погрузить раненого в состояние лёгкого дурмана, но для Кристофера Тэйэр его сильно разбавила водой.
— Я тут, потому что я целитель в Ордене Крови, — ответила она действительно только после того, как Кристофер нехотя сделал пару глотков, и сама удивилась, как странно и неправильно звучало чистосердечное призвание.
Тэйэр присела рядом, поправляя скрученное полотенце под головой ламара и проверяя его повязки на груди. Она несколько раз видела Кристофера совсем нагим, но не израненным, не истекающим кровью. Пока Аллор оставался в его оболочке, его оболочка, Крис, был надёжно защищён, а в случае травм был бы быстро излечен.
— Издеваешься? Меня отвели на разговор к самому Элиору Лангре, — Тэйэр хмыкнула, словно не веря, что в самом деле побывала в палатке у такой знаменитости, надежде всего Фалмарила и символа революции; и это-то после знакомства с Аллором и другими богами! — Не удивлюсь, если один из воинов в шатре был псиоником. Я рассказала им правду, — Тэйэр пожала плечами, ополаскивая тряпку в тазике, — что ты мой муж и проводник, что мы познакомились у Эрдана, когда я грезила надеждой отыскать Комавита. Что оказались невероятно глупы и поженились. Что ты — гроза йуквэ, — она не смогла сдержать смешка, — и бестолковый солдат, непонятно как загремевший в княжескую армию. И что тебя обязаны оставить в лагере.
Она проследила за взглядом ламара. Солдаты проходили обходить палатку и бдить. Где-то неподалёку слышалось громыхание посуды, начинали петь ночные птицы. Она вдруг почувствовала, что её больно укололо куда-то в область сердца — он не был рад её видеть. Впрочем, чего было ей ожидать?
— Лежи смирно. Мне нужно сменить повязки. Другие больные тоже ждут, я и так слишком много времени... — тут Тэйэр запнулась, прикусив язык. В воздухе повисла тяготящая недосказанность, но что она могла сказать? «Я никому не позволяю подходить к тебе и заботиться о твоих ранах»? Как-то нелепо и лживо оно звучало после всего, что Кристофер и Тэйэр пережили вместе, и после их неловкого расставания — его поцелуя, на который она, поглощённая слепой влюблённостью в Аллора, ответить не смогла, и её неумелого прощания, на которое отказался отозваться уже он сам.
А теперь между ними встала война. Оставался один нерешённый вопрос — по разную ли они сторону баррикад?

Отредактировано Тэйэр (30-10-2019 17:37:53)

Как бы сильно Тэйэр не переживала за душевное спокойствие Кристофера и его физическую сохранность, ничего боле она для него сделать не могла. В отличие от многих солдат, он быстро шёл на поправку и не потерял ни одной конечности. Тэйэр ждали и другие раненные — кого-то у края носилок поджидала сама смерть, а кто-то отчаянно цеплялся за рванную линию оврага, отчаянно сражаясь за новый вздох. Допроса Ламирану было не избежать, и повлиять на решение верховного командования Тэйэр не могла. В последний раз обернувшись и окинув Кристофера замутнённым взглядом, Тэйэр покинула палатку. Её трясла мелкая дрожь, и, спрятавшись у окраины опушки, она нащупала двумя пальцами одиноко стекающую слезу. Вот и вся горечь с состраданием, на которые она теперь способна.

Когда Орден Крови вновь отправился в путь на следующий день по закату, Тэйэр поверить своим ушам не могла. Она несколько раз переспросила Ламира, в своём ли он уме — оставлять её здесь, одну, на всех раненных, и лишать дееспособный Орден запасного лекаря. Ламир проворчал в ответ что-то ужасно мудрое и посоветовал Тэйэр пригодиться там, куда её назначают, а также напомнил о необходимости выполнять приказы. — Особенно приказы свыше.
Перед тем, как скрыться на линии горизонта, к ней подъехал командир Неймар. Они обнялись, забыв невысказанные обиды — Тэйэр попросила его беречь себя и вернуться живым. Труднее всего было обретать новых друзей во время войны — каждый из них мог пасть на поле боя и не вернуться тем же вечером, а тебе не выпадало шанса похоронить его и оплакать. Приходилось смиряться с тем, что некогда живой, тёплый ламар становился одним из сотни скелетов в общей могиле. Неймар пришпорил коня, а Тэйэр, сощурив глаза, несколько минут наблюдала за тем, как конвой Ордена, под предводительством Элиора Лангре и княжны, удалялся. Они оставляли Вервон, и, пускай и взяли его малой кровью, позиции необходимо было удержать, как успел объяснить ей Неймар. Он убеждал Тэйэр, что она, лекарь без подготовки солдата и опыта боевого мага, нужнее здесь, в городе, полным истекающих кровью повстанцев.
— Они не доверяют мне, — продолжала гнуть свою линию Тэйэр, — просто потому, что я спасла мужа? И что теперь? И шагу не смогу ступить без шпионов?
— Это необходимая мера предосторожности, и ты должна была понимать, на что идешь, — резко оборвал её Неймар, подвязывая сумку к седлу, — не хотела такого исхода — оставила бы парня умирать. К тому же, он бесполезен.
Тэйэр прикусила язык. Неймар был прав — двое лекарей и так отправлялись в путь с Орденом, и в полевых условиях они были гораздо опытнее её самой. Ей же доставался палаточный лагерь и необходимость подлатывать тех воинов, кого ещё можно было отправить следом через несколько дней.
Ближе к вечеру второго дня, после ухода Ордена, лагерь переехал за ворота города. Раненных разместили в казармах, прилегающих к оборонной стене, назначили дозорных на сторожевую башню. Тэйэр с двумя воинами отправилась в сам Вервон, за рекрутами — если, конечно, ту жалкую горстку из неопытных лекарей таковыми можно было назвать. Подталкивали вперёд добровольцев торговцы, опасавшиеся, что отказ в такой простой просьбе вызовет новый акт насилия.
Вернувшись к гнойным ранам, перебинтовкам и варке отвратительно пахнущих зелий, Тэйэр почувствовала себя лучше. Она была занята полезным делом и почти не размышляла о Кристофере, лежащем в паре метров от неё. Забывала она и солдатах, которых приставили негласными наблюдателями — двое продолжали охранять названного мужа, ещё один тенью везде следовал за ценительницей.
Ей нравилось раздавать поручения, нравилось следить за тем, как продвигается дело. Тэйэр не имела никакого отношения к стратегическим и тактическим решениям, в её хлопоты входила лишь забота о больных, и с этой поставленной задачей она прекрасно справлялась. Иронично получалось — казалось, что именно во время войны и кровопролитных сражений Тэйэр наконец-таки нашла себя.
Она знала, что ей снова придётся навестить Кристофера — они не говорили уже почти двое суток. Тэйэр задевало его холодное отношение к ней; казалось, он принимал её за мебель или утварь и вообще отказывался замечать. Она отправила одну из юных фалмари поменять ему повязки, но теперь ей необходимо было осмотреть раны самой, чтобы сделать прогноз.
Пропустили её неохотно. Казалось, что солдаты были уверены, что стоит Тэйэр переступить порог — а теперь Кристофер располагался в крошечной комнатушке казарм — как они начнут строить коварные планы по захвату... захвату чего, Тэйэр так и не удалось понять.
Она ужасно устала, и это первым бросалось в глаза. Под глазами у фалмари залегли глубокие фиолетовые тени, волосы, собранные в растрёпанную косу, были грязновато-серого оттенка, лицо украшали ссадины и царапины. В последние дни, Тэйэр использовала столько магии, сколько никогда за всю свою жизнь не применяла, и это отражалось на её походке, речи, севшем голосе. Сама она побледнела и сильно потеряла в весе, ключицы теперь остро выпирали.
С Ламираном Тэйэр не поздоровалась, вошла молча. Она несла глиняную плошку с похлёбкой из ботвы и корешков пастернака — жиденькую и ненаваристую, но уж что могли раздобыть.
— Ешь, — сказала она, с трудом усаживаясь на неудобный табурет рядышком, — не переживай, не я готовила, не отравишься.
Тэйэр прислонилась к прохладной стене и прикрыла глаза. Нужно было передохнуть — иначе ей не удасться и дальше заботиться о своих больных.
— Ешь, а потом я осмотрю твои раны. Скоро ты должен снова начать ходить.

Долго задерживаться у Кристофера Тэйэр не могла. Она продолжала тихо сидеть и пытаться выровнять дыхание, изредка приподнимая веки и проверяя, действительно ли хлюпает похлёбкой Ламиран или ей всё это только кажется. В последние дни Тэйэр страдала от истощения — не жалела себя, а в итоге причиняла только больше вреда. Но Кристофер неплохо справлялся с таким простым, казалось бы, действием, и Тэйэр радовалась — он оказался гораздо выносливее, чем можно было подумать поначалу. Но не просто же так Аллор выбрал его, верно? Возможно, он разглядел в Кристофере некую внутреннюю силу, несгибаемый стержень, который был неочевиден для окружающих — и для неё в том числе.
Сумрак комнатёнки пожирал тишину, повисшую между ними. Пахло невкусным обедом и терпкими травами. Тэйэр показалось, что она засыпает, когда она поползла по стене, но тут же очнулась и легонько похлопала себя по щекам, помассировала глаза.
— Раны хорошо заживают, — сообщила она Кристоферу, когда начала менять повязки, — пойдёшь через неделю, а то и меньше.
Проделанная работа её радовала. Ламар легко отделался и почти что полностью восстановился. Тэйэр переживала, что, возможно, первое время движения рук будут неловкими, да и координация станет барахлить, но сейчас всё выглядело более чем приличным.
— Будет щипать, — предупредила она, прежде чем намазать рубцы мазью. Она больше обращалась к себе, чем к Кристоферу — трудно было не понять, что общаться он не горит желанием. Но ей было необходимо поддерживать беседу; былая болтливость Тэйэр никуда не ушла. Обычно солдаты были только рады или попытаться поговорить, или послушать её бесконечные рассказы — о Фалмариле, о доме и семье, о великолепных ежевичных пирогах, о том, что входит в состав эликсиров, обо всём на свете, а ещё глухо хрипели, пытаясь смеяться, над ругательствами девушки. Всё это позволяло отвлечься от нерадостных мыслей, вспомнить, что где-то там, за горизонтом войны, есть тихая мирная жизнь. Та, за которую они, повстанцы, сражались.
Она уже заканчивала с бинтами и узлом, когда за дверьми комнаты послышался неясный звук — будто что-то очень тяжёлое упало с большой высоты. Тэйэр в удивлении застыла так, как и стояла — склонившись над Кристофером. Предполагаемого лазутчика княжеского войска охраняло двое солдат. Караул менялся, но ничего подобного раньше не случалось, и Тэйэр сомневалась, что повстанцы затеяли бы глупую драку.
— Рудигер? Штефен? — позвала она взволнованным голосом охранников, подойдя к проёму двери поближе. Тэйэр повторила имена ламаров, но уже громче, и постучала костяшками пальцев по деревянной поверхности, ожидая, что ей ответят если не голосом, то хотя бы ответным стуком.
— Что-то не так, — Тэйэр по-настоящему забеспокоилась, быстро возвращаясь к столу, на котором оставалась пустая миска из-под похлёбки, — что-то совсем не так.
Она ещё не понимала, что именно произошло, но знала и так — ничего хорошего. Тоненький голос внутри нарастал и вопил, что им грозит опасность, но какая?
Ответ не заставил себя ждать.
В комнату вошёл неизвестный мужчина. Нет, не так — ворвался, чуть ли не выбив дверь с ноги. Всё в его облике кричало об агрессии и смертельной угрозы, исходящей от ламара — непримечательной внешности, коренастый и смуглый, он был одет во всё чёрное и держал в руках окровавленный клинок. Позади его спины можно было разглядеть два валяющихся тела на полу — Рудигера и Штефена.
— Что проис... — договорить Тэйэр не успела.
Кинжал вонзился ей прямо в плечо, чуть ниже ключицы, и пригвоздил к стене. Тэйэр ясно ощутила, как холодная сталь прошла её тело насквозь, как остриё оружия впилось в холодный камень. Грязная рубаха, пропахшая травами, целебными жидкостями и пóтом, начала пропитываться кровью. Во рту появился неприятный привкус, и Тэйэр попыталась удержать равновесие, опереться на стол, но не смогла. 
Сцепив зубы, Тэйэр прижалась к стене. Левую руку она завела за спину и зажмурилась — но не потому, что не хотела смотреть, как на грубом смугловатом лице наёмника пляшет торжествующая ухмылка, а потому, что пыталась сосредоточиться. Она быстро теряла кровь, но ещё стремительнее — силы, растрачивая последние на призыв магии. У Тэйэр не было времени на создание настоящего оружия — она пыталась сформировать простое лезвие, заострённое с обоих сторон. Простой кусок льда, который не спасёт её жизнь.
Когда наёмник подошёл достаточно близко, она внезапно покачнулась и сделала шаг вперёд, стараясь вонзить клинок куда-то. Мир покачнулся и поплыл; ещё до того, как Тэйэр упала, она знала, что или промахнулась, или не нанесла серьёзный урон — ответом ей был издевательский смех. Ей удалось создать оружие, но не использовать его. Сначала она упала, а потом всё её тело сотрясла волна сковывающей боли — кажется, ботинком её ударили в живот.
Она не успела — ничего не успела. Не успела мысленно попрощаться ни с родителями, ни с Шайэной, и Аллору помолиться не успела, но главное — Тэйэр не успела пожить.

Отредактировано Тэйэр (14-11-2019 22:47:22)

Всё, что ей оставалось — бороться, из-за всех сил сражаться с подступающей тошнотой и не позволять мраку окончательно накрывать себя. Тэйэр понимала, что если заснёт, то её настигнет неминуемая смерть; она попыталась пошевелиться, упереться ладонью в ледяной камень пола. Рана на плече продолжала кровоточить, а под фалмари успела растечься липкая лужа. Она аккуратно нащупала ладонью лезвие, воткнутое в плечо, и попыталась сесть, придерживая рукоятку ножа. Боль, пронзившая тело, была невыносимой — Тэйэр хотелось кричать и плакать, лишь бы всё это поскорее закончилось. После леса фейри ей казалось, что уже ничто не сможет причинить страданий больше... как коротка ламарская память.
— Ты убил его. Ты его убил, — тупо повторила Тэйэр, рассматривая распластавшегося наёмника. Откинутая рука-лапища с ещё тёплыми пальцами протянулась до самой лодыжки Тэйэр и касалась её кожи. Она не собиралась винить Кристофера — у них не оставалось выбора, и, к тому же, шла война. Просто отчего-то Тэйэр была уверена, что Кристофер Ламиран на убийство не способен... он и Шайэна, пожалуй, оставались последними людьми в её голове, которые не могли пролить кровь.
Но она ведь считала, что давно выросла из той наивной девочке, которая и в безоговорочную святость богов верила, так ведь?
Тэйэр прикрыла глаза, пытаясь восстановить дыхание. Мысли спутывались в клубок, и ей несколько раз пришлось прокрутить в голове вопрос Кристофера, чтобы понять его значение.
— Дай мне бинты. На столе, — хриплым голосом попросила она. Кристофер мог дотянуться, а она берегла мнимые силы для каждого следующего движения — ей ранили рабочую руку. Кажется, лёгкое не задели — по крайней мере, Тэйэр на это надеялась. С большим трудом, и, вроде бы, не без помощи Кристофера, ей удалось наспех замотать рану, в попытке закрепить нож так, чтобы он не сдвигался. Доставать клинок было нельзя — она бы потеряла больше крови и нанесла потенциально задетым органам вред. Глядя на перебинтованного Кристофера, запыхавшегося, взмокшего и уставшего, Тэйэр хотелось плакать. Он сам едва ли держался на ногах, а она не знала, сможет ли пойти.
— Когда выйдешь из комнаты, — начала она, а потом закашлялась — рот наполнился тёплой жидкостью (кажется, лёгкое ей всё-таки задели — дышать становилось всё труднее и труднее), — поворачивай налево. Иди по коридору до конца и поворачивай направо, к деревянной двери. Спускайся вниз по лестнице и нащупай в темноте рычаг — он откроет дверь в заброшенный проход... Дальше иди прямо, он должен вывести... я не помню, — Тэйэр часто-часто заморгала, борясь со слезами, — или за городскую стену, или...
Вдалеке послышался шум — кто-то спускался вниз по лестнице и бежал. При всём желании успеть добежать до конца коридора, если бы оно у Тэйэр и оставалось, она бы не смогла — в схватке с временем она сильно проигрывала.
— Я не пойду, — покачала она головой, помогая себе опереться затылком на каменный постамент кровати, — я не могу бросить их всех, не могу. Да и, к тому же, — она грустно усмехнулась, — я не могу. Лучше...
Что будет лучше, она так и не договорила — шум приближался, и в комнатёнку заглянуло знакомое чумазое лицо — командир Кришьян. Тэйэр неплохо успела подружиться с ним за время лечения — ему перебили ноги и пырнули пропитанным ядом ножиком. Тэйэр успела вовремя определить яд и приготовить противоядие, и командир не лишился чувствительности пальцев.
— Тэйэр! Тэйэр, ты тут? — ему хватило одного взгляда на развернувшуюся сцену — истекающая кровью фалмари да ламар с окровавленными ножницами в руках над трупом — чтобы всё понять.
— Неплохо, — присвистнул Кришьян, а затем махнул кому-то, кого нельзя было разглядеть. — Возьмите её кто-нибудь, только осторожно. Не трогайте повязку и не задевайте нож. Надо уходить, милая, — ласково обратился он к лекарке, — сейчас же. Вывести тех, кто ранен и не может драться.
— Кто уже погиб? — спросила Тэйэр, и Кришьян не стал ей отвечать.
— И парню подсобите, ну!
Дальше приказы Кришьян сдобрял щедрой щепоткой ругательств, которых Тэйэр отроду не слыхивала, но зато её легко оторвали от пола, как мешок с креветками. Она зажмурилась и застыла, сцепила зубы, пытаясь не издавать ни звука. Она чувствовала, как они быстро шагают по коридору, как стучат сапоги по проеденным сыростью половицам, как в нос ударяет запах смрада. Как скрепит открывающаяся дверь, чьи петли не смазывали десятилетиями, как гаснет свет и как они бегут, и как нож, кажется, входит в её плоть всё глубже и глубже, а кровь капает, словно капли вина, или капель в подземной пещере, оставляя за собою роковой след — тот, который выведет злодеев к чудом спасшимся.
Кришьян не был полностью выздоровевшим ламаром, но хорошо держался на ногах и даже орудовал раздобытым мечом. С ним шагали нестройным рядом семь-восемь ламаров, один из которых нёс Тэйэр на руках, а второй помогал Кристоферу. Хромые и побитые, застигнутые врасплох, они, наконец, достигли конца туннеля, где их ждала последняя дверь. Механизм заел, и солдатам пришлось всем вместе наваливаться на неё, выбивая с петель.
«Что с остальными?» — хотелось спросить Тэйэр, но губы у неё онемели и не слушались. Они шли куда-то наверх, куда-то, где было гораздо больше воздуха и света.
— Каспар и Хольгер добрались с ребятами, — услышала она голос Кришьяна высоко на ухом. Казалось, их разделяла стена воды. — Пойду узнаю, что с остальными. Раймонд! Раймонд! Подойди сюда, у нас раненная! Да, её... нет, нож не трогали, паренёк перевязал... и уложил третьего... посмотри...
Дальше Тэйэр передали в шершавые, грубые, но умелые руки. И всё, что она успела спросить, прежде чем ей велели заткнуться, было «как он?».
— Жить будет, — отозвался Раймонд, прежде чем с силой надавить на рану Тэйэр и вытащить кинжал.
Потом ей дали выпить её же прекрасного зелья, и она потеряла сознание.

Отредактировано Тэйэр (15-11-2019 00:02:42)