Холодные дни, когда возможно лишь сидеть во дворце и ждать, когда окончится Великая Стужа, располагают к думам и планированию. Ледарре тоже не тратила это время в пустую. Визит, что она нанесла неделю назад, дал ей много пищи для размышлений. Императрица обдумывала всё, что услышала и увидела, прикидывая и так, и этак, что можно сделать со всем этим. Кроме того, совсем скоро наступит Кэтель – праздник, что всегда несет надежду и веру в чудо. Да, им было тяжело, но кое-что можно было сделать, по крайне мере для тех, кому особенно нелегко в это непростое время.
Потратив эти дни на то, чтобы все тщательно обдумать, красноволосая всё-таки пришла к окончательному решение. Ждать совершенно не хотелось, поэтому вампирша решила пойти прямо сейчас. Айрис была на своих занятиях, поэтому у неё было время спокойно обсудить всё с Шейниром, а после уже готовиться ко сну. Холод не позволял даже немного прогуляться по саду в рассветные часы, которые Айли особенно любила за их чистоту и просыпающиеся краски.

Ей оставалось буквально пару метров, слуги уже собирались постучать, чтобы сообщить о гостье, когда из-за дверей раздался крик. Сайлан рванула вперед, не дожидаясь того, чтобы раскрыли перед ней дверь, как того требовали правила, или сами кинулись вперед. Резко распахнув деревянные створки, она почти вбежала в покои Императора.
Уже потом, в спокойной обстановке, она осознала глупость своего поступка. Глупость и безрассудство. Она не знала, что происходило в комнате, не знала, кто там и что случилось. И все же кинулась туда, не подумав ни о своей безопасности, ни о том, чтобы пустить сначала гвардейцев или хотя бы слуг, что вошли сразу за ней. Все эти мысли были уже потом. В этот же момент вампирша действовала по наитию.
Крик супруга не был криком боли, не физической так точно. Почти невесомо, не всегда понятно, но они отличались. Сейчас под потолком комнаты затухал крик потери.
Она не сразу увидела сидящего на кровати Императора, внимание перехватил запах. Тяжелый, сладковато-металлический. Слишком много, слишком сильно. Этого запаха просто не может быть тут. Не должно. Запах, что сопровождает рождение, и смерть… Если она пришла не тихой ночью, ласково уведя за собой в Бездну, а вырвала жизнь из тела жадной рукой убийцы.
Кровь. Сильный ни с чем не сравнимый запах крови, который уж кто-кто, а вампир точно ни с чем не спутает. Бело-красные пятна на постели и черная крошка и осколки обсидиана около неё на полу. Остатки того, что ещё не так давно было единственно верным оружием против детей Бэлатора.
Но страшнее было смотреть выше, туда, где пару недель назад она сидела, создавая им с супругом только лишь их тайну. Сейчас там лежала другая. Длинные белые волосы, тонкая безвольная рука, шелка светлого платья.
- Шейнир…
Сейчас было не до церемоний и этикета. Ей нужно было понять, в порядке ли Император, только ли кровь Ясемин на постели и одежде супруга. Та, что она считала одновременно и соперницей, и нет, лежала на постели Императора, точнее в его объятиях. Прекрасная в своей хрупкости и теперь поистине мертвенной бледности.
Девушка уже не так решительно, но всё-таки подошла ближе и протянула руку, касаясь мужского плеча. От каблука неприятно захрустел, крошаясь, один из небольших осколков вулканического стекла.
- Шейнир, - уверенно, но негромко повторила его имя.

Смерть вновь пришла в семью Виззарионов. И вновь за женщиной.

Гвардейцы растерянно смотрели на императора, осматривали комнату в поисках предателя и убийцы, но никого кроме Виззариона и его умершей наложницы они не нашли. Всё, что видели, указывало на то, что он сам лишил жизни мать своих наследников. Они терялись в догадках, не понимая, что произошло за то короткое мгновение, что император оставался в покоях один на один с наложницей. Они знали, что Ясемин ждёт его в покоях – в этом не было ничего удивительного, как и в том, что она готовилась к этому вечеру с привычной ей лёгкостью и радостью. Все знали, что фаворитка останется с императором до сумерек, как это было всегда. Они бы поверили, что вампирша вновь понесла, чем в то, что найдут в покоях императора её мёртвое тело, реки крови и следы обсидиана – оружия, которым несколько месяцев назад ранили самого императора.

Что если эта женщина, пользуясь положением, решила убить императора, но сама умерла от его руки, как предательница?

Боль и горечь от неё захлестнули Шейна. Он не мог совладать с собой, крепко прижимая тело мёртвой наложницы к своей груди. Не замечал, как следы её крови остаются на его одежде.. насколько холодно её тело. Она лежала в его руках безвольной куклой, свесив голову к его груди, и обманчиво казалась спящей. У него снова отняли что-то дорогое. Ударили даже не в спину, а в старую рану, которая не успела затянуться. Он не хотел выпускать наложницу из рук, и не услышал, когда на его крик в комнату пришли другие.

Мир вампира сузился до крохотной точки – того, что осталось от джарие.

Прикосновение к себе вампир расценил, как нападение. Он дёрнул плечом, сбрасывая с себя руку жены, и посмотрел на неё, едва повернув голову, с гневом. Ярость, которая закипала внутри него, приходя на смену горю, распространялась на всех во дворце, кто смел подобраться ближе. Ярость ослепила его вместе с жаждой отмщения. Найти виновника – это всё, чего он хотел. И виновными были все, без исключения.

- КРЕЧЕТ!

Гнев небес обрушился на всех в покоях императора. Магическая волна, рождённая на эмоциях, отошла от императора и сильными потоками ветра захлестнула непрошеных гостей. Раздулся парусами балдахин над постелью; тонкие шнурки, поддерживающие его у столбцов, не справились с силой стихии. Белые полупрозрачные облака развевались, то пряча от Виззариона комнату, то вновь показывая ослеплённому яростью взору толпу из лиц, которые он не узнавал. Потоки ветра сметали всё на своём пути. Пламя в камине прогнулось под стихией, но выстояло, тлея тихо и осторожно, словно с опаской. Чайный столик с яствами со скрипом проехал по полу, запнулся о стык между плитами и перевернулся. Графин со звоном упал на пол, и алый шербет растёкся лужей на белоснежной шкуре грес’харра.

Потухли свечи, и волна добралась до каждого, кто был в комнате императора, словно он желал оттолкнуть их от себя, выгнать прочь и закрыть за ними двери.

Ариго появился в покоях императора, когда под давлением магии некоторые стражники заслонились магическими щитами, опасаясь, что вслед за потоками ветра они лишатся головы. Ноги гвардейца заскользили по полу, но он устоял, выставив перед собой руку, чтобы порывы ветра не хлестали его лицу словно плети погонщика.

Ветер стих, и Харука заметил следы обсидиана на полу, а затем тело мёртвой джарие.

- Как вышло?!.. – император отпустил тело Ясемин и поднялся, медленно поворачиваясь лицом к дверям, и спускаясь со ступенек вниз. Одна. Вторая. Он не замечал жены, которую мог бы подозревать в смерти своей любимицы. – КАК ВЫШЛО, ЧТО МАТЬ НАСЛЕДНИКА УБИЛИ В МОИХ ПОКОЯХ?!

Виззарион был зол, и имел на это полное право. Тот, кто убил джарие, не просто покусился на жизнь женщины, которая была главной в жизни императора, а посмел сделать это в его покоях. В покоях, которые охраняли стражники. Никто не услышал, как убивали Ясемин. Никто не защитил её. Если убийца смог уйти безнаказанным и незамеченным, то кем он был?

Он подошёл к стражникам – тем, что охраняли его покои и вошли сюда вслед за Сайлан, едва услышали крик. Он посмотрел на каждого из них, словно хотел увидеть в их глазах намёк на причастность к убийству. Они закрыли на это глаза или сами убили джарие?

- Кто из вас допустил это предательство?! – он позволял себе крик и гнев, и мог бы, дав волю порывам, убить каждого, без раздумий, чтобы выплеснуть гнев. Так бы он поступил ещё год назад, но не сейчас. – Где были вы, когда убивали мать наследника в покоях императора?!

- Ваше Величество, - один из стражников поспешно опустился перед ним на одно колено, прижав кулак к груди и склонив голову. – Джарие пожелала дождаться вас в покоях. Мы…

- …пропустили убийцу в мои покои! – закончил за него Виззарион.

Второй стражник торопливо преклонил колено, надеясь избежать гнева императора. Они оба понимали, что виноваты. Ариго тоже это понимал. Вина за убийство в покоях императора ляжет на плечи гвардейцев, и, хвала Бэлатору, если вслед за виной на их шеи не упадёт секира палача.

- Всех слуг, которые прислуживали джарие… всех, кто входил в мои покои… в допросную, - он поравнялся с Харукой, всё ещё пылая гневом и не замечая никого и ничего вокруг. – Стражников, которые это допустили… допросить.

Он сам допросит каждого. Сам проследит за всем, чтобы больше ни один предатель не ушёл от него живым. Тот, кто это сделал, заплатит за смерть Ясемин намного дороже.

Гнев Шейна немного стих, когда он вспомнил о наследниках. Он должен был подумать о них сразу, как увидел тело Ясемин. Должен был без промедления послать стражу к их покоям, чтобы всё проверить и защитить детей от убийцы. На них уже покушались. В прошлый раз Ясемин успела спасти их и едва не погибла сама, но мысли в голове вампира путались. Он не мог мыслить здраво и холодно, как того требовало положение императора.

- Проверьте наследников.

Он хотел приказать приставить к ним ещё стражников, но как он мог доверять страже, которая впустила убийцу в его покои?

Гнев небес

Шейнир снова закричал, что ещё больше напугало Айрис. Вот только на сей раз она боялась уже его. Она так привыкла видеть его улыбку, слышать его задорный смех и ощущать тепло и лёгкость в общении, что никак не могла поверить, что самым страшным зверем в комнате был именно император. Сейчас девушка уже не могла сравнить любимого с домашним котом, льнувшим к её рукам; обрушивая свой гнев на головы присутствующих, Шейн больше походил на разъярённого льва. Скорее даже на зверя пострашнее — на отца Айрис. Эти хищные, наполненные яростью глаза, зычный голос и взгляд, выискивающий, на ком бы отыграть свою злость — всё это напоминало вампирше главного тирана Орлиного Гнезда.

Воздух — стихия весьма разрушительная, и Айрис не раз удавалось убедиться в этом. В конце концов, что её отец, что её бабушка родились под знаком этой стихии, и частенько в гневе (в основном ругаясь между собой) могли устроить в Гнезде неплохой такой переполох вспышками магии. К тому же, Лерман прекрасно помнила, как Шейнир своей стихией в щепки разнёс дверь, а после так и вовсе устроил взрыв в таверне, когда спасал её. Но вот уж не думала, что и сама когда-нибудь пострадает от его магии. Всё ещё ослабленная после своего занятия, девушка не успела вовремя выставить щит. Вскинув руки в защитном знаке, её отшатнуло назад, и она с глухим стуком упала на одно колено. Наверное, если бы не стражник, не сразу выпустивший её локоть, Айрис бы и вовсе откинуло, как лёгкую тряпичную куклу. Благодаря Сайлан, всё же успевшей соткать щит, в её служанку и стражников полетело не так много обсидиановых осколков, однако ярость императора всё же частично коснулась их; Айрис зашипела от жгучей боли, почувствовав, как тыльную сторону ладони неприятно царапнуло. Когда ветер стих, девушка, наконец, смогла подняться, однако едва чуть снова не упала — скорее просто от неожиданности — когда Шейн в ярости подошёл к стражникам, которые были позади неё. Те стали падать на колени, словно это могло исправить их ужаснейшую ошибку и воскресить наложницу. Айрис не стала вмешиваться. Шейну нужно было выпустить пар, и лучше уж это будут какие-то гвардейцы, чем она или её госпожа. Девушка лишь испуганно опустила глаза в пол, вытянувшись, как струнка, и сжимая свою руку за тыльную сторону ладони, пряча небольшой ожог. Страшно. Ей было так страшно! Разве могла она допустить мысль, что когда-нибудь настолько будет бояться вампира, к которому успела так привязаться и открыться? Он ходил по комнате, выкрикивал угрозы, а она, как и в случае с отцом, не могла ничего сказать. Казалось, что если сейчас она попытается смягчить обстановку, подойти к нему, прикоснуться, то только ещё больше раззадорит его гнев.

Шейн отдал приказ проверить наследников, совершенно игнорируя то, что до него об этом уже позаботилась Лерман. И это только подтвердило, что в ярости он никого и ничего не слышал. Не хотел слышать. Весь его мир сузился до бездыханного тела женщины, что подарила ему сына. Видя его таким, Айрис хотелось любыми правдами и неправдами заглушить его боль, однако девушка боялась не то что двинуться, она и дышала через раз. Даже тот факт, что в покои пришёл Харука, который может попытаться воспрепятствовать пролитию ещё большей крови, успокаивал слабо.

В дверном проёме показалось знакомое, испещрённое морщинами лицо служанки, что отправилась проверять наследников по приказу Айрис. Казалось, от страха она постарела ещё на сотню лет, и сейчас походила скорее на жухлый лист, трясущийся на осеннем ветру. — С наследниками всё в порядке, — запыхаясь, проговорила она. А после, видимо запаниковав от краткой паузы, выпалила то, отчего у Айрис глаза на лоб полезли: — принести их сюда?

«С головой попрощаться захотела?» — ошарашенно пялясь на бедную служанку, Лерман видела, как вытягивается её лицо от осознания, что она только что сказала. Принести детей... чтобы что? Чтобы они вдохнули запах крови собственной матери? Чтобы в неосознанном возрасте познакомились со смертью? Послушали, как рвёт и мечет от боли и ярости их отец? Айрис перепугано переглянулась сначала с Сайлан, а после с Харукой, не то ища поддержки, не то проверяя, не послышалось ли ей. И что прикажете делать? Просто промолчать, надеясь, что всё пройдёт само собой и её это не коснётся?

— Ты же не оставила их одних? — Айрис решила задать этот вопрос, боясь, что он может всплыть в голове у Шейнира, и тот будет говорить уже куда менее мягко. Служанка испуганно замотала головой и начала что-то лепетать про толпу служанок и наложниц, хорошо охраняемые двери покоев, бдящих кормилиц и всё в таком духе. На эту тираду Айрис лишь успокаивающим жестом вскинула обожжённую ладонь, только бы эта старуха заткнулась. Если честно, сейчас Лерман хотелось самой пойти сторожить наследников. Не потому что так уж пеклась о детях, которых ещё даже не видела, но потому что ей просто не хотелось видеть Шейнира в таком состоянии. Он — такой заботливый, нежный, любящий — сейчас казался настоящим разрушительным штормом. Видеть своего возлюбленного таким было каким-то издевательством над самой собой. Вот только оставлять тут Сайлан одну было рискованно. Она, скорее всего, будет одной из первых в списке подозреваемых, если не будет его возглавлять. А значит, оставляя её, Айрис своими руками подпишет ей если не смертный приговор, то как минимум визит в допросную уж точно. Вампирша хоть и надеялась, что Шейн в любом случае не станет проливать кровь жены, так как та всё ещё являлась дочерью Советника, но и понимала, что мягок он не будет. Не в таком состоянии.

«Нужно отвлечь его. Как-нибудь», — смекнула девушка. Но как? Попытаться заставить его обратить внимание на себя в надежде, что при своей возлюбленной он не станет вершить самосуд? Вот только вряд ли она способна сейчас проявить чудеса дипломатии: до дрожи в коленках перепуганная, не способная никак его поддержать, Айрис скорее сама нуждалась в поддержке и защите. И от кого? От него же.

— Возможно, в комнате остался магический след, если тут было место магии, — пересиливая себя, девушка всё подняла глаза на императора. Ногти больно впились в ладонь в попытке отвлекаться на боль, а не на страх. — Послать за дворцовыми магами?...

Она слышала все приказы Шейнира, слышала рассуждения Айрис, что её немало удивили, как и присутствие служанки здесь, но взгляд всё возвращался к постели, к той, что там лежала. Запах крови уже не казался таким ярким и сильным, то ли открытые в коридор двери позволили ему выветриться хоть немного, то ли просто она привыкла.
Нужно быть или полностью уверенным в своей безнаказанности, или безумцем, чтобы сотворить это да ещё и в здесь. Первоначальный испуг прошел, что позволило Сайлан думать спокойнее. Смерть джарие была ей на руку лишь отчасти. Заменить ту она не смогла бы ни в каком случае, если только не отправить на тот свет вслед за матерью и сына. Да, наличие наложницы доставляло неприятные минуты, но, во-первых, она появилась в жизни Виззариона ещё до дочери Ледарре, ну а, во-вторых, и сама Айли не была в этой постели в качестве жены, чтобы начать совсем по-женски делить Императора. Хотел ли убийца подставить Лэно вообще и Дом Вечного Солнца в частности? Зачем вообще было убивать джарие? Кому могла так помешать Ясемин? Не отцу точно. Перед переездом в столицу они довольно откровенно обсудили и личность Императора, и его приближенных. Если бы Гестин хотел избавиться от «соперницы» дочери, то точно не действовал бы настолько открыто, ибо понимал, что сделает только хуже. И всё же кто-то посмел убить любимицу Шейнира, а значит ближайшие часы, а то и дни, будут для них всех очень и очень непростыми.
Ясемин мертва, гарем потерял свою главную жемчужину и правительницу. Мысли о гареме добавили лишь неприятных ощущений к начинающей болеть голове. Она была готова поклясться, что новость уже долетела до женской половины дворца. Будто прочитав её мысли, Шейнир наконец обратился напрямую к ней, давая распоряжения.
Вампирша коротко кивнула.
- Да, Ваше Величество.
Стоило проследить, чтобы служанки были аккуратны и с телом джарие, и убирая покои. Это можно было доверить Айрис. Та уже не раз показывала, как умеет вести себя с местными девицами. Главное, чтобы никто не поранился, убирая осколки обсидиана и хорошо всё вымыли, чтобы и следа от его пыли не осталось. Саму Императрицу от неприятностей спас щит, но мелкие кусочки могли попасться неожиданно, забившись в складки тканей или углы, и оставить неприятные ожоги. Ожоги… Девушка быстро подняла взгляд на Императора, а после перевела его на свою служанку.
- Айрис, лекаря приведи! – Как она могла забыть, что Шейнир вытащил осколок из живота Ясемин. Она это видела, но шок от происходящего не позволил сразу сообразить, что тот своими же действиями поранил себя. – Ваше Величество, - она вновь рискнула подойти в нему быстрым шагом, но в этот раз не стала прикасаться, лишь встала в паре шагов от него. – Вам нужно обработать руки.
Голос, что сначала был уверенным и не терпящим возражения, когда отдавала приказ Лерман и обращалась к Шейниру, к концу предложения чуть смягчился.

Шейн чувствовал себя бессильным и бесполезным; ему казалось, что он отдаёт очевидные приказы, о которых уже распорядился Харука задолго до того, как император о них подумал.

«Если бы Ариго так хорошо выполнял свою работу, то тело Ясемин не лежало бы в моей постели, начинённое осколками обсидиана».

Вампир стиснул зубы и помассировал переносицу, закрыв глаза. Острая головная боль пронзила его виски и лоб, и усиливалась с каждой секундой, что он пытался подавить в себе вспышки гнева. Этот день он вряд ли когда-либо забудет. И вряд ли уснёт, пока не сделает всё, что возможно, чтобы достать сведения об убийстве наложницы. Страх, который долгое время преследовал его в стенах дворца, не так давно исчез полностью, и будь он проклят, если снова, засыпая в покоях, увидит миражи убийц, сотканные из страха, что пришли по его голову. Он не должен бояться. Кто бы ни отдал приказ убить джарие, не заставит его снова бояться смерти в собственном дворце.

Он видел, как поспешно мистик входит в покои, и всего на мгновение засомневался в верности Гэвина, зная, к какому клану он принадлежит. Пусть взошедшая на трон императрица тоже из Лэно, это не гарантировало их преданность и верность, но Виззарион не знал лучшего мага, чем глава Тайной канцелярии и его штат магов из клана Лэно. Среди гвардейцев тоже были искусные маги, но сейчас именно дворцовая стража допустила ошибку, которая стоила жизни матери наследника.

Мистик не прикасался ни к телу наложницы, ни к осколкам обсидиана, лежавшим на полу, но Шейн чувствовал исходящую от него магию. Вампир смотрел на комнату иначе – магическим зрением, которое подсказывало ему намного больше, чем могли увидеть глаза обычной ищейки. Но он тоже мог ошибаться. Заклинание могли обмануть. Императора могли обмануть, зная, что убийство не оставят без внимания. Шейн думал только о мистике и об убийце, которого уже искали во дворце, когда его отвлёк голос жены. Он бросил короткий взгляд на свою руку, вспомнив о странном жжении в пальцах. Он не помнил, чтобы порезался об осколки, но сейчас эти следы казались ему мелочью, которая не стоила внимания.

- Пусть осмотрит тех, кто вдохнул пыль или упал на осколки, - это то, что ещё смог выдавить из себя, когда лекарь показался в покоях.

Шейнир не смотрел, кто пострадал, попав под его гнев, и быстро забыл о своём приказе, отказываясь от помощи дворцового лекаря, когда мистик поспешил по следу из его покоев, едва не столкнувшись в дверях с гвардейцем.

- Он в комнате с порталом! – торопливо передал гвардеец, и этого хватило, чтобы император покинул покои и поспешил в указанное место, не думая, что там его может ждать специально запланированная ловушка. Он не подумал, что убийца как-то просто и быстро попался, не успев к нужному времени покинуть дворец. Тот, кто отдал ему приказ, не убил его, но убийца точно знал, где находится комната с порталом и смог попасть в неё. Значит, он знал, как воспользоваться порталом и сбежать из дворца.

- Продолжай выслеживать, - отдал приказ Шейн, обращаясь к мистику. – Их могло быть несколько…

Он подумал, что убийца мог быть с сообщником, и намеренно отвлекать их на комнату с порталом, чтобы дать второму уйти или спрятаться среди прислуги и стражников. Как ни странно, но о безопасности жены или девушки, которой он не так давно едва ли не признавался в любви и привязанности, он совершенно не беспокоился, словно их безопасность была чем-то само собой разумеющимся в созданном хаосе.

Броски дайсов

Нахождение мистика в покоях придало ощущение безопасности. Айрис не понимала, из-за чего конкретно: то ли потому что он тоже был выходцем из её клана, то ли из-за того, что на вид он был примерно ровесником её бабки, а значит, точно был мастером своего дела. Раз уж он всё ещё оставался при дворе — значит, ему точно можно доверять, разве нет? Шейнир, каким бы глупым его не считали за пределами дворца, всё-таки довольно осторожно подходил к выбору тех, кто был рядом. Так, по крайней мере, хотела верить сама Айрис.

«Издеваешься?»

И снова он махнул рукой на своё здоровье. Не будь вокруг столько чужих глаз, Айрис бы даже вслух возмутилась на это. Ведь точно также он повёл себя и у лекаря в Медном квартале: не придал значения своей боли, вместо этого позаботившись о пустяковых по сравнению с ним ранах кого-то другого. Там, в Нерине, не видя императора, он казался Лерман всего лишь эгоистичным мальчишкой, которому не до проблем окружающих. Но сейчас она всё больше отмечала, что Шейн может вот так плюнуть на своё здоровье, вместо этого беспокоясь о других. Может, конечно, ей просто хотелось видеть в нём только хорошее, а ему — найти убийцу его женщины как можно скорее. Не зная, куда деться, девушка обеспокоенно посмотрела сначала на лекаря, а после на Сайлан, не то ища поддержки, не то подталкивая к действиям. Императрица явно обладала большей смелостью, да и прав у неё было куда больше, чем у какой-то служанки. Кто знает, возможно хотя бы ей удастся образумить Виззариона. Но красноволосая даже сказать что-то толком не успела, как в покои ворвался стражник и сказал о местоположении убийцы. Айрис чуть не выронила кювету — так неожиданно он появился. И Шейн, конечно же, повинуясь своей вспыльчивой натуре, вылетел следом, не думая ни о чём. В покоях в его отсутствие стало на удивление тихо. И вот, казалось бы, тот, кто вызывал у Айрис такой страх, уже не был рядом, но вот сердце её по-прежнему продолжало испугано колотиться. Теперь вампирша уже боялась не самого Шейна, а того, что с ним может произойти. Отпускать того, к кому умудрилась за такой короткий срок привязаться в неизвестность, было невыносимо. Но что она могла сделать? Правильно, как и прежде растеряно смотреть то на Сайлан, то на лекаря.

Голос императрицы, словно маяк, не позволял служанке уйти в пучину переживаний. Каким бы холодным он ни был, Айрис цеплялась за него, будто за спасательный круг. Ей было легче снова уйти в работу, чтобы думать о плохом просто было некогда. А потому она поспешно передала кюветку лекарю и поторопилась подойти поближе к своей госпоже, выслушивая её приказы, будто цепная собака слушает команды своего хозяина — молча и сосредоточенно. В этот момент страха в её лице уже не было; она, как могла, старалась не думать о том, что все эти приготовления действительно будут проводиться с истерзанным трупом наложницы. Служанка пока не совсем понимала, как же они перенесут тело Ясемин в её покои, если там всё ещё находились наследники, но не стала ничего об этом говорить, рассудив, что Сайлан сама позаботится об этом.

Упоминание бабки императора заставило Айрис напрячься, что она старалась внешне никак не показывать. Она не знала, какой реакции ждать от Ширайи. Та наверняка уже знает, что случилось что-то нехорошее, учитывая, как быстро текут все сплетни по дворцу. Лерман лишь оставалось надеяться, что та останется в стороне и не станет вмешиваться.

Поспешно поклонившись императрице, Айрис удалилась, на сей раз даже не позаботившись о том, чтобы соблюсти все правила этикета. Было как-то не до её привычных походок спиной вперёд со склонённой головой — слишком сейчас дорого время. Вампирша вылетела из покоев, как пробка из винной бутылки, торопясь выполнить поручения и морально готовиться к визиту к Ширайе. В коридоре ей повезло наткнуться на более старших своих соратниц. Пускай выглядели они не менее напугано из-за поднявшейся шумихе во дворце, годились они для этой работы куда лучше, чем те же наложницы. Так что стараясь сохранять хладнокровие, Лерман негромко, но твёрдо стала раздавать распоряжения, не тратя время ни на подбор выражений, ни на попытки подмазаться к своим старшим товарищам. То были не просьбы, а приказы, причём приказы императрицы, переданные через уста её служанки — а значит, нужно сделать так, чтобы у женщин не возникло и мысли ей перечить. Те, к счастью, не стали кривить лица, и поспешили заниматься своей работой, так что Айрис с (почти) спокойным сердцем могла отправиться к Ширайе.

Попасть в другой мир — пожалуй, наиболее верно подобранное описание увиденного. Здесь, в покоях вдовствующей императрицы, не было ни суеты, ни напряжения, ни любопытных глаз, пронзавших Айрис во время её пути сюда. Время, казалось, вообще остановило тут свой ход, дабы не тревожить покой старшей в роду Виззарионов. Пока за дверьми уже все успели выстроить теории, кто причастен к убийству, обмыть косточки всем подозреваемым и даже придумать, что Шейнир сделает с виновным, тут будто бы и не слышали о громком скандале, внезапно развернувшимся в стенах дворца. Если бы Айрис не была так хорошо знакома с «кухней» высшего света и тем, как хранительницами всех слухов становятся именно женщины, она бы даже подумала, что Ширайе всё ещё не известно, что произошло в покоях её внука.

Несмотря на царящий тут покой и умиротворение, по приходу сюда Айрис ощущала странное напряжение. Несмотря на то, что за глаза Ширайю практически прямым текстом могли назвать полоумной после того горя, что ей пришлось хлебнуть, Лерман ни на минуту не забывала, что женщина перед ней — всё ещё член императорской династии. И с тем учётом, что она по-прежнему дышит, несмотря на то, как тяжела доля венценосных женщин этой страны, не считаться с ней — непростительная ошибка. Юная вампирша ощущала себя сейчас не более, чем маленькой овечкой, которая по собственной глупости забрела в логово львицы. Пока она спокойна и дозволяет находиться подле себя, но кто знает, что она выкинет в следующую секунду, если ей что-то не понравится?

«Непредсказуемость Виззарионов начинает утомлять», — горько заметила Лерман, заходя в покои. Первым делом она склонилась в почтительном поклоне, приветствуя хозяйку комнаты. Кажется, это был первый раз, когда она предстала перед бабкой императора без сопровождения своей госпожи. Наверное, оттого было ещё непривычнее, что она, в прочем, старалась не показывать. Несмотря на тысячу мыслей, вертящихся у неё в голове по поводу предстоящей церемонии похорон, способов ограждения Сайлан от чужих домыслов и всей той работы, что ей предстоит, здесь ей стоило ненадолго забыть обо всём, чтобы сосредоточиться и сболтнуть лишнего.

— Искренне прошу прощения, если потревожила Ваш покой, — мягкий, вкрадчивый голос, лёгкая улыбка и взор, прикованный к полу — своим привычкам Айрис не изменяет. — Её Императорское Величество просила передать, что сегодня, к сожалению, не сможет разделить с Вами трапезу и желает Вам хороших снов.

Прямая спина, расправленные плечи, вид покорной благородной леди и... и явное нежелание вдаваться в детали. Если допустить мысль, что Ширайе действительно настолько не интересна дворцовая жизнь, может, не стоит лишний раз приносить ей что-то интересное? Не дай Боги ещё решит, наконец, вмешаться.

«Так она мне и позволила выдохнуть хотя бы на минутку. Ага, конечно, разбежались», — раздражённо про себя цокнула Лерман, нисколько при этом не выдавая свои мысли действиями. Искусно скрывать истинные чувства под маской доброжелательности и обожания — следствие многолетней дрессировки истинной леди благородных кровей. Как бы она сейчас ни была одета, как бы сильно добровольно не опустилась в титуле, от воспитания так просто не сбежишь. Не сказать, что она хотя бы старалась быть честной; хватит с неё и того, что с одним вампиром в этом дворце она уже итак позволила себе быть чересчур честной.

— Боюсь, случились непредвиденные обстоятельства. Еë Императорское Величество посетит Вас сразу же, как представится такая возможность, — вампирша, как и прежде, давала весьма размытые ответы, надеясь, что до Ширайи новость о случившемся дойдёт с опозданием. Желательно, когда распрекрасный внучок уже успеет разобраться с предателями, чтобы лишний раз не выслушивать упрёки, что он якобы ничего не делает.

Она бы так и стояла, не смея поднять на старшую в роду Виззарионов глаз, если бы не фраза, слетевшая с её губ. Слышать о том, какая она маленькая и хрупкая, девушке было не впервой. Обычно в её роду женщины рождались высокие, статные и при том удивительно изящные. Да и матушка её, надо признаться, отвечала всем канонам красоты их семейства. Вот только Айрис не повезло уродиться почти точной копией своей бабки: маленькая, хрупкая, и, как любят шутить её кузины, если бы не надобность развлекать гостей танцами, так бы и рассыпалась на глазах. К счастью родных, прескверный характер любимой бабули ей не передался; двух таких мастериц пассивной (и активной) агрессии их поместье бы просто не выдержало.

— Прошу прощения? — Айрис на несколько секунд даже оторвала взор от разглядывая собственного подола, удивлённо уставившись на Ширайю, преспокойно и лениво переворачивающую очередную страницу. Сказанное ею было для служанки столь неожиданным, что ей стоило немалых усилий снова взять себя под контроль, чтобы с лёгкой улыбкой на устах снова опустить и глаза, и голову.

— Я не являюсь частью гарема, Ваше Императорское Величество. Вы, должно быть, с кем-то меня перепутали.

«Что-то мне это не нравится. Совсем не нравится».

Ширайя сохраняла удивительное спокойствие, да и не вдавалась в подробности, словно происходящее за стенами её покоев (в том числе и дела гарема) её нисколечки не волновали. И всё же было в ней что-то такое, что заведомо напрягало Лерман. Ей в принципе было куда проще «работать» со взбалмошными: те в приступе гнева легко выдавали всё подчистую, велись на простейшие манипуляции и хоть и раздражали порой, всё же казались вампирше более простыми. Те же, кто умел держать всё в себе, скрываясь за спокойствием и лёгкой улыбкой, на вид казались куда приятнее, зато вот раскусить их истинные намерения было делом не столь простым. И вдовствующая императрица — не исключение. Что если Лерман поторопилась записывать её в старухи, совсем уж потерявшие всякий интерес к жизни?

Девушка ничего не ответила, лишь слегка кивнула. Такой, казалось бы, простой вопрос заставил её не на шутку напрячься. Не просто так говорят, что в этом месте даже у стен есть свои уши. Кто знает, вдруг она так сильно старалась скрыть свою привязанность к императору от его законной супруги, что упустила ещё одни глаза, направленные в их с Шейниром сторону?

«Расслабься. Хватит накручивать себя», — мысленно отрезала Лерман, стараясь откинуть беспокойные мысли. Теперь ей, пожалуй, стоило присмотреться к вдовствующей императрице повнимательнее, но без фанатизма. Да и она, к тому же, уже затянула с ответом Шейниру касательно того, что им стоит предпринять, чтобы всё не разрушить. В какой-то мере ей даже повезло, что джарие так внезапно скончалась: теперь император какое-то время будет слишком занят тем, чтобы найти и наказать всех виновных, и вряд ли ему будет дело до маленькой бабочки, порхающей подле них с женой.

«Чаю? Могу и станцевать, и спеть, и на арфе сыграть. У меня ведь совершенно нет дел».

— Почту за честь, — снова лёгкий поклон в знак благодарности за оказанное доверие. Почти неслышно Айрис подошла ближе, взяла с подноса одной из служанок чайничек и осторожно и неспешно, будто это не она сейчас навострила лыжи и была готова в любой момент побежать по своим делам, наполнила чашу хозяйки покоев. Мысленно она снова перенеслась в тот день, когда впервые воочию увидела императора. Она ведь тоже точно также только и думала о том, чтобы поскорее уйти. Главное, чтобы бабуля по примеру внука не решила задержать чужую служанку сверх меры... или чтобы эта встреча хотя бы не закончилась в её постели.