- «Кианитовый перевал. Мы приближаемся к цели».
За три дня орден передал весть друзьям стягивать силы к Вервону. Уцелевшие воины из отряда Элиора собрались по приказу лидера и покинули Ллиф. Отблагодарив жителей за оказанную помощь, повстанцы обещали отдать жизни за освобождение Фалмарила от гнёта узурпатора и возвести на престол законную наследницу династии Ланкре. Элиор не обещал победы, но до него дошли слухи, что королева Мираэль отказала Мэтерленсам в содействии, а Каэль вернулся в столицу с плохими вестями. Лживый князь бросил все силы на оборону границ, но отказался от защиты восточных деревень, которые поддерживали орден. Простые жители натерпелись от князя и его воинов, бесчинствующих в деревнях, и йуквэ, которые грабили их, отнимая последнее ради подавления бунтовщиков. Последний поступок князя Элиор расценил как признание поражения. Мэтерленс послал наёмников в восточные деревни изображать повстанцев, чтобы они грабили деревенских, уподобляясь варварам и зверям. Они отнимали у жителей еду, оставляли их без зерна для посевов, убивали скотину, которую не могли забрать, пугали детей и женщин, толкая речи о великом будущем и одолжении, которое они оказывают княжне Даниэлле и Элиору. Были ламары, которые верили в ложь и проклинали повстанцев. Оставались жители, которые узнавали в наёмниках прихвостней князя, гнали их вилами и умирали, пытаясь спасти скот и не умереть впроголодь из-за воров.
Элиору доносили вести, от которых он злился, стискивал зубы и сжимал поводья, жалея, что в руках не шея князя и его отпрыска. Ордену посчастливилось нарваться на наёмничий отряд князя, обворовывающий деревню на востоке Фалмарила. Всех наёмников переловили и казнили без суда. Справедливым судом для них стала верёвка на суку и кишки наружу. Жителям деревни возвращали их имущество, помогали встать на ноги раненным. Обозлённые люди вставали в ряды воинов и желали мести.
Целитель лечил раны Элиора вместе с Даниэль и советовал поберечь себя, но Элиор лез на коня, принимал участие в сражении и тревожил раны. Встревоженные раны зарастали дольше. Рука болела, но Элиор продолжал хвататься за меч.
Навстречу выехал всадник с гербом Ланкре.
- Элиор! Приближаются!
Ламар отдал приказ собратьям. Воины остановились. Стена из щитов заслонила княжну. Даниэль держали вдали от поля сражения, чтобы шальная стрела или заклинание не задело девушку. Элиор хотел оставить её в деревне, пока они расчищают путь и с боем прорываются к столице, но Мэтерленсы перестали отступать и дали им бой на подступе к городу, считая, что смогут выдворить захватчиков. Они получили лживые сведения от своего шпиона. Элиору удалось вычислить крысу, но он не убил его, а оставил в живых, выдавая ложные сведения для князя. Элиор научился действовать с холодной головой и гасить желание расправиться с лазутчиком, из-за которого погибли его товарищи.
Войска ордена вдвое превышали указанное число. Элиор не погиб от тяжёлых ранений и стоял впереди войска, направляя его и отдавая приказы. Он не считался отличным тактиком и стратегом, но рядом с ним оставались ламары, которым он доверял и к которым прислушивался. Пять сотен человек против людей князя. Три сотни выстроились в ряды, занимая удобную позицию на перевале, ещё две ждали сигнала ламара.
Здесь они дадут первый серьёзный бой Мэтерленсам.
- Сомкнуть ряды!

Каэль потянулся до хруста в костях, откусил кусок лепешки и зажмурился скорее от эстетического удовольствия, нежели чем от гастрономического. Это был вкус свободны. Свободы от ненавистных Мэтерленсов, от мерзкого узурпатора, от ужасного угнетения и он был идеален. Муки в землях не было уже давно, последнюю мельницу захватили и сожгли еще в начале месяца, оставшиеся посевы гнили на корню, пока крестьяне, вооружившись короткими косами и факелами уходили на поиски справедливости. Лепешки делались из крупного помола отрубей, добытых протиранием зерна между двух камней. Неошелушенное, пророщенное зерно царапало десны, на зубах скрипела песчаная крошка. Для увеличения объема в тесто подмешивали размятую лебеду, от которой раздувался живот и наступали не проходящие запоры, что даже к лучшему, ведь есть все равно особо нечего. Соль, сахар, перец пропали даже раньше, чем мука. Но нет худа без добра. Достаточно было мяса. Самого сладкого, нежного, но жилистого мяса. Гниющего и разлагающегося на солнце, привлекающего целые рои мух и крыс. Трупы Каэль распорядился сбрасывать в колодцы и реки, после чего вода портилась, гнила; погибала, всплывая пузом кверху рыба, распухшая от паразитов. Но он был милосерден. Несмотря ни на что, он был милосерден! Княжич убивал и приказывал убивать спокойно, без нервов и истерик, просто и быстро. Не было времени на пытки, как и не было нужды подвешивать живых еще мятежников на деревьях, чтобы вороны выклевывали им глаза. Ох, вороны любят глаза. В этой области такого ненужного проявления разочарования в людях Каэль не допускал. Не поймут. Зато с отеческой любовью наблюдал за деревнями, огородившимися частоколами и убивающими одинаково жестоко любых военных. Таких становилось все больше. Вероятно, до людей таки начало доходить, что война не закончится еще много лет, край не восстановится даже после победы одной из сторон, смерть надолго обосновалась в селениях.
- Чем воняет тут? – поморщился, заходя в походную палатку один из соратников княжича, младший нелюбимый сын одного из семейств, дружок и старый собутыльник Каэля.
- Свободой, друг мой, - пытаясь счистить с зубов языком кусок лепешки, выдавил он.
- Что? Это говно? Не жалко же тебе к нему прикасаться. Фу, он еще и жрет это! Фу! – замахал на него руками Хет, морщась.
Решив, что хватит на сегодня вкуса свободы, Каэль поднялся со стула и бросил кусок лепешки на неровную поверхность стола.
- Мы уже начинаем? – Поинтересовался он.
Хет задумчиво кивнул.
- Как и говорили разведчики, их куда больше, чем докладывал шпион.
- Что еще раз подтверждает – нельзя верить предателям, даже если они предают как бы ради тебя, - улыбнулся Каэль. – Ясно дело, даже пока они просто двигались, к ним должны были присоединиться всякие брошенные заморенные голодом ублюдки и лагерные бляди. Мы же не всех подобрали, верно? Хромые и нездоровые отстали.
Хет промолчал, подошел ближе к столу, глядя на грубые карты. Уверенность Каэля поддерживала его, но страх, от которого он почти уже избавился, вернулся.
- Что? Сколько? – С нажимом спросил Каэль, бросая на товарища тяжелый взгляд.
- Больше раза в два и люди продолжают прибывать, - нехотя выдохнул Хет.
Княжич криво ухмыльнулся, медленно облизнул губы.
- Мя-я-я-я-ясо-о-о-о, - нараспев протянул он, и товарищ поежился, нервно вздрогнул.
- С ними еще их лидер. Не баба. Хотя, откуда мне знать, - неуверенно улыбнулся Хет. Страх уже полностью захватил его. Первое время ему нравилось все. Власть над чужими жизнями. Возрастающая жажда жестокости. Каэль будто бы специально подбирал их, своих доверенных генералов, из забитых запуганных никому ненужных детишек. Болезненно жестоких. Наслаждающимися любым проявлением власти. Но они же и первыми были готовы бежать при проявлении опасности и сбежали бы, если бы княжич с деловитым спокойствием не повесил одного из дружков за предательство и высказанное поперек мнение под довольный гогот наемников. Каэль не держал все под контролем. Каэль нырнул с головой в темноту и существовал в ней, оставив снаружи все чувства. Он не испытывал ненависти к повстанцам. Не испытывал любви к соратникам. Он не желал никому смерти, как не желал бы смерти камню, дереву или облаку. Княжич принял смерть, войну и все к ней предлагающееся.
- Хм, - все так же весело ответил Каэль и вдруг подмигнул товарищу. – Пойдем тогда.
«Планы, планы! – пронеслось в голове, пока они шли по лагерю. – Ах, хорош бы я был, если бы хоть что-то в жизни вообще планировал»
- Дадим им пару часов на благоустройство и выйдем поговорить, это военная традиция, - кивнул Хету Каэль, рассматривая вражеские позиции.
Товарищ в ответ на эти инициативу неопределённо пискнул, выдохнув.
- Не волнуйся, они хорошие ребята, они не убьют послов. Это я тут главный мудак, и я планирую не мудачить, в этом и будет мое главное мудовство, - похлопал по плечу Хета княжич. – А еще, запомни: враги не предают. Предают друзья.
Каэль смахнул невидимую пылинку с наплечника товарища и очень ласково ему улыбнулся, от чего Хета бросило в холодный пот. Наемников было маловато, но они не боялись. Посматривали в основном на своего командира, решению которого доверяли, да на разношёрстую толпу, объятую священным гневом. Как и собирался, княжич взобрался в седло и выдвинулся в компании с Хетом и другим более полезным предметом, белым флагом, на середину поля, ожидая ответной реакции.

- Что там? – Даниэль пыталась рассмотреть скопление ламаров впереди войска Элиора, но она находилась слишком далеко от поля сражения, чтобы хорошо видеть каждого. Она с трудом видела Элиора и окруживших его воинов, с которыми успела познакомиться или обмолвиться словом в Ллифе или штабе ордена, разгромленном в начале лета. Ланкре заметила, как в поле зрения попало два всадника, с этого расстояния больше похожих на чёрные точки, с вытянутым белым флагом. Они приближались к центру поля, где должны были схлестнуть мечи две стороны конфликта.
- Послы Мэтерленсов, - объяснил лекарь, которого вместе с некоторыми женщинами и воинами держали вдали от скотобойни. Он показал на доспехи воинов. Даниэль с трудом заметила золотого тритона Мэтерленсов.
Девушка занервничала. Она уже знала, что Элиор отличается от Мэтерленсов. У него другие методы вести переговоры. Он честный, невзирая на воодушевлённость, идейность и лёгкую одержимость, которая вела его к цели. Даниэль думала, что он сядет с ламарами за стол переговоров или выедет навстречу к ним, чтобы договориться или выслушать противоположную сторону, но вместо этого в воздух взвилась стрела и полетела в сторону послов.
Фалмари охнула.
- Разве он не должен был выслушать его? – Даниэль удивляло поведение ламара.
- Мэтерленсам не простят их деяния, - лекарь покачал головой. – Не ждите добра от врагов, госпожа. Наверняка, это уловка, чтобы отвлечь наше внимание и потянуть время.
Ланкре вспомнила, что они увидели в деревнях, когда приближались к перевалу. Ламары желали отомстить обидчикам и выгнать их с земель Фалмарила. Ламары, желающие мщения, не пожелают слушать. Ими руководит боль и гнев. Князь-узурпатор был ламаром с крепкой рукой и суровым характером. Он не был дураком. На троне Фалмарила сидел воин, который умел воевать, а не политик, чтобы вести переговоры с повстанцами.
- Узурпатор прислал сына.
Даниэль перевела взгляд на воина, которого послали за вестями с полей. Он ругался на Мэтерленсов и говорил, что надо было убить поганца, пока не развернул лошадь и не погнал её с поля сражения. «Собаке — собачья смерть» как говорилось в старой остебенской пословице. У Даниэль с Каэлем были личным счёты. Она злилась на него за нападение на Моргана и за то, что посмел притронуться к ней, но фалмари не чувствовала себя правой, как раньше, и не хотела увидеть смерть ламара, которого когда-то ненавидела всей душой. Девушка боялась, что поступок Элиора дорого им обойдётся. Смертью и кровью.

Отредактировано Даниэль (13-01-2019 23:38:06)

Элиор не собирался спускать стрелу дважды. Он рассчитывал, что Каэлю хватит демонстрации, и он развернётся, получив возможность уйти без стрелы в заднице, но княжич чесал телеса, воткнул штандарт в землю и чего-то ждал. Ламар почувствовал себя идиотом, который не может опустить лук и помахать ручкой. Он быстро устал держать лук натянутым. Он ощутил, как на виске выступила испарина, и в мыслях ругнулся на проклятую руку. Выбора не осталось. Вторая стрела засвистела в воздухе, крутанула ярким оперением и полетела к лошадям. Как хотите. Он обозначил свою позицию достаточно чётко, чтобы сделать выводы и принять решение. Стрела вонзилась в землю на полтора метра ближе, чем прошлая. Элиору не хватило силы отправить её дальше или сравнять с первой стрелой. Траектория полёта стрелы изменилась и не достигла ни князя, ни белого флага.
- «Догадается?»
- Что они там копаются, - процедил сквозь зубы Тейн. Молодой йуквэ считал, что Лангре чрезмерно мягок с врагами.
Элиор тронул плечо и нахмурился от боли. Он переоценил силы.
Посланники не уезжали.
- Чего они ждут? Подмоги?
В строю по правую сторону загалдели воины, которые не понимали действий сына князя. Их пыл не поубавился. Они желали ринуться в бой и нашпиговать сына князя стрелами. Ими руководила месть, но она сдерживалась, пока слово предводителя стояло выше желания пролить кровь. Элиор тоже не понимал, почему Каэль не уезжает. Он заметил, что спутник княжича мнётся и порывается пустить лошадь галопом в обратную сторону, но Каэль удерживает его на месте.
- Приказать стрелять по ним?
- Не нужно. Если ему так нужны эти переговоры, я поеду.
- Элиор.
- Не похоже, чтобы ему хотелось умереть до начала боя.
- Почему ты так решил?
- Потому что он не подставляет спину под стрелы.
Поведение Каэля Элиор принял как личный вызов. Он не трус, но считал разговор с сыном узурпатора ниже своего достоинства, чем ставил под сомнение идеи и личные принципы. На войне все средства хороши. Идея важна для увлечённого, но Элиор ценил различие в методах. Он озлобился на Мэтерленсов, но должен войти в Фалмарил как освободитель, а не второй узурпатор «из народа».
Элиор убрал лук в колчан, припустил лошадь, удерживая поводья здоровой рукой и давая отдых второй. Поберечь руку перед боем.
Тейн поехал за ним, не разделяя рвения предводителя выйти на переговоры и принять вызов.
Лошадь остановилась перед второй стрелой. Элиор посмотрел на княжича; Тейн следил за движениями его спутника и высматривал врагов, не постеснялся плюнуть на землю, показывая отношение к переговорщикам.
- Ты хотел поговорить или забыл в какой стороне ваш лагерь?

Хет начал все больше нервничать, болтать и отпускать какие-то шуточки. Напряжение этих минут на Каэля оказало совершенно иное воздействие. Он стиснул зубы так, что занемели челюсти, вцепился мертвой хваткой в поводья и привстал в седле. Чисто в теории, никто не мог запустить стрелу настолько далеко, чтобы она действительно дошла до них, но кто знает, на что способен этот молодец-удалец, что в воде не тонет и в огне не горит? Вторая стрела действительно прошла чуть менее увесистым сообщением, чем первая. То ли безупречный лидер перенервничал, то ли утомился. Но он все же решился. Хет наконец заткнулся, вперив взгляд в приближающийся эскорт. Каэль вытянул шею, выпрямился.
- Искал нужник, - с налетом благородного презрения сообщил он делегации. – Судя по запаху, он где-то там.
И тут же поморщился, будто хватанул кислого вина. Не для этого все затевалось, не для этого.
- Во всяком случае, я рад что вы таки выбрались, лорд! Мне польстил тот факт, что вы первоначально так меня напугались, что не сразу решились. Спасибо, - кивнул Каэль. По счастью, он сидел. Потому дрожь в коленях не могла выдать общей нервозности разговора и можно было сосредоточиться только на голосе и речи, нагоняя побольше нахальства. – Но сейчас не об этом. Сейчас будет все простое, обычное. Итак, друг мой, как вы должны знать, всякое нормальное сражение происходит по правилам. Первое, что обычно обсуждают – обмен пленными, если они есть, а они есть. У вас там наши люди, верно? То есть шпионы отца. Четыре штуки. Я так понимаю, вы их обнаружили и… оставили? Не знаю. Ну, все равно, они люди подневольные, у них семьи, дети и все такое прочее. Кто будет их винить? Но самое время вернуться им назад. Если они все еще живы. Помимо этого в вашем окружении должен быть некто Дальгрен. Он был всем сердцем за вас, но немного передумал. И оставаться с вами ему тоже не нужно. Его ждет жена. Она мне сама недавно об этом сказала. В обмен я предлагаю каких-то недружелюбных крестьян, числом человек в двадцать, которые напали на нас с палками, вилами и безумным блеском в глазах. Нам их смерть не нужна. А вам еще может сыграть на руку. Обмен производится обычно. Пока солнце еще высоко и не коснулось макушек тех деревьев, все собирают пленных у края лагеря, чтобы было видно. Далее дают отмашку постовым, пленные сближаются на середине их проверяют, они расходятся. Все обычно.
Каэль сделал паузу, чтобы перевести дыхание и перейти к следующей части переговоров с ноткой должной театральности.
- Второе это договоренности о нападении. Кстати сказать, словами не передать как я рад, что все мы здесь сегодня собрались и уже будем что-то делать! Не хочу испортить удовольствие ни себе, ни вам, потому напомню военные правила ведения боя. Ваши части были на марше и не все еще готовы для нападения, оно и понятно. Ничего страшного. В тот же день никто никогда не нападает. Это некультурно. Потому настоящее сражение будет после рассвета, как сойдет роса с травы. Никто же не хочет промочить ноги, верно? А далее все по обычному и понятному сценарию – ты выступишь в авангарде со своими мотивированными неподготовленными молодцами, они будут бросаться на нас и попытаются как можно дольше удерживать и изматывать мой авангард, а после из того лесочка с фланга ударит твоя конница, чтобы окончательно смешать и разбить формации. Мы сбежим побежденными. Вы молодцы, - Каэль поморщился. – Как видишь, все предрасположено и я это осознаю. И, кстати, мое почтение тебе. Я не был уверен, станешь ли ты использовать этих людей в качестве основной ударной силы, но ты это сделал. Восхитительно. Живой щит. При любых раскладах именно их сегодня умрет очень много. Думаю, мне не нужно тебе говорить о тактике, которой придерживаются обученные натренированные наемники, сталкиваясь с превосходящими силами? Они калечат. Просто как можно больше калечат, чтобы не тратить силы. И это правильно. И это будет на тебе. Потому – дважды тебе мое почтение!
Итак, ответь мне уже, дружок, чего мне ждать от тебя? Будут выполнены обычные соглашения?
И пользуясь тем, что оппоненты встали достаточно далеко, шепнул в сторону Хета:
- Добавь к моему пари еще десять монет. Я ставлю на то, что наши барышни грозно стрельнут глазами, скажут что все мужики козлы, а я их предводитель и уедут, красиво помахивая задранными лошадиными хвостами, - даже не двигая губами, сообщил он товарищу.
Хет вяло улыбнулся.

- Конечно, берет, солнышко. Потому что это самая дурная на свете война – гражданская, война народа с народом, но все еще война, а на войне есть пленные, - фыркнул Каэль.
Княжич склонил голову к плечу, вслушиваясь в речь претендента. Тот говорил четкими рублеными фразами, но разбирать их все равно было сложновато.
«Мямля военная» - раздраженно подумал он, пытаясь разобрать слова.
- Я передам твою просьбу в штаб, - кивнул Каэль.
- Не думает же он, что… - прошептал Хет и осекся, случайно встретившись взглядом с сопровождающим другой стороны.
Княжич тоже подумал, что предложение шито белыми нитками. Бой, по традиции, на смерть. А после того, как погибнет один из лидеров, то кто согласится уходить? Кто отпустит проигравшего, избежит искушения добить разбредающуюся армию? Нет, конец уж точно таким не будет.
- Хорошо. Теперь я хочу, чтобы ты подумал. – Громко произнес княжич, привставая в седле. – Ты ведь сравниваешься себя с моим отцом? Был бы дурак, если бы не сравнивал, потому что все остальные точно будут. Пока что ты проигрываешь. Посуди сам: вы начали почти одинаково, но жертв от его войны было куда меньше, а народ устал от него прежде, чем сменилось хоть одно поколение. Ты уверен, что сможешь вернуть все как было? И было ли хорошо, если люди согласились пойти за ним? И все те люди, что пошли за тобой. Посмотрим правде в глаза, они бы прожили долгую и спокойную жизнь, продолжая ругать князя. Их всегда ругают. И живут. Но теперь люди озлоблены, регион разгромлен и… - он очень хотел бы театрально развести руками, но не смог, сжимая поводья и вместо этого только повел плечом, - доколе? Сколько еще людей ты готов угробить в этой войне? Завтра, когда твои целители будут ходить по полю боя, выбирая кому жить, подумай. Когда ты будешь слышать, как отрубают конечности, которые уже не спасти, подумай. Когда ты увидишь вдоль дороги людей, убитых и ограбленных дезертирами, подумай. Подумай над тем, что есть в княжестве ламар, способный довести тебя до столицы без многочисленных жертв. Есть тот, кто может… - вновь театральная пауза – убить князя. И это я. Я тебе нужен. А я готов принести тебе любые клятвы и победу. Подумай. Ты сможешь меня найти, я знаю. Поговорим. Ты ведь не боишься меня, верно? Всего хорошего.
Каэль подергал поводья и боевой конь, почти что задремавший и застоявшийся переступил с ноги на ногу, повертел головой, не понимая в начале чего от него ждут и медленно повернулся, повинуясь подергиваниям. Красивого эффектного ухода не получилось.
- Мать твою за ногу, сучий потрох, ты ж… - подгоняя коня, шипел княжич.
Хет ехал рядом, втянув голову в плечи. Он все боялся стрелы. Лишь когда они почти подъехали к лагерю, неуверенно спросил:
- Это сработает?
Каэль не ответил. Он пытался сосредоточиться на текущих проблемах. Не более одной за раз.
- Ну, у тебя, наверное, все же есть яйца, - посмеиваясь, сказал генерал, встречая их.
Княжич при помощи слуг сполз с коня и тут же споткнулся и рухнул. Колени таки подвели. Окружающие с готовностью загоготали. Каэль поджал губы и не без труда поднялся.
- Удвоить охрану, поменять все пароли, с наступлением темноты мы отходим, - сообщил он генералу так, чтобы слышал только он и побрел к палатке командования.
- Что? – все еще посмеиваясь, выдавил командующий.
- Только то, что я сказал. Они готовы к битве, мы нет. Слишком хорошо готовы я бы сказал. Потому мы отходим и даем сражение в более подходящем месте. Далее по дороге, перейти брод и там будет деревня. Уже пустая. Мы займем её и будем сражаться уже там, пусть они переходят реку. Окружить они нас не смогут.
- Что за глупость?! – зарычал генерал. – Мы выбирали это место. Мы укрепились, разбили лагерь. Да нас тут никогда не взять в кольцо! Мы тут даже оборону держать можем.
- Да, именно, - проходя в палатку, согласился Каэль. – У наших солдат есть бабы, жопа в тепле и жратвы полно. Зачем еще и сражаться? Ты бы стал? Я уж точно нет. Потому как наступит темнота, бросаем все, что можно бросить и отступаем к реке. В лагере остаются часовые до последнего. Пусть ходят, мельтешат, костры поддерживают. Ближе к полуночи тоже отходят. Мы можем не успеть это сделать, все же как на ладони. Но надо. У них заканчивается продовольствие и они будут слабее. Так что пыл утухнет. Кстати, отходить нужно настолько поспешно, чтобы оставить пару подвод с продовольствием.
- А это еще зачем? Кормить их? – раздраженно спросил генерал, рассматривая карту.
- Нет. Просто. Мы же собирали это для них, в конце концов. Да и мне бы хотелось посмотреть, как их отважный лидер будет бесноваться, орать, что все отравлено и уничтожать продовольствие на глазах у голодного народа, - княжич внимательно посмотрел на командующего.
- А мы отравим? – усмехнулся тот.
- Нет. Не успеем. Да и зачем? Кстати, там должно уже что-то портиться. Оставьте это. Но не специально, конечно. Просто.
- То есть ты хочешь, чтобы мои солдаты немного поголодали и понервничали, вместо этого накормив врага?
- Ну, почти. Там много не накормишься, - пожал плечами Каэль. – И к закату будет обмен пленными. Подготовь. Кстати, еще великий Элиор предложил возродить традицию сражения один на один перед боем. Он будет ждать ответа.
- Но сражения не будет! – хмыкнул генерал.
- Именно, - кивнул княжич. – Потому скажешь, что захочешь. А как только пленные уйдут, в клетки  запихни лагерных девок. Не бить, не убивать. Но нас ждет поход. Все равно они потом нагонят. А так хоть…
- …обслужат повстанцев, - хохотнул командующий.
- Да. Они же там, где денег побольше. Надо делиться всем.
- Говоришь так, будто ты здесь не останешься, - произнес генерал.
- Конечно, нет. Я сделал все, что мог. У меня еще одна встреча. Увидимся в той деревне. Если не увидимся, я буду знать, что кто-то так себе командир.
Генерал поморщился и вновь посмотрел на карту. В словах княжича был смысл, но и риск тоже был. Слишком много всего могло пойти не так.
Каэль вернулся в свою палатку, стащил тяжелую броню. Хет, тоже в легких дорожных доспехах, ждал его у входа.
- Ты вечно все усложняешь, - посетовал он, протягивая повод.
- Какая разница? Сражение все равно проиграно, что тут торчать? – вздохнул Каэль.

Даниэль боялась. Она ходила по шатру и в волнении ждала, когда появятся новости. Элиор настоял, чтобы она не снимала доспехи, и предлагал ей уехать из лагеря и переждать сражение в стороне. Фалмари настояла, чтобы остаться. Она не хотела томиться в неведении. Мэтерленсы придут по её голову, если они одержат победу над Орденом и разобьют его в первое серьёзное сражение, поэтому девушка не видела смысла в бегстве. Элиор хотел защитить её и понапрасну не рисковать её жизнью и больше не твердил о том, что она вдохновляет воинов на бой и та самая причина, ради которой они достают клинки из ножен. Глупости всё это. Романтизация революции, как сказал бы дедушка, который застал времена сражений за власть и реки крови, что пролились во дворце покойного князя.
- А если он согласится на поединок? – фалмари не унималась и кружила возле ламара.
По её вине Каэль, преследовавший их с Морганом, ранил полукровку и чудом не забрал его жизнь. Это случилось по её вине, потому что она не хотела смерти и кровопролития и не позволила Энгвишу спустить стрелу. Надо было. Второго раза могло не представиться. Второй знакомый мужчина опять лезет в бой и не бережёт свою голову.
- Что нам даст этот честный поединок? – Даниэль не понимала.
Мэтерленс может пойти на хитрость и воспользоваться слабостью Элиора. Девушка с тревогой смотрела на его руку или грудь. Под доспехами не видно повязок или тонкой молодой кожи, которая только появилась на свежих ранах, но опытный и наблюдательный воин заметит слабость противника и непременно ей воспользуется.
Даниэль не успокоилась, когда в шатёр вошёл Тейн с новостями. Обмен пленными без сюрпризов, а что с остальным? Фалмари думала, что вздохнёт спокойно, когда узнает, что поединка не будет, но наоборот насторожилась. Что в голове у Мэтерленса? Что они задумали? Девушка ничего не смыслила в стратегии и тактике ведения боя, а наставник говорил, что не бывает двух похожих сражений. Ланкре не сомкнула глаз и ждала, что план Элиора по нападению на лагерь пройдёт успешно, но на груди было тяжело и тревожные мысли стали верными спутниками княжны. Она всё просила служанку узнать, как обстоят дела у воинов и как продвигает нападение.
Тэя вбежала к ней с радостью, сияя и подпрыгивая. Она в красках рассказывала, как храбрые воины Ордена окружили лагерь врага и задали им жару, так что некоторые воины Мэтерленсов трусливо бежали из лагеря. Даниэль возрадовалась, вышла из шатра, чтобы лично всмотреться в тёмное небо и перевал, освещённый огнями вдали. Она улыбалась, приподнималась на носочках и ждала, что мужчины вернутся с победой, но они возвращались задумчивыми и хмурыми.
- Что-то случилось? – девушка с беспокойством смотрела на воинов и высматривала среди них знакомые лица.
- Мэтерленсы бежали.
- Это же хорошо, разве нет?
- Нет, госпожа. Это значит, что бой ждёт нас впереди.

- Во главе войска идиот, - Тейн с пренебрежением поморщился, когда заговорили о Мэтерленсах.
- Он не настолько глуп, как тебе показалось.
Элиор не отвлекался от карты. Рядом с перевалом была одна деревня, куда могли отойти войска Мэтерленсов. Ламар просчитывал варианты, что их ждёт в деревне. Разведчики собирали информацию, но если они погибнут при исполнении, то вся важная и полезная информация отправится к праотцам, а говорить с мёртвыми никто из Ордена не научился. К деревне вело несколько удачных подступов. Очевидных для хорошего командующего, которыми можно воспользоваться с пользой для себя, но в противниках не дети, а трусливые крысы. Как известно, крысу, которую заперли в раскалённом ведре, ведут инстинкты – она выгрызет себе путь к спасению любой ценой с животным отчаянием и жестокостью. Вероятно, что на подступе их будут ждать с распростёртыми стрелами и арбалетными болтами, чтобы угостить за сожженный лагерь кованым железом через чрево до глотки.
Во второй раз подкрасться к деревне, ударив пламенем, не получится. Разведка доложила, что в деревне есть люди, которых Мэтерленс, как выставляли повстанцы, использовал живым щитом. На войне не обходится без жертв невинных, но Лангре не стремился увеличить число смертей, чтобы выкурить Мэтерленса из чужих домов. Смерть мирных деревенских жителей не входила в планы Элиора. Он рассматривал не очевидные подступы к деревне и ходы, которыми могут воспользоваться небольшие группы, а основную силу сосредоточить в другом месте и ударить, когда завяжется ближний бой.
- Элиор.
Ламар поднял голову от карты, посмотрел на вход в шатёр.
- Поймали этого на перевале, шатался на дороге, говорит, что у него послание от Мэтерленса и он свой, - Лут усмехнулся, крепко держа перепуганного мальчишку за плечо.
- Отпусти, - Элиор обратился к товарищу. Лут выполнил приказ. Мальчишка испуганно отошёл от него, смотря на воина в тяжёлой кирасе. – Проходи, - ламар обратился к мальчику, подождал, пока он наберётся смелости и, вздрогнув, посмотрит на него, быстро опустит взгляд в землю и полезет  за пазуху.
Лут напрягся, положил руку на эфес клинка. В жесте мальчишки он рассмотрел угрозу и ждал, что тот что-нибудь выкинет, пользуясь свободными руками и доверием повстанцев. Заметив этот жест, мальчик убрал руки от рубашки, сжался весь, побелел.
- В этом нет необходимости, - Элиор отрезвил товарища. Он не видел в ребёнке угрозу. – Доставай, что у тебя там.
Бросая взгляд на грозного воина, мальчик достал послание, скреплённое сургучной печатью, и протянул его Элиору.
- Как тебя зовут? – ламар взял послание из его рук.
- Мико, - дрожащим голосом ответил мальчик и снова посмотрел на воина у входа в шатёр.
- Твоя семья в деревне, где остановился княжич?
- Мамка там, и сестра, а братья и батька тут, у вас.
- Как зовут твоего отца?
- Рудот. Рудот Верный.
На прозвище воина Лут хохотнул.
- Надеюсь, что сын у него такой же Верный, как его отец. Иди, Лут поможет тебе отыскать отца и брата.
Заодно проверит, существуют они или нет.
Мальчик кивнул, медленно прошёл мимо Лута, державшего полотно над входом и провожавшего его взглядом, стрельнул глазами на воина и на его меч на поясе, и быстро вышел.
- Верный, - усмехнулся Лут и вышел.
Элиор сломил сургучовую печать, развернул послание и вчитался в строки. На лице повстанца не отразилось никаких эмоций. Он не хотел играть в игры ламара и отбросил бесполезное послание на стол. Одной встречи достаточно, чтобы не тратить время на пустые разговоры. Лангре не понимал, зачем Мэтерленсу понадобилось приглашать его на личную встречу. Он на неё придёт. С войском, как должен был сделать в первый раз.
В числе повстанцев сыскался отец Мико. Старший брат погиб в стычке в деревне и его придали земле вместе с остальными павшими воинами. Мальчик разговорился с отцом, но полезной информации, больше той, что они имели, Орден не получил. Мальчик ничего не знал о планах Мэтерленсов, о расположении их войск или о силах. Подтвердил, что княжич был в деревне и там вручил ему послание, а потом отпустил. Он предупредил, что некоторые жители деревни встали на сторону Мэтерленсов и рассказали им о разных тропах, ведущих в деревню.
- Если Мэтерленс решит увести войско из деревни, куда он может его повести? – Элиор дал высказаться Рудоту и его сыну, чтобы они показали варианты. – Как туда добраться?
Рудот показал безопасную дорогу, очертив дугу на карте.
- Слишком долго, - Тейн покачал головой.
- Есть другой путь.
- Опасно.
- Опасно жить, а это так… издержки войны.

Ведущий отряд Элиор отправил вброд и присоединился к ним. Треть войска он отправил выкурить Мэтерленсов в лобовой атаке, две трети – отправил на дороги, ведущие из деревни, и приказал подать сигнал огнём, если какой-то из отрядов проиграет в численности и силе войску Мэтерленсов. Они точно не знали, как поведёт себя противник, куда он побежит из деревни, если решит бежать, а не удерживать позиции в чужих домах. Основная задача состояла в том, чтобы выкурить воинов из деревни и погнать их к броду, а там добить, не позволяя уйти и перегруппироваться где-то в другом месте. Они не ожидали, что в числе воинов, с трудом державших в руках мечи и лук, окажутся обычные жители, которые по какой-то причине выбрали сторону Мэтерленсов. Деньги решают всё.

Элиора ошеломил вид горящей деревни.
- Я же сказал: без огня! – прикрикнул ламар на подчинённых.
- Это не мы. Они.
Лангре знал о желаниях и настроениях воинов. Мужи, обозлённые на Мэтерленсов, использовали каждый шанс избавиться от наследия узурпатора, но в деревне оставались невинные люди. Горели их дома и посевы. К Элиору закралось смутное понимание, что Мэтерленсы готовы бежать, рассыпая искры, чтобы оставить после себя сожжённый пустырь, засыпанный пеплом, и реки крови, в которые по горло войдёт свергнутая династия. На крови и пожарищах, на ненависти и проклятиях. Лангре хотел другое будущее.
- Тушите посевы.
- Но…
- Тушите!
Настоящее сражение было на полях, а не в деревне, где их ждало войско Мэтерленсов. Элиор надеялся спасти то, что ещё уцелело и не пожрано огнём. Жалкие крупицы от огромных полей. В засушливую погоду без сезона дождей пахари потратили много сил, чтобы вырастить урожай, а сгорал он за мгновения. Пару раз моргнул глазами и вокруг вместо золотых колосьев жгучее пламя. Во второй раз Элиор и его войско прибирало за княжичем вместо сражения. Уставшие, измазанные в сажу и пепел, размазанные по лицу, ламары собирали воду и магией разбрызгивали её на поля. Семейство Верных бросилось в первых рядах спасать своё добро, но, когда они добрались до поля, спасать было уже нечего.
- Это всё, что нам удалось спасти.
Повстанцы потратили время и силы, не соизмеримые с клочком спасённой вспаханной земли. Золотой остров в окружении пепла и грязи.
«Если пахари мертвы, к чему это всё?»
***
«Сражение начинается задолго до того, как воины двух мастей сойдутся на поле сражения» – так говорил отец Элиора, проигравший войну до того, как найдётся княжна, окрепнет Орден и выйдет из тени.
С основными силами Мэтерленсов Орден столкнулся на переправе. Элиор не рассчитывал на противовес на стороне противника, но знал, что многие из его парней выдохлись и устали ещё до начала боя, пока занимались пожарищем. Маги – самая ценная часть войска, их запасы сил быстро истощаются и медленно пополняются, несмотря на щедрые вложения некоторых сторонников Ордена, которые подкинули им артефакты дополнительной силы. На запале ненависти и злости и желания мести воины ринулись в атаку, получив приказ от Элиора.
Магические щиты подняли, защищаясь от арбалетов и стрел.
Воины, отправленные в лобовую атаку под предводительством Тейна, столкнулись с пехотинцами, пытаясь смять их количеством. Наёмники сражались со знанием дела и оправдывали вложенные в них средства, но в основных силах оставались обычные люди, которые не умели управляться с оружием и махали им, как дети, резвящиеся в саду.
Конница влетела в стройные ряды кавалерии. По удары копьеносцев и мечников попадали все без различия. Весь мир утонул в криках, звоне сцепленных мечей, ржании перепуганных лошадей и магических залпах. Лучники остались в отдалении от сражения, отстреливая противников по правому и левому флангу прицельно и тех, кто бежал с поля или отступал, пытаясь занять лучшую позицию.
Со стороны переправы поднялся сигнальный огонь – группа Элиора не справлялась. Им пришлось пожертвовать ближайшей группой, ожидавшей бегства и отступления воинов Мэтерленса. Лангре надеялся, что им, несмотря на потери, удастся зажать войска узурпатора в тиски и смять, но в общей сумятице из тел, на фоне пламени, которое сильнее разгоралось, закрывая удушливым дымом обзор, делать какие-либо прикидки, получалось затруднительно. У Тейна дела шли намного лучше, чем у Элиора, и даже подоспевшие лучники и всадники не исправляли ситуацию. Они быстрее вымотали собственных магов, пока пытались пробиться через защиту Мэтерленсов и лишить их преимущества в виде лучников и арбалетчиков.

Каэль находился в полевом штабе, он сидел в деревянном кресле, в котором сполз так, что подбородок лег на грудь. Получив последние вести с полей в прямом смысле этого слова, он как-то сник, ушел в себя и принялся бормотать себе под нос что-то невнятное, глядя остановившимся взглядом в одну точку.
- Спасают. Принялись тушить все подряд. Нет, ну вы видели? – бубнил он ни к кому не обращаясь. – Это просто невозможно. Истинно, невозможно. Что это было? Зачем? Кому это нужно? Они там может себе крестьянина мастера бы вызвали, он бы им пояснил, что там половина урожая на корню гниет и все равно уже. Или бы еще что-то такое вразумительное сморозил, чтобы уберечь вот от этого вот. Ну, нет, смотрите, они спасают остатки. Бред. Бегают по полю со своими поливальными установками наперевес и спасают. Волшебники. Маги. Герои. Честное слово, это не вот не люди вообще в самом широком смысле этого слова. Щеночки. Толстенькие пушистые щеночки. А тут на них с палками. Бу, мерзавец! Да неудивительно, что все их поддерживают, а меня нет. Нет, ну серьезно, кто будет сражаться против щеночков? Смысл вообще против них сражаться? Ты к ним выйдешь с тактикой, стратегией, построением, а они такой маленькой пушистой толпой наскачут и затопчут. Просто. Почему никто не предупредил, что там такие щеночки?! Это просто никак. Это же были просто медузы выползшие на берег. Любопытные наглые осьминожки. То есть морские щеночки. Что, им раньше всем жилось отлично? Да вот нет же. Но жили молча. И тут мой отец пришел и буквально за пару десятилетий отрастил им хребты. Теперь они даже научились поднимать оружие. Великий правитель. Легендарный. А эти просто хотят сражаться за право быть медузками без хребтов и мозгов! Поразительные морские щеночки. Просто поразительные…
    Его никто не трогал и лишний раз старались не приближаться к потерявшему последний рассудок княжичу. Хет мотался рядом, но на лице его было написано страдание.

Войска ждали сигнала к началу атаки, когда черный дым стал различим. Люди из числа местных поднялись и замерли, удивленно втягивая воздух и озираясь. Огонь с нескольких сторон стал уже различим, когда кто-то крикнул о пожаре. Они должны были бы уже смириться, понять каков характер войны, но отпустить прежнюю жизнь оказалось нелегко, пусть даже счастливой ее в последние месяцы не назовешь. Офицеры и наемники, присматривающие за новичками, велели оставаться на месте, ходили вокруг, покрикивая. Глаза слезились от едкого дыма, а у кого-то и от взявших верх чувств. Из задних рядов потянулись люди, подходя поближе, выглядывая растерянно. Им велели стоять на месте и крики уже переходили в визг, но вот один из местных просто оттолкнул наемника, зарядив ему по лицу и пошел назад, в сторону деревни. За ним последовали и другие. Кто-то сказал, что войска мятежников сражаются с пламенем и они собирались им помочь. Когда побросавшая оружие толпа вышла на дорогу, с одной стороны в них врезались стрелы, с другой арбалетные болты.
Офицер развернулся к новобранцем, потирая челюсть.
- Вы теперь на войне, - заорал он слегка севшим голосом, но слышно его было даже задним рядам. – Покидаете свои посты – дезертируете. По законам военного времени – приговариваетесь к смерти. Приговор будет приведен в действие любым другим солдатом армии. А кто пропустит беглеца и дезертира, будет приговорен и сам.
На него смотрели кто с яростью, кто с покорностью, кто не понимая.
- Мы их там бросим? – спросили очень тихо из первых рядов.
- Нет. Никто не помешает вам забрать их, - пожал плечами офицер.
Небольшая команда наемников вместе с группой поддержки армии выдвинулись на место казни через некоторое время. Раненых добили, мертвых забрали.

Период пассивного созерцания ничто прямо перед носом сменился приливом жажды деятельности. Каэль вышагивал кругами в ожидании донесений от разведчиков. С началом наступления княжич даже повеселел.
- Центр оказался слабоват, как и фланг, - поморщился генерал, которого Каэль тоже не отпускал пока на передовую. – Нужно отправить поддержку из резерва и направить ее…
- На переправу, - улыбнулся княжич.
- Ты слушал хоть? Мы потеряем центр.
- Ерунда, - отмахнулся княжич. – Там наши новички. Мы их и поставили для того, чтобы по ним били, погрязая в реках крови по самое горло. Почувствуют легкую добычу, пойдут вперёд, порубят их. Дальше, уже завязнув, растянувшись и устав упрутся в наемников, которые не давали слабакам бежать. Но все равно. Поддержку получат только успешные фронты и успешные формации. Все пошло хорошо на переправе? Поддержать свежими силами. Поддержать свежими силами еще раз. И еще раз.
- Ты, может, забыл, но у нас нет столько войск. До нас доберутся.
- Нет, если все сделать правильно. Пусть стоят до конца. Слабаки поддержки не получат и будут разбираться со своими проблемами в одиночестве.  Но им это знать не нужно. Пусть верят, ждут и бояться луков за спиной. Пусть умирают и будут хоть в этом полезны. Они еще способны достаточно задержать продвижение.
- Ты хочешь чтобы я уничтожил часть своей армии? Своими руками?..
- Дорогой генерал, - Каэль подался вперед и облокотился на стол обеими руками. – Вы заметили, в каком мы положении? Если еще нет, то я в вас очень разочарован и вы не стоите своего жалованья! За нами только леса. Армия никогда не отступает лесами. Только дезертирует и разбегается. А что там, за этими лесами? Ничего. Выжженная земля, которую мы сами же и оставили. Никакого продовольствия, только километры голода и жалких мелких людишек, жаждущих нашей смерти. Это хороший путь? Не думаю. Но я знал что они все равно будут смотреть назад, потому все начало гореть. Тут кое-кто пушистый ввязался, не будем показывать пальцем, но горит все и вполовину не так весело, как хотелось бы. У нас только один успешный путь. Один шанс уйти. По дороге. Вперед. Но между нами и столицей господа мятежники! Вот так случайность, правда? Генерал, выбор за вами. Мы можем спастись, оставив несколько легионов за спиной. Которые погибнут. Желаете ли вы попасть в столицу своим ходом или на пике?
И конечно, наступление получило поддержку, о которой он и говорил. С третей волной они и сами оставили штаб, отправляясь в долгожданную атаку.

Отредактировано Каэль Мэтерленс (19-03-2019 21:35:29)

Даниэль казалось, что время тянется с мучительной медлительностью, как если бы дворовые мальчишки решили поиздеваться над котом и протянуть его хвост через замочную скважину. В детстве она не понимала, как кот может пролезть через замок и зачем его через него тянуть, но спустя годы почему-то именно это выражения вспомнилось Даниэлле. В голову лезли разные мысли. Ужасные и страшные, о гибели всех близких, о полном разгроме войск Ордена, о захвате Элиора в плен, о мучительных пытках и бесчисленных смертях ламаров, которые сложили головы за ничего. За глупую идею, которая так и осталась идеей. Пшиком.
Мико отчаялся добраться до отца и узнать его судьбу. Он тихо плакал, положив голову на колени к Даниэль. Фалмари медленно гладила его по волосам и что-то приговаривала, но сама находилась мыслями далеко за пределами безопасного лагеря. Лекарь пытался отсчитать количество капель из пузырька, тихо бубнил под нос цифры, внимательно наблюдая за тем, как пузатая капля срывалась с синего стекла и падала в кружку, а там смешивалась с водой. Воин решил, что ждать, когда лекарь приготовит свою чудо-настойку для успокоения нервов, поступил также как с княжной. Он налил в кружку вина и дал его мальчику, чтобы тот залпом выпил и успокоился. На все попытки лекаря отругать за самодеятельность воин повздыхал.
От сердечных тревог за родных и близких не поможет никакая настойка. Вино тоже не помощник, но смертным свойственно заниматься самовнушением. Самовнушение превращает обычную воду в чудодейственное лекарство или в самый сильный яд.
Даниэль взглядом спросила о последних новостях, когда в шатре показался второй воин. Мужчина покачал головой. Фалмари решила, что в присутствии Мико лучше ничего не говорить о сражении и его итогах, чтобы мальчик снова не бросился в самое пекло, поддавшись эмоциям. Даниэль принудительно взяла себя в руки, вцепилась в мальчика, в котором нуждалась больше, чем он в ней, и ждала, когда появятся новости. Она надеялась на лучшее и верила, что правда за Орденом.
Воин вошёл в шатёр во второй раз. Даниэль почувствовала, что что-то не так. Вместо сдержанного кивка он подозвал к себе Алхора, которому поручили защищать Даниэль, и заговорил лично с ним.
- Что там? – подал голос Мико, почувствовав напряжение фалмари. – Мой папа… он…
- Тише, - Даниэль погладила мальчика и улыбнулась ему. – Всё хорошо. Скоро всё закончится, и твой папа вернётся к тебе.
Ланкре подумала, что даёт обещания, которые не сможет выполнить. Она надеялась, что тревога, посетившая её с визитом воина, окажется ложной. Алхор подошёл к ней и попросил её приготовиться к перемещению в один из секретных штабов Ордена. По последним сведениям отряд Элиора получил подкрепление, но перевес оказался на стороне Мэтерленсов. Генералы боялись, что потеряют княжну, поэтому решили перестраховаться и отправить её в безопасное место. Даниэль не стала спорить и отправилась к магическому порталу вместе с Мико.

Элиор никогда не желал мщения так сильно, как в эту схватку. Он знал, что впереди будет не одно серьёзное сражение, в котором они могут проиграть или, если улыбнётся удача, выиграть. Слабый фланг Ордена сыграл на руку Мэтерленсу. Элиор видел, как группа ламаров удаляется, избегая столкновения с повстанцами. Оставшихся наёмников добивали или брали в плен. Жителей деревни, которые оказались в числе воинов Мэтерленсов, оставляли в живых и отпускали, когда убеждались, что они были в числе противников не по своему желанию.
Лангре проходил по полю, устланному телами убитых. Всех ламаров с нашивками герба Ланкре сложили в одну шеренгу. Рядом с ними собрали и с уважением сложили всех деревенских жителей, которые погибли в сражении. Среди них оказалось две женщины и один ребёнок. Выжившие оплакивали мёртвых и проклинали обе стороны конфликта за жажду власти. Элиор не пытался никого переубедить в чистоте намерений Ордена. Он прекрасно видел, к чему привели его стремления, и понимал, что не имеет права сложить оружие и отступить, когда столько голов полегло за общую идею. Их смерти не должны быть напрасны.
С посевов уцелели крохи. Некоторые дома пострадали от пожара, который добрался по сухой траве до жилых помещений. Во время сражения маги не выбирали, куда отправлять огненные стрелы или магические молнии. Воины, уставшие после сражения, пытались исправить, что могли, но лучше бы они вообще не приходили в эту деревню, а дали княжичу с его наёмниками убраться отсюда.
Элиор не почувствовал боли в раненной руке и в новых порезах и свежих наливающихся синяках. Он проходил между рядами выложенных тел, которые готовили к погребению, переступал через убитых наёмников Мэтерленса, не замечая их. Повстанцы не такие святые и правильные, чтобы не делать различий между мертвецами и равно хоронить погибших с двух сторон. Тела наёмников сгребали в общую кучу, в одну могилу под землёй.
Лекари и целители занимались раненными. Повстанцы, которые ещё держались на ногах, помогали с товарищами, которые потеряли в сражении руки или ноги, или и то, и другое, но сохранили голову.
- Папа!
Элиор остановился и обернулся на мальчишеский крик. Он увидел, как в сломанные ворота деревни вбежал мальчик.
- Мико, - вспомнил ламар.
Он забыл, что держал его вдали от деревни, чтобы мальчишка не бросился на нож и не погиб. Элиор вспомнил, что его отец был среди повстанцев. Ламар осмотрел тела убитых ламаров, потому что не надеялся найти отца мальчика среди живых, и понимал, что не помнит, как он выглядит и как его зовут. Все мертвецы превратились в безликие и безымянные куски плоти, гниющей под солнцем.
Мальчик побежал к ламару, протискиваясь между взрослыми, кричал и звал отца, пока не охрип от слёз.
Элиор беззвучно пошевелил губами. Он хотел окликнуть мальчика и остановить его. В воротах ламар заметил рыжеволосую девушку и не признал в ней княжну. Ламар не ожидал, что Даниэлла решится прийти в деревню после сражения, но она тоже кого-то искала взглядом и звала. Элиор пошёл к ней навстречу, забыв про мальчика, который пробежал мимо него, кинувшись к матери и сестре.
- Даниэлла.
Девушка перестала осматриваться и заметила ламара.
Даниэль пошла к нему навстречу. Элиор ждал, что она отвесит ему заслуженную пощёчину и скажет, что это он виноват в бесполезном кровопролитии, но девушка бросилась к нему на шею и крепко обняла. Ламар не услышал, что она говорила, и просто обнял её, крепко прижав к себе. Он был рад, что она выжила.