Нувиэль беспокоилась о Хэле. Конечно, её пытались убедить, что с лучником всё в порядке, и он не умирает, но эльфийка, несмотря на глубокое доверие к драконам (почти), хотела лично убедиться, что с ним всё в порядке, он живой, целый и в сознании. Ей не позволяли с ним видеться, пока он не отдохнёт после тяжёлого ритуала и не наберётся сил. Эльфийка терпела, но с щенячьими глазами пыталась выпросить хотя бы несколько минут. Посмотреть на него и уйти, чтобы не волновалась. Ну, может, пару раз его пальцем в бок ткнуть, чтобы он на неё отреагировал, а потом пусть себе спит и страдает дальше.
Под вечер ей удалось уговорить хозяев дома, которые оказались очень благодарными родителями спасённого мальчика. Нувиэль едва ли не пританцовывала от радости и сама уже поспешила к двери, чтобы побежать к дому целителя, но дорогу она не знала, а заботливая Найи остановила её, попутно сетуя на то, что ей достался ребёнок, который выглядит, как взрослый, поправила на ней одежду, накинула плащ, собираясь спрятать эльфийкую красоту, чтобы на неё не пялились с наступлением сумерек, и наказала сыну сопроводить её к целителю, чтобы гостья не заблудилась.
Какая уж тут секретность, когда они с Гуроном шли и болтали всю дорогу. Мальчик выпрашивал у неё истории об эльфах, а она рассказывала их, отвлекаясь от волнения, пока им не преградили дорогу.
Нувиэль нахмурилась, попыталась заслонить мальчика, преграждая путь к нему рукой. Они находятся в деревне драконов, где все должны друг друга знать, то есть чужаки здесь – она и Хэль, но по какой-то причине Гурон боялся сказать слово против этим молодцам. Выросли забором, как на подбор, бери любого, вот только Нувиэль высматривала одну рыжую макушку с длинными эльфийскими ушами, а не драконьих молодцев, которым захотелось приключений.
Она не стала удерживать мальчика, а позволила ему убежать. Может, он что-то скажет родителям – куда её и кто повёл, а там уже они разберутся.
- Что вам нужно? – и это вместо приветствия. Нувиэль нахмурилась, смотря на парней, которые весело и поочерёдно представились. Своё имя она не торопилась называть даже в качестве вежливого жеста. Другая более смекалистая и менее невинная в мыслях девушка уже бы давно смекнула и в красках представила, куда и зачем её ведут (даже если на самом деле вообще не за этим, но кого волнуют детали при наличии богатой фантазии), но Нувиэль же ожидала воровства и разбоя. Но что у неё воровать? У неё же ничего нет.
А драконы тем временем пытались увести её с дороги.
- Отпусти! – шикнула эльфийка и выдернула руку, едва один из парней взял её под локоть, продолжая ворковать наперебой вместе с товарищами. – Никуда я с вами не пойду! Налетели, как поморники, - Нувиэль едва ли не топнула ногой, словно от этого парни могли разлететься, как птицы. У неё в рукаве была магия, но больше ничего. – Вы меня задерживаете!
Это они прекрасно знали без неё.
- Да успеешь ты к своему эльфу. Не кричи, - успокаивал её Хикару.
- Мы тебя лично проведём, - подхватил следом Ичиро.
- Честное слово, - добавил Кано.
Нувиэль никогда не могла похвастаться обилием мужского внимания. Хэль всегда находился поблизости и, едва эльфийская принцесса приблизилась к возрасту «на выданье», как все кто имел дерзость хотя бы сунуть пытливый нос в поле зрения лучника, быстро исчезали, опасаясь получить по шее или стрелу в интересное место. В общем, кавалеров Нувиэль никогда не видела, но сейчас Хэля с ней не было и ей приходилось выкручиваться самой.
- Отойдите или я…
Кажется, врагам нельзя говорить, что она может сделать, чтобы иметь больше шансов на успех?..
Нувиэль смотрела на парней и думала, что ещё чуть-чуть и она во всю силу своих лёгких закричит. И не просто перепуганным девчачьим визгом, а имя лучника, да так громко, что все мёртвые повскакивают, а Хэль – тем более.

Soundtrack
Покинув пределы дворца, Нувиэль потеряла одну из главных своих привилегий - как особа прекрасного пола, она всегда была защищена от грубости пола противоположного. Её не донимали кавалеры, не донимали и претенденты на руку - принцесса ещё не успела вступить в тот возраст, в котором браки заключались для выгоды и продолжения рода. Что касается безумно и отчаянно влюбленных, появления Нувиэль на балах и приёмах и, что главное, при людях чуждых, не родственниках и не слугах, так строго и жёстко контролировались королевой Мираэль, что при всём желании увидеть и оценить её красоту мог лишь круг весьма избранных эльфов. Постоянная тень Хэльмаарэ храбрости не прибавляла, а, напротив, отваживала. Вот попробуешь влезть по ядовитому плющу на балкон к даме, а этот тебе возьмёт и... пятую точку прострелит огненной стрелой. И будешь бегать по всему саду на потеху дворцовым жителям, а дама запомнит тебя не как героя-любовника, а как посмешище.
Нувиэль ещё этого не понимала. Ей рассказывали и читали про книжную любовь, которая случалась по всем правилам - или вопреки этикету. Только единожды, когда случился вечер литературного чтения, к ним приехала престарелая особа весьма знатного рода, знавшая не только отца принцессы, но и деда самой королевы. Обсуждали недавний скандал - один из тех немногих, о которых Нувиэль удавалось узнать - о том, как девушка весьма благородных кровей сбежала с простым торговцем молоком и хлебом. Родственники сначала её искали, а после от младшей дочери отреклись. Нувиэль, как и большинство девушек её возраста, считали этот поступок весьма романтичным.
- Все побеги с возлюбленным удаются и кажутся удивительно трогательными в одних балладах, поэмах и рассказах, - удручённо покачала головой приглашённая особа, - а на деле, им приходится сталкиваться с нищетой и своей неприспособленностью к грубой жизни. Помимо того, когда добровольно отрекаешься от своего долга, как сможешь ты взвалить на плечи ношу нового?
Побег из дворца Нувиэль также казался весьма романтичным, а в итоге она получила (и Хэль, безусловно) многочисленные рвотные позывы на корабле, несколько стаканов медовухи и почти смерть телохранителя. Ужасную встречу с некромантом и, конечно, компанию трёх незнакомцев.
Нувиэль не могла представить, как именно её собирались развеселить, но уже понимала - будет плохо. Без Хэльмаарэ рядом всё было плохо и больно, а она только продолжала расстраивать его и огорчать, а теперь... теперь...

Теперь появился новый спаситель. Так ли уж она была готова к путешествию в большой мир, если каждый раз кому-то приходилось спасать её? Так ли уж была неправа Мираэль?
На этот раз, рыцарем оказался мужчина не преклонного возраста, но, тем не менее, на его белёсых волосах плясали масляно-оранжевые пятна огней, пробивающихся через тонкие стёкла хижин. Хижины, к слову, были удивительными, ярко раскрашенными, с необыкновенно выгнутыми крышами и престранной черепицей, и, если бы все мысли Нувиэль не занимало здоровье Хэля, она бы давным-давно попросила Гурона помочь ей взобраться на верхушку одного из домов. И помочь как следует всё осмотреть. А рассматривать в деревеньке было что - и горные уступы, возвышающиеся над бездонными пропастями, и бескрайнюю зелень над ниспадающими в дым речушками.
Нувиэль поторопилась вслед за незнакомцем, приподняв полы плаща, и вскоре её ожидания были вознаграждены. Она увидела Хэля.
Своего Хэльмаарэ. Он мог носить любые имена, но всё равно всегда оставался принадлежащим ей.

Поначалу Нувиэль кинулась к нему, забыв обо всем на свете, и так же резко остановилась. Капюшон слетел у неё с головы - она пыталась укрыться от ветра, который тут чудом не выдирал дома из земли - и в глазах появились слёзы. Горячие крупные капли покатились по щекам, закапали с подбородка - ещё никогда в жизни не видела принцесса своего телохранителя таким слабым, таким блёклым, таким беспомощным. Таким... прошедшим по краю смерти.
Нувиэль пыталась подобрать слова и не могла, все они казались неважными и не способными передать её чувств. Она присела рядом с ним, снова вскочила, взбежала по ступенькам, начала мерить небольшой деревянный выступ шагами, опять присела, опять вскочила, дотронулась до его плеча, отняла руку...
- Это всё моя вина, - повторила недавно брошенные слова Нувиэль, которая теперь вспомнила, почему она не может быть Миримэ, и почему она - принцесса. Потому что как можно взвалить на свои плечи ношу долга нового, если так эгоистично, так неосторожно ты отказался от бремени прошлого?
- Это... Ты совсем... Прости, прости за волосы! - теперь Нувиэль рыдала, закрыв рот ладошками. Ей больно было видеть ёршик ярко-красных волос вместо роскошного хвоста.
- Ты и так самый-пресамый красивый эльф на свете... но... но... я не понимаю!
Принцесса обескураженно опустила руки, и после затараторила - при всём желании, Хэльмаарэ не смог бы перебить её и при полноте сил, а тут и обессиленность сказывалась.
- Они были к нам так добры, драконы, но я не понимаю, почему меня не пускали к тебе. И всё тут какое-то странное, правда? Только я не могу понять, что именно! И одежда у них смешная, правда? Такая... ну, необычная! И поясов так много. Ужас! И чтоб ты знал, мы отправимся домой. Сразу же, как ты поправишься. Потому что... Потому что из-за меня ты чуть не погиб! А тот некромант, Хэль, чего он хотел? Зачем он поставил ту метку? Ты сможешь стрелять? Ты хорошо видишь? И почему...
Тут Нувиэль вспомнила самый главный вопрос. Перед Хэльмаарэ она никогда не плакала - ну, может, разве что в детстве - а тут встала, размазала слёзы по щекам грубым сукном ткани, скрестила руки на груди и чуть ли ножкой не топнула. Сейчас исчезла в ней вся маскировка - и не только потому, что говорила она снисходительным тоном, как принцесса разговаривает со слугами, телохранителями, и всеми теми, в ком нет королевской крови. В голосе Нувиэль явственно прослеживался капризный тон избалованной девчонки, которая привыкла получать то, что хочет, всегда. И которая не привыкла узнавать. Которая по праву рождения получает всё, что хочет - и это не отменяло её доброты или заботы о Хэле, но отличало от дочери садовника и простой путешественницы.
- Умереть должна была я, метка была на мне, а в итоге - умирал ты. Метка просто... сошла, исчезла, и её не мог свести лекарь из города. Почему так? Что ты сделал? Я хочу знать правду! Не ври мне. Ты что-то сделал... что-то... ужасное... Что ты сделал, Хэль? Что ты сделал?
Она расправила плечи, смотрела на него с ужасом в глазах - с беспокойством - и с той непоколебимой, железной твёрдостью, которая присуща только королям и их дочерям.
Только тем, кто считает вправе решать чужие судьбы. И готов взваливать на себя это ношу, потому что обречён с рождения.

Отредактировано Нувиэль ди'Кель (07-10-2018 11:49:01)

У него дрожала ладонь. Нувиэль поняла это сразу, как только Хэль дотронулся до неё — поняла и то, с какими усилиями он продолжал цепляться за видимость силы, повторяя «всё в порядке» тысячи раз. Он не переубедил её ни в чём — ни в осознании собственной вины, ни в том, что всё с ним хорошо, не помогло и имя, выбранное ею для путешествия. Принцесса уже была готова пуститься в очередной поток вопросов, перемешанных с обвинениями во все стороны... Она почти сорвалась и ринулась в бой, как дракон с белой головой вновь замаячил перед входом в странный домик с погнутой по краям крышей. Нувиэль послушалась неохотно — она вообще привыкла делать то, что ей нравится и что хочется, несмотря на обилие ограничений и правил, и статус особы королевских кровей неплохо этому способствовал, но тут не было ни статуса, ни фрейлин, которые поохают и поахают, ни матушки, которая ото всех напастей спасёт. Была одна Нувиэль и были её выборы.
— Ладно, — поджав губы, согласилась она, — но мы ещё продолжим.
«Нашу аудиенцию, или голова с плеч», хотелось бы закончить то ли в шутку, то ли всерьёз.
Нео поджидал её на крыльце, продолжал смотреть на гостью каким-то пустым, безликим взглядом. Ей было страшно поднимать на него глаза, и, несмотря на то, что он спас её от тех трёх молодцов, было в нём нечто такое... такое...
— Возьми себя в руки и не наседай на него, — без какой-либо злобы, казалось, вообще без эмоций бросил дракон, — и дай спокойно восстановиться.
Нувиэль вздрогнула; с ней редко кто разговаривал вот так... с незримым укором и упрёком, заставляя чувствовать себя ещё большим несмышлёным ребёнком, чем она была. Понимать то, насколько мала и неразумна. И всё-таки она запомнила совет.

Комнаты были просторными и светлыми, но до потолков заставленными всякими необычными предметами, статуэтками из зелёного камня, колбочками, коробочками... какими-то переплетениями нитей, колокольчиками, травами, палочками. Нувиэль чуть шею себе не свернула, чуть не закрутилась юлой, пытаясь рассмотреть всё получше да повнимательнее. Она бы и всё ощупала, покрутила, понюхала и надкусила, да только Нео поторапливал её вперёд и с таким предостережением разочек посмотрел, что Нувиэль всё поняла... почти. Но как тут было интересно! Она и ковров таких-то никогда не видела, жёстких, в цвет песка, собранных крепкими нитями. На одной из стен она успела заприметить картинку на какой-то тонкой бумаге, подсвечивающейся словно изнутри — на ней извитая загогулиной тёмная фигура плыла на лодке к далёкому острову вдали. Больше изображений на стенах не было, но всюду развешены были шары, треугольники, собранные пучком нити и прочие яркие штучки.
— Для удачи, покоя и крепости духа, — мягко объяснила ей Найя, заметив, с каким восторгом эльфийка разглядывает окружение. — Отнеси в ту комнату вот эту миску...
Нувиэль посудину приняла и тут же выронила. В растерянности и непонимании смотрела она, как деревянная тарелка катается по полу, и снова захлюпала носом. Даже простых поручений выполнить не может... К глазам снова подступили слёзы. Вот она также Хэля разбила... уронила... только он не из дерева...
— Ну, нет, нож я тебе в руки не дам, — тяжело вздохнула Найя, приобнимая Нувиэль за плечи. — Знаешь что? Поможешь мне украсить стол цветами. Умеешь же?
Нувиэль издала непонятный хлюпающе-булькающий звук, совсем неподходящий принцессам, и кивнула.

Стол был низким, ребристым, с широкими палками по бокам. Уже в нетерпении крутился вокруг Гурон, Найя и ещё одна девушка споро накрывали. Были Райдон-кузнец, старый лекарь и Нео. Ждали одного Хэля и окончания трудов Нувиэль, которая с выражением полной сосредоточенности на лице продолжала расставлять и перекладывать цветы из низких полукруглых вазочек-тарелочек с водой. Цветы все плавали.
Хэль появился с тростью. Нувиэль как увидела его — так села и не встала, уставилась носом в пол и цветами заниматься перестала.
— Долго нам ещё ждать? — заныл изрядно проголодавшийся Гурон, и получил подзатыльник от матери.
— Когда сядут все — тогда и начнём. Сколько учить тебя, что еда — не игра? Положи на место что взял!
Гурон с неохотой вернул искрящуюся на свету бутыль на место, выпятил губу.
— Тут, — чуть запинаясь, Нувиэль повернула голову к Хэлю, опустившемуся рядом, — мяса нет. Совсем.
— Не тот месяц, — пожала плечами Найя. — Сначала — суп.
В центре стояла большая миска с дымящимся белым рисом и тарелка с маленькими печёными картошками. Ещё был узорчатый стеклянный чайник, в котором распускался ярко-розовый цветок, лепёшки, миска с непонятной коричневой клейкой вязкой массой и супы в небольших чёрных чашках.
— Лепёшки из гороха и бобов, вот тут у нас — жареные ростки злаков и коренья, похлёбка с морковью и корешками... — Найя с гордостью и удовольствием объясняла, что же она подготовила к ужину, и у Гурона уже чуть ли не слюнки текли. Нувиэль скорее поразили размеры порций — во дворце она могла просить всего сколько угодно, особенно — пирожных, а тут всего было совсем мало. Скудные ингредиенты, скудная еда.
— А ложек нет, пожалуйста, для супа? — невпопад поинтересовалась она, постаравшись быть вежливой. Гурон выпятил глаза, Райдон хмыкнул.
— Без ложек ешьте.
И все дружно захлюпали, с удовольствием и громким чваканьем втягивая в себя горячую жидкость. Нувиэль чуть в обморок не грохнулась — матушка бы за такое поведение за столом в тюрьму бы её с братом бросила. Когда дошли до риса с корешками, им дали совсем какие-то непонятные приборы, что Нувиэль чуть ли не бросилась кушать руками. Потом был чай с лепёшками, и Гурон подал голос:
— Миримэ, а как ты сбежала от Ичиро, Хару и Кинаро? — и зачавкал, отчего получил ещё один подзатыльник. И пояснил навострившему и так острые уши Хэлю: — Мы пока шли, привязались тут трое... Они у нас лучшие бойцы! Ну, почти. А то они редко кого отпускают, если...
— Гурон, замолчи, — резко пресекла его Найя. Нувиэль поняла, что на Хэля она не посмотрит, а Нео всего-то пожал плечами.
— Как встретились, так и разошлись. Ешьте.
Еды было совсем мало, однако ею наедался быстро. Всё было сытным и вкусным, и, хотя у Нувиэль аппетит совсем пропал после замечания Гурона, она, из чувства долга, запихала последнюю лепёшку в рот. И с восторгом поделилась с хозяйкой впечатлениями:
— Никогда-никогда-никогда такого не пробовала! Вкуснотища!
Несмотря на доброту Найи, Нувиэль никак не могла избавиться от чувства некоторого напряжения за обеденным столом. Старый лекарь и Райдон нет-да-нет, а переглядывались, будто переговарились словами без слов. Понимал их один Нео, который в очередной раз с непониманием и каким-то пренебрежением на неё посмотрел. У Нувиэль вспыхнули щёки. Кому-то не нравиться она тоже не привыкла; дома ею все восхищались, а тут... Неприятно было неожиданно встретить кого-то вот такого.

Отредактировано Нувиэль ди'Кель (10-10-2018 13:57:04)

Нувиэль точно не знала, какой день на календаре, но знала, что с её — их — побега не прошло и месяца. Путешествие оказалось совсем не таким, каким оно представлялось ей изначально, кардинально отличалось от самых смелых фантазий. Да, принцесса понимала, что с распростёртыми объятиями внешний мир их не встретит, и трудности на пути встретить им придётся не единожды, и справляться с ними, проявляя смекалку, изобретательность и выносливость, но... но не так. В её мечтах, мир за пределами дворца всё ещё оставался прекрасным и светлым, ярким и удивительно гостеприимным. Безусловно, она ожидала наткнуться и на несправедливости, и на нищету, и на законы, ущемляющие честь и достоинство, но также, руководствуясь своим образованием, понимала, что встретится и грамотный, сведущий человек, готовый помочь их разрешить. Их должны были ждать настоящие приключения, полные опасностей, фантастических зверей, летающих кораблей, закатов и горизонтов, а в итоге они хлебали суп из корешков в небольшой драконьей деревушке потому, что во время плавания её высочество не расставалось с тазиком. Вкус свободы испортился, и не из-за приобретённой морской болезни. Нувиэль невольно вспомнился первый день её побега, когда они с раскрашенным татуировками Хэльмаарэ пробовали жирную пищу одними руками в таверне. Тогда вседозволенность и отсутствие необходимости следовать целому своду правил, начиная от осанки и заканчивая количеством приборов, опьянили Нувиэль, и она упивалась этими новыми, незнакомыми чувствами. Но сегодня, за обедом, где дворцовых приличий от неё тоже никто не требовал, она раскусила вкусную конфетку-леденец и почувствовала горькую начинку — обретая свободу, ты начинал принимать ответственность за все свои поступки и решения, и никто не собирался давать тебе спуску. Вот что требовалось ей осознать, если хотелось стать Миримэ? Свободной, сильной и мудрой?
В Эденвеле... В Эденвеле Хэль бы получил лучшую помощь, и её пустили бы к нему раньше, но правду, как и тут, никто рассказывать не собирался. Там Нувиэль трепыхалась в клетке, прутья коей сгибали вокруг неё тонкие изящные пальчики матери, тут — в клетке из собственного неумения ждать и быть снисходительной. Она коснулась щеки — покраснела, стала чуть шершавой после слёз. Хотелось умыться, но разговор был незакончен.
Слова дракона с белой головой и неприятным взглядом, Нео, задели её. Не собиралась она рыдать! И болтать без умолку тоже! По крайней мере, не всю ночь. Нет, Нувиэль собиралась всего-то забросать Хэля тысячью и одним вопросом, выведать всю подноготную и объяснить ей, что произошло с некромантом, что — с ним, и куда им двигаться дальше. Помимо того, несмотря на доброту Найи, одна мысль о повторной встрече с тремя удальцами, чьи имена уже выветрились из рыжей головки, приводила её в ужас. Остаться с Хэлем — значит остаться в безопасности, так Нувиэль привыкла с детства. Даже с безоружным и таким слабым.
— Я бы просто хотела остаться рядом с ним. Знать, что он в порядке. Когда мы далеко друг от друга, то очень сильно переживаем. Вот просто очень-преочень, — приглушённо и несколько понуро протараторила она. А сколько раз Хэль так оставался подле её покоев, когда Нувиэль капризничала или сталкивалась в одиночестве с непосильной ношей королевского бремени? Ему также приходилось наблюдать издалека и молча. Принцесса подняла уже взгляд на Нео и лекаря, и чуть скривилась, припоминая его короткую брошенную фразу. Не мешать и дать спокойно отдохнуть, набраться сил. Хорошо, с тысячей и одним вопросом придётся повременить.
— Плакать я не собираюсь! И болтать тоже. Буду молча сидеть. Вот так вот, — она устроила наглядную демонстрацию. Выпрямила спину и вздёрнула подбородок так, как умеют одни принцессы, сложила руки на груди, надула щёки и просидела в таком положении где-то с полминуты.
— Ну! Могу ведь тихонечко сидеть, не шелохнусь даже. И звука не пророню. Совсем-совсем ничегошеньки не скажу, ни одного словечка, и ни одна гласная не выпорхнет из...
— Мы поняли, — как-то ядовито прервал её Нео, — образец тишины и молчания.
Но Нувиэль подвинулась поближе к своему эльфу, приобняла его за руку, совсем легонечко, невесомо, и чуточку упёрлась лбом в плечо.
— Дайте мне побыть с ним сегодня. Пожалуйста. Переживаю я за него. Правда.
Она не говорила громко или сложно, так, как учили, говорила просто и несуразно, но в этих нехитрых словах скрывалось столько печали и боли, столько вины и страха оставить. Каким он будет, когда он придёт в следующий раз? Нувиэль строить догадки совсем не хотелось.

Этим вечером принцессу тыкал то в лоб, то в нос всякий. Не привыкшая к таким шутливым предостережениям, Нувиэль засмущалась, стараясь не подавать виду. Столкнувшись с ранее невиданным, неслыханным и попросту невозможным — пострадавшим Хэльмаарэ — она терялась, переживала и пугалась. Когда эйфория от доставшейся таким трудом свободы прошла, ей пришлось справляться и с тоской по дому и по семье, и со страхом одиночества и беспомощности. Покинув стены дворца, она всё ещё не могла до конца осознать, что там её безопасность обеспечивал не один лучник, а целый гарнизон, стража личная, стража садовая, стража колодцевая, стража спальная, стража гардеробная, стража городская и стража храмовая. И там Хэлю оберегать её от любой напасти было легче, подручнее — королева могла бить тревогу, если Нувиэль устраивала свои обожаемые игры в прятки, но от вреда её огораживали если не тысячи, то сотни. Когда Хэля рядом не было, в головку Нувиэль и мысли не закрадывалось, что кто-то может на неё напасть с ножом или обидеть зло, грубо. Она и сама могла постоять, особенно когда принцессу окружали наставницы, служанки и конюхи. Велика задача!
Но тут юная эльфийка, оставив всё своё королевство, оставалась с миром извне наедине, а вот вес власти на плечах ощущать продолжала, пускай и всячески цеплялась за мысль, что необходимо оставаться благоразумной. Цеплялась она и за Хэля — а как иначе? Он был её единственным и верным союзником, и, значит, те границы и ограничения, которые проводило между ними придворное общество, должны были затереться, сгладиться. Нувиэль и не помышляла о том, что эти стены между ними продолжали оставаться — не придавала она им значения и тогда, не замечала и в Драак-Тале. Потому и не отпускала Хэля, чувствуя себя не только обязанной, сколько ответственной за него.
Получив разрешение остаться, принцесса просияла, но тут же убрала с лица широкую улыбку и скорчила серьёзную рожицу. Получилось забавно, Гурон почти похрюкивал от смеха, а Нео лишь покачал головой, не проронив ни слова. Пока хозяева убирали со стола, Нувиэль попыталась приспособиться, помочь, но Найя с улыбкой пояснила, что руки у неё и так трясутся от волнения, а разбитых тарелок им не нужно. Оставалось лишь рассматривать чудные резные фигурки и, пока не видит лекарь, пытаться пощупать прочую диковинную утварь.
Увлёкшаяся изучением необычного плетённого круга, Нувиэль задумчива перебирала ниточки в бусинах и узлах. Этот медитативный процесс и мягкий перезвон колокольчиков полностью захватил её, погрузил в некую полудрёму, успокаивал. Она с завидной упорностью продолжала настраивать себя на тихий лад, чтобы в ночи не потревожить Хэля и не помешать ему выспаться. Оттого и небольшой переполох в доме оказался для неё неожиданным, а гулкий шум на улице испугал. До неё донеслись лишь краткие обрывки фраз, недовольные выкрики, и Нувиэль растерянно, как-то обескураженно опустила руки. Отчего жители деревни были им так не рады? Отчего столь яростно не желали видеть их и выдворяли? Они не могли уйти сейчас! Хэльмаарэ был слаб, ему необходима была помощь Джана. Путь обратно, до ближайшего поселения, займёт слишком много времени и отнимет силы, а там будут грязные трактиры и неприятности. Нет, Нувиэль не могла позволить своему лучнику пострадать ещё больше и собиралась защитить его лично. В первый раз.
— Я посмотрю, что там происходит, — мелодично пропела она, скромно махнула ладошкой Хэлю и была такова, проворно выскочила из комнаты, заторопилась к крыльцу, к Джану. Ей показалось, что позади раздался недовольный голос Нео, но Нувиэль уже выбежала на улицу, прятаться за спиной лекаря не стала и выступила вперёд. С её появлением толпа ненадолго притихла, недружелюбно уставилась, принялась рассматривать с макушки до пят. Были здесь и женщины, и мужчины, все в странных одеждах, все взбудораженные и обеспокоенные. Нувиэль прочистила горло, и поймала взгляд Джана. Его можно было расценить как ободряющий, мол, действуй, девочка, вперёд, или напротив — восклик «куда лезешь!». Нувиэль остановилась на первом варианте.
— Добрый вечер, — поздоровалась она с пришедшими драконами, чуть склонив подбородок,  — меня зовут Миримэ.
Она говорила чуть выше обычного, спокойно и ровно, сдерживая любые порывы эмоций. Удивительно, но именно в такой момент Нувиэль мыслями устремилась к королеве, вспоминала повадки матери и её манеру общаться с недовольными послами, прибывшими издалека. Правда, мама отлично знала, с кем говорила и о чём, а Нувиэль в происходящем ничего не смыслила.
— Мы пришли к вам с миром и без дурных мыслей. Лекарь Джан и его семья оказались столь добры к нам, что помогли моему спутнику. За это мы всегда будем бесконечно им благодарны. И вам — за то, что разрешили нам придти и остаться тут ненадолго.
Она выдержала эффектную паузу, держала голову высоко, плечи расправляла. По рукам у неё бегали мурашки, лоб похолодел. Сумрак скрывал силуэты жителей деревни, и для Нувиэль они все смотрелись одним расплывчатым мутным пятном.
— Мешать вам мы не собирались, как и тревожить ваш покой и сон, и я глубоко сожалею, ежели мы принесли вам тревогу. Прошу вас, дайте нам остаться с Джаном и его семьёй ещё на несколько дней, чтобы мы могли оправиться и...
Договорить ей не дали.
— Не верим! — закричали в толпе, — врёт она всё! Шпионка! Завтра же на нашей земле прольётся кровь! У нас отнимут наших детей!
— Я говорю правду, — скольких усилий стоило Нувиэль не возмутиться! Но шаг вперёд она сделала, ступила ближе к толпе — и мама так делала, чтобы собеседникам в глаза смотреть и видеть, — и...
— Пусть отвечает у костров! — продолжили шуметь голоса, — раз смелая, пусть и ответ держит! Перед старейшинами! Пусть идут к кострам!
Она и спохватиться не успела, как её подхватили за руки и поволокли в центр сборища, а после дальше, и дальше. Нувиэль видела вдалеке летающие искорки и слышала треск поленьев, но от ужаса не могла вымолвить и слова, и просто бездумно шла вперёд, дальше.

Толпа несла её как горная река, стремящаяся к водопаду, несла хрупкую лодочку. Нувиэль передавали из руки в руки, толкали, неосторожно задевали по плечу и спине, наступали на подол платья. Она не поспевала за разъярёнными жителями деревушки, ойкала и спотыкалась, пыталась удержаться на ногах, понимая, что если упадёт — никто подняться не поможет. Страх окольцевал шею и затянулся бархатной лентой, пробрался к рёбрам и прошиб до пят, заковал. Ей едва ли удавалось выхватывать фразы из шумного говора, из выкриков и шепотков, сливающихся в неразличимый гул; десятки глаз, блестящих в темноте, метались от её непокрытой встрёпанной головки к кострам и красивому выгнутому дому, и опять, и так по кругу. Она только поняла, что они собрались привести и Хэльмаарэ, тут же встрепенулась, попыталась перекричать, что ему нельзя, он должен лечиться, но вырвался один хрип, и внимания на эльфийку не то что должного, никакого не обратили. И тогда подошёл Нео.
Принцесса эльфов, младшая дочь королевы Гвиндерила и юный эдельвейс — сейчас эта прекрасная барышня валялась в грязи, пыли и комочках глины, в оборванном по подолу платье, взмокшая и усталая. В своих покоях, в окружении шелков и балдахинов, ей часто приходилось размышлять — а что случиться, не окажись однажды подле неё Хэльмаарэ и гвардейской стражи? Отчего мать столь яро отказывается от предложений обучить Нувиэль обращению с кинжалом? Благоразумно ли не оттачивать боевые заклинания магии с учителями? Что делать ей, беззащитной наследнице трона, если придёт день и защищать её окажется некому? День пришёл, и Нувиэль действительно постоять за себя не смогла — только упиралась сжатыми кулачками в холодную землю, дрожала на ветру и, широко распахнув глаза, наблюдала за Нео.
Нет, он пошёл следом не по своей воле, и защищать её не собирался изначально — его попросил Хэль. Нувиэль опустила подбородок, ухватилась пальцами за почву, вцепилась в мягкую, чуть влажную траву до хруста костяшек. Не он не уследил, а она его подвела, поступив так опрометчиво, так неосторожно и необдуманно. Так безответственно. Вот она, принцесса, вырвавшаяся из клетки, которую снова всем приходится оберегать и спасать — и которая стремится в небеса, но обламывает крылья, падает из гнезда и разбивается о скалы.
Старейшина произвёл на неё впечатление, но какое именно — доброе ли, злое — Нувиэль не решалась сказать. Он выглядел старым, не таким морщинистым, как Джан, но достаточно, чтобы не оставалось сомнений в его опыте и мудрости. Он чем-то походил на Нео, цветом волос, и, может, бровями и носом, но в сумраке Нувиэль разглядеть как следует старца не удалось. Она боязно, чуть испуганно приняла помощь молодого дракона, аккуратно опираясь на его ладонь, но, прежде чем отпустить, ненадолго ладони на запястье задержала — не чтобы отогреть ледяные пальцы, но привлечь его внимание, рассеянное по всей деревне, но избегающее разговоров с ней.
— Я не хотела проявить неуважение, — тихо пролепетала Нувиэль, и тут же поправилась, заставляла себя проговаривать слова понятно, ясно, — или обеспокоить жителей, только защитить его. Нео, Нео, подожди, прежде чем я поговорю с вашим старейшиной. Отчего все так не рады эльфам в деревне, отчего так сторонятся и опасаются нас? Что, — она сглотнула, заметила, что всё ещё держит его за руку, поспешно отошла, — разве между эльфами и драконами есть вражда?

Слова Нео, грубые и бесцеремонные, ядовитыми стрелами вонзились в сердце принцессы и разорвали его в клочья. Он ей не врал, не лукавил и не пытался задеть намеренно, и горькую правду Нувиэль сразу принять не могла. Невыносимо было понимать, что её сородичи, светлые эльфы, призванные Алиллель жить в гармонии с природой и уважать соседей, нарушали все мыслимые и немыслимые заповеди, и, движимые самыми алчными, порочными и низменными желаниями, нападали на мирные поселения драконов. Но как же так? О злобности и ненависти Нувиэль больше читала, слушала на уроках истории, и в теории понимала, что есть в мире не одно добро, но ни в коем разе не приписывала тьму жителям Гвиндерила, и уж, конечно, ей не приходилось платить за грехи особо отличившихся представителей своего народа. С неё и Хэльмаарэ спрашивали строго, не взирая ни на болезнь эльфа, ни на беззащитность самой Нувиэль.
Нувиэль опешила, застыла на одном месте, пока ледяные порывы горного ветра развевали полы одежды, хлестали по спине хрупкую фигурку и морозили пальцы. Позади неё, на фоне утопающих в бархатной черноте небес, поблескивали хрустальные звёзды-капельки, взметались щепками осколки костра. В домах с выгнутыми крышами зажигались огни, у каменных столбов и арок шелестели камелии и чайные кусты. Нувиэль сжала кулачки и разжала, часто заморгала и в дом вошла - только по щекам у неё расползлись красные пятна, так сильно успела она замёрзнуть. Но краснота сошла совсем скоро, а твёрдость духа и уверенность к принцессе не вернулись. Она не представляла, чего можно было ожидать от разговора, и руководствовалась целью лишь одной — не дать им прогнать Хэля, пока лучник не поправится в достаточной мере.
Нет, она не ожидала, что старейшина знал истинное её происхождение. А Нео? Нувиэль бросила быстрый взгляд на молодого дракона, и, как и всегда, ничего не смогла прочитать по лицу. От терпкого запаха трав её начало клонить в сон. Стол был низеньким, деревянным, и поставлен так, чтобы дистанция между тремя гостями оказалась неприлично близкой, ближе вытянутой руки. Нувиэль отлично могла разглядеть каждую волосинку в бровях и ресницах Нео, могла сосчитать и морщинки на лице хозяина по пальцам. От пиал шёл дым, и Нувиэль, пытаясь осознать вопрос и то, что никакие «Миримэ» и «Хиэмайэ» им больше не помогут, глубоко вдохнула запах луговых трав.
С небольшой опаской, она обхватила пиалу обеими руками и сделала несколько глотков. Согрела пальцы, согрелась и изнутри, удивилась вяжущему, цветочному вкусу. Наконец вздохнула, ладони уложила на колени, голову подняла и посмотрела в глаза старейшине. Она заговорила, тихо и умиротворённо, не пытаясь утаить или скрыть от него помыслы, но и не всё рассказывая —  что-то не посчитала важным, о чём-то успела позабыть.
— Вы правы. Моё настоящее имя — Нувиэль ди'Кель, и несколько недель тому назад я покинула дворец в Эденвеле. Мною двигало желание узнать свой народ и его жизнь настоящую, без прикрас. Ведь я должна стать хорошей принцессой, опорой и поддержкой эльфам, мудрой советчицей и полезной помощницей своему брату, когда он взойдёт на престол. Птица, выращенная в клетке, судьей не может быть — она не знает ни лесов, ни озёр, ни гор, ни своих угодий, — она чуть склонила голову набок, и выцветшие медные пряди рассыпались по плечам, — и защитить не сможет.
— Мы направлялись в Пантендор, город светлых магов, и плыли по морю, но не добрались. Нам пришлось остановиться в Анвалоре, и там я слегла с болезнью... Я была бы рада рассказать вам больше, но сама теряюсь в догадках. Мне кажется, что меня проклял некромант, встретившийся нам на корабле, — добравшись до истории с болезнью, Нувиэль чуть потерялась, заговорила менее уверенно, — мой спутник вёз меня в Драак-Тал, чтобы передать здешнему лекарю и вылечить, а вышло всё наоборот. Смерть решила забрать лучника... моего лучника.
Принцесса улыбнулась грустно, и на её совсем юном, всё ещё по-детски припухлом личике расцвела печаль.
— Это всё, что я могу рассказать вам.

Принцесса смутилась и чуть понурилась в плечах, но годами выстроенная осанка не дала ей переломиться по хребту. Мираэль, пожалуй, гордилась бы ею — Нувиэль ни разу не перебила старейшину, слушала его внимательно, каждым жестом показывая и обозначая, что она ещё и слышит его. Она не поторапливала говорящего, не крутилась от неловкости, не ёрзала на жёсткой циновке, не хлебала из пиалы, проявляя неуважение. Всё её внимание было сосредоточено на старике, его словах и огне за спиною — языки пламени будто бы лизали душу эльфийки, и от непонятного чувства ей делалось не по себе. Но приговор был вынесен, наказ — обозначен, и старейшина развеял как последние сомнения, так и оставшиеся надежды. Им не дадут задержаться и на неделю, большее — несколько дней. Последний оплот, пристанище, которое так удивило и поразило Нувиэль своей необыкновенной самобытностью, отвергал их с Хэльмаарэ. Они оставались без крыши над головой и без дороги. 
Блуждали в её голове и иные мысли, дерзкие и опасные — ей захотелось придвинуться к старейшине ещё ближе, наклониться и обхватить за морщинистую сухую ладонь, пуститься в горячие и воодушевлённые речи, убеждая и упрашивая его отправить с ними помощника. Молодого дракона, желающего посмотреть мир, проводника и защитника, готового ненадолго покинуть родную деревню. Что предложить ей взамен? Золото, драгоценные камни и награды? Всего в достатке! Только вот матушка скорее выстроит тюрьму из серебряных подсвечников, чем прилюдно наградит сообщника в побеге и путешествии любимой и единственной дочурки. И разве согласится кто путешествовать с ними за мешочек ржавых монет?
Нувиэль начинала понимать, что болезнь Хэльмаарэ — не простой удар по гордости лучника, и не только угроза её целостности и сохранности. Оправится ли её защитник в достаточной мере ко дню отъезда? Его слабость, граничащая с немощностью — она содрогнулась, вспоминая, с каким трудом и какой одышкой опирался Хэльмаарэ на трость, и ни на секунду не сомневалась, сколько усилий предпринял он в попытках скрыть настоящую степень своей боли — всё это будет задерживать их в дороге. Они не знакомы с горами Алавес, не знают пути, и, если пойдут проторенными тропами, известными трактами, посланные гвардейские отряды и гвиндерилские следопыты отыщут их быстрее, чем они покинут границы Драак-Тала. Их могут поджидать уже и в Анвалоре, запомнив как необычных посетителей — два остроухих, одна — при смерти, второй — красноволосый пёс, сорвавшийся с цепи. Яркая характеристика. А откуда им двигаться из города? Обратно в порт, ждать корабля? Удастся ли Нувиэль справиться с очередным морским путешествием? Существует ли эликсир, зелье, излечивающее морскую болезнь? Имеют ли они с Хэлем право просить больше того, что им уже предоставили драконы?
Нувиэль будто бы загнала себя в вольер; как дикий зверёк, она металась из угла в угол, не могла отыскать выход, щель в прутьях, а глубинная чаща леса продолжала манить. Только вот дикости в ней не было никакой; выращенного в мраморных покоях с позолотой зверя подводит и нюх, и слух, и зоркий глаз. Ей следовало обсудить дальнейший их план с Хэлем, поделиться тревогами и пересказать разговор. И, сколь бы ни хотелось обратиться с просьбами, она не стала. Принцесса улыбнулась — мягко, светло и благосклонно, склонила голову в почтительном кивке, пытаясь выразить уважение и признательность к старейшине.
«Ты здесь не госпожа.»
— Благодарю вас за вашу доброту и помощь. Мы этого никогда не забудем.
Она помолчала ещё чуть-чуть, собираясь с духом, и нерешительно задала последний из неозвученных вопросов, самый важный:
— Вы сказали, Хэльмаарэ потребуются месяцы или годы. Но неужели нет никакого способа? Неужто никто не в силах нам помочь? Ни светлые маги Пантендора, ни фалмарилские знахари, ни... — она сглотнула, не веря собственным ушам, что произносит это вслух, — ...ни выходцы из Альянса?  Неужто он обречён навсегда, навеки вечные, и надежды нет?