Она не знала, по какому принципу их распределяли, но то, что рядом с ней либо Эслинн, либо её сын была уверена почти наверняка. Исключительно из-за мокрой одежды. Хотя, может быть, в суматохе она не заметила, как прыгнул ещё кто-то? Её собственная одежда частично промокла, пока Шайлер подпирала спящее тело. В итоге как-то так и уснула с ощущением смутного тепла под боком. Недостаточного, чтобы согреться, впрочем.
Ей снился чудесный сон...
Снова пытали, били, пытались убить, загоняли, словно зверя, - ничего нового, в общем. Без магии приходилось изворачиваться, чтобы выживать, но эта многократно повторяющаяся в снах охота изматывала. Впрочем, во сне Шайлер не чувствовала усталости и не могла отказаться от спасения собственной шкуры.
В реальности же, кажется, давно отказалась.
Пробуждение было таким, словно бы они уже доплыли до Теллина. Но нет, всё оказалось значительно прозаичнее. Шайлер, убедившись, что под лопатками по-прежнему стена, слегка изменила своё местоположение и использовала себя на манер рычага, отпихивая родственника.
- Только не говори, что у тебя есть план, - зло и обречённо прошипела в ответ. Потому что пока что все охренительные планы Лейва, наблюдаемые ею воочию, приводили к тому, что пацан огребал. Хотя до задумок Эйтана ему было далеко. Не то что бы она хотела топтаться по больной мозоли, но… Ладно, у неё не было выбора. У него, похоже, тоже. Даже имя её вспомнил.
С чего обычно начинается что бы то ни было? С оценки ситуации.
В её случае помехой этому был мешок. На её взгляд, это было лишней мерой предосторожности (или они боялись, что Шайлер может посмотреть на них огромными влажными глазами и разжалобить?), но пиратам было виднее. А ещё она в цепях и отрезана от собственной магии (хотя это можно было считать благом).
Мешок был, впрочем, не сплошной: при даже скудном освещении можно было это самое освещение увидеть, а если натянуть, то увидеть обстановку за пределами мешка. Впрочем, без него она будет видеть значительно лучше (хоть и смотреться хуже).
- Патруль давно был? – спросила после паузы. Будет неловко, если она избавится от этой досадной помехи, а потом нагрянут пираты. Достанется обоим, а потом ещё и рассадят по разным углам.

Отредактировано Шайлер ван Ален (23-04-2018 05:19:23)

Хорошо, что лица не было видно под мешком, потому как Шайлер почему-то пробрало от этого вздоха. Она с досадой скривилась, передёрнула плечами и отбросила свои эмоции как несущественные. Заменить их чужими было пока никак, и тишина на месте обычного гула почему-то вызывала тоску и острое чувство пустоты.
Вопрос вызвал замешательство. Если пираты рассуждали также, то присутствие мешка на голове становилось понятным. И забавным – её магию они перекрыли.
- Нет, не взглядом, - она запнулась. Эйтан не рассказал им? Забыл, не посчитал нужным, решил оставить в секрете, потому что? Стоило ли вообще рассказывать? Она прекрасно помнила реакцию брата на свои маленькие таланты. Разумная мысль номер один: никто в жизни не захочет узнать, что всё это время в его голове копались. Шайлер, помнится, с трудом пережила ненависть той целительницы, хотя обращено чувство было не против неё, что уж говорить про ненависть к ней самой?
«Если Эйтан посчитает нужным, расскажет», - ответственность за «судьбоносный» выбор была лёгким движением руки сброшена на плечи брата, а девица предпочла нащупать наконец верёвки. Изучала с несколько секунд, прежде чем попробовать «на зуб» незнакомый узел. Возможно, что распутать его было действительно дерьмовой идеей и стоило сделать так, как было сказано изначально. Или попытаться, по крайней мере. Тем более, что сходу это не удалось, только зря мучила Лейва. Можно было представить, как после этого будут саднить запястья, кое-где исцарапанные соскальзывающими с верёвки ногтями.
Что же, сражение с путами перешло на новую стадию после короткой паузы, использованной для того, чтобы убедиться, что от возни никто не забеспокоился. Тяжелый выдох ознаменовал победу. Она бы отодвинулась, но некуда – и только сейчас стало ощутимо, как всё затекло. Как воевать в таком состоянии против пиратов, ох?

Жалеть было, впрочем, не о чём – в выполнении принятых решений Шайлер была изумительно упрямой и последовательной, а поэтому ответа можно было дожидаться вечность. Резко оглохла, не иначе.
Пираты подарили ей удивительную маскировку, если подумать, - забиться в угол, привалиться, прислонить голову – и всё, хоть сиди с открытыми глазами, напряжённо всматриваясь в силуэты сквозь мешок, хоть корчи рожи, хоть действительно спи. Дышала она не в пример спокойнее. Размеренно, словно спящая, даже глаза прикрыла, отрешаясь от внешнего мира. Благоприобретённая способность, позволявшая сохранять спокойствие в любой ситуации. Потому что по факту её в ней нет – она мыслями слишком далеко от корабля, от Теллина. От всего этого дерьма.
Шайлер сощурилась от света – мешок всё-таки погружал в некий полумрак. Можно было даже сказать, что работало примерно как на попугая. На то, что свыкнуться, ушло около минуты, не меньше. На возню с оковами почти не обращала внимания. Ровно до того момента, пока Лейв не дёрнулся – тут вздрогнула и сама, только от неожиданности, поднимая плечи и переводя на него обретающий осмысленность взгляд.
- Сосуды Душ, - напомнила после паузы. Прижмурилась, пытаясь собрать мысли в кучу, и продолжила тихо и мерно: - Если снимем, то я смогу найти Эйтана и Эслинн. Если они живы. Возможно, стоит как-то скоординироваться с ними и решить, так ли нам нужно спасать саму свою сущность. Если нет, то просто выбираем момент, если да, то… будем думать.
Уголки рта расползлись в болезненно-озлобленной полуулыбке. Кисти она вытянула. Насколько могла понять, проблема в большом пальце? Его попытались устроить максимально компактно, чтобы кисти пролезли вообще в наручниках. А если пострадает вплоть до вывиха или выхода из сустава, то не страшно. Терпимо.

Отредактировано Шайлер ван Ален (23-04-2018 05:42:46)

Крылья эти поганые переломали ей жизнь с самого рождения, – и когда-то давно она думала о том, почему проклятых просто не лишают крыльев. Зачем обязательно убивать? Вернуть обратно Фойрру его «дар»? Тогда у неё не возникло желания проверить, просто потому что это никак не укладывалось в голове. Сейчас же в качестве варианта это рассматривалось.
Всё рассматривалось.
Разумеется, лишения крыльев она не желала ни Лейву, ни Эслинн, ни Эйтану (хотя, надо думать, в бешенстве, попомнив старые обиды, могла пожелать ему персонально – и чтоб его Фойрр оприходовал вдобавок, но это нюансы), но какова цена? 
- Разумеется, всегда можно придумать план, - мирно согласилась «могущественный маг». На вопрос традиционно не ответила, поскольку нечего было отвечать. Может быть, если бы на кону стояла её жизнь, он бы согласился. И тогда ей пришлось бы бахнуть его по мозгам, чтобы остановить от дурацкого решения. Или не согласился бы, и она бы его вполне поняла и простила. Как всегда. – Дождаться, например, когда нас продадут новому хозяину и отдадут ему Сосуд… думаю, сражаться с одним проще, чем с командой корабля. Или попробовать добыть информацию о том, где они находятся. Выкрасть… скорее всего, не удастся. Пиратов…
Шайлер резко вдохнула, закрывая глаза: вот и вся реакция на рывок. Запястья горели, но ничего страшного. Терпимо.
- …много.
Она даже не думала, что может привыкнуть к этой части себя настолько, что возвращение возможности «слышать» будет воспринято с облегчением. А, нет, вот её прижало нахлынувшей волной чужих эмоций, да так, что рожу перекосило (знак великого напряжения и сражения с половодьем чувств за право не расхерачить своё и/или чужое сознание как зеркало на тысячу осколков – целый трюм психов не то место, где комфортно было бы находиться). «Ну здравствуй, проклятье моё, я скучала».
Интересно, знают ли пираты о том, что значит её Сосуд? Определённо, было бы крайне весело, если да. И, может быть, её никуда не продадут, а отдадут прямиком в руки гвардейцев Императора, ускорив развязку. Шайлер улыбнулась, не открывая глаз, и сосредоточилась.
Чужой страх, отчаяние, непонимание – за несколько часов ничего не изменилось, всё тот же компот… а, ещё ненависть и злость, отлично – облепляли её, сковывали, сдавливали. Шайлер тяжело вздохнула, с усилием пытаясь продраться сквозь это всё. Спит? Ранен? Закрылся или наоборот, надеется, что она воспользуется своим козырем?
«Эйтан?»
Может быть, вытащить людскую злобу и вскормить её у всех разом, обернув их в тварей хуже нежити? Если это и возможно сделать, то тут уже вставал вопрос о том, готова ли Шайлер обречь стольких людей на возможную гибель, чтобы... чтобы только им выпал шанс спастись?

Отредактировано Шайлер ван Ален (23-04-2018 16:15:27)

Окружающие её эмоции не достигли той критической отметки, когда их власть становится сильнее всякой, а значит, с этим вполне себе можно было жить. Было только лишнее беспокойство о том, кто остался там, за спиной. И хотя она вполне могла ему доверять, её не оставляло чувство, будто за спиной она оставляет что-то опасное.
Хотя теперь она находила эту группировку даже забавной: два молодых алифера, один с магическими способностями, другой нет, интеллекта на двоих кот наплакал, опыта чуть меньше, чем нихрена. На противоположной чаше весов честь, ум и совесть. Точнее, они располагались там в теории, а как оно на практике…
Шайлер не нашла в себе сил или желания испугаться этой тьмы, приняла её с холодным равнодушием и вернулась – или её вернули слова Лейва, к которым приходилось прислушиваться хотя бы из соображений того, что он живой, громкий и под боком? Утешало, по крайней мере, то, что эта тьма – была. А значит, и Эйтан был.
Этим можно было удовлетвориться, не открывая глаз, созерцая окружение через Лейва – забавы ради и практики для. Она видела моряка и знала, что незаметнее будет извлекать слова из мыслей, но сообщать сейчас… он мог среагировать слишком остро и точно привлечь внимание.
В ответ на вопрос она повела плечами, словно разминаясь, и снова привалилась к стене. И трактовка тому «неважно». Нормально. Терпимо. Жить буду. И прочие сходные по значению и смыслу выражения, обозначающее её в высшей степени наплевательское отношение к себе.
Да и кровь…
Пролитой крови не стоит бояться. Это цена, которую так или иначе платишь. Да и, кажется, Шайлер уже ходила по грани и заглядывала за неё. Там её ждали.
…от чужой оплеухи у самой в глазах потемнело, благо они были закрыты. Вздрогнула, поднимая плечи, с непритворным испугом и ровно такой же тревогой. Потупилась. Нашарила вслепую в мягкой полутьме то, что обыкновенно называют успокоением, и по крупице «подарила» дозорному в попытке отвести беду. От Лейва, которого могли ударить ещё раз, от себя, которую могли проверить и уволочь подальше, чтоб заговоров супротив не плелось.

Пока они оба, пусть и в разной степени, приходили в себя, белокурую голову посетил вопрос о том, насколько возможно с её даром оттягивать чужие ощущения на себя, чтобы условному источнику они не мешали? Возможно ли это в принципе? Вопрос границ собственного дара волновал её, однако Шайлер полагала, что всё упирается в гибкость её собственной психики. Кроме шуток, есть предел, который она может в себя впитать, и если не позволить избытку выйти, подавлять и пытаться сдерживать, то это сломает в первую очередь её.
Взгляд её был несколько стеклянным, пристальным – им она проводила уходящего пирата, открыв глаза. Еле слышно вздохнула, утомлённо смыкая веки снова. Впрочем, вопрос заставил её повернуть голову к Лейву, взглянуть на него. Прищур, что называется, был ироническим. Беззлобно-ироническим с тем оттенком, который обычно приписывают людям уставшим. Шайлер, впрочем, не устала.
Ей нельзя. Пока нельзя. Лучше – собраться, предстоит многое сделать.
Верно, взгляд эмпатов-телепатов был неприятным потому, что они воспринимали информацию иначе. Обращать внимание на мимику было не нужды, как и смотреть в глаза, потому что вот она, душа, вот он, разум, всё как на ладони, если не защищаешься, не отгораживаешься специально. Шайлер честно училась принимать информацию отовсюду, из деталей, из жестов, выражений лиц… но сейчас это было неважно.
И потому смотрела она пристально и сквозь него, прямо в душу. Скривила губы в усмешке и наклонилась, губами подбирая подсохшую, схватившуюся кашу с его щёк.
- Будем считать, что это мой завтрак, - говорила еле слышно, слова угадывались по движению губ. И – некоторое время, чтобы осознать, что эти слова прозвучали прямо в его голове.

Шайлер в силу воспитания и чудовищного количества внутренних самоограничителей не могла себе позволить чувствовать всё подряд. Половина эмоций подавлялась и вытеснялась всеми доступными способами, потому что нельзя. Лейв мог позволить себе что угодно – и позволял; она ему завидовала. И видела в нём инструмент для соприкосновения с тем, что ей самой было недоступно. Тут бы сказать, «по какой-то причине», но.
Причина была конкретной.
Шайлер плотно сжала губы, опуская ресницы, чтобы спрятаться, чтобы не рассмеяться, чтобы не привлечь лишних ненужных взглядов к себе – а Лейв пусть беснуется как пожелает. Не то что бы его эмоции принципиально отличались от эмоций любого другого живого существа – набор тот же, комплектация стандартная, - но она интуитивно нащупала возможность получить больше. Получить что-то действительно новое в сравнении с прежним опытом общения с братом, к примеру. Не то что бы эту возможность она могла реализовать сейчас полноценно, но не удержалась. Прости, Люциан, грешницу, ибо не ведала она, что творила…
За «вкусом» чужих эмоций вкуса каши она совсем не почувствовала. К лучшему. Привкус, впрочем, остался такой, будто коты насрали.
«Может быть?» - она отвечала мысленно, то ли навязывая новые правила, то ли попросту продолжая демонстрацию. Склонила голову, рассматривая его, взъерошенного, смущённого, прикусила губу, чтобы вернуть контроль уже над собой – этот всплеск возмущения здорово её пошатнул. Недостаточно мощный, чтобы она растерялась, но достаточно ощутимый. Как всегда. Шайлер кисло поморщилась: Лейва штормило. Какой, однако, отклик в другом существе – на язык так и просилось «чужаке» - могло найти невинное действие.
«Успокойся, - постаралась формулировать мысли как можно чётче, не допуская отголосков чужого. Лейву это точно ни к чему. – Эйтан… где-то внизу. Эслинн, вероятно, тоже. Не знаю. Не могу сказать точнее».
Неопытность её как псионика проявлялась в такие моменты в том, что, влезая в контакт с чужим разумом, Шайлер невольно открывала свой собственный. И если при должной концентрации и большом желании эмоции других людей удавалось отсечь, сосредотачиваясь на собеседнике, то свои сдержать – слишком сложно. Пугающая тётка внутри оказалась самую малость уставшей от постоянного напряжения и необходимости держать себя в руках и обеспокоенной донельзя невозможностью убедиться в том, что с братом точно всё в порядке. А дальше – тёмный лес, заплутав однажды в котором, один пират расстался с рассудком и жизнью.
Случилось молчание, хаос наскакивающих друг на друга мыслей – слишком мимолётных, чтобы можно было вычленить что-то конкретное, после чего Шайлер честно изложила, что может читать мысли и считывать эмоции. Эмоции вызывать – пирату она не отводила глаз, а просто постаралась успокоить. Насчёт массового – была уже не уверена, но, может быть, было возможно создать хаос, поставив на уши всех пленников и пиратов. Только…
Шайлер вздохнула.
Только в таком случае она скорее обуза, чем полезная единица. Любые эмоции находят в ней отклик, и слишком сильные способны перегрузить. Что случится потом – ударит ли это по «врагам», по «своим», перемелет ли ей самой мозг – она не могла предсказать точно.
«Какое именно предложение ты от меня хочешь услышать?» - подвела итог своему рассказу девушка. Снова повеяло усталостью. И стихло – из его сознания Шайлер решительно убралась, «слушая» в фоновом режиме.

Шайлер внимала каждому его слову, каждому жесту с жадностью и тщанием. Причина была более чем прозаична: нервозность могла подтолкнуть Лейва на ошибки. Или то было не нервозностью. Ей сложно было судить, возможно, всё дело было в том, что он пытался тащить на своих плечах больше, чем мог вынести. Это было знакомо и отчасти понятно, единственное, что она могла сделать – это собраться, отсекая ненужные собственные эмоции, и выложиться как никогда прежде, чтобы прикрыть ему жопу.
Подобная жертвенность не то что бы была ей свойственна, однако Шайлер обнаружила за этим инстинктивное стремление отыскать поводыря. Когда-то давно она задавалась вопросом, сможет ли выжить без брата, - и вот, кажется, нашла ответ. Сможет, если найдётся, к кому прибиться. Или она от того была столь спокойна, что знала – Эйтан до сих пор жив?
«Сделаю всё, что в моих силах, - лаконично отозвалась Шайлер. Глянула рассеяно на собственные руки, подавила тяжёлый вздох: - Это сейчас неважно. Забудь. Само заживёт».
Отдавало нетерпением, толикой раздражения – и наспех запрятанной под раздражение растерянностью. Она несколько дней слышала каждую его мысль – и, забери её Фойрр, не верила ни единому его слову заботы, хотя и чувствовала, что это искреннее. Но не могла себя заставить. Склонила голову, пряча за чёлкой лицо, «поймала» пирата в фокус.
Требовалось очистить собственное сознание, окунуться в тьму или прикоснуться к ледяной стене, за которой было живое и тёплое. Когда-нибудь она научится делать это самостоятельно, но не сегодня.
«Да».
Нет.
Шайлер закрыла глаза, неловко поднимаясь, интуитивно ощущая поблизости конкретное тепло и следуя за ним. Отпустила вовне внушение, уверение, что всё в порядке, так, как должно. С закрытыми глазами проще концентрироваться, но в бою… в бою такое не прокатит, конечно. Она делала – подмечала условные слабости. Анализ и поиск решений оставался на потом.
На далёкое потом.
«Внушить это?» - она как будто одёрнула его, натолкнувшись, ткнув острым плечом и глянув пристально в глаза.
Как знатная террористка (один из многих неслучившихся дипломов её университетов жизни) Шайлер могла поухмыляться и сказать «если дыр нет – дыры можно сделать» (и плевать на двусмысленность звучания). Когда корабль пойдёт ко дну, пиратам будет не до пленников. Можно было провозгласить себя генератором очешуительных идей – одна, твою мать, лучше другой. Главное, Лейву их не озвучивать, а то примет как руководство к действию…

К одному внушению добавилось второе. Удерживать пирата было своего рода лотереей – Шайлер не знала, когда отвлечётся. Что может её отвлечь. На корабле могло случиться что угодно – урони кто-нибудь что-нибудь себе на ногу, она почувствует эту вспышку и упустит поводья. Иначе эти грубые, но крепкие путы, на которые она сильно тратилась, и назвать-то было нельзя.
И алифер ни за что в жизни не призналась бы Лейву, что раньше никогда не делала так. Только успокаивала. Да, держит. Не волнуйся. Всё будет хорошо.
Это напоминало попытку влезть куда-то, используя для опоры кривую табуретку. Никогда не знаешь, в какой именно момент она упадёт и утянет тебя за собой. Из плюсов – если не дёргаться, то табуретка могла исполнить свою функцию от начала и до конца.
О табуретках Шайлер знала всё. И ничего – о том, что делать сейчас.
Оставалось кусать губы. Пальцы инстинктивно вцепились в одёжку Лейва, щипнув ногтями спину, словно она заранее одёргивала его от поспешных поступков. Или хотела дёрнуть назад, чтобы закрыть? Мозг отдавал приказы, основываясь на привычных схемах, и если порыв защищать с Эйтаном она гасила, потому что он был сильнее, то здесь…
Стоило попытаться разобраться, с чем они столкнулись, и понять отношение этих людей (людей ли?) к Лейву и к ней. Всё постороннее – потом.
Если будет это потом.

Отредактировано Шайлер ван Ален (13-05-2018 04:13:20)

Мокрая одежда и трюмная холодрыга – херня в сравнении с тем, что ждало их дальше. Эслинн знала о пиратах достаточно много, чтобы морально подготовить себя к худшему. Какой они имели расклад? Семейство крылатых. Предположительно: мамка, папка и два спиногрыза. Старшая и рыжая по понятиям не невинная девочка, с порчено мордой, денег с неё много не заработаешь на рынке, но можно с ней развлечься до прибытия в Теллин. На судне полно голодных мужиков, которые месяцами не видели безволосых сисек и нормальных задниц. Шайлер с невинными глазами могли отложить на потом и сделать попустительство на чистоту девушки. Невинную и красивую можно дорого продать. Смазливого мальчишку – тоже, но Лейв по определению оказывался вторым в списке на работу задницей. Семейное дело, считай. Может сказать спасибо папе за наследственную милую мордашку. Эйтана продадут как добротную рабочую силу, когда выбьют из него всю дурь, а дури у алифера хватало настолько много, что он решил вступиться за честь дамы и защитить свою собственную щель. Ну да. А то его раньше всё устраивало! Ладно, не всегда. В прошлом Эйтан несколько раз вступался за неё, когда кто-то из клиентов переходил грань и честный заработок шлюхи превращал в день щедрости убогим и нищим. Эдакая сексуальная благотворительность.
Первый опыт Эйтана ничему не научил, но в этот раз у Эслинн нет бравых ребят вышибал, которые вовремя подоспеют на помощь и избавят её от дополнительной работы задаром. Её выволокли из трюма, выбросили на палубу вместе с другой женщиной, которой как и ей не повезло плыть корабле и попасть в руки пиратов. Кажется, это её сына чуть не убили во время неудачного побега. Женщина в отличие от неё заливалась слезами и пыталась упросить её помиловать и отпустить к семье, но Эслинн знала, что никакие просьбы не помогут. И знала, что ей придётся легче, чем этой женщине, потому что она – уже была шлюхой.
Нет… не легче. Эслинн поторопилась с выводами, хотя в отличие от другой женщины, которая постоянно то всхлипывала, то кричала, бесконечно умоляя, вела себя тихо и периодически стискивала зубы, пытаясь выдержать это унижение. Она опасалась, что на палубу вытащат её сына или заведут его в каюту и пообщаются отдельно, потому что кому-то милее смазливые и щуплые мальчишки, а не дамочки за тридцать. По дороге обратно крылатая надеялась увидеть сына хотя бы мельком или способ, как им выбраться, но не увидела ничего полезного. Когда мужчины наигрались и оставили их в покое, Эслинн попыталась привести в чувства незнакомую женщину. В душе она сама была той самой поругано, обесчещенной и униженной и подсознательно видела в ней себя много лет назад и отчаянно пыталась отказаться от этого ощущения сейчас. Эслинн не хотела переживать это снова. Но им не позволили переговорить. Поволокли обратно в трюм, пока капитан не заметил увеселительных мероприятий. Он вообще знал, что у него творится на судне или лично позволил им развлечься в качестве платы за удачный бунт?..
Эслинн тяжело села на пол рядом с алифером. Когда она вернулась, он был уже там, разукрашенный и без сознания. Она переложила его голову к себе на колени, негромко отругала за вмешательство. Они бы всё равно выволокли её, но, возможно, не так яростно наслаждались процессом назло алиферу. Повезло, что не заставили его смотреть. Она бы… она бы не смогла.
– Прости.
Эслинн удивилась, когда услышала извинения Алена. Он извиняется за то, что вступился за неё? Или за то, что с ней так обошлись? Да, Эйтан относился к ней несколько иначе, чем другие клиенты, но в сущности тоже пользовался её услугами. Она никогда не была его женщиной, несмотря на то, что понесла от него и у них есть общий ребёнок. Это её выбор.
– Я шлюха, Эйтан, – она улыбнулась так, чтобы в её голосе слышалась улыбка, но за ней она прятала смешанные чувства, в которых не хотела копаться. Она знала: начнёшь – и утонешь в них. – Ты забыл?
Он промолчал, а потом сменил тему. Неловкость? Сожаление? Чувство вины? Эслинн тоже решила не возвращаться к этому разговору.
– Нет, – никого кроме пиратских задниц и мачт или как это принято у пиратов? Якорей? – Ничего полезного, – Эслинн шумно выдохнула, а потом кое-что вспомнила. – У нашего надзирателя ключи висят на поясе, – достать их со связанными руками или в кандалах и при отсутствии сил – невозможно, но О'Шей знала, как достать их так, чтобы мужчина ничего не заметил, а она приложила к этому минимум усилий. – Он на меня пялился.
– Нет.
Эйтан понял, что она имеет в виду, и забил тревогу раньше, чем женщинаполностью высказала свой план. А что не так? Она же спала со всеми в борделе, пока её оттуда не выгнали, и ничего! Его не смущало, что он трахается со шлюхой, а тут она может поработать за плату, а не просто так, что ему не так?
– Какие у нас шансы выбраться? – если у Эйтана есть другой способ – она выслушает и поможет, а если нет – то какая ему разница? Одним пиратом больше – одним меньше, зато с пользой! – Когда он войдёт, чтобы проверить нас, я уйду с ним, заберу у него ключи и вернусь с ними. А дальше думай сам.
На ловца и зверь бежит. Пират как почувствовал, что сегодня ему повезёт на одну задорную шлюху и показался на горизонте вместе с желанной связкой ключей. Эслинн умело выставила бёдро, немного поиграла мимикой, и вот её под тупые шуточки и самомнение о самом прекрасной и желанном любовнике тащат из трюма, чтобы уединиться, пока другие из команды не видели. Герой-любовник, который не забывал спрашивать «Понравилось, да?» и «Чё, муж не?» и прибавлять самовлюблённое и гордое «Дык я ещё могу», настолько увлёкся коротким процессом, что не заметил, как на одну связку ключей у него стало меньше. Годы практики беру своё. Отработав ключи так, чтобы довольный пират ушёл с пустыми яйцами и головой, Эслинн вернулась в трюм к остальным пленным. Герой-любовник не только связку ключей оставил, но и верёвки стянул недостаточно туго, чтобы даме не давило.
– Эйтан, – она осторожно выпуталась из верёвки, когда надзиратель ушёл, не без помощи алифера, а потом достала связку ключей из широкого кармана – то есть сисек.
Избавив алифера от магических пут, она внимательно посмотрела на него – а дальше что?
– Когда мы возвращались, то проходили мимо других помещений. Я видела, где держат других пленных, но не знаю, там ли Лейв, – да, «Лейв», а не «Лейв и Шайлер»! Её волновал сын, а не сестрица Эйтана.

Нервы. Показалось. Впрочем, пленники не то что бы казались благосклонными, следовало быть очень осторожной. Холодно, тепло, жарко, жарко, жарко, сердце то бухает в горле как ненормальное, то проваливается в живот… проклятый Лейв, во что он её втравил?! Или она – их всех. Это её вина.
Шайлер огляделась украдкой, оценивая то, куда они попали. Подвал корабля, сральник – из памяти можно было выудить названия посолиднее, но, положа руку на сердце, надо ли оно ей вообще? Местечко, словом, действительно для проштрафившихся. Стало быть, Эйтана и рыжую отрядили сюда из-за фокуса на корабле, а детишек забросили повыше, потому что провинились поменьше? Нет-нет, не думать об этом. Сосредоточиться. Снова поискать глазами среди тел хоть одно знакомое. Хотя бы женщину, ну, милосердные боги, чего вам стоит? Чего-то да стоило. Вероятно, оргии или жертвоприношения, но столько времени в распоряжении начинающей разносчицы хаоса не имелось.
«Наверное. Постараюсь найти», - сухо откликнулась на мысли Лейва. В конце концов, она не навигатор, обычный хреном обученный псионик, которому приходится выправлять свои навыки под ситуацию на полном ходу – и нет пути обратно, угу.
Дверь хлопнула. Ну, с одним пиратом Лейв уж справится? Утопит его морду в нечистотах или задушит верёвкой. Она постаралась оставить себе лазейку вернуться в захваченное сознание, чтобы помочь при нужде, и быстро, не дав развиться вине или обострённому чувству долга (самопожертвования) до самых хреновых объёмов, переключилась на следующую задачу. Нужно было отыскать брата. Или Эслинн. Но лучше, конечно, брата.
«Эйтан?» - в уголок, к самой двери в гальюн, «ждать очереди». Опустила ресницы, потупилась. Нервы на пределе, взбудоражена, мечется в собственной черепной коробке между тем, где брат, и тем, где пират. Огреть бы их обоих. По крику да найдёт.

Как покорить сердце наёмника? Да всего одной фразой. Секс люблю, убивать умею! На самом деле убивать она только училась, и не сказать бы, что второе убийство пошло легче, чем первое или менее возбуждающе-волнительно. Будем честны, Эслинн никто и никогда не учил убивать. Она и не пыталась этому учиться. Ну, ударить кого-то бутылкой по затылку – это пожалуйста. Без этого в её двух профессиях не обойтись, как и любой другой самостоятельной даме, когда надо решать свои проблемы без помощи мужчины. Но необходимость требует жертв. Спасибо, что не своих.
Как только Эйтан поймал надзирателя и оттащил его в сторонку для почти любовных объятий, да таких крепких, что пират начал краснеть и задыхаться (страсть-то какая!), Эслинн торопливо начала соображать, как пришить мужчину, чтобы он не шумел. На глаза попался нож за поясом. Эслинн быстро достала его и ударила мужчину в грудь. А куда ещё? Она не знала, поэтому чуть развела руками, показывая Эйтану, что... ну… извини? Куда могу, туда и бью? К счастью, мужчина быстро обмяк и к радости обоих свалился на пол безвольной дохлой тушкой. Эслинн опознала пирата, когда Эйтан начал осматривать его тело. Дак это ж тот, герой любовник, у которого она ключи свистнула. Вернулся проверить пропажу или за добавкой? А нарвался на ревнивого мужика!
Первая часть плана выполнена, а дальше что? Долго они протянут с одним ножом на двоих, отбитыми почками и растянутой… в общем, не важно. Как быть-то? Прогуливаться по кораблю и надеяться, что они случайно встретят Шайлер с Лейвом? Ну, кто бы мог подумать? Действительно встретили! Эслинн удивлённо посмотрела на крылатую. Эта красавица здесь, а сын её где? Где её кровиночка, которая проходит тропу позора и постоянно влипает в приключения, ставя всю семью в неудобное положение?
- Лейв? – да, а чего они хотели? Что она справится о благополучии Шайлер и махнёт рукой на сына, мол, другого сделаем, не вопрос? – Откуда смердит?..
Ах.
Эслинн вместе с Эйтаном обернулась на шум. Женщина не торопилась проверять догадку и надеялась, что наёмник сам справится с чем-то бы ни было. Ну что их сын там может делать? В сортире-то? Алифер толкнул дверь и открыл вид на чудесную картину. Её сын-подросток пытается придушить пирата, но сам при этом стоит, выставив на обозрение всё, чем его папка при рождении наградил. Вид чудесен, ситуация абсурдна, но… о чём ещё она могла подумать, как не о том, что сучий пират потащил её дитачку в сортир, чтобы покататься на молодом и сочном орехе? Не срать же они сюда пришли и друг другу яйца держать, чтоб не мёрзли, в самом деле! Пока она пыталась достать ключики-свободы, её сына обрабатывали, как местную шлюшку! Ироды треклятые!
- Зад не болит?.. – то есть Эслинн даже в теории не рассматривала вариант, что драли не её сына, а он пытался унизить оппонента.
В копилку унижений прибыло.
Эслинн проглотила вопрос: «хочешь об этом поговорить?», потому что она точно не хотела это обсуждать, несмотря на сочувствие и безграничную заботу о сыне, которого впервые могли попортить. На его задницу зарились её старые клиенты, которым, что девичья задница, что смазливого мальчугана-подростка – всё одно. С такими родителями пуститься во все глубокие – не удивительно. Эйтан в отличие от неё воспринял это как-то более мужественно и уже прорабатывал план по спасению всего семейства. Эслинн посмотрела на него предосудительно, мол, сердца у кого-то нет, хоть бы ребёнка пожалел и в мамкины сиськи ткнул.
- Да… Валим отсюда, пока нас всех не поимели.
Залога в виде двух задниц вполне себе хватит.

Облегчение. Что же, можно было заканчивать мобилизацию, есть тот, кто и сильнее, и умнее, и опытнее – и сможет вытащить их из этой передряги. Ну, то есть брат. Ну, то есть именно благодаря ему они и вляпались, но-о~
Шайлер дёрнула головой в ответ на вопрос: то ли ощутив смену эмоционального фона, то ли обозначая движением, что да, там. Открыла рот, чтобы ответить на вопрос женщины, но резко стало не очень. Очень не очень. По оставленной для возвращения нити связи с пиратом дошли последние мгновения его жизни, хоть и значительно сглаженные, но всё равно… страх заставил заполошно дёрнуться, прежде чем сумела отсечь чужое сознание и закрыться от чужой боли и чужой смерти щитом.
- Не знаю, - пробормотала. – Постараюсь.
Внутри назрел некоторый животрепещущий вопрос: она ему что, собака, что ли? Учитывая нелёгкую долю сельских псин, было очень схоже, разве что сука она породистая, а не дворовая. На Лейва бросила косой взгляд: как водится, много чувств. Если раньше она считала необходимым помогать их контролировать, сдерживать, то сейчас – нет. Всё возвращалось на круги своя, её задачи вновь сменялись, уходя к первоначальному, базовому списку. И всё же… ну, положим, награда найдёт своего героя. Она стряхивает верёвки с собственных запястий и сует в карман, чтобы коснуться его запястий, разодранных, кое-где лохмотья кожи. Хуже, чем у неё самой. Своей боли можно было не бояться, чужой – пожалуй. Новые «наручники» украсили, холодя, руки.
- Чтоб заражения не было, - обронила она, возвращая ему его тревогу о её собственных руках, и отвернулась, отпустив. – Немного времени. Сейчас.
Закрыла глаза, склоняя голову, сосредоточилась… чужой разум – он как искра. Живая, яркая. Есть разумы глуше – это, верно, спящие. Трепещущие, пульсирующие. Разные. Она чувствовала их, расползаясь по всему кораблю хуже чумы. Забиралась в разумы, делала то, что не могла позволить себе сделать прежде. Выискивала. Когда-то она делала так, чтобы найти Эйтана, теперь Эйтан мог в связке с ней наблюдать, как оно «вживую».
К горлу подкатывала тошнота. Голова… гудела. Боль-но. Боль-но. Отпуститьотпуститьотпустить. Пройти по кораблю от трюма до «гнезда» впередсмотрящего. Вывернуть каждый разум наизнанку. Найти. Эйтан увидел то, что требовалось, тоже, перед тем, как сестра «схлопнулась», тяжело сползая по стене. Вывернуло частично на юбку. Мутно. Муторно. Словно били. Лучше бы били. Зажмурилась. Машинально утёрла что-то из-под носа.
- Немного… чуточку. Отдохнуть. Надо.
На пальцах осталась кровь.

Отредактировано Шайлер ван Ален (24-06-2018 01:21:15)

- Занозы?..
Ох, не о тех занозах она подумала! Точнее, о занозах обычных, но вместо того, чтобы решить, что её несчастного бесштанного героя-мужчину и сына по совместительству нежной розовой попкой повозили по стенке гальюна, Эслинн подумала об особых вкусах у пиратской команды. Стаж шлюхи сказывается на образе мышления. Клиенты бывают разные, не без странностей и изощрённых вкусов. Эслинн таких не любила и по возможности сбагривала подобных товарищей другим подругам по несчастью.
Лейв прервал воспоминания матери недовольным «не было».
- Как не было? – Эслинн так искренне удивилась, словно это невозможно. Мать. Нет бы порадоваться, что никто не пристроился к её ребёнку сзади и не попрал его честь! Казалось, что вот-вот женщина окончательно разозлится, полезет в корабельную дырку доставать неудачного любовника, чтобы доделал начатое, как положено, но… Крылатая в сердцах выдохнула и порадовалась. Одним дерьмовым приключением меньше.
Первый очаг потрясений погас и на смену ему пришёл другой. С запозданием. Шайлер уже ворковала возле её сына, заботливо обрабатывая его запястья. И когда эти двое успели так сдружиться, что друг другу помогают? Пока мамка и папка в другой тюрьме отсиживались и своими мордами и задницами пускались во все тяжкие? Или девку Эйтана тоже попортили, просто она держится и молчит? Эслинн хотела спросить, но как-нибудь не при мужчинах, наедине, потому что где-то глубоко внутри матёрой шлюхи спала та самая обиженная девочка и ей было в большей степени обидно и больно за себя прошлую, чем за себя настоящую и, тем более, за сестрицу Эйтана.
Эслинн ничего не смыслила в магии, поэтому то, что происходило между Эйтаном и Шайлер, она видела, как странный процесс двух людей. Стоят оба и молчат, будто не в этом мире вообще, хоть перед лицом у них ладонью маши – не заметят ничего. Пока эти двое искали, где их крылья, Эслинн вглядывалась в коридор и прислушивалась. Она не слышала ни голосов, ни шагов, что не могло не радовать, но всё же надеялась, что они как можно скорее подберут свои портки и почешут на выход. И даже не из-за того, что из гальюна смердело так, что они ещё недели четыре будут смывать с себя эти благовония, а потому что опасно. В любой момент кому-то из пиратов или пленных приспичит срать, и вот они… птички – полетят первыми в море с грузилом у ног.
Двум магам резко поплохело. Девице больше. Мужчине меньше. Эслинн заметила у него кровь из уха, но не стала ничего говорить или заботливо пытаться вытереть и погладить болящее ухо. Большой мальчик. Она сыну-то не стала занозы из задницы доставать и дуть на запястья, а этот со всеми его шишками, ссадинами и ранами должен справиться. Хотя Эслинн подозревала, что рана на боку у алифера всё ещё болит. Где тут сработать регенерации, когда они не жрут нормально и спать не дают, а в любое удобное и неудобное время бьют по всем возможным местам, чтобы жить не хотелось.
Отлично. Они знают, где сосуды, а дальше-то что? Как их доставать? Да ещё и из каюты капитана! Эслинн надеялась, что у Эйтана есть какой-то план, но она даже не подозревала, что её вместе с полуобморочной сестрицей оставят под лестницей, как дамский балласт («баббаст» она бы сказала), а её сына Эйтан потащит с собой. Сейчас бы пустить горячую слезу и всхлипнуть от счастья, потому что её сын будет что-то делать вместе с отцом, впервые за почти шестнадцать лет, но факт разбивается о суровую реальность – они идут не эль распивать и бабские юбки рассматривать, а в опасное место, где оба могут погибнуть или сыскать участь, ужаснее смерти.
- Что? – Эслинн поначалу не поверила тому, что Эйтан тащит их сына с собой. – Эйтан, нет, - она попыталась остановить его, несмотря на то, что Лейв уже показал, что он даже при отсутствии штанов смог не упасть мордой в дерьмо и справился, но перед этим счастливым случаем открывался десяток других, неудачных, когда Лейв проваливал всю операцию по спасению задниц. Эслинн не хотела потерять сына из-за того, что Эйтан (в чём она сильно сомневалась) решил поиграть в папашу.