Clannad - Strange Land

Волосы ей укладывали дольше часа.
Цветочные композиции заказывали у лучших садоводов Эденвела за несколько месяцев до турнира, и с самого утра покои принцессы были усеяны пышными букетами снежных эдельвейсов, нежно-розовых лилий в скорлупную крапинку и кремово-лимонных гортензий. Роскошные гроздья не менее роскошных цветов скрывали под собою бархат искусно расшитого покрывала, спускались по витиеватым ножкам столов гроздьями и вызывали непередаваемый восторг у служанок - и даже скептически настроенной наставницы, леди Ллеуэл. Нувиэль изо всех сил старалась не ёрзать, сидеть спокойно и тихо, позволяя мастерицам колдовать над её волосами тонкими пальцами, но у неё уже кончалось всё хвалёное королевское терпение. То есть её заставили пробудиться на рассвете лишь для того, чтобы красоту навести до начала турнира! Хорошо Хэлю - тот кружил коршуном по покоям и мог хотя бы ненадолго отлучаться, ускользать от вездесущего, приторного цветочного запаха. Нувиэль поджимала губы, подпирала подбородок кулачком - за что тут же получала замечание от леди Ллеуэл - и клевала носом. Сегодняшнюю ночь она провела прекрасно, украдкой вынеся из дворцовой библиотеки объёмистый фолиант «Путешествий через моря». Каких только чудес не встречала она на страницах, следуя по пятам гордого, отважного странника Маэлгвена! Принцесса отчаянно ждала, когда же леди Ллеуэл завершит свой ночной обход и проверит, что Нувиэль никуда не исчезла, и тогда смогла продолжить жадно вчитываться в строчки при слабом масляном огоньке света. Какие там были приключения! Маэлгвен приручал драконов и гигантских орлов, парил над горами и бесконечными водными просторами, сражался с удивительными и опасными существами, тонул и запутывался в иле, получал в дар от Алиллель золотые стрелы и встречал говорящих зверей. Нувиэль не сомкнула глаз - так сильно захватили её чернильные истории, так страстно желала она отправиться вслед за Маэлгвеном к неизвестным странам и неизведанным землям, ощутить вкус свободы на губах - и оттого столь тягостным было осознание несбыточности бесплодных надежд. Принцесса продолжала бороться со сном, но фантазии уводили её вслед за Маэлгвеном, и она видела искрящиеся стены дворцов из сапфиров, малахита и топаза, поддавалась дрёме. Никто её не будил, а о бесшумно снующем туда-сюда телохранителе и вовсе забыли.

С балкона дул знойный летний ветерок, принося с собою трели рябчиков, а Эденвел пробуждался на глазах. Привычная размеренная жизнь сменилась будоражащим оживлением: гости столицы и жители танцевали, пели и радовались, предвкушали красочный и зрелищный турнир. Редкий случай, когда Нувиэль выпадала возможность приблизиться к всеобщей кутерьме и побывать не простым безмолвным наблюдателем; и всё-таки и в таком важном событии, кое не могло состояться без непосредственного участия королевской семьи, она оставалась огороженной от всего и всех, отделённая незримой гранью - и цепким взором Хэльмаарэ.

С косами, наконец, расправились, и служанки принялись нахваливать, как изящно и удивительно контрастно подчёркивают бутоны рыжую медь локонов принцессы. Нувиэль придирчиво рассматривала себя, крутясь перед зеркалом - ей не нравилось, как украсили причёску. Цветов воткнули слишком много, они нагромождались друг на друга, скрывали её хрупкое и детское личико под обилием лепестков, и перетягивали внимание с летящего платья в тон озёрной глади. И так украшенное завитушками серебряной нити, оно слишком блестело, а тут ещё не просто клумба, а настоящий сад на голове!
Нувиэль принялась цветы из кос выдёргивать. Она доставала эдельвейсы аккуратно, порхающими движениями, не повредив ни одного цветка; какие-то переставляла местами, по-своему комбинировала. Служанок, принявших столь активное участие в создание сего шедевра, чуть ли не хватил удар, а леди Ллеуэл немедленно принялась читать нотации. Нувиэль выслушала все порицания внимательно, с достоинством и не перебивая наставницу, но после мягко и настойчиво советы отвергла.
- Я ведь не могу быть похожей на Аилинон, - робко, и всё-таки уверенно подытожила она, после чего леди Ллеуэл гневно выдохнула и пообещала непременно переговорить с Её Величеством.
А дальше были коридоры дворца, торопящиеся эльфы, с жаждой и азартом обсуждающие новых претендентов на обладание почётными титулами, и тень Хэльмаарэ рядом. Она смогла передохнуть только в углу тронного зала, пока они ожидали Мираэль.
- Тебе нравится? - смущённо, но вполне серьёзно поинтересовалась принцесса, крутясь на месте вокруг оси, - правда, лучше, чем было? Я походила на какого-то болотного монстра!
Она рассмеялась колокольчиками, но тут же взяла себя в руки. Их ждал небольшой приём перед началом самого турнира - когда Мираэль и её дети должны были встречать заграничных и прибывших издалека гостей.

Принцессам не пристало кушать слишком много. Нет, конечно, были и прочие правила этикета, и Нувиэль в совершенстве овладела искусством поедания пирожных без оставления следов - ни крошек в уголках губ, ни крошек на подоле платья - но осуждающий, цепкий взгляд леди Ллеуэл её не оставлял. А пирожных жутко хотелось.
Айрэн был занят беседой с гостями из Фалмарила, а потому за лакомством Нувиэль отправила Хэля. На этом опасности не закончились - пришлось отыскать укромный уголок, спрятаться за его плащом, и только после она смогла вдоволь насладиться выпечкой. И посмеяться, как нелепо смотрелся Хэль, пробираясь между знатными господами с дюжиной розово-лиловых кексов в руках.
А потом, наконец, начался турнир.

Айрэн сидел по правую сторону от Мираэль на ясеневом, богато украшенном стуле повыше, Нувиэль - по левую. Она постоянно напоминала себе, что нельзя поправлять сползающий эдельвейс, как бы ни хотелось, и, лишь когда начали представлять участников, улучила минутку. Ей кланялись, но больше матери - Нувиэль сохраняла очаровательную улыбку, очаровательно молчала и очаровательно, согласно кивала. Она забыла спросить, примет ли Хэль участие в показательной стрельбе, но сомневалась - массовые обширные мероприятия вызывали у матушки ничем необъяснимую панику, и, помимо телохранителей личных, за безопасностью Нувиэль сейчас наблюдало по меньшей мере трое лучников.
А Маэлгвен видел говорящих львов с головами волков и хвостами ящериц, а ещё он летал в небесах под крыльями алиферов, а ещё плыл на корабле из костей утопленников, которые соединила его возлюбленная фалмари жидким серебром и клацающими ракушками.
А Нувиэль скучала и не могла найти себе занятия здесь, на бесполезном турнире. Ни с братом, ни с Хэлем словечком не переброситься!
Закончились вступительные речи, возвестили о начале Брендирилля охотничьи рожки, арфы и флейты. Первым шли фехтовальные состязания, и все ожидали схождения младшего наследника известного дома Ауреллона с безродным сиротою из деревеньки поближе. Говорили, что они с детства друзья! Какая интрига! Развязки столь трагичной истории ждал каждый. 
Каждый, кроме Нувиэль - принцесса, чуть склонив голову набок, сладко посапывала, и ей снилось, как алифер с головою льва нёс её в орлиных лапах над малахитовыми горами в топазах, и во сне она была счастлива - и свободна.

Отредактировано Нувиэль ди'Кель (18-10-2018 12:57:41)

Это в сказках и легендах всё красиво и по-воздушному возвышенно. Герои сражаются с простудой так же, как и с великанами — красивые, подтянутые и загорелые, и самая большая неприятность, которую они встречают на столь извилистом пути — божья коровка на носу. Грязь и прочие неприглядные невзгоды обходят их стороной и щадят во имя искусства и блажи слушателей. Принцессы в сказках тоже такие, неприкасаемые и удивительно восхитительные, нежные, само воплощение изящества, а в реальности чуть сползшая на богато украшенном стуле Нувиэль почти похрапывала, и не без слюней. Маэлгвен уже протянул ей руку, и она уже почти схватилась за его мозолистую ладонь, почти взошла на костяной корабль и уплыла за золотисто-оранжевый горизонт к драконам и львам с головами волков, как из опасного и восхитительного приключения её выдернул мягкий, но настойчивый мужской голос. Видит Алиллель, не принадлежи голос Хэлю, Нувиэль запустила бы в лишившего её плавания эльфа тяжёлым предметом!
Поначалу она отказывалась просыпаться, скривила по-детски недовольную гримасу, и лишь когда почувствовала лёгкое касание до плеча, окончательно встряхнулась от дрёмы. Нувиэль задрала голову, так, что почти уткнулась носом в подбородок Хэля, и расплылась в беззаботной улыбке, словно ничего и не произошло, и никакой угрозы скандала и не было: Принцесса принялась болтать ногами. Пышная юбка платья и высокая стена ограждения скрывала эту невинную забаву, но Хэль наверняка заметил.
— Что тут пропускать? Вот на то, как ты пускаешь стрелы, я бы посмотрела.
Причёска несколько растрепалась, платье чуть перекрутилось, несколько эдельвейсов грозились выпасть из кос. Мираэль бросила на дочь всего один взгляд украдкой, на долю секунды отвлекаясь от развернувшегося красочного зрелища на арене, и этого взгляда хватило. Какое счастье, что мама не знала о снятых туфельках под платьем. Красота красотой, но продолжать сидеть в этих ужасных изобретениях для пыток Нувиэль не собиралась — они натирали ножки и в таком положении, причиняли муки и не дали бы спокойно прикорнуть.
Она с гораздо бóльшим удовольствием провела бы этот день в покоях, занимаясь чтением, или продолжила бы мучить уши служанок попытками овладеть игрой на флейте. Отправилась бы на конную прогулку с Хэльмаарэ и продолжала засыпать его вопросами, глупыми и умными, о Гвиндериле и других землях. Улучила бы минутку, чтобы заскочить к Айрэну. Вместо того ей приходилось наблюдать за тем, как расфуфыренные и разодетые особы благородных кровей тыкали друг в друга острыми палками, Удивительно захватывающее зрелище. При этом, участники до ужасного смешно и забавно издавали рычаще-фырчащие звуки. На турнирах Нувиэль ещё удавалось держаться, но как только состязания заканчивались, она ещё долго хохотала, вспоминая самые нелепые моменты. Принцесса не соврала Хэлю — его стрельба вызывала у неё одно восхищение, так метко и быстро попадал он по любым целям. Он был собран, молчалив и сосредоточен. А тут... 
Ей пришлось спешно заняться внешним видом. Нувиэль сделала вид, что собирается чихнуть, чуть отвернулась и утёрла рот ладошкой, немного размазав помаду. Поняв это, принцесса совсем стёрла её изнанкой рукава, и тут кто-то весьма настойчиво и громко к ней обратился.
— Ваше Высочество, эту победу я посвящаю вам!
Неловко вышло.

Сначала Нувиэль подумала «не надо, пожалуйста. Может, лучше маме? Или брату...». Потом — что ей попался весьма уверенный в своих силах рыцарь. До этого года так рано никто не посвящал ни ей, ни королеве побед — в фехтовальном турнире претенденты ещё не дошли до финального состязания. Тем не менее, гордый и весьма красивый черноволосый эльф взирал на неё снизу вверх и ждал, пока принцесса соизволит взглянуть на преданного слугу короны. Нувиэль постаралась дышать ровно, но немного порозовела, и решила поступить так, как всегда поступала в таких ситуациях мама — немного склонила голову, но так, чтобы рыцарь заметил. Ей не хватало грации и опыта для таких элегантных полужестов, но рыцарь продолжил.
— В этом сражении я сразил близкого друга своего детства, и намереваюсь дальше идти за победой. Я осмеливаюсь просить вас в столь знаменательный день — для нас всех — и столь важный для меня — подарить мне ваше благословение.
Он говорил громко, чётко, уверенно и очень харизматично. Нувиэль верила в искренность его слов и в искренность намерений, но поняла не сразу — ауреллонец у неё жемчужину? Или нет? Или да?
По статусу и обязанностям, Нувиэль не могла начать крутиться вокруг собственной оси, пытаясь найти подсказки в глазах матери, брата, Хэля или служанок. Она должна была решать сама, и Нувиэль похолодела. Она блуждала где-то там, с книжным героем и книжными монстрами, могла придумать сотни, тысячи вариантов, как победить фантастических монстров, но как справляться с земным рыцарем — понятия не имела.
За каждым её шагом пристально наблюдала вся арена. Королевская ложа тоже наблюдала, а, значит, могла заметить и туфельки. Нувиэль встала и засеменила вперёд, подошла поближе к ограждению босыми ногами. Она опёрлась руками на перила, подавила смущение, сдержанно кивнула ауреллонцу, сделала характерный жест.
— Я желаю вам удачи в сегодняшнем турнире. Будьте благородны и честны, и да будет благосклонна к вам и Алиллель. 
Всё это время она продолжала отчаянно молиться богине лесов, но не за рыцаря, а том, чтобы никто в королевской ложе не заметил две туфельки, скромно примостившиеся под стулом для принцессы.
Толпа взревела, а рыцарь, может, и остался недоволен полученным, глубоко поклонился. От количества направленного на неё внимания и духоты летнего денька у Нувиэль закружилась голова и поплыли чёрные круги перед глазами.

Отредактировано Нувиэль ди'Кель (11-11-2018 01:42:57)

— Как это вы не были на Брендирилле? Неужели вы не знаете?
— Молодой наследник Ауреллона отдал принцессе сердце, а она растоптала его!
— Прилюдно! На глазах у всего Эденвела!
— Медлила, не хотела вставать, отказывалась.
— Всё дело в его матери, не так ли?
— О нет! Принцесса горячо влюблена в его друга детства, проигравшего бой. Они собираются вместе сбежать и пожениться...

Для Нувиэль этот небольшой знак внимания, в большей степени порождённый не искренней симпатией, а требованиями этикета, был самым что ни на есть настоящим испытанием. Она отлично осознавала, что матушка и Айрэн внимательно наблюдают за тем, как она ведёт себя перед рыцарями, как держит осанку и тон, не позволяет ли лишнего и умело ли управляется с тем, что ей доступно. И если Айрэн искренне переживал за сестру и за то, что каждый неосторожный её кивок породит целую лавину неоправданных, беспочвенных слухов, для Мираэль Ди'Кель этот выход был отличной возможностью проверить, справляются ли нанятые учителя, наставницы и многочисленные служанки с поставленной задачей. Узнать, хорошая ли принцесса растёт из Нувиэль. И так ограниченная в своих полномочиях, юная эльфийка практически не появлялась на публике, только начиная входить в возраст невесты, а как начать подпускать её к государственным деятелям и послам, если она не умеет держать себя перед воинами и поклонниками?..
Нувиэль поспешила вернуться на своё место, быстро разгладила складки на пышном платье, поправила почти выпавший эдельвейс и поймала хитрый взгляд Айрэна. Он один, помимо Хэльмаарэ, заметил конфуз с туфлями, но принца выходка сестры лишь повеселила. Закусив нижнюю губу, Нувиэль быстро уселась так, чтобы широкий подол платья скрыл потерянную обувь, и отчаянно начала пытаться нащупать пальцами прохладный бархат, а не ледяной мрамор. Удалось. Турнир продолжился, но королева наклонилась к ней.
— Ты хорошо справилась, — мягко похвалила её Мираэль, сжимая запястье. — Нам стоит недолго поприсутствовать на каждом турнире.
Это, естественно, не обсуждалось.
Нувиэль согласна кивнула, попыталась как можно изящнее встать, и чуть поморщилась от нестерпимой боли, которую причиняли пяткам усыпанные бисерными бабочками туфли. Тут же поменяла искривлённый ротик на очаровательную улыбку и присоединилась к королевской процессии. О черноволосом рыцаре она забыла к тому моменту, как они прошли мимо песчаной арены лучников и искусственного созданного лесного круга для рукопашных борцов. За время обхода случилась катастрофа, и от нескольких цветков принцессе пришлось избавиться; она не позволила себе слабости похныкать и посетовать на неудобную обувь, не отставала, шагала рядом с Айрэном и тихонечко, перезвоном колокольчиков смеялась над его редкими, но меткими замечаниями. Королева вела неторопливую беседу с главой королевской гвардии, и то внимательно прислушивалась, то послушно кивала, то недолго хмурилась. Пожалуй, они обсуждали претендентов на титул в каждой из категорий, но для Нувиэль все участники смешались, превратились в один собирательный образ, так странно и удивительно походящий на опрометчивого ауреллонца: подтянутые, жилистые, черноволосые, больше из состоятельных и известных семей. Пока, конечно, они не подошли к магам.
Тут, где сражались за титул Идущего по воде, всегда было если не интереснее, то в сто крат зрелищнее. Принцессе ужасно хотелось облокотиться на ограждение, подпереть щёки кулачками и во все глаза смотреть на то, как схлёстываются сгустки ярких вспышек, как словно в каком-то безумном, диком танце маги пляшут друг напротив друга, как полыхает в их руках лиловые огоньки и как разбиваются о них серебристые зигзаги воды. Приходилось стоять чинно, с идеальной осанкой, но поближе к месту действия — Нувиэль несколько раз покрутилась вокруг, но в итоге её захватило великолепное представление. Тут-то не деревянные палки бросали по мишеням! Претендент за претендентом, эльфы покидали арену — лидировали двое, в тёмно-зелёном плаще и с волосами цвета ржи. Второй был одет беднее и проще первого, но из его ладоней появлялись жгучие, опасные языки алого пламени. Нувиэль слишком увлеклась игрой цветов и форм, и состязание закончилось — победил тот, кто владел огнём. Аплодисменты на трибунах заглушили мир вокруг, пока Нувиэль не поняла, что победитель — с несколькими ожогами на лице и порванном одежде — направился к королевской ложе. Нет, ну не будут же ей второй раз за день посвящать победы? Верно? Не стоит переживать. Рядом с ней — мама, её прекрасная мама, королева, самая красивая женщина...
— Я сражался за вас, принцесса, — сухо, совсем не красноречиво, но искреннее выдохнул эльф, упал на одно колено и склонил голову, — эта победа — ваша.

— ...и вот он подходит к принцессе. И берёт её за руки, а она...
— Она глаз отвести от него не могла!
— Невозможно. Он даже не дворянин.
— Нет, он известных кровей, но давно без гроша.
— Его изгнал из собственного дома отец.
— Как бы там ни было, он сопровождал принцессу во дворец... А королева...
— Что за сказки вы плетёте! Не могло быть такого!
— Дорогая моя, всё это — чистая правда! Ходить на Брендириллы надо, тогда самое интересное пропускать и не будете!

Нувиэль пролепетала что-то совсем невзрачное, блёклое, но и стараться не стоило — её слова заглушили аплодисменты зрителей. Эльф поднял голову, поймал её взгляд и держал дольше, чем стоило и было разрешено, тут же выпрямился и отошёл.
— Тебе стоит привыкнуть, — мимолётно, не видя ничего необычного, бросила Мираэль, — с каждым годом этих посвящений будет становиться всё больше и больше. Уже пришла пора.
Нувиэль не нашлась, что ответить. Мираэль провела ладонью по щеке дочери, неслышно вздохнула и отдала приказ.
— Посетим ещё раз лучников и отправимся на приём во дворец.
Пока турнир продолжался, Нувиэль думала о том, что глаза у того эльфа были необычайно грустными и какими-то стеклянными. Она рассеянно ответила Айрэну, но по пути во дворец не болтала, только разок-другой мягко улыбалась Хэльмаарэ и вновь погружалась в себя.

Отредактировано Нувиэль ди'Кель (11-11-2018 02:30:28)

Турнир закончился, но настоящий праздник только начинался. Эденвел гудел и утопал в какофонии звуков: к Брендириллю в столицу по обыкновению стекались барды и менестрели, готовили баллады изголодавшейся по сказкам о любви публике, запасные струны для лютен и шляпы для звонких монет. На дворцовой площади раскинулись пёстрые, аляпистые палатки, детвора толпилась у шторок с кукольными представлениями, бойко шла торговля заморскими диковинками с материка, смешивались в толпе богатые и бедные, оружейники и купцы, воры и хранители порядка, и над всей этой разношёрстной толпой развевались цветные ленты. Они тянулись и дальше, вглубь улочек, образовывали паутину, сплетались морскими узлами и затейливыми узорами. Пахло уличной едой, медовухой и корицей, последний писк в моде на духи, а ещё — весельем. Нувиэль наблюдала за всей кутерьмой издалека; путь повозке расчищала гвардия, а с балконов дворца ярмарка казалась крошечным точечным пятном среди мягких ясеневых крон. Уже вовсю шли приготовления к торжественному приёму четырёх победителей и особенно отличившихся в состязаниях воинов — во внутреннем дворике раскладывали инструменты музыканты, слышались нежные звуки арфы. Расставляли гигантские клумбы в пионах, хризантемах, каллах и рододендронах. Праздничный дубовый стол давно украсили кружевной скатертью, расходились по позициям последние стражники, а гости уже прибывали. Нувиэль с трепетом ожидала приезда своего двоюродного брата, Каэроса, но ни мать, ни Айрэн не могли с точностью ответить, появится ли наследник дома Бурерождённых на торжестве.
Нувиэль увели переодеваться. Она всё ещё не могла отойти от последних событий, и, пока наставницы щедро раздавали советы, как вести себя в присутствии кавалеров достойно, пока служанки охали и вздыхали о красоте эльфов, расплетали косы и справлялись с тысячными тканями пышного платья, Нувиэль то послушно кивала, то нервно передёргивала плечами. Волосы ей распустили, и они растеклись медными волнами по плечам, только наверху собрали в жгуты. Оставили один цветок, а платье поменяли на длинное шёлковое, в цвет ясных небес, со шлейфом и рукавами в пол. Нувиэль округлила глаза блюдцами, пока ей обводили губы — при каждом её движении шёлка взметались вверх, струились водопадом, и, конечно, смотрелось всё это потрясающе, но не наступать на шлейф не представлялось возможным. А как в таком чуде танцевать? Бегать? Только стоять подле матери и ручкой махать советникам! Какой вздор. Принцесса, и так огорчённая и расстроенная, во что бы то ни стало решила впредь лично заниматься своими нарядами для настолько важных событий и заранее проверять их на удобство. Она отыскала глазами очертания спрятанного под покрывалами фолианта «Путешествий через моря», ласково огладила обложку, пообещала себе изумительную ночь наедине с Маэлгвеном и покинула покои. Её ждал долгий вечер, множество гостей и двое победителей.

Soundtrack
Каэрос не появился, зато маг и фехтовальщик быстро утонули во всеобщем внимании. Нувиэль, как ей и полагалось, подарила обоим улыбку и небольшой одобрительный кивок, после поспешно ретировалась, но они не оставляли попыток завладеть её вниманием. Правда, если фехтовальщику победа вскружила голову, маг оказался собранным, серьёзным и каким-то напряжённым, настороженным. Они успели поговорить, даже станцевать два танца, пока Мираэль не подозвала дочь на краткий разговор. Стемнело, сгущался вечер. Выпито было много вина и много медовухи, собирались выпить вдвое больше; послушали легенды в стихах, вновь заплясали. Нувиэль ютилась в уголках — чтобы свободно передвигаться и танцевать, гостям приходилось освобождать центр дворика не для принцессы, но для её претенциозного платья — а рыцари не оставляли знаков внимания. Нужно было поспешно исчезать, но когда? То Айрэн напоминал, что негоже брату отказывать в танце, то мама пристально следила, то Хэль...
Ей всё-таки удалось сбежать: пришлось затаиться и выжидать, когда гостей захватят такты чаконы, Мираэль увлекут насущные беседы о благополучии Гвиндерила, брата — очаровательные девушки, а Хэльмаарэ — один из стражников, на секундочку. Нувиэль хватило и этой небольшой форы, чтобы подобрать небесные полы шелков и затеряться в сумраках и кустах белых роз. Место она выбрала своё любимое, мраморную ажурную беседку неподалёку от дворика. Отсюда принцесса всё ещё могла разглядеть тёплые масляные огни праздника, до неё доносились трели флейт и смешавшиеся в одно назойливое жужжание разговоры, но новоиспечённый идущий по воде и урвавший звание танцующего с клинками здесь бы её не нашли.
Хэль, конечно же, отыскал быстро, и застал в крайне интересной позе — принцесса сбросила очередные неудобные туфельки, забралась на широкий выступ ограждения, прислонилась спиною к колонне и поглощала кремовую сладость.
— Нфе пфойфу обфафтно, — быстро замотала она головой, запихивая в рот остатки пирожного, и совсем не по-королевски облизала пальцы, — я тут прячусь от женихов.
Она подозвала лучника поближе, так, чтобы он вошёл в беседку и уселся рядышком. Сквозь купол крыши пробивалась виноградная лоза, скамейки подпирали заросли смородины. Нувиэль обхватила себя руками, поёжилась, но тихонечко рассмеялась. Ей не было стыдно за своеобразный побег — она ведь даже пределов сада не покинула!
— Мама говорит, что надо бы подарить одному из рыцарей бусину, кто больше понравился, — задумавшись, принцесса выудила небольшой кругляш на цепочке, наказ Мираэль,  — пожалуй, я бы подарила магу. Но, понимаешь, это ведь первая моя бусина! Самая-самая первая! Я даже не помню, чтобы когда-то думала кому-либо её подарить... Хотя на стольких турнирах побывала...
Нувиэль закусила внутреннюю сторону щеки, заболтала ногами, почти свалилась с ограждения, но вовремя ухватилась за Хэльмаарэ. Опять посмеялась — она успела украдкой выпить два бокала гранатового вина, а может три, пока мама не заметила, и теперь глаза у неё немного блестели.
— Знаешь, Хэль, я бы за тебя хотела замуж выйти. Ты меня понимаешь лучше всех на свете. И ничего менять бы не пришлось. Правда? Вот здорово было бы!
Идея показалась принцессе по-настоящему замечательной, но отчего-то грустной. Она уложила голову на плечо лучнику, вытянула одну ножку, вытянула вторую, покрутила пятками, запуталась в шелках, нахмурилась и чуть успокоилась, устроилась поудобнее, задышала медленно. Мимо них пролетела стайка ночных бабочек, розовых и лиловых, светящихся изнутри. Музыканты заиграли что-то такое сердечное, изматывающее душу, и даже издали Нувиэль могла почувствовать, сколько боли и отчаяния облекли они в мелодию.

Отредактировано Нувиэль ди'Кель (12-11-2018 00:59:16)

Ничего зазорного или же неприличного. пересекающего границы норм и превышающее дозволенное, Нувиэль в их близости с Хэльмаарэ не усматривала. Всё-таки принцессой она была настоящей, из плоти и крови, не сказочно-чернильной; а значит, жизнь её была предельно скучна и единообразна.
Нувиэль редко выезжала из дворца и на конные прогулки, проводила месяца в добровольном и обязательном затворничестве, изолированная и оторванная от мира за кованными воротами в шишечках и розочках из железа. Слухи и сплетни доходили до неё медленно, делились печальными новостями неохотно, и само окружение принцессы втрое больше могло рассказать о деворельских стычках и происходящем в мире, чем Нувиэль. Платья да уроки, уроки да платья, пирожные со званными обедами, танцы с престарелыми советниками и гостями, торжественные приёмы, где главное — улыбаться и молчать, опять танцы с седыми советниками, сады и безделье — вот и всё, из чего состояли её королевские будни. Служанки сменялись постоянно, уходили и приходили новые; кто-то справлялся лучше, кто-то хуже, кто-то расторопностью портил шторы и разбивал вазы, а потом трясся и умолял сохранить ему жизнь. Нувиэль искренне старалась запоминать их имена и лица, проявлять участие и сочувствие к судьбе, но их было столько вокруг, столько вокруг... близких компаньонок завести не получалось — и матушка в том надобности не наблюдала, и сама Нувиэль, во многом застенчивая и тихая, быстро огораживалась от приставленных благородных девиц. Все они начинали елейничать, говорить сладко-сладко, о глупостях и злословностях, плясали на задних лапках. Ни в ком из них не могла найти принцесса искренности, и быстро разочаровывалась, пускай поначалу и восторженно относилась к новым знакомствам.
Хэльмаарэ всегда оставался иным. Редкий мужчина в цветочном окружении, он занимал не простую позицию ближайшего её защитника, но проводил с ней дни и ночи, присутствуя рядом безмолвной тенью. И эта тишина, недосказанность, поначалу до ужаса смущали принцессу, а потом... Неокрепшая и несмышлёная, она жаждала общества единомышленников, и ей не с кем было делиться тревогами и радостями, а в Хэльмаарэ принцесса усмотрела друга. Почувствовала сердцем, что он сможет понять её. Нувиэль всегда не могла совладать со своим живым любопытством, приходя в восторг от красивой вещицы и от уродливой бабочки, жаждала узнать всё-всё на свете, и в то же время стеснялась заваливать учителей и самого лучника вопросами. Принцессы должны уметь молчать. С Хэлем молчать получалось — неловкость обходила тишину стороной, зато покой убаюкивал, оборачивал в одеяло.
Сейчас же Нувиэль цеплялась за тяжёлый камзол. Вышивка чуть покалывала нежную кожу, но ветер перестал тревожить принцессу; она не сдвинулась ни на дюйм, продолжая утыкаться макушкой ему в шею, чувствовать на щеке холод атласа. Она слышала, как он дышал — почти бесшумно, едва заметно, слышала и пульс, размеренный, почти механический. Ровный и твёрдый, как и он сам. Нувиэль подавила зевок, подтянула коленки поближе. Звуки праздника утопали далеко-далеко, а тут звучали цикады и сверчки, журчал фонтан неподалёку.
— Оба они достойные эльфы и искусны в своём мастерстве, — вежливо, изыскано и нейтрально выразила она свою позицию, так, как объясняла бы и матушке, и Айрэну, — но дарить бусину мне им не хочется.
Нувиэль не была уверена, что брака опасалась. Для неё, ди'Келя, исход был предрешён рождением и долгом. И искала в рыцарях на турнирах она не любви, а уважения. Потом уже задумывалась о патриотизме. Но не о своих симпатиях. 
— Я знаю, что мой будущий супруг в первую очередь должен понравиться матушке, казначею и главе тайной разведки, — Нувиэль не печалилась, не горевала, поясняла Хэльмаарэ неписаные законы, словно обучала его премудростям жизни, — во вторую — брату. В третью — поддерживающим наш род семьям и деворельским соратникам. В четвёртую очередь — народу. И уж только потом мне самой.
Но разве сегодня не могла она повременить? Нувиэль ненадолго прикрыла глаза, вдыхая терпкий букет из запаха цветов. Жаль, пирожные закончились.
— Это так странно, Хэль. Ты самый красивый эльф во всём Гвиндериле.
Она не лукавила, хотя, если смотреть на весь Гвиндерил, это было неправдой. Привлекательным лучник был — безусловно. Во многом его черты были лишены мягкости и чувственной выразительности, излишне остры, где-то ассиметричны, а скулами можно было резаться. Всё это было таким неважным; Нувиэль представить не могла, чтобы какая-либо эльфийка могла бы не очароваться Хэльмаарэ. Как им самим, так и его внешним видом. Она легко прикоснулась к его волосам, собранным в аккуратную причёску — огненно-красные шелковистые пряди прошли сквозь пальцы. Она повторила этот незатейливый жест дважды, потерялась в улыбке.
— Покажи браслет поближе.
В беседке не хватало освещения — только редкие проблески огней внутреннего дворика, и трепещущий серебристый свет почти полной луны. Нувиэль сосредоточилась — и совсем вскоре рядом с нею появился шар света, переливающийся то нежно-лиловым, то ярко-голубым. Она тихонечко рассмеялась, как бубенцы зазвенели, ладошками обхватила руку Хэльмаарэ и начала перебирать бусины. Крутила каждую, могла приподнять бровь, могла задержаться, о каких-то расспрашивала, но редко.
— Какая симпатичная! Ой, — она остановилась, дойдя до почти кипельно-белой. Принцесса знала — ясень.
— Необычная. Знаешь, у меня в детстве была почти такая же! — она зажмурилась, подбираясь к воспоминаниям. Когда твоя жизнь не разделяется никакими потрясениями и течёт монотонно, начинаешь путаться в датах и деталях. Как плывёшь по маслянистой реке, и тонешь в ней, и тонешь...
— Конечно. Это был подарок матушки... целое колье, которое она надевала по важным событиям, любое украшение отца. Кажется, он ей и подарил. Правда, я его быстро поломала, — Нувиэль поджала губы, — там много бусин было, разные. Они катились по полу, а я искала, под кровать заползала, и как-то спряталась... Несколько часов не могли найти. А сейчас оно где-то в шкатулках, наверное... Её тебе подарила, наверное, распрекрасная эльфийка.
Какая-то смутная догадка появилась где-то на задворках памяти, но ускользала... ускользала, пока Нувиэль плыла по реке памяти. Потому она руку эльфа отпускать не стала, только задрала подбородок, так, чтобы видеть его и услышать ответ. Интересно же.