Эта неделя, проведенная в умиротворении и тишине, была необходима Тэйэр. Она наконец-таки смогла выспаться и передохнуть, почувствовать себя в безопасности и просто беззаботно провести время, то прогуливаясь вдоль многочисленных водоёмов, то обследуя пышущие зеленью заросли. Несмотря на её природную болтливость, сейчас Тэйэр предпочитала проводить время в одиночестве, больше молчала, разве что с радостью и удовольствием пускалась в редкие игры с фейри. Казалось, что события последних дней, как и сам ритуал, проведённый демиургами, никак на неё не повлияли, но на самом деле фалмари изменилась фатально; в ней появились спокойствие и твёрдость, некий стержень, которого она держалась. Во многом Тэйэр сделалась видимо мягче, тише, уже не обращала внимания на подколки Рандона и всё больше и больше погружалась в музыку и шелест чащи. Ей казалось, что она вела разговор с Древом — правда, ещё не понимала, что именно пытается ей сказать Комавита, и сама могла всего лишь выражать глубокое сочувствие и делиться инстинктивным желанием помочь. Но потом она натыкалась на очередную крону невиданной красоты, или величественный корень, ребячливо смеялась и старалась подружиться со всеми, кто её окружал. В ней сгладилась мечтательность, и теперь, смотря на вещи более рациональным взглядом, Тэйэр понимала — какую бы магию ни использовали боги, помогла она им не слишком. Теперь все находились в ожидании, и, хотя сам лес перед Комавита не предрасполагал к тяжким и мрачным мыслям, раздражающее напряжение чувствовалось между двумя братьями. Тэйэр и на них теперь смотрела по-другому, подперев щёку кулаком, пока расковыривала мягкие скорлупки недозревших орехов и тщательно пережёвывала ягоды.
Если с Рандоном поболтать о платьях и цветочках как-то не выходила, то Аллор, в свою очередь, был занят бесплодными и бесцельными поисками — ну или к чему он там стремился. Предоставленная сама себе, Тэйэр старалась каждый вечер не наседать на него с вопросами, а мягко и аккуратно интересоваться, как проходит процесс лечения Древа, или просто пыталась приободрить, болтая о пустяках. И всё-таки стена отчуждения, воздвигающаяся между ними, отчасти — во многом — была и её виной. Настоящих масштабов трагедии Тэйэр оценить не могла, понимала по рассказам Аллора, но внутри была счастлива от простой возможности спать и гулять в священном для ламаров месте. Попасть сюда уже было великим благом, но ничего не случается в жизни случайно; и теперь, проведя с демиургом столько времени и начав относиться и к своей истории как к взаимосвязанному, последовательному путешествию, Тэйэр ждала, когда же если наступит не расплата, то откроется настоящий смысл, отчего же Древо подпустило её так близко. Ведь не ради лекарства от Розы Мёртвых? Водицы, впрочем, Тэйэр набрала и так, в тёмно-синюю склянку, пока наблюдала за журчанием небольшого водопада, но уже через минуту вылила собранную жидкость обратно. Что-то поселилось в сердце, что-то нашёптывало ей, что сейчас не время, что эта вода принадлежит роще, и её благие намерения пользы не принесут.
На седьмой день они с Аллором остались наедине — наконец-то без едких, преисполненных желчью комментариев ульва. Тэйэр, скрестив руки на груди, чуть ёжилась от прохлады в храме, стоя позади ламара и наблюдая. Всего каких-то два месяца назад светлячки в лесе фейри вызвали в ней бурю эмоций, детский восторг и трепет, а теперь, наблюдая за слабо мерцающими огоньками, она испытывала... нет, не равнодушие, и ни в коем разе не безразличие, но открывшаяся ей картина ощущалась нормальной, правильной и понятной, и уже не входила в ранг чего-то из ряда вон выходящего. Сейчас, на такую магию она смотрела иначе, и сама не могла в полной степени оценить, как же именно поменялось её восприятие.
Тэйэр немного склонилась поближе к ладони Аллора, чтобы рассмотреть пульсирующий огонёк, склонила голову и задумалась, насколько хрупка и быстротечна жизнь каждого из них.
— В моей деревне не только многие младшенькие жутчайше боялись грозы, — поделилась она воспоминанием, — но и взрослые. Прятались по углам и запирали засовы, и никакие красивые легенды о том, что это резвится Аллор, не могли заставить их выбраться из-под одеяла. Зато сколько было радости потом, наутро.
Тэйэр немного помолчала, потом присела рядом с ламаром, чуть морщась от холодного камня. Она сжала его плечо, несильно, но ощутимо — это был больше успокаивающий, утихомиривающий жест, нежели дружеский.
— Знаешь, мы достаточно долго путешествовали вместе, чтобы я начала немного понимать тебя. Разве не лучше будет сразу выложить правду, как она и есть? Я здесь, и внимательно слушаю тебя, никуда не тороплю.

— Гроза не всегда приносит счастье и радость, — парировала Тэйэр, тщательно взвешивая и подбирая каждое слово, — иногда молнии ударяют в деревья или дома, и тогда они загораются. А после слишком уж сильных гроз реки могут выйти из берегов, и поля и склоны затопятся. Слишком многое в этом мире двойственно. Ты сам мне это показал.
Аллор никак не среагировал на её попытку поддержать ламара — ну, вернее, как, не понял, по-дружески ли она его коснулась или хотела проявить материнскую заботу. Тэйэр и сама до конца не смогла бы сказать, что именно сейчас ею руководило. Когда растерянность, чувство опасности, адреналин и новые ощущения отошли на второй план, оказалось, что она изменилась, и те ценности и принципы, что руководили ею раннее, меньше месяца назад, теперь не работали. И всё-таки Тэйэр собиралась решать сама.
Она внимательно слушала демиурга, не прерывая и не задавая лишних вопросов. К некоторым выводам — хотя бы частично — она и сама начала приходить во время небольшой передышки. Например, её тесная, прочная связь с Комавита, и отчаянное желание дерева спасти фалмари. Или иное восприятие мира, что пришло к ней после того злосчастного дня. Жизнь стала многоплановой, многоуровневой, объёмной, и Тэйэр отчаянно страдала, пытаясь совладать со свалившимися на плавники истинами. Получалось не всегда.
Аллор говорил понятно, логично и прямо, и Тэйэр понимала, где он смягчает. Как обстоят дела на самом деле. А дела обстояли так, что тогда Тэйэрлеена Мэрдок быть собою перестала, погрязнув в игрищах богов и в самом пульсе острова Силвы. И понятия не имела, сможет ли существовать дальше, без них. Тэйэр заломила пальцы, сложив их в замок, прикусила губу. Она перегнулась через край чаши и, поджав губы, протянула пальцы к глади — мутная и сжиженная, в ней ничего не отражалась. Пустота, чёрная воронка, засасывающая пропасть. Та волна, что захлестнёт остров, если его не спасти.
— Выход есть и так.
Тэйэр так и не прикоснулась к воде, отшатнулась, и повернулась к Аллору — так, чтобы смотреть ему прямо в глаза. Она глядела спокойно и твёрдо, мягко улыбалась, но всё-таки где-то глубоко-глубоко в холодных серых глазах плясали озорные светлячки.
— Когда мы с тобой встретились... и когда я узнавала только Кристофера Ламирана, представления о мире вокруг и законах были у меня совсем иные. Ты сказал... давно сказал, что я показала тебе Фалмарил таким, каким ты его не помнил. Так вот ты показал мне жизнь в таком ключе, в каком я бы никогда посмотреть на неё не смогла. И это сделало меня... старше. Но, — Тэйэр склонила голову набок, и несколько жемчужных прядок упали ей на глаза, — ты встретил меня девочкой, которой руководило одно жгучее, всеобъемлющее желание — помочь своему народу. Спасти его. Правда, план у меня был всё-таки дурацкий... и я понятия не имела, что делать дальше, но верила, что дорога выведет меня, как надо. Что боги помогут мне. И бог мне помог.
Она сжала руки Аллора в своих ладонях, переплетя пальцы, и склонила подбородок.
— Крис... Аллор. Я тогда не знала, как помочь по-настоящему, а теперь знаю. Я не говорю, что согласна со всем... Но жизнь одного ламара ради спасения и блага пускай не ста, пускай всего лишь двух — это выбор. Пускай не лучший, но необходимый. Поэтому... Не надо. Не надо мучить твоих братьев, чтобы они искали способ спасти мою душу или подыскать новое тело. То, что дóлжно, должнó произойти. Я готова. Я не буду сопротивляться... я сама говорю «да».
Не отпуская рук Аллора, Тэйэр опустила ресницы и заморгала.
— У меня есть только одно условие. Я хочу, чтобы моя семья знала, как я погибла. Пусть Кристофер... сам им расскажет. Больше ничего.
И она огладила костяшки под большими пальцами подушечками своих. Убеждала.

Isgaard — Turn to stone

Когда Аллор заключил её лицо в ладони, Тэйэр задрожала, как будто её жалили тысячи маленьких медузок. Она почувствовала себя маленькой девочкой, но не оттого, что оказалась беспомощной и несмышленной, а оттого, что рядом оказался взрослый, умный и опытный покровитель, готовый защищать её. Ламар, за которым можно было спрятаться, как в потайной пещере за водопадом или в затянутым тиной жемчужном гроту. Именно так Тэйэр и представляла себе Аллора — титанической божественной фигурой, справедливой и готовой к прощению, полной света и надежды, который всегда защитит свой народ и станет для них щитом. Но сейчас она не видела в нём той великой, необъятной силы, способной укрыть собою весь Фалмарил — гораздо мощнее и могущественнее оказалась сила не самого простого вьюноши (очень-преочень старенького дряхленького вьюноши) защитить её одну, не отдать Древу. Не дать погибнуть. Не сдаться на ней.
Тэйэр отвела взгляд, нервно теребя локоны, как будто сжалась, становясь меньше ростом. Она с трудом подбирала слова, терялась — её окружало вечное спокойствие и в душе не было тревог, но сердце, всё ещё слабое, билось в ужасе и страхе. Пускай хранитель и спрятался в ней, пускай её связь с природой изменилась, смертная её часть была жива и била тревогу.
— С тех пор, как мы посетили лес фейри, и я искупалась в том озере, — очень тихо начала Тэйэр, всё ещё не решаясь смотреть на Аллора; ей было стыдно показываться ему такой, готовой зареветь, — внутри меня и вокруг столько всего поменялось. Но... я больше не ощущаю себя собой. Я вспоминаю прошлое, маму и папу, сестру — и понимаю, что это было не моей жизнью. Ненастоящей. Всё затянуто дымкой тумана, и я с трудом могу отличить лица родственников, и с каждым днём эти воспоминания как будто тонут. Я смотрю на Тэйэрлеену Мэрдок свысока, со стороны, и то смеюсь над ней, такой глупой, то сочувствую. И в то же время во мне что-то сжимается... когда я думаю о них, о своей деревне. И трепещет. И мне страшно, Аллор... ужасно страшно. Я не знаю, какой я стала, и какой буду дальше. А если связь с Древом разорвётся, и я даже выживу, но... это чувство не пройдёт? Я уже никогда не буду такой, как прежде, и не знаю, что мне делать дальше. Не знаю совсем, но пожертвовать собою ради счастья своего народа — было бы правильным. А я жуткая, ужаснейшая трусиха! Даже этого нормально сделать не могу...
Тэйэр и не заметила, как по её щекам начали катиться слёзы, крупные, с утиное яйцо. Она высвободилась из объятий Аллора и спрятала лицо в ладонях, не желая показывать свою слабость. И всё-таки — всё-таки Тэйэр сама к нему потянулась, делая шаг вперёд, и аккуратно, боязливо прислоняясь лбом к плечу. Она глубоко вдохнула его запах — вода, соль, кувшинки и раковины. Ей не хотелось отпускать его, хотелось стоять вот так вот долго, очень долго, забирая тепло, но этого времени у них не было. Наконец, Тэйэр шмыгнула носом, размазала солёные дорожки тыльной стороной ладоней и вскинула подбородок, обескураженно улыбаясь.
— Ты... — выдохнула она, невесомо прикасаясь к пальцам и не желая терять тактильного контакта, того, который успокаивал её, — ты можешь считать себя виноватым во всём, хотя... это не так. А как взаправду — я не знаю. Но, Аллор... Я не хочу... не хочу, чтобы всё это бремя ты нёс в одиночку, и всю вину взваливал на себя. Это неправильно. Несправедливо.
Она встряхнула волосами, а потом тихо рассмеялась.
— Мы с тобой теперь вместе... понимаешь? Вместе в полной тритоньей заднице. Причём заднице очень объёмного такого... жирнющего тритона. Такого, который и акулу сожрёт! Так что...
Тэйэр закусила губу, прожевала.
— ...раз не хочешь устраивать старое доброе жертвоприношение — никуда тебе от меня не спрятаться. Будешь томные думы и страдательные охи-вздохи разделять. Вот. А я уж потом сумею рассказать Фиго, какой нежной принцессой ты оказался! Может, мы даже соберём жемчужинки и перламутр, тебе на розовую диадему!
Шутки выходили у неё дурацкими, совсем не задорными, и голос у Тэйэр дрожал. Но с каждым словом она всё больше приободрялась, и даже крепко сжала ладони Аллора в своих — пускай высвободится, пускай скривится и оттолкнёт, но сейчас ей было необходимо касаться его.

- Рейлан, заткнись!
- Ответишь на вопрос - заткнусь! Мы уже…
- ПРИШЛИ! – хором крикнули Тиль и Рихард, потеряв терпение.
Старший брат, который вёл себя как здоровая детина, действовал на нервы. Истинный талант демиурга драконов познался в путешествии. Флэйк не упускал возможности найти приключения на головы братьев. Тилю и Рихарду приходилось спасать всю троицу. Два раза Фойрр жалел, что не оставил Флэйка со смертными, но мысль, что дракон разнесёт пол-острова брата, останавливала демона. Они терпели все его выходки. Бэлатор молчал большую часть времени и показывал дорогу, направляя их магией. Они не знали, где находится зачарованное дерево Аллора. Младший брат ревниво прятал магическую сокровищницу от других братьев, чтобы никто не покусился на его прелесть.
- О ламарах ни слова! – Тиль посмотрела на братьев.
Флэйк краснел, как барышня на выданье, и шаркал ногой. Рихард притворялся ветошью. Тиль горел внутри.
Главный завет отца – не ходи в мир смертных.
Умалчиваемое продолжение первого завета: если сходил – не обгадь.
Братья благополучно справились с миссией. Свои миры и расы остались далеко на материке, куда они не добрались, но пострадала раса Аллора.
- Он сам виноват, - убеждал себя Тиль. – Знал, что за ним придут. А что он хотел от кучки тёмных и одного идиота, - демон посмотрел через плечо на дракона.
- Ну, я же не знал! – заступился за себя Флэйк. – Откуда мне было знать, что они не друзья? Я же думал, что подсказал им, где их товарищи!
- Они были так благодарны, что мы попали к ним в плен, - Тиль с иронией посмотрел на брата.
Флэйк скуксился.
- Ты меня не любишь.
- А ты сомневался?
- Тише, - Рихард прекратил склоку и показал на заросли.
- Что? Здесь ничего нет? Или ты нашёл куст, где отлить?
- Да нет же.
Флэйк сунул пытливый нос в густые заросли, потыкал ветку.
- Как настоящая!
- Она и есть настоящая, идиот.
- Мы же в лесу Аллора, думаешь, тут всё настоящее? – Флэйк, как ребёнок, посмотрел на Фойрра. Он ждал какого-то особенного волшебства от брата, но по выражению лица Тиль понял, что лучше не приставать. - Не могу больше терпеть.
Дракон отошёл от братьев. Он потерял интерес к кусту, который оказался не магическим, а обычным растением.
- Ты что удумал?
- Что надо, то и удумал! – огрызнулся дракон и отвернулся от братьев, пристроившись под деревом. – Не смотрите! – шикнул Флэйк, развязывая шнурок на штанах.
Тиль отвернулся, Рихард сделал вид, что изучает цветок на соседнем дереве.
Демон смотрел на пропасть. Он не услышал шагов или голосов, но почувствовал магию и заметил слабое колебание воздуха. Густые заросли исчезли. «Всё-таки магические». Перед братьями растянулась глубокая пропасть. Над ней пролегал длинный мост, украшенный в духе эльфов и ламаров. Исполинское дерево, похожее на громоздкий дуб, выросло из центра чаши. Ущелье внизу затянуло густым туманом.
Аллор вышел к братьям в компании девушки.
- Я же говорил, - Рихард впервые пошутил.
Тиль с ворчанием отдал брату монеты, которые он проспорил.
- Доброго денёчка, леди! – Флэйк улыбнулся от уха до уха и помахал девушке свободной рукой.
Рихард с Тилем оглянулись на брата, но решили не извиняться перед девушкой брата за поведение Рейлана.
- Мы его не видели. Расстались в столичной таверне, когда тебя искали.
От Таэриона не было вестей. Братья пытались связаться с ним, но демиург не отвечал на зов. Таэрион всегда поступал по-своему. В этом он похож с Алиллиль. Со многими из братьев. «Одна семья – одна Бездна»
- Лиль и Дон вас нашли?
Аллор провёл их по мосту до дерева. Флэйк с любопытством осматривался, переклонялся через перила, чтобы заглянуть в ущелье, попытался пустить слюну и увидеть, как она падает и исчезает в тумане. Бэлатор шёл молча, не осматривался и проявлял интереса к магическому Источнику. Вампира интересовала девушка, которая привлекла внимание Аллора и разбудила в нём желание защищать ламарский мир.
- То есть твоё дерево умирает? – не понял Фойрр. – Ты позвал нас, чтобы мы исцелили твоё дерево? Тёмной магией?

- Она что… мать? Ты на мамку позарился? – Флэйк удивлённо захлопал глазами, сначала бессовестно таращившись на Тэйэр, а потом посмотрел на Кристофера, тыча пальцем в сторону девушки и прикрывая рот ладонью, будто от этого девушка его не услышит. – Или твоих уже наделал? – дракон ухмыльнулся с такой гордостью и самодовольством, будто лично к этому лапу приложил, а потом насторожился. – В смысле «нерест»? Она нас пригласила к себе, на нерест?.. Всех?!
Ситуация показалась бы смешной, если Флэйк действительно отшучивался и подтрунивал над младшим братом, но он искренне негодовал, удивлялся и восхищался, переживая одну эмоцию за другой, нисколько не сомневаясь в том, что мыслит в правильном направлении, что где-то там у Тэйэр есть какая-то устрица – голодный ребёнок, которого она пошла кормить, но женщина настолько ненасытная, что и мужчин без внимания не оставила, а прямо с дороги радушно пригласила в кровать. Вот повезло! Его до этого никто и никогда в кровать не приглашал! Девицы вечно разбегались, а он только пощупать хотел, такие же они тёпленькие, как тела носителей или горячее?..
Аллор не удерживал девушку. Разговор с братьями не складывался, как он ожидал. Ламар не хотел оставлять Тэйэр одну, но понимал, что разговор будет не из приятных – они решали судьбу не только всего Фалмарила, магического древа Жизни, а это девушки в том числе. Аллор знал, что ей страшно, и чувствовал, как Кристофер тянется к ней и одновременно злится и на себя, и на демиурга.
«Я тоже на себя злюсь. В этом ты не одинок».
Ламар привёл их к фонтану у корневища дерева. Внутри было свежо и прохладно. Магия этого места лишь частично восстановилась, но не била прежним ключом жизни и энергии, несмотря на все попытки Аллора поддержать жизнь в увядающем дереве.
- Нашли, - коротко ответил Аллор на вопрос Тиля. – Мы провели ритуал.
- Втроём? – удивился Бэлатор.
Аллор кивнул.
- А он?..
- Жив ли я? – подал голос Рандон. Ульв стоял у дерева, небрежно прислонившись к нему, будто к дверному косяку. Он ухмылялся, но без присущей ему язвительности или злобы, а скорее с мрачной грустью. – Или не вернулась ли моя магия?
Бэлатор пожалел о своём вопросе. Он знал, что разговор о силах – болезненная тема для Аллора, но то, что эти двое не поубивали друг друга – уже хороший знак.
- Живой. Без магии. Что-то не меняется, - ульв пожал плечами с натянутой небрежностью. – Лиль вернулась в Авур. Дерево мы немного залатали, тварей, которые его грызли – убили. В озере больше нет левиафанов.
- Они кормились корнями и выросли на старом Источнике, на болотах, - объяснил Аллор, чтобы это не вызывало вопросов у братьев. - Лиль… оборвала связь между старым Источником и этим. Энергия больше не утекает из Комавита, но дерево сильно пострадало, и оно само не восстановится, а у меня в смертном облике не хватает сил, чтобы напитать его. Поэтому мне нужны силы каждого из вас. И Таэриона, чтобы… - Аллор бросил короткий взгляд в сторону девушки. – Чтобы разорвать связь дерева и Тэйэр… Вы уверены, что его нигде нет и он не вернулся в Авур? – Аллор с надеждой посмотрел на братьев.
Ответ не изменился. Никто не знал, где Таэрион.
- Тогда нужен другой способ.
Братья долго говорили, подбирали варианты. Аллор рассказывал, как провести ритуал, чтобы отдать часть энергии дереву, но не заразить его тёмной энергией и не добавить абсолютно ненужных ему свойств других рас. Чтобы восстановить дерево, каждый демиург должен отдать частичку себя, а Тэйэр – всю себя.
- На том и решили.
Братья кивнули. Итоги не нравились Аллору. Они придумали, как спасти дерево, но без участия Таэриона, девушка могла погибнуть. Аллор попросил немного подождать и ещё раз связаться с Таэрионом.
- Так она беременная или нет? – высунул пытливый нос Рейлан.
- ФЛЭЙК!

И когда это Аллор успел обзавестись нормальным братом? Тэйэр оказалась в абсолютном и всепоглощающем восторге от Флэйка. Во-первых, он был просто ну ошеломляюще симпатичным, во-вторых — задавал умные и интересные вопросы (кроме того самого, про беременность, после которого Тэй без лишних раздумий его стукнула и пообещала скормить спруту), в-третьих — был полон оптимизма и желания исследовать окружающий мир. О Светлые Боги! Нормальный, красивый, адекватный, сообразительный бог! В каких муках сейчас умирают задыхающиеся отсвистевшие раки на горе, что такое случилось?
— Нет, я, конечно, проведу тебе обход, — ненадолго задумавшись, согласилась Тэйэр, — хотя и сама тут пилигрим. Если ты обещаешь вести себя прилично, потому что, знаешь ли, вон тот зов природы оскверняет всю рощу.
Показывать себя красавишной-королевишной, в истинном обличье, Тэйэр, конечно же, отказалась, но без лишних зазрений совести Флэйка ощупала, растрепала причёску, а ещё научила парочке движений национального танца. Флэйк запутался и так уморительно шагал вприсядку, совсем как гусь, что фалмари аж прослезилась от хохота. Потом они уселись на траву, сорвали каких-то сочных плодов, и началась беседа о свадьбе.
— Значит так, — увлечённо визуализировала торжество Тэйэр, активно махая руками и изредка задевая Флэйка локтём, — всё будет на побережье моря. У Альвийских вод, у серии заброшенных Жемчужных гротов. Представляй себе картину: стоят, значит, все гости в пещере... нет, ты тоже будешь в костюме... не перебивай! Стоят все в пещере. И тут, по каналу начинает плыть раковина. Огромная такая, вот такущая! — Тэйэр широко развела руки в сторону, изображая габариты, и со всей дури случайно залепила Флэйку по носу, — ой-ой-ой, прости-прости! Дай подую! Больно? Нет? Ладно, слушай дальше. Выплывает раковина... И переливается всеми цветами... голубым, аквамариновым, розовым, перламутровым... А потом — хопа! — и открывается. И там сижу я. В тиаре. Да, конечно в тиаре из жемчужин и кораллов. Что значит откуда, бог Аллор или как? Вот так-то, значит достанет мне столько жемчужин и кораллов, сколько захочу. И вот сижу я там вся бохатая, принцессная, волшебная. В тиаре. И в платье. И платье у меня — как морская пена, лежит на отделанном бархатом дне раковине и переливается алмазами. Да сказала ж что бог, достанет! И вот встаю я в этом платье, а пена продолжает лежать — и я схожу на берег... И свет играет серебром на моих туманно-платиновых локонах... и начинает играть королевский духовой оркестр... и медузы танцуют и светятся... и светлячки.... и сияют пещерные кристаллы... А, жених? Ну, да, он тоже там стоит. Где-то. Главное шоб меня и мою красоту не затмевал. Вообще в розовом костюме с платочком, ты ведь знаешь, что он в своей тритоньей форме с розовым хвостом?
Всё это, конечно, было невозможно. Не только свадьба, изысканные яства — запечённые улитки, устрицы с лимоном и кальмары в горчичном соусе — но продолжение этих отношений. Тэйэр знала, но попритворяться счастливой невестой, у которой впереди вся жизнь с любимым ламаром, ей никто не мешал, как и убедить Флэйка, что свадьбе, безусловно, быть, и быть пышной и прекрасной. А раз так — то и нечего осуждать, кто моллюсков не давил, пусть первым бросит в неё морского ежа. Вдохновенная и воодушевлённая, она всё болтала и болтала о том, во что будут одеты гости и как в ночи запустят фейерверк, пока Флэйк требовательно не перевёл разговор на что-то менее девчачье.
Их прервал очередной брат Аллора. Менее симпатичный. Тэйэр недовольно покосилась на него.
— Мы тут вообще-то говорим о вещах глобальной важности.
Она схватила Флэйка за локоть и потянула на себя. Вот ещё. Дайте девушке немного счастья.
— А кто из вас кто? Ну, в ипостаси я-тут-самый-крутой?
Флэйк гордо выпятил грудь и огласил тайну. У Тэйэр округлились глаза до маленьких озёр, и на долю секунды она потеряла дар речи.
— Рейлан??!! Дракон?! Всамделишный?! Завираешь, осьминога мне в кракена!
Нет, упускать такой шанс она не могла. По крайней мере, нужно было спросить.
— Слушайте, пока вы тут будете драться, выяснять отношения, обвинять друг друга, решать судьбы мира и прочий мальчишеский бред — можно я на нём прокачусь? Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Ты ведь согласен, да, да, да? Полетать над Деревом и вообще, и вообще! — Тэйэр активно затрясла Флэйка за руку, призывая к ответу. — Я лёгкая, как креветочка, весело будет, ну давай! Вы ж пока всё равно не разобрались со всякой магией-шмагией?
На самом деле, внутри Тэйэр шла борьба: восторг боролся с затмевающей разум тревогой. Похоже, Аллор был опечален и глубоко задумался, и, откровенно заявляя, Тэйэр не очень-то хотелось знать, почему. Она понятия не имела, как сложится её судьба дальше и что произойдёт через несколько часов; а, значит, нужно отхватывать от жизни всё. Например, дракона.
Аллора-то она отхватила; ну, в той мере, в которой смогла.

Флэйк засветился от счастья. Новая подружка Аллора вступилась за него, оценила все таланты бога драконов.
- Видел? – Рейлан гордо выпятил грудь. На фоне Тэлла он выглядел снегирём, которому снега на голову насыпало, но очень важным. Дракону не хватало четырёх дюймов роста, чтобы сравняться с ульвом и не выглядеть комично. - Она меня выбрала! – дракон притянул девушку к себе, обняв её как старую и верную подругу, и с вызовом посмотрел на брата.
Рандон глухо рыкнул и отошёл от парочки. Он вернулся к фонтану, откуда наблюдал за всем семейством и думал о прошлом. Бэлатор затронул старую большую рану, но ульв храбрился и корчил гордеца, которому нет дела до чужих проблем.
Фойрр слушал теорию Бэлатора сквозь пальцы, прилипшие к лицу. Аллор слишком мягкий. Он ухватится за любую возможность спасти подружку.
- Мы не знаем, как это скажется на Аллоре, на его мире, на балансе. Он в теле смертного, - Тиль посмотрел на вампира, но Бэлатор уже сказал лишнего по мнению демона. – Мы можем найти другого ламара и связать её с ними. Это лучше, чем умереть, растворившись в дереве. Безопаснее для нас.
Фойрр сделал акцент на личной выгоде и крайней необходимости соблюдать законы мироздания, созданные Отцом. Аллор его не слушал. Демон видел настроение брата по его глазам. Аллор сомневался, но склонялся в сторону ритуала. Вариант с заменой жениха он не рассматривал. «Треклятые светлые. Всё им по правилам и по совести».
Тиль перехватил ламара за руку. Демону казалось, что он теряет брата и это последний шанс достучаться до здравомыслия Аллора.
— Обдумай всё, прежде чем принять решение.
Кивок. Всё, что Фойрр получил, это кивок. Демон не побежал за Аллором и не подошёл к Тэйэр, чтобы рассказать ей, чем закончится ритуал для неё и для Аллора. Он отошёл к Рандону, который сидел на фонтане и не присоединялся к общему разговору.
- Объясни ему.
- Что? – ульв недовольно ворчал.
- Объясни, чем закончилась жизнь той девушки.
Рандон раздражённо рыкнул.
- Ты женился на ней. Она умерла. Это всё, что он должен знать.
- Скажи сам, - мужчина дёрнул плечом и отвернулся, рассматривая весёлую компанию возле девушки. - Почему я?
- Потому что это твоя история. Он твой глупый младший брат. Влюблённый до одури, и упрямый. Как ты.
- Ну, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, - Флэйк громко упрашивал Аллора. Он вцепился в идею Тэйэр и знал, что в прошлый раз полёт верхом на драконе закончился одним сломанным деревом. Он не должен привлекать внимание жителей Фалмарила к защищённому месту в горах. По теории Аллора магия Комавита ослабла, поэтому дерево может остаться без иллюзорного купола. – Мы пролетим туда и обратно. Быстро. Никто не заметит, - дракон показал направление полёта. Он в теории умудрился задеть Бэлатора и ветку дерева. Это всё, что нужно знать о координации бога драконов.

RED MOON
У них был план. Два плана, если рассматривать смерть Тэйэр, как одно из решений проблемы умирающего дерева. Аллор не хотел, чтобы девушка погибла из-за его глупости. Он всё ещё считал, что это он виноват в том, что фейри поглотили силу девушки и она теперь связана с дерева прочными оковами-нитями. Все его надежды воспользоваться способностями Таэриона шли коту под хвост. Демиурга нет с другими братьями. Где он и чем занят – тоже неизвестно, как и когда он появится. Если вообще появится.
- Подождём Таэриона. День-два у нас есть, - Кристофер улыбнулся, но в его глазах осталась та же печаль.
Он понимал, что, чем дольше они медлят, тем меньше шансов безболезненно восстановить дерево. Умирание Комавита уже сказывается на Фалмариле. Пройдёт много времени, прежде чем древо вновь запылает жизнью и начнутся плодородные дожди, которые вернут в земли ламаров мир и процветание. Он видел, к чему приводит его бездействие, и снова наступал на те же грабли, потому что действительно привязался к этой смертной девушке.
Аллор не захотел говорить о браке. Он посчитал, что сейчас этот разговор не уместен. Он собирался его завести, но позже, когда точно убедится, что Таэрион не придёт, а дальше медлить уже нельзя. Сейчас у них было время. Ничтожно мало.
***
Два дня пролетел так быстро, что Аллор не успел опомниться. Ближе к ночи, когда над чашей уже опустились густые сумерки и свет из розово-красного стал синим с серым маревом, Бэлатор напомнил ему об исходе времени.
- Мы больше не можем ждать.
Аллор с ним соглашался. Он и сам это видел. К дереву слетались фейри, но они видели, что происходит с деревом, и беспокоились. Ламар хотел поступить, как правильно, но даже себе в этой ситуации не мог ответить: а что есть правильно? Жениться на девушке, надеясь, что это спасёт её от смерти? Согласится ли она выйти замуж за человека, которого никогда не знала? Она видела лишь лицо Кристофера Ламирана, когда же он своими руками, пусть и не по собственной воле, касался её. Он целовал её и, в какой-то момент понял, что и сам не равнодушен к этой девушке. Но хотел ли он связать с ней жизнь таким ритуалом? Была ли она всем для него? Хотел ли он так сильно спасти её от смерти, если после, возможно, даже не вспомнит об этом, когда дух демиурга покинет его?
Аллор сидел на крае чаши, смотрел на корни дерева, выцветшие, высохшие. Они выглядывали из мутной воды предвестниками смерти. Они напоминали ему о течении времени, о котором демиург хотел бы забыть, но не мог. Он видел, как братья пытались переубедить его. Тиль говорил с ним постоянно, постоянно отговаривал, убеждал, что это приведёт к нарушению баланса. Накануне братья громко поссорились и с того времени не говорили. Даже Рандон смотрел на него как-то иначе, но Аллор всё решил для себя. Поднявшись, ступая босыми ногами по корню, он поднялся к фонтану, где была Тэйэр.
- Пойдём со мной.
Он протянул ей руку раскрытой ладонью вверх и улыбнулся.
- Я хочу тебе кое-что показать.
Он уже удивлял её магией много-много раз, показывал ей настоящее волшебство, и хотел удивить в последний.
Взяв девушку за руку, он будто намеренно провёл её мимо Тиля и Рандона. Только Флэйк позади провожал их непонимающим удивлённым взглядом и всё спрашивал братьев, что происходит и куда они пошли, почему не взяли его с собой. Аллор не обращал на них внимания и не отвечал на вопросы Тэйэр. В этот раз они спускались вниз по лестнице, созданной в земле и украшенной корнями деревьев и цветами. Они вышли с другой стороны чаши, омывающей корни Комавита. Там, где магия всё ещё царила и удивляла своей красотой. Здесь от воды шла приятная энергия, будто прохлада, которая касалась кожи и проникала под неё теплом.
У самого берега, где в траве парили цветные огоньки – новорожденные фейри и защитники леса, ещё не обретшие форму, качалась лодка. Она выглядела новой, будто недавно созданной, чтобы поражать резным и плавным рисунком на боках. На носу лодки покачивался фонарик. Внутри лодки лежало два весла. Кристофер подтянул лодку ближе к берегу, забрался в неё и помог Тэйэр ступить в лодку и сесть. Лодка чуть качнулась; Аллор придержал девушку под спину, чтобы она не упала, потеряв равновесие.
- Не бойся. Магия не позволит ей перевернуться.
Сначала Аллор хотел сделать всё, как люди. Грести вёслами, но потом оставил большую часть работы на волю магии, пока они плыли по реке. Над водой блуждали разноцветные огоньки. Синие, зелёные, красные, розовые. По тёмной глади, в которой отражался свет огней, плыли редкие кувшинки. Здесь было спокойно. Здесь была жизнь. На фоне смерти и отчуждения, которые грызли их каждый день от заката и до рассвета, казалось, что это иной мир, спрятанный от них в царстве теней.

Wings of Eternity
Река расширялась, уносила их всё дальше от Комавита, но сила его не угасала. Она следовала за ламарами, наполняя каждую травинку жизнью. Магические огоньки парили над водой, разгоняли водомерок или забирались на борт лодки, приставали к фонарю, налипая на нём, будто считали собратом, попавшим в клетку. Аллор молчал и наблюдал за девушкой. Он думал, что скажет ей, когда придёт время. Слове вертелись у него на языке, но Аллор знал, что, как бы он не продумывал каждый свой шаг, он не мог предугадать исход. Вся его задумка могла бы пойти крахом, и вот Тэйэр уже поняла его неправильно.
Напряжение долго копилось в девушке и нашло выход, едва демиург собрался заговорить с ней. Он хотел исправить её, но видел, что ей тяжело, и не стал. Лучше он изменит свой план, перепишет всё с чистого листа. Ему проще, чем ей в этой ситуации.
Аллор замолчал, дал девушке договорить. Он смотрел на Тэйэр, пока она плакала, пока говорила, что готова пойти на жертву ради Фалмарила и его народа, но ламар понимал, что на самом деле Тэйэр, как любое другое живое существо на её месте, больше всего на свете хотела жить. И он не винил её за это желание. Оно было естественным. Именно оно делало её такой, как она есть – смертной, и в том была её особенная прелесть, которая нравилась демиургу.
«Тебе не придётся жертвовать, Тэй».
Она не будет расплачиваться за его ошибки – Аллор решил это для себя ещё в тот день, когда Бэлатор предложил провести ритуал. Он уже знал, что Таэрион не присоединится к ним, а искать брата сейчас – бессмысленно и глупо. Вариант упал к нему в руки и казался очевидным решением, но перед тем как заикнуться о нём, Аллор хотел сделать для Тэйэр кое-что ещё. Прогулка по реке – это лишь предлог. Место в отдалении от пытливых и обеспокоенных глаз братьев, которые не одобряли его поступок. Аллор помнил, чем желание связать свою жизнь с жизнью смертной закончилось для Тэлла, но он надеялся, что в этот раз у него хватит сил и уверенности, чтобы завершить ритуал правильно. Он верил в свои силы, и верил в чистоту помыслов Тэйэр.
Она – не та женщина.
Аллор наклонился к ней, мягко обнял лицо в ладони, стирая большими пальцами слёзы с её щек. Он смотрел на неё с теплотой в синих глазах и улыбался, искренне, чисто, без примесей, потому что больше не видел причин для грусти и сожалений. Он знал, что для этой девушки сделал всё, что в его силах. Что она будет жить, и надеялся, что её история закончится счастливее, чем у Фильер.
- Я не прощаюсь, - демиург заглянул в лицо девушки; взгляд глаза в глаза. – Я говорю… здравствуй.
Цвет радужки изменился. Синева ушла из глаз ламара. Они стали светлее и ярче, не такими глубокими, не такими умудрёнными опытом. В них появилось больше света, жизни и веселья. Они искрились молодостью – самым рассветом юности. Изменился даже голос и интонация. Он стал мягче. Не таким властным и уверенным. Изменились прикосновения. В руках чувствовалось волнение, немного дрожи и страха, будто Тэйэр для него стала хрупкой, как крылья бабочки, и он боялся ненарочно их повредить, потому что его пальцы казались ему грубыми.
Перед Тэйэр был Кристофер Ламиран. Тот самый мальчишка, которого она видела, но не знала.
Он наклонился к ней, целуя. Не как Аллор. Не по его воле. А потому что сам пожелал. И было в этом поцелуе тоже что-то новое и непривычное. Не было того духа демиурга, который тянулся бы за ним, будто тень. Он не знал, как Тэйэр отреагирует на его порыв, но, оказавшись в своём теле полноценным хозяином, это первое, что он захотел претворить в жизнь, когда она сидела так близко, была такой грустной и расстроенной. Самоотверженной.
- Теперь можешь меня бить, - шутливо бросил Кристофер, отстранившись от девушки. Покраснеет? Разозлится? Попытается выкинуть его из лодки? Примет? Он не представлял, что будет дальше. Не потребует ли Тэйэр вернуть ей демиурга, не захочет ли сойти на берег, прекратив это путешествие. Он лишь знал, что должен сделать, когда она поймёт, кто перед ней.

- Он здесь, - Кристофер посчитал, что это важно; показал пальцем на голову, ближе к затылку. – В моей голове. Где-то здесь всегда был я, - он улыбнулся. Всё, что с ним происходило сейчас или раньше, казалось ему чем-то странным. Тем, что невозможно объяснить, чтобы не выглядеть в глазах собеседника сумасшедшим. Но это было так. Кристофер Ламиран всё путешествие чувствовал себя гостем и наблюдателем в чужом теле. Он всё видел, чувствовал, понимал и осознавал, потому что иначе демиург не мог существовать в его теле, но всё же он себя не контролировал. Ему остался лишь небольшой кусочек мыслей, благодаря которым он понимал, что всё ещё существует и происходящее – реальность. Теперь на его месте был Аллор. Более сильной сущностью. У него явно было больше сил и места в его сознании, и он в любое время мог бы вернуть полный контроль себе, но демиург этого не делал. Он оставался в стороне, согласно своему плану.
Тэйэр выглядела отстранённой и грустной. Кристофер чувствовал себя не на своём месте, будто он вторгся в чужие объятия и намеренно увёл чужую девушку. Он понимал, что Тэйэр привязана именно к Аллору, а не к нему, и быстрее пойдёт в объятия истинного тела ламарского бога, чем когда-либо обратит внимание на него. От этого где-то глубоко Ламиран почувствовал обиду, но продолжал всё так же улыбаться. Аллор возложил на него важную миссию – спасти девушку, убедить её, что так нужно.
Ламар отстранился, чтобы не смущать девушку.
- Дерево выживет, - он всё ещё лёгко улыбался и смотрел на Тэйэр, несмотря на её отстранённость. – Демиурги проведут ритуал и напитают его силой. Он верит, что им хватит сил.
Кристофер сделал небольшую паузу, а потом продолжил.
- Твоя жемчужина…
Девушка настолько погрузилась в свои проблемы, что и не заметила, как с её запястья пропал браслет с жемчужиной, подаренной ей Аллором. Демиург снял её, когда уже спала, и теперь Ламиран доставал её из внутреннего кармана жилета, чтобы снова вручить Тэйэр. Теперь это была не просто жемчужина, обмотанная ниткой, а настоящий аккуратный гребень. Ламары часто делали такой подарок для возлюбленных, когда собирались на них жениться. Дарили амулет, кольцо, подвеску, серьгу или гребень. Аллор решил, что гребень цвета морской волны подойдёт как нельзя лучше. На нём были такие же рисунки, как на теле Тэйэр, и были листья и корми Комавита. Жемчужина стала сердцем дерева.
- Я только вырезал его из дерева, а всё остальное он сделал магией, - смутился ламар.
Он знал, что она её узнает. Тэйэр хранила её всё это время с того самого дня, как Аллор достал её со дна озера. Он протянул ей гребень.
- Если ты пожелаешь, есть способ спасти дерево, вернув ему те силы, что оно отдало тебе. И сохранить тебе жизнь, привязав тебя к этому миру, - Кристофер боялся реакции Тэйэр, и чувствовал, что Аллор тоже этого боялся. – Ритуал соединения душ. Это… брак. Ты будешь жить, - Ламиран опасался, что Тэйэр поймёт его превратно, поэтому продолжил: - Он хотел сказать это сам, но его тела здесь нет. Есть только я. Он посчитал, что это нечестно по отношению к тебе или ко мне решать нашу судьбу вот так.
«Расстроится? Разозлится? Посчитает, что мне не хватило духа сказать лично?»

- Ты сможешь вернуться домой, когда твоя связь с деревом разорвётся.
Кристофер понимал, что Тэйэр в здравом уме не захочет ни жить после Комавита, ни жить в доме Фиго вместе с парнем, которого она не знает. Бэлатор объяснил Аллору, как действует заклинание и какие у него последствия. В теории, потому что на практике души светлых ещё не связывали таким сильным ритуалом и, несмотря на то, что Кристофер Ламиран был смертным, в нём оставалась частичка божественного. Никто из них не проводил аналогичного ритуала. Лишь подобные ему. У каждого из них был свой исход. Бог вампиров говорил, что это похоже на ритуал у его народа, когда пара связывает себя обетами на крови. Но их связывали душами, на магии. Это что-то такое же сильное и более непредсказуемое.
- Ты больше не услышишь голосов фейри, не почувствуешь желание древа, не ощутишь боли мира и как магия утекает из него.
Всего этого Тэйэр не имела, пока не попала в ловушку фейри.
- У тебя останется твоя магия. Без магических свойств Комавита. Твой рисунок… - Ламиран будто пытался заглянуть девушке за плечо. – Он тоже исчезнет. По нему мы поймём, что всё проходит удачно и в тебе не останется чужой магии.
Вся проблема была от неё. Отделить два потока, тесно сплетённой магии, очень сложно без навыков Таэриона, но они придумали способ, как выделить душу Тэйэр и её магию на фоне магии Комавита.
- Я не связан с древом, - ламар улыбнулся. Казалось, что его грядущий ритуал вовсе не тревожит, но на самом деле он боялся, что что-то пойдёт не так и девушка погибнет. Девушка, к которой он тоже привязался. Которую, как думал, полюбил не слабее, чем Аллор. – Со мной всё будет хорошо.
Кристофер понимал опасения девушки, но, пока она говорила, пока волновалась за него больше, чем он за себя, ламар не изменился в лице. Он оставался всё таким же спокойным, почти безмятежным. Казалось, что даже светлячки и огоньки аккуратно приблизились к лодке, обступили её, заглядывая за край борта, и, притаившись, слушали и смотрели. Под тёмной водой, приблизившись к поверхности воды, проплыла стая разноцветных рыб. Они светились то лазурным, то зелёным, то синим цветом. Весь мир по-прежнему оставался чарующим и волшебным, но здесь, на этой лодке, время остановилось.
- Это моё решение, - он неотрывно смотрел на девушку и не прятал глаз, потому что знал, что ему нечего скрывать. Он искренен в своём желании связать с ней души. – И… я могу всё забыть, когда Аллор оставит этот мир вместе с братьями. Так было всегда. Не думаю, что из-за ритуала что-то поменяется, а если и не забуду… То так тому и быть, - говорил он не так красиво и поэтично, как Аллор, но при этом был чистым помыслами и искренним. – Я раньше не знал, что в моём теле окажется сам Аллор, - Кристофер с лёгкой улыбкой смотрел то на реку, то на папоротник, разросшийся на берегу. – Поначалу меня это пугало. Я ничего не понимал и хотел вернуть себе тело, но сейчас понимаю, что если бы не он ничего бы этого не было. Я бы не увидел мир Фалмарила таким, не почувствовал бы магию мира, которая есть в каждом живом существе, есть в воде, в ветре, в растениях, - Ламиран поймал на раскрытую ладонь огонёк, который сам к нему впрыгнул. Он повернулся к девушке, рассматривая новорожденную фейри, а потом поднял взгляд на Тэйэр. - Я не узнал бы тебя.