- Говорю же, тогда я бы не промахнулся! - Огрызнулся Лаз, в очередной раз подмечая, что издёвки Тодда касательно обстоятельств их встречи задевают его больше, чем должны бы. Старик, вероятно, это чувствовал, поэтому продолжал снова и снова. Впрочем, магу всё чаще казалось, что и он не так далёк от больной точки старика, куда мечтал надавить в ответ. - Ты дурного мнения о магах. Не все из них извращенцы. - Последнее прозвучало не слишком уверенно, поскольку Лазарин не сразу вспомнил об Оливере — парнишке, что кротостью и скромностью мог дать фору иным монахам. Хотя, признаться, в мысли Шоу пантендорец не заглядывал.
А вот фраза про магического питомца позабавила парня, что некогда и в самом деле играл роль ручной зверушки. Но для другого мага, которого в мальчишке интересовало что угодно, но только не магический дар.
- Так не бывает. - Усмехнулся Лаз, улыбаясь напуганному непонятными разговорами Канарейке. - Но я не обычный маг. Со мной всегда происходит то, чего не может быть. - Лаз не стал разъяснять, что именно имел ввиду. Может, согласие быть питомцем. А может — просто набивал себе цену, хвастая абстрактными талантами.
Тодд не был похож ни на драконьего воина, ни на моряка, и никакой религиозности за всё это время маг в нём не подметил — только лишь суровую жизненную прагматичность. Поэтому, он с особым интересом слушал Тодда и рассматривал узоры на его руке, первый раз подобравшись к ним так близко. Лаз всегда считал кощунством уродовать своё тело подобным образом, и сам мог согласиться, разве что, на алхимические краски Натана и стрижей, смываемые со временем. Поэтому переплетения рисунков змей, кинжалов, рун голых женщин и всякой непотребщины рассматривал так, как иные люди смотрят на болезнь или врождённое уродство — с тайным опасением и радостью, что их собственные тела лишены подобных изъянов. Впрочем, чем больше он обращал внимание на шрамы, скрытые за чёрными узорами, тем более разумным казалось ему желание Гоуэна спрятать некоторую часть своего прошлого от любопытных глаз. В какой-то момент Лаз вспомнил и о собственной постыдной отметине, которую всегда мечтал спрятать, хотя никто, кроме него самого, не придавал ей большого значения.
Сердце Лазарина, всё ещё романтичного и впечатлительного, таяло как у юной девицы при виде сильного человека, что столь интимно только ему одному демонстрировал слабость. Гоуэн всегда казался ему закрытым и грубым человеком — одним из тех сухих калачей, в глазах которых никогда не появляются слёзы, а в сердца никогда не проникает сожаление. Может, старик и не пытался поведать ему о нелёгкой судьбе, а таким вот способом тыкал носом в вину, которую переложил на всех магов после того, как один из них обидел его? Лазарин был слишком любопытен и нескромен. Он хотел знать больше.
- Что это? - Маг осторожно протянул пальцы к голове змеи, за которой магический шрам проявлялся наиболее отчётливо. - Какой-то питомец оказался слишком строптивым?
Некромант хотел как следует общупать старые следы с помощью магии, чтобы узнать больше, но помнил о защитных амулетах Тодда и боялся его сердить.
- Я хочу того же, чего и ты. Но больше. - Лаз улыбнулся, нескромно выпячивая напоказ своё врождённое, как у всякого мага, тщеславие и амбиции. - Наверное, у меня куда больше шансов добиться всего этого. Я ведь весьма талантлив, пусть ты и не хочешь это признать.
Отредактировано Лазарин (11-10-2022 16:35:26)