День назад Лаолан осознала, что впервые собирается выбраться в город с кем-то. Она не придавала этой встрече особенного значения, решив, что в этом нет ничего особенного. Вандор обещал накормить её вкусной едой. Что в этом такого? Когда хозяйка послала её на рынок за продуктами, чтобы пополнить запасы на кухне, отступница выполняла поручение, не думая вообще ни о чём. В базарный день на рынке хватало людей, которые торопились что-то выгодно купить или продать, а Лаолан случайно стала свидетельницей того, как служанка, охая и ахая, крутилась вокруг какой-то молодой, но явно знатной девушки, предлагая её разноцветные заколки. В этом не было ничего необычного. Девушки возраста Лаолан часто выбирали красивые ткани для нарядов или украшения, обсуждая новую покупку друг с другом, но из всех слов служанки и краснеющей молодой госпожи в персиковом платье кошка поняла, что повод для покупки особенный.
Торговец, услышав об этом, тоже начал заверять вероятную покупательницу, что заколка обладает волшебными свойствами и что уже не первая красавица обращает внимание на его товар, а через месяц выходит замуж за избранника. Лаолан фыркнула. Глупость какая. Магических свойств в вещи нет. Прихватив корзинку, она собиралась уйти, как обухом по голове прилетело осознание. Она опустила взгляд на свои истёртые мягкие туфли – все в пыли и грязи, когда за ними следить, бегая по поручениям хозяйки? – и на платье, которое годилось лишь в хлеву за свиньями убирать. Лаолан стало неловко и она покраснела.
«Почему меня это заботит?!» Возмутившись в сердцах, Лаолан хмыкнула и, перехватив корзину крепче, бодрой походкой пошла в сторону чайной. Монеты в кошеле на поясе позвякивали, ударяясь друг о друга, на каждом шагу. Парочка у лавки торговца украшениями осталась далеко позади, но в голове отступницы крутились чужие слова о внешнем виде и желании понравиться.
- Да будь ты проклят! – с досадой рыкнула Лаолан, стукнув ногой по земле.
Сердито сдув с лица прядь волос, она дёрнула кошачьим ухом и повернула назад.

Кошель Лаолан заметно оскудел. Новая одёжка и обувка обошлись ей в круглую сумму. Она потратила почти всё, что заработала за неделю, включая те деньги, что ей оставил Вандор. Юбка персикового цвета была лёгкой, по сезону тонкой и с невыразительным рисунком веток цветущей вишни. Белая рубашка казалась ослепительно яркой и Лаолан боялась испачкать её по неосторожности. Чтобы выглядеть как госпожа с рынка, Лаолан не хватало ни статуса, ни денег, ни женского изящества утончённого и изнеженного домашнего цветка, но она сделала всё возможное, чтобы не выглядеть оборванкой, и в довесок надела ту самую шпильку, подаренную ей Вандором, - самое дорогое, что имела.
Когда она вышла на крыльцо чайной, то отводила взгляд, смущаясь и краснея. Лаолан не умела собирать волосы в красивую причёску, и у неё не было ничего, чтобы подчеркнуть глаза или губы, как это делали девушки из Садов журавля или знатные дамы Края света. Не красть же у хозяйки белила и тушь!
- Ну? – Лаолан не ждала похвалы в свою сторону. Она поторапливала Вандора, потому что ей было неловко оставаться возле чайной, и вдруг он будет на неё смотреть! – Будешь на меня смотреть или накормишь обещанным ужином?
Она мельком глянула на Вандора и заметила, что он тоже оделся по случаю. Отступница покраснела ещё больше.

Лаолан не считала себя какой-то особенной, но определённо оскорбилась бы, если Вандор не обратил внимание на её новый наряд. Она старалась выглядеть лучше, хотя убеждала себя, что делает это не для того, чтобы понравиться ёкаю, а для себя. Она усердно трудилась, чтобы заработать эти деньги и собиралась при любом раскладе потратить их на себя. на новые путешествия, хороший лук и стрелы или… или на что-то полезное! Одежда тоже полезна, но если бы не Вандор, то Лаолан купила бы что-то практичное. В таком наряде не поохотишься на диких зверей и не погуляешь по горам в поисках магического источника. Для путешествия и повседневного ношения наряд тоже не годился, хотя по меркам Края света он был простым. Там могла бы одеться служанка из зажиточного дома, но точно не прислуга из чайного дома. На фоне мелькающих в толпе служительниц Садов журавля Лаолан выглядела… скромно.
«Ну, конечно, скромно! Я же не пытаюсь завлечь мужчин!» Фыркнув про себя, отступница растерялась, когда Вандор подошёл к ней и нагло взял за руку, не спросив разрешения! В прошлый раз он протягивал ей ладонь, предлагая пойти вместе, но не настаивал, когда она прытью вырвалась вперёд, лишая его такой возможности. Сегодня, кажется, этот ёкай решил, что, раз она согласилась с ним поужинать, то он может позволить себе вольности. Ха!
Лаолан напряглась от неловкости и смущения, но не высвободила руку… пальцы тоже не сжала, пусть не думает, что она этому рада!
Только отступница подумала дать ёкаю поблажку, как он нагло и коварно поцеловал её в щеку! Это что такое было?.. Лаолан оторопело посмотрела на Вандора, не подобрав слов. Она не ожидала от него такого подвоха. Это что он целоваться полез? В щёку! Конечно, хорошо, что не сразу потянулся к губам или руки ей под юбку не запустил, но что он себе позволяет?!
- Вот и веди! – невпопад ответила Лаолан и, лишив Вандора своей руки, деловито обогнула его, ворча себе под нос о том, что кто-то совсем страх потерял и обнаглел в край! Стоило бы его от души стукнуть за такое своеволие, но Лаолан настолько растерялась от его выходки, что вспомнила об этом с задержкой, а потом и вовсе отвлекли служанки из чайной.
- А я говорила тебе, что это тот господин! – слишком громко сказала одна из служанок чайной другой. Обе девушки стояли перед Лаолан и смотрели то на неё, то на Вандора, весело улыбаясь и бросая лукавые взгляды.
Лаолан захотелось провалиться сквозь землю. Конечно же, эти прохвостки не могли упустить такой шанс! Кто-то из них точно увидел её новый наряд или то, как она одевалась, прихорашиваясь, чтобы пойти на встречу с Вандором. Нужно было идти в наряде служанки! Тогда бы никто не стал потешаться над ней.
- А мы думали, что вам не понравилась наша чайная, господин, - служанка в алом платье улыбнулась ему, наклонив голову на бок. Ярко-рыжие пряди волос упали на тонкое плечо, едва прикрытое полупрозрачной шалью. – Но, видим, что наш чай пришёлся вам по душе.
Лаолан рыкнула от бессилия. Она хотела стукнуть служанку, но если полезет в драку, то одежда точно испортится.
- Вам больше заняться нечем? – сквозь зубы прошипела отступница.
- Мы просто прогуливались, да, Шейла? – рыжая служанка посмотрела на спутницу, и та кивнула, улыбнувшись.
- Сегодня отличная погода для прогулок.

Лаолан почувствовала себя немного неловко, когда Вандор поравнялся с ней. Она привыкла решать проблемы самостоятельно и без чужой помощи. Две задиры из чайной – это не какой-то монстр с болот и не отступник, которому взбрело в голову её обокрасть или как-то навредить. Кошка не считала их чем-то существенным, но они определённо досаждали, как две надоедливые мухи: прихлопнуть не получается, и кормить кровью не хочется. Лаолан не собиралась соревноваться с ними в остроумии, а планировала поступать своими методами. Грубо и чтобы запомнилось.
Зашипев и вздёрнув хвост, она собиралась оттолкнуть девушек с пути и уйти, но Вандор неожиданно притянул её к себе, обнимая. Лаолан растерялась и покраснела. На волне злости на служанок она хотела треснуть Вандора, чтобы больше так её не хватал. Он притягивал к себе женское внимание и привлекательной внешностью, и выходкой. Это его вина, что служанки обратили внимание на Лаолан.
- Хорошего вам вечера, господин, - служанка поклонилась, очаровательно улыбнувшись Вандору. Она легко отказалась от шуток в сторону Лаолан, желая выглядеть при нём лучшей версией себя. Шейла последовала её примеру и тоже поклонилась. Они заметили руку Вандора на Лаолан и поняли смысл брошенной им фразы. Шейла удивилась, а её подругу, как показалось отступнице, эти слова неприятно задели. Хетми всегда считала себя красивой и была красивой по меркам Лаолан и гостей чайной. К ней часто заглядывали мужчины и выказывали интерес, а Вандор посмел с этим не согласиться и фактически унизить её при других.
Лаолан не ликовала по этому поводу, а чувствовала себя неуютно и в то же время немного радостно.
Хетми не нашла, что ответить, а Вандор не дал ей времени на ответ. Деловитым жестом он увёл отступницу за собой. Лаолан приложила огромные усилия, чтобы не сказать что-то компрометирующее себя или не треснуть ёкая за вольности. Она подождала момента, пока служанки останутся позади, а их разговор с Вандором потонет в шуме города.
- Если бы не ты, я бы её ударила, - призналась Лаолан. Он знал о её грубой стороне и вряд ли бы удивился такому порыву. – Но это не значит, что тебе можно распускать руки, когда вздумается, - сверкнув глазами, отступница дёрнула плечом, гордо вскинула голову и пошла по улице, держась немного впереди Вандора. Она понятия не имела, что делать дальше и куда можно пойти. На Крае света хватало разных интересных и увлекательных мест, где можно неплохо провести время и отдохнуть, но Лаолан почти ничего не знала ни об отдыхе, ни о развлечениях. Детство было скоротечным, а подростковая жизнь заканчивалась на необходимости выживать и приспосабливаться.
В последнее время на Крае света оживлённо готовились к одному из грандиозных праздников. Лучшие корабелы Края света строили лодки для торжества Драконьих лодок. Лаолан никогда не видела ничего подобного и с интересом смотрела на странного вида и формы драконов, которые создавались из бумаги, дерева или выпечки. Некоторые развлечения на Крае света казались ей необычными и, мягко говоря, странными. Дети толпились вокруг большой кадки, наполненной водой и маленькими рыбками, и пытались поймать их специальными сачками.
- Они так не научатся ловить рыбу, - фыркнула Лаолан. – Настоящая рыба юркая, а реки больше, чем это… болото.

— Лаолан… это ведь всего лишь игра.
Лаолан фыркнула и скрестила руки на груди. В Гилларе тоже были игры, но они сильно отличались от того, что видела отступница. Она считала это занятие – ловлю рыбы сачком – абсолютно бесполезным и глупым делом, но дети Края света веселились и встречали каждую неудачу в ловле или же удачу эмоциональными вздохами, криками и писками. Дети казались довольными и счастливыми.
- На моей родине другие игры, - хмыкнула отступница. – И они уже большие, чтобы играть.
Обида отступницы выпирала из неё слишком явно, но девушка не пыталась её как-то прикрыть. Она просто напросто не понимала смысла игры и что можно развлекаться, не пытаясь научиться чему-то полезному и нужному. Игры в городе отступников учили её выживать, а не поднимать себе настроение или разгружать голову после тяжёлого дня. Детство этих детей было беззаботным, как показалось кошке, и она немного им завидовала.
- Я похожа на ребенка? – Лаолан посмотрела на ёкая через плечо. Тёмная бровь приподнялась, выражая вопрос, но мимика отступницы кричала о том, что ответ здесь не нужен, вопрос – предупреждение, что одно неверное слово или действие обернутся Вандору трёпкой. Выдержав долгий взгляд, она повернулась к хозяину рыбок. - Дай сюда сачок. Я покажу, как надо ловить рыбу.
Дети, встав кружком, удивлённо таращились. Лаолан бессовестно их подвинула, чтобы освободить себе место. Хозяин развлечения не сказал ничего против. Ему было всё равно, кто платит деньги.
Лаолан легко опробовала сачок раз-другой и привычным жестом подцепила одну из рыбок.
- Ничего сложного, - бахвалилась кошка, показывая свой улов. Несчастная рыбка барахталась в сети и открывала рот.
Дети охнули от удивления. Никто среди них не ловил рыбу так быстро. Лаолан преисполнилась гордости за себя.
- Я поймаю эту рыбу быстрее, - заявил мальчик лет девяти. С самоуверенным видом – в чём он мог посоревноваться с Лаолан – он засучил рукава накидки, взялся за сачок и погрузил его в воду. Возражения кошки мальчик не принимал и этот вызов показался ей забавным. Она усмехнулась и приняла его.
Два сачка коварно преследовали золотую рыбку, постоянно то загоняя её в угол, то в самый последний момент мешая противнику поймать рыбку. Мальчик оказался на удивление проворным и быстрым и явно потешался, что может составить Лаолан конкуренцию. Отступница на это не обижалась и игра её нисколько не злила. К своему удивлению Лаолан… веселилась и от усердия, улыбнувшись, высунула кончик языка.
Лаолан казалось, что победа уже близко. Её сачок нагонял рыбку, замученную долгим бегством, ей негде было скрыться. Никакой щели, никакого подводного камня, никаких водорослей. Всё играло против неё и на руку охотникам. Увлечённая отступница не заметила, как сачок мальчика оказался поблизости и в последний момент ловко поднырнул под её сачком. С победоносным всплеском мальчик достал сачок, в котором трепыхалась рыбка.
- Ах ты мелкий… - Лаолан хотелось как-то его обозвать или даже надрать мальцу уши за то, что тот её обхитрил, но мальчик усмехнулся, с самодовольством посмотрел на неё и бросил выигранную рыбку в ведёрко.
- Теперь она моя, - объявил мальчик и добавил. – В следующий раз повезёт.

- Маленький зас… - шипела Лаолан, едва не ломая сачок пополам от напряжения. Она смотрела вслед уходящему мальчику и проворонила момент, когда Вандор подошёл к ней. Она так увлеклась этими соревнованиями в ловле рыбки, что забыла про ёкая. Ненадолго. Наказанием за это ей стали его объятия и поцелуй в щёку. Лаолан тут же покраснела от смущения, а шесть встопорщилась на ушах и хвосте. Дети, заметив такой жест взрослых кто отвернулся, смущённый, кто визгнул от радости, словно увидел что-то необычное и очень милое, а кому-то такой жест – больше всего мальчикам – настолько не пришёлся по душе, что они кривились, словно съели кислую сливу.
Оскорбление Лаолан оборвалось на полуслове. Мальчик с рыбкой благополучно скрылся в толпе и пропал из виду отступницы. Она забыла о нём, потому что теперь её внимание всецело занимал Вандор, который сразу после поцелуй протянул ей угощение на палочке.
- Вандор… - низким голосом протянула Лаолан. Холодная угроза в её голосе звучала ещё хуже, чем кошачье рычание. Кошка резко развернулась, стрельнув глазами в ёкая. Палочка с угощением угрожающе зависла перед самым носом Вандора, и в её руках выглядела как оружие, которое по случаю ёкаю если не воткнут в глаз, то засунут в другое не менее непригодное для этого место. – Ты что только что сделал? – на этот вопрос Лаолан тоже не ждала ответа. Не прямого. Она прекрасно знала, что это называлось поцелуем и что он значил в понимании ёкая, но она хотела услышать, что это значило для них двоих.
Смертный приговор одному ёкаю.
Лаолан хмыкнула, отстранилась от ёкая и зубами сняла один шарик риса с палочки.
- Ещё раз так сделаешь, и палочку будешь доставать из себя сам, - проворчала кошка.
Она потеряла интерес к детским играм, а их парочка со стороны не казалась такой милой для детей, как до выходки Лаолан. Кошка быстро забыла про них и даже не вспомнила про мальчика, которому проиграла. Идя по улице в разношерстной толпе горожан, она доедала угощение, почти не смотря на сторонам. Все мысли витали вокруг очередного поцелуя Вандора и объятий. Его выходка и смущала кошку, и возмущала.
- Далеко же находится твоя таверна, - буркнула Лаолан.
Поначалу она не торопилась что-либо рассказывать ёкаю и могло показаться, что она не хочет с ним делиться чем-то личным, но Лаолан не знала, что ему рассказать. Гиллар казался ей… болотом. Он и был болотом, если разобраться. Городом на топях, в котором не было ничего интересного в отличие от Края света.
- Я родилась в Гилларе, - отступница пожала плечами и постаралась придать небрежности своим словам. – Это большое болото с монстрами и левиафанами.
Лаолан считала, что в этом нет никакой тайны.
- Там не так, как здесь, - кошка доела рис и выбросила палочку. – Здесь… все сытые, - она говорила о наболевшем, смотря на довольные и радостные лица горожан. – Никто не борется за выживание, никто не пропадает на болотах, не обворовывает других. Ваш мир кажется мне несправедливо спокойным и чистым. Даже эти рыбки… Вы учите детей играть с едой.

- Не таверна? – Лаолан скептически посмотрела на Вандора.
Кошке показалось, что этот ёкай снова юлит и что-то недоговаривает. Он же не решил, что может её обмануть, отделаться парой рисовых шариков и погулять с ней по городу? Она согласилась бы поесть в одной из харчевнь Края света. Такие здесь выглядели немного странно, потому что нередко готовили и ели снаружи. В хорошую погоду особой разницы между едой на улице и внутри Лаолан не видела, но понимала, что одного небольшого дождика хватит, чтобы распугать большую часть людей.
- Я никогда не видела ёкаев, - Лаолан пожала плечами. – У вас на Крае свете много чудного.
Лаолан не пыталась как-то оправдать свою глупость. Она отлично понимала, что истинная форма Вандора практически не имеет ничего общего с левиафанами, но в то время, испугавшись, она попыталась найти для себя близкое описание того, что видит. Неизвестность пугала отступницу и она неосознанно пыталась найти что-то понятное и привычное для её понимания. Девушка интересовалась духовным миром Края света, но в многочисленных портретах ёкаев  находила немного общего. В основном странных женщин с букетом лисьих хвостов. Лаолан фыркала, когда смотрела на них, и считала, что кто-то впервые увидел перевёртыша в лесу, а остальные хвосты ему показались. Духи на портретах выглядели странно и несуразно или откровенно глупо, как кто-то выпил лишнего перед ночной прогулкой, а потом решил это нарисовать и выдать свою фантазию за встреченного злого духа.
Она с удивлением и непониманием посмотрела на то, как Вандор ловит палочку и зачем-то бросает её в деревянную… бочку? Судя по неприятному запаху, в неё скидывали весь мусор с рынка. Изнутри отчётливо пахло рыбой и водорослями. Кошка поморщилась и отвернулась.
- Я здесь гостья, - Лаолан дёрнула плечом. – Заработаю денег и уеду.
Она представляла куда именно отправится и когда это произойдёт (если вообще произойдёт). Край света был большим, любой труд давался тяжело, а на путешествия нужно много денег и подходящие навыки, чтобы не голодать в пути. Пока что Лаолан привязана к одной местности и ещё не решила проблему с магией. Она точно не знала, как разрушение связи с Отцом Змей скажется на ней через месяц или полгода. Может, она через две недели иссохнет и превратится в пыль.
- Много, но, когда больше нечего, выбирать не приходится.
Лаолан вспоминала дни, когда головастики, пиявки, жуки и водоросли были единственной доступной едой, но сытому не понять голодного.
- Я бы сварила из них суп, - правда и шутка сошлись в одном. Лаолан научилась находить выход из любой ситуации. Рыбёшки там на один зуб, но если добавить к ним воды, корешков, разнотравья, то можно получить жиденький суп. Он притупит чувство голода и поможет продержаться какое-то время.
Вандор ненавязчиво прикоснулся к ней. По коже Лаолан пробежали мурашки и её щёки слегка покраснели.
- С чего такая уверенность? – ершисто спросила отступница. – В мире нет ничего постоянного. Может, сюда тоже придёт голод и смерть.
О позитивном мышлении Лаолан тоже ничего не слышала.
Место, о котором говорил Вандор, показалось вдали. На главной улице Края света лавки тесно примыкали друг к другу, но Лаолан они всегда казались чем-то странным и непостоянным. Даже можно сказать, что хрупким. Пара досок и листы плотной бумаги, которые натягивали на них, создавая очень тонкие стены. Лаолан не представляла, как это всё не заваливается под порывами ветра или не размокает от дождя. Привычных домов из камней и дерева здесь практически не было, если не считать здания Торговой гильдии и некоторых строений поблизости. Постоялый двор, который выбрал Вандор, был один из таких. Он не превышал размерами Торговую гильдию, но был выше многих лавок в округе на целый этаж.
Лаолан с небольшим интересом смотрела на здание. Еда имела большую ценность, чем пейзажи. Мимо Вандора и Лаолан проходили гости таверны. Лаолан не знала влиятельных жителей Края света, но легко по одежде и манерам отличала толстосумов от обычных жителей города. Один из торговцев прошёл мимо в компании красивой служанки из Садов журавля. Лаолан не сомневалась, что Вандор может себе позволить есть и отдыхать в подобном месте, но почему-то чувствовала себя неуютно.

- Это значит, что ты не можешь покинуть остров? – предположила Лаолан, смотря на ёкая.
Она знала, что многие духи Силвы привязаны в местах рождения. Вряд ли им приходило в голову, что можно собрать вещички и отплыть на первом корабле в другой мир. В то же время фейри ловили, потрошили и продавали по кусочкам или в качестве экзотического домашнего питомца для толстосумов, падких на что-то магическое и необычное. Фейри умирали за пределами родного дома, но не из-за связи с ним, а потому что их мучили до смерти. Свободные фейри жили удивительно долго, а злобных бескрылых собратьев они ненавидели так же сильно, как людей, и не меньше – боялись.
Лаолан никогда не общалась с духами, но знала, что Отец Змей привязан к старому Источнику вместе с духом-хранителем. Он питался и рос от магии, поэтому вряд ли ему захотелось бы путешествовать по морю в поисках чего-то другого. Левиафаны – морские чудовища, которые нападают на корабли торговцев и мореходов. Это правда. Отец Змей никогда этим не занимался.
«Может, ему не нравилось доставать из зубов корабельные мачты», - фыркнула Лаолан в мыслях и вернулась к Вандору.
- Я никогда не видела мира за пределами Гиллара, - честно призналась отступница, - и считаю, что глупо отказываться от такой возможности.
Она дёрнула плечом, как отмахиваясь от предложения задержать на острове.
- Но мне нужно заработать достаточно денег, чтобы их хватило на первое время, а в чайной платят не так хорошо.
Лаолан осмотрелась, думая над словами ёкая.
- Могу, но тебе готовить не буду. Ты же дух. Зачем тебе еда, - хмыкнула кошка.
Она тихо фыркнула, когда Вандор в очередной раз взял её за руку и потащил за собой. В этом не было никакой необходимости! Она могла просто идти за ним и не отставать, но не стала высвобождать руку. Тихо ворча для приличия, Лаолан поднималась наверх, радуясь, что новая обувь не натирает, а ноги не путаются в юбках с непривычки.
- Ты специально выбрал «гнездо», чтобы я боялась высоты? – в шутку или нет бросила Лаолан, когда они оказались наверху.
Гостей на третьем этаже было намного меньше, чем в зале внизу, но в плюс шли уютные и отделённые друг от друга места для гостей. Никто не видел их за отделяющей перегородкой, разукрашенной водяными лилиями, журавлями, вишней и лотосами. Возле низкого столика, как и в чайной, лежали мягкие подушки.
- Некоторые традиции здесь странные, - вздохнула кошка, присаживаясь. Она не привыкла подолгу сидеть на ногах и явно сидела не так изящно и женственно, как это делали многие спутники местных господ.

— Тогда… быть может, сменишь работу?
Лаолан повела кошачьим ухом, выдавая заинтересованность. Всего на минуту она допустила мысль, что у Вандора есть хорошая идея. Достойное предложение, как разбогатеть, прикладывая меньше усилий, или прикладывая столько же, но зарабатывая намного больше. Он прожил на этом острове… а сколько кстати? Лаолан не спрашивала, сколько ему лет. Не может же ёкаю быть столько же, сколько ей? Неважно! Отступница допустила огромную глупость, решив, что этот парень лучше неё знает остров и его жителей, а поэтому сможет договориться с кем-то, чтобы её взяли на работу.
С кем он мог договориться? Он же дух!
- У меня в особняке множество растений…
Настроение кошки резко переменилось. Хвост встопорщился, шесть на ушах вздыбилась. Лаолан уже собиралась назвать ёкая извращенцем и обвинить его в непристойных предложениях, а заодно сказать ему, что с самого начала знала, что не стоит ему доверять, но охладила пыл. Вандор не настаивал на работе в своём доме, а предлагал альтернативы в дополнение к предложению. Это немного успокаивало кошку.
- Я не садовник, - хмыкнула Лаолан.
Она не спешила соглашаться на предложение Вандора. Ну как обманет?
- А чем заниматься – понятия не имею.
Лаолан сказала правду. В Гилларе она жила по писанным правилам и всегда придерживалась одного распорядка дня и жизни, не имея никакого выбора. Работа охотницей была необходимостью, которая помогала ей выживать. На Крае света тоже были и охотники, и рыболовы, но вместо того, чтобы присоединиться к ним, отступница пошла в чайную. Из желания попробовать что-то новое для себя. Стыдно признаться, но она фактически ничего не умела, чтобы предлагать свои услуги и пользоваться огромным способом у нанимателей, а хуже того… сама не знала, что хочет. Вседозволенность пугала. Кошка терялась и чувствовала себя беспомощной перед огромным и открытым миром..
- при нашей первой встрече я вообще в пропасть упал.
- По своей вине, - фыркнула Лаолан. - Нечего было меня преследовать.
Лаолан чувствовала себя не на своём месте в элитной таверне. Она не знала как себя вести Вандор не обманул её, когда пообещал лучшее угощение в городе, но, смотря на гостей, отступнице казалось, что лучше бы она согласилась отобедать с ним, сидя на земле, обычными рисовыми шариками, сдобренными соусом и специями. В этом был бы какой-то… домашний уют и единение.
«О каком единении я думаю?!» Мысленный укор помог привести голову в порядок и подумать над ответом Вандору, пока им готовили еду.
- Рыбу! Самую вкусную, какая у вас есть, - важно вздёрнула нос Лаолан и, быстро скинув образ капризной барышни, улыбнулась. Она ничего не понимала в местной кухне, но знала, что они помимо риса и каких-то корешков чаще всего едят рыбу или что-то, что плавало там же. Лаолан любила рыбу, поэтому степенно ждала, когда им принесут что-то съестное, а до этого смотрела по сторонам, рассматривая других гостей. Кошачий хвост, выглядывая из-под юбки, выдавал её волнение.
Собеседница из неё вышла никакая. Лаолан не умела заводить разговор без крайней нужды, а под нуждой подразумевался либо поиск еды и денег, либо желание кому-то разбить нос.
Под бой барабанов, развлекая гостей, вышла черноволосая танцовщица. Танец с барабанами напоминал Лаолан бой и она засмотрелась, завидуя чужой грации и изящности.

- на свою, хм… постоянную деятельность?
- Гоняться за девушками по лесу, ронять их с обрыва и преследовать неделями? – Лаолан приподняла бровь и испытующе посмотрела на Вандора.
Она не представляла, чем именно занимаются ёкаи, но думала, что у духов нет никаких забот. Они донимают живых, оскверняют старые дома, пугают случайных путников по ночам, заманивают их в сети и издеваются над ними, пытая и пугая до смерти, или вообще их едят, как молочных поросят. Вандор никого при ней не ел и не истязал пытками, но страдал преследованиями. Кошка пыталась понять, почему он увязался за ней и что такого в ней особенного, чтобы настолько навлечь беду на свою голову. Может, она ему кого-то напоминает? Лаолан слышала, что духи преследуют смертных, чтобы отомстить им, если они как-то связаны с их обидчиками. Это натолкнуло отступницу на мысль.
- А как ты умер?
Вопрос был совершенно бестактным, но Лаолан посчитала, что ёкай не должен на него обижаться. Сейчас он бессмертный, а в прошлой жизни мог быть каким-то бедняком в захудалом квартале острова.
- Я слышала, что ёкаи когда-то были людьми, но получили шанс на перерождение.
Лаолан отвлеклась от танцовщицы и сделала вид, что не заметила взгляда Вандора на себе. Она потерпит эту наглость с его стороны, пока ей не принесут рыбу. А, наевшись, можно стукнуть его за все вольности. Отступница намеренно переводила тему, чтобы Вандор не пытался найти ей другое занятие или не продолжил уговаривать наняться в качестве садовника. В уходе за цветами, как думалось девушке, нет ничего сложного. Вовремя поливать, срезать гниль и давить вредных жуков. Кто с этим не справится? За такую работу она могла получать хорошие деньги, фактически ничего не делая, но предложение ёкая её настораживало. Если бы на его месте был человек, то Лаолан тоже отказалась бы. Мало ли, что у него на уме. Точно какие-то извращения и глупости. Так и попадают в рабство всякие глупые девушки!
Служанка отвлекла их. Так мягко и тихо ступая, словно парила по воздуху, она остановилась у столика, наклонилась и осторожно поставила с подноса небольшой кувшин с рисовым вином, две пиалы с рисунком лотосов, большое блюдо со свежей рыбой и столовыми приборами к ней. Лаолан не успела научиться пользоваться странными палочками, которые практиковали на Крае свете и, не заморачиваясь, тянулась за кусочками рыбы руками, не обращая внимания на косые взгляды в свою сторону. Пища есть пища. Какая разница как её есть?

- Так значит… ты убиваешь себе подобных, - Лаолан с задумчивым видом посмотрела на танцовщицу. Та искусно владела своим телом и с превосходной ловкостью и грацией управлялась одновременно с длинными рукавами наряда, которые буквально стелились по полу на три метра, и музыкальным инструментом. Девушка никогда не видела, чтобы кто-то играл на барабанах и одновременно танцевал. Обычно барабанщики пели или заряжали окружающих смотрящих своей энергией через бой палочек по натянутой коже или же своих ладоней. Эта игра не была похожа ни на что из того, что знала кошка.
Лаолан не пыталась осуждать ёкая. Отступники приносили в жертву не только случайных гостей Гиллара или лесов и топей вокруг, а и себе подобных. Разумные существа обходили дорогой места, где бесновались болотные монстры, болотники или злобные фейри. Слухи о негостеприимном городе отщепенцев тоже не добавляли красоты их дому. Отец Змей существовал за счёт подношений, а отступники за счёт его даров, поэтому приходилось использовать подручные средства, даже если они были собратьями или членами семьи.
— Не торопись.
Лаолан фыркнула.
- Разнеженный ты цветок, - она ткнула в Вандора куском рыбы. Щупальце осьминога повисло между её пальцев и почти коснулось присосками носа ёкая. – Чем быстрее съешь, тем выше шанс, что не отберут, - кошка хмыкнула и сунула щупальце в рот, довольно жуя немного резиновое мясо. Качество еды было отменным. При всей любви к рыбе, Лаолан испытывала высшую степень удовольствия, но не умела вкушать еду и наслаждаться ей в приятном кругу общения. Она вообще не привыкла к помпезности, и неосознанно торопилась съесть как можно больше и как можно быстрее, но не запихивать в себя еду, рискуя в спешке подавиться.
Прожевав щупальце, Лаолан взяла передышку. Пиала с рисовым вином интересовала её не так сильно, как рыба на блюде, но отступница не отказала себе в удовольствии промочить горло и немного взбодриться. Она придирчиво принюхалась к вину, попробовала его на вкус маленьким глотком, а потом опрокинула всё содержимое одним махом.
- Недурно!
Поставив пиалу на стол с громким стуком, привлекая к себе внимание других гостей, Лаолан стащила с блюда несколько кусков рыбы, напрочь игнорируя порцию риса и супа, и принялась их жевать.
- Вообще странно, что ты ничего не помнишь, - заговорила кошка в перерывах между едой. – Какой смысл стирать тебе память? Чтоб к бывшим родственничкам не побежал? А кто будет жаловаться на бессмертие, безграничную магию и толстый кошелёк? – Лаолан фыркнула, считая отказ от всех благ полнейшей глупостью.

— Это одно из лучших вин в этом городе.
Лаолан пропустила слова ёкая мимо ушей. Она считала, что за качество еды отвечает её вкус и степень удовольствия во время трапезы, а не цена. Торговцы на рынке нередко набивали цену товарам, приукрашивая их качество и пользу. Может, тут делали так же. Еда была вкусной, но отступнице казалось, что чего-то в этом месте не хватает.
Она обвела зал взглядом, задержалась на танцовщице.
«Или слишком много». Немного подумав, Лаолан вернулась к еде и разговору.
- Я не думаю, что моё перерождение было бы хуже, чем моя нынешняя жизнь.
Лаолан не лукавила. Она действительно так считала. Прожевав ещё один кусочек рыбы, она добавила:
- Но это не значит, что ты можешь прямо сейчас тащить меня к своему дереву и превращать в ёкая, - девушка стрельнула глазами в сторону Вандора, обещая, что за такую выходку он дорого заплатит. Каким образом - она не уточняла. Сложно навредить тому, кто бессмертен. Для этого нужно купить особенный нож, а он настолько редкий и дорогой, что Лаолан бы жаба задушила отдавать деньги ради такого. Вдобавок она не знала, как отличить подделку от настоящего. Как она поняла, такой нож не обладает никакими магическими свойствами, а является всего лишь деревяшкой. Деревяшкой стоимостью в целое состояние!
Танцовщика поклонилась гостям, слуги уносили из зала барабаны и подбирали с пола монеты, которые сыпались артистке в благодарность за выступление от щедрых господ. На её месте готовили новое представление. Тоже музыкальное. Лаолан нравился звук струнного инструмента. Её удивляло, как такая простая, но громоздкая на вид вещь может издавать нечто подобное. Звуки гучжэн размеренно разносились по залу, то нарастая, то затихая. Руки музыкантки ловко и невесомо будто бы парили по воздуху, грациозно перемещаясь от одной струны к другой. В звуках музыки тонуло настоящее. Они заглушали всё вокруг и приковывали внимание к выступающей. Лаолан не запомнила её лица, только опущенную голову с тёмной копной волос, скромно украшенных шпильками, и широкие рукава небесно-синего наряда, волнами скользящего вслед за руками. Словно вторя им, напоминая волны океана, под дуновением ветра и вечернего бриза, раздувались на окнах зеленовато-синие занавески, такие лёгкие и полупрозрачные, что они казались невесомыми. Тонкие запястья музыкантки с длинными пальцами были настолько красивыми по меркам кошки, что она позавидовала изяществу чужих рук, и невольно спрятала свои ладони с натёртыми от работы мозолями, чтобы не попадались на глаза и не напоминали о тяжёлой жизни.
Лаолан тоже притихла; только хвост от волнения иногда подрагивал или менял место. Девушка молчала, внимательно смотря и слушая. Музыка успокаивала, но одновременно с тем вызывала в памяти старые воспоминания, от которых в горле появлялся неприятный ком.
Лаолан поставила пиалу на стол, не притронувшись к вину.
- Пойдём отсюда, - голос кошки прозвучал приглушенно.
Она не смотрела на Вандора и не смотрела на музыкантку.

Снаружи не стало легче. Лаолан осознала, что Вандор держит её за руки, а она, увлёкшись своими переживаниями, не торопится вырывать ладони.
- Лапши хочу, - ответила Лаолан таким тоном, словно ничего не произошло. Она отвела взгляд, смотря на проходящих мимо горожан, и мягко освободила руки. В глазах читалась грусть и мыслями отступница была где-то далеко-далеко от этих мест. Дома. В прошлом. В том, о чём говорить не хотела. – Теперь можно нормально поесть, - она фыркнула и решительным шагом направилась к одному из поваров на аллее. На Крае света и днём, и вечером еду готовили прямо под открытым небом. Ели здесь же. Устроившись за столиками во дворе скромного заведения или на улице. Место, которое выбрала Лаолан, не отличалось изысканностью. В него приходили люди разного сословия и скромно платили за достойную пищу. Выбор девушки выглядел как попытка к бегству от серьёзного разговора.
Она старалась изо всех сил гнать мысли о прошлом, но в сравнении с собой «обычной» выглядела молчаливой, замкнутой и растерянной.
В таком состоянии она прошла за грубо сколоченный столик из досок и старой бочки и села на низкий стульчик. Учтивая хозяйка пришла к новым гостям, завидев, как те заняли свободное место, и с приветливой улыбкой спросила, что они желают. Лаолан попросила лапши и дынных булочек. Большой аппетит кошки исчез и она отказывалась признаваться себе (и тем более Вандору!), что её изначальный план был таков: поесть с ним в заведении, которое выберет он, а потом сводить куда-нибудь в лапшичную. При любом раскладе она собиралась в шутку укорить ёкая в расточительстве или скупости, но теперь настроение изменилось. Ершистая кошка вела себя слишком тихо и смиренно.
- Там было слишком много людей, - ещё раз солгала Лаолан, не желая признаваться в своей слабости.
У Лаолан никогда не было настоящих друзей. Она не умела чем-то делиться или выговариваться. Родители и старший брат слишком рано ушли из её жизни. Все те, с кем она могла поделиться наболевшим или поплакаться вволю. Она тосковала по ним и временами грустила, вспоминая, что Гиллар сотворил с её семьёй или с ней. Боль и тоску девушка прятала за злостью и грубыми словами в адрес других. Она обещала себе, что, оставив город отступников, начнёт новую жизнь, но город поменялся, а внутри кошка осталась всё той же. Обиженной на весь мир девчонкой, которая не умела жить.
Хозяйка заведения прошла мимо их столика, поставила гостям, что пришли раньше, по порции лапши. Горячий бульон дымился и приятно дразнился ароматом специй и рыбы. Мужчины в солдатской форме поблагодарили хозяйку и с радостью взялись за еду, набивая голодный желудок.
Отчего-то Лаолан зацепилась взглядом за хозяйку, отметив на её руках мозоли от тяжёлой жизни, раннюю седину в чёрных волосах, но очень опрятный и выстиранный передник, о котором заботились так же хорошо, как о скромном заведении и о его гостях. Она подошла к мужчине, ловко растягивающему свежую лапшу, и тепло поцеловала его в щеку. От такого простого и искреннего жеста Лаолан почувствовала странный укол в грудь.
Хозяйка уже несла им порцию горячей лапши и дынные булочки.
- Утренние, - предупредила хозяйка немного виноватым тоном.
Лаолан поблагодарила её за угощение, взялась за палочки, но не притронулась к еде.
- Я испортила вечер.

Прежде бойкая и самоуверенная отступница не смела поднять взгляда на екая. Она представляла этот вечер несколько иначе. С весельем, озорством, шуточками и дружеским подтруниванием, хорошей едой и в хорошей компании. Вкусная еда и праздничная атмосфера шли к ним приятным бонус. Лаолан специально потратилась и нарядилась, чтобы соответствовать обстановке, и Вандор сделал то же самое, насколько она смогла заметить. Всю напускную вредность кошка собиралась свести на нет под конец вечер, сменив гнев на милость, и, может быть, даже позволила бы екаю подержать  себя за руку! Недолго, конечно. Чтобы он не надумал себе всякого.
От изначального плана осталось немногое. Они вкусно поели (Лаолан набила пузо дорогой рыбой, а Вандор немного пригубил рисового вина), послушали музыку и знатно потратились впустую, не исчерпав все возможностей дорогого заведения.
Отступница не ожидала, что в ответ на ее извинения екай не станет злиться на нее или подтрунивать. Она инстинктивно вжала голову в плечи и прижала уши к голове, ожидая чего-то плохого. Простой жест внимания и заботы был настолько непривычным, что ошеломлял. Лаолан растерялась. Вместо того, чтобы сбросить руку екая или упрекнуть его в своеволии, она нерешительно подняла на него взгляд.
Вандор с непринужденным видом ел лапшу.
"Как не он потратил столько денег впустую... а чему я удивляюсь? Он же ими с самого начала разбрасывался!" Отступница пыталась как-то объяснить поведение Вандора, но на ум ничего не приходило. "Слишком хороший". Кошка буркнула в мыслях, отвернулась, слабо покраснев. От поведения Вандора ей стало немного спокойнее и легче, и она решила, что вечер окончательно не потерян для них.
— И вообще... — она дернула плечом, придала себе оскорбленный вид. — Ты сам виноват, что позвал меня в такое место, — Лаолан попыталась в привычной манере обвинить во всех бедах екая и взялась за миску с лапшой. Она все еще не смела поднимать взгляд на Вандора. Чувство вины было слишком глубоким.
Но чувство вины проигрывало кошачьей наглости.
Пустая миска Лаолан быстро оказалась на столе, а ее палочки сунулись в миску к екаю.
— Ты же не думал, что съешь ее целиком? — с озорством во взгляде девушка посмотрела на спутника и утащила из его миски кусочек варенного имбиря. На одном имбире она не собиралась останавливаться. Воровство еды у Вандора из-под носа было вопросом чести, несмотря на лежащие на столе две целые дынные булочки.

— Все духи такие извращенцы? — буркнула Лаолан. — Любите наблюдать за смертными и строить им козни?
Она не видела ничего особенного в разведении костра или готовки пищи на нем. Навыки отступницы позволяли ей без проблем поймать любое животное, пригодное в пищу, и своими руками его освежевать. Не белоручка. Справится своими силами без помощи рогатых! Но Лаолан напрягала мысль, что трапезничать, проливать кровь и жечь придется в окружении других екаев. Поговаривали, что духи не любят, когда кто-то слишком близко подбирается к их владениям или нагло к них вторгается. Срубить живое дерево или развести костер в лесу — равносильно тому, что спровоцировать духов и повесить на себе мишень.
— Хочешь, чтобы меня съели твои собратья? — Лаолан приподняла бровь. — Или просто любишь, когда за тобой наблюдают? — она усмехнулась, с подтекстом во взгляде смотря на Вандора. Слишком уж он расслабился за этот вечер.

Лаолан проявила чудеса бестактности, когда без дозволения сунулась в чужую миску, и Вандор ответил ей на это сполна, позорно прихватив за ухо, как какого-то ребенка.
— Мня-я!! — протянула кошка, слишком громко и пискляво, наклонив голову к руке екая.
Солдат из-за соседнего столика оглянулся через плечо, отвлекаясь от трапезы, и с недоумением посмотрел на происходящее.
Лаолан вцепилась руками в руку Вандора и оторвала ее от уха. Она зло сверкнула на него глазами и махнула хвостом, жалея, что бочка мешает пнуть его по ноге под столом. Лицо девушки раскраснелось от смущения и обиды со злостью. Солдат, заметив, что ничего ужасного не произошло, прыснул, бросил скаблезную шуточку, которую подхватил его товарищ, и вернулся к еде.
— Мог бы и поделиться! — возмутилась кошка, приглаживая шерсть на ухе. — Тебе все равно еда не нужна, — она не стала в присутствии других людей говорить об особенностях Вандора, но толсто намекала ему. — И не смей трогать мои уши!
Лаолан выглядела обиженным подростком, когда дула губы и скрестила руки на груди.
— Больно нужна мне твоя лапша! Я позаигрывать хотела.
Девушка не успела осознать, что сказала, как вмешалась хозяйка, поставив на стол еще порцию лапши.
— Не ругайтесь, — женщина мягко улыбнулась. — У нас есть, чем вас угостить.
Лаолан поворчала, но поблагодарила хозяйку.