Глупость – как яд. Она проникает глубже, распространяясь по телу, если вовремя не высосать его и не обработать рану. Виззарион не торопился и взвешивал каждый шаг, размеренно делая выпады. Неосознанно он своей медлительностью давал Виктору и его сторонникам больше времени, отнимая его у себя. Он пытался бороться с последствиями своих проступков, но не искоренял их природу. Если прикладывать к ране подорожник (а именно так выглядели всего его попытки проявить власть во благо), яда в крови не станет меньше.
Следов Виктора не осталось. Шейн не лелеял себя надеждами, что Харука и его люди смогут найти хоть что-то. Прошло слишком много времени. Виктора давно уже нет в городе – это казалось разумным поступком императору. Зачем Силиврену оставаться здесь, когда ищейки перерывают в городе каждый камень, пытаясь найти под ним нужную змею. Их много. С повешеньем, ссылками и казнями сторонников Виктора их не стало меньше. Виззарион осознавал, что в столице гадов осталось достаточно. Иначе кто бы побеспокоился о побеге своего главного Палача? Император коротко усмехнулся.
Змеи притаились, копили яд до времени, когда он настолько ослабеет, что одного укуса окажется достаточно. Камэль своими руками копал себе яму, не осознавая, что с новой горстью откинутой земли приближает себя к подземным потокам – а следом захлебнётся грязью. Со временем защита ослабнет, и Виззарион утопнет в земляном болоте, созданном своими руками. Силиврену, как отравившей его змее, достаточно оставаться в тени ущелья и ждать, пока мальчишка погибнет от собственной глупости.
Сколько у императора на самом деле сторонников на Севере? И есть ли они вообще. Шейн безоговорочно доверял Харуке и стремление Совета предпринять что-то в сторону провинившихся Арис, не разделял. Он не забыл о семье Виктора, которую знатно потрепали во время его заключения. Ищейки продолжали следить за оправданной женой Виктора и его дочерью, пытаясь уличить их во лжи. Новой информации не поступало, но согласно с законами Виззарион должен был наказать семью клятвопреступника. С другой стороны – он уже оправдал и помиловал супругу Харуки, приходившуюся Виктору племянницей. Заслуживали ли эти прощения?
Получив известие о желании Лициллы и её дочери переговорить с ним, Виззарион собирался ответить отказом. Он поднимал вопрос о судьбе обеих на Совете и на закрытых «переговорах» с Бойером и братом-бастардом, но не принял окончательного решения. Виззарион старался быть объективным и личные претензии к Виктору не вымещать на его семье. Достаточно поступков и приказов в пылу шквала эмоций. Это решение не должно быть таким, если он хочет приблизиться по здравости к своему отцу. Но права Виззарионов, как показывало время, писаны вилами по воде. Рано или поздно он, как и его отец, умрёт молодым, но останется ли дуралеем и идиотом в глазах своего государства, чтобы во время его похорон народ вздохнул с облегчением, или же сделает что-то стоящее – всецело зависело от него.
Чтобы не допустить ошибок, Виззарион решил в этом вопросе довериться  единственным двум вампирам, которым он доверял – Харуке и Авелю. Ответив положительно на желание Лициллы, он приказал привести обеих во дворец и на переговоры пригласил брата и Карателя вместе с вампиром из Лэно – ему нужен был опытный псионик, который бы уличил в неправде неверных.
Недавние события во дворце с примесью личного давили и отвлекали. Мысли о неподобающем поведении в обществе сестры Виззарион гнал от себя, как раскалённое железо от плоти.
- Надо сконцентрироваться на деле, - Шейн шумно выдохнул. От мыслей о разгуливающем на свободе убийце матери внутри начинала закипать непрошенная злость. На допросах супруги клятвопреступника и их дочери Виззарион не присутствовал. Моральное удовольствие ему доставляло положение Виктора, до его преждевременного освобождения, а не остальных членов семейства. Он не представлял, как будет смотреть им в глаза и выносить решение. – Решение, которое я ещё могу изменить.
Этот вопрос поднимался с Авелем, Харука находился близко к месту переговоров и слышал разговор, но узнать его мнение Шейн не успел. Как обычно, нашлись дела «важнее» избавления от реальных проблем.
- Если этих двоих можно назвать «реальной проблемой».
Судя по отчётам – обе дамы были чисты и не имели никакого отношения к проискам Виктора. Это спасло их от попадания на рудники вместе с Анри, если бы он, разумеется, дожил до того времени, но не от пристального присмотра за ними.
- Ваше Величество. Госпожа Лицилла Эрейн Силиврен и её дочь просят вашей аудиенции.
Шейн сдержанно кивнул.
- Проводи их в тронный зал.
Веймор учтиво поклонился и поспешил выполнить просьбу императора. Авелю уже доложили о желании Шейна видеть его на встрече. Харука, который в последнее время находился рядом с императором, последовал за ним, не задавая лишних вопросов.
Аниту вместе с её матерью встретили в холле дворца и сопроводили в тронный зал. Скопец оставался с ними и терпеливо ждал, когда император покажется в помещении и займёт своё место. Виззарион не торопился, но ради этой встречи отложил остальные дела (лучше бы решал проблему с поставкой крови). Войдя в тронный зал в сопровождении Харуки и гвардейцев, Шейн замедлил шаг, бросив взгляд на двух женщин. Несколько секунд промедления, чтобы оценить их внешний вид и эмоциональное состояние. Вампир прошёл к трону, возвысился пока ещё своём месте и внимательно посмотрел на «гостей».
- Мне доложили, что вы хотели переговорить со мной, - голос спокойный, размеренный. Шейн сдерживал себя, чтобы в нём не проблеснула рвущаяся сталь и недоброжелательность. Ему хотелось причинить Виктору равную боль, но вампир останавливал себя – это не то, что он должен сделать. – О чём?
Ответ на этот вопрос он знал – прощение. Никому не нравится, когда за ним тайно приглядывает толпа канцелярии и пытается подловить на любой мелочи. Всё равно, что спать рядом с палачом, который занёс над головой секиру и в любое мгновение может её опустить с мерзким чавканьем и хрустом. Виззарион скосил взгляд в сторону брата, чьего прямого участия в процессе решения судьбы Силивренов он желал, и на вампира из Лэно, славившегося своими псионическими способностями. Именно он постарался во время допросов и получил больше власти со смещением гвардейцев. В его компании Харуке наверняка было… не по себе.

Виктор.. Харука медленно закрыл глаза и шумно выдохнул; ладонь покоилась на эфесе меча, но не крепко, а с одолевающей гвардейца усталостью. После известий о побеге Эрейна, Каратель пытался найти след клятвопреступника, но уже тогда, осматривая пустую камеру беглеца, знал, что они его не найдут. Все их поиски были бесполезной тратой сил – побег спланирован настолько тщательно, что не подсунешься. Харука с того момента, как занял пост Карателя, успел переловить достаточно преступников, чтобы набить руку, но перехитрить Виктора..? Этот старик, вышедший из ума, давал фору любому, и Харука прекрасно знал, что уступал ему в хитрости, проворстве и опыте. Они поймали его во время несостоявшегося переворота только потому, что Силиврен им это позволил. Вот только зачем – Харука понять так и не смог. Как и не смог вытрясти из Виктора больше информации, а он хотел бы прижать этого ублюдка к стене, плюя на неравенство. Он должен был заплатить за то, что вынесла его семья, за то, что по его вине погибла императрица-мать и пошатнулась и без того сомнительная репутация Виззарионов. Харука позволил бы себе проявление гнева, но его место занял этот вампир из Лэно, тесня Карателя на его заслуженном месте.
Харука хотел бы приставить к своему дому нескольких бойцов, чтобы те следили за передвижением Виктора – если он надумает явиться в дом к своей племяннице, но не мог найти аргументацию, учитывая то, что сам факт побега они пытались тщательно скрыть. Три бойца – не помеха для бывалого в сражениях воина, но внутреннее чувство подсказывало Карателю, что туда Эрейн не явится. У него другая цель. Визит в дом к супруге и дочери тоже маловероятен. Виктор – не идиот. На всякий случай слежка после его побега усилилась, но и там его бойцам не удалось ничего поймать.
- Хитрый ублюдок..
Личный щит и меч Его Величества везде сопровождал его. В последнее время Харука ждал известия, что ему придётся переехать во дворец и спать под дверями императорских покоев. Его оставили на занимаемой должности и не разжаловали после несостоявшегося переворота, но некоторые в совете всё ещё косо смотрели на гвардейца, допустившего смерть их императрицы. Шейнир доверял ему – Харука это видел и был благодарен Бэлатору за то, что Виззарион не превратился в умалишённого правителя, чтобы в каждом видеть врага.
Харука вошёл в тронный зал, окинул его взглядом на наличие опасностей и отдал жестом приказ своим бойцам занять периметр. Опасности от супруги Виктора и его дочери не ожидалось. Любая выходка будет стоить двум женщинам жизни. Навряд ли они настолько преданы Силиврену, чтобы добровольно подставлять свою голову под карательный меч.
Ариго встал по левую строну от императора и повернулся лицом к Аните с Лициллой. Он был лишь вскользь знаком с членами семьи его жены, в большей степени пересекался с Виктором на советах, и понятия не имел, что за фрукты эти двое. Вампир смотрел на них с присущим его взгляду холодом и ничего не говорил. Он не думал, что Шейнир позвал его в зал не только по той причине, что Каратель и его бойцы должны всегда и всюду следовать за короной, а и из доверия и возможности стать для мальчишки советником. Харука хорошо запомнил ночную вылазку на природу вместе с Бойером и Арратсом. Он не был напрямую задействован в тех переговорах, но отлично слышал каждое слово и держал своих бойцов немного на расстоянии, чтобы те уши не развешивали. Мнение Харуки император спросил уже позже, когда Авеля и Ролана поблизости не было. Харука повторял императору это тогда и повторил бы сейчас – он воин, а не политический советник в вопросах интриг и заговоров. Его слово не имеет такого веса, чтобы к нему прислушиваться, однако, кажется, молодой Повелитель практически никому в новособранном совете не доверял.
Сюрпризом стало появление Арратса и Северина. Харука шумно выдохнул, стараясь сохранить непринуждённый, но собранный вид. Ему не нравилось присутствие обоих вампиров. Лэно он не доверял. А как ещё относиться к вампиру, который допросил его самого, его супругу и при этом не смог вытрясти достаточно информации с Виктора и его соратников. Или же не захотел? К этому варианту Харука склонялся больше, но не имел ни прямых, ни косвенных доказательств. Вторая тёмная фигура – Авель. Харука стал уделять ему внимание с того самого дня, как в политических играх интриганов замешалась с похищением принцессы Иль Хресс, а дальше всё наслаивалось одно на другое и так ловко, что Каратель только и успевал по-отечески хмуриться каждый раз, когда замечал взгляды бастарда и принцессы в адрес друг друга. Эти дети даже и не думали держать себя в руках. Шейнир, может, и глуповат, чтобы их заметить, но другие? Харука с его привычкой замечать любые детали, видел достаточно, чтобы картинка медленно сложилась из догадок. Горе будет им всем, если Вззарион узнает. И ему в том числе, что не сообщил о подозрениях раньше, хотя надеялся, что без его вмешательства, дети сами сообразят, что заигрались. Не сообразили.
Его участие в вынесении вердикта членам семьи Шериан было сомнительным. От Харуки не требовались слова, он только внимательно слушал и отмечал любую перемену в Лицилле и её дочери, чтобы сделать свои собственные выводы.

Идиот идиотом, а нежелание брата находиться рядом с ним Виззарион заметил. Авель с детства жил бок о бок с теми, кто ему неприятен, потерпит. Шейн проводил его коротким взглядом и перестал уделять внимание, когда заговорила Люцилла.
- Ничего нового я не услышал.
А что мог? У семей, которые имеют отношение к клятвопреступникам и другим вампирам, нарушивших закон, не оставалось ничего другого, кроме как просить на коленях у владыки пощады. Их не казнили и не пленили следом за Виктором, оставив в подвешенном состоянии вынесения вердикта Правителя, даровали скользкую надежду на разрешение ситуации в их пользу, если получится оправдать своё честно имя. Виззарион принял их, когда мог ответить отказом, выслать принятое решение в письменном виде слугой и не заморачиваться по этому поводу, как проделывал это с семьями соучастников Эрейна, но к его семье у Шейна было особое отношение. Предвзятое и в этом была проблема Лициллы и её дочери, которым уделялось повышенное внимание монарха. Решение принималось долго, а время тянулось, как добротный мёд янтарной нитью, но грозило в итоге сойтись крепкой шёлковой верёвкой на шее обеих.
- Тринадцатого цветня, в день заключения брака императора, в городе был устроен переполох, - издалека начал Камэль, но он знал, к чему подведёт в итоге, и внимательно наблюдал за переменами в мимике и жестах четы Силиврен. Виззарион не обладал выдающимися псионическими способностями – для этого ему и нужен был маг из Лэно, который лично занимался допросами после переворота. – Под шум и вынужденную необходимость призвать всех стражников к вратам Золотых и Серебряных кварталов мирданская тюрьма оказалась нашим слабым местом. Плохо защищённым, - он злился на допущенную оплошность. Виктора должны были охранять лучше, зная, насколько он хитёр, но позволили ему сбежать при первой возможности. – В её стенах убили Археля Анри. Ему перерезали горло. И в то же время сбежал Ваш супруг. Конечно же, Вы ничего не знаете об этом, Лицилла-доно? Ни вы, ни ваша дочь не причастны к побегу Виктора и смерти его бывшего соратника?
Вина Шейна в голодании вампиров низшего и среднего класса очевидна. Он её не отрицал, но предполагал, что бунт, устроенный в день его с Мередит свадьбы, был подстроен. Вампиров спровоцировали выйти в этот день на улицы и «поприветствовать» помоями и гнилью императорскую чету, купая их в голодной радости. Это второй голодный бунт, под которым вершили свои тёмные дела революционеры. В прошлый раз его почти удалось свергнуть. В этот – особого вреда не нанесли, но помогли бежать Силиврену.
Камэль предвидел ответ вампирши, но её слова необходимы для того, чтобы подтвердить её причастность или непричастность к деяниям супруга. Её участие в несостоявшееся перевороте не подтверждено, но после побега Виктора что-то могло измениться не в пользу его семьи. Виззарион не хотел допустить очередную ошибку и помиловать змею. Поймал за хвост – руби голову сразу, пока не укусила – этому его научил горький опыт с Виктором. Женщины перед ним или нет – всё равно. Мера наказания одна.

Информация о побеге Виктора и смерти Археля Анри тщательно скрывались. Виззарион не хотел поднимать лишний шум, а люди Эрейна не спешили развеивать миф «благополучия» в стране. Инцидент с голодным бунтом и проводами императора с императрицей во дворец не остались без внимания, и в этом случае никто не мог заткнуть рот челяди. Стражникам в мирданской тюрьме – могли. Харука лично следил за тем, чтобы информация не просочилась за каменные стены. Рано или поздно это бы свершилось. Не так давно Шейн сам поспособствовал ситуации, приоткрыв занавес в компании Бойера, а после – с визитом Авеля в Дом Белого Лотоса. Кто-то из слуг Анри вполне мог услышать о побеге Виктора и разнести эту весть по городу, если его единокровный брат и его дорогая невеста были неосмотрительны и позволили всем желающим слышать то, что им не полагалось.
Император допускал возможность, что знания Лициллы о побеге Виктора – порождения слухов. Женщинам высокопоставленных особ пристало с давних времён распускать по городу пташек – собирать последние горячие новости и слухи для себя и мужей, чтобы всегда быть первыми и в курсе всего происходящего. Ровно до того момента, как дочь Виктора открыла рот и обвинила мать во лжи, Виззарион позволял себе думать не категорично в отношении Лициллы и принять решение исходя уже из вердикта псионика.
Шейн отвлёкся от супруги бывшего главы Дома Королей Белого Сияния и перевёл взгляд на его дочь.
- Отродье Виктора… Даже в этой хрупкой и невинной на вид девушке он успел взрастить своё семя предательства.
Анита предавала свою плоть и кровь – вампиров, подаривших ей жизнь и всё, что она в этой жизни имела. У неё могла быть куча причин для этого поступка, возможно, таких, которые бы смягчили отношение императора к ней, но не оправдали её поступка полностью. Предающие будут предавать дальше, и все их слова о верности – фальшь, которая вскроется со временем. Шейн не хотел видеть у власти таких вампиров и вознамерился очистить свои владения от червоточины, пока не стало поздно.
Камэль хмыкнул, усмехнувшись. Семейство Силивренов во всей своей лживой красе. Шериан вовремя сбежала из прогнившего Дома, не заразившись дрянью. Виззарион доверял Харуке и его жене, но не её родственникам. Свою верность надо доказать.
Император молчал. Попытки Лициллы оправдаться остались без его внимания. Вампир смотрел на дочь Виктора. Отсутствие дара к псионике не делало его слепым к чужим эмоциям. Проявление страха и волнения прослеживалось в Аните достаточно чётко, чтобы не укрыться с его глаз, как и её попытка успокоиться.
- Ну и зачем ты подставила мать? Ради спасения или сомнительной справедливости? – он пытался понять природу поступков каждого, но, чтобы не тратить время попусту на разговоры, он перевёл взгляд на Лэно и брата.
- Ну а вы что скажите, Гэвин Северин?
Виззарион не смог скрыть лёгкой насмешки, адресованный не в чей-то конкретно адрес. Его забавляла ситуация. Лицилла и Виктор стоили друг друга в своих тайнах, но знали ли они, что их дочь, взращенная их методами, предаст в конце? Судьба уже наказала Виктора за его грехи смертью сына, теперь он фактически лишился дочери. Предательство равносильно смерти.
- Кому из этих двоих мне верить?
Вампир не отворачивал головы от главы тайной канцелярии, но временами скашивал взгляд в сторону Лициллы и её дочери – он хотел видеть, как поменяется выражение их лиц, как изменятся эмоции, когда от слов Лэно зависит будущий вердикт правителя.

Анита могла показаться слишком глупой, непонимающей девушкой, которая говорит, что в голову попадёт. Её мама шла сюда, надеясь вымолить прощения, возможно надавить на жалость Его Величества тем, что никто не позаботится о её дочери. Как это глупо! Сама же девушка шла сюда, зная, что УМРЁТ. Да, именно она была готова к смерти. Каждый ли человек готов к смерти? Нет, но она словно отпустила свою душу, как только сюда вошла. Казнь, смерть, всё это не важно. Перед смертью все равны. Останки твоего трупа не скажут, каким человеком ты был: честным или лживым, праведным или грешным, добрым или злым, мужественным или трусом, с совестью или без неё и т.д. Как бы то ни было, но смерть сама по себе ужасна, какой бы она не была.  Её родители редко позволяли выходить за ворота родового поместья, а ей иногда так хотелось убежать, спрятаться, и чтобы её никто не нашел. Ани хотела хоть день побыть простой деревенской девочкой, продающей цветы или какую-ту вкусную еду. Глупая затея. Она пока что единственная живая наследница дома Королей Белого Сияния… Если бы брат, Лонар, был бы здесь, то Силиврен уверенна, что он смог бы подобрать такие слова, сделать так, чтобы все было по добросовестности, и не было этой лжи, фальши. Многие женщины хотят быть титулованными, быть императрицами, но Ани это не нужно было, она просто хотела бы когда-то полюбить и чтобы эта любовь была взаимна. К чему всё это? Без понятия...
- Кому из этих двоих мне верить? – после короткой фразы девушка больше не тряслась. «Что сделано  - то сделано, глупо сожалеть», - подумалось Аните, и она смотрела на императора своими небесными пронзительными глазами. В них не было мольбы о пощаде, упрёка, скорее уважение, восхищение, а сам взгляд говорил «вы знаете, как поступить правильно». Эрейн Силиврен пусть и была еще юна, хотя, скорее всего, казалось юной, ведь родители делали все, чтобы она была умной, умеющая подержать беседу, но совсем не разбирающаяся в политике и заговоров. Эту тему Виктор обсуждал лишь с сыном, иногда подключалась Лицилла, Ани же находилась в другом мире от всего этого. Но, если по секрету, брат иногда говорил, что рассказывал ему отец. Нет, Силиврен всегда была в курсе событий, она знала, что происходит в мире, но что касалось дел её дома, она была слепа. Иногда ей казалось, если бы она чуть больше знала, чуть больше интересовалась, то смогла бы предотвратить покушения отца на императора, она бы поговорила бы с ним… Хотя иногда у отца такой тяжелый взгляд, что даже Ани его боялась.
- Я полагаю, лорд Северин, Ваше Величество, мы пригласим юную даму встать с нами рядом… - Силиврен перевела взгляд небесно-синих глаз на Арратса, и смотрела прямо ему  в глаза. Могло показаться, что она даже не моргает. Голос у Авеля был тихим и равномерным, он не внушал угроза или упрёка, только факты, говорящие сами за себя. Он не был настроен против Аниты или против Лициллы. Мужчина старался действовать объективно, и ему это прекрасно удавалось, ведь он не испытывал симпатию ни к жене Виктора, ни к его дочери. Но была ли Антипатия? Девушка внимала каждому его слову, словно не хотела упустить какую-ту важную деталь.
Девушка пока что ничего не говорила, ведь мог или Император, или лорд Северин быть против этой идеи, поэтому она молчала, ничего не говорила, но напряжения между дочерью и матерью была. Леди Лицилла с неодобрением смотрела на ту, которой подарила жизнь, а Ани даже этого не видела, она считала себя взрослой, чтобы совершать поступки не по наводке, а самой. Она не кукла… Уже не кукла... Хочет перестать ей быть, и действовать так, как подсказывает ей её сердце...

- Леди Лицилла очень переживала, путалась в противоположных заявлениях, но не лгала, – сдержанно ответил маг. – То есть, либо не была уверена в своих догадках, либо не участвовала в тёмных делах мужа. Потому мы оставили её в покое, однако не спешили с амнистией.
Даже Сарэлет получила её только после смерти брата, как подачку. Потому что она всё ещё могла предать, как выясняется теперь, – подумал Авель, опуская глаза в пол. Тяжёлая ситуация. Отправлять в заключение женщину и судить за участие в заговоре против Императора - провоцировать сторонников Виктора на действия. Готов ли будет Шейн принять удар? Смогут ли его защитить в этот раз? Ворон вспомнил о камнях в подземельях под жилым крылом и подумал, что мог бы попробовать решить загадку их работы один, раз уж в нём впервые за сорок лет вновь пробудился интерес к практике магии лично. Но Виктор уже знал, как преодолеть барьер в особняке, защиту нужно было настроить работать как-то иначе, по живым представителям крови, консортам, и не дать утечь ей через нелояльных слуг.
А что Анита? Задержат её при дворе, пошлют к жрицам или же оставят родовитой гостьей, возродив свиту фрейлин для скучающей Элен? Вряд ли Виктор сочтёт такую участь дочери лучше, чем плен, и тем больше у него мотивов раскрыться. И сделать ошибку…
- Ваше Величество…
Женщина, чьё растерянное лицо приняло суровое и горестное выражение, выдавая её уже немалый возраст, коротко обвела всех присутствующих взглядом и, остановившись на юном монархе после начальника Тайного кабинета, медленно опустилась пред ними на колени. Понимание, что тщетно и вредно даже пытаться лгать, что от дочери, выращенной слишком честной, чтобы ценить семью выше правды, поддержки не дождёшься, она отвела с глаз за заострённые вогнутые уши свободные от причёски пряди и призналась.
- Не далее чем семь дней назад я, Лицилла Эрейн Силиврен, помогла своему мужу, беглому заключённому и предателю клятв и государства, деньгами, едой и укрытием. Он покинул дом – не наш, а пожарище дома его брата – в середину второй ночи, и о планах своих мне ничего не говорил, советуя мне ничего не предпринимать и не беспокоиться. Это всё… всё, что я могу рассказать. Моя жизнь и жизнь моей дочери в Вашей власти.

Отредактировано Авель (17-08-2016 22:14:31)

- Лицилла Эрейн Силиврен, вы лишаетесь своего титула и имущества. Отныне темница станет вашим родным домом до тех пор, пока я не решу вашу дальнейшую судьбу. Вы обвиняетесь в содействии Виктору Эрейну Силиврену. В зависимости от степени вашего участия в его побеге, будет зависеть мера применимого к вам наказания. Судьба вашей дочери решится позже.
- Если не прямо сейчас.. – дополнил в мыслях император.
Шейн повернул голову к Харуке, обращаясь к нему и его людям:
- Сопроводите леди Лициллу в допросную. Вытрясите из неё всё, что возможно. Если потребуется – применяйте силу.
Гвардейцы, повинуясь приказу императора и своему начальнику, обступили вампиршу.
- Пощадите, Ваше Величество! – склоняясь ниже, отметая гордость, взмолилась женщина. Виззарион не отрицал, что отчаяние и мольба, с которыми смотрела на него жена Виктора, доставляли ему в определённом соотношение удовольствие, но его недостаточно, чтобы утолить гнев, порождённый болью. Эрейн заплатит за свои грехи.
- Уведите.
Без тени жалости Виззарион закрывал глаза на просьбы женщины смягчить меры. Камэль хотел быть справедливым правителем и не поддаваться эмоциям, но они клокотали в груди, как голодный зверь при виде куска свежего мяса и требовали еды вместе с кормящей рукой – мало. Шейнир не насытился страданиями одной женщины, а Виктор слишком далеко – не дотянуться.
Камэль глубоко вдохнул и откинулся на спинку трона. Крики Лициллы стихали за дверями тронного зала и тонули в эхе шагов воинов. Рудники – это его форма помилования вместо уготовленной смерти всем предателям и другим, как урок. Идти против короны – публично лишиться головы. Снисхождением станет меч, который Виззарион занесёт собственноручно, не возложив казнь на плечи своих верных воинов и Карателя.
- Осталось решить, что делать с дочерью Виктора.. – Виззарион перевёл взгляд на девушку. Он не доверял слезам и повышенному чувству справедливости. Виктор был предан его матери, но именно от его рук погибла императрица-мать, не прожив долгие и счастливые годы во дворце при правлении сына. – Что ждать от тебя?
Верность короне с предательством родной крови. Правда во спасение. Псионик не уличил девушку во лжи и стал сторонником её «освобождения». Анита, пока что, оставалась последней из Дома Силивренов – не считая Шериан. Жена Харуки принадлежала другому Дому и её восхождение в Совет, как и возможность сесть на два стула сразу, не устроит младшие семьи. Она была проверена временем и переворотами, а прямое родство с Кречетом внушало императору веру в то, что его не предадут снова и главенство двух Домов он вверит в надёжные руки.
- Поскольку Дом Королей Белого Сияния остался без главы. Временно  его место займёт Шериан Ревио Ариго, дочь покойного главы Дома, незаконно сверженного с должности своим братом. Анита останется частью Дома, если в ходе расследования не выяснятся другие детали.
Он не мог оставить Дом «обезглавленным». Доверить его Аните, дочери предателя, в которой он сомневался, - не вариант. С другой стороны его поджимали младшие Дома, которым расформирование позволяло пробиться наверх. Заключить выгодный союз в будущем – лучше. Шейн начал практику политических браков и мог продолжить её, если сочтёт, что дочь Виктора достойна представлять свой Дом в качестве супруги главы.
- Кого назначить на это место?
Искать вампира среди младших Домов или сыновей из свободных Домов Камэль, чтобы составить выгодную партию? Мнение Аниты по поводу возможной свадьбы по расчёту Виззариона не волновало. Третья сторона – Виктор. Что он может сделать в ответ на ссылку супруги и союз дочери? Оставлять Аниту без присмотра, вверив её в руки стражников, который уже проворонили помощь Лициллы – не вариант.
- Анита Эрейн Силиврен, Вы останетесь при дворце в качестве.. гостьи.
Это не снисхождение и не прощение. Судьба девушки окончательно не решилась – Виззариону требовалось время и несколько адекватных советников, чтобы принять наиболее выгодное решение в отношении вампирши. Какой из всех возможных вариантов подойдёт и не появится ли ещё один в ходе обсуждения. До тех пор Виззарион планировал подержать девушку подле себя, чтобы она всегда была на виду.