within temptation – overcome
Истошный вопль, сорвавшаяся с места стая птиц. Лесной массив глушит звук, прячет сгорбленную фигуру, клонящуюся к земле.

- Здесь нет твоей вины. Ты должна это принять.

Луна крадётся сквозь ветви, точно вор, подглядывающий в замочную скважину. Раскрытый в беззвучном крике рот, искажённое болью лицо. С крепко зажмуренных глаз на землю падают горячие слёзы.

- Отец!
- Это не обсуждается.

- Это не тайна, Анариэль. Даже твой отец понял, в конце концов. Ты должна быть благодарна, потому что… потому что он мог поступить по-своему: мало ли женихов среди знати. Ты не знаешь, что стоило ему пойти на сговор с Раумо после всего, что случилось. Он любил тебя, Анариэль. Не забывай этого.

Чувство собственного бессилия. Она не забудет, никогда не забудет. Лоб касается земли, волосы подметают землю. Боль сталью сжимает виски.

- Ты должна быть сильной, Анариэль. Как бы ни было тяжело, ты должна быть сильной. Ты Феникс, Анариэль.
- Я не Феникс.
- Феникс. Притворившийся цветком.

Лёгкие горят огнём, воздуха не хватает. Плечи сотрясаются в беззвучном плаче. Где-то кричит ночная птица.

- Их битва закончена. Наша же только начинается. Ты должна простить их, Анариэль. Но в первую очередь ты должна простить себя. Жизнь не закончилась.

Но как простить, когда тебя душат ночные кошмары? Кошмары, в которых ты тонешь в крови своих близких. Кошмары, в которых обнажается правда. Ты хотела идти рядом с Бурерождённым? Теперь твой путь свободен. Ты недовольна?

- Оставшимся всегда тяжелее, чем тем, кто ушёл навсегда.
- Это несправедливо.
- Это жизнь. Просто помни, что они любили тебя. Мы сами чуть не погибли этой ночью, не упусти свой шанс.

Она должна встать. Должна стать сильнее, расправить плечи. Никто не погиб, никто не ушёл бесследно. Оглянись – они все рядом с тобой, стоят за спиной. Ну же, девочка, возьми себя в руки. Солнцеликие не сдаются. Никогда.
Тело бьёт дрожь.

- Это не могло длиться вечно: все устали.
- Ты даже не хочешь узнать, кто стоит за всем этим?
- Хочу. Но ты не должна мстить, Анариэль. Месть не даст тебе успокоения, но принесёт новое горе. Поверь, я знаю, о чём говорю.

Кулаки сжаты до боли, лёгкие жадно наполняются воздухом. Солнцеликая не понимала, как можно не мстить. Только не тогда, когда кровь рекой пролилась сквозь их дом, когда забрали единственное, что ещё оставалось от прежней жизни.
«У тебя осталась мать», - услужливо подсказывает внутренний голос, но эльфийка не слышит. Не хочет слышать. Она хочет найти того, кто организовал всё это, чтобы… Чтобы что? Анариэль не знала.

- Ты не одна, милая. Пожалуйста, помни об этом. Не позволяй ненависти ослепить себя, иначе ты погубишь себя и тех, кто любит тебя.

Кай. Знал ли он о том, что в то время, пока он спасает Их'Дрим, в его собственном доме лишается головы его отец? А если бы знал, кого бы он выбрал? Анариэль не знала. А что бы выбрала она сама? Девушка знала ответ, как знала и то, что это ложь. Сердце не обманешь.

- Будь сильной, Анариэль. Если не ради себя, то ради тех, кто этого хотел.

Она будет сильной. И гибкой. Как рябина. Не сломается, ни за что; обязательно выстоит.  Всё, что могли отнять, - у неё отняли. А то, что оставили, она будет защищать точно львица: яростно, без оглядки. Сгорая, как феникс, и возрождаясь вновь. Поднимет свой Дом из пепла и будет счастлива вопреки всему. Обязательно будет. Она не одна. Матушка права. Она не одна.

***
- Ты не покинешь дом! На улице беспорядки, разъярённая толпа насадит голову любого из рода на пику!
- Что ж… Тогда у меня будет самая красивая голова на пике!
- Анариэль! Побойся Алиллель!
- Прекрати страдать паранойей! Если толпа захочет крови, наши стены так же не спасут от этого. Я пойду. Точка. В конце концов, я уже не маленькая!
- Упрямая! Невыносимая! Несговорчивая!
Велена тяжело вздохнула, глядя на дочь.
- Возьми с собой Грэмма и Тень. Небольшое количество охраны не помешает и не будет привлекать к тебе внимания.
- Хорошо.
- Вернись за три часа до заката.
- Ладно.

Идея нанести визит Серокрылым возникла в тот момент, когда на пороге дома Солнцеликих появилась госпожа Советник рода иш'Синдэ. Женщину и её сопровождающих пригласили в гостиную, где состоялся разговор, окончанием которого гости могли оказаться недовольны.
- Передайте своему господину, что это очень мило с его стороны – обеспокоиться нашей безопасностью, но думаю, что мы справимся своими силами, - Велена вежливо улыбнулась и интонацией дала понять, что аудиенция окончена.
Анариэль, стоящая за матерью, плотно сжала губы.
Пара-тройка эльфов? Серьёзно?
Анариэль и сама не знала, что именно так возмутило её в дружеском на первый взгляд предложении. Возможно, это всё от того, что эльфийку вот уже неделю как мучили кошмары, а может быть проблема крылась где-то глубже. В ущемлённой гордости от того, что именно в этом доме нашлась невеста для Каэроса, а может быть в неизгладимой боли. Слишком свежей, отчего любое вмешательство в жизнь их Дома казалось почти святотатством.
- Госпожа, давайте поедем в обход? Ездить сейчас по главным улицам – не самая удачная затея.
- Я не хочу прятаться.
- Никто и не просит. Но бережённого, как говорится…
- Да, я знаю, знаю, - немного резче, чем хотелось бы, ответила Анариэль, но тут же взяла себя в руки. Тяжело вздохнув и устало помассировав переносицу, девушка выпрямилась и напряжённо приподняла уголки губ в подобии улыбки. – Веди, Грэмм.

Когда Анариэль достигла дома Серокрылых, солнце перевалило за полдень. Девушка спешилась и автоматически поправила одежды.
- Ждите снаружи.
- Но, госпожа… Позвольте хотя бы одному из нас сопровождать Вас.
- …
- Я никогда не прощу себе, если с Вами здесь что-то случится.
- Пусть будет по-твоему.

- Передайте своей госпоже, что приехала Анариль Их'Дрим. Мне нужно с ней поговорить.
Тучный эльф без лишних вопросов пропустил девушку, но преградил путь Грэмму.
- Не положено.
Анариэль приподняла бровь, высокомерно посмотрев на этого… дворецкого.
- Вы смеётесь надо мной?
- Сударыня, не положено.
Эльфийке стоило некоторых усилий, чтобы желваки не перекатились под скулами. Правда, через мгновение на её лице вдруг появилась неожиданно живая улыбка.
- Это судьба, Грэмм. Ждите меня здесь.
Дверь закрылась.

Солнцеликая нашла Серокрылую в гостиной, вид у Аяны был, мягко говоря, потерянный. Безжизненные глаза на бледном лице смотрели в одну точку, пальцы правой руки бездумно водили по прутьям клетки с гарпией. Анариэль сглотнула. Трагедия коснулась всех, и эльфийке казалось, что её состояние – хуже не придумаешь, но теперь, глядя на то, что стало с девушкой, которая могла стать ей сестрой, Лихнис поняла, что всё могло оказаться намного хуже. И где-то в глубине души она невольно укорила себя за то, что это не она сидит, уткнувшись в одну точку.
Поведя плечом, Ри сбросила с себя наваждение и решительно шагнула вперёд. Чужое горе придало ей сил.
- Здравствуй. Прими мои соболезнования.
Аяна кивнула в ответ на слова девушки, но Анариэль не была уверена, что её услышали.
- Аяна? – Лихнис подошла ближе. Ноль реакции. – Аяна?
Присев возле эльфийки, Анариэль попыталась поймать взгляд Серокрылой, но не смогла. Тогда она поднялась и, окликнув дворецкого, приказала принести бокал и вино. Девушка почти приготовилась услышать очередное «Не положено», но к её удивлению в этот раз слуга не стал возражать.
Когда багряная жидкость наполнила бокал, Анариэль с грохотом поставила бутылку на стол и сунула бокал девушке под нос.
- Пей!
Голосом, не терпящим возражений.

Лихнис вздрогнула, когда птенец гарпии забился в клетке, но не опустила руку, твёрдо держа бокал. И Аяна послушалась. Не могла не послушаться. Только не сейчас.
Что ж, это можно было считать небольшой победой. Где-то на горизонте забрезжил лучик надежды. Они справятся. Нужно только вывести Серокрылую из состояния овоща.
Анариэль молча смотрела, как эльфийка осушает бокал, а после жестом приказала слуге, всё ещё находившемуся в комнате, пододвинуть кресло так, чтобы девушка могла сесть напротив хозяйки дома.
- Сижу, - отозвалась Лихнис, удобнее устраиваясь в кресле. Пару мгновений она вновь внимательно смотрела на Аяну, а после продолжила: - Мне нужно было с тобой поговорить, но вижу, что сделать это будет крайне непросто. Я всё понимаю, но тебе нужно взять себя в руки.
- Поговорить о чём?
- Обо всём. О том, что нам делать дальше. О том, что делать с тем, что произошло. Я хочу найти того, кто стоял за той ночью.
Голос Анариэль звучал уверенно и жёстко. Девушка неотрывно смотрела на свою собеседницу.

Пробуждение. Тяжёлое, неохотное, но всё же пробуждение.
Анариэль взяла бутылку и вновь наполнила бокал Аяны. И второй, услужливо принесённый для гостьи слугой. Аккуратно взяв бокал, Лихнис осторожно пригубила напиток. Вино оказалось превосходным. И не побоясь быть вульгарной, девушка сделала несколько глотков.
Вино расслабляло, снимало натяжение с некоторых внутренних струн и давало время на подумать. Подумать над ответом, который мог бы стать достаточной мотивацией для действий.
«Ты говоришь, как моя мать», - мысленно усмехнулась Лихнис. И ухмылка эта отдавала горечью.
Не позволяй ненависти ослепить себя.
- Виновные должны быть наказаны, - чуть погодя ответила Анариэль. – Пусть не месть в том смысле, который мы в него вкладываем, но справедливый суд. Мы потеряли слишком многих. Некоторые… - Анариэль пришлось сделать паузу – к голу подступил комок. – Некоторые, - продолжила она, справившись с так не вовремя нахлынувшими воспоминаниями, - лишь чудом остались живы. И не известно, что будет дальше. Никто не гарантирует, что они не хотели забрать и нас. И что им просто немного не повезло в ту ночь. – Лихнис нахмурилась, понимая, что вновь обретённая сила начинает убывать. Не хватало только разреветься сейчас, в самом деле. – Я не хочу жить, оглядываясь на тени. Не хочу жить в тени. Не хочу, чтобы мой Дом считали слабым. – Она усмехнулась. - На днях к нам приходила Советница иш'Синдэ. Предлагала помощь своего дома. Красноречия у неё не занимать, отдаю должное, но мне претит сама мысль, что мы пали настолько низко, что не можем справиться сами. – Анариэль залпом допила вино, не боясь уже опуститься в чужих глазах. – Я не хочу, чтобы мои люди зависели от кого-то, кроме меня. Ты говоришь, что город живёт своей жизнью… Но что это за жизнь? Для того, чтобы приехать сегодня сюда, мне пришлось пробираться окольными путями, потому что все боятся, что на нас нападёт рассвирепевший люд, почуявший силу. Так не должно быть.

Самосуд звучал слишком заманчиво, чтобы твёрдо сказать, что девушка о нём не думала. Не могла не думать. И единственное, что на данный момент останавливало её от подобного расклада, - это не осознание того, что она могла спасовать в последний момент, т.к. не была убийцей, но то, что самосудом может навлечь на свой Дом ещё больше проблем. Впрочем… Анариэль не стала бы ручаться за то, чем закончилось бы эта история.
- Как пойдёт, - честно ответила Анариэль, наблюдая за Серокрылой.
Она понимала девушку. Возможно, даже слишком хорошо. Или, по крайней мере, определённо лучше, чем хотелось бы. Но она была категорически не согласна пускать всё на самотёк. Аяна права. Они все слишком много отдали этому городу, чтобы терять что-то ещё. Только вот смысл в эту простую истину они вносили разный.
- Именно поэтому я и не могу… Не хочу оставлять всё, как есть. Именно потому, что хочу сохранить хотя бы то, что у меня осталось, - голос тихий, но уверенный. – Я не могу позволить себе потерять свой Дом. Слишком много эльфов зависит от этого. – Пауза. – Я не могу позволить себе быть слабой. Но, Фойрр, как же хочется…
Последнюю фразу Анариэль произнесла совсем тихо, с ощутимой досадой в голосе.

Анариэль молча наблюдала за манипуляциями хозяйки и её слуги. Главное, в общем-то, было сказано, осталось только понять, можно ли варить с Серокрылой кашу или стоит искать помощи в другом месте. В Доме Бурерождённых, например. Правда, идти именно к Каэросу за этим отчего-то не хотелось. Причина, как это всегда и бывает, лежала на поверхности, но об этом говорить было рано.
Взрыв смеха слегка удивил Солнцеликую. Столь скорой смены настроения девушка явно не ожидала. Изогнув бровь в немом риторическом вопросе, Лихнис некоторое время наблюдала за Аяной, а потом фыркнула, улыбнувшись и прикрыв глаза рукой. Смех Аяны граничил с истерикой. Смех и был истерикой. Смех был наилучшим выходом из истерики.
И на душе стало легче.

- …А потом я уцепилась за его штанину и сказала, что никуда не отпущу, - утирая выступившие на глаза слёзы, продолжала Анариэль, отчаянно пытаясь не смеяться. – А он мне: «Кто-то будет плакать!» А-ХА-ХА. И упрямо пошёл к двери, волоча меня за собой. Мне-то весело, мне невдомёк, что мною пол протирают. А Нак пытается и-идти. Ик. Ой… Ха-ха-ха. Ты бы видела глаза нашей матушки, когда Нак открыл мою дверь и вышел в общий коридор, с нехилой такой липучкой на ноге! Фу-у-у-ух. – Анариэль шумно выдохнула, обхватив живот руками. – Мне тогда прилетело по первое число, и таки да, я плакала, - придушенный хохот. – И Наку досталось. Потом вместе отказание… отка… - замерев на мгновение, девушка отчаянно пыталась понять, что не так она говорит. Попыталась выговорить слово ещё раз – не получилось. Тогда она издала звук, похожий, наверное, на призвание неведомого этому миру Ктулху, размяла тем самым язык (или сняла напряжение?), кашлянула в кулачок и выдала: - н-наказание. Вместе. Да.
Что-то явно пошло не так, и Анариэль это поняла, но осознать пока не могла. Она пыталась собрать мысли в одну кучу, но они почему-то расползались. А на губах играла улыбка, какая бывает у людей, которые поняли, что затупили, но им всё ещё весело.
- Это… А к чему я это всё вела? – с хохотом обратилась девушка к Аяне, приложив к губам ладони, сложенные лодочкой.
Шёл третий графин вина.

- Эй-эй-эй! – смеясь погрозила Анариэль пальцем на ироничные речи хозяйки дома. Движения эльфийки были медлительными, размашистыми и довольно плавными, как это бывает у некоторых в подпитии. – Ты зря смеёшься! Нак знаешь, как за свои семью стоит? Любому на зависть. Тебя бы оберегал. Никому в обиду бы не дал. Да пусть только попробуют! – сделав лицо грозным, насколько это возможно, Анариэль стукнула по коленке, показывая свою решимость. И решимость Накилона, видимо. Девушка даже не обратила внимания, что снова заговорила о брате в настоящем времени. – Он же настоящий лев! Иногда мне думалось, что не будь я Солнцеликой, непременно бы в него влюбилось. Не, ну а что? Красивый, богатый. Бла-а-агородный! – последнее слово Лихнис выделила особо и даже сыграла бровями, чтобы придать ему весу. – И, прости, не в приличном обществе будет сказано, - девушка понизила голос до шёпота (по крайней мере ей так казалось) и подалась вперёд, ближе к Аяне. По пути она локтём случайно сбила блюдо с фруктами, пьяно хохотнула, но тут же забыла об этой неприятности, махнув рукой. – Но… Я слышала, что Нак весьма не дурён… Ну, ты понимаешь! – состроив многозначительную морду, Анариэль подняла указательный палец, мол, а ты что думала? Всё не хухры-мухры, а после прыснула и вновь откинулась на спинку, закрыв раскрасневшееся лицо ладонями, сквозь которые слышался придушенный смех. - Алиллель, о чём я говорю… - простонала рыжая сквозь смех и отняла руки от лица.
Девушке становилось душно.
- Прикажи открыть окно, а? Иначе я сейчас умру, и моя смерть будет на твоей совести!
Накилон… Вообще-то, Анариэль действительно слышала подобные вещи. Ей тогда ещё было дико конфузно, когда она становилась невольным свидетелем приватных бесед, касающихся её брата. Это казалось таким приземлённым, таким… запретным. Слишком земным, а потому пошлым. Долгое время Накилон казался Анариэль идеалом мужчины. Потом этот идеал начал давать трещину, но меньше от этого любить она не стала. Просто поняла, что сама вряд ли смогла бы ужиться с таким человеком в браке. С другой стороны, кто когда говорил о союзах, завязанных по любви? Аристократы так не поступают. Даже у эльфов. Политика – дело такое, ставит долгоживущие расы на один уровень со скоротечными людьми. Тут уж ничего не поделаешь.

Свежий воздух коснулся разгорячённого лица, принося толику облегчения. Девушка попыталась вдохнуть полной грудью, но получилось у неё это далеко не с первой попытки. Лёгкие врезались в рёбра, пытаясь раздвинуть свою клетку, и в какой-то момент это у них получилось – дышать стало легче. Вытянув шею и закинув голову назад, Анариэль глубоко дышала, прикрыв глаза.
- Давно я так не смеялась, - вытирая мокрые дорожки с щёк, выдохнула она. – Наверное, с тех пор как Нак… - Лихнис оборвалась на полуслове, нижняя губа предательски дрогнула. – С тех пор, как Нак… пропал, - выдавила она наконец и вновь закрыла лицо руками.
Веселье резко сменилось горечью, и эльфийка зарыдала. Беззвучно, лишь плечи тихонько сотрясались.
– Папа объявил его мёртвым. Как он мог объявить его мёртвым? – сквозь придушенные рыдания спросила она, и отняла руки от лица, вытерла струящиеся слёзы.
Подбородок её сморщился, губы поджаты совсем по-детски, и выражение глаз... Такое беспомощное-беспомощное. Как будто обманули, обманули жестоко и самые-самые близкие. Так, в общем-то, оно и было. Анариэль не верила, что Накилон умер.
- Тело не нашли, значит есть шанс, что он жив, ведь так? – обратилась она к Аяне и тут же сама ответила на свой вопрос. – Так. Нельзя было объявлять его мёртвым. Он жив. Я знаю это. Жив.
И последнее слово звучит упрямо. Сколько ни тверди ей, что брата больше нет, она не поверит, пока не увидит тело собственными глазами.
- Я… Я… - пытается она говорить сквозь слёзы. – Я ведь не хотела, чтобы оно так всё закончилось. Я ведь не хотела, честно. Не подумала, что Нак узнает. – и горько рассмеялась. – Кажется, на какой-то момент я забыла, где нахожусь, - невесело усмехнулась рыжая. – Не узнает… Мы же в Девореле, да? Здесь всегда все всё знают. Но мне даже в голову не пришло, что вместо того, чтобы вправить мозг мне, он пойдёт махаться с Каем. Кай же… Он…. Он бы не стал. Не стал драться с Наком. Тем более там, на мосту. Не стал бы ведь, да? – вновь с надеждой посмотрел на девушку, как будто та могла что-либо знать об этом, хотя, конечно, не могла. – Хотел найти Кая, а наткнулся… на Руфио… - Девушка залпом осушила бокал и с грохотом опустила его на стол. Обняв себя за плечи, Ри сжалась, как будто хотела стать меньше или вообще исчезнуть. Она ни с кем не говорила о том, что тогда произошло. Ни о том, что происходило раньше. Да и не с кем было говорить. – Когда нам сказали… Что Нак свалился с моста, что он дрался с Ру…Руфио, я ж сама хотела заколоть его. На том же мосту. Как он мог? Зачем? Ведь… Ведь это мой брат. Мой единственный брат. А я ещё гуляла с ним и его невестой. Смеялась рядом с ними!.. – совсем тихо и горько продолжала она, скорбными глазами смотря в пол. – Ты знаешь, сколько мне времени понадобилось, чтобы признать, что это не его вина? Много. Нак ведь вспыльчивый. Наверняка сам полез, ведь считал, что честь семьи защищает… Глупые мальчишки… Хотя порой мне кажется, что на его месте я поступила бы точно так же, - нарочито весело улыбнулась эльфийка, посмотрев Серокрылой в глаза. – Ведь всё так просто, не правда ли?
И не выдержав, отвернулась, плотно закрыла глаза; уголки губ опустились вниз, а по щекам вновь побежали горячие слёзы.
- Мне с тех пор постоянно кошмары снятся. В них наши мёртвые упрекают меня за любовь к врагу. Говорят, что я предательница. А предателям – смерть, - губы тронула тень угрюмой улыбки. – И я тону, - Анариэль нарочито широко улыбнулась и вновь посмотрела на Аяну. – Тону в крови своего рода. И просыпаясь в поту, мне действительно кажется, что это всё из-за меня. Из-за того, что доверилась Бурерождённому, нарушила правила. Может, это действительно из-за меня? Смерть Рив, Нака… папы…
Она как будто сама себя хоронила с каждым новым словом. Пьяные глаза тускнели, жизнь и сила уходили, уступая апатии и жесточайшему комплексу вины. Это ведь она помогла Бурерождённому бежать из темницы, это она залатала его, когда тот находился на грани между жизнью и смертью, это она позволила себя целовать, это она смеялась над его шутками. Его и его друзей. Это она забыла о правилах, которые вбивали ей в голову. Вбивали недостаточно хорошо, как выяснилось…
- Он говорил, что любит меня, - кривая улыбка. – А сам так и не пришёл. Больше не пришёл…

Для существ, которые живут не один век, время Солнцеликой бежало с невероятной скоростью, ощущалось совершенно иначе. Ей всего шестьдесят лет, всё ещё впереди, но сейчас казалось, что этого "впереди" не будет. Всего за какие-то полтора месяца в её жизни произошли такие перемены, что предкам и не снилось. Теперь слова мамы о том, что Анариэль больше похожа на человека, чем на эльфа, не казались простым упрёком. Это люди живут так, как будто завтра умрут. И по меркам эльфов, это действительно так, но сейчас, когда смерть один за другим забирала членов семьи Солнцеликой, время для рыжей ускорило свой бег. Пришло осознание, что всё и в самом деле не вечно, что может не быть этого чудесного "завтра". И слишком живая натура Лихнис почувствовала это с особой остротой. И именно поэтому то, что Каэрос так и не навестил её за восемь дней, казалось абсолютным предательством. Что такое восемь дней? Сущий пустяк. Раньше. Но не теперь. И слова о том, что у него тоже горе, не сильно смягчали ситуацию.
Не надо было говорить, что он её любит.
Анариэль закусила нижнюю губу с внутренней стороны. Эльфийка чувствовала себя несчастной, ещё чуть-чуть и начнёт упиваться своим горем. Хотя, чего уж тут? Уже начала. Появилось эгоистичное желание говорить об этом. Говорить долго и упорно, потому что вот она - благодарная публика. Или нет?
"Жизнь, смерть..."
Лихнис горько усмехнулась. Конечно, она ответила бы, что выбирает жизнь, но подспудно, не признаваясь самой себе, девушка выбирала смерть. Пусть не сейчас, но когда всё закончится. Она как будто перестала верить в сказки, где в конечном счёте, преодолев все препятствия, герои жили долго и счастливо.
- Я всё понимаю, - пьяно отмахнулась Ри, собираясь задвинуть какую-то глубоко философскую мысль, так свойственную не трезвым созданиям, но тут её словно громом поразило. - Стоп. - Резко оборвала она сама себя, застыв на мгновение, а потом вылупилась на Серокрылую. Слёзы мигом исчезли, взгляд как будто стал чуточку более осмысленным. - Стоп, - ещё раз повторила Анариэль и сделала характерный жест указательным пальцем. Губы начали растягиваться в улыбке. - Ты? - улыбка во весь рот. Лихнис даже поднялась со своего места, от резкого переизбытка энергии. - Это ты была той арфисткой?! Серьёзно?
Анариэль засмеялась и на пару секунд закрыла лицо руками.
- Как? - спросила она, опустив руки, но продолжая смотреть на девушку ошарашенными глазами и широко улыбаясь. - Как тебя угораздило?
Вот это был поворот - всем поворотам поворот.

Отредактировано Анариэль (09-09-2017 14:52:51)