Чувствовал себя лжевампир замечательно, сидя на пирамиде ящиков и подобрав длинные ноги, хотя мог бы встать и забраться на балкончик какого-то зажиточного горожанина и наблюдать улицы с ещё большей высоты. В огнях вечернего Мирдана проплывали платья, накидки и нарядные шарфы, головы убранные и разве что вымытые дня три назад, господа богатые и те, что едва на плащ без дыр и кровь скотины могли денег собрать, вампиры, люди, редкие эльфы и мало ли кто ещё. Совсем рядом, в изгибе улицы, от которого отходил тупичок с реквизитом и куклами на продажу, ставили на сколоченном за час помосте актёры кукольное шоу. Молодые вампиры - тело взрослое, голова - ну так - в восторге наблюдали в первых рядах, ложась на сцену с локтями. Чуть поодаль, танцуя на огромной бочке с коваными узорными факелами, выдувал огонь трюкач. Кай тоже так мог - и сейчас, наверное, тоже - в юности практиковался. Но магией, только магией. А этот, кажется, на голяк, настоящим маслом. Достойно уважения.
Под маской, которую можно было бы снять, но уж больно она, белая, прижилась на грязноватом лице так и не дошедшего до постели и бочки с водой плута, его нижняя челюсть чуть отошла вниз и назад, давая под и так от природы выпяченную "любопытную" верхнюю губу и ряд мелких зубов с клычками забиваться воздуху. Кайлеб чуял этот вечер, пробовал на вкус, точно хищник или полоз, вдыхал его, и голову кружила от дыма, запаха тел и призрачного дежавю.
Умотавшись бегать по городу вдоль людных улиц, отслеживая поведение стражи и пытаясь понять, происходит ли что-то неочевидное глазу обывателя, он нашёл этот угол недалеко от Алой площади и присел, чтобы подкрепить потихоньку возвратившиеся после исцеления и наступления тёмного времени суток силы. Стоило мужчине украдкой достать флягу с остатками запасов крови и капнуть из виала драконьей - к нему пристали.
- Хой, а ты тоже актёр? - спросил кто-то снизу.
- Конечно! Я играю петушка на флигеле!
Он глянул вниз. Двумя рядами ящиков ниже присела на краешек наблюдать за представлением девица в пышной юбке. Заострённые, но только чуть ушки выдавали в ней вампира, пусть и не самой чистой крови, а отливающие лиловым косы напомнили Каю о чём-то...
- А как же флигель? - засмеялась девчонка.
О чём-то...
- Не построили, - опрокидывая в себя флягу, сказал маг.
О чём-то, что было слишком давно и в другой обстановке.
Молодая вампирша жадно посмотрела на флягу и чуть заметно облизнулась.
- А у тебя человечья, да?
- Кончилась, - развёл руками Кай, быстро пряча её в сумку. Он не привык жить среди вампиров, хотя собственная ошибка казалась такой очевидной секунду спустя. На него смотрело уже больше глаз.
"Ах, ну что вы! Может, ещё драконью почуете?" - с раздражением подумал некромант и полез вниз.
- Ну... мне хоть капельку с донышка, - шепнула, настигая его у земли, девица с цветными косами, - хоть лизнуть!
Кайлеб ухмыльнулся под маской и повернул к ней бледные глаза в прорезях и поднёс голову ближе, шумно вдыхая.
- Слушай, девочка, - прошипел он, отчётливо понимая, как от него до сих пор смердит гарью, смертью и собственной раной. - И вы все, малолетки. От-валите, пока не побежали по мамкам в ужасе.
Когтистые перчатки из арсенала Виан, маска, запах и кроваво-красный плащ сделали своё дело. Вампирская молодёжь рассыпалась и ощерилась, шипя, точно напуганные кошки, пропуская обращённого Виан убийцу в текущий по улице поток.
- Падаль! - сплюнула вслед девчонка, но лжевампиру было безразлично. Нечего к незнакомцам в маске приставать, прося крови.
Далеко Кайлеб не пошёл, планируя осесть рядом с трюкачом с его факелами. Там же вертелась женщина - по запаху - человечка, и предлагала всем погадать.

[AVA]http://i.imgur.com/m02dYNr.png[/AVA]

Из переулка в переулок перед глазами Кайлеба порхнула визжащая и хихикающая стайка девок в пёстрых юбках. Подгоняли их разной одетости и богатости клыкастые и нет молодцы, а возмущённые держатели лотков, которые задевали юбки, ворчали: "шлюхи, вестимо, опять шлюхи из нор без стражи повылезали". А что поделаешь - гуманные законы, кушать хочется, падких на бледную кожу и долговечное и молодое вампирское тело среди заезжих немало.
Поток людей и нелюдей отнёс засмотревшегося Кайлеба к углу, и маг поспешил поднырнуть пож края этого водоворота и выплыть в недвижную часть человеческого моря: к рядам артистов и торговцев вдоль раскрашенных или обложенных камнем стен - по достатку хозяев домов в центре города.
Налетел на гадалку, чьи протёртые рукава простой шерстяной рубашки плескали волнами тасующихся, точно зачарованные, карт. Отблеск огня от опасного соседа вырисовывал на её румяном лице с определённым возрастом "за тридцать", в отличие от холодных и юных вампирш, морщинки в уголках губ и глаз и смешливые ямочки. Вопреки стереотипу, гадалка была златокудрой и скорее худой, чем пышнотелой, блондинкой, а её тонкие и бледные губы поднимали в омуте памяти некроманта образ матери, когда та кормила их с Алисией не выспавшись с утра. Она примерно так же устало, но солнечно улыбалась, а после надевала бесстрастную маску врача. Пожалуй, из детей-Ворлаков именно от матери больше взял Кайлеб, а Лис, куда менее сухая лицом, не то просто по возрасту казалась нежнее, не то и правда была вылитой бабкой - сказочной красоты колдуньей в юности, по словам старших тёток - и миловидной, но слепой и колючей домашней диктаторшей в возрасте.
Когда контрастно-мелкая и неопытная девчуха - на вид лет пятнадцать, но из-под волос торчали кончики ушей, так что прибавлять ей надо было до ста, рассыпавшись в благодарностях с медными монетами освободила внимание гадалки, время дум для Кая кончилось.
- Обычно вампиры не замирают, разглядывая лицо страшно старой человечки-гадалки, - весело заметила женщина, и её левая рука, с которой в правую только что перетекла вся колода, рванулась к маске. Лжевампир перехватил кисть, не дав ей и на палец приблизиться к его второму лицу.
- Если ты хочешь предсказаний - не стоит мне лгать и от меня прятаться, - сказала она, оттягивая руку.
- Я просто проходил мимо, - бросил Кай. Его мать тоже очень назойливо лечила всех, до кого дотягивалась, и тётки, и бабка. Ворлак думал уже перейти в другое место, вклинившись между группой эльфов, но услышал вслед:
- Рыцарь Мечей.
Он обернулся. На него смотрел потёртый рисунок на карте. По совпадению, фигура на нём носила чёрный панцирь с кроваво-красной накидкой и железной маской вместо забрала шлема. Какая жалость, что Кай был слишком потрёпан для этого зловещего героя и в жизни не носил такого грозного двуручного меча.
А гадалкино лицо, ещё не избавившееся от исказившей его при захвате боли, было серьёзно до жути.
- Снимая чужие короны ты ничего, кроме страха и ненависти не пожнёшь, а лихачество тебя погубит.
- Ву-у, как я люблю, когда туманные фразы произносятся зловещим тоном! - прыснул Пятый. А целиковый материальный Кайлеб Ворлак просто развернулся на пятках, похлопал женщину по плечу, и, сказав "Не болей" - исчез в толпе.
Прожив какое-то время, особенно сквозь череду невероятных стечений обстоятельств, никогда не можешь точно сказать, как относиться к суевериям вроде гаданий и есть ли на самом деле такая штука как судьба. Иной раз ведь сделаешь всё наоборот и выйдет только хуже, либо наступишь на грабли, пойдя по жизни своим умом. И что это? Самоисполняющиеся пророчества? Бессилие всё учесть и предсказать? Но Кайлеб уже достаточно чокнулся, чтобы увидеть во сне этой зимой, что его в зале магистров Культа убивает его друг его же злорадно смеющейся где-то в воздухе демонической косой. Сбежал и выжил, как видно, несколько раз под чужими масками.
Что-то подсказывало, что, будучи якобы обращённым из Виан и завёрнутым в красную тряпку, вылезать в самый центр - на площадь - не стоит. Завернуть куда-нибудь, забраться на какую-нибудь башню местных двух-трёх и выше этажных не то домов, не то уже небольших дворцов, посмотреть из сумрака ночи над освещённой огнями землёй. Но ведь тянет в пекло.
Стражи на углах, где обычно досматривали всех, кто желал пройти на огромную драгоценность бравых северян: вся площадь с помощью магии и моря денег выстлана переливающейся красным породой с гранатами, шутка ли! Теперь драгоценность топтали тысячи ног, так, что её было не видно. Гуляющих перед самыми скалящимися в подсвеченной темноте шипами ворот дворца было очень много: и конных богачей, и пёстрых середняков, и почти что нищих, которым сегодняшний вечер - шанс из ряда "раз в сто лет". Мелькали плащи лишь там, где уходили в пока не распустившиеся цветами и почками аллеи ряды совсем крупных особняков в садами, да и те, казалось, не те. Не того оттенка, не те белые и не с тем красным.
"Похоже, мои мы-хотим-невесту друзья всё-таки напились и пошли спать", - подумал Кайлеб, оглядывая ну слишком мирное гуляние. Столь долгожданного представления всё не было и не было, а он так ждал!
- Нужно что-то делать.
- Нечего делать. Ты не в том состоянии, чтобы вламываться и делать грязную работу по уборке лишних Виззарионов во дворце своими руками. Это не принцессу выкрасть, чтобы всё равно не суметь удержать, и попробовать я тебе не дам.
Мириться с вековой нерешительностью вампиров в плане дворцовых переворотов было сложно. Такой идеальный день, такая хорошая подготовка - и такая досада!
Неизвестно, какой чуялкой он узнал, куда, не отдаляясь от края, идти. Может, обманутая амулетом, но не истинной сущностью некроманта энергия всё стремилась, даже залечив рану на руке, из скверного тела сбежать. У толкучки на углу другой уходящей сквозь кварталы с площади улицы, из которой несло выпивкой вроде ленивого домашнего вина и наперебой поднимаемыми за императора, весну, дружбу и хорошую ночь тостами, он увидел знакомый профиль с героической небритостью. Подкравшись сзади - это было совсем несложно - маг в маске похлопал парня по плечу.
- А потом не верь в судьбу и предсказания, - хихикнул он за сцепленной медными скобами улыбкой и поднял своё "забрало". - Я тут искал на улицах смысл жизни и не нашёл! А твои как успехи?
Звёзд даже после последнего погасшего на западе закатного луча видно не стало: возможно, во всём виноваты были коварные тёмные облака, набежавшие неизвестно откуда, но, скорее всего, из царства Ледяной ведьмы. Пока незаметные занятой праздником толпе, вместо звёзд в круги света с неба опускались хлопья белого снега, и таяли, касаясь раньше времени порадовавшихся весне северян.
Как здесь не верить в чудеса?

- Бери круче и оригинальнее: между кракеном и горным козлом!
А с северянским произношением на общем языке словосочетание "горным козлом" звучало почти неотличимо от "полным козлом", отчего идиотская шутка становилась в полтора раза безумнее, пока лжевампир с лучезарной (и всё ещё немного чумазой, если посмотреть под прямым светом) рожей тряс предложенную руку.
Между тем Четвёртый и Пятый под выступление Варлока продолжали друг на друга орать, и от этого хотелось хвататься за голову и бегать по кругу, крича сплошное "ла-ла-ла-ла-ла!", лишь бы заглушить их.
- Пить с вечера, ай-яй! Я свободный артист, но не могу одобрить подобного самовредительства! - по тону мага, впрочем, слышалась наигранность и самоирония. А что? Сами же плавали и левиафанов призывали от вечерней скуки и хандры. Когда их было только два "я" и они друг о друге почти не догадывались, ведь бодрствовал и правил в теле всегда единолично весёлый раздолбай Второй. Без других даже с его поломанной психикой была такая радость от жизни... ясность... простота... Зачем он убил несчастного парня и отправился вместо каторги воевать за уродину-родину? Или это был уже не он, а другой, зарождаясь...
- Так я же специалист по исчезновениям - забыл?
Ведь Кай не просто так предлагал "уйти" своего спасителя или "растворить" его врагов, подвернись случай или нужда. Истории о чудовищах, ходящих по зеркалам, казались куда как обыденнее, чем человек, появляющийся и исчезающий в правильные (или неправильные) моменты в определённых местах, при этом, как сомнамбула, не зная точно ни причины, ни логики. Иногда Кайлебу просто казалось, что его по себе самостоятельно перебрасывает событийная ткань, в качестве награды за пытливость и смерть в муках его ума. В такие моменты, ощущая себя повелителем пространства и времени, было очень тяжело противостоять искусу врываться таки в дворцы и рубить венчанные головы. Четвёртый, который принёс это знание и мастерство, единственный, казалось, не забывал о одном смертном теле на пятерых и его ограничениях в магической игре с вероятностью.
- Очнись.
- А лучше - забудься.
Вот для таких патовых ситуаций и нужен был Второй.
- Честно: я свободен, но напиваться всё равно бы не стал. Вот выпить, да ещё раз бесплатно раздают... - рукой в перчатке заправив маску дальше к макушке, чтобы не соскользнула, маг вытянул длинную исполосованную шею и крикнул в сторону пирующих: - Эй, а у вас ещё есть, куда наливать?
- В руки! - обернулся кто-то к ним. - В винокурню сходи попроси, может, что-то ещё осталось.
- А где...
- По улице и сам увидишь!
"Хорошо, прощай, Алая площадь!" - подумал Варлок и, кивнув столь отчаянно желающему надраться целителю, стал пробираться в указанную сторону.
- Треть жизни по вшивым трактирам, - сказал он, когда над головой уже раскачивалась вывеска с подновлённой краской. "Неринские фруктовые вина". Неплохо, да, - а вот на винокурнях я ещё не сидел. Интересно, с чего такая ярмарка неслыханной щедрости. Не самые хорошие запасы, что ли, раздают?
Мужчины катили и таскали к повозкам бочки и пузатые бутылки, требуя подвинуться с прохода, снаружи обсуждали (и матерились) на внезапно поваливший с такой силой снег, но они всё-таки прошмыгнули внутрь и минули основной бурный поток кричащих существ, бегающий с улицы вниз по скрипучей лестнице, в погреб и назад. Стены небольшого зала на первом этаже украшали вышитые фруктово-летне-виноградной тематикой холсты, а из сквозного прохода в стене напротив распахнутых дверей виднелись заполненные людьми столы и валили клубы душистого воздуха.
- Правда, когда-то я хотел перебраться жить на виноградник, до того, как Пределы заполонила нежить.
История: была у Кайлеба невеста, он её любил. Только с головой у чернокнижника после войны стало совсем не в порядке, поэтому ради воскрешения милой сестрички невестой он пожертвовал. И Пределы нежитью заполонил он. Проклятый псих.
- А у тебя есть какие-то особые причины напиться и забыться?

"По тебе видно, да, - подумал Варлок. - Беглые благородные мужи не слоняются по чужбине, помогая бродячим, если у них есть друзья и гнездо".
Было небольшое различие в Кайлебе тогда, когда он голодным придурком с тренькалой таскался по всему Альянсу, и сейчас. Он и так старался как можно реже перебивать во время чужого рассказа, набирая себе в обыкновенных историях пищу для мыслей и слова для песен, только теперь он почти не пел. Он использовал маленькие детали, интонации, выбор слов - всё! - чтобы понять, из чего сплетены струны того или иного человека и припасти что-нибудь себе в багаж, чтобы выдавать чужие откровения прежде собственных. Только иногда такие чужие жизни приплавлялись, как восковая маска, к его настоящему лицу. Как сейчас Рейнеке замещал собой потерянного для мира Ворлака.
- Скинь его, скинь его, скинь! У него нет наших интересов, цели, ничего нашего нет, даже имени!
- Скинь...
- Скинь...
Ещё позиция сосредоточенного слушателя помогала усмирять свойственную расторможенному некроманту возбуждённость интонаций и избыточность откровений, перенаправляя силы на борьбу с внутренним хаосом. История звучала так похоже... Так похоже на то, что думал о себе Кайлеб в двадцать два. Он считал себя нормальным человеком, хоть пошёл против семьи. Он принял чувства Эйр и оказался девушкой абсолютно очарован, хотя все считали вдвойне нездоровым, что выходец из хорошей семьи с длинной историей взял выросшую при борделе полуграмотную певичку младше его на шесть лет. Чем всё закончилось, а, а?!
- Главная проблема женщин "не на раз", - внезапно прервал своё молчание Кайлеб, поднимая с подрагивающей поверхности налитого прямо из бочонка вина бледный холодный взгляд, - умных или глуповатых, хозяйственных, нежных, скромных или ярких, но всегда - душевных в том...
Он вспомнил всех женщин, к которым забирался в душу, чтобы потом исчезнуть, или которые зарывали когти в его сердце, чтобы уйти - или сбежать.
-...что однажды, когда пелена очарования и страсти спадает, они начинают замечать, интересоваться, задавать вопросы.
Маг покачал головой и, вспомнив про задранную маску, когда она двинулась от движения, снял её вместе с кожаным ободом с крючками, за которые цеплял, и положил на стол, а сам капюшон скинул. Затем он снял когтистые перчатки и кинул их на маску, прочесал пальцами обкусанные пряди крашеных в малиново-багровый, хищный, тёмный цвет волос.
Оцепенение задумчивости спало. Кай подхватил кубок и запоздало поднял его.
- Твоё здоровье.
Пара глотков прошли совсем гладко. Вино приятно пахло ягодным соком и отдавало фруктовой сладостью, но, конечно, не шло в сравнение ни с какими особыми элитными коллекциями, бутыли из которых распивали, наверное, празднуя избавление от психа со страшной косой магистры Культа. Молодое вино, которое так хорошо ходило среди простолюдья в урожайных краях, напоминало о доме. В Пантендоре, конечно, больше растили злаки и востребованные с плодородной земли материалы, нужные Альянсу для сохранения независимости как государства, но были у тёток домашние сады и встречались порой на холмах виноградники.
А какой сегодня день? А когда на левом берегу зацветали тюльпаны? Красные, белые и жёлтые, как маки и подсолнечники в последний месяц лета, когда Ворлак родился... Его память о родном крае размывалась ослепительными цветными пятнами. Он давно не видел солнце. Три года, не меньше, как плут Рейнеке, попавшийся в когти Глациалис, когда делал свои тёмные дела.
- Позволь... тебя предостеречь. Если тебе не противны премудрости от бродяги, каким ты меня, наверняка, видишь, конечно, - он сделал ещё один короткий глоток и покатал вино на языке. - Ты можешь чисто по-бабьи отринуть все амбиции, променять их быт и осесть вить гнездо с женой и детьми, но ты всегда будешь помнить, что бывало по-другому. И если тебе хоть немного нравилось быть важным, ты просто загнёшься от скуки и упущенных возможностей, - он опять нырнул носом в кубок. Вкусно, Фойрр! - Я не продержался и года.
- Двух месяцев. Ты никогда не держался без тёмных дел и дополнительных занятий двух месяцев!
- Опять же, вопросы о прошлом. Если ты не будешь держать тайн, дети будут спрашивать, отчего они с мамой живут не в особняке или замке. Принцесса из бедняжек, может, и согласится на рай в шалаше, но виноват во всех их низких стартах при доли высокой крови будет неудачник - их отец. Я не запугиваю, просто знай, что никакие полукровки никогда не были отличной идеей. Так что, если хочешь освободиться от отцовского имени, сделай своё: бери не путь, а цель, какую сочтёшь достойной, и иди к ней, как ни хотелось бы бросить.
- Где твои достижения, Варлок? Кем ты был бы без нас?
- Чокнувшимся в грязных ямах Лунных земель музыкантом и убийцей, конечно. Ты бы даже до Эйр не добрался - тебя бы повесили или сожгли, как чумного, когда считали героев и предателей!
- Заткнитесь, заткнитесь, заткнитесь! Это было давно, а я был бы...
- Рейнеке. Так я называюсь в этих краях, - с нарочитым северным оттенком общего сказал лжевампир. А потом на чистейшем выговоре грамотных горожан и манерных господ Альянса добавил: - Но вообще зовут меня Кай. Я наделал себе даже слишком много прозвищ и имён, удивительно, как несколько жизней на это не понадобилось, и всё чаще забываю вообще представляться.
Мужчина приподнялся и, взяв на руки бочонок, наклонил его над своим кубком. Глухо болели ушибы и царапины. Налив себе, он спросил Тристана:
- Ещё?

- Люди вообще никому не нужны, если ты не заметил за свои сколько-то лет, — фыркнул некромант. — Только паразитам, которые не прочь на них проехаться по дороге в сладкую жизнь. Родители – в старость, дети – в весёлую юность, женщины – в тёплый дом, подельники – в богатство, которым не всегда желают в итоге делиться…
Тонкие губы Кайлеба растянулись в улыбке уж совсем как-то по-змеиному, свернкув концами вытянутых клыков поверх потрескавшейся кожи. Плотоядность оскала спряталась в весёлых складочках в уголках глаз и губ, но не ушла полностью. На нём ездили и его кидали, пока он не стал использовать и кидать первым всех, кто подпускал его слишком близко. Иногда — ни за что, просто по привычке.
- Я бы их не разделял. Что война, что политика — всё такие же деньги, только способы грязнее. И слава от них быстрая, но, как правило, недолгая. В том-то и дело, понимаешь? Ты либо находишь свой смысл, занимаешься чем нравится, либо проводишь дни, просто жалея себя безвольного.
А можно одновременно делать и то, и другое: и на горы лезть, и в безнадёге тонуть, потому что не способен определить, чего хочешь по-настоящему, но всё ещё пыжишься. Это почти как в постели жрать: удовольствие для закоренелых нарушителей устоев, которым плевать, что мама говорила, и что крошки потом и правда в кожу впиваются, когда их не ждёшь.
Чёрно-белые ультимативные заявления никогда не приводили к хорошим результатам, но всегда действовали на мозги, поэтому Кай, хоть и видел мир в серо-чёрных тонах, не отказывался от громких заявлений. Да и какая разница, что ты считаешь честным, если достижение нужных результатов требует грязной игры?
Грязной игры, сложных трюков, отвратительной магии…
Вино казалось слаще, чем нужно, видимо, готовили с осени его именно таким, чтобы поскорее окрепло, но в коронацию не отгуляли и не выпили. У Кайлеба уже приятно давило виски. Он слишком замотался в последние дни, и его снова преследовали не привычные кошмары, а сны, полные настораживающе спокойных бесед с ускользающим наутро смыслом.
Таскать туда-сюда бочки и бутылки, кажется, перестали, со спины больше не веяло холодком, но и народу стало больше. В волосах новоприбывших нежданный снег блестел обильной росой, точно за то небольшое время, что Тристан и Кай спасались в вине, на улице началась настоящая метелица.
Разговоры вампиров и чужеземцев тоже стали из весёлого гула всё больше и больше тревожным бубнежом.
- Что там? – спросил некромант в спину молодцов, ведущих под локти прихрамывавшую девицу. Один из них обернулся, и на виске его отсвечивала ржавым наспех вытертая кровь. Возможно, там была и царапина, но она уже затянулась.
- Шейды. Проклятые Арис прогоняют гуляющих с площади!
казалось, парень вот-вот сплюнет с досады. Кай, не заглядывая внутрь, протянул ему свою кружку.
- По причине? – это очень правильный ход: выразить сочувствие и личный интерес, подкрепив мелкой подачкой. Друг откликнувшегося – или, может, случайный знакомый – исчез с испачканной юбчонкой в углу, а этот остался у стола и благодарно хлебнул, прежде чем ответить.
- Фойрр их знает! Путь к поместьям уже перекрыли, с медлительными не церемонятся! Я там был. Кто с мечами – всё Арис, ни одного плаща наших!
Пальцы с вычищенными, видимо, накануне, но уже снова забившимися, причём красным, ногтями поползли в коротко отстриженные волосы. Вампир, из столичного клана, но низкого ранга. Кайлеб ухмыльнулся:
- Понаехали…
И заработал подозрительный взгляд.
- Кто бы говорил, – вампир поставил кружку и развернулся, чтобы уйти. – Спасибо за беспокойство!
-…кто бы подумал, что его проявит такая кровавая грязь, а? – тихо пробормотал, ещё больше ухмыляясь, Кай. – А ведь я сидел спокойно и никому не портил праздник.
"Пока".
Из тронутой самым неблагородным из благородных Камэль кружки, несмотря на оставшийся глоток, маг больше не пил. Он словил взгляд спутника, который хотел напиться, и обратился к нему:
- Вот и думай, что хуже: охота Инквизиции на ведьм и честных некромагов, или такое доброе соседство. Пошли отсюда, а? Что-то здесь стало слишком тесно и шумно.
"Я хочу видеть всё сам", – в мыслях добавил мужчина. Он чуял кровь, а вместе с ней приходило старое доброе восторженное предвосхищение.

Не касается настроения поста, но текст был очень в тему
Five Finger Death Punch - Battle Born

Военные честнее.
Кайлеб очень вовремя отвлёкся на пострадавших от военной честности, чтобы не расхохотаться и расплакаться собеседнику прямо в лицо, с истерическими "хихи" рвано пытаясь поведать о честности военных. О честности убийц.
Мха… ха… ха-ха-ха-ха-ха!
- Только не вы оба! Нашли время, чтобы не отвечать! — шипел Гроссмейстер. Пустота сотрясалась от эха этих не то заливающихся смехом, не то стонущих от боли голосов.
Шипела и тварь в густой темноте. Никогда не спящая "честность" истребителя рода волчьего. Потрошителя ульвов. Честная бессовестность и нежелание пойти трудным путём, у которой на руках преступления были куда более тяжкие, чем у попавшего в долговое рабство и на арены Варлока.
- Соберитесь!
…Кай сказал бы, наверное, что нет никакой разницы между тем, кто подписывает приказ и тем, кто, пусть даже замешкавшись поначалу, его претворяет в жизнь. Сотня или тысячи жизней на твоих руках лично, но все всё равно преступники и палачи, которым среди людей не место.
А потом он бы рассмеялся, ещё жутче и истеричнее, чем сначала, радуясь тому, какой он лицемер. Сам палач, и прошёл полный круг: от жертвы до пешки, от пешки до вестника, от вестника, который мог убить чудовище с перевязью на плече и прекратить цепочку насилия… до самого чудовища, конечно. Несколько раз где-то шевельнули его сердце какие-то вещи. Глаза не решившейся добить его волчонки, последние попытки успокоить его клокочущую злобу Эйр… а потом ему всё равно не хватило ни воли остановиться, ни духа, чтобы убить себя.
Такие дела.
Изнутри Кайлеба трясло, но лицо цвета замызганного пергамента оставалось нейтральным и даже немного приветливым. Приветливым с каким-то жутковатым подтекстом. Взгляд рыскал по лицам беспорядочно. Всех углов даже с мешком сена не скроешь, как ни клади.
- Это правда, — бросил некромант, — я не знаю никакого достойного ремесла, поэтому живу тем, что играю на тонких струнах.
А вот это – лукавство. Кай знал. Он умел петь. Он знал, сколько пожелал выучить, анатомию и мог бы практиковать. Он был мистиком и довольно сильным магом. Но всем этим талантам в своё время была принесена часть его я.
Тому, у кого нет своего симпатичного себе же самому в зеркале лица, не так уж сложно примерять чужие. Пока они не прирастают и вытесняют самого тебя.
- Правда, Рейнеке? – процедил, оглядываясь в темноту из белого круга, Пятый.
- Я здесь…
Кай потряс головой. Он бредил, точно бредил, не нужно было хлебать вино после ран.
- Вы ведь не справляетесь. Даже не помните, назывались ли полным именем этому парню, или он…
Мужчина, направлявшийся было к выходу пробивать путь, резко развернулся на пятках и уставился полупьяному Тристану глаза в глаза. Вопрос застрял в горле, как шипение гадюки, когда она уже решает броситься, рука легла на заткнутый за пояс кинжал.
"Откуда, откуда, откуда он знает?! – лихорадочно билось в виске. – Я назывался или нет? Неужели на востоке Альянса мало имён, чтобы сокращаться как моё?"
- Предположим, просто показалось. Или случайность, – примирительно предложил хитрый лис. Не вскрывать же глотку собутыльнику-почти-другу из каких-то призрачных подозрений. Посреди кучи народа, в витнокурне – нет, серьёзно, очень плохая идея.
Сталь клацнула, задвигаясь назад в ножны. Губы лжевампира  опять растянулись в угловатой неестественной улыбке, ещё более гротескной, чем прежде. Под стать ей были выражения на театральных масках: все такие преувеличенные и яркие, чтобы их различить даже с дальних рядов, чтобы не оставалось никаких сомнений и многозначности. Только лица работали не совсем так же, как маски. У лиц были глаза. Глаза, даже если были пустыми, говорили о многом…
- Я бы советовал тебе не воспринимать меня всерьёз, – оттарабанил маг. Колючий взгляд оторвался от видимо захмелевшего небритого придурка…
"Меньше агрессии, нужно меньше агрессии и враждебности, показалось, показалось, это всё толпа…"
…и скользнули в холл, к выходу, где немногие отбывающие ждали очереди, чтобы протиснуться на улицу, с которой только пёрли новые посетители.
"В этом месте слишком много живых существ. Почему бы им не побыть мёртвыми?" – случайно поймал себя на мысли некромант. Он никогда не боялся толпы. Или боялся, но не признавался и старался всё-таки отходить из неё на край, если не имел определённой цели.
Пока они выходили, Кай демонстрировал Тристану только спину и надвигал на голову капюшон, подцепляя под него маску. Улыбка осыпалась с лица, как плохая краска, пересохшая на солнце. Узкие зрачки невидяще глядели в подсвеченную огнями темноту улицы.

Над Алой площадью щедро сыпало пухом, таявшим при первом касании о волосы, кожу, огоньки или мостовую. Не упавший ещё снег, казалось, стоял в воздухе белой с пастельными оттенками вуалью, размывая ряды фигур в нагрудниках с мечами и чёрных плащах, которые теснили мирное население от дворца и Кольца. Негодование гудело в воздухе, но не взрывалось, хотя толкучку была страшная даже для карманников. Ещё не разбежавшихся от снега и первых пинков шейдов гуляющие напирали с площади, навстречу им тёк ещё ничего не понявший народ из улиц и переулков.
Кай опустил на лицо свою маску и повернул, насколько мог, голову к спутнику.
- За ручки держаться не предлагаю – не теряйся сам!
Накатила волна. Боковым зрением, насколько позволяли прорези маски и слезящиеся и режущие от вновь лопнувших сосудов глаза, некромант видел, что ряд щитов теснил толпу, которая их сносила. Многовато их было для патруля, если стояли по всей площади и ещё на улице, вот что бы подумал рациональный Пятый. Но Кай сейчас ничего не подумал. Он потёк за толпой, чтобы забиться в первый переулок. Выныривая в него, он споткнулся, кажется, о хозяина какого-то лотка. Мужчина лет сорока по человеческим меркам лежал в красном ореоле вокруг головы и разлитой повсюду браги с интересно вывернутыми руками и ногами. Сзади о длинную ногу Кайлеба, которую он ещё не успел вынуть, восстанавливая равновесие, споткнулся кто-то ещё. И ещё. Зазвучали ругательства и вопли.
- Классика, – пробормотал маг, – затоптали.
Но по потоптанному, да ещё с препятствием, дальше бегать, в отличие от него, не спешили.
Он перепрыгнул через опрокинутый лоток и обернулся, чтобы поискать взглядом Тристана. В неосвещённом переулке шевельнулись и с чертыханием исчезли тени.
- Или нет…
Отчаянные могли пытаться поживиться, например.
Запах крови щекотал ноздри, лжевампир опять перегнулся через накрывавший левое плечо сбитого хозяина лоток, вглядываясь чуть притязательнее. Ножевой раны он не увидел, зато заметил опрокинутую пинту с закрытой крышкой, из которой грустно сочилась бурда. Старый добрый инстинкт мародёра взял верх: её он подобрал и проверил. Наполовину пуста.
- У этой ярмарки с самого начала был запах хаоса и крови, – снова подняв маску и чуть морщась, не понятно, от неприязни или такой странной ухмылочки, пробормотал Кай. Его иллюзорное вампирское я хотело крови, и он запивал как мог. Чем было.
- Пошли, – отбрасывая и так побитую и подтекающую кружку прочь, сказал Ворлак. – Нужно выбираться отсюда, только мимо этих баранов…
- Нужно выбираться на площадь. На площадь, на площадь, на площадь!
"Кто это сказал?! Рейнеке? Пятый?!"
- Там будет интересно…

Хаос и кровь, да-да, именно так. Именно этим изначально пах этот день и чудный вечер. Куда ещё могло пригнать его в том состоянии, в котором следовало бы остаться с Авелем и Лина Ли и немного отдохнуть.
- Впрочем, ничего нового… Спасибо, я мне хватит, — вытирая губы рукавом и надвигая снова на лицо бездушный кусок фарфора, ответил Кай. Сухость во рту не пропала. Ему казалось, что он правда вампир.
Будь он собой, он бы, наверное, нашёл ещё пару трупов и расщепил их на ману в ритуальном круге, как правильный — то есть жадный и педантичный в сборе награды — мародёр и падальщик.
"Когда в следующий раз решишь кому-то насолить, никогда не оставляй позади ни живого неприятеля, ни его хладный труп. И те и другие имеют привычку приходить снова", — припомнил он, как шутил прибравший к себе под крыло нового культиста с косой гроссмейстер. Из его простой мудрости Кай только бы "не" в слове приятель вынес за скобки, а так старик был очень-очень прав.
- Только то же самое сработало и с тобой.
- Но я всё ещё жив?
- Нет, это я жив. А ты пропал без вести.
Они все пропадали без вести в этой больной голове…
Маг ступил в тёмный зёв переулка и повернулся, глядя в прорези маски на парня.
- Вообще-то я не собирался, но в этом есть смысл. Всё лучше толкущейся толпы, где можно получить нож в брюхо просто так, а там ещё и любопытно, наверное.
- Нет, ты собирался.
- Нет, я думаю головой.
- Давай просто поищем обходные пути.
А про наряд Кай и вовсе ничего не ответил. Ядовитые твари красятся ярко, а хитрые — под них мимикрируют. Выглядеть так, чтобы никто не мог тебя опознать, едва сбрасываешь одёжку, он решал намеренно, хотя театральный реквизит в этот раз оказался капризом. Уж больно напоминал он какую-то яркую вспышку из других времён.
Разница между любым нормальным человеком и шизофреником невелика. Нормальному тоже мерещатся образы и говорят в голове голоса. Однако только больной не может подавить волевым усилием каждое из них, прекратить их существование одним "нет".
Кай направился, ведя рукой в перчатке вдоль стены. Залеченная днём правая свисала из-под красной накидки и истрёпанного рукава почти расслабленно, но под перчаткой бегали мелкие спазмы по мускулам. Он всё ещё плохо принимал светлую магию, даже с подавленной аурой.
- Только ты не настоящий вампир.
- Это просто исправить. И тогда ты потеряешь власть. Ведь ты весь нужен только для Культа, да, Пятый?
- Ты не посмеешь…
Кайлеб снял перчатку с онемевших от недостатка крови пальцев и стал на ходу разминать кисть, упражняясь в накоплении маны. Впереди по переулку, в котором они минули уже три закрытых деревянными воротами тупика, выстроились в ряд тени. Своим усиленным иллюзией иной жизни зрением лжевампир разобрал каких-то подростков и, вроде бы, даже знакомую девчушку-попрошайку среди них.
Мужчина, оскалившись под маской, крутанулся на ноге, ловя на себя Тристана:
- Десять вампирят гуляли в темноте… — промурлыкал Рейнеке. — Тристан, ты что-то говорил о местной кухне? Вот это — знатоки, и, кажется, они давно постятся.
К счастью, их было всего пять, и в шагах тридцати голодные малолетки напряжённо вглядывались в нежданный улов в ответ.
- Вообще-то я хотел вывести тебя на одну из внешних площадей мимо толп, но, похоже, ты предугадал проблему.
Рука отстранилась от плеча целителя, слабо светясь красным и излучая призрачные языки пламени в темноте. Немота и холод отступали, маг продолжал её всё активнее и активнее разминать.
- Если тебе нужен нож или мана — прости, лишних нет.
Из переговаривающегося сборища прозвучал истеричный рык:
- Ты-ы-ы!
- О, не забыла! — усмехнулся Рейнеке и громче крикнул вперёд. — Я-а-а! Что, не успели оттащить несчастного, чтобы грабануть и выпить?
-  Щас тебя выпьем! — огрызнулся незнакомый вампирчик.
Некромант не ответил "подавишься", не подначил никак. Под маской лицо Кайлеба мгновенно стало серьёзно, а глаза не теплели никогда.
- Первый, который бросится — мой, второго лови ты. Они голодные и безродные, быстро клыки обломать им не проблема, а окружить нас они не смогут.
Бледная рука с тёмными жилами перестала просто излучать энергию и загорелась холодным красным. В левой мелькнул кинжал Виан.

Использовано: Пламенные перчатки
Не забывай, что в подворотне темно, как в жопе негра, и только сверху в отсветах города падает снег.
[AVA]http://i.imgur.com/m02dYNr.png[/AVA]

- Если бы войска…
Тристан говорил своим еле ворочающимся от выпивки языком какие-то общие вещи, но в словесном потоке ловился смысл.
Шейды – не просто "войска", а элита, и если все, численностью, может, в тысячу – здесь, то они могут брать город практически без сопротивления, в отсутствие-то гвардии.
- Не знаю. Я не знаю! — Кай не пробормотал это даже, а прошипел с неожиданной для себя долей досады. Он хотел бы знать, какие игроки и что именно разыгрывается на этом столе, но, чужак и безликий на политической кухне Северных земель, он мог только выдёргивать мелкие прутья из-под трона Принца-Вишенки. Не дальше, чем позволяло ему покровительство Глациалис, чьи интересы пока не противоречили его стремлениям, но лишь пока.
Капитан…
Бледное лицо под маской недобро усмехнулось.
Путь Кайлеба наверх начался по головам. Он убил своего капитана и стал новым. Он убил своего гроссмейстра и стал им. Осталось подкопить сил, срезать голову с короля или магистра, взять окровавленный венец, и заявить притязания. Но где бы найти её, такую силу. В человеческом ли, в смертном кругу? И сколько сердец придётся вырвать, чтобы заполучить таковую?..
А вампирята бросились под клич девчонки. Быстрее, чем люди, но недостаточно, чтобы при встрече с Ворлаком, бывалым палачом, не начать умирать.
Призрачно-красное, очищенное от тёмной дымки некромантской ворожбы магическое пламя выхватило из темноты юные лица. А потом сразу прилипло к щеке одного подлетевшего.
Кай не словил на руку с ножом удар когтистой пятернёй, и она врылась в кожаную куртку.
"Первое правило драчливой шпаны: не нападай на старшего даже с преимуществом в числе, если у того хорошее вооружение. Скорее всего, он за какие-то навыки его получил…"
Тактика "нам не страшен паладин, нас пятнадцать — он один" не работала, Кай мог много рассказать о личном горьком опыте, с которого для него всё началось. Некроманту удар был не больнее крупного града, а паренёк взвыл. Взвыл отчаянно и протяжно, как в агонии зверь. Так бывает, когда тебе выжигают лицо настоящим огнём, сжатым, устойчивым и жарким, как железное клеймо вместо руки колдуна.
Кайлеб отшвырнул извивающегося малолетку на стену виском и крутанулся волчком: его стопу и руку чуть не прошил каменный шип.
- Ты пытался, — хотел фыркуть дружелюбно, но неизбежно процедил сквозь зубы и прорези лжевампир. – Стой сзади, чтобы не задел.
Если заденет Кай его – будет куда грустнее.
Запах палёной плоти заводит, когда привычен к нему, но не вампирское чутьё или только издали. Пацан извивался, размазывая разводы по стене, хватался за голову, не понимая, что так только больнее, выл. Остатки слетевшего с руки заклинания играли на прожжёной плоти и облизывали её последними всплохами, а товарищ опалённого постепенно терял волю и обмякал на другом шипе. Из переулка, отливая красным, смотрели ещё три пары испуганных глаз.
Кайлеб, плечом немного потеснив Тристана, выпрямился. На его остывающую руку липли капли растаявших снежинок.
Пиромаг сделал шаг вперёд, огибая шип. Вампирчики – назад.
- Что, дошло? – свистящим голосом спросил он, скалясь под маской. Пальцы снова начали нагреваться и светиться. Кай готовил заклинание, встав прямо перед дрыгающемся, как червь на крючке, пареньком. Его первого товарища он не добил, только пнул ногой, проходя мимо, и вырвал из извивающегося крысёнка всхрип. О-о-о, ожоги саднят, ожоги болят, ожоги пекут, как демонята, а, главное – не всё, что повреждает пламя – это обуглившаяся корка. Жар уничтожает тело без здоровой кожи изнутри. Не было смысла добивать. Вряд ли голодный клыкастый смог бы восстановиться и с фляги крови, а его друзей к нему не пустят. Он останется медленно, болезненно, несколько часов затухать. А если рванётся – что ж, на что ещё нужен Тристан? Кай не был командным игроком уже долгое время, но ещё помнил, как это – доверять спину хоть в мелких вещах. И разочаровываться. Алек Эарлан тоже умел колдовать каменные шипы.
На ладони у мага сформировалась небольшая сфера пламени. Огонь перетекал внутри контура, точно полупрозрачная лава, и освещал пространство меж обшарпанных стен и грязного прохода меж ними. Второму парню повезло не больше, чем первому: сломать заклинание и вынуть шип до того, как естественная регенерация вампиров прекратится полностью, наступит шок, он потеряет сознание и больше не проснётся, никто не успеет. Или, не захочет. Только если целитель не решит вдруг дать Кайлебу в спину кинжал и помочь шпане решить вопрос голода за счёт одного урода. Как будто его тоже не выпотрошат, ха-ха.
- Что, хотите им помочь? – спросил он замешкавшуюся тройку пока целых детишек. О, он ведь тоже не сразу преодолел ступор, когда тот наёмник выпотрошил его друга, вырывая срезанные магией рёбра, точно изящно срезанный ломоть окорока… - Или бежать некуда?
Руки дрыгающегося мальчика рванули к скрытому складками накидки горлу лжевампира, и он легко их отбил шлепком запястьем. Прямо перед глазами хрипящего нечленораздельные проклятья вампира мелькнул нож Виан.
- Ну-ну, – прошептал Кай, поднося к лицу пацана пламя. – Ну что, милости, или ещё немного боли?
И, громко, мужчина обратился к ним всем, постепенно крадущимся во мрак подальше.
- Я не стану убивать вас, если вы укажете, как пробраться на внешние улицы.
Ответ дрожащим голосом выплюнула девчонка:
- Здесь одни запертые тупики, есть только лестница на крыши… Там.
И она, указав рукой куда-то назад и вправо, отступила ещё дальше, за границу света, который блестел на бледном и залитом влагой – не то снежной водой, не то слезами – лице. Только глаза ещё были видны в темноте.
"Поняли, что бесполезно драться" , - подумал Кай. От мысли на сердце стало приятно тепло. Меньше хлопот ради нужного результата.
- Направо. Направо. Направо… Это же туда, да? Это же судьба, да? Слышал, Лис, слышал Рейнеке, тебе не справиться. Они все отошли давить тварь, ты один на один против меня…
Огненный ореол оторвался от руки и завис над краем капюшона, отбрасывая контрастную тень на маску в местах, где была прорезь глаз и был обозначен рот с отверстиями для дыхания.
- Это ты так думаешь, Пятый. Ты просто номер в ряду, а я – свобода.
Бредовые образы за яблоками глаз становились всё гуще, запах крови забивал мысли под ними всё больше. Маг поднял маску и посмотрел стеклянными глазами с ниточкой радужки прямо на жертву. В бледном лице истекающего кровью вампира уже не было даже призрака ужаса, и оттого его резать было проще. Он уже просто вещь, уже безвольное тело, уже…
- И ты обещал что-то новое, оу.
- Я предупреждал тебя.
Кривое с зазубринами лезвие клинка вскрыло парню на шипе горло, а голая правая рука поднялась, чтобы принять поток крови, как набирают воду из бегущего ручья. Преодолевая барьеры не двигающегося от сухости лица, сухого языка, сведённого горла, Рейнеке быстро глотнул и поспешил зачерпнуть снова. Из живота навстречу поднимался протест, но призрачное насыщение казалось ценнее. В немеющих пальцах становилось теплее.
- Сзади!
Кай прихватил ладонью рот, чтобы глоток просто не вылился, но тут же поборол тревогу.
- Грязный трюк. Жаль, что я знаю, что ты играешь грязно.
Лжевампир сглотнул и утёр лицо и руку о алую ткань накидки. Времени чиститься не было, он опустил маску, судорожно облизывая губы сухим, сухим, слишком сухим языком, которому страшно не хватало слюны. Запах крови был везде, но перестал так дурманить. От грязных пальцев на левой стороне фарфора остался особо отчётливый след, портивший белое не-лицо как настоящее – размазанная дорожка слёз, под которой от соли опухает кожа.
- Мы не закончили.
- Попробуй.
Рука в перчатке сжала нож и отвела его чуть назад, чтобы развернуться и ударить, если понадобится. Как выглядел Рейнеке? Наверное, для человека, абсолютно дико. Но такова была природа, правильно? Жажда, которую вином не залить, пусть и шла она от виала, а не естественно.
"С волками жить – по волчьи выть".
- Иди вперёд, я хочу убедиться, что они не забегут к нам в спины, - проговорил ясно, но тихо Кайлеб, поворачиваясь к Тристану через плечо. Грязной рукой он закрывал закатившиеся глаза вампирёнка, а кровавая дорожка в тени от капюшона и с такого угла должна быть не видна.

Использовано: Огненный ореол – 25 маны.

[AVA]http://i.imgur.com/m02dYNr.png[/AVA]

Вдох-выдох. Кровь стучит в висках. Кай не устал физически – как-никак, привычен к перегрузкам, но отчего-то плохо ему было здесь и сейчас. В спазме выло всё нутро и, особенно, желудок.  Он мог притворяться и пить кровь разумных существ сколько угодно, но кровь вампира грозила ему большим, чем просто расстройство и тошнота. Он мог превратиться в гуля и больше никогда не вернуться.
- А ты видишь это только в негативном свете, да?
- Вся жизнь насмарку. Обещание Алисии – насмарку.
- О, нет, только не для тебя.
По контуру белого пятна в тёмной комнате всё так же проглядывались лишь два препирающихся кривых отражения. Глухое молчание всех прочих голосов пугало. Они могли бороться с Третьим, они могли беречь сон Первого, они могли шептаться где-то вдали, но в пределах пространства. Но появление Рейнеке всё испортило, заглушило разговор, на котором с перебоями держалось хрупкое равновесие.
- Ищи отговорки сколько хочешь. Остальные согласны.
- Действительно? Особенно, наверное, Потрошитель.
- Чудовище есть чудовище, его взрастила коса и оно должно уйти.
- Вот значит как…
Мужчина молча смотрел на свою руку. Ладонь в тёмно-красной глазури с чёрными ниточками в линиях, скатавшимися валиками между пальцев и страшными дугами под неподстриженными, по вампирской моде, ногтями. Она казалась чужой и страшной. Хотелось срочно запустить её под одежду, вырыть амулет, сорвать шнурок с шеи и просто быть собой, но тут же подсознание говорило, что так же он думал всякий раз, глядя на результаты своих поступков, просто не было шнурка. Было время неведения, бездарности и бездеятельности, в которое хотелось вернуться. Быть огорчением для амбициозных родителей, но хотя бы не абсолютным. Может, взять трудом и выучиться петь по-доброму весёлые, а не жалящие и отдающие неизбежностью песни. Может быть, жизнь была бы скучнее, а он всё так же на неё бы роптал и ненавидел мир и себя – Кай ведь с детства ничего не мог поделать с грызущей его изнутри завистью.
Две блестящие точки, обозначавшие присутствие в прорезях маски пустых глаз, поднялись на голос.
- Ты не наш. Видишь. Даже он знает.
- Я и не претендовал. Я здесь, потому что нужен.
- Нет, ты…
Губы слиплись. Маг их облизал шершавым языком, но слов в глотке не собрал.
- Очень зря ты отрицаешь неизбежное. Твой золотой век давно прошёл, как и у каждого прочего. Вы все в прошлом.
- А ты. Просто. Персонаж, – высунул голову с прищуренными зрачками в круг света Гроссмейстер. – У тебя даже лица нет, как и не было никогда.
Кай опустил руку, посмотрел ещё раз на распятое перед ним тело вампирёнка, подумал отстранённо, что мог бы собрать кровь. чтобы шпана не получила ни капли… Нет, он не выпадал из реального мира. Он просто ему не отвечал. В кругу белого света присутствовала пустота.
- Ну и что? – апатично ответил вопросом на вопрос он. Среди всех прочих ответов, которые у него были, утешающих, язвительных или циничных, он выбрал спонтанно один, без капли эмоции. – Иногда случается, и не одной защиты ради, – лицо под маской и почти невидный взгляд не могли указать на тело, но именно их чуть опомнившийся Ворлак и имел в виду.
Иногда просто потому, что тебе хочется есть. О, как выла арена, когда худой пацан на алом песке, скопировав своего бывшего противника Инферналя выжег лицо другому бойцу, причём пошёл дальше и затронул глазницы. Тогда Кайлеб пьянел от битвы тяжело, трезвел быстро, а потом выл, как ему плохо и ужасно неделю подряд. Реджинальд вот "не парился". Он был человеком простых идей, удовольствий и, кажется, слишком глух к другим, чтобы воспринимать существ и их мясо не раздельно.
Иногда приходилось по приказу и от отчаяния. Кстати, опять было очень важно пожрать, потому что они неделями и месяцами ждали и не получали припасов. На его старом любимом мундире все рукава были вышиты в волчьи черепа и кости. Стоило добавить и пару человеческих, ещё до окончания той бессмысленной безымянной войны.
Люди иногда просто мешали. В его доме всё ещё лежал список предателей и личных врагов, которых можно было бесконечно добавлять и вычёркивать красным, добавлять и вычёркивать, когда наконец находил и убивал. Реджи-Реджи, и многие другие, отчего вы оказались там?
Лжевампир шевельнулся, и тени от магического пламени как неведомое чудовище мотнулись вместе с ним. Он обошёл распятого мальчика, посмотрел в переулок, и хмыкнул.
Он обернулся к Тристану, почти не подбирая слова, чтобы успокоить. Они лились сами, как-то легко, для поскрипывающего голоса.
- Люди, как и всё на свете, имеют причины чтобы существовать и причины, за которые их следовало бы уничтожить. Как гадюка – защитница своей кладки, но смерть для неосторожного путника, как паук ловит в сети муху для паучихи.
Кай натянул перчатку на грязную руку, чтобы не светить следами так уж сильно, и указал на пахнущий гарью и кровью проход.
- Вот эти вампирёныши – хотели есть, за это я их не виню. Они хотели есть тебя и меня – это уже претензия серьёзная, не правда ли? Хочешь быть добычей – без меня.
Железные когти перчатки приманили к себе огненную сферу.
- Ладно. просто усвой одно. Кого бы ты ни пришил, он мог быть лучше и хуже, но не настолько, чтобы тебе убиваться самому. Научись говорить своей совести, как и смерти, "не сегодня". Жизнь станет приятнее и проще. Это всё, чем я могу тебе помочь.
- Слукавил.
- Нет. Никакое покаяние не вернёт мои здоровые сны.
- Солгал.
Чуть сутулая спина в вызывающе алой накидке вновь повернулась к целителю. С неба падал и падал недолговечный пушистый снег. Гул городских улиц доносился из переулков как в слуховую трубу, глухо и неразборчиво; отдалённые смазанные крики падали в тупики бессмысленно, чтобы затихнуть и растаять, как и эти отголоски уходящей с боем зимы.
- Опять на крышу, опять неспящий в ночь город и снег.
- Я же говорил, что ты бегаешь по кругу.
Левой рукой некромант потрогал лестницу… и пошёл дальше в зияющую в очередных воротах темноту вместо калитки.
- Я ищу лучший путь.
- Для чего?
Эта тропа убегала к площади, как раз меж теми двумя углами. Почти весь путь за забором уже заграждали бочки на тачках, но несущегося вперёд мага это не останавливало. Он опять не проверял, идёт ли страдательный молодой человек за ним. Люди приходят и уходят. Ну, бородатый лоб с пропорциями хорошего шкафа пролил первую кровь. Казалось бы, целитель, должен относиться к такому делу спокойнее, как его, Ворлака, мать. От неё в памяти вообще, в отличие от Алисии, веяло каким-то могильных холодком. Мать, кажется, была всё ещё жива, а Лис… часть души, беспамятная, в Айрин, и всё так же смотрит на мир как призрак, часть – почти что кукла из плоти. Отлично сработал, Эарлан. Чтоб он сдох, если сдох, раз пятнадцать, а если выжил – все двадцать пять.
Когти разжались и выпустили огонёк, и он подлетел чуть выше. На обшарпанной стене чугунными скобами выпирала в переулок ещё одна лестница.
- Здесь. Судьба.
Мельком посмотрев снова в переулок, Кай схватился за скользкие скобы и стал карабкаться вверх, надеясь не съехать тут же со ската крыши. Он забрался, крадясь медленно и аккуратно, на ребро черепичной кровли. Гомон ударил ему в лицо. Из улицы, на которой он послал девчульку и отвязывался от гадалки, вопреки всем ожиданиям, напирал на ряды щитов и пик, к площади, выгоняемый народ. Толпа обтекала тот угол в отдалении, откуда некромант начинал путь. По крикам и ругани он мог предположить, что там тоже была кровь. Кого-то подавили или выпили. Не мудрено ли?
А прямо напротив домов, сливавшихся с нынешним обзорным пунктом Кайлеба и винокурней торцами, виднелась на площади статуя, а за ней – ворота и фасад императорского дворца. Чёрные с сталью плащи, пёстрые кучки народу, красный камень – краснее, чем обычно – и всё это в магических огнях! Пиромаг загасил свой маячок, повернулся на корточках и захихикал под своей безликой маской. Захихикал с надрывом, безумно, страшно, радуясь какой-то своей жестокой шутке, которую понимал только он.
- Всё повторяется, да, но иначе.
В Кэтель в Вильсбурге были пожары, схваченные и приговорённые к рудникам балагуры…
С этой и с другой улицы напирающая толпа продавила защиту шейдов и полилась на было расчищенную площадь.
Но только вампиры могут гульнуть на такое количество крови и жертв.

[AVA]http://i.imgur.com/m02dYNr.png[/AVA]

Кай задыхался, и между истеричными смешками из него вылетали обрывки слов.
- Нет… нет… всё правильно! Всё именно так, как должно быть!
Он не чувствовал никаких угрызений совести. В конце концов, в этот раз он вообще не сделал ничего, кроме нескольких дней увлекательной прогулки с Вороном по Лунным землям и саботажа чей-то умной комбинации по вывозу из столицы принцессы. То есть для вот того, что творилось внизу, он не сделал вообще ничего значимого. Суп из вампирят сам вскипел и сам запенился розовым и красным. И это было потрясающе, волнующе, классно!
Балансируя как кошка на ребре двускатной крыши, Рейнеке поднялся из позы горгульи на корточках исократил расстояние до Тристана, замершего в нервном напряжении, и бесцеремонно опустил руку ему на плечо. Не перчатку характерного северянского исполнения – со стальными накладками-когтями, но голую, оставшуюся в разводах крови ещё с небольшого пламенно-кровавого пира в переулке. Полосы и липкий налёт вместе с ободками под ногтями казались красными в черноту в эту ночь. Свет фонарей перекрывал далёкие звёзды и Луну, излюбленное божество вампиров и их названную мать. Снег опускался вниз, городская марь вверх, и белый бок восходящей по небосводу ночной хозяйки истекал гнойной жёлто-рыжей лимфой концом ближе к земле, а со сторон на неё напирали жуткие чернильного цвета снежные тучи. "Кровавая луна" – так люди звали её, когда небо казалось чистым, но марь была гуще и краснее. Кайлебу, в силу преимущественно ночного и бессонного образа жизни, не раз доводилось наблюдать это явление. Лишь недавно, в Лунных землях, например.
- Смотри, Тристан! Вот что происходит, если монарх – идиот, знать превыше общей держит личные цели, и никто думать не хочет о низах! – всё ещё содрогаясь от смеха через фразу громко отвечал Кай, поворачивая к целителю лицо-маску. Костлявые пальцы, казалось, лежали на плече свободно, но хватка у них была мёртвая. Из такого захвата путь только вниз, по любому из двух скатов. – Не я безумен – мир безумен вокруг нас! Даже тиран никогда не свободен в своём государстве, парень! Это чудовище жрёт всех! И тех, кто клонит колено пред законом, и тех, кто его сочиняет! Наслаждайся: круговая порука наводнением всех расставляет на свои места!
Они немного раскачивались на крыше, хотя ветра даже над застройкой с гавани и нижнего города было мало. Нет, это был сумасшедший маг: он перекатывался с пятки на мысок, чуть качал своего несчастного спутника, не выпуская из хватки и выбивая землю из-под ног. Страх – хороший погонщик важному знанию в простых истинах – Кай знал по себе. Врезать в кожу односложными фразами, затолкать между позвонков тревожными вибрациями, оставить под веками глаз неизгладимое можно лишь так. Хорошие времена слишком просто меркнут рядом с ужасом обыденных дней, в которые причинять зло порой проще, чем сказать доброе слово.
- Пойди прочь! Достаточно твоего нигилизма и вселенской монархии! Изыди! Сгинь!
- Ненадолго…

Живое яростное море хлестало сквозь разбитую преграду из ростовых щитов, мечей и пик с каждым мигом всё сильнее. Лозунги и вопли давно слились над ним в такой же зверский стихийный постоянно повторяющийся, накатывающий волнами шум: "Р-Р-Р-Р-Р-Р-А-А-А-Х!".
- Не пытайся больше нас изгнать.
Всё возвращается на свои места, принудительно и больно…
На самом деле Кайлеб сам точно не знал, кому принадлежали подстрекалы, сколько групп по интересам собралось в раздробленной на четыре клана и двенадцать домов вампирской многослойной знати, насколько верны были источники добровольно запиравшейся на своём острове Глациалис и не началось ли всё это с банальных пьяных потасовок и попытки остановить гульбище столь малыми силами пришлых солдат. Осла ничто так не огорчает, как отнятая из-под носа, уже надкусанная им сладкая морковка.
- Или сестра. Или убитая ради сестры любимая… если ты, вот ты умел любить.
- Попытайся ещё раз, назови нас всех неполноценными, пригрози разбудить Первого, докажи, что другой!
- Вы не можете справиться вдвоём с одним, который дёргает прочих, спящих. Но я сильнее, я вам нужен, я новый старший.
- Ты не вовремя.
- Ты лишний.
- И без тебя слишком много и тяжело. Пойди прочь! Оставь в покое, пока Третий не вышел!
- Значит, саморазрушение?
- Нет. Война. С вами.
Итак, солдаты. Простая стража – ясно, другие кварталы бережёт, а богатые и обычно спокойные – это вотчина гвардии. Но где? Вот уже шейдов разбило надвое на самой было расчищенной ими площади: мелкий отряд оттеснило (или оттеснился сам?) к повороту к особнякам, большой – собирался новым строем меж статуей и дворцом.
- Они уже между собой спорят!
Он сказал это вслух?
Он кричал?
Он смеялся?
Спросил?
О них?
О себе?
В себе?
- Сделай что-нибудь, сейчас! – прошептали губы под маской себе. И нога одного из снова исчезла за границей белого круга.
Какой ослепительный, ослепительный для ночи свет! Человеческое зрение на это неспособно.

Мешались в пеших рядах конные или насильно ссаженные со скакунов офицеры, мерцало оружие и трепетали огни, магические и живые. В какой-то момент сумасшедший под наплывом новых коллективных рассуждений, споров и безудержного очарования происходящим сам отпустил вышедшего с ним погулять добрячка и медленно, очень осторожно скользя подошвами по умасленной талым снегом черепичной кровле, отправился с домов боковой улицы на глядящие на площадь. На лучшие места в амфитеатре! А Кай с детства питал нежную любовь к артистам и сам был талантливым по части подражания и смены лиц. Что бы ни говорил Пятый, а притворяться кем-то был его врождённый дар.
Его.
Его.
Кто он?
Голоса в голове загалдели вчетвером, ещё один из глубины требовал умыться ещё раз кровью, влиться в бесноватую толпу и забыть обо всём ненадолго, но Кайлеб-который-один, тело, стучащая кровью в висках единственная неразделённая голова всё это воспринимала как в тумане. Во сне. Он точно сомнамбула или медиум, одновременно ни спал, ни бодрствовал в двух мирах, и понимание, что и где важнее соскальзывало всё время где-то рядом в липкую чёрную бездну.
- Я выпущу Третьего.
- Я пробужу Первого.
- Не смей!
- Ты не смей.
- Я не буду мешать…
- Он уже пробуждается, идиоты!
Мир стал чуть резче и ярче в перебитом утомлённом восприятии. Странное состояние. Точно смотришь новыми глазами после многих лет погружения во мрак слепоты.
Сквозь прорези маски, точно и позабыв о брошенном позади на скользком – буквально – пути спутнике, стеклянные серо-зелёные глаза наблюдали. На пьедестале какого-то там императора (Кстати, какого Фойрра у кровососов всё Дома, Императоры, Императрицы – и с больших букв? Чем славно каждое без исключения венценосное чело в этих землях? Тем же, чем и Магистры – Альянса и Культа Безымянного – напыщенным тщеславием?) двое, сколько позволяло чуть разбалованное сильной кровью человеческое зрение и снегопад, размахивали руками двое. А чуть ближе на линию щитов пёрло стадо, которое уже осадило часть ограды. Вина! Невесту! Крови! Праздника!
- Заткнитесь, замрите, не делайте ничего!
- Размечтались!
Кайлеб приглядел в грудах мусора, оставшихся от недавно выкаченных на площадь телег с угощением и бочонков с выпивкой более-менее устойчивый навал.
Откуда. Откуда он всё это знал?
Зачем шёл ближе?
Это неправильно… – повторило сознание.
Чьё?
Съехав ногами вперёд на самый край, держась за стылый бок трубы, скользнул вниз, чтобы вступить в ряды толпы и маневрировать не то как лист в потоке, не то как пьяница в горячечном бреду, не то как… сомнамбула.

[AVA]http://i.imgur.com/m02dYNr.png[/AVA]

Стой, стой, стой… – эхом отзывается в голове крик, похожий на шёпот голоса, на последнюю каплю здравого смысла.
Как приятно бегать по жизни с закрытыми глазами, правда? И вот ты открываешь их, берёшь все дела на свою, единственную, настоящую совесть, и оказываешься на десятом кругу страшного пекла. Того, в котором только что будто и сам радостно купался.
Где я?
От подсветки города в проталинах облаков, с которых сыпется снег, и звёзд не видать, но они иные, точно, точно иные. Над теми городами – их было всего два – что он за свои семнадцать лет повидал, не бывало таких небес, в них не водилось таких крыш, в них по ногам гулял иной холод.
- Но погоди, тебе…
…давно уже не семнадцать.
Глаза под маской распахнуты широко, в них постепенно рождается новообретённая память, и с памятью приходит ужас.
Кто я?
Кай вспоминает имя, и вспоминает о них, имя забравших. А они снова начинают шептать.
Какой сейчас год?
- Восемьдесят второй.
Уже последняя четверть столетия, а он его память – обрывки, лоскуты и смутный туман. Кай отдалённо осознаёт, что он такое и что забыл именно здесь. Тело, ноги и руки сами маневрируют в скоплении людей – или не людей? – то там, то тут пульсирует незнакомый ушиб или не затянувшийся под новой кожей полностью порез, и они воскрешают неосознанные моменты в голове как истину. Он учил чьего-то беглого сына скверным вещам, сам стал чьим-то тёмным попутчиком, скверной компанией. Хочется повернуть голову, но того парня уже не найти в сомкнувшемся море толпы. А надо было закричать, пока не поздно "Беги, Тристан, вали отсюда подальше, тебе не нужно видеть страх, ненависть и смерть больше своего ремесла!". Нужно было встать раньше.
- Очень хорошо, что ты пробудился сейчас. Может, хоть сейчас тебе хватит сил.
На что?
Искать пропавшего собутыльника было безнадёжно: он сильно отстал, а легконогий маг, сам того не замечая, вклинился в самый дерзкий массив толпы, разделявший теперь шейдов на площади на несколько групп вплоть до подножия статуи какого-то коронованного кровососа. Вряд ли даже урождённые мирданцы в рядах бунтующих точно знали или помнили, кто это и зачем он здесь стоит.
- Я помогу тебе.
Сделать что?
Не догадка, но тяжёлое ощущение грядущего ужасного откровения подобралось по позвоночнику к затылку. Справа и сзади толкотня и взмахи щитами, мечами и вилами двух нерушимых живых стен уже перетекли в настоящую свалку и побоище, где даже хвалёные сеонесские вампиры, потомственные воины и рыцари, просто рубились, чтобы выжить. Вопли боли и лязг заволокли весь воздух над площадью, а подсвеченный мокрый снег в ночи, приземляясь, становился красным и вязким, как камни площади с кровью, их щедро сбрызнувшей. Ржаво-кровавая луна потерялась, лишь её мутный как масляная плёнка в луже ореол обнимал один из резных шпилей дворца, когда между ними не вставали облака.
- Освободиться.
И тогда Кай уже знал ответ на следующий вопрос. От его проклятого дара. Голос в голове вторил, что именно тёмная магия разрушила его жизнь, но где-то совсем внутри, под детским трусливым желанием винить кого угодно и любые абстрактные вещи, вроде судьбы и дара, но только не себя, жило понимание: он сам начал, делал неправильный выбор всякий раз, а потом сбежал от ответственности и осуждения семьи и друзей.
И он всегда мог убить себя, правда? Если его не остановят, если он найдёт способ, если…
- Эй, это легкий выход! Ты обещал сестре, подумай о…
- Годы на ветер! – ворвался какой-то из них, самый сильный, и руки некроманта потянулись к лицу и вискам, но встретили маску, а прорези маски – с запёкшейся кровью поверх землисто-бледной кожи. К горлу подкатил ком тошноты.
Оборвались надрывные переборы тихих струн где-то позади в пустоте.
- Ты не посмеешь нас всех погубить, ублюдок!
Варлок. Кому-то из них всё ещё хотелось жить, а Каю, настоящему, Первому – нет.
Его схватили за плечи, но он не понял, как: одновременно внутри и снаружи его тряхнуло, а тело ещё ощутило здоровский удар чем-то между лопаток. Он споткнулся и наткнулся на затылок крепкого и приземистого мужчины впереди, но не страх потерять координацию бил его дрожью, а возможность опять впасть в спячку и увидеть нечто ещё более кошмарное, чем теперь. Его двойники собирались опять задушить в нём единственное желание, разлучить волю с телом. Четвёртый уже пытался заняться чем-то другим, забыть про тёмную магию, но его успехи использовал другой для всё тех же дел, а в теле невесты воскресил Алисию, которая была уже совсем иной. Даже новый, он ведь хотел лишь своей безраздельной власти и вольности, чтобы уйти к той опасной женщине и жить в вечных льдах сколько позволят, греясь вином с кровью и похотью, а после мотаться по миру как проклятый наёмник. Варлока бродяжья жизнь завела на войну, чем здесь может быть лучше? Он уже в пекле бунта. Но здесь тоже можно умереть. Главное – как-то обмануть голоса на время. Притвориться, что поддался самому безумному из них. Сыграть в ящик с таким весельем, которое искренне не по вкусу ему, Первому, единственному настоящему. Он должен был остановить себя сам, пока их стало не слишком много и весь мир не узнал, что младший Ворлак рассыпался на осколки, проклятый и не в состоянии справиться с собой, на радость сёстрам матери.
А живы ли они?
Длинные клыки с силой прокусили щёки, когда Кайлеб сжал челюсти. Он уже выправился, и со своего немалого даже для столицы Северных земель роста заметил какое-то движение со стороны зелёного зёва улицы, убегающей с площади в район особняков. Он уже долго смотрел невидящим взглядом на высокого светловолосого командира, размахивавшего рукой с мечом, отдавая указания сминающимся рядам. От камней, ножей и грязи его защищали шейды с щитами, и в темноте и из-за голов было не разглядеть, что с шеей, но не было шлема на голове. Сунуть, как любил один из ублюдков в голове по примеру Нортона, пальцы в глаза под заклинание пламенных перчаток, и можно даже не сильно, но достаточно, чтобы посягательство на жизнь выглядело серьёзно и зверско. Его отстрелят как бешеную собаку немедля, или помучают и казнят…
Не важно.
Другого шанса может не предоставиться.
Сейчас!
Был всё-таки какой-то плюс в том, что Кайлеба у Кайлеба было больше, чем у нормальных людей: он не тратил сил на учёбу (своих сил и упорства, а истинный Кай был всё-таки немного ленив для учёбы), а умел перемещаться по ткани пространства и времени с лёгкостью виртуозного факира. Он просто представил этот небольшой зазор между ногой статуи и спиной вампира, проделал мысленный маршрут для этой короткой телепортации – не его мысли в голове ещё заметили, что для подобных перемещений можно было бы уменьшить расход маны, нужно только придумать и попробовать, как – и прыгнул. Только в этот момент Первый, не зная уговоров меж своими двойниками в нюансах, потерял с таким трудом полученный контроль. А потом его потерял в целом за смерть, но не доверяющий мальчишке Четвёртый, и тогда под дрязги прочих пришёл тот, которого никто не пускал на волю и не ждал, просто потому что ему было весело забирать у кого-нибудь жизнь и он чувствовал, как лучше за чью глотку схватиться.
- Нельзя было шутить с Потрошителем, – пробормотал, хихикая, Кай. Ради разнообразия (и назло жалкому манипулятору, которого он бы убил, не дели одно тело) он не использовал магию огня, а бросился под вопль паники сзади на шейда, захватывая локтём его шею, а другой рукой выхватил зубчатый нож. Северянки знали толк в свирепом оружии, правда, но с косой на свете мало что могло сравниться.
Щитоносцы держали наготове мечи, обходя по узкому постаменту начальника, а сам вампир кричал и пытался скинуть с себя прыгуна, но Ворлак для тощего и довольно высокого мужчины имел достаточные вес и ловкость, чтобы делать эту задачу для воина в доспехах ещё более затруднительной. Стрелять в своего же командира внезапно проявившиеся среди вампиров арбалетчики не могли, зато внимание сотен и тысяч глаз теперь обращалось к постаменту статуи.
- Сюрприз, клыкастый! – прокашлял в ухо офицеру другой, печально известный и бывший, но офицер. Когда-то он спорил, что пожрёт ульвятины, но не случилось, зато теперь из-за артефакта его мучила настоящая жажда крови, не только одно желание расправы, и он собирался им уступить.
Собрав в усталых мускулах все силы, Кайлеб всадил нож под высокий, но не застёгнутый полностью – зря! – латный воротник. Его двуногий скакун сотрясся криком боли и ярости и попытался ещё раз схватить, бросив свой меч, паразита, но маг пригнул голову сжал немеющий левый локоть в захвате сильнее. Бледная кожа на висках жертвы багровела. Плаксивый придурок, который уже однажды добился того, что они закончили без сознания с порванным горлом, поставил Кайлеба в очень неприятную позицию, но он не был бы легендой расправ и погромов, не выходи даже из таких ситуаций живым. Один против десятка вооружённых вампиров. По рождению человек, Кай был хищником мелким и ставил на трюки, а не силу. Он лягнул одного подобравшегося щитоносца и упёрся ногами в ногу статуи, "Не стрелять, не стрелять!" – выхватывали уши из криков вокруг, но так же звучали и улюлюкающие восторги приближающегося к ним простолюдья. Сам же псих ненормальный, несмотря на упоение борьбой, чувствовал свою уязвимость. Почти каждый вампир мог призывать силу крови и пользоваться магией. О, Кай хотел бы быть вампиром! Он хотел бы оставаться голодным и чувствовать взрыв силы всякий раз, когда умывался кровью врага.
Заклинание сковало его руки и не позволило дальше врывать клинок в шею уже шатающегося от удушья офицера, и холодное бешенство наполнило Потрошителя. Нет, его не свяжут! Рука упала с ножа на плечо шейда, а хватка локтем ослабла. Кай ударил головой по наплечу, разбивая маску, и потянулся зубами, не глядя глазами с обданного фарфоровыми брызгами и мелкими порезами лица грызть. Он порезал язык, схватывая кровь с лезвия ножа, но ему было плевать. Чистокровный вампир – кладезь силы, а стать гулем – не так уж плохо, правда? Новичок в этом был прав.

Ричард Крусник, хрипя команды отступать и перегруппировываться, осел на покрытые латными пластинами колени. Под каменными наручами его груз, этот воняющий пеплом и грязной кровью одичалый урод, сделался невыносимым, и он не сдавался. Смирение пришло быстро, хватило лишь взгляда на теснящую его воинов неумолимо толпу. Он привёл их сюда ради Шериан, помог её супругу, вампиру из чужого клана, и теперь умирал за неё, когда она, наверное, в своём новом доме с догом и детьми ждёт вестей в уюте и безопасности. Глупо, но жалел ли он?
Хлюпающий звук у уха, к которому воитель обратил глаза – тварь – на разумное существо этот в красной тряпке, даже с разбитой саморучно маской, был не похож, слишком безумное лицо с неумытыми следами предыдущей трапезы, слишком красные слипшиеся пряди, слишком безумный взгляд – теперь распивала его кровь.
Они ложатся костьми за Императора, которому плевать на них и их жертвы, они ложатся на камни трупами из-за его ошибок. Ричард всё ещё не находил соблазна в разговорах насчёт Виктора Эрейн Силиврен в качестве единственного и полновластного главы клана, но старый хрыч был сильнее и внимательнее к своим подданным, только Шериан ненавидел и презирал страшно. Шериан, которая то считала себя недостойной при всей противоречивой репутации то, получив должность Военного советника, всегда хотела просто остаться друзьями.
Жалел ли он?
- Да чтоб ты подавился, – прохрипел Крусник и, подняв упавший ранее к ногам меч, сделал из последних сил пронзающий удар под руку, метя в брюхо уроду. Только, кажется, обращённый – или кто он вообще – был слишком худ.

Кай взвизгнул и зашипел от боли, вынужденно отрываясь от крови. Лезвие меча косо садануло по бедру, пробивая лёгкие наклёпанные пластины и кожаные штаны. Вампир под ним повалился наземь совсем, но маг успел соскочить и ухватиться за нож. Его тянула вниз туша в доспехах, он был только что слаб, но уже чувствовал себя сильнее. Так, как не чувствовал после исцеления. Так, как не чувствовал себя отоспавшись в объятиях женщины. Он чувствовал себя живым, отнимая жизни.
Клинок застрял, видимо, где-то под позвонком и Кай, с истеричным задыхающимся смехом, начал выворачивать голову, дёргая клинок. Во рту ощущался блаженный металлический вкус, влажно стекало по зарубцованной шее от подбородка. Ему улюлюкала уже подступившая толпа, оставив натиск на отступающих шейдов. Кто-то схватил тело офицера за рукавицы и потянул.
- Да на здоровье! – взревел грудным и пронзительным голосом Ворлак. – Жрите, не обляпайтесь!
С нечеловеческой силой он вывернул шею поверженного вампира, клинок упал вместе с телом на руки алчущей толпы, а ему осталась голова. Потрошитель посмотрел немного на лицо с закатившимися глазами и прикушенным во рту – знал, что может вывалиться, падла! – языком и, начиная с хихиканья, разразился хохотом и воодушевлённым воем сам. За ним шли незнакомцы, а он всего-то был в красной тряпке и жаждал крови. Это победа, большая, чем просто убитый вампир.
- Идиот, теперь нужно делать ноги.
А новенький был довольно навязчив, возможно, потому, что он был лучшим вампиром из всех, а может, потому что чувствовал себя в семье старшим. Кайлеб перестал хохотать и осмотрел окружение глазами. Его спину от шейдов и их заклятий и мстительных стрел уже защищала нога первого императора, но Шестой был прав. Пора валить. Утерев рукой подбородок и облизнув напоследок рану, с края которой на камни лилась кровавая жижа, Потрошитель решил ретироваться на первый попавшийся на глаза край площади, где не было ни шейдов, ни гудящих горнами гвардейцев. Как удобно…
Правда, на той крыше, на которой он оказался, за осыпающиеся каменные наручи его взяли охотницы Виан.
- Ты что, выблядок, творишь?! – прорычала одна. А потом была тьма.

[AVA]http://i.imgur.com/m02dYNr.png[/AVA]