Бунт за бунтом. Виззарион понимал, что никакими обещаниями разрешения конфликта не сможет пресечь недовольства со стороны жителей Северных земель. Элениэль уже попыталась повлиять на них, щедро вскрыв королевские запасы. Чем ей за это отплатили – известно. Вампиры кусали руку, которая кормила и душила их голодом одновременно. Щедрая раздача амфор с кровью не зашла даже как временное решение проблемы. Камэль поздно вспомнил о своих обязательствах перед государством. Он мог лишиться сестры, если бы Авель не успел вовремя.
Шейн закрыл глаза и шумно выдохнул. На рабочем столе лежали в хаотичном порядке перья, чернильница, кисти и пергаменты – часть из них использованная. Он долго пытался разобраться в отчётах по поставкам и причинах, по которым объёмы стали меньше. Точные ответы, как он подозревал, мог получить только лично от короля Остебена, но на это потребуется время. Второго предупреждения Шейну хватило, чтобы зашевелиться в сторону поисков альтернативы с кровью.
Хервалисса! Он почти согласился на предложение Бойера о незаконном ввозе крови с чёрного рынка, чтобы больше не было бунта. Из-за своего бездействия он мог потерять Элен. Девушку, которая тянула на своих плечах слишком много, когда могла была отстраниться от проблем дворца и оставить брата один на один с его прихотями и вечными глупыми ошибками.
Её визит был неожиданным.
Виззарион удивлённо посмотрел на сестру – Элен ворвалась в его покои, как северный ветер. Он не успел спросить. Поспешность сестры, с которой она пыталась выгнать слуг и остаться с ним наедине, акцентировала его внимание на важности разговора. Камэль кивнул слугам, подтверждая немой вопрос. Они остались одни, и Шейн задал вопрос:
- Что-то случилось?
Элениэль была на взводе. Он не замечал за сестрой такого рвения раньше. Последние события отложили свой отпечаток, но что ещё произошло в этих фойрровых землях? В чём он опять виноват? От первых слов Элен у него в изумлении поднялись брови. Он не понял, о какой наложнице идёт речь и чем она так досадила его сестре, что она пришла именно к нему с просьбой выдворить её, когда в её праве было распоряжаться гаремом по своему усмотрению. С пояснениями Элениэль он начал медленно понимать, откуда растут ноги у этого визита и темы для разговора. Мередит. Его дорогая жена стала жертвой его похождений к другой женщине.
Виззарион смолчал. В глазах Старейшин и Совета, которые чтили традиции, его поступок, действительно, выглядел не лучшим образом. Наложницы существовали для увеселения – тут всё нормально, но в определённое время и при должном уважительном обращении с главной женой. Шейн поступился этим правилом, когда счёл, что вариант проще ему милее и краше, чем пытаться лезть на стену, которой оно не надо. Крутиться, распушив хвост, перед девушкой, которую он не интересует, у него желания не возникало. Чисто из уважения к ней он мог обставить всё другим образом. Объяснять, что всё произошло ненамеренно и оправдываться, как школьник-подросток? Смысл? Всё уже случилось.
Его затронули не слова о Мередит, а о том, что сестра проводила параллель между собой и ней. Между Ясмин и Арникой. Он не замечал схожести в двух историях, потому что для него они были принципиально разными. Перед Элениэль он чувствовал свою вину, перед Мередит – нет. Понимал, что кое-где был неправ, но от этого нигде и ничего не зудело, не пинало под зад в её комнату, чтобы что-то исправить.
- Сейчас я думаю о народе, - невозмутимо ответил вампир.
Он не знал, какого ответа и каких действий от него ждёт сестра.
- Я не хотел тебя обидеть, - добавил после паузы, не рассчитывая на то, что она примет его извинения. – Отказавшись от Ясмин, по-твоему, я не покалечу ещё одну женскую судьбу? Я уже стал её частью по велению своей прихоти.
Отличие между ней и Арникой в том, что он не цеплялся за девушку. В понимании сестры ему надо уделять внимание исключительно жене, потому что сама Элен на её месте не стерпела бы присутствия другой.
- Мередит придерживается того же мнения?
В отношении жены его слова звучали холодно. Шейн предполагал, что девочки дружно побеседовали за закрытыми дверями. Говорили о нём, детали? Он не стал списывать визит Элен на хитрый план Мередит. У неё другие причины быть здесь. Императрица обрисовала свою позицию в последний разговор с ним. Не заикнись она о судьбе Элен, не будь он так зол из-за всего – ничего бы этого не было.
- Возвращайся в свои покои. Я разберусь с этим сам, - он не привык поворачиваться спиной к собеседнику во время разговора, но сделал вид, что занят бумагами – взял пергамент со стола, обернувшись к нему, и опустил взгляд на содержание.

Смиренно? Шейн усмехнулся. Мередит настолько смиренна, какой смиренной может быть разозлённая кобра. Она высказалась ему в прошлую встречу. Женщина, которая с первого дня их знакомства отличается своей непредсказуемостью, вызывала у него слишком много вопросов. Бэлатор наградил её складом ума хитрее и смышленее, чем у императора и всех его пассий вместе взятых, но это не смогло уберечь её от ошибки, допущенной в разговоре с ним. Это было не столько подло с её стороны, сколько глупо. Всё, что касалось его сестры, слышалось, как угроза в её адрес.
Услышав шуршание платья  за спиной, он рассчитывал, что сестра уйдёт, сдавшись. Они оба знали, что разговор с ним о Мередит ничего не изменит. Элениэль удивила его, когда встала перед ним, поражая его своей упёртостью. Он извинился за поступок, что ещё?
Виззарион опешил от вопроса сестры.
Элениэль злилась на него. Не сдерживая слов, оголяла чувства и эмоции, вытаскивала все мысли на поверхность, которые прятала в себе. Ситуация с Мередит позволила ей вывернуть душу наизнанку, вспоминая всё, через что она прошла благодаря Шейну, и изливала ему.
- Он остался в поместье, - в мыслях ответил вампир на многочисленные вопросы сестры.
Всё своё рвение он похоронил сначала с отцом, потом с матерью и Арникой. После плена апатии на свободе оказался вампир, неуверенный в своих силах, стремящийся к простому решению проблем и объяснениям. Зачем пытаться что-то строить, если не рассчитываешь что-то получить. Это бессмысленно. Элениэль напоминала ему о прошлом, пыталась дозваться взглядом и прикосновениями, но даже с ней он поступал каждый раз бесчестно, разбивая её доверие.
Подняв руку на уровень лица, вампир хотел коснуться тонких пальцев девушки, но подавил это желание.
- Зачем ты так вступаешься за неё? – он, правда, не понимал. Виззарион понимал в женщинах ровно нисколько. Арника была мягким исключением, с которым он притирался долго и упорно, потому что хотел этого. С Элениэль жил под одной крышей с детства. Мередит не пытался узнать со дня смотрин. Их общение было фарсом, игрой без поддавков, но оно не позволяло узнать друг друга лучше. Он и не пытался. После потери матери и возлюбленной Шейн закрылся от других, чтобы больше не привязываться. Ранение сестры от руки взбунтовавшего рудокопа, ещё одна проверка на прочность. Он дурел, зная, что ей угрожает опасность, что он может потерять её, как потерял в прошлом двух дорогих ему женщин. Смерти меняли его.
- Я не запирал Мередит, - он отвёл взгляд от сестры и повернул лицо, лишаясь её прикосновений. – Она вольна свободно передвигаться по дворцу, но некоторые её слова вызывают у меня опасение.

Одна новая жизнь. Шейн никогда не рассматривал плотские утехи, как возможность создать себе наследника. Ни с Арникой, ни с Мередит. В первом случае вышла случайность, во втором – необходимость, которой он пренебрегал. Династии нужен наследник – он об этом прекрасно знал, чтобы потом его сын сменил на троне, как он сменил отца, но Виззарион не стремился к этому. Не видел себя отцом и понятия не имел, как отнесётся к этому факту. У него не было возможности испытать это с любимой женщиной, но горечь от потери того, что по-настоящему заиметь не успел, отхватил сполна. В его руках возможность это исправить, но надо ли заниматься этим прямо сейчас? Создать Мередит развлечение-проблему?
Он не стал рассказывать Элен о деталях его разговора с императрицей. О своих опасениях – тоже. Виззарион не отрицал, что с событий в поместье он начинал придираться к любой мелочи и возводить в абсолют то, что не требовало к себе никакого внимания вообще. В случае с Мередит он поступил таким же образом. Его жену что-то беспокоило, а он плевал на это с высокой колокольни. В том случае, если Мередит действительно считала, что в доме прячутся призраки, и она желает от них избавиться, то как наличие детей должно это исправить в понимании Элен? Дети забьют голову императрицы и привяжут её к дворцу? Он не улавливал ход мысли.
Бедная и несчастная жена, муж – мудак. Он понял.
Шуршание, сопровождавшее Элениэль, стихло, как только двери закрыли за её спиной. Шейн закрыл глаза и шумно выдохнул. Разговор с Мередит на чистоту он как-то перенёс. Если бы не инцидент с рудокопами – значительно легче. С сестрой… Её повышенный интерес к происходящему ему не нравился. Не нравилась эта параллель, которую она проводила. Открыв глаза и опустив взгляд на зажатый в руке лист пергамента с испорченным вариантом письма королю; вампир отбросил его на стол.
Ну и что ему делать с этими женщинами? Идти у обеих на поводу? Одной позволить творить с поместьем всё, что вздумается, включая призыв некромантов, ритуалы и Фойрр пойми, что ещё, а другой дать возможность нянчиться с племянником?

Шейн понятия не имел, что будет делать с Мередит и зачем вообще притащил свой зад в купальню. Служанки всё подготовили по приказанию Элениэль. Засуетились с двойным усердием, когда помимо ожидаемой императрицы пожаловал император. О его приходе принцесса предупредить или забыла или посчитала, что ничего из их разговора путного не выйдет. Честно, он сам не знал, зачем сюда пришёл. Попытаться наладить отношения с Мередит?
Шутку про то, что в этот раз от него другой женщиной не пахнет, он предусмотрительно засунул в задницу. Ради своей же сохранности. Они могли весело топить друг друга в купальне, доказывая свою правоту, а могли попытаться найти общий язык, что из области невероятного и фантастики.
Шейн сел на край борта и свесил босые ноги вниз. Он мог с невозмутимым видом раздеться и влезть в воду, потеснив жену, но не был уверен, что это то, что ей надо. Поговорить с ней? О чём? Он понятия не имел о её вкусах и предпочтениях и не пытался во всё это вникнуть, потому как не стремился сближаться.
- Элен обеспокоена твоим состоянием, - он не знал, с чего начать. Говорить о сестре – не лучший вариант. Мередит могла посчитать, что он оказался здесь не из-за неё, а ради Элениэль, чтобы ей стало спокойнее. Отчасти в этом была доля правды.

- Любые новости о членах династии разносятся быстрее чумы, - Виззарион пожал плечами, смотря на воду.
Отсутствие кровных связей не мешало всем желающим радостно подхватывать любую новость, имеющую отношение к императрице. Шейн слухи игнорировал, пока не становился их случайным слушателем. Вести о состоянии Мередит до того, как в это влезла Элениэль, тоже проходили мимо него. Он не интересовался и, как думал, занимался чем-то полезным для государства, списывая всё на занятость. Чухня. Для женщины, которая вызывала у него интерес, он всегда мог найти время, но без желания имеем то, что имеем.
- А я не поверил Элен, когда она упоминала вино, - Камэль усмехнулся.
Мередит в его глазах выглядела холодной и непоколебимой девушкой, которая способна с гордостью и презрением во взгляде, не скрывая его от собеседника, примет любую пощёчину. Она не была похожа на желтобрюха, который в минуты опасности раздувает хвост, чтобы ударить им противника, как молотом, и преследовать его до тех пор, пока оппонент не будет наказан внушительной гематомой или, если не повезёт, трещиной в кости. Шейн не ожидал увидеть дорогую жёнушку с пьяными мутными глазами, краснощёкую и с амбре, которое перебивалось запахом масел. Чудесна.
Закрытой позе жены Виззарион не придал значения. Наготе внимание он тоже не уделял. Похотливая натура спала глубоко и крепко и в понимании вампира была неуместна в нынешних обстоятельствах. Сестра отправила его на очередную случку под видом примирения? Болтология при недостающих навыках портила атмосферу.
- Тебе действительно интересно или ты для галочки? – Камэль перевёл взгляд на жену. В ответе не нуждался. У них в этом плане полная взаимность. Он ничего не ждал от Мередит и ни на что не рассчитывал, но причина оказаться здесь кроется  не только в словах сестры. Фойрр знает, на что она рассчитывала, пытаясь их двоих засунуть в купальню. Нетрезвую императрицу и ничего не желающего императора. – Если это поместье настолько важно для тебя, делай, что хочешь. Я не препятствую, но и становиться участником не желаю. Я уже говорил тебе, в наш первый разговор. Когда ты принесла мне чертежи и показала следы на животе, чтобы ты делала всё через посредника и сама в дом не ездила. Я продолжаю придерживаться этого мнения сейчас, но это не значит, что тебя кто-то запирал в четырёх стенах с собеседником в виде бутылки.

Вино настолько расслабило императрицу, что общение пошло без «вы», титулов и прочего-прочего, что в обычной жизни Шейна большую часть юношества раздражало. Общение между супругами оно в понимании Виззариона должно быть таким, вне зависимости от крови, но Фойрр… как это выглядело сейчас. Вампир не пытался списать всё на алкоголь. Он видел перед собой самую обычную девушку с её обидами, скверным бабским характером, горьким нравом и острым языком. Живую, а не куклу, которую выучили жестам и фразам, чтобы угождать императору.
Он не перебивал, слушал всё, что хотела сказать Мередит. Вставил слово, когда её поток закончился.
- Хочешь поговорить начистоту? Хорошо. – Шейн ухмыльнулся. - Твои слова я расценил, как нежелание продолжать. Тебе не хочется, тогда какой смысл? Я не рассчитывал, что ты воспылаешь и проникнешься с ходу, но не вижу смысла настаивать. Если бы меня интересовало лишь моё мнение и похоть ради похоти, я бы не останавливался и не пытался прислушаться. Я не отрицаю, что мог расценить сказанное неправильно, но оно подействовало, как ушат холодной воды в лицо. Приставать к девушке, которая желает поскорее отделаться и видит в происходящем исключительно способ укрепить свои позиции – это не ко мне, - он говорил спокойно. Озвучивал все мысли, которые роились в голове после неудачного лобызания с женой. - Дело не в моём раздутом и задетом самолюбии или нежелании что-либо делать в ответ. Со мной всегда можно договориться в спокойной обстановке, но я понятия не имею, что у тебя в голове, как всё видишь и чувствуешь ты. Перестраиваться или обсуждать в процессе… Мужчины либо прут, как тяжеловозы, либо лопаются, как мыльный пузырь. И я не уверен, что тебе бы понравилось, при я бездумно и не слушая вовсе. Отступить и сдаться действительно проще, чем пытаться понять, узнать и сделать что-то в ответ. Но, как показывает практика, моё бездействие приводит к меньшим плачевным последствиям.
Он снова мог ошибаться в суждениях. Всё это они могли обсудить сразу же или на следующий день, чтобы замять все недоразумения и обобщить, но Шейн не стал. Он пытался разобраться в себе. Что хотел и на что рассчитывал в браке, который ему организовали другие. Запросы оказались выше, а ещё он панически боялся подпускать к себе ближе кого-то кроме Элен.
- Считай, что я ленив и мне неохота напрягаться. – Она же так считает. Слабое. Бесхребетное. Ищущее лёгкие пути. - Я просто не понимал некоторых вещей и не понимаю их всё ещё. Тебе мерзко, что я тебя укусил? Или что пришлось делить со мной постель? Раз я такой идиот, что ничего не понимаю, давай же, объясни мне, как я должен был это понимать или как предвидеть, что мои намерения сделать лучше вызовут обратную реакцию?
Осмотревшись в поисках кувшина с вином, пренебрегая взглядом в глаза супруги, Виззарион потянул за кубком.
- Я не напиваться, - абсолютно ненужное уточнение, сопровождающее шум вина, льющегося в кубок. – Во рту пересохло от такого количества слов.

- Сама просила в кровать, - Шейн пожал плечами и отпил из кубка. – Неплохое.. – заключил он, давая оценку винному напитку и выпадая из разговора. – Понимаю, чем оно тебе так полюбилось. Почти.
Вкус вкусом, а причина пить в одиночестве этим не объясняется. Раз он всех женщин, которые оказываются подле него, неизменно заставляет страдать, как выразилась сестра, посмотрим, что выйдет из его попыток поковыряться в отношениях. Виззарион слушал объяснения жены и её точку зрения, но, Фойрр раздери, согласно с её словами – спроси он тогда или нет – ни хрена бы не поменялось. Молчаливая гордая натура, а он сиди и ребусы разгадывай, что жена имела в виду, но посчитала лишним и недостойным себя признаться. Отличная пара подобралась, а главное – гармоничная! Один молчит, второй умалчивает. В итоге – оба недовольны и ещё чего-то хотят.
Учат, да? У Шейна таких глубоких познаний о деятельности гарема в свободное от занятий (или это часть занятий… а у них на лекции и практике присутствовать можно..?) не было. Он оставался в чистом и невинном неведении, которое его вполне устраивало. Фантазия у него перекочевала на другую девушку. Низко по отношению к обеим, но как умел!
Фрукты.. Делая новый глоток, смотря перед собой, он вспомнил, чем решила заняться его дорогая жена после неудачного сближения. Он воспринял это как издевательство тогда, а в её понимании это что..? Заигрывание было? Уроки соблазнения с выездом из гарема? Чудесно.
- Цахесский стручок? – Виззарион вопросительно посмотрел на жену, приподняв бровь, с долью скептицизма. Смутные сомнения по поводу содержания закрались в не опьянённую вином головушку, но не сформировались в полноценную трактовку, которая в контексте озвученной фразы прыгала и скакала на поверхности – догадаться не сложно. Но Шейн думал о другом, поэтому трактовка проскакала мимо него, куртуазно размахивая задницей. – Не думаю, - пожав плечами, вампир вернул внимание вину.
Мередит то ли в отместку, то ли замёрзнув от продолжительного сидения голышом на плитах, сблизилась с так полюбившейся её разноцветной пеной. Виззарион присоединяться не планировал и с чистой совестью, чтобы не плодить ещё больше недоразумений, собирался продолжать разговор так же, сидя, свесив ногу. Просьба императрицы в сопровождении заигрывающего жеста… Шейн помедлил на несколько мгновений – принимал решение и взвешивал. Понять Мередит ему было слишком сложно. С его небольшим опытом он точно знал, как ему раньше казалось, что трактовка жестов существует одна, но здесь он уверен не был. Опустив: «подплыви и не напрягай мужа», вампир отставил опустевший кубок к кувшину, поднялся и подошёл ближе, встав напротив жены.
- Удобно?
Разница в росте у них незначительная, но в таком положении Шейн смотрел на девушку сверху вниз, а если они планировали вести разговор дальше, то болтать Мередит придётся на уровне пояса и ниже. Если она не решила каким-то образом уравнять их положение.

Мередит настораживала своими предупреждениями. Что такого задумала его жена, что он должен пугаться и дёргаться? Утопить его решила в купальне за всё хорошее? Шейн прыснул, отмахиваясь от мыльной пены – вампирша переборщила с пузырьками, налив их в воду с такой щедростью, что за ними ни воды, ни девушки нормально не видно. Он в принципе не понимал, зачем такая вещь, как пена, нужна в купальне. От неё нет никакого толка, а женщинам нравится. Неоправданное расточительство денег из казны.
Руки жены перестали играть с пеной, и Виззариону перепало странное внимание. С неверием и удивлением подняв брови, ставя под сомнение действия вампирши, он наблюдал, как Мередит, несмотря на количество выпитого, ловко расправляется с его одеждой. Вопрос «зачем» остался в мыслях вампира. Он терпеливо ждал итога замысла жены и не мешал ей, с интересом наблюдая за происходящим. Насколько он понимал, она не собиралась делить с ним купальню и постель во второй раз тоже, высыпав ему предварительно всё недовольство из трёх мешков.
Понимание замыслов вампирши прилетело императору лопатой по затылку. Шейн порадовался, что не воспользовался советом жены и не взял себе ещё вина. Выражаясь цензурно и литературно - Мередит поразила его до глубины души. До такой степени, что ему пришлось бы бороться с желанием выплюнуть вино, а потом долго и утомительно откашливаться от жидкости, попавшей в трахеи от неуместного вдоха.
А. Так это они цахесским стручком обозвали. Стоп. А почему «цахесский»? Почему «стручок»?! Женщины… Какие названия только ни всплывают в их головушках, чтобы не называть вещи своими именами. Завуалировано, тонко, пошлее, чем без словесных изысканных словосочетаний. Ему периодически было интересно, как дамы придумывают и утверждают новые названия. Точно же сидят дамским кругом, выпивают и после второго-третьего кувшина с хохотом описывают и выдают названия, чтобы потом их на трезвую голову увековечить. По крайней мере, Шейн надеялся, то названия давали не мужчины. А если мужчины, то евнухи. Нормального мужика, который так бы обозвал часть себя, он представить не мог.
Виззарион с неверием смотрел на жену. Она это серьёзно..? Первое прикосновение. Да-а… вполне себе серьёзно – это понял даже Шейн. А с чего такая милость? Показать, что он упустил, решив переключиться с одной женщины на другую? Или… Да к Фойрру эту всё! Тело отреагировало быстрее вампира, отбив у него желание интересоваться причинно-следственными связями. Теперь докажи, что он со своей похотливой натурой справляется. Шейн хотел что-то сказать, но со стороны выглядел откровенно глупо. Слова застряли, сам смотрел с округлившимися глазами на девушку, которая не отводила от него хитрого взгляда, получая ответную реакцию на практику умений изысканных уроков наложниц по обольщению и удовольствию.

У Шейна даже ветер в голове не гулял. Эффект от разорванного шаблона медленно отпускал императора, вытесняя мысли о супруге и недостойном поведении. Впрочем, почему недостойном? Очень даже… ЧТОТЫТВОРИШЬ. В голове Виззариона не укладывалась мысль, что наложницы так умеют. Что его дорогая жена так умеет. Откуда ему было знать, что входит в обязанности наставниц учить своих подопечных таким финтам… руками. Наивный до этого дня и все последующие своей жизни Шейн отдалённо начинал понимать, зачем Совет предложил его отцу обзавестись гаремом и отчего так охотно сам ходил в запретные сады дворца, утолять своё любопытство. Знал бы раньше – сам бы ходил. Умные мысли приходят с запозданием или, как у Виззариона, не приходят вообще.
В голове был белый шум. Потрясение отступило, уступив место растерянности, уверенно перетекающей в удовольствие. Полуприкрыв глаза, вампир наблюдал за махинациями супруги. Без единой мысли в голове – зачем они вообще нужны? В этот момент кто-то из подопечных Мередит вполне мог подобраться к императору со спины и почесать ему рёбра кинжалом – он бы не заметил.
Искра мысли и изменения в расслабленно-туповатом выражении мужа-идиота произошли с новым прикосновением, которое не шло ни в какое сравнение с предыдущим. Влажное, горячее, с лёгким жаром от дыхания на выдохе. Мередит в его понимании творила что-то немыслимое. От её прикосновений Шейн задержал дыхание и замер, будто недоверчиво относился к каждому действию супруги и боялся, что за ним последует что-то примерзкое и болезненно, но тело прошибла волна жаркого наслаждения. От чрезмерности у него свело мышцы, ответившие напряжением на ласку. Удивлённо-наслаждённый полувыдох – его богатый словарный запас на похвалу. Если до этого момента в его голове была какая-то смутная затерявшаяся мысль, то теперь для неё не осталось места. Всё вытеснило вожделение.
Виззарион отдавал себя в полное пользование жене. Только слепец мог не заметить кричащего и трубящего во всё, что можно, подтекста «продолжай». А что ещё она могла получить от него, пока во всё горло развлекается? Немного запрокинув голову, вампир дышал глубоко и поверхностно. В купальне было душно, от остывающей воды давно перестал идти пар, а пена, встревоженная погружением императрицы, стухала на её теле, оставляя слабый, но уловимый аромат цветов и трав. Шейн ничего не замечал. Его хватало на то, чтобы опустить взгляд полуоткрытых глаз на жену и замыленным взглядом следить за её манипуляциями, дурея от вседозволенности и полученного в личное пользование умопомрачительного вида, от которого мыслей в голове не осталось. Всё вытесняло желание, нарастающее с каждым разом и требующее податься к ней бёдрами и прижаться. Желание щекотало в позвоночнике, а он, не мешая и не думая, что может спугнуть, коснулся мягких и влажных на концах волос императрицы, не чувствуя за удовольствием их шелковистости.

Что, всё?
А он так надеялся на изысканного языкоблудие. Прям рвался в бой, а она ему: «не стой столбом». Женщины. Что ему надо было в процессе приседать и петь частушки? Мередит находилась не в том положении, когда он мог существенно до неё дотянуться и реально что-то сделать. Стал бы, имея возможность, - не суть. Шейн бы что-то сделал, не будь ему так лениво. Так пох… безразличная судьба его дражайшей жены. Откуда взялась такая неприязнь и отторжение? Из-за провала? Из-за Элен? Хрен с ним.
Представление закончилось. Постояв истуканом в ожидании продолжения, Виззарион допёр, что кина не будет Мередит решила перейти к другим действиям, к которым он физически готов, а морально он ещё там, в прошлом. Удерживаясь от реплики: «Ну, я пошёл» и демонстративного возвращения штанов на место, вампир шумно выдохнул через нос, смотря супругу. Императрица показалась из воды, поравнявшись с ним, слабо прикрываемая мыльной оседающей пеной. Ну… неплохо. Женщина есть женщина. В гарем никогда девушек с внешним изъяном не брали, если не брать в расчёт оттенок волос императрицы.
Не отводя взгляда от жены и не говоря ей ни слова в ответ на предложение, Шейн положил ладонь на её поясницу и прижал девушку к себе оголённым животом к торсу. Он сделал шаг вперёд, переступая через вещи на полу, и следом опустился в воду, пока не поравнялся с женой и не запер её в тесном пространстве между собой и каменным бортом купальни. Мередит умела отрезвлять без холодной воды и пьянить без вина. Дурман развеялся, оставив щекочущее и требовательное возбуждение, которое он при желании и от противного мог в себе задушить, получив часть ласк из хитрого замысла жены. Камэль понимал, зачем она это делает и на что рассчитывает, и в этой игре, касаясь её подбородка свободной рукой, позволил ей выиграть.
Пальцы с подбородка девушки опустились на шею, где под тонкой светлой кожей билась артерия. В этот раз Виззарион не стал портить шею жены клыками, помня, что в прошлый раз ей не понравился его порыв. Ладонь очертила путь от плеча к груди, вниз по животу к бедру, заходя на внутреннюю сторону. Вода мешала, притупляя ощущения, но некоторые вещи Шейн понимал даже при своём скудном уме, не желающем думать.
Вампир наклонился ближе, поравнявшись губами с ухом девушки.
- Можешь мстительно драть спину, если так сильно меня ненавидишь и презираешь.