Элениэль не знала, насколько принятое ею решение правильно. Со смертью Мирры ей не у кого было спросить совета. Большая часть нынешнего Совета показала себя, как нечто фиктивное и не способное решать насущные проблемы, а вот создавать новые – пожалуйста. В то время как Советники Его Величества должны были трубить о проблеме голода, они пытались женить императора и создать видимость образца семьи. Но кому оно надо, когда в стакане пусто, а взрослые ложатся спать голодными, оплакивая умирающих от голода детей?
Конечно, в понимании сытого прошло не так много времени, чтобы спешно решать проблему, но у голодного иной взгляд на вещи. Совет должен был обратить внимание императора на эту проблему, а не столкнуть его лоб в лоб с недовольными вампирами. Ничего хорошего с этого не будет. Виззарион вздохнула. Из всех приближённых императора девушка доверяла только Кречету и Веймору. Но спрашивать у Харуки дела политической важности не совсем по адресу. Веймор… Скопец отличался острым умом и зачастую давал дельные советы. Знала бы она, что именно по его вине Шейнир пару дней назад позволил себе вольности, не стала бы обращаться к нему за советом.
Поразмыслив, как поступить, принцесса приказала вскрыть личные дворцовые запасы и раздать кровь вампирам, которые нуждались в ней больше всего. Не спрашивая дозволения императора, зная, что Шейн скорей всего воспротивится, она снарядилась в путь, чтобы лично проследить за тем, куда пойдут запасы крови. Виззарион понимала, что часть крови может «случайно затеряться» по дороге, а её и без того было не так много, чтобы накормить всех. Аристократия не чувствовала голода, но чем дальше принцесса с сопровождением уходила от дворца, тем ощутимее давила на плечи бедность других семей.
Элениэль чувствовала себя лишней и чувство вины за слепость давило на девушку, выросшую в роскоши и не знавшую холода и голода. Даже во время похищения она не испытывала особых неудобств и жила намного лучше, чем вампиры из серебряного квартала, а что говорить об этих бедных? Она имела всё, что хотела, кроме свободы, а были ли свободны эти вампиры?
Зима отступила, но в воздухе ощущалась прохлада. Несмотря на то, что позади осталась большая часть весны, Элениэль сильнее натягивала на плечи плащ, чтобы сохранить недостающее тепло. Она волновалась и нервничала, выдавая своё беспокойство дрожью в пальцах, и неосознанно сжимала пальцами юбку платья.
- Ваше Высочество..
Элениэль отвлеклась и перевела взгляд на гвардейца. Харука сопровождал её от дворца вместе со своими людьми, но саму затею принцессы ехать в опасную часть города он не разделял и всячески пытался отговорить девушку. Он знал, что за любую оплошность заплатит своей головой.
- Вам не стоит пересекать черту Серебряных кварталов. Я прослежу за тем, чтобы все получили то, что должны.
Репутация Кречета играла ему на руку. Элениэль доверяла ему и могла бы со спокойной душой отправить его одного, но ей хотелось самой посмотреть на ситуацию изнутри. Она должна знать, насколько плохо обстоят дела. Если разгневанные бедняки вышли на улицу и позволили себе позорно провести императора с супругой во дворец, не опасаясь за свои жизни, то на то есть причина. Они умирали от голода, им уже нечего терять. Виззарион не знала, насколько далеко продвинулись попытки брата решить проблему с поставками, поэтому стоило всячески сдерживать толпу от стремления пролить венценосную кровь. Запасы короны пополнялись полнее и чаще - их должно хватить на какое-то время, чтобы хоть немного унять недовольство. Будь у принцессы стремление в глазах простого люда стать чем-то большим, чем тень Владыки, она бы продолжала заниматься благотворительностью, выставляя себя в лучшем свете на фоне новой императрицы, но всё, чего она хотела, - защитить свою семью от новой напасти и хотя бы немного помочь другим.
Её желания и жест могли легко расценить как жалкую подачку и откусить протянутую руку вместо благодарности – Камэль осознавала это, и молила Жрицу Луну и Бэлатора о помощи, надеясь, что ещё не слишком поздно что-то менять.
- Я не изменю своего решения, - её голос прозвучал непривычно решительно и строго. Девочка, которая выросла на его глазах, показывала нрав женщины, взошедшей на престол и познавшей свою силу. Но была ли у неё какая-то сила на самом деле? Оставаясь при императоре, она была его тенью. Обязанности покойной императрицы-матери должна была в полной мере перенять супруга Виззариона, когда же Элен – сгинуть в своих покоях, словно её никогда не существовало. Не появись в её жизни Авеля, так и было бы. Она оплакивала себя в день свадьбы брата и в паланкине во дворец везли неживую дочь Мирры.
Брат не отнял у неё полномочий, и с ущемлёнными правами оказалась не она, а супруга Виззариона. В дела гарема  император не вмешивался, а Мередит искала нужные рычаги давления, чтобы получить больше власти. Как бы ни хотелось принимать действительность – для всех она оставалась принцессой, женщиной, лишённой свободы и принадлежащей императору до того часа, пока он сам не решит освободить её. Совет не пытался найти ей другую достойную кандидатуру – никто не осмеливался заикнуться о замужестве принцессы без дозволения на то императора. Придержал её для себя?
Меньше всего хотелось забивать себе этим голову. Сейчас она должна сделать то, что в её силах. Кречет не отходил от неё ни на шаг, кажется, готовый в любую минуту отразить удар. Элениэль осторожно выглянула из паланкина, окидывая взглядом улицу. От вида потрёпанных вампиров ей становилось не по себе. Её ли вина, что они голодают? Виззарион вспомнила Арратса. Имея возможность насыщать себя вдоволь кровью, он будто намеренно лишал себя сил, питался камнями крови, чтобы заглушить ощущение голода. Но могло ли им это чем-то помочь?
- Остановите здесь.
- Прошу Вас, оставайтесь в паланкине, - Харука пресёк её попытку выбраться и показаться на глаза вампирам, высунувшимся на улицу.
Не понимая, что происходит, жители Мирдана собирались гурьбой у богато украшенного паланкина. Кто пожаловал? Зачем? Перепуганные вампиры жались друг к другу, с удивлением и опасением смотря на процессию.
Один из гвардейцев отошёл от клина и сдёрнул с повозки покрывало, открывая взору вампиров глиняные амфоры.
- Её Высочество Элениэль дель Виззарион обеспокоена ситуацией с поставками крови. Дабы народ Северных земель не остался голодным, она жалует каждому из вас амфоры с кровью из личных дворцовых запасов. Отныне каждый нуждающийся будет получать амфоры с кровью на свою семью.

После «радушного» приёма императора и его законной жены Элениэль готовила себя к худшему. Девушка ожидала, что женщина, вышедшая из толпы, решит в качестве благодарности пожать горло зажравшейся аристократии, но всё оказалось значительно лучше. Напряжение принцессы, которая рефлекторно отползла от окна паланкина, чтобы увеличить расстояние между собой и возможной угрозой, вновь села ровно. Несколько секунд она ещё опасливо присматривалась к женщине через полупрозрачный занавес, уповая на то, что народ не заметит её страха – он недозволителен в подобной ситуации. Народ встретил её лучше, чем она ожидала – это хороший знак. Но даже при таком раскладе Элениэль не торопилась пренебрегать безопасностью – Кречет следил за этим.
Не ради благодарностей и восхваления, не ради доверия и любви народа. Всё, что она делала – считала своей прямой обязанностью. Брат не справлялся со всеми делами государства. Элениэль не имела прав, позволяющих ей действовать от лица императора. Она не могла лично принимать участие в переговорах, даже если по уму могла встать вровень со старшим братом. Женитьбы Виззариона лишила её этого вместе с положением в патриархальном обществе. Некоторым вещам – показывать зубы и смелость, её научила Иль Хресс и жизнь после смерти матери. У неё не было возможности опереться на кого-то из братьев и пришлось принимать слишком много важных решений, с которыми она не всегда справлялась. Нужда народа в крови – понятна. Их поведение – порождение их общих ошибок, которые исправить после череды бунтов будет слишком сложно.
Дворцовые запасы позволяли какое-то время питать голодающих вампиров и поддерживать их в состоянии вменяемости, но не насыщать до конца и даровать им шанс продолжить свой род, поднять детей и подарить им хотя бы сносное подобие жизни. Вопрос крови необходимо решать на уровне выше, при прямом диалоге с королём Остебена. Если там не решится, то вампиры Северных земель сами покарают виновных, а в их числе всегда были и будут – аристократы. Первой под удар попадёт именно её семья. Поступок Элениэль базировался на двух причинах, поступать подобным образом – чувство вины и… самосохранения.
Подозвав к себе Харуку, Элениэль, наблюдая за происходящим, заговорила тише, чтобы её слышал только гвардеец:
- Пусть один из выдающих записывает, сколько амфор ушло за этот раз и сколько не хватило. Пусть запишут имена вампиров и количество членов их семей вместе с тем, где и кто из них проживает. Я хочу знать о каждом вампире, который нуждается в крови.
Таких было много и Элениэль прекрасно понимала, что всех вампиров она при всём желании не накормит. Знать количество голодных необходимо по нескольким причинам – соизмерять количество запасов крови и спроса на неё, чтобы в один прекрасный день не отдать всё последнее раньше, чем решится проблема с поставками. Возможно, что к тому времени они смогут найти какой-то альтернативный вариант. Не исключено, что в будущем им в целях экономии придётся разбавлять человеческую кровь свиной или полностью переходить на животную, только бы никто не голодал. Вторая причина – не менее важная, они должны точно знать о реальной угрозе со стороны голодающих – сколько желающих придёт за их головами, когда закончится эта благотворительность.
Выполняя просьбу народа, Элениэль отодвинула край ткани, позволяя народу увидеть свой лик, и приветственно им улыбнулась. Больше никто не сомневался в том, что к ним явилась принцесса. Не станут же служанку переодевать в дорогие шелка, позволять сидеть в паланкине и величественно держать голову с венцом ответственности на ней. Вопреки всему Элениэль не считала всё происходящее своей заслугой, не пыталась возгордиться и показать народу, что вот она – свет их нации, подарок и дар богов.
Повозка постепенно пустела, но на улице, казалось, вампиров от этого меньше не стало – их только прибавилось. Волнение Кречета возрастало, он несколько раз обращался к принцессе с просьбой развернуть паланкин и вернуться во дворец, пока здесь заканчивают с раздачей последнего десятка амфор. Он опасался, что после этого вампиры их не отпустят так просто, но Элениэль оставалась непреклонной. Она видела вампиров, которые оставались на улице не только ради крови, а ради неё – посмотреть, что она будет делать дальше, словно не верили в щедрость верхушки.
- Ваше Высочество… - в который раз обратился к ней Харука, не скрывая своего беспокойства и напряжения, - прошу Вас… Вернёмся во дворец.
И в этот раз она ответила ему согласием.

С каждой новой амфорой, покидающей повозку, возрастал шанс нажить себе проблем. Пока народ видел, что кровь ещё есть, и в них жила надежда на то, что они окажутся в числе счастливчиков-временно-сытых, волнение не было столь опасно и велико. Оно начало возрастать, когда амфор на их глазах становилось меньше. Жадность возрастала, давила и душила вампиров, которые начинали понимать, что эта кормёжка может оказаться последней. Принцесса ни слова не сказала о том, сколько ещё таких выездов будет и будут ли они вообще. Вампиры, которые ещё могли контролировать своё безумство, спешно пытались покинуть улицу, чтобы успеть сохранить себе жизни. Голодные вампиры, чей рассудок медленно, но верно начинает затуманиваться, могли пуститься следом, чтобы отнять драгоценную жидкость.
Элениэль видела, как вдова с детьми, пытаясь не дать упасть младшему, тянула тяжёлую амфору домой. Она опасливо озиралась и не зря – за ней, будто тень, медленно следовал вампир. Он делал вид, что следует домой, но была его походка слишком неровной, а движения отрывистыми и рваными – выдавали в нём безумие. Принцесса понимала, что, возможно, вдова вернётся домой ни с чем. Если им повезёт выжить после нападения безумца, то в следующую встречу Камэль может не увидеть младшего из её сыновей.
Задёрнув занавеску, пряча лицо, Камэль тяжело выдохнула, закрыв глаза. Отсрочить неизбежное – вот как выглядела эта благотворительная акция для обездоленных. До тех пор, пока император не найдёт решения проблемы с поставками, ничего не наладится. День ото дня ситуация будет накаляться. Вопрос в том, когда терпение народа лопнет, а массовые нападения и разбои достигнут своего апогея. Мирдан видел два голодных бунта, а сколько ещё их будет на памяти города? Элениэль боялась своего будущего, но молчала об этом, стараясь сделать всё, что в её силах.
Под размеренное покачивание паланкина принцесса медленно успокаивалась. Она пыталась обдумать свой последующий шаг и удерживала себя от желания выглянуть и проверить, как справляются вампиры, оставленные заканчивать раздачу крови. Скорей всего после сегодня ей не позволят лично подвозить кровь и проверять, как движется работа. Из всех приближённых к трону, Элениэль доверяла Харуке больше всего, но каждый раз подвергать опасности верного служителя династии – значит, рано или поздно лишиться его. Посылать других вампира – а может ли она им доверять? Доставят ли они кровь в нужные места и в том объёме, в каком его выделит корона или растащат половину ещё до того, как она покинет черту Золотых кварталов?
Паланкин остановился. Элениэль от неожиданности встрепенулась. Напуганная происходящим, она опасливо придвинулась ближе к окну, пытаясь что-то рассмотреть сквозь ткань.
- Оставайтесь на месте, - тут же показался Харука, предусмотрительно положив руку на дверцу на тот случай, если принцесса решит выглянуть наружу.
Элениэль мгла только слышать, что происходило снаружи. Эта поездка не могла пройти гладко. Из разговоров девушка поняла, что поймали преступника, уличённого в нападении на человека. Все знали, что за судьба ждёт вампира, нарушившего закон. Тяжёлая ситуация в Северных землях не давала им права нарушать Кодекс крови. Вампир будет наказан, а конфликт замнут, чтобы не будоражить и без того шаткое перемирие между вампирами и людьми. Пока не выяснена причина плачевного положения дел с поставками, им не нужны дополнительные проблемы. Это далеко не первый инцидент с нападением, и уж точно не последний. Стоит принимать действительность такой, как она есть. Иначе в этом мире не выжить.
Харука отдал распоряжение части своих людей. Он не желал оставлять паланкин без должного сопровождения. Кто знает, как сложится дорога до дворца – он не имел права рисковать жизнью принцессы, даже в ущерб закону. Выделив на преступника минимально необходимое количество солдат, вампир приказал им отправить его в темницу до суда. Он мог убить его прямо здесь, пролив ещё больше крови на землю Мирдана, но нарушителей закона, в особенности Кодекса крови, всегда жестоко карали публично на урок остальным.
- Всё в порядке, Ваше Высочество. Мы доставим Вас во дворец.
Стоило Харуке отойти, как Элениэль мельком заметила вампира, перепачканного в чужую и свою кровь. Его насильно волокли гвардейцы под крики и летящие камни от благодарных вампиров за щедрое подаяние принцессы. Элениэль отвернулась. Она могла понять, почему этот вампир, отчаянно молящий о прощении, поступил так. Никто не проявит к нему милосердия.
Дорога освободилась, и паланкин двинулся дальше.
Даже в стенах дворца Элениэль не чувствовала себя в безопасности. У них под боком разрасталась проблема голода, которую они никак не могли уладить. Что она может? Сжав подол платья, пытаясь совладать с эмоциями, принцесса отвлеклась на слова Харуки. Вампир просил у неё прощения и говорил о том, что его ждут другие дела. Виззарион знала, о чём идёт речь. Вампире, который нарушил закон.
Коротко кивну ему, принцесса отправилась в свои покои. Личная служанка спешно предложила ей принять ванну и сменить платье после прогулки, но Элениэль отказалась. Она попросила оставить её одну и сообщить, когда повозка и вампиры, которые отвечали за раздачу крови, вернутся во дворец. Она должна знать, как всё прошло и удалось ли им собрать максимально полный список нуждающихся.

- Вы устали, Госпожа.
Тинель права. Она устала. Но не от поездки в город и необходимости лично присутствовать во время раздачи крови. Не физическая усталость давила на хрупкие плечи, вынуждая её неподвижно сидеть возле зеркала и пусто смотреть на шкатулку с украшениями. Личная служанка вычёсывала её волосы и пыталась как-то привлечь внимание принцессы. В последнее время Элениэль была задумчива и чаще погружалась в себя, предпочитая одиночество скромному общению. У неё не было подруг, но Тинель, назначенная ей в служанки многие годы назад, иногда могла поговорить с ней, если дочь Эльдара не утомляли разговоры на отвлечённые темы. Чаще всего вампирша о чём-то с восхищением рассказывала, рассказывала забавные слухи и истории, которые витали вокруг дворцовых служителей, но каждый раз с осторожностью касалась всё, что витало вокруг принца и его брата-бастарда.
- Принести Вам молоко с мёдом?
Пятнадцать минут Тинель пыталась достучаться до принцессы, но каждая её попытка привлечь внимание девушки разбивалась о холодную стену отчуждённости. Раньше Элен делилась с ней некоторыми своими переживаниями, зная, что служанка не проболтается. Говорила ей то, что не могла озвучить в присутствии матери или братьев. То, что могла понять только другая девушка, которая возрастом недалеко ушла от неё самой, но была вынуждена повзрослеть намного раньше.
- Сделать Вам ванну? С горячей водой и благовониями, как Вы любите.
Тинель продолжала улыбаться и ласково обращаться к девушке, но спустя н-ную попытку получилась лишь отрицательный взмах головы и сухое:
- Нет.
- Я слышала, что Его Величество благосклонно относится к господину Арратсу.
Одним богам известно, отчего служанка заговорила о старшем сыне Эльдара, но это отчасти подействовало. При упоминании братьев взгляд Элениэль прояснился. Заметив это, Тинель продолжила, не отрываясь от основного занятия – расчёсывания волос принцессы.
- Говорят, что женитьба на госпоже Анри даст ему возможность присутствовать на Совете.
Навряд ли служанка понимала, какие именно перспективы светят Авелю, но считала, что лучшей судьбы для внебрачного сына покойного императора не сыскать. Элениэль придерживалась другого мнения. Озвучить его при всём желании она не могла. Никому в этом дворце она не доверяла настолько, чтобы заикнуться о своих истинных чувствах. Со смерти матери прошло много времени, и за него Виззарион стала более скрытное – держала всё в себе, под масками. Служанка по незнанию задела больную тему.
Элениэль хотела попросить её замолчать или ответить легко и непринуждённо, как положено, учитывая то, что для других между ней и Арратсом нет тех тёплых отношений, о которых знали лишь они оба. И Харука, который подозревал, но не имел доказательств их связи. Она ощутила присутствие чужой магии. Совсем рядом. Во дворце, где есть другие маги, включая её брата и его молодую жену, нет ничего удивительного в её проявлении, но источник находился за стеной. Той самой, которую Элениэль освободила от тяжёлого комода во время перестановки в комнате.
- Авель…
- Выйди, - ответ прозвучал холодно и резко. По растерянному выражению лица служанки Элениэль поняла, что переборщила.
- Госпожа…
- Я хочу остаться одна.
Во второй раз слова её прозвучали спокойнее и мягче. Тинель не стала пререкаться. Она покорно поклонилась и отошла к двери, собираясь оставить принцессу, как та того желала, в одиночестве.
- Пусть никто не входит в покои без моего разрешения.
- Как прикажите.
Подождав, пока служанка выйдет, и шум за дверьми стихнет, Элениэль встала и подошла к тайной двери. Она надеялась, что Авель был достаточно терпелив, чтобы дождаться завершения этого представления. Потайной проход открылся, давая Арратсу возможность пройти в покои принцессы. Виззарион не понимала, что привело его к ней. Ещё и так удачно, когда его вспомнила служанка!
- Что-то случилось? – с беспокойством спросила она, заглядывая в лицо бастарда. Обычно это она ходила к нему по тайному ходу. Объяснить разговоры за закрытыми дверями спальни бастарда значительно проще, чем в покоях принцессы. И уж тем более… определённые звуки, которых здесь априори быть не должно, но вполне возможно для пока что свободного старшего брата короны!

Элениэль терялась в догадках. По вопросам дворцовой важности Авель вполне мог воспользоваться классическим ходом. Для другого существовал проход в стене, но с последними событиями в государстве принцесса боялась, что что-то пойдёт не так. Задержка с ответом и опущенная голос брата, не добавляли ей уверенности в том, что всё хорошо. В голове она уже строила разные варианты ответов.  От объявления Виктора до Шейна, который узнал о ночных походах по тропам мотыльков.
Перья, выпавшие из рукавов, отвлекли Камэль. Виззарион проводила их взглядом до пола. Сконфуженная внезапным приходом брата, она не сразу сообразили, что перья могут быть его и их опадение – вполне естественно для того, кто учится управлять своей анимагической сущностью. Сама она подобным даром не обладала, да и до этого случая полагала, что у брата другой внутренний зверь, но видимо его прозвище настолько слилось с ним, что стало второй сущностью.
Авель поспешил объясниться. Девушка задумчиво пожевала губу, потом выдохнула и успокоилась. С последними новостями, которые звучат как гром среди ясного неба, она совершенно утратила покой. Любая новость поначалу воспринималась в штыки, а ей требовало всё больше времени на то, чтобы совладать с собой. Неужели, таким образом на неё влияли тайные игры с Авелем за спиной у императора или были какие-то другие причины, о которых Виззарион не подозревала?
Слова Арратса вызвали на её лице улыбку, а в глазах на смену беспокойству пришло тепло.
- Ничего, - Элен отмахнулась от птичьего подарка. В любом случае ей пришлось бы собрать все перья до единого, потому что логически объяснить, откуда они взялись в её комнате после ухода служанок, невозможно. Способности Авеля, как и его присутствие в покоях принцессы, должно оставаться в тайне.
Камэль негромко посмеялась, прислонив ладонь к губам. В глазах её стояли смешинки искренности. Представить Авеля в образе ворона сложно, но его собранного и спокойного на фоне говорливых чаек… Эта картина казалась принцессе забавной.
- Прости, - она весело улыбнулась, понимая, что могла ненарочно обидеть вампира. – Надеюсь, что я когда-нибудь увижу тебя в новом облике.
Ей правда было интересно посмотреть на ворона.
Короткое приветствие завершилось объятиями. Элениэль прильнула к груди брата и приобняла его, пряча нос в вороте его рубашки. Тепло её дыхания слабо щекотало шею Арратса. На несколько секунд девушка позволила себе закрыть глаза и, улыбнувшись, насладиться моментом единения. Во дворце они были редки, а только в компании Авеля она чувствовала себя в безопасности. К ней вновь вернулось чувство, потерянное в той голодной толпе.
- Одолжение? – переспросила принцесса, отпрянув от брата, чтобы заглянуть ему в лицо. Её объятия стали чуть свободнее, но не спали окончательно. Ладони прятались на его лопатках и не желали отпускать от себя. – Что я должна сделать?

С первого предложения Авель поразил её. Элениэль удивлённо смотрела на брата. После бесконечных выходок Шейна, которые никому не делали добра, она привыкла готовить себя к самому худшему. У Авеля с младшим братом похожего было, как у солдатского сапога с дамской туфлей. В понимании принцессы он не мог сделать ей зла, несмотря на то, что именно его мать в недалёком прошлом организовала эффектное похищение дочери Эльдара. Вопреки устоявшемуся мнению, слова Арратса звучали.. странно и порождали чувство настороженности.
Авель прав. Корона в руках Шейна, а она – не его законная жена, которая может распоряжаться судьбой страны на правах его негласной второй руки. После смерти матери Элен, не задумываясь, выполняла её обязанности. Её готовили к этому с детства – верно, но тогда все поголовно считали, что, взойдя на престол, законный наследник посадит рядом с собой сестру, как положено. Этого не случилось. Её место заняла другая девушка. Теперь Элениэль могла передать все права в её руки и наблюдать со стороны за тем, как эти двое не то губят, не то улучшают в их понимании страну. Она делала это, потому что никто другой не мог. Это было раньше. Власть медленно ускользала из её рук – Виззарион впервые осознала это там, в паланкине, когда они возвращались с процессией во дворец после бракосочетания императора.
Старший брат напомнил ей об этом. Из хороших побуждений и беспокойства за её сохранность – Элениэль это понимала, но принять этот факт, означало – навсегда оставаться в тени нынешней императрицы. А она даже не из благородного Дома, как леди Анри. Лучше бы он женился на Сарэлет, которая с детства знала о своём положении всё и умела бы им пользоваться значительно лучше, чем бывшая наложница.
Объятия с её стороны нарушились. Принцесса больше не улыбалась, а слушала и смотрела вниз, опустив голову. Виззарион медленно начинала понимать, чем жила её мать каждый день, как птица, запертая в клетке. Чем жила её бабушка. Разве кто-то вспоминает в истории о женах правителей? Помнят только их самих и их детей до тех пор, пока их отцы представляют какую-то ценность для истории, но и их забудут. Какой будут помнить ей? И будут ли помнить вообще…
- Я не могу смотреть, как он губит то, что создавали наши родители, - тихо ответила Элен, нарушив повисшую паузу. Она чуть сжала подол платья, которое не сняла после поездки. – Думаешь, она бы поехала? Отдала бы приказ, даже не подняв руки. Кому нужны эти подачки, когда в глазах других они выглядят, как попытка бросить собаке обглоданную кость, спросив за неё, как за кусок свежего и сочного мяса?
Виззарион понимала, что едва ли смягчает ситуацию, но руководствуясь такими принципами, можно сидеть и наблюдать, ничего не предпринимая вовсе.
- Шейн достаточно бездействовал, - помолчав, она решила добавить, предвидя, что на это может ответить Авель: - Я понимаю причину твоего беспокойства. Голодные вампиры, которым нечего терять, будут рвать каждого, кто попадётся им на пути и имеет хоть косвенное отношение к аристократии, потому что мы в отличие от них голодать не будем. Я понимаю, что не имею ни власти, ни сил что-либо изменить, но если никто ничего не будет делать, мы… - она запнулась, сильнее сжав подол платья. – Нас всех постигнет участь императрицы-матери.

Понимать и принимать – вещи абсолютно разные и зачастую кажутся несовместимыми. Знала ли она, что её жизнь сильно изменится после того, как вылазки брата за пределы дворца притащат в их родовое поместье девчонку другой расы. Ту, что они принимают за еду и ущербное подобие вампира в случае обращения? Нет. Жалела ли о том, что всё сложилось именно так? Наверное, нет. Сомнения порождались жизнью, которую ей пророчили с самого детства, как что-то естественное и нерушимое. Наличие брата-бастарда должно было дать принцессе то крохотное зерно сомнений, что будущее ещё слишком туманно, чтобы безоговорочно верить в его нерушимость. Она споткнулась на своей вере, но…
Принцессе пророчили жизнь в замке, власть, которую она получит после восхождения брата на престол и, как ни странно, взаимные чувства между ней и братом. Вот только никто не думал о том, что у Эльдара два сына и о каком из них говорила предсказатель – не уточнялось. Сейчас, наверное, никто об этом не вспомнит. Шейн, как часть предсказания, казался в этой роли чем-то само собой разумеющимся, но как же горько она ошиблась, доверившись этим словам! Власть её оказалась мимолётной, а любовь к брату оказалась тайной между ней и первенцем покойного императора.
И вот сейчас старший брат просил её не вмешиваться в ход событий и окончательно отдать бразды правления в руки девушки, которая стала Виззарион лишь после замужества. Элениэль не жалела, что отвергла предложение совета исполнить свой долг и бракосочетаться с Шейном. Да, она могла получить положение и власть, наступив на горло своей гордости, но так уж ли это ценно? Нет. Элениэль не боялась утратить власть и стать всего лишь сестрой правителя, в её страхах плотно засел другой беспощадный зверь.
- Я боюсь задохнуться в этих стенах, - честно призналась она Авелю, подходя к открытому окну. Погода была безветренной, а принцесса видела с высоты, как у подножия дворца распростёрся Золотой квартал, видела шпили Серебряного и где-то там, далеко, чёрту прогнившего медного.
Она понимала, что не может ничего изменить. Не сделает жизнь в Северных землях лучше, но отказаться от всего этого, значит, полностью изменить свою жизнь. Камэль не знала, как жить иначе. Без дворцовых забот. Что ей останется? Присматривать за порядком в гареме императора? Кому какое дело до этих бедных девушек, чья судьба, возможно, ничуть не лучше, чем у неё. Шейн постепенно менял их жизни, отравляя своими решениями. Первым под удар попал Авель, а что будет дальше?
- Когда-нибудь ради выгодного союза он подберёт мне партию, - не упоминая имени старшего брата, Элен приобняла себя за локотки и пусто смотрела на горизонт. – Даже если тебе удастся отказать от брака с Анри, это не гарантирует нам спокойной жизни.
Она не хотела отказываться от того, что имела, но понимала, что, по сути, у них нет ничего. Даже друг друга в глазах остальных, потому что это недозволенно, и Шейн никогда не допустит их связи. А если узнает…
Отойдя от окна, девушка прошла к постели и села.
- Я не буду больше ездить в город.
Виззарион приняла сторону Арратса. Не давать ему поводов для беспокойства и не рисковать своей жизнью – это всё ещё ей под силу.

Элениэль понимала, что до её совершеннолетия ещё есть время, но в том случае, если её старший брат решит через неё добиться какой-то цели, никто не посмотрит на эту деталь. Что такое шесть лет для вампира, который живёт ни одну сотню лет? Ничего. После ревностного поступка Шейна, принцесса сомневалась, что разговор о браке с её стороны даст положительные результаты. Наверняка она разозлит его. Впрочем, может, именно этот поступок позволит ей избежать замужества ещё какое-то время? Тогда как объяснить внезапную причину покинуть дворец под предлогом свадьбы? Как сначала убедить брата в том, что это необходимо, а после отказаться от всего за неимением подходящей, в её понимании, кандидатуры? Не сказать же в конце всех поисков, что лучше первенца Эльдара во всех Северных землях жениха не сыскать.
Оставалось надеяться на то, что плачевная ситуация в Северных землях с голодными бунтами и неудачами в поисках Виктора отведёт взгляды императора от принцессы. Если Совет промолчит и не предложит удачно выдать её замуж. Почему-то именно эта сторона жизнь императорской семьи интересовала их больше проблем, связанных с поставками крови.
Почувствовав прикосновение к плечам, девушка подняла голову и отвлеклась от мыслей. Элен молчала, но теперь смотрела на брата, ожидая, что он скажет.
- Я уж подумала, скажешь опять бежать, - Камэль попыталась улыбнуться. Один раз она уже попыталась убежать от проблем. Напророченная помолвка не состоялась по причине отсутствия невесты. Правда, всё прошло не так, как планировалось изначально. И они оба это прекрасно знали.
Предположив, что может ненароком задеть чувства Авеля (всё же его мать приложила свои руки к тому, чтобы приключение с бегством из дворца было более насыщенным), Элен решила сменить тему разговора.
Лёгкий поцелуй-касание. Виззарион улыбнулась и заключила Арратса в объятия – говорила без слов, что всё в порядке, и она понимает эту вынужденную меру. Шейна, кажется, возможный риск быть растерзанной голодной толпой нисколько не заботил. Девушка откинулась на спину и потянула за собой брата на постель, не руша объятий. Возможно, её комнате – не лучшее для этого место, но, каким бы ни было скверным настроение, в обществе Авеля грусть неизменно развеивалась, а она забывала о проблемах. Всё решится. Как-нибудь со временем, а пока… Пока она хотела наслаждаться настоящим, как могла.
- Я сказала никому не тревожить, пока сама не позову, - было что-то в этих словах… с подтекстом, но таким лёгким и едва уловимым. Он ведь так редко бывает в её покоях. Ещё реже – тайно.
Взглянув в янтарные глаза, которые отличали Авеля от других вампиров дворца, она улыбнулась и сама потянулась к губам вампира. Её поцелуй вышел не столь целомудренным и лёгким, а скорее скучающим и совсем чуть-чуть заигрывающим.

Вообще тянуть на себя брата было как-то непривычно, странно и… дико. Несмотря на то, что по некоторым вампирским традициям, они успели без официальной части «обвенчаться», Элениэль оставались слишком невинной не столько телом, сколько душой и сознанием. Чуть-чуть подпорченной личным знакомством с Глациалис и едва заметно самим Авелем. Немного шалостей не повредит, к тому же, расценить её действия можно, как попытку стать чуточку ближе, поютиться в родных объятиях и насладиться недолгими минутами тишины и спокойствия. Кажется, им снова удалось хотя бы ненадолго забыть о проблемах за пределами дворца и в соседних спальнях.
- Пусть теряются в догадках и делают ставки, - смешливо фыркнула принцесса.
Уж им ли не знать, что дворцовым слугам только повод дай, и они составят длинный список заключённых пари. Не столько ради возможной прибыли в качестве парочки монет, сколько из праздного любопытства – что из предположений окажется правдой. Слухи всегда водятся в больших домах. Дворец – ещё больший рассадник сплетен. Тинель пару раз с возмущением рассказывала ей, как проходя мимо кухни, слышала, что кухарки с конюхом ставили на то, что император больше в покои императрицы не сунется. А служанки с по-девичьи глупым хихиканьем с неохотой возвращались к работе, то и дело обмениваясь многозначительными взглядами. Слухи о принцессе Тинель оставляла за дверями её покоев и предусмотрительно не беспокоила ими госпожу.
Элениэль запрокинула голову, подставляясь под череду поцелуев. Довольно жмурясь, она улыбалась, даря в ответ брату скромную ласку – оглаживала плечи и спину, сокрытые под одеждой. И всё равно, что он успел испачкаться и пропахнуть городом. Во всей этой причудливой какофонии запахов и был сам Авель.
- Как что? Вышивать, конечно, - принцесса улыбнулась шире.
В последнее время она много часов проводила за шитьём. Обязанностей становилось всё меньше, а свободное время, которое не хотелось тратить на мысли, Элениэль старалась отдавать ручному труду. Лучше всего у неё получалось вышивать какой-то причудливый узор. Вспомнив, что кое-что успела сделать к приходу Авеля, она чуть приподнялась, из-за чего расстояние между ней и вампиром стало до критического малым. Её дыхания выходили поверхностными и чуть взволнованными, а на несколько секунд лица оказались настолько близко, что она чувствовала, как дыхание порхает с губ на губы.
- У меня кое-что есть для тебя, - пояснила она свой внезапный порыв.
Не отстраняясь от вампира, она потянулась к верхнему ящику прикроватного столика и извлекла оттуда искомую вещь. В тот день, когда Элениэль торопилась в библиотеку за нужными книгами и так неудачно натолкнулась на императора в неподобающем виде, она временно забыла, что привело её в злополучный коридор. Это вспомнилось со временем, когда образы воспоминаний начали медленно тускнеть, а на смену им она пыталась вытеснить то светлое, что дарил ей Авель. Второй поход в библиотеку выдался более удачными и вот он результат – нежно-шёлковый платок с собственноручно вышитым на нём старым гербом Виззарионов. Белые с красным нити плавно сплетались друг с другом, символизируя единство двух разных кровей.
- Прости, что не хризантема, - Элен чуть смущённо улыбнулась. – Я не хотела давать лишнего повода Шейну, если вдруг кто-то увидит.
Она хотела бы, как подобает, подарить ему платок с голубым цветком и собственным именем. Своим жестом она будто заранее давала согласие на любые действия брата. Принять предложение без предложения – так это выглядело, но разве нельзя им хоть немного вольностей, если никто не узнает?