Шестикрылое проклятие развернулось в небе дурным знаком, пробуя свои крылья. Казалось, что движутся они независимо от воли и желания, машут лихорадочно, напряженные донельзя, лишь бы не упасть. Других относительно себя не чувствовала, шугнулась в сторону, подальше от Эйтана, лишь бы не задеть, лишь бы самой не сбиться…
Лишь бы не упасть.
Долетела на честном слове и одном крыле. Глаза слезились, непривычные к ветру, спину чувствовать перестала на полпути, только дрожь в слабых, нетренированных крыльях да лёгкие спазмы мышц. Хорошо хоть от рождения мелкая да отощала от беготни в последнее время ещё больше – а значит, нагрузки на них пришлось чуть меньше, чем могло бы.
Крылья истаяли, словно и не было, как плюхнулась в песок, . Шайлер на дрожащих руках-ногах переползла подальше от Эслинн и Лейва почти неосознанно, потакая желанию закрыться, защититься, спрятаться. Выдохнуть – всё кончилось, это кончилось. Свернулась, сжалась в клубок, и как будто сразу стало полегче, попроще… если бы только Эйтану не взбрела в голову очередная гениальная идея.
«Маньяк», - подумала с досадой, поднимаясь: не закатывать же истерику? То есть можно, но это сожрёт дополнительные моральные силы, а их после перегрузки на корабле осталось не так много, как хотелось бы. Если под разведкой Эйтан понимал то, что она должна просмотреть окрестности на предмет чужих разумов, то ей понадобятся все оставшиеся силы. Поэтому истерику отставить.
- Как на чудовище, - она пожала плечами и ободряюще улыбнулась: всё в порядке же, ты жив, они живы, не о чём беспокоиться. – Не говори так. Если есть шанс, что случится что-то дурное, то оно случится, особенно сейчас. Я же приношу несчастья, - Шайлер тихонько хохотнула с отзвуком больного веселья. – Можно спрятать лица, разделиться, условиться о встрече позже, но это риск для них – вдруг их схватят и запытают и убьют, чтобы получить информацию, или просто убьют за пособничество в укрывательстве проклятого.
Чувствовала ли она ответственность? Пожалуй, больше, чем когда-либо. Эйтану не пришлось бы убивать, если бы она не была чудовищем. Если бы её не было.

Спорить не хочется. Есть некоторая разница между ужасом из легенд, взращенным и утверждённым религией, и наёмником, для которого убийства – норма жизни. Эйтан может не замечать эту разницу сколько ему захочется, потому что привычка и существование бок о бок всю её жизнь, но для других это менее очевидно.
Да и демон с ним.
Шайлер рассеяно обнимает себя за локти, потому что ветер с моря холодный, потому что она слышит в его словах позицию, от которой он не отступит, потому что ей хочется защититься от этого всего и потому что защиты нет. Её замечательный брат иногда чистейшего сорта мудак из палаты мер и весов.
- Тогда научи их прятать свои мысли, - она улыбается, - или это будет накапливаться даже хуже, чем с той целительницей.
Это ревность говорит в ней, даёт намёки на угрозы, но не высказывает прямо, потому что ему это не понравится. А ей не нравятся его женщины – и что? Она молчит, потому что её мнение не будет принято во внимание. Шайлер не слишком хочет продолжать осваивать свой дар в том числе и поэтому: накопление отрицательных эмоций и плохой контроль дают ей индульгенцию на любую мерзость. Может быть, она и вправду монстр, просто ещё не расправивший крылья?
- Я виновата, что он сгорел. Могла потратить силы и потушить пожар, - Шайлер пожимает плечами. Она вспоминает мальчика с перерезанным горлом и не чувствует ничего, кроме вины.
- Ты так говоришь, - она вздыхает, - как будто для меня есть где-то безопасное место. Как будто оно вообще было.
Может, было. Тогда с чего бы им кочевать? Тогда с чего бы он велел ей сидеть как мышь? Нет ни сил, ни желания обдумывать это. Шайлер чувствует себя злой и уставшей; возможно, ей стоит просто сделать паузу и отдохнуть, попробовать разобраться в себе. Её серьёзность имеет мало общего с «взрослостью».
- Возможно, не стоит оставаться в городе. Взять припасы и спрятаться неподалёку. Не хотелось бы, чтобы чей-то дом сгорел, потому что там вдруг оказалась я, - подмечает с деланной беззаботностью.
Насколько вообще можно быть серьёзной, когда каждый раз хочется сказать и сделать совсем другое? Ну, а впрочем, чувство вины справляется с удержанием её порывов в узде. Просто не усугубить будет уже замечательно.
- Это их шанс на спокойную жизнь. Если, конечно, ты не сможешь им дать шанс лучше, - она усмехается, прежде чем подчеркнуть. – Это ваш шанс.

Кажется, при нём она никогда всерьёз не утрачивала контроль над собой из-за чужих эмоций. Неудивительно, что он не понял, что именно имелось ввиду, и Шайлер задумалась, стоит ли пояснять. Или понял, но посчитал, что источник эмоций и цель, на которую они обращены, играют какую-то роль? Нет. Важны сила и желание поддаться этому.
Она покривила губы: ага, спасибо. Правила, помогающие выживать, изменились – и теперь в их список вошли убийства. Ради «благой цели». Стоила ли она того, чтобы её платить? В этом всём виделся некий вызов, и Шайлер не то что бы имела выбор, ответить на него или нет.
Кажется, его замечание повеселило Шайлер. Она хохотнула, щурясь, и покачала головой. Их будут искать. Теперь, когда приметили в мутной воде блеск, будут искать тщательнее, чем когда-либо, и перероют всё и вся. Будет лучше, если никто вообще не увидит… не то что крылья – её саму.
- Мне нет нужды красоваться. За ними – за нами – всё равно придут. Убийцы нашли наш порог не по следу моих крыльев.
Он действительно не понимает или просто считает себя умнее и хитрее? Или устал и не готов к обсуждениям, которые мало-помалу сводятся к «обмену любезностями». Так отдохнул бы, великий стратег, ха.
Промолчала. Он, верно, и не ждал ответа на свой вопрос. И так в курсе, что не сахар. Она могла бы бросить ему в лицо очередную горсть обвинений или, помягче, сказать, что раз он ценит ту женщину, то ей, возможно, повезёт больше. Наверное, она бы сказала это, если бы Эйтан, задетый, верно, её молчанием, не бросил упрёк в её сторону.
Шайлер скривилась.
- Возвращаю должок юности, - процедила озлобленно. Не стоило ему наступать на больную мозоль. Усмехнулась, дотрагиваясь языком до клыка, и сдержала дальнейшие радужные описания возвращения должков.
Рыбаки, если тут жили действительно они, могли ещё спать или уже уйти в море (но, кажется, лодок они не видели). Или дом мог быть логовом контрабандистам или местом встречи, не привлекающим внимания, иначе с чего бы ему пустовать?
«Сети обычно чистят или нет?» - Шайлер запнулась на этой мысли и прислушалась к себе, пытаясь соизмерить и оценить собственные силы. Если в доме никого нет, то следовало выяснить, есть ли где-то поблизости. Но сил осталось маловато для таких подвигов. К счастью? Шайлер отвлеклась на неожиданно блеснувшую странную мысль. Свою собственную, конечно.
- А что будет, если отломать два крыла от Сосуда? Или каким-нибудь заклинанием отрезать лишнюю пару? – спросила с интересом и даже чем-то похожим на азарт, подавив желание незамедлительно призвать крылья и проверить, насколько они вообще реальны. Достаточно, чтобы ловить воздушные потоки… или они ловят потоки магические и таким образом функционируют в принципе? Ведь её кости и тело совсем не птичьи.

Она смутно предполагала, что нужна некромантия. Или сильная высшая магия, сродни её собственной, чтобы перекроить душу, перекроить тело, чтобы слепить из обломков старого новое и создать из искалеченного существа здоровое. Это должно было сработать, так она думала, однако Эйтан, скорее всего, не владел подобными заклинаниями (вероятно, их придётся создавать не один год, а гораздо, гораздо дольше – и есть ли вообще у них столько времени?) и не имел знакомых, практикующих в этой области. Она вспомнила отобранный, канувший с пиратами в пучину, амулет, который помогал скрывать крылья. Это было совсем не то, но раз они додумались до такого варианта, могло ли это означать, что были и другие способы? Где их искать только…
Если Сосуд был зеркальным отражением сущности, то её рассуждения были верными. Если нет, то… артефакты тоже можно было изменять. Преобразовывать, осквернять, освящать, разламывать и восстанавливать.
- Ты меня не убил, - сказала девушка и усмехнулась. – И вряд ли ты был первым и единственным за столько-то лет.
Псионика. Она могла вложить мысль, что это не она, что это не они, что крыльев вовсе нет, а перед ними не алиферы, а чумазые коротышки, так? Ей просто нужно… подумать, как именно направить свои силы, как сосредоточить их и распределить, чтобы создать достаточно мощный барьер, который смог бы отвести глаза. Почему она не думала об этом раньше?
Не было необходимости.
Маленькая глупенькая сестрёнка находилась под опекой старшего братца, который учил и который диктовал условия, ей практически не требовалось ничего сверхъестественного, чтобы как-то где-то суметь выжить-выкрутиться, лишь физические навыки и умения, вырабатываемые долгими тренировками. Что же, время наверстать упущенное.
Проблема заключалась в резерве – сколько она выдержит так морочить голову? А если потребуется использовать другие способности?
- Я думаю над тем, чтобы попытаться создать… что-то похожее на тот амулет, который ты мне когда-то давал, - медленно сказала Шайлер, кивнув на его слова, мол, как скажешь, останемся так останемся. – Только не уверена, что смогу постоянно поддерживать это заклинание. Практически каждая способность сильно истощает эмоционально, с магическим резервом чуть получше, но… тоже не слишком впечатляюще. Я не знаю, как мне научиться тратить меньше.
Наверное, дело могло отвлечь её от пространных рассуждений о том, что чужая жизнь может оказаться в опасности. Наверное, дело могло отвлечь её от чужих мыслей. Шайлер не смотрела на Эслинн и Лейва, но чутко слушала слова и мысли. Она определилась со своим к ним отношением, теперь их очередь?

Эслинн видела реальность как никогда явно и полно. Многокрылый алифер, которого Эйтан притащил в их с Лейвом подобие дома, был его бременем, которое он нёс на себе и не желал делиться с другими. Он яростно защищал её тайну, настолько правильно в его понимании, что сокрушил чужие жизни, не давая ни единому ростку сомнений прорасти. Все, кто и не выдел девушку с тремя парами крыльев и алиферов, что стали пленниками пиратского корабля, шли ко дну вместе с пылающим судном. Каждого, кто узнает тайну многокрылой, ждала смерть. И как тут не поверить в старые сказки и поверья алиферов? Эслинн, отрезанная от Алира, как и её мать с отцом, мало что знала о родине её расы и никогда не причисляла себя к ним. Пара крыльев и Сосуд, что они значат тут? И что значат там? Рассказы о том, что алиферы не берут во внимание титул и происхождение, а признают равного себе по талантам, казались ей фантастической сказочкой для дураков, а байки о многокрылых алиферах, которые несут в мир Хаос и Смерть на своих крыльях – всего лишь байками, а не реальностью, но вот она предстала перед ними. Ужасающая ли эта правда? Шайлер действительно казалась Эслинн ребёнком, который имел дар к магии, был привязан к старшему брату, если он действительно приходился ей братом, а не стражем, любовником или отцом. За ними гнались, их преследовали беды и проблемы, они едва не погибли раз-другой, где-то их поджидает третий. За ними тянулась смерть, которую изначально Эслинн замечала как необходимость – спасти собственные жизни. Эйтан ведь был наёмником, а за их головы часто назначают щедрую плату. Она даже находила объяснение, почему он таскал с собой беспомощную девчонку! Но теперь видела другую сторону.
Они бежали, потому что она была многокрылой. По этой причине те люди погибли, но не она с Лейвом. Убить их Эйтан не смог или не захотел? Или они решили их бросить здесь на берегу, рассчитывая, что в скором времени они сами погибнуть, напоровшись на теллинцев? Или верили, что не разболтают, чтобы получить хоть немного монет себе на выживание?
Эслинн не знала. Она ничего не знала. Как и не знала мужчину, от которого понесла.
Хворост собирался в молчании. Эслинн не знала, зачем это делает и нужен ли им этот обледеневший хворост, просто пыталась занять руки работой. Она думала, что им, ей и Лейву, делать дальше. Воспользоваться отсутствием Эйтана с его сестрицей и сбежать? Добраться с ними до ближайшего города, а потом разойтись? Идти с ними до конца? Какого? До смерти? Она не хотела умирать, не хотела видеть, как её сына обезглавят за укрывательство многокрылого алифера, а ведь они теперь в глазах алирского закона преступники.
Холодный ветер задувал, морозил мокрую спину и ляжки, полоскал сырую одежду, местами разодранную из-за пиратов и совершенно не сохранявшую тепла. Эслинн спрятала крылья, когда казалась на берегу. Долгий полёт вымотал её, всё мышцы болели, спина нещадно ныла – женщина не помнила, чтобы когда-то их расправляла. В мире людей небезопасно показывать, кто ты есть, так и отнимут Сосут и создадут ещё большее рабство.
- О многокрылых практически ничего неизвестно, - она осознавала, что пытается найти оправдание, чтобы остаться. – Они могли бросить нас в трюме, сжечь вместе с остальными, но помогли выбраться. Мы ещё живы.
Эслинн не смотрела на сына, выдёргивая заледеневшую ветку. Она знала, что ему не нравится ни общество Эйтана, ни его сестры.
- Мы останемся. Доберёмся вместе до города, а там посмотрим.
Она ценила, как её сын пытался взять на себя роль мужчины в семье, и действительно хотела бы, чтобы Лейв обучился ремеслу и грамоте, обучился защищать себя – получил всё то, чего она сама не имела, но мог ли это дать Эйтан, у которого, как ей казалось, и дома-то не было?
Эслинн услышала шаги, Эйтан вместе с Шайлер вернулись за ними вопреки тревожным мыслям, что они их бросили. Эслинн старалась не смотреть на девушку, сдержанно выслушать план алифера, кивнуть, давая одобрение. В лачуге лучше, чем оставаться на продуваемом берегу и ждать ненастья со всех сторон. Собранный хворост женщина не бросила, прижала связку к себе и потянула по дороге к указанной хижине, не позволяя мужчине забрать её груз. Она знала, что рано или поздно им придётся поговорить о том, что они видели на корабле, но не сейчас. Сейчас она хотела согреть сына и согреться самой после купания в ледяной воде.
Они соорудили костёр, прогрели хворост магией и отыскали в заброшенной хижине старые тряпки. Эслинн пустила сына ближе к огню, накрыла его и прижала к себе, не надеясь, что сама, озябшая и замёрзшая, сможет согреть его, но так она пыталась защитить его от угрозы, на которую смотрела через пламя костра. Многокрылого алифера.

Если прижимать колени к животу, то желудок почти не болит. Главное обхватить их посильнее руками, собраться в комок, слиться с окружением, почти бессознательно мало-помалу отодвигаясь, отползая за спину брата. Взгляд Эслинн жёг, словно тавро. Монстр. Чудовище. Психичка. Угроза. Та-кому-лучше-не-занимать-место… не то что у огня, отпугивая от него других, нормальных, алиферов, – под луной. Шайлер стукнул отупелый ленивый почти-интерес, попытается ли Эслинн задушить её во сне. Или сбежать от них.
Едва ли. Возможно. Скорее всего.
Если сжать все мышцы, то подгрызающий холод даже почти не одолевает.
– Кроме охотников за моей головой, – Шайлер глухо усмехнулась в колени, искоса глядя на брата и подковыривая ногтем кровавую корочку, схватившую ободранные запястья. Расцарапает, опять закровит… а руки-то деть и некуда. Повторила, смакуя необъяснимую иронию: – Алиферам плевать на правду.
Всем. У стражников, правда, аргумент со всех сторон поувесистее будет, законодательно подкреплённый, – хорошие алиферы погибли из-за маленькой крылатой паскуды, которую по всем правилам надо было утопить в ведре как котёнка. У женщины напротив – желание жить да сберечь жизнь Лейву.
Эслинн будет защищать своего сына так же, как брат защищает её саму. Достоин или нет – это неважно, потому что говорит… не кровь, что-то большее. Что-то лучшее, чем просто «семья».
Шайлер думала о вариантах, перебирала их. Заверения в том, она безопасна, не помогут. Да, она не угробила Лейва на корабле и даже как-то пыталась ему помочь, пыталась помочь им всем…
Но они бы не оказались на том корабле, если бы не она.
Эслинн ей нравится и нет. Да – потому что её эмоции, рассуждения, чувства перекликаются с тем, что она думала сама. Нет – потому что это слишком. Эслинн нужен план, конкретное предложение, дело, а не уверения в том, что чудовище не укусит. Стоит повторять то, что она говорила Эйтану на берегу?
Нет.
– Оставь, – пробормотала. – Лучше подумать, что делать, если зельеварка нас отправит куда подальше. Или, например, подумать о том, чтобы достать оружие. – Она дёрнула плечами. – Зельеварка даже нож простой вряд ли продаст, а морда твоя больно приметная, так думаю. Сыщут нас в два счёта и поминай как звали.
Глупые слова. Невозможно предусмотреть всё, предугадать. Можно попытаться разве что переключить их с разглядываний её самой на обдумывание завтрашнего дня. Усмехнулась беззвучно, отмечая в этом чисто эйтанову привычку сбегать от «важных разговоров». Откровение дня – сбегал не потому, что разговор не был для него важен. Сбегал потому, что стороны перед началом разговора уже всё решили. И толку тогда сотрясать воздух?

Отредактировано Шайлер ван Ален (20-01-2019 20:08:37)

— Она нормальная.
Эслинн иронично хмыкнула. В мыслях. Спасибо, что хватило ума сдержаться, а то мало ли как эти двое отреагируют на её реакцию. Эта-то, многокрылая, пряталась за спину к братцу, словно это они тут монстры, она и Лейв, а не Шайлер. Чего пряталась? Чтобы показать, какая она слабая и беззащитная, что они её пугают и теперь, зная правду о её крыльях, попытаются придушить или зарезать, пока все дружно спят у одного костра? Ох, насмешила! Эслинн прекрасно видела, на что способна эта девушка, и знала, на что способен её брат, чтобы защитить её. Одно неверное движение будет стоить им жизни, а так рисковать своей головой и, тем более, головой сына, она не собиралась.
Факты. Факты. Факты. Что ей это даёт? Эйтан умел выбирать из потока информации то, что ему выгодно, и подавать в лучше свете. В этом Эслинн убедилась ещё до того, как понесла от этого мужчины. Он говорил, что Шайлер не приносила им бед и не причинила вреда, а наоборот помогла им освободиться, да вот только помогала она в первую очередь себе и своему брату, который так пёкся о ней, а им с Лейвом просто повезло оказаться с ними на одной стороне, а не вместе с другими жертвами на корабле. Не Эслинн говорить о том, что правильно, а что нет. Она тут не образец для подражания, и всё же считала, что это неправильно – убивать такое количество невинных людей, чтобы защитить одного… одну… многокрылую. Не в том ли суть пророчества, что вокруг неё собирается смерть?
- Убийцы, которые шли за вами, гнались за ней? Они знают, кто она? – Эслинн так это поняла из слов Шайлер, но Эйтан говорил о старой мести, что целью был именно он, а не его сестра, что девушка пострадала из-за него по допущенной неосторожности. Он бы бежал сам, если бы мог оставить её одну. Теперь Эслинн понимала, почему он не мог пуститься в бега и бросить девушку. Она сама не выживет.
Если убийцы гонялись за Шайлер, то они уже знали о её крыльях, и нет смысла в том, чтобы прятать её дальше и заметать следы. Их всё равно найдут. Их правда уже известна. А Эслинн… им с Лейвом нечего делать в такой компании, потому что эта угроза не исчезнет. Никогда.
- Куда ты пойдёшь? – она поначалу взъелась на сына, считая, что ему нечего делать в Теллине одному. На улицах города в любое время хватает людей, которым может приглянуться молодой и относительно здоровый и крепкий мальчишка. Его могут угнать в рабство и, в лучшем случае, отправить в бордель или драить полы какой-то старой и похотливой суки. Но, переведя взгляд на Шайлер, Эслинн решила, что это шанс увести Лейва из этой компании и держать его в стороне, если Эйтан передумает оставлять их в живых и попытается убить. Заодно проверит, насколько алифер держит своё слово. Захочет отпустить мальчика или любыми способами заставит его остаться?
- Что ты намерен делать? – Эслинн посмотрела на алифера, не надеясь, что сможет предугадать ход мыслей Эйтана или хотя бы распознать подвох. – Бегать от преследователей всю жизнь?

Эти – нет. Означенная голова плыла в потоке мыслей, и Шайлер закрыла глаза, снова пряча лицо. Стеклянный взгляд пугал, а принимать обычный вид она ещё не научилась (и не научится с такими-то резвыми прыжками). Стоило взять на заметку и практиковаться, если уж она собирается испытывать пределы собственных сил. Фоном текли в неё чужие мысли и чувства да оставались в подкорке. Не было в них ничего, чего она бы не знала и о чём бы не думала. Выходит, собственные мысли да брошенные слова не были такими уж глупыми и наивными.
Она только плечом дёрнула. Эйтан не знал наверняка, не мог знать, почему, зачем и как. А ей тогда было не до того, чтобы выворачивать наизнанку чужое сознание, – самой бы не откинуться от традиционных сюрпризов любящего братика. Шайлер слегка поморщилась в колени: сперва надлежало восстановить силы, а потом уже рассчитывать, где и как она сможет защитить Эйтана лучше, чем он её.
Она не сидела ведь привязанной цепью за горло к печи, тоже выходила, и кто знает, сколько к дому присматривались втихую, чтобы убедиться, что добыча ровно та? А он заметный, норов поганый, как знать, где ещё наследил-набедокурил в своих отъездах? Чьё внимание привлёк и для чего. Шайлер вот точно не могла сказать, были ли оба нападения спровоцированы одними и теми же личностями и какую роль отвели господину «с крысиной мордой». Может быть, его захотят убить сразу, а, может быть, подделать так, будто блудный родственник и прибил всеблагого императора.
Это, конечно, при условии, что слова его верны.
– Их могут использовать приманкой, если не оставят в покое и когда доберутся, – заметила наконец. – Чтобы бросили… подставиться? Увести охоту, пока они сами пойдут поглубже да подальше?
«…или накрыть их крылом сильным да важным, каковое Гильдия побоится тронуть. Но тут и гарантий нет, что сильный да важный не захочет сам раздавать приказы наёмнику, угрожая прибить шлюху с мальчишкой. Нет уж, на себя полагаться так на себя».

Эслинн казалось, что она сходит с ума. Она ничего не понимала. Вообще. До того, как Эйтан решил высказать свои догадки без всяких прикрас, она честно думала, что дело в самом Эйтане, что он перешёл кому-то дорогу, устранил чьего-то родственника, а тот никак не успокоится, пока не заставит наёмника страдать так же, как страдал он сам – убить всех, кто ему дорог, а потом его самого, когда настрадается вдоволь. На такое нужны деньги. Большие деньги. Истории о подобном Эслинн слышала, но подходил ли под них Эйтан? Она ничего не знала о том, как он работает, какие заказы выполнял и на кого работал вообще. Всё, что её интересовало раньше, - это количество монет, которые он приносил, а каким образом он их доставал – её никогда не волновало. Это его личное дело. Она тоже не цветами торговала, чтобы свой зад прокормить и не отдать сына в какой-то храм, чтобы за неё её работу сделали более расторопные и путёвые. Но теперь этот момент имел к ним прямое отношение. За ними охотились, их чуть не убили. Дважды. Что дальше? Снова убийцы? Пираты? Наёмники? Куда их затянет нелёгкая с такими спутниками?
Версия с тем, что вся проблема в многокрылой Шайлер и можно избавить от проблемы, сбагрив девчонку наёмникам, которые за ними гоняются, лопнула как мыльный пузырь. То есть, настоящее преследование с двух сторон ещё даже не началось, а задница уже задымилась. Превосходно! А потом Эйтан сказал то, за что она зацепилась, потому что не смогла сложить картину в голове так, чтобы она выглядела реально или хотя бы отдалённо правдоподобно.
- Какое ты имеешь отношение к законным наследникам? – Эслинн с непониманием посмотрела на алифера.
Эйтан никогда ничего не рассказывал о себе, да и она никогда не спрашивала, если говорить честно. Понимала, что он наёмник и тем зарабатывает на жизнь, но почему простой наёмник стал проблемой для тех, кто хочет свергнуть императора и занять его место? До императора Алира и его семьи Эслинн не было никакого дела. Она родилась в Остебене, во владении людей, в нём же выросла и жила, а слухи о небесном народе, несмотря на свою причастность к ним, никогда её не волновали. Она знала, что по законам алиферов на высокую должность может претендовать алифер, который силён как воин и маг, вне зависимости от его происхождения, но в последние столетия Алиром правил император и его семья и по слухам именно его наследники должны занять престол.
В понимании Эслинн Эйтан не был таким хорошим воином – уж она-то помнила, как его по переулку в Теллине наёмники волочили, когда он решил за неё заступиться, чтобы видеть в нём потенциальную угрозу. Разве аристократа не должна сопровождать охрана? Навряд ли он хотел впечатлить теллинскую шлюху и неделю пересчитывать недостающие зубы.
- Ты что?.. – переспросила Эслинн, получив ответ. Она уставилась на алифера как на умалишённого, потом на его сестрицу, снова на Эйтана и разразилась хохотом, напрочь забыла о том, что в округе могут бродить теллинцы, которые ими заинтересуются. Ответ показался ей до того нелепым, как и вся ситуация, что у неё пустой живот разболелся от смеха, а на глазах выступили слёзы. – Что? И эта тоже? Тоже из императорских? – Эслинн ткнула пальцем в Шайлер, не думая о манерах, да и где бы ей о манерах знать? – Трахалась с племянником императора! С ума сойти! Боги…
Всё напряжение, накопленное за дни бегства, погонь и приключений, вылилось в безудержный и немного истерический смех, который Эслинн никак не могла прекратить. А ведь она боялась, что эта странная крылатая вызверится на неё какой-то особенной магией за пренебрежительное отношение или колкие шуточки, но больше не боялась. Смеялась от души.
- То есть вы двое… племянники императора... х-ха!... за которыми гоняются наёмники, а вы даже не можете попросить защиты у дяди, чтобы он спас ваши задницы? – Эслинн насмешливо фыркнула и уставилась на Эйтана. – А ты не мог себе другую шлюху найти, подороже и где-то в Алире? Чего ты в Теллин полез? – нет, она всё ещё не могла поверить в то, что эти двое наследники императора. – Подождите… А император… ну тот самый… знает, что она порченная?