[nick]Безымянный[/nick][icon]https://cdn1.radikalno.ru/uploads/2020/1/11/e1ec6bb99f5d3eefd0e07898c35d6257-full.jpg[/icon]

Умирали все. Некоторые при этом умудрялись вернуться в мир живых, но никто из них не мог внятно описать, что находится по ту сторону Границы. Кто-то видел лишь тьму, кто-то мир, похожий на тот, что они покинули, но искаженный или даже изуродованный, пылающий; кто-то встречал своих близких, кто-то был пронизан чувством бесконечного одиночества. Но все они сходились в одном: никто не описывал Мир Теней, как место благоденствия и радости, а потому мрачный бог Смерти виделся живым лишь Палачом и Пленителем, а его мир - Тюрьмой. Многие некроманты даже находили в этом представлении оправдание для воровства и заточения душ, свято уверенные, что следуют путями своего демиурга.
   И все были по своему правы и одновременно не прав был никто.
   Для самого Таэриона Мир Теней был подобен мягкой и податливой глине из которой умелый мастер мог вылепить все, что угодно, или чистому листу, на который также можно было нанести любую свою мысль или образ, а после, также легко стереть. И мало кто из живых догадывался, что ближе всего они касаются Границы и Ее сути при жизни, когда закрывают глаза и проваливаются в сон. Некоторые даже пересекают Ее, никогда больше не просыпаясь: чаще всего старики и маленькие дети - те, чьи тела еще или уже слишком слабы, чтобы оставаться надежным маяком.
   Оттого было велико разнообразие описаний Мира Безымянного: каждый видел в нем то, что только способен был вообразить и обрекал в нем себя на то, что сам же от смерти ожидал, нанося на ее первозданную чистоту свои детские каракули. Охватить все величие и все возможности Мира Теней разум смертных не мог, ибо был ограничен клеткой из собственных эмоций, воспоминаний и упований. Она же хранила его. Оставь душа ее в один миг и она разодрала бы сама себя в попытке осознать то, что невозможно представить и для чего нет слов ни в одном из языков.
   Таэрион не трогал эти клетки. Попадая в его чертоги, душа окружала себя иллюзиями построенными на воспоминаниях и эмоциях. Постепенно воспоминания становились не воспоминаниями о прошлом, а воспоминанием о последнем воспоминании. Они поглощались миром, растворялись в нем, пока душа не принимала Мир Теней и не отбрасывала свою прежнюю жизнь вместе с личностью.
   Когда-то все эти воспоминания и знания породили самого бога Смерти. Таэрион был сутью всех поглощенных Бездной личностей, результатом множественного познания, что был отброшен каждой из душ. Знание никуда не девалось, знание накапливалось в Мире Теней, пока не смогло осознать само себя. Безымянный был новым существом и в тоже время был каждым, кто когда либо жил, представляя из себя сосредоточение духовного опыта. И он продолжал постигать и учится… и покровительствовать каждой из душ.
   Но, обратимся к душе конкретной.
   Миг смерти, как и миг сна осознать было невозможно. Можно было прочувствовать, что ты засыпаешь или умираешь, но момент перехода всегда легок и невесом. Оттого многие не верили, что умерли, или просто не понимали этого попервости. И Безымянный не торопился поражать их этой новостью, или как-то встречать на пороге вечности в черном балахоне и с прочей атрибутикой приписываемой образу Смерти. Гораздо чаще он представал перед душами в том облике, каким они наделяли его сами, когда начинали взывать о помощи или искали понимания происходящего.
   И потому, новоявленная душа, помнящая себя как Вилран, вдруг оказалась во тьме одна, наделенная силой изрисовать эту тьму, как будет ей угодно. То могло быть в равной степени, как спокойное место, так и мир полный неведомых чудовищ, стремящихся вырваться из тьмы, догнать и разорвать на части.

Понятия времени не существовало в Мире Теней: здесь не было ни дня, ни ночи, которыми бы можно было его измерить; и так же абстрактны были расстояния: одна комната могла занимать все пространство вокруг, сжиматься или растягиваться - точно так же как была тягуча мысль вообразившего ее. Мир темноты был миром условностей и души бродили в нем, иногда настолько близко, что могли коснуться друг друга, однако этого не происходило, ибо каждая из них прибывала в своем коконе иллюзий, зацикленная лишь на собственных переживаниях. Исключения бывали, например, при сильной эмоциональной связи и при условии, что скончавшиеся еще помнили свои имена, тогда они находили друг друга даже в самой густой тьме. Безымянный не разлучал их, ведь так или иначе они все равно переставали быть собой и в конечном итоге эта связь распадалась. Совсем другим делом были души связанные ритуалом, смысла которого Таэрион не понимал, ведь в послесмертии такие пары зачастую лишь мучились друг другом, спаянные, неспособные расстаться даже потеряв личности, а с ними смысл этой связи. С такими приходилось возиться особенно долго.
   Безымянный работал с каждым, кто никак не мог отпустить свое прошлое, вторгался в их иллюзии, даже если его не звали, но уже не в лице наставника, а в лице той силы, что буквально перетряхивала надуманный мирок.
   Душа к которой он пришел теперь была одна: должно быть все, с кем у нее могла быть связь оставались живыми или давно уже умерли. Замкнутая на себе, остающаяся в собственном представлении беззащитным ребенком, она недвижно сидела в центре своих фантазий и по опыту Таэриона могла пробыть в таком зажатом состоянии изрядную долю времени. Требовалось подтолкнуть ее к движению и очищению. Все, что не движется - загнивает, даже душа.
   Безымянный легко вспорол тонкие нити чужой фантазии, игнорируя ее вымышленные законы - в Бездне не было места, куда бы не мог проникнуть его бестелесный дух, - а дабы душа могла сознавать его присутствие, он принял тот облик, каким она сочла возможным его наделить.
   Таэрион оказался в комнатке, каких было тысячи на его памяти, и в тоже время каждая из них была в чем-то особенна - она рассказывала о хозяине и о состоянии его души на данный момент. Душа Вилрана прибывала в страхе. Страх был всюду, неосознанный, он принимал вид размытых фигур, и это было сложнее для работы, чем если бы у страха оказалось конкретное лицо.
   Найти где прячется властитель этих мест оказалось несложно: Безымянный видел сквозь чужую иллюзию и, так или иначе, все души выбирали схожие места, чтобы укрыться. Таэрион заглянул под кровать, встречаясь взглядом с притаившимся под ней, и потянул к нему темную руку с заостренными кончиками пальцев.
   - Ты не сможешь прятаться вечно, - произнес он и голос зазвучал отовсюду разом, негромкий, бесстрастный, не мужской и не женский, лишенный интонаций и привычных любому жившему вдохов и выдохов. - Иди ко мне. Иди со мной.
    Протянутая когтистая лапа немного не дотянулась до Вилрана, клацнув о доски пола точно металлическая, пальцы ее чуть сжались, оставляя на дереве характерные белесые царапины. Сколько бы Безымянный не протягивал руку, последний короткий жест каждая душа должна была сделать сама.

[nick]Безымянный[/nick][icon]https://cdn1.radikalno.ru/uploads/2020/1/11/e1ec6bb99f5d3eefd0e07898c35d6257-full.jpg[/icon]

Высказав свое боязливое, но решительное недовольство, душа замолкла и попыталась спрятаться еще глубже в себе, однако тот угол, который она представляла, был ее пределом. Провалиться еще дальше уже не было никакой возможности. И Безымянный просто ждал - время не имело значения. Молчалив и недвижим, он пялился на душу теми туманными серыми глазами, какими его наделили. Даже не видя этот взгляд, его можно было ощутить всей сущностью, точно бы Вилран сидел на чужой огромной ладони и его разглядывали со всех сторон разом, как жука.
   Но вот дух ребенка обернулся к нему. И хоть страх все еще клубился вокруг него, проявил живое любопытство к происходящему.
   - Я проводник, - ответил все тот же спокойный голос отовсюду разом, точно бы тени не принадлежал. У нее вовсе не было рта или пасти, лишь подобие глаз на бесформенном "лице". - И я пришел к тебе.
   Все прочие пояснения казались Таэриону неуместными. Его личный опыт показывал, что сообщение душе о факте смерти ее тела никак не помогало процессу, иногда даже наоборот вводило в ещё более глубочайшее заточение. Важно было не осознание случившегося, важным было желание двигаться дальше, отбросить себя прошлого, чтобы стать чем-то новым. Все равно то, что смертные понимали под смертью было лишь отчасти верным. И если можно было обойтись без лишних всплесков эмоций, то Безымянный предпочитал выбирать этот путь.
   А потому он никак не стал комментировать рассуждения Вилрана о своих близких и “доме”, давая возможность ему самому найти любое объяснение, какое только он сочтет логичным. Если душа не задавала конкретный вопрос, значит пока не была готова услышать конкретный ответ. Гораздо важнее было то первое короткое прикосновение, а за ним более уверенное и продолжительное - дух перешагивал свой страх и готов был принимать помощь извне. Таэрион лишь чуть сжал пальцы, отчего когти сильнее впились в дощатый пол.
   - Разожги его сам, если хочешь, - бесстрастно ответил он на вопрос души. Объективно в Мире Теней не было ни темно, ни светло, ни холодно, ни тепло, ибо здесь не было главного мерила подобных понятий - смертного тела. Ощущения исходили лишь из представления разума и были такими же иллюзорными, как все вокруг. Небытие не имело цвета, вкуса, запаха или формы. Но издревле Тьма и Холод ассоциировалась у смертных со злом, опасностью и страхами, а Свет и Тепло с добром, спокойствием и безопасностью. Хотя если задуматься огонь губил также, как и защищал, и так же тьма могла стать убежищем или таить в себе погибель. Но если душа желала чувства безопасности, то могла создать его себе сама в том виде в каком считала уместным.
   - У меня нет предпочтений.
   Последовавшие за этим рассуждения Вилрана о призыве показались Безымянному занимательными и наивными настолько, насколько и пропитанными гордыней. Сам Таэрион ровно смотрел на то, что его считают теперь слугой и подчиненным, приравнивают к обычной птице, но если это встраивается в логику данного разума, что ж, пусть так.
   - Я не испытываю обид. Я лишен чувств, - ответил он, чтобы упразднить все подобные вопросы в будущем, и подтянул к себе когтистую лапу, освобождая для Вилрана лаз из-под кровати. - Я не то, чего стоит бояться. Здесь тебя может сожрать только собственный страх.

[nick]Безымянный[/nick][icon]https://cdn1.radikalno.ru/uploads/2020/1/11/e1ec6bb99f5d3eefd0e07898c35d6257-full.jpg[/icon]

Отредактировано Оливер (19-01-2020 17:05:53)

[nick]Безымянный[/nick][icon]https://cdn1.radikalno.ru/uploads/2020/1/11/e1ec6bb99f5d3eefd0e07898c35d6257-full.jpg[/icon]
   Дав душе покинуть свой угол, Таэрион оставался на месте недвижим, просто наблюдая за тем, как Вилран осваивает новое пространство. Его взгляд был целенаправленным и пристальным, будто в комнате больше не было ничего кроме мальчика, на чем бы можно было остановить внимание. И по сути для Безымянного так и было: все что казалось душе реальным для ее мирка, для бога было не больше чем лёгкой дымкой, которую он проглядывал насквозь. Как и тысячи таких иллюзий единовременно. Бесплотный дух - Таэрион прибывал везде в Мире Теней и вел множество таких бесед.
   - Я могу все, - ровно ответил он на очередной ворох вопросов от болтливой души, выбирая в них основное. - Но не все нужно.
   Сам Вилран также мог гораздо больше, чем думал, однако его убежденность в неумении или в своем юном возрасте ограничивали его. Как мало кто мог управлять собственными снами, стряхнуть с разума законы реальности, так мало кто видел свои истинные возможности здесь, заковывая собственный дух в привычное.
   - У меня нет имени среди смертных… И тебе оно не нужно, - ответил Безымянный на интерес души. - Я веду к иному.
  Этот последний ответ был настолько многогранным и общим, что никогда не пояснял никому ничего. И вместе с тем Таэрион продолжал его использовать из раза в раз, видя в нем то единственное слово, что передавало суть: смерть была лишь одной из перемен в мире, стремящемся от изначального Порядка Всеотца к Хаосу. Такая перемена могла быть большой или малой, но не была плохой или хорошей, не была чем-то кардинально новым или чем-то узнаваемо старым, она просто несла что-то другое.
   Рассуждения души об отце и брате, а также предложение их поискать не нашли в Безымянном никакого отклика. В этом поиске и блуждании не было смысла, одно только хождение по кругу, точно у Вилрана была цепь, прибитая одним концом к земле, а вторым прикованная к нему. Души могли много времени провести в этом круге и до помешательства держаться за свои оковы.
   - Мне не бывает скучно. Но ты? Знаешь ли, что такое любовь, о которой говоришь?.. - впервые за все время беседы тень двинулась ближе, склонив долговязую черную фигуру над Вилраном. Это длилось всего несколько мгновений, а может целую вечность, после чего Таэрион скользнул к темному окну иллюзорной комнатки. Вилран хорошо освоился в новом пространстве, но все еще стремился отстранится от внешнего и замкнутся на себе прежнем. Остаться навечно ребенком. Пора было двигаться дальше. 
   Когти тени с металлическим звуком заскрежетали по раме, дрогнули стекла, и вот окно распахнулось, являя ту картину, которую Безымянный воплотил сам. За окном поднималось алое зарево - часть замка была охвачена огнем, были слышны звуки боя и крики людей. Бесформенные тени имели лишь силуэты вооруженных солдат, темные и неясные. При желании Вилран мог каждую из них наделить лицом или видеть тем, чем они являлись на самом деле.
   - Давай поиграем в штурм города, - все так же бесстрастно произнес Таэрион и в один миг оказался подле души, преграждая собой заветный лаз под кровать. - Ты теперь один и ты хозяин своего Акропоса. Охота на тебя началась...

Отредактировано Оливер (26-01-2020 21:38:46)

Таэрион предполагал, что ужас войны и разрушения родного дома встряхнет душу, буквально выжгет то, за что она могла бы цепляться. Но Вилран совершенно неожиданно оказался рад происходящему, не воспринял все всерьез. Похоже при жизни он не знал столь разрушительной силы, и теперь до конца не понимал ее опасности. Он игрался с тенями, как с игрушками, и Безымянный не препятствовал его интересу. Ему даже не пришлось отвечать на вопросы души, она сама довольно быстро разобралась в своих возможностях.
   Возможно так будет даже лучше: находясь среди теней людей, видя их поддельность, Вилран в какой-то миг усомнится, насколько настоящими были те родные, которых он помнил. Не были ли они лишь масками? Не были ли они частью игры? Но самым последним вопросом всегда становилась мысль: “реален ли я?”. Ее зарождение было свидетельством сомнения и готовностью отбросить личность, как ту же маску. После этого кокон иллюзий начинал разрушаться, и душа могла взглянуть шире своих былых представлений, осознать свою свободу. И для каждого духа в этом был свой срок.
   А пока Вилран играл. Его замок штурмовали, и одни тени защищали его, а другие, не подвластные его желаниям, пытались перелезть через стены и пробить ворота. Стрелы навесным, густым облаком, как стая черных скворцов, взмывали в алое небо при каждом залпе, и бились о камень стен, вонзались в деревянные надстройки, усеивали замковый двор, пожиная защитников, не успевших укрыться за крепостными зубцами и собственными щитами. Одновременно таран мерно бил в окованные ворота, а к стенам приставлялись штурмовые лестницы и кое где бои шли уже прямо на стенах. Тени рубили и кололи друг друга, поливали магическим огнем, и из ран на их темных телах сочилась алая, как небо, кровь.
    Безымянный вновь придвинулся к душе, нависая над ее плечом. Взгляд его тусклых глаз все еще был направлен исключительно на Вилрана, и явно был лишен интереса к происходящему за окном. Тень Проводника не шелохнулась даже когда одна из черных стрел угодила прямо в оконную раму, выбив из нее деревянные щепки.
   - Не должен ли командир быть среди своих людей? - поинтересовался Таэрион. - Не должен ли ты спуститься во двор? Твои солдаты проиграют без твоего руководства. Твои враги заберут твою голову.
   Игра была проста - она требовала взять на себя ответственность. И многие терпели в этом поражение.
[nick]Безымянный[/nick][icon]https://cdn1.radikalno.ru/uploads/2020/1/11/e1ec6bb99f5d3eefd0e07898c35d6257-full.jpg[/icon]

Дымка иллюзий вокруг души задрожала, поплыла, выстраивая нечто новое из прежней материи. Мир Теней был податливым материалом, отзывчивым, реагируя на малейшее изменение мысли и проявление воли. Стало меняться и тело Проводника, подаренное Таэриону Вилраном, превращаясь в ничто. Безымянный не стал за него держаться, исчезнув из восприятия души, но продолжая пребывать рядом с ней, пронизывая собой все пространство вокруг.
   Вилран воодушевленно рвался в бой, запросто покинув спасительную комнату. В один этот миг он чувствовал себя непобедимым и этой уверенностью был готов заражать других. Его призыв был искренним и неустрашимым, однако не потому, что он не боялся, а потому, что сейчас не воспринимал страх всерьез. Но чтобы его искоренить требовалось его пережить, встать над своим я. Страх был тем единственным, что терзало эту душу, иные страсти еще не коснулись ее так глубоко, и тем проще было расплести клубок всех эмоций, оголив суть. Таэрион тянул за нити.
   Солдаты Вилрана подчинялись ему безоговорочно, бросаясь в атаку на темных врагов, и бой в городе шел на каждой улочке, за каждый угол дома. Жестокий и кровопролитный. Пусть тени были аморфны по свое сути, условны, как деревянная игрушечная армия, кровь из них лилась настоящая, по-настоящему торчали из ран кости и вываливались внутренности. Они хрипели как живые, ярились и молились, сжимались от боли и страха. На улицах теневого Акропоса пахло Смертью, не романтичной и геройской, а настоящей, грязной и холодной. И ни одна из теней не хотела умирать. Вилран в полной мере мог прочувствовать это, что его армия это не бездушная масса, а сомн душ, со своими надеждами, которые обрывались одна за другой. Мальчику следовало принять это и перешагнуть, убить, но не врага бесчисленно валившего через стены и выломанные городские ворота, а дитя в себе.
   Под давлением врага, солдаты Вилрана отступали к замку, кто-то даже откровенно бежал, бросив собственных товарищей. И вот стена, на которой стояла душа, уже была под открытым обстрелом. Черные стрелы ударялись и отскакивали от каменной кладки, а одна успела чиркнуть Вилрана по щеке.
   - Мы не выстоим, господин! - воскликнул один из солдат, бросаясь под стену к своему командиру. Однако тут же получил в спину несколько арбалетных болтов, чьи окровавленные наконечники показались из его груди. Розовая пена вышла у тени горлом при попытке сказать что-то еще и она пал. Солдаты державшие улицу дрогнули и отхлынули назад, мимо Вилрана, грозя оставить его одного перед наступающим врагом. В отличие от солдат защитников, черные тени нападавших не умирали так запросто, их казалось не терзала боль, они наступали без страха, единым месивом иногда сливаясь в нечто цельное, непроницаемо черное.
   - Он где-то здесь! - шипели тени. - Ищите его! Ищите!
[nick]Безымянный[/nick][icon]https://cdn1.radikalno.ru/uploads/2020/1/11/e1ec6bb99f5d3eefd0e07898c35d6257-full.jpg[/icon]

Тени обступали Вилрана, нависали над ним, сливались друг с другом, так что уже и нельзя было понять действительно он закрыл глаза или стало черно от их повсеместного присутствия. Город потонул в черноте, хоть из нее все еще доносились звуки боя, треск и гул пожара, крики о помощи. Тянуло гарью и кровью. Но тени не трогали душу. Лики чудовищ проглядывали в их темной массе, загорались и гасли серые, как у Проводника глаза, формировались и распадались когтистые конечности, крылья, щупальца, лапки насекомых, скелетные остовы - все что издревле сознание воспринимало, как опасность, варилось в этом черном месеве.
   Из него Безымянный воплотил себе уже знакомое Вилрану тело. Оказавшись за его спиной, Проводник склонился, над сьежившейся душой, разглядывая со всем тяжелым вниманием. Таэрион слышал каждую из душ, даже если им казалось, что они не могут произнести ни слова.
   - У тебя нет больше дома, - вновь зазвучал его спокойный всепроникающий голос. - Он пал и поглощен. Нет ничего, что ты мог бы потерять…
   Черные переменчивые тени все также оставались на некотором расстоянии, перетекали из формы в форму, точно не могли определиться какой окончательный вид следует принять. Они были тем образом всепожирающей смерти, который сформировали для себя тысячи душ с самого начала мира. Были многолики, как смерть, и вместе с тем являли собой по сути одно - непроницаемое ничто - то, что нельзя победить, но можно лишь принять.
   Холодные, как металл, заостренные и длинные пальцы Проводника опустились Вилрану на плечи, сжав при этом удивительно мягко, несмотря на опасный вид.
   - Так чего ты боишься? Смотри, им нечего взять у тебя… А тебе нечего больше защищать. Смотри, и ты увидишь, что ты такой же, как они. Они пришли чтобы вызволить тебя. Прими их и у тебя никогда не будет врагов. Не будет печалей и не будет больше страхов. Ты никогда не будешь один.
[nick]Безымянный[/nick][icon]https://cdn1.radikalno.ru/uploads/2020/1/11/e1ec6bb99f5d3eefd0e07898c35d6257-full.jpg[/icon]