Исполнять обязанности матери слишком сложно. Воспитанием Элениэль занимались, пожалуй, лучше, чем Шейна. Это отразилось на её поведении, опыте, дисциплине и многом другом, в чём брат ей заметно уступал. Первенца холили и лелеяли, девушку же, словно воина из низшего сословья, вынуждали до посинения учиться и практиковаться, пока всё не доводили до отметки «идеально». Удивительно, что она не должна была любить всё то, что и будущий Император. Это было бы слишком жестоко, особенно после того, как её спихнули с трона, не дав даже поглазеть на него издалека. Мирра не успела передать ей весь свой опыт, но благодаря тому, что с каждым годом чуть больше посвящала дочь в дела дворца, ей было немного проще влиться в работу и следить за порядком. Заменить мать полностью у неё не получалось чисто физически, умалчивая уже о многих качествах, которых у Элен просто не было. Что-то так и вообще приходит с годами. Ей же пришлось в кратчайшие сроки пожинать плоды теории на практике, внимать и слушать Советников, которые теперь не были заинтересованы в своей абсолютной власти, но были вынуждены чуть больше принимать участие во всем, чем хотели. Не свергни Шейнир прошлую верхушку, они бы и радовались, припеваючи выдавая одно распоряжение за другим, вертя короной то так, то эдак, но не сложилось.
Виззарион встала рано, как только солнце скрылось за горизонтом и над Северными землями нависла приятная и взгляду, и вампирскому нутру тень. Пора браться за работу и заниматься подготовкой к свадьбе её дорогого брата. Девушка не сунулась к наложнице в комнату, лишь уединившись в кабинете матери, перепроверяла все отчёты с расходами и списки со всем необходимым, что им потребуется для торжества, чтобы, не дай Бэлатор, что-то упустить. Всё должно пройти гладко, как никогда, чтобы страна видела, что хотя бы жениться Император в состоянии нормально, раз с прошлой девицей и прочим у него, мягко говоря, не сложилось. Она уточнила у служки, всё ли идёт по плану, добралась ли их дорогая швея до наложницы, чтобы взять с неё мерки. Положительный ответ устроил принцессу, и некоторое время она и вовсе не интересовалась судьбой Мередит, пока не перепроверила всё ещё несколько раз. Ушло несколько часов на то, чтобы по три раза пересмотреть каждый список, каждую бумажку, каждого вампира, который отвечал за то или иное и лично убедиться, что планы не нарушены. Она неосознанно отсрочивала момент, когда придётся встретиться с девушкой, но дальше тянуть было некуда.
В ровно назначенный час помощница Элениэль зашла в кабинет.
- Госпожа, - дождавшись, пока принцесса поднимет на неё взгляд, она продолжила, - наложница Его Величества готова к репетиции.
Камэль бросила быстрый взгляд на часы, а затем кивнула.
- Проведи её в зал. Я вскоре подойду.
- Да, госпожа.
- За Шейном уже послали?
- Да, - замявшись, ответила девушка.
- Хорошо. Ступай, - вампиресса сделала вид, что не заметила колебания в её голосе. Послать за Императором – дело нехитрое, а вот проследить за тем, чтобы он явился – уже проблема. Причём всеобщая. Служанка поклонилась и удалилась выполнять поручение.
Эл ещё раз окинула взглядом кабинет, задержала взгляд на портрете матери. Всё же ей её не хватало. Особенно сейчас. Поддержка исчезла вместе с ней, вынудив девушку рано повзрослеть и стать стержнем, на котором будут держаться все Северные земли. Стоит сюда сунуться Глациалис, как стержень, настолько ненадёжный, как спичка, сломается. И где Авель, когда она в нём нуждается?
Камэль подобралась и вышла из кабинета, отправившись в зал, где её уже должна была ждать прислуга вместе с наложницей. В идеале, там же должен был быть и Император, но, смотря на то, как перед ней открываются двери, она не надеялась его увидеть. И ничуть не удивилась, когда в полупустом зале заметила Мередит в окружении слуг.
- За Императором уже послали?
- Да, миледи, - откликнулся юноша, поклонившись.
- Тогда почему его ещё нет?
Парень вздрогнул и замялся, не зная, что ответить.
- Скажи Императору, что его ждут. Живо.
Молодой вампир не стал спорить и быстро покинул зал, оставив принцессу наедине с наложницей и служанкой. Виззарион молчала, не пытаясь завязать разговор с наложницей и даже спросить о том, как ей спалось на новом месте или прошёл ли гладко визит швеи. Она ждала Шейна. Надеялась, что он придёт. Парень вернулся, но лишь покачал головой, когда на него испытующе посмотрела главная служка принцессы. Эл заметила, но ничего не ответила, понимая, что надеяться на брата бесполезно.
- Что ж. Не будем его ждать. У Императора и без того слишком много дел.

Видят боги, Элен не хотела брать на себя ещё и это. Проще было подозвать к себе мальчишку служку и приказать ему составить компанию Мередит, заменяя Императора, но ему откуда знать, как нужно двигаться? И слишком большая честь для того, кто привык к другому сословию. Они потратят больше времени на то, чтобы научить его. Задача стояла другая. Придётся брать всё в свои руки, пока её брат не вспомнит о том, что он, в некотором роде, всё же мужчина.
Слуги нерешительно переглянулись, не зная, как им реагировать на просьбу новоиспечённой невесты. Зыркнули на принцессу, ища ответа и получили кивок в знак одобрения. Склонив головы и на полусогнутых они отошли, давая девушкам больше места.
Вот теперь Виззарион потребовалось куда больше решительности и мужества, чтобы поравняться с новой избранницей, если её можно было так назвать, её брата. Танцевать с девушкой принцессе не пристало. Даже матушка не пыталась научить её всем тайнам движения, когда была такая возможность. Ей занимались исключительно мужчины, как ни странно. И каждый играл свою роль, не пытаясь казаться кем-то другим, заполняя отсутствие кавалера. Камэль, несмотря на то, что знала и свою партию и брата, не решилась брать на себя его обязанности в полной мере. Предложение Мередит было неожиданном, но в свете последних событий, пусть и неприемлемым для её общества, но выходом из сложившейся ситуации. Это она должна была следить за тем, чтобы наложница исполняла танец с точностью до взгляда и малейшего поворота руки или головы, но никак не учиться у неё, как обходиться без мужчины и не чувствовать себя ущемленной. Элениэль никогда не вникала в особенности жизни наложниц, хотя и сама теперь слабо от них отличалась. Как только Шейнир окрепнет, если такое свершится, он возьмет на себя все полномочия и принцесса останется практически ни с чём, как и жрицы, ожидая, когда на неё падёт милый взгляд, чтобы снова стать нужной.
Она выполняла все движения, копируя Мер, если девушке так угодно. Их учили выражать свои эмоции через танец, завлекать мужчин и делать всё, что в их силах, только бы взгляд задержался именно на них, но… Как ей казалось, перестарались. Все они становились куклами, дико похожими друг на друга. Её брат остановился на ней, значит, не такая уж она и серая мышь, как казалось. Что-то привлекло его. Возможно, усталость и желание побыстрее закончить с отбором. Тогда всё просто и ничего выдающегося из этой наложницы не выйдет. И замену найти ей будет так же просто. Возиться не хотелось, и Виззарион поймала себя на мысли, что ей даже жаль её. Она будет прозябать в тени Императора, не иметь никаких прав и ждать, когда же он посетит её покои и уделит ей внимание, если, конечно, она не решится на это первой.
Мягкий поворот из него круговорот, мягко переступая с мыска на мысок, не задевая пола каблуками. Юбка платья зашуршала вместе с рукавами, поднятых к верху рук. Пожалуй, она немного увлеклась, вспоминая, как когда-то давно кружилась в новом наряде, сшитом по случаю грядущего дня рождения брата, перед матерью и слугами под тихий смех ещё тогда живой Мирры. Было радостно и воспоминания настолько тёплые, что не хотелось останавливаться и думать, что всё это прошло и больше не повторится. Увлеклась и оттого, остановившись, чуть громче, чем следовало, наступила на мысок. Беглый взгляд на Мередит, шаг к ней, рука медленно, по-журавлиньи, поднимается вверх. Рукав сползает, оголяя тонкую кисть и больше – повиснув тяжелым грузом на сгибе локтя.
Заботы уходят мягкой поступью, давая забыться в танце, который никогда ей не был родным.

Прошли сутки с тех пор, как он в последний раз видел свою будущую супругу. Это даже звучит до нелепости смешно. Камэль тихо хмыкнул, наблюдая за городом из окна своего кабинета. Работы скопилось немало. Его траур не успел затянуться, как от кипы бумаг начал ломиться стол в нескольких местах. И это при том, что Элениэль взяла на себя большую часть обязанностей в его отсутствие. Часть из них он просмотрел и обсудил с одним из старейшин. Сам не рискнул, полагая, что за время своего сомнительного правления из поместья, многое изменилось и он стал некомпетентен во многих вопрос. Мало знаний, мало практики, мало опыта. Поставить подпись и печать – дело плёвое, но не вчитаться, понять, взвесить и принять решение. Одно уже приняли без него.
Вампир посмотрел на часы. Судьбой своей суженной он не интересовался. Слуга по просьбе его сестры периодически приходил к нему, чтобы поделиться последними новостями, от которых его Величество, закрывая глаза, небрежно отмахивался, как от надоедливой мухи. Остыл, подумал, взвесил, посоветовался со старейшиной и по этому вопросу, когда тот поднял вопрос должного внимания.
Петь серенады под окном, бегать за цветами и караулить наложницу – не тот решительный шаг, на который был готов пойти Виззарион. Он со скрипом согласился на одно чаепитие, не желая видеть замену Арники или Элен. Придерживался мнения, что слишком много девушек выпало на его долю. И выбыло из его жизни тоже. Избавляться от Мередит он не планировал. Девушка не виновата, что оказалась в числе избранниц. На её месте могла быть другая наложница, которых на территории дворца пруд пруди. Её выбрала Элениэль, её выбрал он. Не уважаешь свой выбор – не уважаешь себя; немой укор и удар по мужскому самолюбию.
Парень отошёл от окна, вернулся за стол, подвигая к себе очередную стопку договоров на поставку крови. Проблем после вычленения предателей из верхушки прибавилось. Недовольных стало больше, в частности, вампиров малого достатка, для которых кровь была слишком дорогим удовольствием, но необходимым для выживания. Сбавить цену не выйдет. Объём поставляемой крови не так велик, чтобы удовлетворить потребности абсолютно каждого вампира. Животная кровь значительно дешевле, но толку от неё практически нет, а низшая прослойка общества – основная часть жителей Северных земель. Бунт на корабле приведёт к пробоине, а с ней судно пойдёт на дно вместе с капитаном, который проворонил время, плачась. Оправдания есть – смерть матери и сестры; в честном варианте – отсутствие мозгов и юношеские неуместные амбиции.
- Продолжу в том же духе и потеряю сестру.
В голове что-то щёлкнуло, и чистокровный почувствовал прилив вины, толкающей на самобичевание. На пороге кабинета нерешительно мялся слуга, которого в прошлый раз, рявкнув: «Я занят», выставили за дверь.
- Ваше Величество…
Шейн поднял голову, из-за бумаг, удерживаемых перед лицом, чтобы было проще читать; показались глаза вампира.
- Принцесса Элениэль желает вас видеть в тронном зале.
- Это срочно? – спросил, возвращаясь к работе и опустив глаза. Поднимать задницу с мягкого стула и идти на встречу, когда у него полно работы, ради пустяков, неблагодарное дело.
- Она меня за вами уже во второй раз посылает, а ещё и получаса не прошло…
Слуга не уточнил, зачем его зовут и что за срочность, но если его сестра посылает за ним с такой частотой, дело не терпит отлагательств. Камэль поступил неосмотрительно, не спросив причины, по которой принцесса желала его видеть в срочном порядке. Кивнул и, закончив с последним договором, отложил всё в сторону.
К дверям тронного зала он добрался в сомнительном настроении. Веселья и радости не было, но общее состояние не хуже обычного пассивно-траурного. Без злобы и раздражения, с которыми он в последнее время выполнял чужие просьбы, неугодные ему. Он не думал, чего хотела от него сестра. Звуки музыки, которые он слышал, заворачивая в нужный коридор, навивали смутные сомнения о важности встречи. Вид девушек, не дождавшихся явления Христа Императора, удивил. Виззарион остановился на пороге, переводя взгляд с Мередит на сестру, увлечённо кружившуюся в зале. Обе танцевали, прекрасно обходясь без него. Редкая улыбка Элен, которую он не видел с тех пор, как сбежал от неё к Арнике, надавила на совесть. Он собирался уйти, убедившись в том, что они в нём не нуждаются, и передумал.
Подготовка к свадьбе. Он обещал себе быть терпеливее к девушке, которую учили обольщать и угождать ему. Выдержал взгляд, задержав его на Мередит.
- Вы сегодня без лент?
Конечно без лент, он же не слепой и видит их отсутствие вместе с новым нарядом, который заменил старый и не такой роскошный. Он сделал несколько шагов по направлению к девушкам. Музыка стихла, и эхо тронного зала разнесло стук каблуков. Остановился в равно отдалённом месте от девушек, на расстоянии вытянутой руки от них.
- Мне казалось, что с талисманами не принято расставаться. Вы так ревностно защищали их в нашу прошлую встречу… Мередит, - выдержал короткую паузу и произнёс её имя на полтона тише. Перевёл взгляд на сестру. – Я рад снова видеть твою улыбку. Надеюсь, ты хорошо провела время, - искренне улыбнулся вампир. – У тебя слишком много хлопот, и я не хочу нагружать тебя больше. Я закончу здесь сам, - говорил осторожно, подбирая слова, чтобы не показалось, что он выставляет её за дверь.

И сегодня, и не сегодня, и так и эдак в любой год или день, - чуть не мурлыкнула себе под нос Мери, удивившись, что первые слова Императора вышли именно такими... нет, не глупыми - за лёгкую и даже удачную иронию тоже сойдёт, но если он всерьёз - это как же здорово простая фраза увела мысли юного владыки куда-то не туда?
- Ваше Величество, - присела в бальном поклоне невеста. Слуги, вон, гнулись в пояс. И она вчера тоже, с теми же лентами в стороны, задней мыслью беспокоясь, как бы из подвязанного поясом и ослабшего от кувырков и движений запаха платья не выскользнула грудь. Мвахаха! Интересно, а признайся она в таких милых мелочах - как бы вытянулись августейшие лица? Но думать о ней точно бы стали меньше. А так сегодня у Мередит и статус выше, повод тоже иной. И лиф плотный.
Забавную вещь читала у кого-то сестра Мери: разумные существа часто испытывают только им присущий недуг под названием "горе от ума", начиная выводить и упорядочивать случайность и прихоть судьбы. И правда: гадания, приметы и заговорённые фенечки были очень популярны у жриц. Она относилась к этому с долей скепсиса, всегда. Но пусть будет таки пусть Император верит, что она тоже подвластна этой чуме.
- Они прекрасны, но увы - сегодня не в тон и не в тему.
А ещё верный меч в помпезные ножны не клади, чтобы не крали.
А ещё символы оставляй для чисто символически мыслящих людей.
Сколько маленьких мудростей Мери не скажет потому, что ей положено быть наивнее и нежнее?
- Когда со мной ленты - я танцую одна.
И читайте фразы девушки в любую сторону: все варианты верны. Ей нравится танцевать и одной, и с кем-то, ей в общем нравится танцевать.
- Ваше Высочество, - повернулась ещё раз замена к принцессе. - Ваше внимание было бесценно для меня.
Кисти жрицы сцепились в замок с жестом, какой употребляют гости и хозяева на прощание там, где неуместно жать друг другу руки.
Тоже во всех смыслах.

Но нет, серьёзно, талисманы? Инструменты! Оружие! Вот чем были эти ленты, упрямо вытруженные и вышитые, отмеренные, включенные в сложное выступление и имеющие ценность помимо красивой ткани с грузами только в её руках. Да, некоторые из других жриц - та же Талиса - могли бы и понять, к чему такие узоры и длина, и научиться, но, так или иначе, редко кто знает вещь лучше творца. Пожалуй, еще их можно было бы пустить на занавеси высокого стрельчатого окна - вот это да, талисман, почётная грамота выгоревшим трудам и успеху во всё окно! Или символ начала конца - ведь неугодных благородных девиц чаще не выкидывают, опасаясь возвращения через много лет с неизвестного происхождения бастардами и законными претендентами, а сажают в башни. С высокими стрельчатыми окнами и прочными решётками. Ещё одно применение её шёлковых лент: на прочную петлю, чтобы удавиться. И это вовсе не её, Мередит-почти-Виззарион суицидальные настроения, это прикидки на фоне печальных историй. Насмешливые даже немного. Ведь она не привязывалась ни к людям, ни к талисманным лентам и даже своему рукокрылому питомцу: она прятала, но не сильно, то, что не хотела потерять, без фанатизма. У Мери, выросшей среди моря суеверий, сантиментов и пустых мечтаниях о личном принце был в контраст живой ум и холодное, даже не думавшее проснуться для весны сердце. Легче, чем влюбиться, ей было "отвязаться" от малейших порывов себя изнутри ещё до того, как они зажгутся пламенем.

Чтобы улыбка была не прилепленной и натянутой, ей нужно двигать. И улыбка не только в губах и ямочках щёк. Тёмно-серые глаза Мери чуть скрылись под веками, провожая леди Элениэль, а после снова широко и радостно-радостно, наивно-наивно распахнулись. Имея голову на плечах и не имея капризов за сердцем, можно легко жить две жизни: чувственной в меру и в меру уступчивой девочки снаружи и насмешливой, вдумчивой наблюдательницы, знающей, что в реальности, в отличие от сказки, леди очень даже заботит выпадающая грудь или зуд от костяшек корсажа. Чаще, чем сам прекрасный принц, от которого не отвести глаз - и в его взгляде он тоже на всё-на всё согласен!
Мнение важнее хозяев.
Во всех смыслах.

- Ваше Величество, - мягким, просящим, но не заискивающим тоном обратилась вампирша к Императору. - Я не хотела отвлекать вас так рано и почти понапрасну, однако нам придётся не только танцевать со всеми, но и для гостей.
Вывод, который милая девушка не будет разжёвывать и в рот класть - не положено, не по роли! - первый: нужно не ударить в грязь лицом.
Вывод, который немного сложнее, отвечающий на вопрос "а что так рано": нужно посмотреть, могут ли они вообще двигаться вместе и что-то сделать, если не могут.
Вывод три, в принципе полезный: чтобы хорошо танцевать, нужно репетировать часто. Мередит-то танцует и умеет и подстраиваться, и вести.
Но ведь она леди! Нужно ненавязчиво, ни в коем случае не перегибая, как изображают это в карикатурах на лубках, сделать бровки домиком, ресницами хлоп-хлоп и позволить кавалеру и вспоминать, что там вообще за партия, и руку предлагать, и ноги топтать. Ну, пожалуй, кроме ног. Мери даже на каблучках будет ловчее, чтобы не лишиться здоровья пальцев на ногах.
А ведь какие-то двести или триста лет назад церемониал был настолько, настолько проще! И не было сервизов с несчастными чашками как на подбор.

Я - и того младше, с каждым годом всё меньше и маломудрее. Только тс-с, мы же не хотим нарушить торжественные серьёзные лица интересными ремарками и вызывать панику?
Чем умнее себя мнишь, тем проще даёшь себя обманывать. Эту мудрость Мери старалась, по возможности, не забывать, но мать-гордыню и бабку-зависть так просто себе в глотку не затолкать, уж не их призраки в светлой голове - точно.
- Скорее о том, как это будет выглядеть, Ваше Величество, - улыбаться уже надоело, и девушка дала себе волю дернуть губами. - Уворачиваться я могу, но мероприятие всё-таки важное, бывает раз в сто лет и при большой удаче.
При большой удаче умереть предыдущему монарху или его супруге, конечно, - с горчинкой добавила Мередит про себя. Нет, она ни в коем случае не глумилась: наблюдения и выводы, только наблюдения и выводы. Императрице Мирре дель Виззарион жрица скорее сочувствовала, хоть и знала историю фрагментами и с присочинёнными деталями из третьих уст. Зато она видела лично: при дворе обитал бастард, так что один раз леди точно не повезло. Мать будущего супруга казалась слишком мягкой и нежной женщиной, чтобы быть нелюбимой и выносить это легко, хотя, возможно, внутри неё была сталь.
На приказы Шейнира невеста дёрнула тёмными тонкими бровками, но ничего ни сказала, ни спросила. Её неприятно кольнуло, что сейчас некто будет рыться в её единственном сундуке, который она унесла от сестёр, но лицо не потемнело. Хочешь носить корону - нужно привыкать, что тебе и под юбку будут лезть чужие, которым не веришь. Нужно быть бледной, лучезарной и гордой, держать спину так, точно вместо хребта воткнут меч, двигаться, словно тебя обплывает, как косяк рыб встречное течение, время и силы притяжения, и, конечно, улыбаться и кланяться.
Мередит легко отзеркалила начало танца положенными ей поклонами, вытянула руку, показав из-под рукава оплетённую по пальцы серебристой сеточкой кисть, и, не коснувшись, продолжила серию па. Она давно не исполняла именно его. Жриц, конечно, учили всем видам придворного досуга, чтобы развлекать одиноких гостей, но чаще они выступали со своими представлениями, с сюжетом и акробатикой - в случае Мери.
Девушка кокетливо, но холодно улыбалась партнёру, и не рвала контакт глаз. В душу, впрочем, не лезла, глядя не столько на, сколь свкозь. Зачем раздражать лишний раз? Как она уже сказала принцессе вчера - подумала, точнее - спасибо за заботу, увы, не дура.
Менуэт - танец-знакомство, танец-приветствие, не ближе локтей и не дальше лёгких касаний рук, танец-не-прими-меня-всерьёз. Пока на высоких туфлях танцовщица непривычно, но проворно семенила и заставляла плавными движениями пышную юбку с небольшим шлейфом извиваться, как ламия хвост, в мыслях её промелькнуло, что такое начало - отличная идея для всей их затеи.
Брака-не-подумай-что-я...
Хм.

Неинтересные и ненужные уточнения. Игнорировать. Скованность и неловкость партнёра - игнорировать. В любой неловкой и непонятной ситуации бывает гораздо выгоднее не отключать голову, но не заморачиваться, быть от всего далёкой звездой, самодостаточной в своём одиночестве, среди тёмного пространства.
- А вы не оканчивайте аперитивом трапезу, и разочарований не будет, - взмахнув, как птица, рукавами, взмыла из глубокого реверанса Мередит. - Танцев много, и вести нам придётся все.
Стандартная программа приёма с бальными танцами: две-три части, от получаса до двух, а, может, и больше. Немного напитков, немного времени на прогулки или отдых сидя, много светского общества и утомительных бесед с неинтересными личностями из которых три четверти ты едва увидишь больше пары раз в следующие лет двадцать. Пожалуй, самым необременяющим из всего были танцы. За прошедший час она не приземлилась ни разу, несмотря на выматывающее воздействие на ногу тяжёлого каблука. Привычка, сноровка.
Простите меня за прямоту, Ваше Величество, но консуммировать брак прямо на глазах благородных господ вас никто не заставляет, а любить - тем более. Нет, я этого не сказала.
- Конечно, Ваше Величество.
Место под солнцем. Я это запомню.
Мери улыбалась. Она не верила, что распространённый среди людей оборот жених использовал случайно, но пугаться возможной угрозы не спешила. Она видела, что делало с сёстрами это место под солнцем. Они сначала румянились, как перезрелые персики, потом сохли, как курага, источая незабываемый запах палёной вампирятины, и наконец прогорали до плоти, если были довольно упрямы и нацелены победить. Что-то в жестоких играх предоставленных себе женщин было от обычаев Виан, не так ли? И главное - молчание. Никто не знал, зачем девушки выбегали под ненавидящее их дневное светило в полдень. Так что Его Величество вря-яд ли имел представление о том, как выглядело то, что он предлагал. Если только он не разбирался со своими врагами лично подобным способом. Лично? Тогда Мередит повезло - она нашла себе насильника, чтобы весело и больно провести остаток недолгих своих дней.
О, но она будет послушной и самоотверженной, как кукла, пока ей не предоставится лучший шанс.
Мери поклонилась ещё раз и приняла ленты. Две.
- Эти не понадобятся, - сказала девушка, вернув свёрнутые солнечные ленты. Она оценивала свои силы и инвентарь, выбирая, что исполнять или на чем импровизировать, и как продержаться без отдыха ещё какое-то время в обуви на каблуках. Возможно, так ей изящно мстили за разминку с принцессой Элениэль.
Ничего, солнышко, я и в кандалах поплясать потяну. Назло тебе.
Она собрала тёмно-синие с серебристыми звёздами ленты под рукава. Никакая композиция, слишком много шёлка. Мери выбросила ленты первый раз и сделала аккуратный круг семенящими шагами вокруг себя. У неё слишком тяжёлый наряд, а для каблука ленты дают слишком много инерции. И опять жрица подумала: а, может, всё-таки молодой император не садист, а просто капризный идиот? Или как иначе при нём созрел заговор? Но невозможно же настолько жить в собственном мирке, чтобы не понимать, как работает земное тяготение!
Мередит сделала два крутых разворота и поняла, что ни одного зрелищного колеса не рискнёт крутануть сегодня. Что делать? Руками-ногами не помашешь. Разве что ману в снег превратить...
Ману в снег.
Хочешь зрелище, котик?
И из перламутровых рукавов и серебряного шитья по юбке и лентам высыпал призванный ослабленным, "домашним" боевым заклинанием снег. Постепенно из изящного потока, разогнанный шлейфом юбки и лентами и напорошённый в метелицу, он образовывал узорные дорожки там, где проскальзывала на кожаной подошве, выгибая стопу, чтобы не царапать о пол каблуком, призывательница. Её с её сноровкой хватило на считанные минуты таких танцев на мысках. Влажные следы за ногами и юбкой стали опасно скользкими, напряжённые мышцы скрутило. Мери закусила щёки клыками, не переставая улыбаться. Нужно было заканчивать эту нелепую импровизацию. Как-то красиво, конечно.
И она побежала вверх, расставаясь с маной. Раз-два-три, раз-два-три, по рушащимся прямо после шага пластинам льда, как по винтовой лестнице, роняя слугам и музыкантам на приближающемся балкончике челюсти. Прицелившись перехваченными на половине длины лентами, она выкинула их вверх к балясинам утяжелёнными концами, чтобы зацепиться, точно кнутами.
Есть!
На секунду Мередит зависла над залом, как серебристая падающая звезда с тёмно-синей дорожкой, но её лёгкость внешняя давалась ей титаническим трудом. Плечи болезненно выворачивало, пока она пыталась медленно, не обдирая рук, спуститься по лентам вниз. Сведённые ноги, сложенные хвостом фалмари, совершенно точно были не готовы снова на себя вес тела принимать. Ворох юбок, абсолютно пристойный, если учитывать медленный спуск, был хорошим вариантом, чтобы красиво сесть на пол, если колени разъедутся, но подняться из них будет сложно. Наконец, тело, столкнувшись с непривычной нагрузкой, просилось в боевую форму, приходилось сжимать пальцы ног и отгибать пальцы рук, чтобы не портить парчу и атлас, а ещё страшно было оторвать от пола отливающие красным глаза, смотреть, довольно ли Величество. Недостаток восхищения за такие оставляющие с носом профессиональных арлекин и канатоходцев полёты для гордой благородной артистки был поводом для лютой ненависти. Хотя их Шейнир уже достаточно дал. Например, детским непониманием, что зачинать наследников можно вообще не приходя в сознание, не говоря о том, чтобы любя иль не любя. Или "местом под солнцем".
Ох, милое Солнышко, да Мери себе легко наступит на горло даже из-за этого, дай отдышаться.
До земли оставалось "раз".

Злобливость сердца, ровно как и пассивно-агрессивная манера поведения - это, конечно, кошмарные изъяны души, но новых невест Императору подбирали, глубоко не копаясь, по возрасту и способности держаться. Как долго могла продержаться Мери, не сплёвывая яд скопленных обид и презрения мужу в кубок или бокал, не знал и не думал никто, но, в идеале, вечность. Или до подрастания наследника, буде остальные Виззарионы волшебным образом вымрут. Они уже почти, своими и общими стараниями.
Руки - крепкие, сильные - ожидаемые - оплели её талию, а она не впешила поднять головы и отпустить лент из рук. Чуждый и волчий взгляд отражался во влажных россыпях на полу. Мереди глубоко вздохнула. Втянула когти. Сморгнула не состоявшееся превращение. Встала на ноги, решив, что после передышки в полёте всё должно быть вполне терпимо. И вправду.
Дыхание невесты стало глубже, мысли - длиннее, она подняла глаза. Круглые, тёмные, но совсем не похожие на глаза пугливой лани. Пугливые лани не ставят окружающих, манипулируя ими, перед задачами и вопросами вроде "сволочь ты бессовестная или поступаешь по-моему".
- Спасибо, - произнесла девушка, хватаясь сквозь сжатые в костяшках пальцев края лент за плечи Шейнира. Она переступила на ногах, убрала зажатый под мыском край исподней юбки и отстранилась от своего рыцарственного героя. Натоптанные костяшки и стёртые до болезненной красноты пятки, конечно, неприятно отдавали, но Мери, мгновения назад чуть не севшая в лужу буквально, исполнила изысканный реверанс и посмотрела на слугу, протягивая ленты:
- Отнесите обратно и уберите, - взмах рукой на растаявший снег, - тут всё.
Она бы многое отдала, чтобы сейчас иметь возможность снять туфли и прошлёпать босяком, хоть по лужам, хоть по грязи, но не положено и не дозволено чистой крови, пусть и без родословной, то, что было простительно умершей обращённой девице. "Из окна выкинься, а чести не пятнай" - так, кажется, было в какой-то пьесе, которую Мери читала на общем. Ничего, немного сбитых ног и свобода, свобода, свобода за закрытыми дверьми собственных покоев. Если Его Величество не наведается ни в один из последующих дней к ней - а Мередит, конечно, не рассчитывала на это, поскольку даже не старалась заигрывать с всё ещё погруженным в дела и утрату женихом по совету принцессы - она будет иметь изрядно времени на расслабление и отдых. А пока она позволила себя провести, усадить и обслужить в послушном и робком молчании, точно вовсе не намекала, что сама умеет приказывать, и не разыграла для всех, как ансамбль марионеток, свой красивый уход на антракт.

Хорошее платье. Тяжёлое, но красивое и очень хорошее...
И хороший совет: не хочешь думать слишком много – попробуй физические нагрузки. Хорошая тренировка – и на следующие несколько часов можно оставаться довольным и расслабленным болванчиком, разогнанная по венам кровь и усталость позволят заглушить даже самый беспокойный ум. Но Мери было это не нужно. Зачем нужна пуховая подушка на голову той, что и так не позволяет себе вмешиваться ни во что не мыслью, так духом?
Она пришла в себя так же незаметно и быстро, как соскользнула за черту своих сил. Мери не совсем хорошо могла контролировать превращение. Часто когти и клыки начинали удлиняться произвольно, грозя повредить обувь или одежду, и это, конечно, было неприятно. Возможно, где-то в родословной Мередит, которая, как и родословная всех сестёр, равных под Луной, была запечатана в далёких архивах, была кровь Лэно или Арис. Может, даже Виан – желтоглазый бастард сам явил собой блестящий пример, что пути крови не так же легки, как два и два. А, может, этого и не было, либо было задолго до империи, во времена жестоких войн кланов. Даже самые изящные и белоснежные лебедицы умели превращаться далеко не все, даже не как платиновая блондинка Мери, сложными танцами утруждавшая своё тело в сытое мирное время.
Мирное…
- Благодарю, – произнесла танцовщица, ещё раз. У неё было совсем мало вариантов, как сообщить, что она заметила  красивый жест. Мери принимала их как должное, хоть и без особого упоения, но и от отсутствия не вяла. Малые услуги жрицы с детства учились оказывать себе и сёстрам сами и делали зачастую всё быстрее и порядочнее, чем, например, эти поломойки. Девушка пила, но украдкой зыркала в сторону слуг поверх позолоченного ободка пиалы. Пока те не исчезли. Все, даже музыканты – невидимые тени из ложи в нескольких прыжках над гладким полом. Остался тронный зал, размазанная по плитам вода, она, пуф, столик с сервизом, её предполагаемый супруг… и всё. Пустота этого места отскакивала от кожи, разлеталась к далёким стенам, отскакивала и звенела эхом. Кто бы подумал, что когда-нибудь Мередит такое чувство скорее смутит, чем обрадует?
Зачем он отозвал слуг?
Их первая беседа в схожей обстановке вчера и беседой-то могла назваться с натяжкой, об интересе – нечего говорить. Её учили молчать, и как хорошо, что в чайничке оставалась добавка: с питьём и тихим позвякиванием посуды пустота втекала в уши постепенно. Возможно, другая бы смущалась, прятала глаза вниз, пыталась бы о чём-то лепетать. Мередит смотрела на вещи, на фигуру, возвышавшуюся на троне, на лицо… Пока он не сказал что-то сам.
Кисть со спиленными в круглые лопаточки ногтями отставила пустой фарфор; девушка со спиной, болезненно прямой в крепком корсаже, поднялась. На пару мгновений она оставалась стоять, глядя прямо, а не снизу-вверх на сидящего на троне Императора, и улыбалась дружелюбно. Нога где-то под куполом юбок вставала в туфле как надо, а пальцами оттягивала впившиеся петельки внутренних, обтягивающих предплечья и кисти по костяшки, узорчатые кружевные рукава.
После этой паузы Мери красиво, минуя столик даже юбками, поднялась на ступеньку, как и подразумевалось, если трактовать слова буквально, притворяясь послушницей и немного дурочкой. Она остановилась на расстоянии двух локтей. Хочешь – выкинь руку, хочешь – срывайся с сидения и перебивай сосуды на шее точным ударом, хочешь – толкай. Опускаться на колени, как полагалось, когда просящего подпускали прямо в ноги государя, впрочем, жрица не спешила.
- Так лучше, Ваше Величество? – напоследок проведя рукой по волнистым волосам и сложив их накрест поверх юбки, спросила она. Не произнесла "желаете что-нибудь" как слуга или какая-нибудь вульгарная хозяйка борделя (по крайней мере, некоторые старшие сёстры именно так описывали их, и множество вещей за пределами дворца. Не то чтобы Мери им верила на слово…). Не скользнула глазами ни в сторону закрытых дверей, ни пустого чайника, ни ложи музыкантов. Вообще не сделала ничего, как красивая, но следующая строго по указаниям кукла на ниточках. Только у кукол не бывает таких блестящих живых глаз, спокойной гордости и послушного признания всего, что выдаст судьба. Хочешь – на колени ставь, ломай, и бей, и порти. У Виззарионов всегда скелеты спали в шкафах.
Я же не гадалка какая-то, чтобы всё знать. Нас здесь собрали со вполне понятной целью.

Незаметно дёрнулась контрастно-чёрная бровь под платиновым локоном.
Какой... осторожный и вежливый, этот юный государь. Или ему просто не интересно, искорки никакой нет. Мери слышала о таком, что здоровые мужчины от серьёзных переживаний теряют даже естественный интерес к женщинам, помимо осознанного. И, если так, они так и будут водить друг с другом менуэты по кругу. Если им вообще удастся достигнуть компромисса, хотя Мередит - это вообще существо целиком из слабого интереса, лёгкого себялюбия и тщеславия и снисходительной уступчивости.
Лишь раз, выпростав руку из рукава, она нащупала подлокотник и, чтобы не ёрзать некуртуазно и вульгарно, подняла зад слегка и пересела удобнее, выпустив юбку стекать всеми жестковатыми прослойками-сетками и парчовым великолепием наружу, оставив по бёдрам лишь мягкую исподнюю часть, а колени накрыв складками атласа.
- Так наслаждайтесь, - тихо ответила она, выгнув тонкую шею так, чтобы тронуть дыханием волосы на государевом виске. Голос её прозвучал как-то... интересно для самой Мери, как. Очень и очень редко и с неохотой она позволяла другим, даже слугам или сёстрам, касаться своего тела. Очень настороженно девушка их переносила. Очень долго думала. И насчёт того, как придётся подпускать к себе, несмотря на знания о способах ублажить мужчину не раздеваясь, будущего мужа - в том числе. Сказать, что сестра Мередит была брезгливая недотрога - упростить и не отразить сути её восприятия мира. Впрочем, и сама молодая вампирша не могла описать его. Она жила чувствами, интуитивно, как и многие женщины, сколько ни старалась регистрировать всё умом и подвергать детальному разбору.
Вот где-то на чувственном уровне она шмыгнула второй, не занятой удерживанием собственного тела в удобном положении, рукой поверх объятий осторожного жениха и скользнула по плечу к затылку. Как будто её рука была змеёй. Но она не жалила. Она обвивала, массировала прохладными кончиками и царапала притупленными лопатками ногтей, притягивала ближе. Пальцы скользили, как сухой порхающий кончик языка. И хозяйка этой змеи, конечно, ненавязчиво, как глуповатые уличные торговки, но и ощутимо предлагала. Что угодно, в разумных пределах. Защищаться, как и все, она могла по мере сил, и не пренебрегнет возможностью точно.
Кому важнее было это осознание - ему или ей самой? Для кисейной барышни она уже позволила себе лишнего, для хорошей куртизанки - даже не думала начать. Что было великолепного в ней и платье? Ладность и изящество фигуры и холодный благородный шёлк и парча, со свежими влажными дорожками испарины, пахнущими разве что мылом, маслом и женским мускусом. Нравится - бери, не нравится...
Есть хорошая поговорка на этот счёт. Императоров, даже под давлением всяких чиновников, она тоже касается.
..."не нравится - не ешь".

Отредактировано Мередит (28-03-2015 01:44:08)

Признаться честно, Мери понятия не имела, что такое наслаждение. Она была тихой личностью, и в жизни довольствовалась небольшими радостями и разочарованиями, слишком небольшими, чтобы использовать такие громкие слова. Её амбиции подразумевали ещё больше комфорта, ещё больше возможностей, ещё больше личного пространства, чтобы сделать её ещё более довольной бытием, но нечто, что ханжи впишут в безудержный гедонизм? Нет. Она, как и сёстры, были взрощёны и научены удовольствие доставлять, а не получать, а сама Мери, будучи девочкой внимательной и умной, на последнее, в отличие от прочих, искреннее и желанное, не надеялась даже.
Она наблюдала за всеми действиями всё тем же своим спокойным взглядом, в котором мешались в малых долях интерес, недоумение и намерение держать лицо до победного конца. Дуги отражённого света блестели из-под пары волнистых прядей, упавших на лицо. Зрачок сливался с радужкой и с веером чёрных ресниц. Рука разгибалась и поворачивалась легко, плетёная петелька, державшая на пуговице внутренний край беспалой перчатки, тихо лопнула. Мери молча наблюдала, как опускается лицо Императора, как проблескивает в белых волосах венец. Потом закрыла глаза.
Как… скучно.
Она выдохнула, преодолевая щекочущее чувства, пробежавшее вдоль спины, и замерла. Нет, конечно, ей было приятно. Их бог не просто так наделил своих детей дурманящим ядом. Но Мередит что-то не очень хотелось. Она помнила как сёстры днём, зажимаясь в тёмной алькове и думая, что все спят, забавлялись друг с другом и предлагали ей. Одну из них так и не выдали, и теперь она стегала прутьями по ногам нескольких девочек на занятиях танцами. Среди девочек — её кровная дочь. Каково было их отчаяние, подумать только. А Мери и трезвой было неплохо, ведь Мери не искала тепла и чудес, рискуя шансом на лучшую долю.
Спасибо, нет, герой-любовник, я — не твоя уличная девка, чтоб от одной крохи внимания таять маслом и заводиться.
Точно кошка, заранее приготовившаяся к прыжку, она выскользнула из рук императора, вбок, легко перенося ноги, точно под юбкой их не было. В теле пробудилась, сгоняя ленное тепло, прохладная мана.
Каблуки простучали пару шагов, Мереди поправила юбки и шлейф.
- Ваше Величество, — повернулась она, пробегая рукой по волосам. Кожу под пышным рукавом щекотала влажная дорожка. — Пока что мне кажется, что вы хотите удивить меня или нежданную публику, сидя на троне в непотребном виде.
Нет, играть в невидимую рубаху и голого короля она была совсем не против, но своей репутацией рисковать не спешила.
- Если пожелаете поговорить о наслаждениях и с чем-то определитесь — выберите более подходящую обстановку. А с танцами прошу меня простить. Мне нужно сменить наряд.
Она сделала быстрый реверанс и повернулась, махнув волной юбки и локонов, чтобы уйти.
Платье вымарал почём зря, — подумала девушка, заклинанием вытягивая пятно крови из ткани и с кожи. Тонкую красную линию обняла ледяная рукоять и зазубрилась на хищном острие. Мери знала боевые заклинания, но ей не на ком было их практиковать, поэтому она играла с Жалом, как скипетром, спешно уходя. Что подумают слуги, видя невесту Императора с почти опасным оружием в тонких руках, чуть растрёпанную и разгорячённую, почти вприпрыжку выбегающую из зала — можно догадаться. Но это было чертовски весело, а весело Мередит было так редко… К слову о наслаждениях, развлечениях и прочем.

Офф: Жало, 45 маны
Ну вот просто так

Отредактировано Мередит (08-05-2015 02:10:20)