Вилран не задумывался, умеет ли он плавать, но оказалось, что умеет – когда над головой сомкнулись волны, он быстро заработал руками и ногами, выбираясь из толщи вод, и вынырнул обратно. Ухватился рукой за покачивавшийся рядом кусок обшивки корабля и завертел головой, осматриваясь в пылающем над головой огненном зареве и ища Гипноса. За себя он не боялся, совсем не ощущая той паники, которой поддавались пытавшиеся выбраться из воды или спастись от пламени сгорающего корабля люди, но вот за брата его одолевало тягостное и неприятное чувство волнения – потерять его означало бы потерять самого себя.
Но Гипнос не погиб – Вилран успел заметить, как его вытаскивал на берег крупный, напоминавший волка зверь. Или, быть может, то и был волк – рассмотреть толком не получилось, но это лишь заставило действовать быстрее и, невзирая ни на что, плыть к берегу, что Вилран и сделал. Его не интересовала ни чужая битва, ни чужие страдания, он не понял, зачем на них напали, но и спасать кого-либо из сопровождения брата приказа не поступало.
Но выбравшись на берег, Вилран не обнаружил ни зверя, ни Гипноса - оба исчезли из поля зрения, и он остановился, озираясь и высматривая среди сражающихся людей брата, когда услышал окрик:
- Куда направился?
Мужчина явно был не из свиты Беннаторов, а из нападавших, и острие меча в его руке целилось Вилрану прямо в грудь. Он, конечно же, думал, что перед ним обычный человек – мокрый, побитый, в обгорелой одежде и безоружный (собственный меч, видимо, ушел на дно во время падения с корабля). Так думали и все вокруг, но Вилран обычным не был. Сам по себе мужчина его не интересовал, его слова даже не отпечатались в сознании, но он стоял на пути и угрожал, а Вилрану нужно было пройти непременно – пройти вдоль берега и отыскать зверя, что утащил его брата. И он не стал медлить – быстро рванулся вперед, уклонившись от удара, перехватил руку нападавшего и вывернул запястье так, что хрустнули кости, а пальцы разжались, выпуская оружие.
- Сука, мать твою! – заорал мужик от боли, но Вилран на лету подхватил выпавший меч и всадил человеку в живот, чтобы вопли прекратились.
Нападавший упал на землю – оставалось лишь перешагнуть через него и двинуться дальше, что Воскрешенный и сделал. Его цель не терпела отлагательств, и если на пути возникала преграда в виде людей, своих или чужих, живых или мертвых, то Вилран убивал и, не останавливаясь, продвигался дальше. В какой-то момент ему показалось, что он видит зверя, но уже не на побережье, а у кромки леса – темная тень мелькнула и пропала за деревьями...
И его внезапно скрутило от голода.
Вилран скосил глаза вбок и тут же обнаружил, что левую руку украсил длинный порез – почти через все плечо. Это было плохо, даже не смотря на то, что боли Вилран не ощутил. Гипнос предупреждал, что кровь терять нельзя, и сейчас неосторожность играла против Воскрешенного.
Он еще раз глянул в сторону леса, и, отвернувшись, шагнул к ближайшему человеку – раненому, тщетно пытавшемуся выбраться из воды на берег. Тот понял неладное, попытался уползти, но Вилран уже склонился к нему, присел рядом, развернув к себе, и запустил руку в распоротую на животе мужчины рану, выдирая внутренности. Свежие печень и сердце были более вкусными, он Вилран торопился и отправил в рот все, что достал, не копаясь. Жертва все еще орала и дергалась, когда он склонился ниже, вгрызаясь острыми зубами в мясо на груди, а когда, насытившись, поднял окровавленное лицо, заметил, с каким ужасом смотрела на него Дора. В ее взгляде смешались и отвращение, и страх, но Вилрана служанка брата не интересовала также, как и ее мнение насчет его еды. Он поднялся на ноги, вытер рот рукавом рубахи и направился к лесу.
За ним никто не последовал – сопровождавшие Гипноса некроманты, наверное, только порадовались, что странное создание, в которое превратился Стефанн Беннатор, покинуло их и ушло неведомо куда.

Он шел по следу уже второй день, но ни зверя, ни брата так и не догнал. Это расстраивало и путало мысли, но Вилран точно знал, что брат жив, – он его чувствовал, - и шел на невидимой зов, не останавливаясь ни на сон, ни на отдых. Большой усталости он, впрочем, пока не ощущал, а спать и не хотел вовсе. И даже несколько крупных существ, явно созданных чужой волей и магией, не смогли его остановить – он сцепился было с одним из них, но тот внезапно прекратил нападение и убрался вместе с остальными, очевидно, почувствовав в своей новой добыче нечто странное, не свойственное обычным живым жертвам, служившим для тварей пищей, а может, отвлекшись на другую, более легкую для охоты цель.
К вечеру второго дня лес стал гуще, тени от деревьев глубже, а Вилран так никого и не догнал. Наверное, человек в этой ситуации бы расстроился, но Воскрешенный знал одно – Гипнос жив. И шел дальше, невзирая ни на что, и пройти мог бы еще далеко и долго – столько, сколько потребовалось бы, чтобы найти брата.
Остановился он, лишь когда рядом раздалось громкое карканье – крупный ворон сидел на валуне прямо у него на пути. Необычный ворон – Вилран подсознательно учуял его неживую природу и связь с Гипносом. Но только он обратил на птицу внимание, как та исчезла, разлетевшись тусклыми  клочками тумана.
Брат подавал ему знак? Или просил помощи. По иному Вилран расценить появление ворона не мог. И дальше он двинулся уже точно зная, что на правильном пути, и брат где-то совсем поблизости.
Но до цели Вилран опять не добрался – дорогу перегородила девушка. С виду совсем обычная, только с топором в руках. До этого Вилрану уже казалось, что за ним следили - иногда он краем глаза замечал мелькавшую меж деревьев тень, но считал, что это зверь. Девушка, перегородившая путь, на зверя не походила.
— Стой. Кто ты такой? Откуда здесь взялся? – она выглядела настороженной и серьезной.
Вилран перехватил меч поудобнее и не тронулся с места, внимательно ее рассматривая. Она мешала пройти и, наверное, считала его ненормальным – босой человек, в окровавленной одежде с клинком в руке вряд ли был в здравом уме, забредя в чащу леса. Но она не нападала, и Вилран задумался, как поступить – Гипнос не поощрял убийство людей, если они просто мешали, но не представляли угрозы, и злился, если Вилран пытался это правило нарушить.
Сейчас девушка не нападала, но в руках ее был топор, и пусть она им не размахивала, все равно оружие оставалось оружием, заставляя быть осторожнее. Что ж, решил Воскрешенный, если она нападет, то он ее съест – он уже сутки голодал, и хоть рана на плече подзажила, не требуя чужой энергии, есть все равно хотелось. Если нет, то он просто пройдет мимо по своим делам.
Вилран опустил меч и махнул рукой, показывая, чтобы девушка отошла и дала пройти. Ответить голосом он ей все рано не мог.

Незнакомка вела себя подозрительно. Рассматривала то с одной, то с другой стороны, и Вилрану показалось, что даже принюхивалась. И головой покачала, что не уйдет. Или не поняла его?
Вилран нахмурился. Попросить яснее он мог, только убрав ее с дороги силой, и уже начинал думать над этим вариантом, как девушка заговорила:
— Демон знает, что ты такое...  Ты очень похож на Гипноса. Ты его ищешь? Я знаю, где он, знаю, где стоянка и могу отвести тебя к нему.
Гипнос!
Вилран тут же весь подобрался, услышав знакомое имя, как учуявшая дичь охотничья псина. Незнакомка знала брата и предлагала к нему отвести. Конечно, он хотел этого и кивнул. В голове Вилрана из-за детской наивности ни разу не проскочила мысль об обмане – ему не хватало того жизненного опыта, что он упустил за прошедшие годы.
- Брат, - выдавил из себя Вилран и еще раз утвердительно кивнул.
А потом порадовался, что у него наконец-то что-то получилось.
- Брат, брат… брат, - твердил он и позже, уже шагая за незнакомкой, и улыбался.
Ему нравилось, как звучит слово. Тянуло ощущать его на языке и слышать, как звучит, и он радостно закреплял то, чему научился. Девушка, правда, на него странно поглядывала, но это Вилрана не смущало – он слишком был увлечен собой, чтобы гадать, что у нее на уме: когда оборачивалась, то выдавал очередное «брат» и внутренне собой гордился.
Так и дошли до небольшой полянки на берегу ручья, где Гипнос и нашелся. Вокруг уже успело стемнеть, но Вилран узнал брата мгновенно по одним лишь очертаниям скрючившейся рядом с костром фигуры – внутренняя связь, навеки скрепившая их души, не давала ему ошибиться.
Он осмотрелся. Зверя, что утащил брата с берега, рядом видно не было. Видимо, он ушел. По пути к поляне, пока солнце еще не село, попадались волчьи следы, но здесь, у ручья, волка Вилран не обнаружил, хоть старательно всматривался в темноту и принюхивался.
Он глянул на остановившуюся на краю поляны девушку, кивнул, мол, спасибо, что довела, и уверенным шагом направился к Гипносу, больше не обращая на нее внимания - довела, свое дело выполнила и мгновенно потеряла в глазах Вилрана весь интерес. В его голове никак не укладывалось несколько дел разом – как только одно заканчивалось или становилось не столь важным, мысли и все внимание тут же переключались на другое.
Гипнос выглядел как-то совсем плохо – больным, усталым и… одиноким. Он поднял голову, стоило ступить на поляну, и тоже всматривался в пришедших. Вилран чувствовал его радость. И он тоже был рад – он все сделал правильно, он его нашел, он рядом.
И его тянуло похвастаться:
- Брат.
В голосе прозвучало нескрываемое торжество.
Вилран сел напротив Гипноса, положил меч на землю и повторил еще, чтобы уж точно закрепить свой триумф:
- Брат, брат.

Отредактировано Вилран (10-11-2018 21:59:40)

- Брат.
Кинатан удивленно вскинула брови и тряхнула головой, решив, что ослышалась, но незнакомец улыбнулся и снова повторил.
- Брат, брат...
Перевертыш почувствовала, как по коже бегут мурашки - она знала, что брат Гипноса умер в детстве и хорошо помнила жуткое, истлевшее детское тельце, что некромант почему-то все еще таскал на себе.
-Брат.
Волчица внимательнее присмотрелась к найденышу, пожалуй, он выглядел постарше Гипноса. Мог ли у Гипноса быть еще один брат? Старший? Но тогда почему наследником Акропоса был калека, а не вот этот? Хотя... Похоже, у Беннатора старшего был не шибко роскошный выбор, кого объявить наследником - или разумный калека, или здоровый полудурок. Может этого содержали в замке под замком и не показывали простым людям, вот о нем и не ходило слухов по Акропосу? А впрочем, что толку сейчас гадать? Нужно отвести это чудо на стоянку и расспросить Гипноса.
- Ладно... - волчица медленно выдохнула (и даже слегка порадовалась, что белобрысый все же не стал упрямится), впихнула топор в петлю на перевязи, махнула рукой - Пошли. - и, прикинув направление, пошагала в лес.
Сейчас Кинатан уже почти жалела, что так далеко ушла - путь до стоянки занял несколько часов, конечно, на четырех лапах она добралась бы намного быстрее, но человеку не угнаться за волком, а снова изображать верховую лошадку и катать на своей спине теперь уже вот этого волчице совсем не хотелось. Впрочем, долгий переход - ерунда, гораздо хуже было, что белобрысый не умолкал ни на минуту! "Брат, брат, брат" - в ушах звенело от этого слова, болтливый найденыш мешал слушать лес, а на требования заткнуться лишь радостно улыбался и снова повторял "брат".
Через час это настолько надоело, что Кинатан начала размышлять из чего бы соорудить кляп. Правда, дальше размышлений дело так и не пошло - вряд ли белобрысый согласился, чтобы его заткнули кляпом, а если силой... или атакует, или испугается и сбежит, а ни тот, ни другой вариант волчицу не устраивали.
В общем, когда в сгустившихся сумерках, среди разлапистых деревьев показались слабые отблески огня, а порыв ветра принес знакомый (пусть и весьма неприятный) запах Кинатан почти обрадовалась.
- Немного стемнело, пока ты ходила.
Волчица не ответила, шагнула из темноты и замерла на краю поляны, чуть нахмурилась, глядя на недруга и принюхиваясь: то что Гипнос жив - это хорошо, но чуткий нос перевертыша вместе с запахом тлена улавливал и кровь. Откуда? Неужто Гипнос все же сцепился с какими-то местными тварями? А впрочем, в следующее мгновение стало не до того - на поляну шагнул найденыш...
- Вил?!
Кинатан словно с размаху налетела на каменную стену, ей вспомнились разговоры, что ходили по Акропосу - Гипнос и Вилран Беннатор, уродливые близнецы. Вилран, Вил... Но как такое возможно?! Удивление, замешательство, непонимание, смятение, страх... Эмоции накладывались друг на друга, сжимались в тугой клубок, топор словно сам собой лег в руку, Кинатан смотрела на своего найденыша и пыталась понять, как поступить? Положившись на обоняние она приняла его за человека, не нормального, возможно даже безумного, но человека. Теперь же... Что за тварь кроется под человеческой шкурой?
- Как ты... как вы друг друга нашли вообще?
Кинатан одарила белобрысую парочку тяжелым, смурным взглядом. Найденыш пока что не проявлял агрессии, а Гипнос... Там, в Акропосе некромант пытался ей доказать, что смерть - это еще не конец, а с мертвецами вполне можно побеседовать. С немертвым или химерой, созданной из человека, Гипнос вряд ли бы стал так радостно обниматься, видимо он убедил себя, что это существо и правда его брат. А если так... Кинатан с досадой прикусила губу - нужно было убить эту тварь еще в лесу! Теперь же, Беннатор не отступится, будет защищать выродка до последней капли крови!
Волчица чуть помедлила, размышляя - попытаться убить белобрысую тварь прямо сейчас было глупо, снова развернуться и уйти - еще глупее, - и все же шагнула на поляну, опустилась на землю по другую сторону костра. Положив на колени топор и, пряча за грубостью растерянность и страх, огрызнулась.
- Эта тварь с таким шумом тащилась по лесу, что только глухой медведь бы не услышал. - тихонько побарабанила пальцами по топору, неприязненно, настороженно разглядывая белобрысого, потом перевела взгляд на Гипноса и потребовала. - Кто это такой? Рассказывай.

Отредактировано Кинатан (12-11-2018 12:34:08)

Брат обрадовался – Вилран знал это заранее, чувствовал, и сам обрадовался тоже  - обнял Гипноса в ответ, прижимая к себе. Они снова были вместе – это главное. И лишь поле этого обернулся к незнакомке. Смотрела девушка на них подозрительно настороженно и явно неодобрительно. И еще назвала его «тварью». Вилрану не понравилось, но это еще ничего не значило – так смотрела на него не только она, а и большинство слуг Гипноса, так что Воскрешенный предпочел пока всего лишь наблюдать и не вмешиваться. А про «тварь» запомнить.
Но Гипнос совсем его ошарашил, когда назвал девушку другом. Еще один друг, который снова им недоволен и осуждает! У брата, если подумать, все друзья были странными - что Кай, что эта Кинатан (Вилран хорошо запомнил ее имя). Но друзей нельзя было ни есть, ни убивать, ни делать им больно – Воскрешенный это знал. Друзьям полагалось доверять, и не причинять вреда.
Вилран кивнул брату, что все понял, и осторожно повторил:
- Друг.
Слово снова получилось, и это уже не удивило, как в первый раз – Воскрешенный начинал привыкать к тому, что слова произносятся вслух. И ему нравился собственный голос, хоть он и был чужим и грубым – совершенно не таким, каким он его помнил в детстве.
- Друг, - повторил Вилран еще раз, а затем попробовал более сложное. – Ки-ина-та-нн…
Вышло не очень – сложно, долго. И Вилран сократил покороче:
- Ки-на… Кина, - он кивнул и с чувством внутреннего торжества покосился на Гипноса. Мол, смотри, какой я молодец!
Кинатан вот только была не особо довольна, или просто делала вид, что ей не нравится всё и все. Насколько успел заметить Вилран, а он любил наблюдать, пока что ей не нравилось ничего с того самого момента, как она появилась, преградив ему путь. Может, она всегда такая хмурая и недовольная? Он знал, что такие люди есть – такими была половина дворни в Акропосе и друзья отца – молчаливые и хмурые.
Вилран придвинулся ближе к костру, подкинул несколько лежащих рядом веток, решив больше не мешать брату и Кинатан разговаривать. Костер был красивым – яркие язычки пламени тянулись вверх, рассеивая темноту и разбрасывая искры, - и теплым. Вилран не чувствовал боль, но холод ощущал всегда, – ему редко удавалось согреться, -  к тому же сейчас даже одежда его оставляла желать лучшего – куртка осталась на корабле, а сапоги пошли на дно, когда пытался выбраться из воды. В общем, у костра сидеть и чувствовать, как тепло растекается по телу, было приятно.
Вилран придвинул к себе меч, с которым не расставался, и прикрыл глаза, из-под ресниц изредка бросая взгляд на брата и его «друга» Кинатан.

Рассказ Гипноса удивил, нет, конечно, волчица знала, что у людей другие ценности и порой для них важнее знатность рода и наличие денег, а не здоровье или умение прокормить и защитить семью. Но все же, Кинатан передернуло от отвращения: как можно добровольно согласиться на брак вот с этим?! Согласиться разделить постель с калекой и зачать от него детей? Можно было поддеть Беннатора, снова пройтись по его внешности и поинтересоваться чего ж эта невеста, если она такая красивая, умная и не слепая на него польстилась?
Можно было попенять на его, Гипноса, глупость: видимо ему так хотелось верить, что хоть кто-то воспринимает его нормальным, не уродливым калекой, что он просто не хотел думать зачем ей этот брак. Может быть ради все того же Акропоса? Ради города она даже согласилась на брак и разыграла целый спектакль?
А еще можно было позубоскалить на то, что видимо с годами Беннатор ни капли не поумнел, раз знал, что эта девка - враг и все равно решил ей помочь и по собственной же глупости превратился в изгнанника, потерял свой город.
Можно было. Но Кинатан промолчала.
Волчица опустила голову, разглядывая пляшущее на толстых, сухих сучьях пламя, потом искоса зыркнула на воскрешенного и (уж лучше ворчать на найденыша, чем снова в хлам разругаться с Гипносом) насмешливо фыркнула.
- Радость-то какая! Всю жизнь мечтала побыть нянькой при непонятной тварюшке. - перед глазами встала красочная картинка: они с воскрешенным топают на охоту и Кинатан тут в роли собачки, что приносит дичь. Волчица решительно тряхнула головой прогоняя дурацкое видение. - Нет уж, сам его воскресил - сам с ними теперь и возись. - и все же не удержалась от очередной подколки - И кстати, больше за нами никто не тащится? Ну не знаю... может ты заодно еще и свою тетку из-за этой своей Грани выковырял? И она сейчас тоже топает следом, м?
Впрочем, дразнить недруга, когда все тело, каждая мышца ноет от усталости, а глаза словно сами собой закрываются, оказалось не слишком приятным занятием. Волчица одарила найденыша пристальным взглядом, размышляя не сменить ли облик? Кто знает чего у этой твари в башке? Вдруг еще напасть решит?! В волчьей ипостаси все же и шкура толще, и за оружие спросонья не нужно хвататься - хватит и клыков с когтями... Но от одной только мысли, что придется снова вставать, идти в лес, менять облик перевертыша замутило и мысленно махнув рукой (все же к ульву еще нужно умудриться подкрасться, чтобы напасть!) волчица привалилась спиной к толстому, покрытому мхом дереву и закрыла глаза.

...Кинатан засекла их еще на подходе - осторожные, тихие шаги, жаркое, тяжелое дыхание, резкий, волчий запах и... осталась лежать, даже глаза не открыла, лишь напряженно ловила запахи, вслушивалась в звуки да молила Радона, чтобы сородичи прошли мимо.
Но то ли волчий бог оказался глух к мольбам изгнанницы, то ли ему захотелось посмотреть, чем же закончится эта встреча, но на стоянку темными, огромными тенями шагнули ульвы. Трое.
Притворяться спящей больше не было смысла, Кинатан бросила короткий взгляд на Гипноса и с досадой прикусила губу - в одиночку у нее был бы шанс разойтись с сородичами миром. Или даже с воскрешенным - волки скорее всего тоже бы обманулись, приняли его за человека. Но с Гипносом... Кинатан знала, что ульвы сейчас тоже чувствуют и неприятный запах мертвечины, и темную ауру, нечего и думать, чтобы выдать Беннатора за обычного человека, калеку!
Незваные гости застыли на краю поляны, волчьи морды не так щедры на эмоции, как человечьи лица, но сейчас Кинатан была готова поспорить на собственный хвост, что на звериных мордах отразилось замешательство и недоумение. Видимо, ульвы сочли ее пленницей (ни одному перевертышу и в голову не придет по собственной воле делить костер с некромантом), но увидев, что волчица схватилась за топор и встала рядом с белобрысым человеком, закрыв путь к ненавистному некроманту, растерялись, но почти сразу же, от растерянности же, оскалились и взъярились еще сильнее.
Волчица нервно, кривовато усмехнулась глянув на воскрешенного ("Глупец! Это тебе не обычные волчишки! Куда ты против них со своей "зубочисткой"?!") и заговорила, на ульвийском.
Волки замерли, глухо ворча и вслушиваясь в резкую, отрывистую, рычащую речь. Конечно, проще было бы попробовать договориться с сородичами и отдать им на откуп некроманта с воскрешенной тварью, но... дело даже не в том, что Гипнос мог привести к проклятому Потрошителю, - заключив сделку с Беннатором Кинатан пообещала помощь и защиту, и один она уже нарушила слово, вспылила и бросила Гипноса в лесу... смешно сказать, но Кинатан было за это стыдно. 
И все же, в изгнании был один большой плюс - Кинатан лишилась стаи, но зато за любые поступки ей придется отвечать не перед волчьим законом да стаей, а лишь перед собственной честью и совестью, и по мнению Кинатан отдать сородичам белобрысую парочку было слишком подло. И теперь она не пыталась договориться и не просила волков уйти, понимала - не отступятся, она угрожала и готова была защищать свою странную, маленькую "стаю".

Кинатан рычала совсем по-волчьи, и Вилран был готов поклясться, что волки ее понимали – она разговаривала на их языке. Вот только толку это не принесло никакого: что бы они там ни обсуждали, звери не стали выглядеть добродушнее или спокойнее – они как готовы были атаковать, так от этой мысли не отказались. Скалились, ощетинившись, и принимали людей за лютых врагов – никак не меньше.
И еще Вилран был уверен, что вот такой зверь и утащил Гипноса от корабля.
Он быстро обернулся к брату, но тот, прикрыв глаза, уже творил свои заклинания. Время было совсем не для вопросов. Три волка – три огромные твари – атаковали почти одновременно. Один бросился на Кинатан, двое рванули в сторону к ним с Гипносом. Вместе с ними кинулся в атаку и  Вилран: если волки доберутся до брата, он знал, что тот не сможет отразить удар, пока не разберется со магией и что-нибудь волшебное не сплетет, а значит, их требовалось остановить заранее – отвлечь и увести в сторону.
Человек не показался огромным волкам чем-то сложным и очень уж опасным даже с оружием в руке. Но Вилран человеком являлся лишь внешне - ловкость и скорость реакции позволяла ему делать то, что обычный человек бы не смог. Он не чувствовал ни страха, ни сомнений – его интересовала только цель. Перед самой волчьей мордой он затормозил и резко ушел в сторону, по пути рассекая волчью шкуру на груди наискосок прошедшимся по ней клинком. Колющий удар в бедро второго волка, который уже успел проскочить немного вперед своего собрата, - и Вилран кубарем откатился вбок, быстро поднимаясь на ноги и пятясь на другую сторону их маленький стоянки.  Обе волчьи раны – лишь мелкие царапины, но они были чувствительны и отвлекали от более слабой жертвы, перетягивая внимание на более агрессивного противника. Воскрешенному лишь это и было нужно – теперь оба волка с утробным рычанием развернулись в его сторону, позабыв про Гипноса.
И сейчас они стали осторожнее, сообразив, что человек с мечом не так прост, как выглядел на первый взгляд.  Они пробовали нападать, ухватить жертву зубами или ударить лапой, но не могли обойти клинок – Вилран успевал среагировать на их атаку, - и отступали, кружа по поляне и стараясь подловить противника, чтобы он ошибся или не уследил. Их рычание и ощерившиеся морды Вилрана не пугали, он знал, что вскоре волкам надоест просто так кружить, и они перейдут к более активным действиям.
Так и вышло. Один из волков, невзирая на меч, прыгнул вперед, стараясь всей своей массой смести человека с ног и подмять под себя. Вилран тоже рванул навстречу, по пути падая на спину и подныривая под зверя. Удерживая меч двумя руками, он вонзил клинок в волчье брюхо, вспарывая его от грудины до паха. Прыжок волка получился рваным – он еще летел вперед по инерции, не в силах затормозить или развернуться, а его кишки уже вывалились на землю, обдав Вилрана кровавыми брызгами.

Отредактировано Вилран (08-12-2018 16:03:03)

Волчье тело изменилось, стало меньше и легче, Кинатан торопливо спихнула мертвеца в сторону, вскочила на ноги и... не удержалась от гневного вскрика.
Посреди стоянки стоял обнаженный мужчина, ульв. Из распоротого брюха сизыми петлями свисали кишки, мертвец как-то странно, словно марионетка в руках неопытного кукловода, подергивался, а пустые, подернутые серой пленкой глаза слепо таращились в пустоту.
У Кинатан перехватило дыхание, а по коже продрал мороз - сколько раз она видела мертвецов, поднятых в услужение некромантам? Сколько раз их убивала? И все равно, привыкнуть к этому никак не удавалось.
Волчица, не сводя взгляда с мертвеца, шагнула вперед и подхватила с земли топор. Грозное оружие просвистело в воздухе, с глухом треском раскроило череп немертвого, ульв пошатнулся и тяжело завалился на спину, а Кинатан перевела темный, злой взгляд на Гипноса.
Не хорошо оскалившись, волчица широким, размашистым шагом двинулась к Беннатору намереваясь, если не свернуть уроду шею, то отвесить хорошую оплеуху!
- Еда.
Слово прозвучало столь неожиданно, что Кинатан сбилась с шага и, решив, что ослышалась, с недоумением глянула на второго Беннатора. Но белобрысая тварь ухватила мертвого ульва за руку и деловито потащила в кусты, кажется и правда собираясь его съесть!
- Какая тебе это еще на хрен еда?!
Кинатан так опешила, что даже не подумала схватиться за топор или клинок, вместо этого, разразившись заковыристой ульвийской руганью, метнулась к "Вирану", ухватила мертвеца за ногу и потянула на себя. Силы оказались примерно равны и вырвать мертвого сородича у этой твари не получилось, правда, и сдаваться Кинатан не собиралась - уперлась ногами, крепче вцепилась в ногу и, глядя в глаза воскрешенного, коротко, отрывисто рявкнула.
- Брось!

Кинатан никак не хотела отдавать добычу – уцепилась, потянула на себя, что-то бормоча. Виларан ее не понял – еды хватало. Зачем было отбирать? Но уступать он тоже не хотел – крепко ухватил мертвеца одной рукой, другой – направил острие клинка на девушку. Он не шутил, подумывая напасть и отбить свое, останавливало лишь то, что Гипнос обозначил Кинатан «другом». Какая-то часть разума Вилрана помнила, что нельзя нападать на друзей, но другая была голодна, а Воскрешенный еще плохо отделял одно свое желание от другого, чтобы самостоятельно и осознанно выбрать приоритеты.
Чем бы все закончилось, неизвестно, но окрик Гипноса поставил точку в споре:
-  Прекратите!..
Вилран обернулся и тут же выпустил труп, увидев, что брат повалился ничком на землю. Еда мгновенно перестала его интересовать – пусть Кинатан забирает. Через несколько секунд он был уже рядом с Гипносом, упав на колени, выпустил меч и быстро перевернул брата на спину. Тот был без сознания, но жив – он слышал его тихое дыхание и чувствовал бьющийся под пальцами на шее пульс. На душе отлегло – значит, Гипнос просто устал, перебрав со своей магией, и если он просто спит, то проснется, когда отдохнет и наберется сил. Вилран знал, что такое часто случается с магами, что хватаются за заклинания, не скопив достаточных на то сил. Вот и Гипнос, видимо, переборщил.
Но он жив. И это  - главное. 
Вилран боялся остаться один больше всего на свете: боги связали их с братом нераздельно с самого рождения, но после воскрешения связь стала немного иной -  сильнее и крепче во много раз, по крайней мере, для Вилрана – он это чувствовал и не мог противиться. Жизнь Гипноса оказалась важнее его собственной, и он не мог поставить выше свои личные благополучие и потребности.   
И что оставалось сейчас? Только ждать. 
Вилран вытер рукавом рубахи кровь у брата с лица, и сел рядом, ожидая, когда тому станет лучше. И охраняя, хоть рядом и не было опасности – в этих лесах, он уже убедился, враги могли возникнуть в любой момент, и всегда следовало быть готовым их встретить. Меч покоился на земле рядом с рукой, чтобы в любой момент оставалась возможность молниеносно им воспользоваться.
Вилран насторожился, когда к брату подошла Кинатан, и внимательно следил, как та склонилась к Гипносу, а затем, убедившись, что все в порядке, ушла хоронить ульвов. Хоронить! Когда еще можно было ими перекусить. Расточительство. В руках уже была готовая добыча, так нет ведь – придется охотиться заново! Вилран помнил, что никогда раньше, в той, прошлой своей жизни, не ел зверей, да и людей тоже. Но с другой стороны, он никогда их и не пробовал, а попробовав сейчас, находил неимоверно вкусными. И если другие его не понимали, то, наверное, все по той же причине – не пробовали.

Отредактировано Вилран (04-01-2019 16:34:59)

- Я вытащила тебя из воды, столько времени терпела твою компанию, а между прочим, от твоего запаха и этой поганой ауры у меня шерсть дыбом, да еще тащила на себе такую даль и все это ради того, чтобы отдать каким-то щенкам из северной стаи?! Ну нет! Я сама хочу перегрызть тебе глотку!
Этот разговор был несколько дней назад, на стоянке у ручья. Кинатан предпочла огрызнуться-отшутиться, чем всерьез рассуждать о причинах, побудивших ее встать на защиту врагов. Тем более, что в этой шутке была и доля правды: волчица не забыла того, что было в Акропосе, как и не забыла слухи, что ходили о Беннаторе и от идеи свернуть уродцу шею все же не отказалась, другое дело, что добраться до Потрошителя ей хотелось гораздо сильнее...
А вот благодарность Кинатан и вовсе предпочла "не услышать".

Но все же, за эти несколько дней в столь странной компании установилось что-то вроде перемирия. Нет, Кинатан по-прежнему ворчала и огрызалась на Беннатора, но теперь уже скорее по привычке, а не стараясь намеренно уколоть посильнее.
С Гипносом, кстати, творилось что-то не ладное. Неприятный запах исходящий от колдуна стал сильнее и поначалу Кинатан списывала это на одежду - все вещи Беннатора должно быть сгорели вместе с кораблем, а эта одежда за столько дней, конечно же, пропахла мертвечиной. Но помимо запаха сам Гипнос с каждым днем выглядел все хуже, а при каждом движении морщился, как от боли и Кинатан уже начала всерьез сомневаться, что сумеет дотащить его живым до человеческих земель.
С воскрешенным было проще... и сложнее одновременно. Волчья сущность упорно воспринимала его, как человека, причем, человека полезного - Вилран помогал обустраивать привалы, иногда притаскивал добычу да и Кинатан теперь можно было отлучиться на охоту или разведку, не опасаясь, что за это время местные выродки доберутся до колдуна. И тем сложнее было не утратить бдительность, приходилось напоминать себе, что это не человек, тварь, у которой не понятно, что в башке.
Сейчас Вилран подчиняется брату, воспринимая такое положение вещей как естественное и правильное. Однако, Беннатор верно заметил - он учится и, Кинатан это и сама видела, учится очень быстро. Дети тоже так растут - учатся и постепенно начинают отделять себя от матери и остального мира. Появляется "я", следом за ним - "я сам", а потом... Пока Гипносу удается держать его "на поводке", но что будет, если воскрешенный сумеет оборвать поводок? И коль скоро это произойдет?

Кинатан поймала себя на том, что никак не может сосредоточиться на запахах и звуках, проклятая белобрысая парочка упорно лезла в мысли и мешала охоте. Недовольно рыкнув и раздраженно хлестнув по бокам хвостом, волчица развернулась и зарысила обратно к лагерю.
На стоянке было тихо и спокойно, братцы-кролики, то бишь некроманты похоже вели беседу о чем-то важном, у обоих были такие серьезно-задумчивые лица, словно бы Гипнос только что завещал воскрешенному место правителя Акропоса... ну или как минимум сознался, что это он в детстве подсунул братцу дохлого таракана в тарелку с кашей.
Если б хотела, Кинатан сумела бы подобраться к лагерю почти бесшумно, но вместо этого намеренно задела длинным лохматым хвостом куст, нарочно наступила на сухую ветку и только потом выбралась наконец на стоянку.
В принципе, задерживаться здесь было особой нужды, можно было двигаться дальше, но Кинатан вспомнила, что хотела расспросить Гипноса, а кто знает, что там будет дальше? Вдруг по пути они опять напорются на какую пакость? Здесь хотя бы относительно безопасно, а значит можно и потратить немного времени на беседы.
Подхватив сумку с вещами, волчица снова скрылась между деревьев. Менять ипостась на стоянке она больше не решалась, не из чувства великой стыдливости, а из опасения - Кинатан требовалось всего несколько секунд, чтобы сменить лохматую волчью шкуру на человеческую кожу, но даже на эти секунды она становилась совершенно беззащитной, тут даже меч не нужен, хватит и сильного пинка по хребту. Вроде бы, сейчас Беннаторам не было особой нужды ее убивать, но рисковать понапрасну все же было глупо. 
- Там дальше озеро, я почувствовала запах воды. Насколько помню, оно было чистым, не заболоченным, придется сделать небольшой крюк, нам нужна вода.
Вернувшись на стоянку Кинатан бросила на землю сумку, пригладила рассыпавшиеся по плечам волосы и, решив не ходить вокруг да около, глянула на некроманта и спросила.
- Что с тобой происходит, Гипнос? Ты говорил, что тебе нужно тепло, сон и еда, чтобы восстановиться, но... Знаешь, ты сейчас выглядишь так, что на погребальный костер краше кладут. Да и... - Кинатан повела носом и брезгливо поморщилась - падалью от тебя стало сильнее разить.
Волчица опустилась на землю напротив Беннаторов, покосилась на воскрешенного и коротко кивнула.
- Это из-за него? Из-за того ритуала? Сколько у тебя осталось времени? Да и... стоило ли оно того?
Кинатан тихонько провела кончиками пальцев по рукояти топора, перебирая воспоминания и сомневаясь, стоит ли вообще рассказывать, - ведь даже если Гипнос прям сейчас зарежет "братика", вряд ли это что-то изменит, вряд ли поможет вернуть здоровье.
- Мне было четырнадцать, когда я впервые убила человека. Обычный парень, темноволосый, кареглазый, может быть даже симпатичный, он был старше меня едва ли на пять лет. - Кинатан кисло улыбнулась - Наверное, заявившись в эти земли он воображал себя великими воякой, героем, спасающим людей от кровожадных тварей, оборотней. В детстве и юности мы не умеем принимать волчью ипостась, так что в той драке моим оружием были не когти и клыки, а клинок. Он сумел уклониться и вместо того, чтобы пробить сердце, клинок распорол ему брюхо.
Кинатан вздохнула, переводя дыхание, сцепила ладони в замок и уперлась в них подбородком, чуть помолчала, подбирая слова и заговорила вновь.
- К тому времени мне доводилось охотится, убивать животных, потрошить добычу и выделывать шкуры. Отец и брат всегда учили убивать добычу с первого же удара, ни к чему лишние муки ни зверям, ни даже недругам. - волчица нахмурилась, по лицу словно пробежала тень, неуловимо изменив Кинатан, сделав ее по-звериному неприятной, даже угрюмой. И тогда же она особенно сильно возненавидела некромантов: им мало было просто убить, ульвов сжигали живьем, потрошили, а потом, еще живых, развешивали на деревьях, снимали с волчат кожу и шили своих тварей... Страшная и бессмысленная жестокость. Волчица судорожно сглотнула, тряхнула головой, глянула на Беннатора и продолжила. - Но тогда у меня не хватило духу его добить, он умирал тяжело и больно.
Рассказывать о собственной слабости было не стыдно (в конце концов, вряд ли Гипнос думал, что она сразу родилась с полным набором клыков и с топором в руке). С той встречи минуло девять лет, из глупой сопливой девчонки волчица превратилась в грозного противника, множество раз Кинатан доводилось брать в руки оружие и отнимать чужие жизни, однако радоваться (или, того хуже, получать удовольствие) смерти, она так и не научилась.
- Потом я дня три не могла ни есть, ни спать, от запаха еды мутило, а стоило прикрыть глаза, как видела его лицо, бледное и застывшее словно маска, искаженное болью.
Кинатан перевела внимательный взгляд на воскрешенного, словно в очередной раз пытаясь понять, что за создание прячется за человеческим лицом и чего от него ждать.
- Я помню, что твой брат умер в девять лет. Скажи, доводилось ли вам убивать раньше, до его смерти? - перевертыш качнула головой и сама же ответила - Вряд ли. Наверное, над вами тряслись, как над стеклянными. И тем не менее, я видела, как он убил ульвов, убил так, словно делал это десятки раз. Говоришь, что это тело помнит? Может и так, но осталось ли в этом теле хоть что-то от твоего брата? Так стоило ли?

Отредактировано Кинатан (23-01-2019 12:35:28)

Вилран внимательно слушал разговор, впитывал в себя слова, стараясь не только их запомнить, но и уяснить – некоторое он не понимал, но суть ему все же была ясна. Он уже и так знал про Стефана, что тот умер, что его тело теперь вовсе не его, а душа кузена заточена в маленький флакончик на шее брата. Если бы на то была воля Воскрешенного, он бы флакон уничтожил – разбил и не пожалел бы, обезопасив в первую очередь себя самого. Плевать ему было на Стефана: пусть уходит во Тьму, в город, наполненный тенями – Вилран туда возвращаться не желал, боялся одного упоминания, но все еще чувствовал, что пока душу кузена не отпустить из этого мира насовсем, тот останется его вечным конкурентом и претендентом на так понравившееся тело, в котором Вилран уже прижился и к которому прикипел. Нет, Воскрешенный не хотел отдавать то, что стало уже его, и ждал момента уничтожить проклятый артефакт, что хранил Гипнос. Терпеливо ждал, зная, что когда-нибудь момент непременно настанет.
А вот то, что брат умирает Вилрана опечалило. Они всегда были едины, так неужели сейчас он вернулся только для того, чтобы вновь остаться в одиночестве? Этот вопрос так крепко засел в сознании, что все остальное из беседы Кинатан и Гипноса прошло мимо, не вызвав ни капли эмоций.
- Я буду с тобой рядом, - твердо подытожил Вилран, когда брат коснулся его руки. – Не уйду, - он не собирался его покидать и отправляться неведомо куда, как бы там о нем ни позаботились, и что бы Гипнос у себя в голове не насоображал. Где-то в глубине души он ощущал чувство вины, хоть пока что полностью его и не осознал.

К озеру выдвинулись почти сразу, решив не откладывать. Кинатан хорошо знала путь, но добрались все равно только к ночи, когда уже совсем стемнело. Второпях развели костер, и Вилран, сложив свое оружие рядом, тут же уселся у огня, чтобы согреться, хоть уже и понял, что не получится – с самого его воскрешения не получилось ни разу, он даже начал привыкать к пронизывающему все тело холоду, и дело было вовсе не в том, что теплой одежды у него сейчас с собой не оказалось.
Охоту отложили, решив, что о еде подумают с утра, а Гипнос сразу же расположился на пологом берегу, выбрав менее заросшее травой место, чтобы видеть воду. Брат собирался колдовать – Вилрану было и интересно, что получится, и холодно, отчего тянуло к огню. Он выбрал второе, полагая, что результат посмотреть Гипнос все равно позовет, а пока оставив брата на попечение Кинатан, тем более, что они все еще вели свои разговоры, решая, что делать дальше. Волчица хотела продолжать путь к какому-то городу, Гипнос – все больше склонялся к возвращению в Акропос. Вилрану было все равно – только бы находиться рядом с братом. Его все еще тянуло посмотреть чужие земли, но и домой он бы вернуться не отказался.