Цветочек в саду, который заглядывал в открытое настежь окно и клал ещё не распустившиеся полностью нарядные колокольчики на подоконник, был зелёненький. Яблочко на узорном стеклянном блюде на столе было зелёное. Летнее платье очень нежного пастельного цвета, как обратная сторона лепестков лилий, что было на Урсе, было, считай, тоже зелёное.
И все рисковали покраснеть от стыда на фоне зеленоты лица Корнэ, так она была бледна.
Ауринель вздохнула и положила состриженные прямо не выходя из дома бутоны в чайник. Дом был небольшой, располагался в одном из кварталов-садов недалеко от звезды дорог, сходящихся на центральной площади перед светлым королевским дворцом, но, найдя компромисс между привычками жизни дочери Маэра, росшей немногим проще принцессы, и собственным предпочтением жить без излишеств, жрица всё же наняла для ухода за ними пару слуг, хотя сама не позволяла себе отлучаться от Корнэ. Больше вообще никуда.
На пятый день Урсула от безделия (точнее, от нехватки именно физической работы между прогулками и более благородными занятиями) взялась за лопату, лейку и тяпку. На десятый она уже готовила сама, шугнув кухарку от огня, чтобы не трогала её пироги по-остебенски с почками, даже если ей казалось, что горит.
Чего Ауринель ждала и не ждала, так появления Халласа. С одной стороны, Маэр, кажется, так и планировал. С другой — они ушли через портал, а на следующий день троих лордов Великих Домов вырезали, и вроде как племяннику следовало делать некоторые дела. Прошли дни. Переписка с братом летала постоянно: он, кажется, на волне Хаоса в городе увидел некую возможность и снова ухватился за возможность союза с Раумо. И вот опять.
— Итак, дорогие мои… — выдохнула, грузно садясь в кресло, тётя-медведь и разливая через латунное ситечко золотистого цвета травяной чай по узорчатым и тоже стеклянным пиалам. До них этот дом нанимала семья стеклодувов, кажется, или торговцев стеклом, оттого-то оно и осталось, и Урсула задумалась, были ли они тоже драконами, учитывая специфику ремесла. — Что делать будем, напишем комедийную пьесу "Свадьба, гули и я"? — это было жестоко, но оттого не менее метко. Теперь уже два ребёнка Маэра напоминали едва живых бледных гуля, нуждающихся в крови вампирских младенцев, но стесняющихся просить. — Все разом ко двору подадимся, фрейлинами, трое? Что вообще происходит с этим треклятым союзом Раумо и Синдэ и в Девореле с тех пор, как нас там нету?

Мирная и вполне себе домашняя обстановка располагала к отдыху. Вытянуть ноги, обхватить пальцами чашку, откинуться на подушки и созерцать потолок. Больше всего его до сих пор раздражала невозможность долго передвигаться верхом. И Халл усиленно с ней боролся, отказываясь признать свое поражение. Ногу дергало, но это не вызывало особых чувств. Ты стоишь, ты ходишь - вот что главное. Остальное - несущественные мелочи.
Халл молчал. Он и так уже слишком много наговорил по этом поводу, споря с отцом до хрипоты. Пытаясь доказать, что и брак им не будет полезен, и Корнэ от этого счастливее не станет, и что Бурерожденный больше не тот мальчик, которого помнил отец. Что Бурерожденные теперь вообще не те. Нет их больше. и рассчитывать на любые договоренности с лордами смысла нет. Что рано или поздно кто-нибудь задастся вопросом, как это из всех лордов, из всех их наследников, практически из всех боеспособных мужчин старших семей остался только Каэрос Бурерожденный. И этот кто-нибудь донесет свою мысль до королевы. Но нет, отец твердил свое. Халлас подозревал, что тут перемешались личные убеждения отца и его любовь к дочери. С одной стороны, глава семьи оставался верен тем, кому преданно служил всю свою жизнь. Пусть даже сейчас это был совсем не лучший для семьи вариант. С другой стороны, Корнэ зачем-то понадобился именно этот неудачник.  И отец просто пытался сделать свою девочку счастливой.  Безнадежное занятие.
- В мои планы не входило вызывать его на дуэль.
И то верно. Дуэль сейчас была совершенно точно самым плохим вариантов. Просто потому, что Бурерожденный мог козырнуть своим благородством, отказавшись принять вызов. Довольно. Он и без того слишком часто и походя оскорблял тех, кто пытался всего лишь его поддержать. У Халла не было той преданности, что грела душу отца. И той честности. И тех принципов. Поэтому нет, разбрасываться вызовами он не стремился. Тем более, что был изначально уверен - Корнэ от этого в восторг не придет. Так стоило ли начинать. Сейчас самочувствие сестры заботило его больше всего прочего.
- Но Ее Величеству, разумеется, доложу.
И доложит. Со всем доступным ему красноречием.
Халл сделал три  глотка и почти небрежно смахнул свой бокал на пол.
- В городе относительно тихо. Было тихо, когда я уезжал. Все усиленно делают вид, что ни чего не произошло. Дома затаились. Самый продаваемый товар - слухи и сплетни. Поговаривают, что лорд Каэрос сошел с ума, возжаждал леву Их’Дрим,
совратил ее, а когда его призвали к ответу, всех вырезал. Еще поговаривают, что дева Анариэль - ни какая не дева, а натуральная ведьма, потому запудрила мозги юному Бурерожденному и его приятелям, те из-за нее всех положили, и теперь дева каждую ночь носится по городу на коне, устраивая кровавую охоту. Кто ей дорогу перейдет, у того всю семью изведут. Есть еще третья версия, что дева сговорилась с Бурерожденным, хотели они пожениться. но родители запретили. Да еще и помолвки с другими заключили. Вот молодые, сговорившись, всех и вырезали. И теперь предаются разврату в доме Их’Дрим. Есть еще пара десятков версий от довольно правдоподобных до откровенно бредовых. Но да, Бурерожденный действительно имеет интерес по отношению к деве Их’Дрим. Потому, Корнэ, он и не может на тебе жениться.

Медленно, очень медленно, она встала из-за стола, жестом остановив брата, желавшего подняться следом.

- Что ж, миледи, Вы были так красноречивы… Мне с Вами не равняться. Потому я не стану напоминать, что мне - ровно столько же лет, сколько тем, кого Вы воспевали только что в своих речах. Но я не стану призывать Вас проявить немного сочувствия к девочке, воспитанной в строгости нравов и жестком понимании чести дома. К девочке, опозоренной в тот день, который мог стать лучшим днем ее жизни. К девочке, которой с рождения внушали, что такие оскорбления смываются лишь кровью. К ее отцу, так презираемому Вами брату, вынужденному вынимать ее из петли, - она отогнула ворот, уродливый след от веревки казался на тонкой коже почти черным,  - я знаю, что Вы скажете, - тонкая рука предостерегающе взлетела, предупреждая возможные возражение, - что все это дурное воспитание, которое дали ей ее отец и бабка, ложные представления о чести, гордости и прочем. Увы, в силу этого же дурного воспитания мой брат едва не умер - не на дуэли, как шалопай, которого Вы помянули, а защищая своего принца. Жаль, что не умер, - она зло рассмеялась, но глаза ее оставались ледяными, - тогда бы его объявили героем, осыпали почестями. Но он совершил глупость - и выжил. И что он получил взамен? Забвение короны и пренебрежение со стороны тех, кто столь слаб, что не способен защитить себя в своем собственном доме. Великие лорды, которых перерезали как овец в их собственных стойлах! Так ли они велики, как тщатся показать?
Осколки бокала хрустнули под окованным сталью каблуком.
- Пусть меня дурно воспитывали, но учили хорошо. И я прекрасно помню затверженные уроки. Насилие - последнее прибежище слабого. Великие лорды Деворела показали всем, насколько они слабы. Они забыли, что взять - самое простое. Истинный государь - тот, кто может удержать и и сберечь. Впрочем, что может знать о том, каким быть истинному государю, такая, как я, - улыбка Корнэ была ядовитой, - но кое о чем я могу сама составить мнение...
Она стояла напротив жрицы, совершенно спокойная, даже безмятежная.
- Я не собираюсь входить в положение наследниц одряхлевшего рода, опустившихся до бесстыдства. Впрочем, им не преподали даже уроков элементарной вежливости - например, что невежливо являться в гости, если тебя туда не звали. Что уж говорить о прочих правилах приличия… - она развела руки в наигранном сожалении.
- Я не питаю ни малейшего сочувствия к юноше, настолько беспомощному, что он не способен объяснить собственному отцу, на ком же он все-таки желает или не желает жениться. Я не вижу повода сочувствовать тому, кто настолько низок, что оскорбляет тех, кто открывает ему двери и даже не считает нужным принести за это извинения, кто, оказавшись в затруднительном положении, является просить помощи у того, кого оскорбил, кто без малейшего колебания жертвует женщиной, которая не сделала ему ничего дурного, кроме того, что любила его, чтобы приобрести средства удержаться у власти. В любви и войне все средства хороши, не так ли? Что ж, он отлично усвоил это правило, с чего мне проникаться к нему сочувствием? И почему я должна терять три года своей жизни, пока мой не-жених устраивает свои дела, чтобы в конце оказаться в сомнительном положении брошенной невесты? С какой стати я должна терять возможность заключить союз с другим мужчиной, только потому что в силу не мной данных обещаний должна хранить верность тому, от кого сейчас надо бы бежать от проказы, поскольку имя его теперь прочно и навсегда связано с позором Великих Домов Деворела? О, я всей душой желаю лорду Каэросу остаться безнаказанным и стать единовластным правителем города, ибо Деворел воистину достоин такого лорда и того, к чему этот лорд его приведет. И благо мне, что я избавлена от необходимости вынашивать семена этой гнилой крови.
Она пожала плечами.
- Да, я не питаю ни малейшего уважения к лордам, не способным контролировать собственных людей и оказать сопротивление в собственном доме, к лордам, упустивших тот факт, что их величие опирается на фундамент малых домов. За что и были перерезаны собственными слугами. Это даже не трагедия, как Вы пытаетесь убедить нас, миледи, это фарс, хотя бы и кровавый. Эмэ, - она обернулась к пажу, - позовите слугу, здесь нужно прибраться.
Столь неожиданная смена темы давала понять присутствующим, что для Корнаиэль разговор завершен. Так и было, поскольку преклонив колено перед старшей родственницей со всем возможным почтением, она, даже не спрашивая разрешения, направилась к двери. Уже коснувшись дверной ручки, она обернулась, голос зазвучал ласково, даже участливо.
- Возвращайтесь в Деворел, миледи, право, возвращайтесь. Вам еще нужно заслужить прощение несчастных возлюбленных, чьему воркованию Вы так необдуманно помешали. Если, конечно, Вы еще этого не сделали, - она бросила на жрицу пронзительный взгляд, точно желая вырвать тайну, которую та скрывала.
- И, да, я питаю ни малейшего сожаления о том, что кто-то не способен удержаться в седле. Лошади - намного умнее нас, они прекрасно понимаю, кому должно повиноваться и кого следует оберегать, а кого не стоит...
Дверь закрылась - совершенно беззвучно.

эпизод покинула