- А сегодня уже два месяца и пять дней, - отрешенно пробормотала девушка, бросив растерянный взгляд в окно. Осень умиротворяла, навевала философское настроение, а так же норовила любезно проводить до кресла пред уютно трещавшим камином, усадив в оное, укрыть пледом и вручить теплую чашку с душистым травяным отваром.
В неказистом, но ладном домишке ведьмы камина не было, и его с успехом заменяла большая, некогда белая - сейчас бессовестным образом засаженная печь, которую анимаг изредка прочищала, но навести заодно и внешний лоск сердцу своего жилища попросту не находила сил.
Стало быть, неспешно потек уже третий месяц вольной, но одинокой жизни, отдающей приятной горчинкой, что вроде нет-нет да заставит сморщиться, но и своей прелестью продолжает удерживать в очаровании плена.
Марцесса вздохнула, устало растирая виски - рутина давила и не давала выбраться из колеи, заставляя вновь и вновь брести по кругу. Домашние заботы не оказались сверх-неожиданностью - в конце концов, сызмальства анимаг была на подхвате у матери, да и не пробуждающие теплой улыбки годы, проведенные в стенах академии, так же способствовали тому, чтобы девушка была в силах себя прокормить и позаботиться о себе.
И все-таки возложенная на ее хрупкие девичьи плечи ответственность огорчала и вызывала панику, стоило осознать, что совета со стороны больше не будет. Нет, уехавшая Хасцелла периодически шлет письма, и за время отсутствия одарила аж тремя своими посланиями, состоящих преимущественно из напутствий, коих хватило еще при прощании. С одной стороны Марцесса тепло улыбалась, читая меж строк заботу матери и ее беспокойство за то, что кто-нибудь из постоянных клиентов, переданных своеобразием наследством, изволит покуситься на дочь, с другой - обеспокоенно прислушивалась к улице, с минуты на минуту ожидая мародера по свою душу, ведая, что матушка не станет волноваться из-за несерьезного пустяка.
Но старый лохматый Флюгер мирно спал в своей будке, не тревожа сердце хриплым лаем, коим неизменно сопровождал любой визит к дому, и, несмотря на свои годы, еще ни разу не обманывался и не начинал брехать впустую.
Пока всё было тихо и спокойно, до оскомины скучно, даром, что и про какую-нибудь встряску Марцесса думала настороженно, опасаясь всего, где могла сесть в лужу. Работа была скучной - ведьма размеренно исполняла заказы на зелья, которые могла сготовить и с закрытыми глазами - от бессонницы, от боли в суставах, от головной боли, от изжоги... Никто не приходил к ночи ближе, закутавшись поплотнее в одеяние и пряча лицо, прося сварить долгосрочный яд, что медленно, но верно станет сжирать плоть жертвы. Никто не просил со слезами на глазах эликсир бессмертия, даром, что такого, кажется не существует - по крайней мере, ни Хасцелла, ни Марцесса о подобном не слыхали. Никто не просил невозможного или того, что заставит позднее пару ночей терзаться угрызениями совести, пытаясь отмахнуться от фантазиях о последствиях деяний рук своих.
Окромя томительного выжидания сложных гостей, визит которых, рано или поздно, станет неизбежен, девушка с тоской и нетерпением гадала, когда же придет Ашгур, по ее предположениям до сих пор не ведавший об отъезде матери. Как он среагирует на эту новость? С насмешкой ведьма, протирая тряпицей стол после готовки, - ужина, не очередного варева, предназначенного для розлива по склянкам, - вспоминала как он встретил ее спустя годы разлуки.
- Едва ли хоть как-то среагирует, - пробормотала она вслух. Привычка разговаривать с собой вросла в ее жизнь незаметно. Первое время анимаг посмеивалась над собой, после - смирилась, рассудив, что лучше уж обращаться к себе, нежели сидеть в полной тиши, будто мышь, притаившаяся поблизости от кота.
От дел ее оторвал хриплый лай Флюгера, который мгновение назад был занят возней с большой костью, на которой еще остались лакомые куски мяса. И, кажется, хлопнула калитка, заставив девушку беглым взглядом пробежаться по кухне, дабы, если незваный гость зайдет сюда, не увидал чего лишнего, после чего, оправив фартук, она поспешила к дверям - встречать.

Постоянных покупателей, ошивающихся в лавке ведьмы на постоянной или периодический основе, Марцесса примерно помнила, а мать не поленилась оставить записи, где даже указала, от кого чего стоит опасаться и какие подводные камни притаились под обманчиво спокойной водяной гладью. Всякий норовит урвать себе кусок полакомее, а девушка, принявшая на себя ярмо семейного дела, неизбежно столкнется с людской алчностью и бесчестьем. Анимаг очевидно боялась первого знакомства с одним из тех, кто таит угрозу под любезной (или нет) улыбкой. И не раз, чаще всего уже растянувшись в кровати и готовясь ко сну, прокручивала в мыслях очередной сценарий со счастливым или не особо исходом. Рассматривала она и вариант, где можно было уйти от всех этих незаконных деяний и пособничества, спокойно зарабатывая на лекарстве и травничестве.
В конце концов, Марцесса имеет право на выбор в своей жизни? И все-таки, чего-то опасаясь, она не делилась своими сомнениями с матерью, ожидая неодобрения или гнева.
И вот - свершилось. Тихой птицей в груди недолго побилась надежда, что это соседка забрела за солью или чем-то еще - да хоть языком почесать, распивая на халяву дивный травяной чай, но Флюгер, обычно гавкающий лишь пару раз для приличия, когда приходил кто-то из своих, не умолкал и продолжал ворчать. Марцесса, уже протянув руку к затвору, помедлила, пытаясь собраться с мыслями и духом. Уж больно хотелось ей притаиться дома, делая вид, что никого здесь нет. Либо же каким-то образом сплавить незваного гостя, наплести ему с три короба, что ассортимент товаров резко оскуднел и придется закупаться где-то в ином месте.
За эти несколько секунд промедления она успела пробежаться по множеству вариантов, как выкрутиться, оставаясь в покое. И все-таки открыла дверь, с настороженной внимательностью заглянув в лицо гостя, виднеющееся из-под капюшона.
- Ханна уехала, - рефлекторно ответила анимаг, так же поневоле проигнорировав всяческие приветствия, которые вроде бы приняты среди большинства людей. - Но передала свое дело мне, - тут Марцесса поневоле напряглась, а тон сделался еще более настороженным, и казалось, что в любой момент дверь перед самым носом незнакомца захлопнется. - Я - Марта, ее дочь. Чем-то могу помочь? - неохотно, с ощутимым усилием она заставила себя сделать шаг назад и в сторону, позволяя, вероятно, гостю переступить порог.
Плохо, что слишком заметно, как она нервничает и как едва-едва дрожат руки. Ведьма-мать не раз наставляла, что вне зависимости, что творится среди эмоций и мыслей, на губах должна таиться снисходительная улыбка, сбивающая с толку и не позволяющая узнать, что же на самом деле скрывается за ней. Такие вещи приходят с опытом, и бесполезно пытаться совладать с собой, повторяя наставления раз за разом, будто мантру. По крайней мере, Марцессе от этого легче не становилось. Она уже пожалела, что не спрятала в кармане фартука нож, однако могла рассчитывать на магию. Главное - вовремя среагировать.
Как вообще быть? Узнать, что нужно, и выпроводить вон? Пригласить на кухню на чай? Почему-то из головы напрочь выветрился этикет гостеприимства, которого придерживалась мать. И, наверное, с каждым гостем свои правила игры? Чего же ждать от этого?
Анимаг, поймав себя на том, что растерянно-настороженно-вопросительно продолжает пялиться на незнакомца, отвела от него взгляд, предпочитая уставиться в окошко, в котором виднелся наконец-то заткнувшийся пес.

Знакомые названия почему-то успокоили. И дышать стало легче, словно в академии на экзамене, когда лихорадочно пытаешься удержать в голове вырывающиеся и сопротивляющиеся знания, слышишь вопрос, ответ на который знаешь лучше всего. И сразу становится свободно на сердце: не завалят, ну никак не завалят, если только не поставят целью устроить какую-нибудь мерзкую подставу.
- Мароса нет, - покачала головой Марцесса. Не было резона заглядывать в свои запасники, чтобы убедиться в сказанном: мало какой из ядов отличается долгим сроком хранения, и искомая незнакомцем отрава не являлась исключением. Она не сразу сообразила, что, стало быть, перед ней убийца. Настоящий душегуб, которому по нраву вкус чужой крови. И который, видно, предпочитает действовать исподтишка, отравляя свою жертву в ожидании ее скорейшей кончины?..
Желание, чтобы незваный гость, коим она упрямо продолжала воспринимать всего-то обычного, рядового клиента ведьмы-матери, лишь стало выразительнее. Потом, наверное, она привыкнет, очерствеет, будет происходящее воспринимать обычным рабочим моментом, не больше.
Но пока ведьма глядела волчонком, который слишком мал, чтобы укусить и сказать злобно "рры" - так и зубки недолго обломать.
- Эликсир есть, - припомнила анимаг. Сомнительное варево болотного цвета, точно. Не любит солнце, да и вообще хранить его нужно в сосудах с затемненными стенками. На него спрос частенько был, да и не теряло варево своих свойств спустя два-три дня. Смысл держать заготовленным в запасе всегда был, в отличие от того же Мароса.
Покуда Марцесса размышляла, что она может предложить взамен отсутствующего яда, незнакомец пришел к выводу, что она то ли ломается из-за сомнений по поводу платежеспособности, то ли что-то еще, и уже размахивал деньгами, заставив ведьму сморщиться.
— Я такой страшный или ты не знаешь, как они выглядят?
Ведьма лишь вскинула в удивлении брови, мысленно отругав себя за потерянный вид.
- У меня нет под рукой живых скорпионов, - терпеливо взялась объяснять она, не зная, имеет ли представление незнакомец о составе Мароса. - И до сих пор не пришел корабль, который привозит их контрабандой. Честно говоря, я даже не представляю, когда его дождусь. Лягушачьи шкурки тоже не вечные, - развела она руками. Оставалось уповать на вменяемость этого господина, у которого нет пунктика "я плачу и хочу получить свой товар, а все остальное - твои проблемы".
— Я тебя не съем.
- Сердечно благодарю, это весьма кстати, - не сдержавшись, буркнула ведьма. Еще чего не хватало - ее взялся успокаивать убийца. Спасибо, что не пытается усадить за стол и напоить чаем. Давно ли она стала параноиком в собственном доме?
- Может, подойдет Аугресс? - почти с надеждой поинтересовался Марцесса. В случае согласия ей тоже придется основательно повозиться с добычей недостающих ингредиентов. Но это было проще, чем пытаться из ниоткуда раздобыть живого, мать его, скорпиона.

"Я расскажу вам, как разлить по бутылкам известность, как заваривать славу и даже как закупорить смерть."
В мыслях Марцесса пожала плечами. В ее понимании отравителем являлся любой, кто использует яд по прямому назначению. А уж каким именно образом - в питье подливает или обмазывает оружие - дело уже десятое. Но, вероятно, для убийцы это имело принципиальную разницу, и спорить с ним ведьма совершенно не собиралась, разбираясь в этой стезе похуже, чем свинья - в апельсинах, да. И все-таки не стоило так легко, не дрогнувшей рукой разрушать построенное матерью детище, заставляя за невостребованностью покрываться пылью стоявшие на полках книги, в которых таились причудливые, порой страшные рецепты.
Искусство требует жертв. А это ли не искусство?..
- Марос - яд не мгновенного действия, - вроде бы наблюдая за лицом незнакомца, рассуждала вслух больше для себя Марцесса. - Так те же вараны кусают жертву, а потом слоняются за ней в ожидании, когда та издохнет.
Она нахмурилась, видя в этом некий абсурд для себя, но вновь отмахнулась - не ее ремесло, не ее дело, а потому не стоит углубляться дальше положенного.
Ведьма запоздало сообразила, что в какой-то степени ввязывается в работу, которую была не прочь с себя скинуть, как неприятный и громоздкий груз, давящий на спину. Это потом она станет старше и сообразительнее, поймет, что куда важнее деньги на руках, нежели жизнь тех, кого она не видела и едва ли увидит, приговорив к смерти очередной смертоносной отравой. На одних отварах против кашля не проживешь.
Вопрос, впрочем, даже не заработка - это великое наследие. Так мать варила зелья по рецептам, что достались ей от уже ее матери, а та, в свою очередь, получила их от своей родительницы... Эта бесконечная цепочка уходила далеко в прошлое. Так далеко, что и представить себе невозможно.
И каждый вкладывал что-то свое. Марцесса тоже пробовала проявить себя, относясь к работе творчески. Вот только одно дело колдовать над вкусом питьевого отвара и совсем иное - пытаться подобрать подходящий яд для хищника, притаившегося в человеческой шкуре.
- Если нужно что-то... - она запнулась, подбирая слова, - ...что подействует не мгновенно, то я могу подобрать что-нибудь похожее. Есть один яд, который постепенно разрушает нервную систему до состояния, когда она не сможет функционировать в необходимой мере, - ведьма криво усмехнулась. - Но практически никто не доживал до этого - из-за страшных видений почти всякий сводил счеты с жизнью. Часто по случайности.
Хасцелла рассказывала когда-то. Один господин под действием этого яда выпрыгнул с третьего этажа, упав на пики ограждения. Ему казалось, что в его покои вломилась мантикора.
- Есть яд, что будет тихо спать в крови, но проснется, когда жертва сделает хотя бы глоток молока, и вопьется в ее сердце, не давая ему больше дернуться, - она поморщилась, припомнив примерный состав этого варева. Сложно. Возможно, сложнее, чем дождаться контрабанды из засушливых краев, где и обитают злополучные скорпионы.
Марцессе не пришло в голову уточнить, что эти яды можно будет нейтрализовать, если действовать своевременно. Да и, наверное, не было в том необходимости, раз не самый вежливый гость в ее доме всячески давал знать, что ему виднее.
Безопасно ли оставить его на пару минут без присмотра, покуда она спустится вниз, чтобы найти эликсиры? Наверное. Судя по всему, ему не впервой переступать через этот порог, вот только одно дело ее мать, которая всегда умела осадить слишком самоуверенных гостей, и другое - она, Марцесса, которая поневоле, чувствуя твердую руку, поддается ей, будто так и надо.
В принципе, воровать-то у нее нечего, да и всё добро хранится или в погребе-лаборатории, куда она сейчас наведается, или в спаленке, дверь в которую сейчас прикрыта. Кивнув на лавку подле стола, высказав этим неоднозначное предложение присесть и переждать ее возню, она метнулась на кухню, где таился заветный люк вниз. В небольшой комнате же, где остался чужак, ничего интересного не было - стол, за которым обедали, лавка, да в углу большой деревянный сундук в углу, где хранились всякие вещи, не особо представляющие ценности. Под потолком были протянуты нити, на которых сушились травы, часть из них пучками болталась и в сенях.
Схватив на кухне свечу в подсвечнике и запалив ее магией, Марцесса спустилась вниз, отворив тяжелую крышку люка. И, порыскав по полкам, нашла искомое: темные, настолько, что содержимое было не рассмотреть, сосуды, в которых неподвижно ждала своего часа болотного цвета густая жидкость.
Она помешкала, пытаясь вспомнить, сколько требуется штук, и вполголоса выругалась, что не спросила. Сзади что-то упало и покатилось. Ведьма резко обернулась за спину, пламя свечи испуганно вздрогнуло и потухло, оставив ее в кромешной темноте - крышка люка внезапно захлопнулась.
Она замерла, вслушиваясь. Чьи-то коготки тихо скреблись по дереву. Стараясь не делать никаких лишних движений, ведьма плавно и медленно подняла руки, чтобы наколдовать себе огонек, но не успела - раздалось тихое шипение, коготки зачастили, и что-то прыгнуло, не то целясь в нее, но промазав, не то просто решив сменить место дислокации.
Когда воздух прямо перед лицом девушки всколыхнулся, та отшатнулась и, не удержавшись, пронзительно взвизгнула.

Заклинание Малый огонь
Остаток 340

Нет, коты у них в доме, конечно, какое-то время водились - как ведьму-то вообразишь без черного, как смоль, питомца на плече, который служит верным спутником во всех начинаниях? Вот только Флюгер, пес, которого она помнит действительно всю свою жизнь (было у Марцессы смутное подозрение, что родился Флюгер не псом, а человеком), рано или поздно, но задрал каждую из кошек и котов, что у них пытались поселиться. Держать их взаперти - выскочат во двор всё равно, за каждой секундной не уследишь, а там уж грозный сторож будет начеку. Длину своей цепи он знает до последнего дюйма и никогда не прыгнет просто так, давая осечку.
В общем, на котах и кошках за последние годы в этом доме была поставлена жирная точка кровавого цвета. Поэтому, Фойрр побери, меньше всего в погребе Марцесса ожидала встретить кота. Да и как он вообще мог сюда попасть, если крышка люка закрыта почти всегда?! У него же лапки!
Сердце еще продолжало люто молотиться. Она, кажется, едва не перекинулась чисто на инстинктивном уровне, предпочитая затаиться за силой и мощью животного, что и крупному существу при благоприятном раскладе дел может одним ударом раздробить кости. Слава богу, что незнакомец подоспел раньше, чем она выпустила четвероногую ипостась на свободу.
Но кот вот здесь, в погребе... Дело нечисто.
Ведьма, раздосадованная тем, что села в лужу перед клиентом, который уже и не знал, как более выразительно глянуть на нее с раздраженной иронией в глазах, снова наколдовала огонек и повернулась к столику, где накануне оставляла не до конца убранные принадлежности для работы.
В том числе и книгу с рецептами, которая повидала на своем веку не одно поколение этого рода ведьм.
Она точно помнила, что книга осталась лежать на столе. Помнила даже страницу, на которой оставила ее открытой.
Ее не было.
Несколько секунд ведьма неподвижно смотрела в пустоту, будто надеялась чего-нибудь вспомнить. Но глупо было искать свою ошибку там, где ее не могло быть.
Марцесса грубо выругалась себе под нос.
- Это не кот был. Где он?!
Конечно, пушистая тварь и не думала смиренно ждать, покуда ведьма обо всем догадается, и уже успела раствориться, не оставив и следов. Хоть бы попался на путях Флюгеру!..
Секундочку.
Секундочку...
Идеальная схема: один отвлекает, стараясь оттянуть время, рассказывая, что ему там нужно купить. И в это время другой - анимаг, по всей видимости - спокойно пробирается в дом, чтобы добыть книгу. Идеальная схема.
И именно к этому человеку она сейчас повернулась спиной, да? Как неосмотрительно.
- Неплохо работаете, - процедила ведьма, молниеносно развернувшись на пятках, чтобы держать незнакомца в поле зрения, и отступила на несколько шагов назад, подпирая спиной стенку. Краем глаза она успела заметить серебряный кинжал на полке. И сейчас бы он ей очень-очень пригодился под рукой.
Ну, так, чисто для собственного спокойствия. И ведьма, не сводя глаз с потенциального вора, осторожно потянула магией клинок к себе.
- Никто не говорил, что ведьмы накладывают проклятия на родовые вещи? Как раз на такой случай. Чтобы кому-то не пришло в голову воспользоваться чужой вещью или присвоить ее себе.
Блеф чистой воды, но время потянуть тоже нужно.
Интересно, у нее много шансов справиться с этим мужиком?

Заклинание Малый огонь
Остаток 330

Заклинание Пальцы колдуна
Остаток 326

- Фойрр в пальто, - ведьма огрызнулась машинально, в один миг позабыв о собственной настороженности, едва ли не испугу в сторону потенциального клиента, промышляющего убийствами. Она, будто дикая лошадь, пугливо относилась к вторжению на личное пространство, однако покушение уже на личные вещи пробуждало неслыханную свирепость, и уж отстаивать то, что принадлежало исключительно ей, анимаг была готова зубами и копытами, обрушив всю животную ярость.
Марцесса потратила драгоценные секунды на то, чтобы прижечь взглядом этого трижды проклятого клиента, пытаясь понять, есть ли смысл внять его словам. В это неспокойное время действительно легко потерять свою жизнь, и, быть может, он прав, указывая на то, что убить было бы всяко проще, чем планировать похищение без пролития крови. Было что-то у него в глазах, что побуждало верить: у него не дрогнет рука в случае чего, а уж клинок, или чем он там предпочитает орудовать, ударит наверняка.
Какая досада, что не она вспомнила о похитителе, а ее фактически ткнули носом, заставив стремительно перескочить взглядом, обернувшись за плечо. Ведьма вполголоса выругалась и умолкла, а глаза поневоле поползли на лоб: девка, которая скрывалась под личиной кота, то есть, конечно же, кошки, была в чем мать родила, и тем самым ошарашила Марцессу. Будучи и сама из ряда анимагов, она растерялась, пытаясь сообразить, какого, собственно, ляда происходит и почему рыжая девка, схватившая книгу, светит тут сиськами да задницей...
Хлопок крышки выбил из ступора, заставив выругаться снова и метнуться по лестнице вверх, чтобы попытаться открыть чертов люк.
Хрена с два, что-то надежно сверху придавливало его. Или плутовка щеколду прикрыла?..
- Надо было пялиться меньше, - обозленная, как валькирия, ведьма яростно зыркнула в сторону оставшегося с ней наедине мужика. И как-то его недобрый и даже зловещий облик мгновенно перестал иметь значение на фоне того, что украли книгу - семейную реликвию, великое наследие и сердце этого дома. Хасцелла пришла бы в дикий ужас, узнай о том, что дочь не сохранила ее, потеряв труды множества поколений.
Сил Марцессы не хватало приподнять крышку, да и помощь...
- Кстати, как к тебе обращаться-то? - мрачно буркнула она.
...со стороны незнакомца тоже не принесла своих плодов. Анимаг вздохнула: что же, остался последний козырь в ее рукаве. Где-то издалека слышался надрывный лай Флюгера: старик был в ярости, что кто-то вторгся, умудрившись просочиться мимо его бдительного взгляда. Пес бы наверняка помог в поисках, вот только добраться до него и спустить с цепи - та еще задачка...
- Мне нужна помощь, - хмуро сообщила ведьма. - Без благодарности не оставлю, а там уж сам решай, что тебе нужнее: снадобья и зелья какие подешевле, или укрытие в недобрый час, или еще чего. Деньги, может. Разве что шкурой моей расплачиваться не надо, - она попыталась было беззаботно ухмыльнуться, но получилась скорее испуганная гримаса. Ей все-таки было не по себе впервые в жизни строить деловые отношения с убийцей. Вот только выхода не было, а если был - в упор не видела.
- Я сейчас перекинусь, - она старалась говорить быстро, но не упустить ничего, стремясь избавиться от возможных вопросов заранее. - И вынесу к Фойрру этот люк. Нужно спустить собаку с цепи и следовать за ней - Флюгер, уверена, уже прекрасно в курсе, кого ему нужно преследовать. Я помогу не отстать... Ты же умеешь ездить верхом? - вопросительно вскинула она брови и тут же отмахнулась, - Неважно... Просто, пожалуйста, помоги найти эту суку, и я с удовольствием растопчу ее прямо на месте. Ах, да. Парочка нюансов. Не подходи по возможности сзади - меня это нервирует. И не позволяй мне жрать, от травы потом несварение в человеческом облике.
Странное воодушевляющие возбуждение переполняло тело, уже изготовившееся к смене облика. Лошадью было как-то... просто, свободно, весело иногда. И пусть слишком резкие движения со стороны окружающего мира вгоняли сердце в пятки, призывая незамедлительно драпать на всех парах прочь, ощущение силы в своих ногах и теле было пьянящим. Нравилось ей важно ступать, покачивая большой головой, и чувствовать, как тугие мышцы перекатываются под блестящей шкурой. Нравилось взлетать прямо в воздух в прыжке, подкидывая себя мощным толчком. Очень много чего нравилось и порой слишком неохотно давалось ей возвращение в двуногую форму.
Отливающая серебром лошадь нервозно всхрапнула, ощущая себя в ловушке. Здесь было слишком тесно, и стены давили на подвластную приступам клаустрофобии психику. Не будь она сдерживаемой своей же человеческой волей, то начала бы истерично биться, больше калеча себя, нежели действительно приближаясь к свободе. Недовольно зажав уши, кобыла вытянула шею, принюхиваясь к мужскому запаху, фыркнула снова и, будто вспомнив о том, что, вообще-то, они тут не чай собрались попить, уставилась на запертый люк, соображая, что делать-то.
Соображалка справилась секунд через тридцать составить дальнейший план действий, и, неловко ставя копыта на узковатые для таких дел ступени, поскольку никто не озадачивался проектировать погреб-лабораторию так, чтобы там комфортно управлялась спуститься-подняться целая лошадь, она подперла лбом крышку, надавив вначале слегка, а потом, поддав задними ногами, чтобы рвануться вперед, и всем весом, буквально вынося преграду, ломанулась, путаясь в ногах и чуть не упав туда, вниз. По бедру дернуло болью и сразу потекло что-то липкое и теплое по шерсти. За возбуждением и страхом от давящей обстановки, ведь кухня была едва ли больше площадью, ссадина не ощущалась, да и лошадиная чувствительность была ниже людской. Хрипя, вытанцовывая нервозно на месте и дробя копытами по деревянному полу, лошадь худо-бедно выкрутилась, хотя за спиной что-то разбилось, покатилась металлическая миска, ударив по ушам громким звуком.
Марцесса же бодрой трусцой, справившись подвижными губами открыть дверь наружу, вырвалась из недр слишком тесного для ее сути домика. Бедный пес, уже охрипнув, продолжал ругаться на скрывшуюся покамест ворюгу, но потерянная книга вдруг перестала иметь свое значение. Перманентное состояние любой нормальной лошади - голод. Безумный, уже сжевывающий внутренности изнутри, голод, который можно пытаться утолить полжизни. Поэтому серебристая кобыла, недолго думая, тут же юркнула мордой вниз, вырывая с клочьями уже лишенную весенне-летней свежести, но все равно пригодную для своих целей траву.

• Перевоплощение в зверя — остаток 236

Отредактировано Марцесса (03-03-2019 17:51:53)

Эйтан - не Эйтан, мог - не мог... Больно сейчас это имеет какое-то значение. Как будто вообще что-то может иметь значение, окромя еды, когда ты в шкуре лошади, пусть и сохраняешь немалую часть человеческого разума. Марцесса прекрасно помнила и понимала, где находится, однако восприятие встало с ног на голову: ей, к примеру, конкретно сейчас не так уж важна участь лаборатории и всего содержимого вот тут, ей даже не так жизненно необходимо возвращать книгу. Оно вроде бы и нужно, кто же спорит, но неужели надо подорваться и бежать вот прямо сейчас?.. В конце концов, это проблемы двуногой оболочки, к которой сейчас лошадь не имеет отношения. Ведь не имеет же, правда?
Краем глаза и краем уха она, нанося вредоносный урон своей лужайке, следила за Эйтаном. Вот спустил пса, и тот с хриплым лаем бросился по следу - отлично, наконец-то эти завывания перестанут резать слух. Будь Марцесса в своем обличье, то возмутилась бы, почему это цепь отстегнули от будки, а не пса от цепи. А сейчас было всё равно. Трава есть - отстаньте, и пусть мир хоть пополам треснет.
Так, а теперь он идет прямо к ней. Как порядочная лошадь Марцесса прекрасно знала и понимала, что приближающийся человек редко собой знаменует нечто положительное - постоянно им надо прикопаться, оторвать от важных лошадиных дел и принудить к совершению каких-то бесполезных, но весьма энергозатратных вещей вроде того же бега. И все-таки она не оставила надежды на что-то позитивное - ну, может ее хотят чем-нибудь угостить? И свои надежды лошадь выразила, подняв голову и вытянув шею, потеребив губами карман Эйтана. Ничего нет? Свободен, вали на все четыре стороны - мгновенно утратив интерес она вернулась к трапезе, покуда... Не ощутила вес на свой спине. С возмущенным и озлобленным выражением морды лица, зажав уши, она яростно мотнула головой несколько раз, пытаясь было снова юркнуть вниз, к траве, но лишь напоролась шеей на ремень, возмутившись еще больше. Да и ноги, свисающие теперь по обе стороны, придушили бока, вынудив переступить ногами вперед вначале на шаг, а потом уже и дальше двинуться.
Раздраженная и расстроенная тем, что все планы ей сорвали, хотя вообще-то изначально инициатива по спасению книги принадлежала именно ей, Марцесса, не избавляясь от выражения презрения ко всему миру, в частности, болтающемуся на ее драгоценной спинке тюфяку, который пинками требовал от нее шевелить булками активно, но сам цеплялся так, что шевелиться под ним было чертовски неудобно и тяжко.
Но стоило ей замедлиться, как по бокам снова прилетало пинком. И вся эта эпопея была настолько утомительна, что нет-нет, а забредала в гости коварная мысль поддать задом так, чтобы неуклюжий мужлан растянулся у нее в ногах. Но, как ни странно, все эти пинки умудрились как-то внести ясность в мысли и напомнить, что вообще-то книга ей жизненно необходима в любом обличье. На очередной пинок кобыла не выдержала и, мотнув головой, ушла с рыси в галоп, устав от того, что чужая задница на каждый шаг бахает по позвоночнику.
Галоп помягче, поплавнее, да и уж себя она как-нибудь подсоберет, чтобы этому телу там, наверху, было легче. Хотя, конечно, тут Марцесса заботилась больше о себе, нежели о комфорте всадника.
Флюгер вскоре нашелся - старик, обрадованный свободой, уж постарался не упустить мерзавку и сейчас рьяно пытался подкопаться, стремясь попасть в дом. Или под дом?
Марцесса с явным облегчением выдохнула, когда с нее слезли, и недовольно отряхнулась, прищурившись. Значит, нужно в дом, так? Разломать это старье в нынешней ипостаси будет в разы проще, чем ковырять доски девичьими пальчиками.
Да и, чего лукавить, не так уж ей важно взять живьем того анимага-кошку, которая посмела покуситься на святое. У миролюбия ведьмы есть свой предел, который только что посмели переступить. А уж если книгу кто-то заказал, то тем более полезно, чтобы наемница сложила голову в выполнении задания - в назидание остальным.
Марцесса попробовала на зуб доски, проверяя крепость, но на секунду увлеклась грызением, покуда тихий рык пса не вернул ее на землю, оторвав от увлеченного времяпровождения. Однажды человеческое сознание не посмеет померкнуть после смены образов, но пока что животная сущность любезно подбрасывала развлечения и потребности, близкие и понятные для нее.
Кобыла прошлась вдоль стены, а потом остановилась возле двери, молча соглашаясь с Эйтаном, что этот путь наиболее очевидный. И против махины в несколько сотен килограмм у этого ветхого препятствия не было ни единого шанса. Радостный Флюгер ворвался в дом, грохоча цепью, а сама Марцесса вошла с неспешным и важным топотом, опустив морду и к чему-то принюхавшись. По всей видимости, в облаве она участвовать не собиралась, а между тем в паре комнат от них явно происходила борьба, что вскоре сменилась надрывным женским криком. И лишь после этого ведьма соизволила вернуться в свой облик, после чего тут же, сморщившись, схватилась за живот ладонью.
- Просила же, - мрачно скривилась она, угрюмо уставившись на наемника. Ее не столько чего-то беспокоило, сколько вызывал брезгливую тошноту сам факт, что сейчас в желудке плещутся трава и куски погрызенной деревяшки. Такой себе рацион для человека.
Ну, по крайней мере Эйтан перестал пугать. Во-первых, имея хоть какое-то представление, как к нему теперь обращаться, - наверняка прозвище или подставное имя, но не суть - Марцесса меньше в нем видела безликого убийцу. Во-вторых, ну, он же согласился ей помочь?

Во рту отвратительное послевкусие после травяного пиршества. Хуже, наверное, только похмелье, но разве ведьма похожа на оптимистку, которая с широкой улыбкой поддакнула бы Эйтану, мол, действительно - не обоссано было и уж на том спасибо? Анимаг старалась как можно меньше думать о том, что ее желудок сейчас озадаченно обрабатывает несколько пучков растительности. И искренне надеялась, что никаких улиток и жуков не сидело на стеблях. При мысли о таком гарнире внутри всё спазмически дергалось в готовности извергнуть наружу. Одно дело крошить практически что угодно в зелье, мазь или иное снадобье, другое - сожрать какую-то гадость ненароком. Это, поверьте, имеет колоссальную разницу!..
Однако всё желание бурчать и препираться мгновенно растворилось, стоило ей услышать, как Флюгер на высоких нотах взвизгнул и утих.
- Если эта сука... - она не договорила, будто побоялась, что словами может воплотить не желанный сердцу сюжет в жизнь, что пес получил раны, несовместимые с жизнью. Он же с самого детства ведьмы маячил перед глазами и едва ли тогда казался моложе. Марцесса уже высказывала догадки, что верный сторож их дома - утративший человеческий разум анимаг, но не пыталась узнать, насколько правдивы эти предположения - зачем? Говорят, если зверь заполнил собой разум полностью, то обратного пути уже нет.
Она и сама, перевоплощаясь, изредка чувствовала риск не вернуться назад, так и оставшись в животном образе окончательно. Случались будто бы приступы, когда четвероногое "я" отказывалось подчиняться, пытаясь полностью в свою инициативу перехватить бразды правления. Так произошло отчасти и в этот раз. Можно было бесконечно обвинять Эйтана в том, что позволил лошади нажраться травы, однако сама ведьма оказалась не в силах устоять перед примитивным инстинктом. Не столько обидно, сколько пугает...
Лишь бы Флюгер оказался цел. Либо побит ровно настолько, чтобы в ее силах было привести его в порядок. Не имея дара к целительству, анимаг могла спасти жизнь верному псу и исцелить его раны лишь дома. При помощи трав да зелий. До них же еще нужно добраться...
Поэтому лишь бы Флюгер оказался цел. Ей было страшно войти в комнату первой, чтобы познакомиться с правдой.
И оказалось, что страх ее не был напрасным. Огненный шар, завораживающий своей красотой, устремился к убийце, однако пролетел вплотную мимо. Анимаг, едва ли веря в свою скорость реакции, предпочла остаться в стороне от дверного проема, чтобы не попасть под линию огня. Промедлив несколько секунд и услышав, что вроде бы схватка закончилась, она осторожно заглянула и вошла полностью, убедившись, что победа на стороне ее компаньона, просочилась следом, быстрым взглядом обводя помещение.
В первую очередь ее волновал пес, лежащий на боку, но живой. Кровь была, но в основном от многочисленных царапин. Флюгер тихо заскулил и забил с глухим стуком по полу хвостом.
- Отдыхай, отдыхай. Ты молодец, - пробормотала ведьма, чувствуя, как голос дрогнул.
Поправится. Он обязательно поправится. Уже пытается встать, и поэтому Марцесса решила, что можно переключиться на поиски книги. Анимаг-кошка, успевшая перекинуться и даже с горем пополам одеться, была в надежных руках. У ведьмы все еще маячил вопрос, для чего та заявилась в чем мать родила. С другой стороны, учитывая, как она с Эйтаном на пару вылупились на незваную гостью, вопрос почти отпадал сам собой.
Чтобы сразу же вернуться назад. Нет, а все-таки, для чего?..
- Уже, - отозвалась Марцесса, подлетая к столику с сумкой. Книга на месте, но этого было мало ведьме - не поленилась поднять тяжелый фолиант, пролистав его, дабы убедиться, что ни один лист не вырван.
На месте. Пожалуй, сумка с пожитками станет законным трофеем. Вот только просто так воровке провинность с рук не сойдет.
Анимаг слышала, что где-то на востоке ворам будто бы руки рубят, но наверняка уверена не была, да и воспроизвести не особо горела желанием. И все-таки настроена была на отнюдь не гуманное наказание. Она недобро улыбнулась, подходя к сладкой парочке, и увидела, как воровка болезненно дернулась. Ведьма подняла руки, начиная колдовать.
- Подержи ее еще, пожалуйста, - медовым голосом обратилась она к Эйтану, однако напускная слащавость адресовалась не ему. - Да покрепче.
Воздух тихо зашипел, отдавая из себя влагу, которую она сконцентрировала левитирующим пузырем пред собой. Повинуясь магии, вода, буквально горсть воды, растянулась, принимая форму импровизированного жала и оставаясь всё так же в воздухе... Ведьма продолжала колдовать, и вот в руки ей с обжигающим холодом легла заостренная льдышка.
Теперь, покуда лед не начал растекаться водой в ее руках, стоило поспешить. Ей никогда не приходилось делать такие вещи. Потом, когда это станет воспоминанием, она, возможно, придет в ужас. Но сейчас, разъяренная покушением на свою жизнь, ведьма была в ярости.
- Держи ей голову, - анимаг внезапно справилась и сама, мертвой хваткой впившись в волосы девки и вынудив ее запрокинуть голову. Та не успела спасти свой глаз от острого льда.
Рука не дрогнула, сжимая в руках скользкую от талой воды рукоять жала.
- Увижу еще раз со своей вещью, и ты потеряешь второй, - слова потонули в вое.
А Марцесса стояла и смотрела с толикой удивления во взгляде.
"Я смогла так поступить?"
И только потом на внезапно ватных ногах дошла до сумки, набросив ее со всеми чужими плечами на плечо, и присела на корточки рядом с псом, который уже приподнялся и всячески показывал, что дойдет своим ходом до дома. Ведьма кивнула, выпрямляясь.
- Завтра к ночи можешь прийти за ядом, - поразмыслив, сказала она Эйтану, когда они уже были снаружи дома. Завывания не прекращались. Ведьма не чувствовала сожаления, хотя коленки чуть дрожали, а рука еще помнила холод льда. - Я сделаю всё возможное, чтобы добыть то, чего не хватает. Я перед тобой в долгу, - признала она. 

Морская забава - 20
Морозное дыхание - 20
Пальцы колдуна - 20
Остаток 176