Боги любят наблюдать за тем, как человек борется с лишениями.
Безукоризненно выполненный церемонный поклон королю, качнулись длинные серебряные кисти плаща, и Глава Инквизиции поднял на Грентеля внимательные глаза. Несмотря на раннее время граф Айтварас был безукоризненно выбрит, застёгнут, подтянут – ни одной морщинки на аскетичном шёлковом камзоле тёмного тона, высокие охотничьи сапоги начищены до глянца.
Со всей восприимчивостью эмпата инквизитор ощутил насколько Гренталь вымотан, и нуждается хотя бы в иллюзии того, что хорошее все ещё возможно, что судьба, с хохотом базарной бабы, не захлопнула перед ними последние двери, оставив биться в агонии на обочине цивилизации.

   - Все обратившиеся в храме изверги рода отловлены и преданы огню. Ночь показала, что опасность ближе, чем мы могли предполагать, но она же, - голос Корена окреп и зазвучал торжественней, - Она же показала, что наши людские ресурсы всё ещё велики, и с их помощью у нас есть шансы противостоять губительному кортежу смерти.
   Корен прямо смотрел в глаза королю. Он хотел не только поделиться с ним частью своего самообладания и уверенности, но и увидеть ответ на потаённый вопрос, ради которого собственно просил аудиенции. Плотные нити магии невидимым каркасом поддерживали Гренталя, среди самоцветов и шитья одеяния ловко скрывались глазки амулетов. Опытный псионик мог бы незаметно попробовать ментальную защиту короля "на зуб", но Консул считал подобное действие унизительным для обоих, и выжидал пока интересующий его ответ всплывёт, как любопытная до стрекоз рыба в тихом лесном пруду, сам собой, в ходе разговора.

   Инквизиция редко вмешивалась в управление делами государства. Для помощи в них к услугам короля, когда он желал этих услуг, были многочисленные важные советники увешанные орденами, спесивые отцы аристократических семейств, из поколения в поколение получавшие должности в городском совете, надменные академики, нажившие седины и геморрой за учёными фолиантами, бравая королевская гвардия и светские суды.  Но вести, приносимые полевыми отрядами инквизиторов со всех сторон, складывали перед Консулом настолько огромную и ужасающую по размаху мозаику происходящего, что он нарушил привычно отстранённую позицию Ордена.
   Корен заговорил о том, что считал важным для сохранения столицы. Он мог бы высказать многое – в лабиринтах гранитной цитадели огненных уже во всю были развёрнуты особые мероприятия по его распоряжениям, и если бы стражники на воротах были менее озабочены, то заметили бы, что отряды инквизиторов перестали заезжать в cтолицу, но Раджниш заговорил о самом насущном.

  - Карантины для пребывающих беженцев следует ужесточить и перенести их за стены города. Костёр мертвецов не должен полыхать посреди Вильсбурга, это опасное варварство и угнетение настроений. Наши алхимики по крупицам разбирали почву из заражённых селений, и вердикт их неутешителен… Нужны срочные меры по сохранению имеющихся запасов продовольствия, иначе, Ваше Величество, в следующем году на страну обрушится голод. Пересмотр Кодекса Крови, законодательные реформы и строжайшая дисциплина, особенно среди власть имущих, - глава Инквизиции снова поднял серьёзные глаза на Грентеля, - Мне вполне понятно, насколько это сложная и ответственная работа, но она необходима, иначе кроме ходячих мертвецов, голода и богомерзкой розы в Остебен вцепится хищными когтями ещё один губительный враг – атмосфера всеобщей истерии.
                                              ______________________________________________

Пройдя через портал со своими людьми Чеслав, из графства Дорренгарай, оказался за скальными стенами Бардо. Под его окнами шумели и пенились волны бурного Барсельского пролива, да звонко перекрикивались в небе белокрылые прожорливые чайки.
Продержав сутки в одиночных каморах без окон и дверей, на хлебе и воде, что совали им, едва приоткрыв дверь, безликие руки в толстых перчатках, Вольдштайна и его людей выпустили, кроме покусанного нежитью Свена. О нём Чесу и прознать ничего не удалось, даже записки добиться. Сидеть без дела не пришлось – порталом их пятерых, тем же вечером, перекинули в Вильсбург.

Там, в башне Игнис, маховик работающей в экстренных условиях организации крутился уже бешеным темпом.
Всех способных мистиков, и Чеслава в их числе, собрали в глубинах нижних этажей здания. Их поджидал большой зал, расчерченный на секторы, по углам которых громоздились перетянутые джутовыми верёвками разномастные вьюки и списки координат для порталов.
Вольдштайну достались пирамиды истёртых временем  книг и тубы со свитками. На соседних секторах он видел деревянные ящики с алхимическими принадлежностями, бочки солонины, мешки с мукой и кувшины с вином и маслом. Время от времени приходили небольшие группы людей. В основном это были юные ученики башни Игнис под надзором пожилых инквизиторов - координаты для их места назначения вычерчивались особенно тщательно. Некоторые из них Чеслав знал, и оттого понимал в какие базовые замки Огненных выводят людей, но большинство было молодому инквизитору в новинку. Несколько наблюдателей бродили по залу и время от времени отсылали то одного, то другого мистика на отдых. Их места занимали новые – вереница людей и предметов не останавливалась. Подошёл инквизитор со строгим взглядом и к Вольдштайну, когда тот почти исчерпал свои магические силы, и в раздражении сломал третий грифель - приказным тоном посоветовал наесться до отвала и выспаться. Рядом же находился обеденный зал, и полутёмная комната для сна, в которую волочили ноги опустошённые мистики, но Чесу невыносимо захотелось под открытое небо, в город. Его выпустили, не очень охотно, занудливо перечислив столичные улицы, шляться по которым вменялось, мягко говоря, нежелательным.

   Замотав нижнюю часть лица красным хлопковым шемахом, ношение которого, как и формы, было объявлено обязательным всем инквизиторам, Чес вышел на воздух, свежесть которого изрядно портил стелющейся тошнотворным угрём от храма дым, и миновав благополучный квартал, свернув пару раз, оказался возле небольшого кабака, с двумя перекрещенными рыбинами на выцветшей вывеске.
Низкорослый трёпанный толстяк хозяин, ещё неделю назад весёлый зубоскал с любым посетителем, настороженно уставился на инквизитора и двойную эмблему феникса на его плече – Вальдштайн хотел сдать опознавательный знак квестора, но ему было объявлено что рано,- и продолжил усиленно перетирать нечистым полотенцем толстобокие кружки.

   - Приличного мяса на жаркое нет, сударь, сразу говорю, - виновато заявил владелец «Двух лососей» подошедшему Чесу, - И вино у нас  в остатках, цена увеличена, сами понимаете, подвоза нет, а грустных всё больше, - повёл стаканом в плохо освещённый зал. Он был почти полон. Голоса звучали тревожно, как опера в плохо сыгравшимся оркестре – в одном углу надрывно рыдали, в другом визжали грудастые блудни на коленях пьяных бородачей, за следующим кого то тоскливо помянали, ещё дальше – шумно резались в кости на щелбаны.

   - Давай неприличное, хоть из краденного филея жреца Люциана, - Чес высмотрел себе одиночный стол, жаль что не в глубинке, но зато у окна, - И, Фойрр с тобой, бутылку эрданийского, как за три, только что б настоящего, а не виноградной кислятины разбавленной водой из рукомойника.
Несколько косых взглядов от столов заставили бы более осторожного человека поискать место с рожами по цивильнее, или хотя бы на улице приблежённой к столичному центру, но инквизитор с наплевательским видом уселся на выбранное место, и стянув с подбородка запылённый шемах принялся курить, дожидаясь своего обеда.  Ему хотелось сопоставить виденные своими глазами факты и подумать.

Отредактировано Чеслав (17-09-2018 07:34:58)

Крохотный отсечённый сегмент, невинно белая, чуть желтоватая, косточка-веточка, размером всего с фалангу пальца взрослого мужчины. Слепой, неязыкий обрубок - покоится в колбе толстого стекла, под притёртой пробкой, залитой сургучём, укреплённом магическими печатями, на столе Главы Инквизиции, в железном ларце под замком. Ломтик щупальца Розы, саженец смерти.

   - Переселять жителей столицы за стены Берселя может оказаться излишней нагрузкой для местных, - сдержанно произнёс Консул, - Будет создано невиданное скопище, которое, потеряв в столице своё жильё, а вместе с ним и надежду, ринется и блокирует порт, в попытках спастись куда угодно. Перенаправлять в Берсель беженцев с окрестных графств, прошедших жёсткий карантин – более щадящий вариант.  Люди родившиеся и выросшие в столице могут, при должном руководстве, быть исступлёнными пособниками в обороне Вильсбурга. Биться за свои родные стены, в рядах соседей, перед общим врагом, для любого лавочника будет более вдохновляющим, чем сложить голову как зайцу беглецу в чужих землях. Ведь если волна нежити не будет сдержана возле столичных стен, то ничто не задержит её катиться, хорошо смазанной телегой, дальше  по стране, и все наши эвакуированные падут, чуть раньше или чуть позже. Пусть увозят слабых женщин с детьми и стариков, а те, кто может держать оружие, должны продолжать поддерживать жизнь и порядок в городе.
И готовы сложить головы за то, что бы эти дети имели возможность вырасти и им было куда вернуться.

    Большую часть времени последних ночей было потрачено Главой Инквизиции и его ближайшими помощниками на составление списков отбывающих апологетов. Раджниш лично просматривал краткие данные возле каждого имени и фамилии и ставил остро отточенным пером напротив один из трёх знаков – 'aleph  ['a], красными чернилами, beth [bt]  или gimmel [g]– синими и зелёными. Это были обозначение очереди для перемещения в удалённые замки Инквизиции и приговоры к месту исполнения долга. Если Консул сомневался в своём решении, то самолично уделял личности время для краткой беседы. Нескольких минут бывало достаточно для решения мастера псионика. Отбор приходилось вести жёсткий и не раз Корен скрипел в сердцах зубами и сокрушённо вздыхал – но только в уединённом одиночестве своего кабинета, когда никто не видел и не предполагал его терзаний - при подчинённых Консул привычно держался кремнем.

Первыми по его спискам из подвалов Ингис, силами инквизиторов мистиков, в порталы уходили самые юные и талантливые из учеников Огненных, и самые заслуженные из преподавателей. Консул считал, что без молодого поколения нет будущего, но если некому будет учить это молодое поколение, то будущего так же нет. Дальнейшем пунктом шло питание, ценные свитки и алхимические наработки, и потом уже – некоторые взрослые инквизиторы. Тем, кому уготовлено оставаться в Вильсбурге (и Консулу в их числе) были условно присуждены категории– "значащие"- zayin [z] и "не очень значащие"-nun [n]

   - Графства Дорренгарай, и Вальцерс, округ Дозора-У-Моста, речное поселение Свентокш – все пограничные с Лунными землями – полностью потеряны, большая часть населения успела спастись бегством  в глубины страны, либо найти приют в крупных городах. В баронствах Руэрга и Симарлит местные жители, в основе своей охотники- егеря, медвежатники, пчеловоды – яростно сопротивляются наступающим ордам нежити, но медленно отступают, пядь за пядью. В остальных областях пока относительно спокойно, но слухи уже разбежались по всему Остебену, многие люди в тревоге и готовятся к неслыханным бедствиям, - Корен рассказывал всё это на память, строчки отчётов полевых отрядов бесчисленными листами ложись к нему на стол с утра до поздней ночи, и впечатывались тревожными нотами в цепкую память.

   - На пограничье Андерела, и дальше к Берселю – в графствах Эштредов и Шнеебергов, - толпы беженцев, и многие из них уловками и хитростями избегали карантинных постов. Набегов нежити там пока не замечено, что местные приписывают духовной силе молитв Триумвирата, - губы инквизитора чуть насмешливо дрогнули, - Но количество заражённых трудно даже предположить, - уповая на силы жрецов Люциана многие семьи прячут своих заболевших от лекарей и мертвецов от похоронных отрядов. Общий поток гибельной атаки на страну отчётливо идёт с северо запада, от Лунных земель, из самого бездыханного Зенвула. Но вывести персонально на эшафот того, кто заварил кровавый студень из живых и мёртвых не так то просто…

Консул сцепил узловато изящные пальцы в замок, формируя в голове фразы. Он сам не был ни алхимиком, ни естествоведом и ему понадобилось достаточное время, что бы выслушав своих, имеющих заслуги, соратников- исследователей,  уяснить схему налетевшего бедствия. И теперь он постарался доступно объяснить её Грентелю, не утомляя короля излишней акрибией.

   - Наши алхимики выявили необычность строения белёсых корней, сопровождающих появление разумной нежити, одни без другой не появляются,- начал наиболее трудную часть разговора Консул, - Их минеральная структура достаточно проста, и они безвозвратно и навечно  уничтожаются направленным огнём. Но, как раз из за простоты своего строения они легко собираются – из безобидных крупиц, рассеянных по всему плодородному слою нашей земли.  И это значит, - предположительно, - Раджниш выделил это слово, подчёркивая что озвучивает он сейчас всего лишь гипотезу, выведенную в прекрасно оснащённых лабораториях Огненных, людьми, посвятившими свою жизнь распознаванию и уничтожению нечисти, - Что нигде в наших землях не можем мы быть полностью спокойны – мертвецки белёсые корни могут пробраться куда угодно, и привести с собой ненасытных мертвецов, которые суть – их  руки и утробы. Отсюда возникает закономерный вопрос – откуда взялась эта пакость на нашей земле, когда сотни лет ничего подобного с роду не слыхивали? И ответа здесь два, - источник, порождающий корни, и причина – его сотворившая. И избавиться нам, что бы спасти Остебен – необходимо от обоих. Самостоятельная корневая система, как грибной ядовитый мицелий, раскинулась уже слишком широко, что бы не уничтожив сердцевину её мы чего нибудь добились – это первая задача. Но даже уничтожив основу клубка,  мы не будем спать спокойно, пока ходят под одним с нами небом злые люди, которые выродили подобное чудовище, - огненный чуть помедлил и выразительно изрёк : - Некроманты. Они – наша вторая задача.
                           ___________________________________

   - А ты, сестра, конечно шла перевязать раны страдальцам и утереть слёзы горемычных, да умаялась, и зашла сюда чуть дух перевести, - ухмыльнулся инквизитор.
Худенькая служка – молоденькая востроносая девочка подросток, в слишком короткой залатанной юбчонке, с трудом притащила за раз миску копчёных свиных рёбрышек с ржаной горбушкой, глиняную кружку и запотелую винную бутылку, в ивовой оплетёнке.

  - Угощяйся, Хелен, - вежливо сказал Чес, выдвигая миску на середину стола. Вывернул пробку ножом и налил пол кружки – под сунул девице прямо под руки, - Фойрру годно что бы мы были полны сил, и пользовались каждым моментом жизни, пока не умрём, - занявшись копчёностями он слушал её рассуждения о теллинских наёмниках, невольно отвлекаясь на прерванные собственные мысли.

Перед тем как засесть в подвалах Игнис Чес успел метнуться к своим, в Сарепту. Показался что жив здоров, переговорил с отцом и дедом. Предложил им удирать с поместья, прихватив жену да сестрицу, и даже называл куда мог безопасно открыть портал, но старики и слушать не пожелали. Чес пытался настаивать, но тут ему один из старых слуг шепнул на ухо, что его мачеха, Орэна, - в тяжести нежданным негаданным вторым ребёнком, и есть какие то проблемы у возрастной женщины, от которых домашний лекарь крайне не рекомендовал срываться с места и вообще волноваться о житейских делах. Смутившись от подобного Чес не нашёлся что ещё сказать родным и перестал уговаривать их бежать из Сарепты. Обсудив с пожилыми инквизиторами возможную атаку нежити на замок, и убедившись в их понимании серьёзности обстановки, (даже, по секрету, понимания там было значительней чем у младшего Вольдштайна, в силу жизненного и боевого опыта ), - Чес вернулся в столицу. Его брат был где-то со своим отрядом не далеко от Вильсбурга, но связаться с ним сейчас не представлялось возможным.

     - Головорезам Слайвера прямая дорога на передовую, - задумчиво изрёк инквизитор, крепкими зубами обдирая мясо, и прихлёбывая вино из горла бутыли,- За городскими стенами они быстро звереть да мородёрствовать начнут. А ты сама то, Хелен, бросился бы защищать короля, углядев что Его Величество оброс мёртвой плотью? – скользнув взглядом по пластине, скрывающей грудь женщины, словно прикидывая как бы это было в фривольном варианте Чес, не поменявшимся ровным тоном добавил, - У тебя зелёный огонёк над левым плечом. Возможно цикада…- и  потянувшись оглушительно прихлопнул ладонями нечто у самого уха Девольфорд.

Отредактировано Чеслав (27-09-2018 13:42:24)

Что Магистр Эарлан, даже если лично не приложил руку к губительной деятельности, то повинен в попустительстве и расцвете на чужих костях пресловутого Культа, Корен озвучивать не стал, как очевидное. Серьёзной помощи от ближайших соседей Остебену ждать можно было как в известной поговорке про перевёртышей – сколько ульва ни корми, ни пуха, ни пера.

Не сложно было предвосхитить вопрос Грентеля об изничтожении мертвяцкого корня , и Глава Инквизиции, уже размышлявший на эту тему, ответил сдержанно :
  - Особого  труда разыскать колыбель скверны нет,-  наблюдения за подземными изветвлениями позволили нанести на карту точку исхода, с возможными погрешностями конечно. Нам неведомо другое важное - насколько глубоко он залегает, как объёмен, и каким числом лютые твари его охраняют.

Огненная волна  вычистит источник мерзости в заражённой земле, но вряд ли вернётся живыми  хотя бы треть инквизиторов, отправленная в Зенвул разжечь требуемый костёр до небес. Корен понимал это, заранее скорбея душой за своих людей, имена которых в черновик уже набросал до аудиенции во дворце. От обязательств перед правящей династией и Остебеном, он, однако, увиливать и не мыслил.
Присягу короне Инквизиция принесла ещё тринадцать лет назад. На этот вынужденный шаг пошёл предыдущий Консул огненных, Фортсбэ, когда Триумвират, многолетне бестолково разбивавший себе лбы в попытках приструнить инквизиторов, решился на крайнюю меру – официозно обратиться к королю. Грозя божественными карами и предрекая стихийные  бунты, якобы спровоцированные ненавистью простого люда к "псам Фойрра",  священники хотели добиться лишения Братства земель и привилегий, - читай – богатства и власти. Прознав замыслы  недоброжелателей Форстбэ  сделал шаг на опережение. Обратившись к королю первым он преподнёс ему верность отлично вышколенной общины огненных, не нуждавшейся в подачках городского казначейства, и получив высочайшее покровительство, сохранил структуру и вольности Инквизиции. Триумвират, давясь ядовитыми слюнями, не посмел открыто выступить против  присягнувших короне. Ещё одна строчка в летопись взаимной неприязни двух мощных организаций Остебена была вписана.

   Гренталь, как и его отец, военный до мозга костей, благоволил инквизиторам, ценя их сильные стороны и закрывая глаза на пороки, и Консул был готов на выполнения всех обязательств перед королевской семьёй в это смутное для страны время.
      - Наши алхимики вырастили горючие кристаллы, - Раджниш говорил о красной, " огненной", соли, полевые испытания которой проводились в Дорренгарае, - Если удастся привезти достаточное их  количество к источнику скверны, засыпать в сердцевину и запалить, то спасения мёртвым щупальцам не будет. Разгораются они не шустро, но прокалившись могут тлеть жаром неделями – пока есть чему гореть. Это будет гораздо надёжней, чем пытаться выжигать Церберу, так алхимики назвали подземного паразита, - пояснил он королю, - Магией с рук.
                                                ___________________________________________

   - Хоть одушевлённые предметы в безопасности, - ухмыльнулся инквизитор, - Фойрр милостив.
На отставленную кружку дорогущего винного напитка не обиделся. Не желает – не надо, самому больше достанется. Прихлопнув зелёного мотылька над плечом девушки стряхнул с ладоней на грязный пол бархатистые остатки.
   - Компенсируй на здоровье. Возможно это был последний откормленный до праздников хряк, и хозяин не пожалел его, в надежде, что если мертвецы полезут в двери "Двух лососей", то сытые инквизиторы охотнее помогут ему отбиться, и сохранить его собственное сало на рёбрах неприкосновенным от вонючих ртов. Правда в гнилых рожах недостатка и сейчас нет, - Чес скользнул размашистым взглядом по неряшливой компании, сидевшей через стол и хлебавшей пудовыми глиняными кружками грошовое разбавленное пиво.
Широкие клинки в истрёпанных ножнах и видавшие виды дорожные сумки, прислонённые к ножке некрашеного стола, зазубренные панцири и поножи, мочалистая бахрома сальных волос и обветренная кожа крупных решительных лиц выдавала в них то ли ратных наёмников, то ли головорезов с большой дороги. Перешёптывание и недобрые взгляды с той стороны инквизитор  заслужил ещё пока  рассиживался один,  а с появлением белоголовой девки, винной бутыли и духовитой миски свинины атмосфера стала попахивать откровенно злобной завистью.

  - Благополучно отбыл, под ручку с маменькой, подальше отсюда, - кивнул Вольдштайн собеседнице, - Под негласным присмотром двоих братьев, а то на святых отцов надежды кислые. Они убеждают людей в опасности молиться как можно громче, заявляя что погибшие от мертвяков всего лишь недостаточно усердно глотки драли, восхваляя Творца.

Наблюдая через стол звериным взглядом как смачно Хелен объедает с кости мясо, одноглазый парень из бродяжьей компании, с отвращением выплюнул кусок жёсткой ячменной лепёшки, словно она застряла у него в горле, и подманив своих собутыльников, сгрудились как тараканы, злюще захрипел, залопотал, тыкая мозолистым пальцем в сторону инквизиторов.

Отредактировано Чеслав (08-10-2018 02:36:06)

- Двое суток будет достаточно, Ваше Величество.
   Отряды инквизиторов всегда были легки на подъём. Тыловое обеспечение дорожными продуктами, верховыми лошадьми и алхимическими зельями блюлось очень строго, личная амуниция и оружие спрашивались с каждого персонально, особенно в нынешнее время  всеобщей беды.
   - Помощь драконов может оказаться неоценимой, - одобрил Раджниш, - Их силы удивительны. Они могут присоединиться к отряду по пути, благо их крыльям не будут преградами не реки, ни чащобы.
Просить о неё следуя немедля, Фойрр знает, кто из их семей откликнется, и на какое расстояние им придётся лететь…
   - Жидкий огонь всегда был редкостью в столице, даже у подпольных алхимиков. Но последнюю неделю они, мало того что бессовестно взвинтили цену на него до небывалых высот, так ещё и предлагают только штучные флаконы. Возможно его скупали заранее, осведомлённые лица, а возможно это просто  общее неблагополучное стечение обстоятельств…

Корен рассказывал подобное не шевельнув бровью, зная что король не будет строить из себя ханжу и закатывать глаза в якобо осуждении за пользование услугами чёрного рынка в обход государственной таможни.

   - Вода тушит не разгоревшиеся кристаллы, но когда они хорошо прокалились, и большой массой – она им не страшна, здесь и пригодится жидкий огонь, он позволит " красной соли" глубоко воспламениться. Ледяная кароста не будет помехой, если только у них не найдётся сильного и терпеливого мага, который, заливаясь эликсирами, не будет по несколько часов скурпулёзно промораживать каждую горстку.

   - К сожалению жидкий огонь - летуч, его сложно перевозить. Самый удобный вариант – по раздельности ингредиентов. Но запасы их у нас малы, и выкупить оные сейчас достаточным числом нет ни возможности, ни времени. Драконы могут нам быть полезным и с ними, поделившись ценнейшими составляющими.

Слюна и кровь чешуйчатых были основными составляющими жидкого огня. И если кровяной субстанции требовалось мизерное количество капель, то ротовой жидкости – приличная распивочная кружка. Как инквзиторы на месте будут выцеживать из дракона всё необходимое Консулу думать не хотелось. Он надеялся что крылатый, который отправится с отрядом, осознавая важность уничтожения мертвяцких корней не будет упираться и уж плюнет, за ради Остебена, куда его попросят.
Оставалось под сурдинку порадоваться, что для огненной воды требовались  банальные вещества организма, а не насильственная вытяжка секрета простаты раскалёнными клещами, или слизь бартолиновых желёз сорокалетней драконической девственницы, альбиноса и левши, собранная в пятый вторник марта, ритуальной обсидиановой лопаткой под цветущей омелой.

   - Мы сможем сократить нашим людям часть дороги порталом, но это будет, в лучшем случае половина от всего пути, - Раджниш перевёл взгляд в огромное стрельчатое окно. Там, за чистейшими стёклами, было дымно, тревожно, множество огней от костров и факелов, сумбурные тени, повозки, конные латники. Мазками тусклого мёда на городских стенах -золотистые штандарты Остебена.
   - Но им всё равно понадобится срок не меньше недели, чтобы подобраться, с грузом, минуя преграды, к намеченной цели.
                                         _____________________________________

   Свиная кость обидно бацнула шрамированого мужика по лбу.
В следующий момент прилетело ещё и больно, - Чес пнул завистника тяжёлым сапогом в не защищённое место сбоку колена, и вскакивая на ноги ещё добавил в лицо глубокой медной миской, из которой щедро прыснули  во все стороны любовно обглоданные Хъённель рёбра.
Боевые дружки даром клювами не щёлкали и когда их товарищ, возвращая равновесие пятился, с рычание держась за кровящий разбитый нос, уже были наготове вокруг стола инквизиторов, да не с пустыми руками, - Вольдштайн во время прянул, минуя удар кривого охотничьего ножа, перехватил вооружённую руку, заломил до мерзкого хруста в сторону и попался в удушающий хват другого головореза, - вокруг началась кутерьма и топот, – дыхание перехватило, в глазах почернели окна, но широкая физиономия нападавшего оказалась неосмотрительно близко, сама просилась, – огонь с ладони инквизитора добрался до него, жарко лизнув щетину, всклокоченные брови, и жалами впиваясь в  слизистую глаз, - взвыв, тот выпустил мага,  бросился сбивать с себя искры,  Хъённель с одноглазым тем временем ожесточённо извивались на полу. Сначала ему удалось сбить более лёгкую девушку, придавить своим пропахшим дорогой телом, и он мысленно уже видел, как отымеет эту белобрысую прямо здесь, на грязном полу в винной луже, но всё стремительно переменилось, и вот уже одноглазый, некрасиво разевая рот, давится криком, а Девельфорд сверху, с довольным оскалом впивается ему в горло тонкими пальцами, словно когтями. 
Люди забились по углам, бестолково гомонили, кто возмущался, кто поддерживал неясно кого, на полу под ногами – еда, черепки, катаются потухшие свечные огарки. Грохнул стол, за ним другой  - это скорбевшая по унесённым розой компания, в спехе убраться по добру по здорову ломилась кратчайшим путём к выходу, - гулко застучали копыта под вывеской "Двух лососей", и несколько усатых стражников спешились под окнами. Конопатая трактирщица, трепещущая за своё добро, и более решительная чем её флегматичный муж, выскочила на улицу, как только началась потасовка, и пиявкой припала к стремени  первого встретившегося патрульного, со слёзными воплями "Спасите – грабют – убивают! ", не оставив добросовестному воину выбора.

В зале всё задвигалось  шумнее, заполошнее, бегство во все стороны стало всеобщим, неудержимым. Люди сигали в низкие окна, валили, застревая в дверь – и теряя шапки и медяки из карманов удирали в переулки. В руках стражников не желал оказаться никто никто – ни теллинские громилы- за то, что ерохвостились  в  городе, на защиту которого присланы, ни инквизиторы, - за то, что ввязались в драку, а должны были воззвать к порядку и доставить зачинщиков  под суд, ни горожане обыватели – потому что никто не любит свидетелем проходить, - тягомотины по уши,  сам Творец не разумеет, на кого пальцем тыкать, в виноватые, и кого потом бояться стрёмнее – наймитов, которые в отместку бошку  кистенём прошибут  на большой дороге да  и сгинут в дальние дали, или инквизиторов, которые в застенках живьём на изнанку вывернут, да всех родичей в еретики перепишут до седьмого колена.
   Капитан стражи, не в силах отцепить от себя настырную конопатую бабу, не сразу разобрался в переполохе- из тёмных, как Фойррова дыра, дверей трактира, под  треск и грохот прямо под ноги его людям кубырем выкатывались горожане и разбегались как тараканы. Геройски рваться на абордаж двух лососей капитан посчитал мальчишеством. Благоразумно дождавшись пока все оглашенные сгниут, стражники, ощетинившись пиками, проникли в трактирную залу. Их встретила тишина, безлюдье и погром. Толстый хозяин боком выполз из под прилавка- целёхонек, только вихры ещё сильнее растрепались. Трактирщица, бросив терзать капитанский рукав с причитанием заключила его в объятия.

   - Ты хозяин заведения? Рассказывай, что за буча под твоей крышей, когда каждый человек на счету,- строго проговорил капитан стражи, углядев намётанным  глазом следы крови среди огрызков на полу.
Из завала столов и лавок раздался  стон, с придушливым присвистом. Стражники, готовые пронзить затаившегося мертвяка, раскидали немудрёную мебель, и обнаружили одноглазого, брошенного своими дружками. Он еле дышал, держась обеими руками за горло.
                                                        ________________________________

В суматохе  одна из кучек людей, по сообразительней, ломанулась через кухню к чёрному ходу. Своротив на своём пути буфет и  обрушив посудные полки, они выкатились с другой стороны трактира. По иронии судьбы, среди этой разношёрстной кучи, плечом к плечу с горожанами оказались и инквизиторы, и теллинские авантюристы. Но продолжить ссору за кусок свинины им сейчас было не суждено. Наймиты ещё задержались в зале, хватая своё оружие и пожадничав оставлять походные сумки, зато не заметив потери бойца, а инквизиторы оказались в дверях чёрного хода в первых рядах. Чес без лишних разговоров оттащил скалящуюся Девельфорд от одноглазого, и увлёк в удирающую толпу. Больше они нигде не останавливались, пока не пришло время перевести дыхание.
Паутина улиц услужливо вывела инквизиторов к гранитным стенам альма-матер. Окна всех пяти этажей башни Ингис сияли огнями.

   - Хорошо посидели, душевно, - ехидным тоном заявил девушке Чес, - К простым, посконным людям ближе побывали, с приезжими перемигнулись. А ты  прям приглянулась одному, со взаимностью, - уходить артачилась.