Разноцвет, день 4ый, года 1071
Лето всего 4 дня как вступило в свои права, но это было лишь по календарю. На деле же ясная и жаркая погода уже давно хозяйничала в этих краях.  Еще с начала травеня над головой было чистое небо, по которому, как белая ладья по прозрачным водам моря, ежедневно неторопливо плыло солнце. Вечерами скрываясь за Темными Пределами, а утром вновь выныривая с противоположной стороны, чтобы день за днем повторять свой путь от чистого моря, где светило умывалось по утру к темным, мрачным землям, которые как стражники огораживали те самые Пределы – высокие горы, практические опоясывающие земли Альянса. Будто жители тех самых земель, каждый вечер пытались запереть у себя солнце, но каждое утро оно вырывалось от них, чтобы дарить своей свет и тепло. Лишь изредка природа вносила изменения в свой ежедневный ритуал, и прозрачное небо затягивалось облаками. Белыми, как молоко и пушистыми как хлопок, что достали из коробочки. Но это было ненадолго, уже на следующее утро, а порой и к вечеру, небо вновь играло лазурными красками. Еще реже эти облака баловали и дождем. Так лишь спрыснет слегка, прибивая пыль по дорогам и не более. Старожилы охали и качали головой, приговаривая, что давно такого не было. Полвека, если не больше. И если так и дальше будет, то большого урожая не жди, если вообще вырастит что-то. А значит, и зима будет суровой. Сухие и теплые  лета всегда были характерны для этих земель, но этот год выделялся даже на их фоне. Отдаленность от моря, делали воздух сухим, а климат резким.
Девочка сдула со лба челку, что растрепал встречный ветер, и вновь высунулась из повозки, разглядывая придорожные пейзажи. Прямо перед ее глазами простирался большой луг, с ярко-зелеными травами то тут, то там разбавленными цветными точками: красными, желтыми и голубыми. Луговые цветы уже распустились, внося в это зеленое море яркие мотивы. Под легкими порывами ветра трава колыхалась, еще более усиливая его похожесть на море, то спокойное, то в мгновение становящееся бурным, чтобы спустя время вновь стать гладким. Она не никогда не видела море, но подумала именно о нем, когда зеленая масса всколыхнулась под очередным напором воздуха, открывая глазу все нюансы цвета, переливаясь от почти серебряного до темно-зеленого, изумрудного оттенка. Почему именно о море? Может эти движения растений да легкая качка повозки на мягком песке дороги, напомнили ей про рассказы, что любил ей ведать сосед. Он был уже достаточно стар, как ни как давно уж разменял восьмой десяток да подбирался к девятому, но тем не менее был в здравом уме и твердой памяти.  Многое и многих он поведал на своем веку, что-то можно было поведать детям, что-то нет. Посему часто сидя у своего дома на кресле, старый дед заводил рассказы о своей молодости, а все соседские ребятишки окружали его, слушая затаив дыхание. Видел старик и море, и не просто видел, но и плавал по нему и в нем, о чем особенно любили слушать малыши, окружая его своей небольшой стайкой, представляя, что это они, а не пожилой рассказчик видят эту бирюзу воды, слышат легкий плеск волн, что ласкают и лижут белыми языками пены ноги, ощущают на своих губах соленый поцелуй вечернего бриза. Но ни один из них не видел море, лишь небольшую речку, что текла неподалеку от Вальдбаха. А в это жаркий день так хотелось оказаться в прохладной воде, вот и вспомнились девочке рассказы старого соседа.
Далее за этим морем-лугом простирался лес. Он был гораздо темнее разнотравья, что разглядывала Эдель, но еще сохранял зеленые мотивы в своем цвете. И уже за ним темными громадами высились Пределы. Даже на таком расстоянии они казались огромными, а какие они вблизи, и представить страшно. Вершины гор круглогодично искрились снежными шапками. Говорили, что там, среди льдов и снегом, холодно даже летом. Малышка никак не могла понять, почему же снег не тает, ведь на улице так тепло. Наверно, это злые некроманты так сделали, - подумала Эд. – Интересно, а зачем им так много снега летом? Но мысли о снегах и злых некромантах отвлекла пролетевшая бабочка, девочка проводила ее своим любопытным, как у всех детей в ее возрасте, взглядом, забывая, о чем она думала до этого. Как только бабочка скрылась из виду, малышка вновь уставилась на этот ковер за бортом, но зрелище ей уже изрядно надоело, посему она забралась обратно в повозку. Перестав свешиваться за борт и прикрыв брезент, уселась спокойно на лежаке, чем вызвала облегченный вздох возницы. Ткань скрывала внутренности повозки от яркого солнца, что только-только перевалило за зенит и находилось высоко в небе, но это не спасало от жары. Сам воздух был нагрет и даже его движения, в виде ветерка, не приносили нужного облегчения. Путь от Вальдбаха к Берсвинкелю длился уже 10 дней. Испытание и для взрослого мужчины, что говорить о маленькой шестилетней девочке, которая никуда и не путешествовала за свою короткую жизнь. А тут родители решили отправить свое любимое чадо подальше от города, от его духоты, может у бабушки в деревне у гор будет лучше и легче. К сожалению, отец не мог бросить свою лавку, а мама осталась с ним, чтобы помочь. Поэтому маленькую Эд отправили в этот путь с близким родственником, который как раз направлялся в те края. Может это могло показаться грубо и в какой-то мере жестоко со стороны родителей, но и дела они бросить не могли. 10 дней туда, 10 – обратно да и не уедешь сразу, вот и получается, что почти месяц выпадает из жизни. А для лавочника это большой срок. Поэтому собрали дочке провиант да одежду, посадили на повозку, дали указания слушаться дядю да отпустили в путь, призвав на помощь им в дорогу благосклонность богов.
Девочка уперлась острыми локотками в коленки и стала сверлить карим взглядом спину мужчины, что сидел на облучке. Мужчина же в свою очередь встрепал парой движений волосы у себя на затылке и чуть причмокнул, подгоняя лошадь. Животное уже существенно утомилось за время пути и, если бы путники могли читать ее мысли или лошадь могла говорить, явно высказала бы им, что для нее сейчас важно только овес, прохладная вода и свежее сено.
- Я устала… - девочке надоело молча глядеть на возницу и она наконец подала голос. Голосок, стоит отметить, у нее был достаточно звонкий, как и у всех детей. А сейчас в него примешивались нотки недовольства, обиды и усталость. Лошади хотелось овса, воды и сена. Эдель же мясного пирога, который пекла мама по воскресенья, компота из яблок, теплой ванной и своей мягкой постели, а еще, наконец, чтобы закончилась эта тряска. Казалось еще пару дней пути, и она сама будет трястись во время ходьбы, без всякой повозки.
- Потерпи, еще немного осталось. К вечеру мы будем на месте, - ответом ей был спокойный хоть и измотанный баритон. Его хозяин был мужчина лет сорока. Не особо стройное, но поджарое тело, натруженные руки и волевой подбородок. Спокойный, но уставший взгляд серых глаз. Присмотревшись, можно было спокойно понять, что это человек много путешествует в своей жизни. И не для личного удовольствия, а скорее потому, что так сложилась судьба.
Малышка пнула с досадой сундук, что стоял по правому борту повозки, чем вызвала недовольный шик мужчины -Эдель!
Он был дядей ее отца, а следовательно ее дедушкой в какой-то мере. Но так она к нему никогда не обращалась. Для Эд этот мужчина всегда была дядя Тол. Любимый с детства, потому что у него всегда были какие-то интересные вещички, а порой и увлекательные рассказы, когда он в очередной раз возвращался из своей поездки.
- Я устала… - капризно так повторила, чуть дернув рубашку дяди сзади. – Когда мы уже приеееееедем?
- Я же сказал, вечером – ответом ей был все тот же спокойный и мягкий голос. – Ты пока ляг и поспи, а когда проснешься – будем уже у бабушки.
Девочка вздохнула и растянулась на лежаке. Спать совсем не хотелось, но может и вправду так время пролетит быстрее? Ведь когда чего-то ждешь, оно как специально тянется очень-очень долго. Сначала Эдель просто лежала на боку у смотрела на лучик света, что проникал через дырку в ткани, но потом ее веки устало сомкнулись, полуденная жара сморила малышку, а после девочка и вообще провалилась в глубокий сон. Она не слышала, как повозка подкатила наконец к нужному дому. Лишь слабо-слабо почувствовала, как чьи-то сильные руки подхватили ее и куда-то понесли и все, больше ничего не запомнилось.
***
Девочка медленно подняла веки. Солнечный свет резанул по глазам, от чего она тут же зажмурилась, но после все же повторила действие. Вторая попытка была успешной, и Эд смогла осмотреться. Никакой повозки и дороги не было и в помине, вместо этого малышка находилась в кровати, в чистой и светлой, пусть и бедно обставленной комнате. Вместо серого дорожного платья, чистая белая ночная рубашка. Каштановые волосы заплетены в две аккуратные косички.
С улицы доносился лай собаки и пара голосов. После чего один из них, явно женский переместился в дом, а через минуту и вовсе оказался в ее комнате. Точнее в комнату вошла женщина лет пятидесяти. Увидев, что девочка сидит на кровати и оглядывается, она радостно всплеснула руками.
- Хвала тебе, Великая Дивия, очнулась. Здравствуй, милая.
- Здравствуйте – девочка робко посмотрела на бабушку, что видела наверно года 2 назад.
Такая дорога оказалась большим стрессом, для неокрепшего детского организма. Поэтому поняв, что путь почти закончен и можно расслабиться, ее организм сдался. И девочку скосила лихорадка. Три дня провела она без сознания то ли в глубоком сне, то ли в полубреду. Жар… Бабушка все это время почти не отходила от малышки. То протирая ее горячий лоб тряпицей, смоченной в настойке. То смачивая ее губы отваром трав, чтобы полезные вещества хотя бы как то попадали в организм.
Так началось для Эдель ее первое лето в Берсвинкеле. Лето, которое стало для нее очень важным и изменило всю жизнь.

Отредактировано Эдель (29-04-2011 21:51:02)